взгляни на арлекинов о чем
Взгляни на арлекинов о чем
В очерке предвоенных месяцев Парижа «Определения», написанном в том же году и, вероятно, для той же газеты, Набоков «Современных Записок» прямо не называет, однако подразумевает их в заключительном пассаже: «Бедность быта, трудности тиснения, неотзывчивость читателя, дикое невежество средне-эмигрантской толпы — все это возмещалось невероятной возможностью, никогда еще Россией не испытанной, быть свободным от какой бы то ни было — государственной ли или общественной — цензуры. Употребляю прошедшее время, ибо двадцатилетний европейский период русской литературы действительно завершился вследствие событий, вторично разбивших нашу жизнь». 3
Два утверждения Набокова, в интервью и в очерке, первое, что «перед войной тоже было неплохо» и второе — об отсутствии в эмиграции общественной цензуры, связаны с его сотрудничеством с «Современными Записками» и намерено или нет противоречат фактам. Об этом помимо других источников свидетельствует опубликованная переписка из архива журнала. В отношении первого утверждения — подразумевая, что «жизнь эмиграции» имела и бытовую сторону, — мы находим в ней немало упоминаний Набокова об отчаянном его материальном положении в предвоенные годы — и это несмотря на обилие его сочинений, напечатанных в это время. В письме к Рудневу от 13 июля 1938 года Набоков просит прислать ему «возможно больший аванс, так как деньги нужны страшно» (или в письме от 10 апреля 1938 года: «мне чрезвычайно нужны деньги»; или 1 августа 1938 года: «мое денежное положение ужасно») 4 ; 21 июня 1939 года сам Руднев в письме к Набокову по поводу публикации стихотворения «Поэты», подписанного новым псевдонимом «Василий Шишков» и эссе Набокова, посвященного памяти Ходасевича (и подписанного его обычным псевдонимом «В. Сирин»), признавал мизерность гонораров, которые журнал мог себе позволить: «С внутренним конфузом подсчитал, сколько полагается Вам [т. е. Сирину за эссе] и Шишкову [т. е. Набокову за стихи] по самому высокому тарифу; покривив душой перед самим собой, — еще умножил на 2, — и все же вижу, до чего ничтожная сумма получается — всего 166 фр. Простите └Современные Записки“ за их убогость». 5 О величине гонорара можно судить по тому, что номер «Современных Записок» в то время продавался по 35 франков и, стало быть, Набоков не мог бы купить за свой гонорар и пяти книжек журнала. Переехав в Америку и перейдя на английский язык, Набоков в 1940-х годах с изумлением писал к Эдмунду Вильсону о щедрости американских журналов, принимавших его стихи и рассказы.
Роман «Взгляни на арлекинов!» представляет собой зеркально или, точнее, призматически преображенные мемуары Набокова (или, точнее, его литературную биографию), в которых фиктивность персонажей, в том числе героя и повествователя Вадима Вадимовича N., уравновешена значительной долей прототипических черт, завуалированных тем или иным способом. Завуалированы в романе и многие эмигрантские реалии 1930-х годов. Выявить некоторые из них не составляет труда, другие, напротив, раскрыть весьма непросто.
Прежде чем ответить на этот вопрос, рассмотрим другие неявные отсылки к Фондаминскому во второй части романа.
Однако вернемся к Степану Степанову и его немотствующему, на первый взгляд, имени — среди стольких говорящих имен в романе. Сходство Степанова с Фондаминским несомненно, но немало и отличий. Вот некоторые из них: Степанов, очевидно, русский и (как сам автор «Арлекинов») женат на еврейке; он живет в собственном доме, а не в квартире; еще до войны он переезжает из Парижа в Лондон, где благополучно доживает до преклонных лет, по романному времени — по меньшей мере до 1946 года (III, 2). Все это вкупе с его именем, похожим на те нарочито обезличенные партийные псевдонимы, что были в ходу у эсеров, как будто намекает на какое-то другое лицо, другого русского эмигранта. К примеру, на Евгения Васильевича Саблина (1875–1949), последнего небольшевистского Charg е ´ d’Affaires Русского посольства в Англии (после К. Д. Набокова, дяди писателя), основавшего в Лондоне «Русский дом», в котором Набоков благодаря его содействию выступал на своих вечерах и где останавливался в 1939 году. Как и Степанов, Саблин был человеком состоятельным и писал для различных газет. Он, кроме того, был казначеем Русского Красного Креста в Лондоне — ставшего в романе «Белым Крестом», обществом, оказывающим «помощь русским православным христианам по всему миру», от службы в котором отказывается Вадим Вадимыч (I, 10). По-видимому, Степанов представляет собой собирательный образ, но на кого же в таком случае должно указывать его имя?
2 Владимир Набоков [Интервью Николаю Аллу] в : Владимир Набоков. Собрание сочинений русского периода. В 5 т. Т. 5. СПб., 2000. С. 646.
4 «Современные Записки». Из архива редакции. Т. 4. С. 322; 327; 330.
7 «Современные Записки». Из архива редакции. Т. 4. С. 313—314.
9 Современные Записки. [Париж]. 1920. № 1. С. IV.
12 Т от же прием Набоков использовал в «Даре», в котором находим вымышленные эмигрантские издания: берлинскую «Газету» («Руль»), большевизанствующую «Пору» («Накануне»), монархический орган «Восшествие» («Возрождение») и другие.
14 Владимир Набоков. Собрание сочинений русского периода. Т. 4. С. 598.
20 Письма Набокова к Вере Набоковой. NYPL. Berg Collection. Nabokov papers.
23 К стати заметить, что упомянутый в V, 1 «измученный ностальгией генерал Гурко», персонаж романа Вадима Вадимыча « Эсмеральда и ее парандр », представляет собой обратную метаморфозу — то есть на самом деле оказывается одной из немногих в романе реальных фигур (вместе с Керенским), это руководитель «Правого центра» генерал В. И. Гурко (1864—1937), дальний родственник Набокова.
24 Ф. А. Степун. Бывшее и несбывшееся. Нью-Йорк, 1956. Т. 1. С. 49.