видим то что хотим увидеть
Иллюзия объективности: почему мы замечаем только то, что хотим
Каждый человек верит в свою объективность. Нам кажется, что мы достаточно наблюдательны, чтобы найти все доказательства против теории, которой мы придерживаемся — а раз этих доказательств недостаточно, то теория верна. Но что если мозг фильтрует любую — даже зрительную — информацию в соответствии с нашими убеждениями? Можем ли мы оставаться беспристрастными, или даже наша нейробиология противоречит этому? Журналист Том Вандербильт рассуждает о парадоксах восприятия в статье на сайте Nautil.us, вот его основные тезисы.
Палмер Филд, Принстон, 1951 год. Традиционный осенний матч по американскому футболу: непобедимые принстонские «Тайгерс», с их знаменитым тейлбеком Диком Казмайером, против команды Дартмута. В игре со множеством пенальти Принстону удалось одержать победу над «Биг Грин», но цена ее была высока: около дюжины игроков получили травмы, а сам Казмайер закончил матч со сломанным носом и сотрясением. Как мягко выразились «The New York Times», это была «грубая игра, приведшая ко взаимным обвинениям со стороны двух команд». Каждая утверждала, что соперники играли грязно.
Эта история появилась не только на страницах спортивных изданий, но и в «Журнале аномальной и социальной психологии». Вскоре после этого происшествия психологи Альберт Хэсторф и Хэдли Кэнтрил провели опрос среди студентов, показав им видеозапись матча. Они должны были решить, кто из соперников начал грязную игру. Но мнения испытуемых по поводу игры той или иной команды оказались невероятно предвзятыми, и исследователи пришли к неожиданному выводу: «данные свидетельствуют о том, что нет никакого отдельного явления «игры», существующей вне сознаний конкретных людей». Каждый увидел ту игру, которую хотел увидеть. Но как? Возможно, они оказались примером того, о чем говорил отец «когнитивного диссонанса» Леон Фестингер: «Люди воспринимают и интерпретируют информацию так, чтобы она удовлетворяла их собственным убеждениям».
Когда студенты смотрели и анализировали запись матча, они вели себя словно дети, увидевшие знаменитую иллюзию «утка-кролик». Если картинку показывали в пасхальное Воскресенье, дети чаще видели кролика, хотя в любое другое воскресенье большинство видело утку. Сама картинка может интерпретироваться двояко, и «переключение» с одного образа на другой требует усилий.
В эксперименте Элисон Гопник и ее коллег ни один ребенок в группе от 3 до 5 лет не смог самостоятельно переключиться с одного изображения на другое (им показывали иллюзию «вазы-лица»). В группе детей постарше, но все еще «наивных», переключение сделала треть. Почти всем остальным это удавалось, когда им намекали на двойственность изображения. Интересно, что дети, сумевшие распознать оба изображения, также лучше справились с заданием на «теорию разума» — способность осознавать субъективность своего восприятия по отношению к внешнему миру (например, детям показывали коробку цветных мелков, внутри которой на самом деле были свечи, а затем просили предположить, что подумает о содержимом коробки другой ребенок, увидевший ее).
Даже если вы сами не можете поначалу увидеть и утку, и кролика, не стоит расстраиваться: в любых подобным исследованиях обнаруживаются взрослые «вероятно обладающие более сложными репрезентативными способностями», неспособные «переключиться». Также нет единственно верной трактовки изображения: хоть и есть некоторая тенденция видеть кроликов, утиных людей тоже полно.
В какой-то момент все могут увидеть утку-кролика, но есть одна вещь, на которую неспособен никто: как бы вы ни старались, вы не сможете увидеть и утку, и кролика одновременно.
Я спросил Лизу Фельдман Барретт, главу Лаборатории интердисциплинарных аффективных наук Северо-Восточного Университета в Бостоне, не живем ли мы в некоем метафорическом утино-кроличьем мире. Ее ответ был краток: «Думаю, даже не в метафорическом». Наш мозг устроен таким образом, что внутренних связей между нейронами гораздо больше, чем тех, по которым сенсорная информация поступает извне. «Мозг сам снабжает неполную картину нужными подробностями», — говорит она, — «чтобы придать конкретный смысл неоднозначным сенсорным данным».
