вгик или гитис что круче
В какой театральный институт лучше всего поступать?
Да-да, вопрос звучит именно так: «в какой театральный институт лучше всего поступать»? Хотя он и не совсем корректен (в чем Вы убедитесь далее), но я поделюсь некоторыми своими наблюдениями по данному поводу.
Во-вторых, существуют некоторые общие стандарты, скажем так.
Все дело еще в том, что в Щукинском и Щепкинском училище по-прежнему сохраняется весьма сильная связь (преемственность) актерских и педагогических поколений, а именно, там преподают те люди, которые ранее закончили этот же вуз. В этом есть не только плюс, но и минус, кстати, ибо отсутствие стороннего взгляда на творчество, равно как и отсутствие педагогов других театральных школ и направлений в системе тамошней педагогики, создают, скажем так, условия одной и той же температуры. Ну, или один и тот же творческий оазис. «Перемен мы ждем, перемен» (Виктор Цой). Впрочем, плюсов в такой ситуации все же больше.
Школа-студия «МХАТ» в смысле разнообразия творческих мастерских стала почти аналогом ГИТИСа. Ибо такого многообразия кафедр и факультетов, наверно, нет ни у кого. Основу педагогического состава актерского факультета составляют «свои» (выпускники Школы-студии МХАТ ). Однако, я полагаю (и это не только мое мнение), что уровень актерской подготовки в этом вузе – крайне неровен. Да, там есть свои «мастодонты», к коим очередь в пол-Москвы, но есть и люди… не то, чтобы случайные, но значительно уступающие «старшему поколению».
Про ГИТИС хочу сказать вот что. Уровень подготовки на актерском факультете ГИТИСа – низкий. И я говорю так, хотя и безумно люблю ГИТИС! Когда я учился (а я учился на режиссерском, в актерско-режиссерской группе) – мы даже не ходили на их спектакли. Да и зачем нам было это, когда тут же, на втором этаже (именно там располагается режиссерский факультет) – можно было увидеть блестящие работы Сергея Женовача, а в другом конце коридора – показывали «кудряши» (студенты профессора Олега Львовича Кудряшова), тут же – зал, где репетировали и показывали свои работы «захаровцы» (ведомые Марком Захаровым, легендарным режиссером Ленкома). Да и не только они!
Поэтому уровень режиссерского факультета ГИТИСа в последние годы упал, и сильно. А жаль.
Однако, если Вы хотите поступать в ГИТИС на актерский – поступайте лучше на режиссерский факультет (в актерско-режиссерскую группу) – в любом случае, уровень подготовки там будет выше, чем в среднем, на актерском факультете.
По актерскому образованию, предоставляемому во ВГИКе, ничего особенного сказать не могу, сталкивался с «тамошними актерами» довольно редко, но судя по тому, что видел или слышал – подготовлены «вгиковцы» довольно средне. Впрочем, «за всю Одессу» говорить не берусь, возможно, просто мне не попадались их лучшие актерские кадры. Но режиссеры ВГИКа это что-то. Да простят меня сейчас люди, учащиеся во ВГИКе на режиссерском…
Но я просто знаю, о чем говорю. Да, они умеют СНИМАТЬ, но делать хотя бы элементарный разбор драматургического материала – для них почти непосильная задача. Говорю так потому, что режиссеры ВГИК проходили у нас практику – на первом курсе. Господи, как они разбирали! Я, тогда еще неоперившийся студент, уже знал на первом курсе то, что они не знали на четвертом!
Конечно, мир не стоит на месте. Что-то наверно там меняется. Но мой довольно продолжительный опыт сотрудничества с режиссерами из ВГИКа – оставил удручающее впечатление.
Насчет актерского образования Института русского театра и МГУКИ – сам не сталкивался, но отзывы о них не самые лучшие.
Надеюсь, в данной статье я рассказал, в какой театральный вуз лучше всего поступать. Конечно, это неполная картина, она совсем не освещает ситуацию в регионах. Но это, по крайней мере, лучше, чем ничего. Возможно, в чем-то мои советы Вам помогут.
Если Вы хотите подготовить классную программу для РЕАЛЬНОГО поступления в театральный вуз — с опытными педагогами — то Вам — к нам, в Москву.
Но даже если Вы живете в другом городе — Вы сможете связаться с нами по Интернет — и мы Вам, без сомнения, поможем.
ВГИК или ГИТИС, что выбрать будущему актеру?
Если вы задумались, куда пойти учиться профессии актера или режиссера в Москве, во ВГИК или ГИТИС, вот какое пояснение дает режиссер Жора Крыжовников (создавший классные комедии Горько, Горько-2, Самый лучший день)
После того как вы выучились на режиссера, пошли учиться на продюсера. Так нечасто поступают. Зачем?
Я закончил театральную режиссуру в ГИТИСе. Но и в ГИТИСе, и во ВГИКе образование дается очень однобоко. Во ВГИКе очень невнятная история театра, в ГИТИСе нет истории кино вообще. И мы вышли из ГИТИСа будучи режиссерами, неплохо оснащенными, умеющими работать с артистами, но что такое монтаж, экранность, история кино — все это нужно было изучать самостоятельно. А мне хотелось снимать. Но на режиссуру заново поступать и учиться еще пять лет не казалось выходом. Поэтому я пошел на дополнительное образование — на продюсера, где тот же объем истории кино. У нас там была экономика и естественные продюсерские истории, которые дают возможность посмотреть на все это дело с точки зрения бизнеса, что, конечно, ни в ГИТИСе, ни во ВГИКе на режиссуре не обсуждается. Там тебя готовят просто творить. Но понимать про деньги все равно нужно. Даже если ты делаешь самый дешевый фильм на Земле, чуть-чуть денег на него все равно понадобится. И деньги эти надо либо находить, либо зарабатывать на стороне и тратить, как я, в принципе, делал все это время со своими короткометражками. При этом я не закончил продюсерский факультет, потому что очень много работал.
Рейтинг театральных вузов
Накануне вступительных экзаменов OPENSPACE.RU решил выяснить, чем отличаются друг от друга московские театральные вузы и какой из них круче
© В. Богданов / РИА Новости
Абитуриенты подслушивают у дверей во время вступительных экзаменов в Государственном институте театрального искусства имени Анатолия Луначарского (ГИТИС), 1979 год
Читать!
(и даже в один нетеатральный ВГИК). Большинству неважно куда — лишь бы взяли. Среднестатистический абитуриент понятия не имеет о том, куда он поступает и чем одна школа отличается от другой. Поэтому, уже стоя под заветной дверью, делятся слухами, более или менее фантастическими. Больше всего мифов на тему того, в каком вузе на что смотрят. В цене любые подробности: «все зависит от типажа»; «во ВГИК могут взять даже 25-летних, а в театральные вузы берут молоденьких»; «во МХАТе нужны мальчики»; «ГИТИС и Щука — школы более игровые»; «Щука похожа на цирк: здесь нужно выкинуть какой-нибудь номер»; «а ГИТИС как большая психбольница»; «во МХАТ в этом году набирает Рыжаков: ходят слухи, что на прослушивании мальчишек просят читать рэп».
В Щепке, как утверждают, приветствуется определенный типаж: статные русские парни богатырского телосложения и благовоспитанные девицы с косой и высоким голосом. Студентка актерско-режиссерского курса ГИТИСа рассказывает, что в период учебы в Щепке играла одних только бабушек с Урала, потому что щепкинская школа ориентирована на амплуа и внешность решает все. Студенты Школы-студии МХАТ полагают, что в ГИТИСе легче получить скидку на фактуру: «Во МХАТе меня никогда, ни разу не просили предъявить характерность, а в ГИТИСе мне сразу сказали: “Почитай как пьяная”». А сами гитисовцы говорят обратное: «У нас педагоги не подгоняют тебя под готовую схему, а пытаются разглядеть твою индивидуальность и идти от нее. В ГИТИСе смотрят на твой внутренний мир, а в Щуке — на внешность». Про то, какую именно внешность ценят в Щуке, показания расходятся с точностью до наоборот. Кто говорит, что сюда берут однотипных красавцев и красавиц, из года в год одних и тех же: высоких, темноволосых и «героичных». А кто — что в Щуке любят смешных, чудных, этаких дурачков, и чем моложе, тем лучше. Ректор Щукинского училища Евгений Князев уверяет: «Бывает, к нам поступают те, которые не проходят никуда: роста маленького и голос не такой — а мы находим в них какую-то индивидуальность».