Лиза Фельдман Барретт называет мозг «генератором помех». В соответствии с набирающей популярность гипотезой «прогнозирующего кодирования», восприятие генерируется нашим собственным мозгом и лишь корректируется внешней информацией. В противном случае ему пришлось бы обрабатывать слишком много данных. «Это нерационально», — говорит она, — «мозгу нужны обходные пути». Поэтому он постоянно прогнозирует. Когда «поступающая сенсорная информация не соответствует прогнозу, приходится менять либо прогноз, либо саму информацию».
Подобная связь между внешней сенсорной информацией и внутренними убеждениями и прогнозами давно интересует ученых. В ходе исследования, опубликованного в «Neuropsychologia», испытуемых просили решить, верно ли утверждение о связи цвета и объекта (например, “банан желтый”). При этом в их мозге активировались те же области, что и при обычном различении цветов. Для мозга не было никакой разницы, видит ли его обладатель реальный желтый цвет или думает о желтом банане. Такое «повторное восприятие» сходно с механизмом воспоминания (правда, исследователи отмечают «различную природу восприятия и воспроизведения знаний»).
Информация из внешнего мира поступает к нам через узкое окно восприятия и формирует наши убеждения. Но затем эти убеждения действуют подобно линзе, фокусирующейся на том, что им нужно увидеть. В прошлом году в Лаборатории психологии Нью-Йоркского университета группе людей была показана 45-секундная запись жестокой драки между полицейским и невооруженным лицом. Было неочевидно, корректно ли вел себя полицейский по отношению к человеку, которого он пытался скрутить. Перед показом участников исследования спросили, насколько они отождествляют себя с полицейскими в целом. После просмотра, в ходе которого отслеживались движения глаз испытуемых, они должны были решить, кто из дерущихся неправ. Естественно, строже осудили действия полицейского те, кто был менее расположен к нему изначально. Но так было только в том случае, если они дольше смотрели на него. Решение тех, кто смотрел на него меньше, никак не зависело от их изначального отношения к полицейским.
Но что влияет на подобную оценку ситуации? Сложно сказать наверняка. Во множестве исследований у испытуемых возникает характерный нейронный ответ при виде изображения человека одной с ними расы. Но что будет, если сказать, что люди на фотографиях — некая «команда», к которой принадлежит испытуемый? «Примерно первые 100 миллисекунд мы решаем проблему кролика-утки», говорит Джей Ван Бэйвел, профессор психологии в Нью-Йоркском университете. Кого вы видите — члена своей команды или человека другой расы? Исследование Ван Бэйвела обнаружило положительную нейронную активность в ответ на изображения «членов команды», в то время как расовая характеристика становится абсолютно незначимой (как и в случае с уткой-кроликом, мы способны лишь на одну интерпретацию в конкретный момент времени).
© Tim O’Brien
Впрочем, приняв то или иное решение, мы будем упрямо на нем настаивать. Отдав долг уважения утке-кролику, Балсетис с коллегами провели эксперимент, в ходе которого группе людей показывали изображения «морских животных» и «домашнего скота». Испытуемые должны были выбрать, которое из двух представлено на картинке: за каждый ответ они либо набирали баллы, либо теряли (примечание: одни получали баллы за «морских животных» и теряли за «домашний скот», другие — наоборот). Закончив игру с положительным счетом, они получали в награду упаковку мармелада. Если счет был отрицательным, им доставалась «банка жидкой консервированной фасоли». Решающий момент наступал в конце, когда испытуемые видели смутное изображение то ли лошади, то ли тюленя (тюленя было немного сложнее разглядеть). Чтобы не давиться злосчастной фасолью, им нужно было распознать то изображение, за которое они бы набрали очки. И большинству это удалось. Но что если они видели оба изображения и сообщили лишь о том, которое должно было принести им выигрыш? Эксперимент повторили с новыми участниками, но на этот раз отслеживались движения их глаз. Те, кому нужно было найти больше «домашнего скота» чаще смотрели на кнопку «домашний скот» (после ее нажатия ответ был бы засчитан и они перешли бы к следующему вопросу), и наоборот. Взгляд, брошенный на кнопку «правильного» (по их мнению) ответа выдавал их намерения безо всяких расчетов мозговой активности. В первую очередь выбор делало их зрение.