© Сергей Пятаков / РИА Новости
В здании Всероссийского государственного университета кинематографии имени С.А. Герасимова (ВГИК)
Школа-студия МХАТ — вуз, наиболее открытый новым веяниям. Студенты тут чувствуют себя на хорошем счету, уверенно говорят о своих перспективах и легко идут на сравнение с другими театральными школами: «В Щуке больше внимания уделяют движению, но там у студентов слишком много свободного времени: актеры учатся полтора часа в день — это на третьем-то курсе! А у нас свободной минуты нет. Занятия по мастерству проходят два раза в день, утром и вечером, иногда приходится готовить по два этюда сразу. А в ГИТИСе занятия мастерством три раза в неделю — ну как это может быть?»
На первом курсе помимо классического репертуара (Достоевского, Островского) актеры пробуют силы в эстетике артхаусного и документального театра: «В Школе-студии ориентируют не на конкретный тип театра, а на разработку собственной темы: у актера должно быть что-то за душой, чем он может поделиться. Много времени уделяется общению, разговорам о смысле, формированию человеческой и гражданской позиции, потому что, если человеку нечего сказать, на него интересно смотреть две секунды». Здесь охотно привлекают к работе выпускников, и поэтому много молодых преподавателей. По инициативе Виктора Рыжакова, набирающего следующий курс, актерский факультет рекомендовал своим абитуриентам включить в программу для прослушивания пару десятков современных авторов, в числе которых: Захар Прилепин, Борис Рыжий, Вера Полозкова, Виктор Пелевин, Владимир Маканин, Владимир Сорокин, Евгений Гришковец, Иван Вырыпаев, Людмила Улицкая, Михаил Елизаров, Михаил Шишкин, Ольга Седакова, Ольга Славникова. Но при всей радикальности некоторых нововведений Школы-студии в ее стенах, по-видимому, соблюдается определенный дресс-код, оговоренный в местном объявлении: «В шортах и пляжной обуви вход в Школу-студию категорически воспрещен».
© Сергей Пятаков / РИА Новости
Студенты Высшего театрального училища им. М.С. Щепкина во время репетиции
Щепкинское училище лидирует в первую очередь в обеспечении безопасности. На вахте ГИТИСа я набрала номер деканата актерского факультета, представилась, и меня сразу пропустили. В Щуке охранник сам вызвался вылавливать мне актеров в толпе абитуриентов. А охрану Школы-студии МХАТ я и вовсе миновала незамеченной. Щепкинское училище было первой (и, признаться, единственной) школой, в которой с меня потребовали официальное письмо на имя ректора и служебный пропуск, удостоверяющий право задавать вопросы студентам и абитуриентам Высшего театрального училища (института) им. М.С. Щепкина при Государственном академическом Малом театре России. Это была первая традиция, с которой я столкнулась, едва переступив порог старейшей театральной школы.
От новых веяний студентов тут охраняют примерно так же рьяно. Воспитывают в духе патриотизма. Щепкинцы в разговоре
Читать!
со мной не стеснялись пафоса и возвышенных слов: Щепка хранит классические традиции, а традиции — это хорошо; классику уловить сложнее, чем современность; театр всегда был отражением социальной жизни; ставить пьесы нужно как написано; театр должен отсеивать пошлость; любое действие должно быть психологически оправданно; все должно быть по-настоящему, как в жизни. Спрашиваю: «Какой спектакль из последних понравился, запомнился? В каком театре?» — «В Малом. Последний потрясающий спектакль — “Пиковая дама”… Не помню, чья постановка».
Изредка встречаются критические нотки. Но, начав выражать некие сомнения, словно спохватившись, студент идет на попятную. «Какой театр вам нравится?» — «Театр Пушкина при Писареве, Ленком». — «А Малый?» — «Малый мне тоже нравится, но… У Малого театра нет такой задачи — идти в ногу со временем, предъявлять современного героя. А ведь можно, наверное, ставить тот же классический репертуар, но выбирать его исходя из того, что диктует сегодняшний день». — «Спорите об этом с педагогами?» — «Об этом не спорим. Я не считаю себя вправе: я студент, я учусь».
У здания Театрального института им. Бориса Щукина
В отличие от Школы-студии МХАТ и ГИТИСа, где у каждого мастера, набирающего курс, фактически своя школа, студент Щукинского училища за время учебы проходит через руки всех педагогов. «В Щуку идут чрезвычайно позитивные люди и необычные в этом смысле, — флегматично, без тени улыбки отвечает на мой вопрос о специфике вахтанговской школы студент, выловленный любезным охранником. — Если есть настрой на глубокую, сверхчеловеческую драму…» — «То куда?» — «Куда угодно, только не в Щуку. Новую драму и другие экспериментальные проекты в Щуке знают и любят, но новая драма новой драме рознь: для кого-то новая драма — это Прилепин, а для кого-то — Гауптман. У нас в программе тоже есть современные произведения, но нужно иметь определенное чувство такта, чтобы не пошлить на сцене, искать грубости какие-то мягкие эквиваленты».
Задаю тот же вопрос Римасу Туминасу, открывшему в этом году студию при театре Вахтангова, и слышу в ответ стандартное: «Школа Вахтангова, школа Щукинского училища — это, прежде всего, поиск выразительности, поиск праздника театрального действа и, в конце концов, утверждение праздника жизни. Но сегодня различия актерских школ уже стерлись. Сегодня многое зависит не от школы даже, а от мастерской, от индивидуальности мастера. И сегодня недостаточно быть хорошо обученным и талантливым студентом — нужно еще быть художником. Главное — это человеческая позиция. Я уверен, что люди уже рождаются с темой. И надо помочь актеру прислушаться к его теме, развить ее, помочь человеку стать творческой личностью».
© Александр Куров / ИТАР-ТАСС
Занятия по хореографии в школе-студии МХАТ
Если актеры Щуки уже студентами начинают выходить на сцену театра имени Вахтангова, студенты Щепки — на сцену Малого театра, а студенты Школы-студии — на сцену МХАТ, то ГИТИС не приписан ни к какому конкретному театру, который так или иначе определял бы его магистральное направление. В ГИТИСе нет единой школы, а граница проходит между факультетами и факультетскими мастерскими, каждую из которых возглавляет режиссер или художественный руководитель крупного московского театра. Актеров готовят на актерском и режиссерском факультетах. В Школе-студии и в Щуке тоже время от времени набирают актерско-режиссерские курсы, но только в ГИТИСе совместное обучение актеров и режиссеров происходит на постоянной основе. Актер с режиссерского факультета готовит этюды и отрывки не только и не столько с преподавателями, сколько с режиссерами-сокурсниками, в то время как студенты остальных вузов делают свои отрывки самостоятельно либо под руководством педагогов. В первом случае имеешь дело с неопытными, но разными режиссерами, в остальных — с профессионалами, которые точно знают, как надо; у каждой позиции свои плюсы и свои минусы: кому-то дороже атмосфера поиска, кому-то — мастерство. И так во всем. То, что кажется плюсом для одних, является минусом для других.