Даже если в эксперименте имитировалась компьютерная ошибка и испытуемым говорили: «извините, на самом деле это “морские животные” спасли бы вас от жидкой фасоли», большинство все равно настаивало на своей изначальной интерпретации изображения — даже в свете новой мотивации. «Они неспособны посмотреть по-другому на изображение, уже закрепившееся в их сознании,» — говорит Балсетис. — «потому что если наделить неоднозначное явление конкретным смыслом, оно перестает быть неоднозначным».
Недавнее исследование Кары Федермайер показывает, что нечто подобное происходит при формировании воспоминаний. В нем рассматривалось ошибочное представление о программе политического кандидата — как в том случае, когда большинство людей полагали, что Майкл Дукакис, а не Джордж Буш собирается стать «президентом-просветителем». Исследования активности мозга испытуемых при помощи ЭЭГ обнаружили, что сигналы ложных и корректных воспоминаний практически совпадают. Личная версия произошедшего настолько закрепилась в сознании испытуемых, что стала правдой.
Подобное «закрепление» может происходить и неосознанно. В ходе опубликованного в «Pediatrics» исследования более 1700 родителей в США получили для ознакомления брошюры одной из четырех кампаний, призванных развеять мифы об опасности жидкой коревой вакцины. По результатам исследования ни одна из кампаний никак не повлияла на решение родителей делать прививку. Да, изначальные противники вакцины слегка усомнились в том, что она вызывает аутизм. Но вместе они еще сильнее убедились в том, что делать ЖКВ нельзя. Изображения опухших и покрытых сыпью детей лишь укрепили веру родителей в ее опасные побочные эффекты.
Пока неясно, как именно происходит это закрепление, и почему человек может внезапно передумать и переключиться с утки на кролика. Споры о том, как происходит переключение, ведутся уже давно и продолжаются по сей день. Одни доводы говорят в пользу того, что это «восходящий» процесс: нейроны, сообщающие, что перед вами утка, утомляются или «насыщаются», уступая место новой информации — о кролике.
Другой возможный механизм — «нисходящий» — предполагает, переключение происходит в выcших отделах мозга: если мы уже знаем что-то, то мы будем ожидать и всячески искать это. Если сказать человеку, чтобы он не пытался переключиться, то он скорее всего не будет это делать — в отличие от человека, которого попросят переключиться как можно быстрее.
Юрген Кормайер с коллегами из Института новейших исследований в области психологии и психического здоровья во Фрайбурге, Германия, предложил гибридную модель, совмещающую оба механизма. Как Корнмайер сообщил мне, даже в самом раннем возрасте активность глаз и визуальные системы влияют на «нисходящие» процессы, так что нельзя сказать, что информация воспринимается односторонне. Он предполагает, что даже если мы не заметили утку или кролика, наш мозг подсознательно распознал оба образа, но счел один ненадежным и не стал сообщать нам о нем. И тогда получается, что ваш собственный мозг в курсе происходящего, но сами вы так и остались в дураках.
Мы видим лишь то, что хотим увидеть
Мы видим лишь то, что хотим увидеть.
Мы верим в то, во что хотим верить.
Нам свойственно идеализировать людей. Натягивать на них привлекательные черты, как вторую кожу, и цеплять сбоку бантик. Придумывать несуществующие достоинства, козыри, добродетели. Женщины облачают мужчин в рыцарские доспехи, которых у тех отродясь не было. Наряжают, как елку, как вербу в купальскую ночь, как церковь на Рожд ество. Родители зачастую идеализируют детей. Дети – родителей. Мы видим совершенно не то, что есть на самом деле. Мы непрерывно искажаем мир.
Помню первого парня, понравившегося всерьез. Его звали, как и любимого певца, Игорь Николаев, и я его просто боготворила. Посвящала стихи, считала самым мужественным и умным, хотя сейчас понимаю, что этих качеств там и в помине не было. Он безбожно матерился, выпивал, бросил в девятом классе школу и днями гонял на мотоцикле, пока не разбился.
Когда-то до глубины души поразил ролик о торговце газетами и бездомном. Бедолага повадился спать под торговым ларьком. Хозяин злился. Поливал из ведра, бил метлой, раздавал тумаки и прогонял, посылая в спину проклены. Так длилось достаточно долго, и лавочник уже привык, что каждое утро начинается с «зачистки территории».
Как-то раз открыл свой киоск и не увидел в ворохе тряпья опустившегося человека. Тот не появился и на следующий день, и через неделю. Газетчик заволновался, вспомнил о камере наблюдения и решил отмотать пленку назад. Оказалось, что нищий его охранял. Не позволял любителям спрей-арта разрисовывать жалюзи, устраивать под дверью сортир и даже несколько раз спугнул грабителей.
Однажды на лекции по общей психологии нам показали прелюбопытный эксперимент. Студентов разделили на две группы, продемонстрировали одно и то же лицо и попросили дать ему психологический портрет. В первом случае дали установку, что это известный ученый, во втором – вор-рецидивист. Первая группа отмечала волевой подбородок, умные глаза и добрый прищур, а вторая вешала ярлыки деспота, тирана и безжалостного типа. На самом деле мужчина не был ни профессором, ни преступником, обычным инженером среднего звена. Только студенты слепо следовали инструкциям и анализировали мастерски навешенный «ярлык».
Действительно, что нам мешает подмечать не то, что хотим, а то, что есть на самом деле?
Понравилась статья? Подпишитесь на канал, чтобы быть в курсе самых интересных материалов
Никакой магии: почему порой мы видим только то, что хотим
Впрочем, это работает не только с личными переживаниями. Почему-то именно перед перелетом чаще попадаются на глаза истории авиакатастроф, особенно, если вы боитесь летать. Если вы заподозрите у себя опасное заболевание, отовсюду повалит информация именно про эту болезнь с перечислением всех тех симптомов, которые вы у себя и обнаружили. Как таргетированная реклама, которая знает все, что творится у вас в голове. Этот эффект особенно ярко работает со всеми беременными – когда вы ходите с торчащим животом, начинает казаться, будто каждая вторая (ну хорошо, не вторая, но каждая пятая точно) встреченная вами женщина – беременна. А еще выяснится, что одновременно с вами ждут ребенка вообще все звезды шоу-бизнеса (одновременно со мной рожали Бейонсе, Мила Кунис, Ирина Шейк и Натали Портман, но мне, конечно, казалось, что беременные вообще все!) А родив и начав гулять с коляской вдруг обалдеешь от количества детей в твоем дворе – где они были раньше?
Дети были там же. И колясок было столько же. И звезды рожали (кажется они вообще рожают несколько раз в год!) Женщины ходили с животами, самолеты падали, фильмы и песни про расставания вообще появляются каждый день, а про то, как все это пережить ежедневно рассказывают по телевизору – как ни включи. Вся эта информация тоннами проплывает мимо нас и обычно воспринимается как фоновый шум – мы ее даже не замечаем. Но стоит нам на чем-то сконцентрироваться и мозг начнет выхватывать ключевые слова.
Мы видим то, что хотим видеть!
Подробный отзыв
The Russian Шерлок Холмс и Доктор Ватсон
Когда мне однажды сказали, что я зря не смотрел фильм “Шерлок Холмс и Доктор Ватсон”, так как сама Королева Елизавета II считала сериал из самых лучших, я не сразу поверил.
А вот зря… Её Величеству так понравился он, что она сделала главного актера почётным членом ордена Британской империи.