ГИТИС славится своими актерско-режиссерскими мастерскими, учиться на режиссерском факультете считается более почетным, но вот студенты одной из самых престижных мастерских жалуются своим коллегам, что их много учат режиссуре и мало развивают как актеров; то есть учат хорошо, но мало. Кудряшовцы — единственная мастерская с музыкальным уклоном: поэтому на прослушивании интересуются наличием музыкального образования или хотя бы слуха. «Хейфецы» больше работают с современной драматургией, а у «женовачей» уже целый год на повестке дня — Чехов.
© Сергей Пятаков / РИА Новости
Здание учебного театра ГИТИС
Предлагаю студентам актерского факультета сравнить ГИТИС с другими театральными вузами. Актер мастерской Бородина: «В Щуке больше работают над образом, идут от внешней выразительности к внутреннему оправданию, а в ГИТИСе начинают с того, что раскрывают себя: я в предлагаемых обстоятельствах. В Щепке время остановилось — в костюмах ходят. А в Школе-студии МХАТ “каша” в хорошем смысле: есть разные мастерские, разные преподаватели и разные направления. У мхатовцев хорошие спектакли, но нас учат тоньше: лучше проще, но по-настоящему. У них очень экспрессивная внешняя игра, она и внутренне оправданна, но они форсируют выразительность; а у нас, пока внутри не родится, не накопится, резких движений не позволяют. Но в ГИТИСе по сравнению со Школой-студией не хватает дисциплины».
Есть, конечно, и объективные критерии, такие, как конкурс, например. Так, в 2011 году количество абитуриентов, подавших документы после отборочных туров, составило: в Щепкинском училище — 71 человек на 27 бюджетных мест, в Щукинском училище — 116 человек на 30 мест, в РАТИ/ГИТИСе на актерский факультет — 60 человек на 17 бюджетных мест, в Школе-студии МХАТ — 68 человек на 23 бюджетных места. Однако даже в этом показателе возможна арифметическая погрешность. Во-первых, как мы уже говорили, все поступают всюду. С другой стороны, одна школа старается допустить к конкурсу как можно меньше народу, а другая, может быть, предпочитает нагнетать атмосферу соревновательности. Наконец, сам соискатель в случае успешного прохождения отборочных туров в
Читать!
несколько вузов одновременно при выборе между ними может ориентироваться не на репутацию школы, а на личность мастера, набирающего курс в этом именно году, или какие-нибудь другие субъективные факторы. Или такой показатель, как востребованность театрами. Из 16 выпускников актерского факультета Школы-студии МХАТ образца 2011 года на сегодняшний день в театр поступили 15 (93,7%); из двух актерских курсов Щуки (54 человека: 35 плюс 19) по специальности работают 49 (90,5%). Щепкинское училище держит эту статистику в секрете, а в ГИТИСе таковая и вовсе не ведется.
В конечном счете, все студенты довольны той школой, в которую попали, независимо от того, куда стремились поступить. И тем, кто идет по их стопам, советуют, в принципе, одно и то же: быть самим собой. Не подстраиваться, не пытаться понравиться — все равно не угадаешь и на всех не угодишь. В любом случае, если ты талантлив — тебя заметят.
ВГИК или ГИТИС, что выбрать будущему актеру?
Если вы задумались, куда пойти учиться профессии актера или режиссера в Москве, во ВГИК или ГИТИС, вот какое пояснение дает режиссер Жора Крыжовников (создавший классные комедии Горько, Горько-2, Самый лучший день)
После того как вы выучились на режиссера, пошли учиться на продюсера. Так нечасто поступают. Зачем?