Зря ты не верил, Крэйг, very зря.
Ну вот. Меня многажды просили написать пост про ваш сериал. Вот пишу!
После первого эпизода, я решил сравнивать несколько британских версии с вашей и посмотрел несколько. И мне и моему патриотизму стало грустно. Я хорошего сериала (кроме современного, который попкорнуемый, но и у него есть некие недостатки) не нашел.
Знаете, когда смотришь на какую-то работу и прямо чувствуешь отсутствие души в ней? Все старые английские холмсы выглядит как будто их создали так:
— Нам нужен снимать какой-то фильм, любой, в принципе.
— Оригинальной идеи нет, посмотрим уже существующие рассказы.
— Сделаем из Ватсона толстого идиота, чтобы Холмс казался умным.
В этих сериалах нет души, нет харизмы, нет оригинальности. Я думаю можно спросить любого англичанина какие он помнит фильмы про Холмса и он сможет сказать только Sherlock или «эти там с Дауни Джуня».
Cheap, forgettable, lifeless.
А советский сериал наполнен до краев уважением и любовью. Намерение было не «заполнить пустое окошко в расписании», а «создать шедевр». И это видно. Тем более когда сравниваешь его с тв-окошкозаполнявками.
Мне кажется, что сценаристы не знали как показать гениальный разум Холмса и решили сделать Ватсона (который в книге вполне умный и интеллигентный человек) тупым в сравнении. А на самом деле, единственный способ показать какой Холмс гениальный, это когда умный и способный Ватсон удивляется при его способностями! Так и сделали в советской версии.
Он интересный и активный участник в истории, не просто какой-то человек-фон. И директор кастинга (ФИО не мог найти) сделал отличный выбор когда взял Соломина. У него такая английская физиономия, он прямо выглядит как офицер в Британской Армии. Смотрите фото тут.
Так, про самого Холмса… Наши актеры играют его… как сказать… без особого энтузиазма или таланта. И сценаристы плохо пишут его реплики.
В одном из сериалов, получив подарок на Рождество, он говорит «о, Ватсон, ты же знаешь, я обычно не люблю такие стандартные человеческие забавы как подарки, но сегодня, я, пожалуй, поучаствую.»
Про правило «show, don’t tell», они не знали видимо. Ну и как писать реплики, которые похожи на человеческую речь тоже еще не знали.
Все, дальше не буду говорить про британские версии. Никто же давно про них не говорит.
Про саундтрек только могу хлопать ладонями как морской котик. Клавикорд дает нужную атмосферу)) ну и остальные инструменты тоже😊 В. Дашкевич тоже хотел создать что-то настоящее, а не просто «музыку для забываемого сериала».
Дополнительный хлопы ладонями за сцены где герои пьют Sherry у камина
61 красивая цитата про видение
— А что ещё ты видел? — Там была куча странных устройств. Я видел часы. — Что они показывали? — 9:52. А это точно важно? — Сейчас шесть часов. — Хочешь сказать, что я увидел будущее? — Да, именно так. — Эти очки заслуживают крутейшее имя.
Очнувшись от безмолвия и забвения, я вскочил, прижимая руки к лицу. Потом глубоко вздохнул и испуганно открыл глаза. Нет, это не иллюзия, не обман чувств и не сон; это правда, передо мной стояла прекрасная женщина с бесконечно глубокими золотыми глазами. Видение потрясло меня. Ах, если бы это ощущение безмятежности и покоя не исчезало!
— Ты его тоже видел. — Да. — Тот, что и тогда? — Да. — Тебе не привиделось? — Не могло нам так синхронно привидится одно и то же.
Нам не обязательно видеть, чтобы верить и не обязательно верить, если видим.
Каждый видит не то что может — а то что хочет.
Только имея глаз, можно видеть правильно.
Видение всегда опережает воплощение.
Ты прав. Настоящая красота всегда такая — совершенная, дивная, невероятная. и почти незаметная, если ты не умеешь ее видеть в каждом дне, каждом движении и каждом простом событии, из которых складывается твоя жизнь. Я тоже об этом едва не забыла. Но сейчас сижу тут и думаю: нет, Лин, пожалуй, я никогда от этого не откажусь. И больше не буду заставлять себя от нее отворачиваться. Это делает меня ущербной. Лишает воли. Превращает в самую настоящую тень, несмотря на то, что внешне я еще живая. Когда все закончится, я обязательно постараюсь заново научиться ее видеть, Лин. Без этого, кажется, от меня будет мало проку.
Глаза нужны человеку, чтобы видеть мир и постигать суть вещей и явлений. Есть видение материальными глазами, а есть видение глазами знания. Если ты учишь свои глаза только смотреть, это бессмысленная потеря.
Мода — это не искусство. Мода — это даже не культура. Мода — это реклама, а реклама — это деньги. И за каждый доллар, что вы зарабатываете, кто-то должен платить.
. Ведь, мы видим человека только настолько, насколько он сам это нам позволяет. Чаще всего мы видим ту выгодную часть его отражения. Хотя, и не всегда. Все зависит от того, насколько человек пытается казаться или насколько он настоящий.
У меня всё время спрашивают, о чём мои тексты. А я отвечаю, как и ответил бы любой приличный поэт, если бы вы осмелились просить его проанализировать собственные работы — они именно о том, о чём вам кажется.
Видение — это интеллектуальная форма мысли.
Некоторые видят тину на дне пруда, а другие цветок лотоса на его поверхности – все зависит от точки зрения.
Если вы не готовы видеть больше того, что видно, вы ничего не увидите.
Как бы любовь ни была слепа, у нее отличное зрение, если она может в любимом увидеть то, чего никто не замечает.
Иногда для того, чтобы хорошо видеть, необходимо именно отойти, а не приблизиться.
С детства я не был таким, как другие. Не видел так, как видели все.
. Мне часто присылают письма, в которых спрашивают: «Что вы имели в виду в той или иной песне?». Ну, кстати говоря, что я имел в виду, то и написал. А как меня люди поняли, зависит, конечно, от многих вещей: от меры образованности, от опыта жизненного и так далее. Некоторые иногда попадают в точку, иногда — рядом, и я как раз больше всего люблю, когда рядом: значит, в песне было что-то, на что даже я не обратил особого внимания. Может, не имел этого в виду точно и конкретно, но что-то подобное где-то там в подсознании было. И ведь было бы ужасно, если б мы все имели в виду, когда пишем, — тогда мы бы просто ничего вообще не написали. Вы представляете?! А что уж говорить про Достоевского, у которого одновременно идут десять или пятнадцать планов? Он что, их все время высчитывал, записывал, а потом соединял? Нет, это просто от того выходило, что он был такой одаренности человек, что об этом не думал. Гений! Вот почему, когда люди, стоящие рядом, видят в моих песнях что-то другое, но близкое той проблеме, которую я трогаю, я очень счастлив. Это необъяснимые вещи, и они получаются сами собой. Это есть признак какой-то тайны в поэзии, когда каждый человек видит в песне что-то для себя. Я даже пытался на все подобные письма ответить одной всеобъемлющей песней, в которой был припев с такими строчками: «Спасибо вам, корреспонденты, что вы наверно поняли меня». Но потом я бросил эту затею.
«Это всем известно» — но стереотип не становится истиной, если многие его разделяют. «Так исторически сложилось» — но стереотип не становится истиной, если существует давно. «Мои наблюдения это подтверждают» — именно потому, что любые стереотипы обманывают нас. Мы видим то, что привыкли и ожидаем видеть, не обращая внимания на исключение.
Видение ― картина происходящего, на формирование которой влияют настроение, привычки, мировосприятие человека. Исходя из видения, мы воспринимаем отдельные образы, ситуации, поступки. Таким образом складываются эмоции и чувства, цели и поведение человека. Ракурс, в котором каждый из нас видит мир и события в нём, объясняет разные впечатления от одного и того же события или явления.