Я закончил театральную режиссуру в ГИТИСе. Но и в ГИТИСе, и во ВГИКе образование дается очень однобоко. Во ВГИКе очень невнятная история театра, в ГИТИСе нет истории кино вообще. И мы вышли из ГИТИСа будучи режиссерами, неплохо оснащенными, умеющими работать с артистами, но что такое монтаж, экранность, история кино — все это нужно было изучать самостоятельно. А мне хотелось снимать. Но на режиссуру заново поступать и учиться еще пять лет не казалось выходом. Поэтому я пошел на дополнительное образование — на продюсера, где тот же объем истории кино. У нас там была экономика и естественные продюсерские истории, которые дают возможность посмотреть на все это дело с точки зрения бизнеса, что, конечно, ни в ГИТИСе, ни во ВГИКе на режиссуре не обсуждается. Там тебя готовят просто творить. Но понимать про деньги все равно нужно. Даже если ты делаешь самый дешевый фильм на Земле, чуть-чуть денег на него все равно понадобится. И деньги эти надо либо находить, либо зарабатывать на стороне и тратить, как я, в принципе, делал все это время со своими короткометражками. При этом я не закончил продюсерский факультет, потому что очень много работал.
«Мама, мне не сыграть. » Вступительные будни будущих кинозвёзд
Поступление в актёрский вуз не сравнить ни с чем. Приёмные превращаются в сцены, где играть нужно как в последний раз, а главное — удивить «мастера». О ЕГЭ там не говорят: значение имеет только талант. Лайф проник в закулисье вступительных испытаний ВГИКа.
Фото: © РИА Новости/Сергей Пятаков
— Эй, кучерявая, смотри не поскользнись на просмотре.
— Грубиян. Спасибо, сама как-нибудь разберусь.
— Да ладно тебе, я ж шучу, а ты поверила. Значит, из меня неплохой всё-таки актёр!
Пробраться мимо десятков человек — непросто. Фристайл на одной руке, танец животных, парные репетиции спектакля… Дух конкуренции повис в воздухе. Кажется, его можно почуять. И даже запах пота не сбивает его. А за улыбками и сосредоточенностью не всем удаётся скрыть зависть и страх.
Актёрский факультет, 421-я аудитория, «Рекомендована проверка музыкальных и пластических данных, 30 июня» — на входе висит лист, на котором напечатаны фамилии абитуриентов из разных городов России и даже Латвии. Сегодня у них прослушивание по вокалу и смотр пластики.
Эпицентр. Здесь собрались самые достойные: из 300 абитуриентов прошло 98. Но героями университетской пьесы станут лишь 25 человек.
— В прошлом году результаты объявляли в этот же день, буквально через полчаса, — слышен чей-то высокий голосок в толпе.
В этом году в свою, как здесь говорят, мастерскую, будущих артистов набирает актёр и режиссёр Александр Михайлов. Многие его знают по роли Васи Кузякина в мелодраме «Любовь и голуби».
«Смотрите, выходят», — раздался резкий крик в коридоре. Как оказалось, вышла очередная группа из семи человек. В зал, больше похожий на актовый, каждые 10 минут запускают по семеро. Сначала только мальчики, затем — девочки. И так, пока всех не отсмотрят.
Кто пройдёт, а кто останется в «экзаменационной», решают восемь членов комиссии. Из которых главный, конечно, Михайлов. Вместе с ним — приглашённые мастера и преподаватели факультета.
Хрупкая блондинка со светлыми глазами и косой до талии (типичная тургеневская барышня) пытается ввести в гипнотический транс дверь. Нервно шевеля губами, повторяет что-то. И, прислушиваясь, выдаёт: «Слышите, музыка заиграла — танцуют, значит, скоро кончится. Жюри специально часто меняют музыкальные жанры, хотят увидеть наш максимум».
В коридоре стоят двое абитуриентов — рыжая девочка с волосами, похожими на медную проволоку, и парень с одутловатым лицом и россыпью родинок на щеках.
— Ты понимаешь, эти уроки смеха — это что-то. Когда я один — у меня отлично получается. Выхожу на сцену — провал. Не знаю, что с этим делать, — сказал выпускник подруге.
— Смотри, чтобы было проще — резко выдыхай и делай так: ху-ху-ха-ха.
Основной возраст поступающих — от 18 до 21 года. Но любят больше молодых: ведь они как пластилин, легче «слепить» что-то стоящее.
Артём — высокий брюнет с круглым лицом и чуть раскосыми глазами. И он не знает, что будет в итоге показывать комиссии.
— Это будет импровизация, в этом и есть азарт — по-другому неинтересно. Сейчас нам нужно удивить комиссию. Из «обязаловки» — сесть на шпагат, прокрутиться через себя. Ещё будут дополнительные задания. Например, вы едете на столе и попали в бурю. Задача — показать, как вы пробираетесь сквозь ветер. Главное, чтобы вам поверили.
И тут совершенно неожиданно для меня Артём резко отпрыгивает в сторону, закрывает глаза и начинает показывать ту самую бурю. Честно — правдоподобно.
— «Утекай! Он порежет меня на меха,
И граница потеряет контроль.
Руку ниже бедра — он, как столб,
Смотрит в щелочку штурмоотряд.
Остались только мы на растерзание-е,
Пароч-ка прос-тых и мо-ло-дых ре-бяяяяят
Виталий Кречетов из Мурманска, весёлый парень в розовой рубахе с пальмами и немного женской походкой. За три часа, пока он стоял в очереди, исполнил почти весь репертуар «Мумий Тролля».
Отдышавшись после экзамена, выпалил: «Было очень страшно!».
Рассказал, что приезжал поступать ещё в 9 классе, но не вышло. В этот раз свои шансы оценивает высоко и трезво. Говорит, что в потоке один в своём роде.
— Это ещё что, в ГИТИС вообще 2,5 тыс. человек на место. Я пытался — не прошёл в третий тур. Проверка на пластику, ритмику и акробатику — самые тяжёлые испытания для меня. Например, встать на мостик и поднять по очереди левую или правую ногу и просто стоять. Это правда трудно. Но я сейчас на конкурсе здесь, а также в Щепке и Щуке.
Витя говорит, что ради хорошей роли «готов на всё». Жесты и мимика выдают его волнение. Он часто и нервно перебирает пальцами, постоянно отвлекается. А иногда стесняется. Но что-то происходит, и тут же будто какой-то другой Виталик громким и заливистым голосом смеётся и кричит: «Ребята, удачи, ни пуха!»
Отовсюду в коридорах только и слышно — палка, палка…палка. Что за палка? Это, по словам будущих актёров, самое страшное задание конкурсного тура. Оказывается, что это обычная «актёрская палка»: преподаватель стоит рядом с абитуриентом и держит её в руках, при этом стараясь всячески отвлекать внимание экзаменуемого. Когда тот не ожидает, педагог резко отпускает палку, а поступающий должен успеть её поймать. Из всех лишь двоим удалось вовремя это сделать и поднять свои шансы на поступление перед остальными. Это действительно очень сложно, я попробовала в коридоре.
Открывается дверь «мастерской», и все крики, смех и споры резко становятся тишиной. К ребятам вышел режиссёр и актёр Александр Фёдоров:
— Те, кто уже сегодня прошёл все смотры, могут идти домой. Результаты будут только завтра. Мы вывесим списки в 3 часа. Вы тоже нас поймите, у нас непростая задача и сложный выбор. Но что поделать. А то получится как в Щепке в прошлом году — 95 человек слушали в последний день. Это же ужас (и это несмотря на то, что народное название вуза является тёзкой знаменитого эротического фильма. — Прим. Лайфа).
Увидев будущего преподавателя, каждый пытается выйти вперёд, попасться на глаза. Заглянуть в лицо, чтобы хоть как-то обратить на себя внимание, запомниться. Но Фёдоров беспристрастно, смотря вниз, уходит обратно в «мастерскую».
Каждый, кто поступает в театральный, знает, что девочкам поступить сложнее. Может, потому что мужчинам проще поверить, может, интересных типажей больше. Например, в ГИТИС, по словам ребят из очереди в приёмную, из 25 поступивших всего 4 девочки. Тем не менее, вне зависимости от гендерной принадлежности, все всегда выкладываются по полной.
В следующей семёрке замечаю девушку. Лет двадцати, рыжие вьющиеся волосы, голубые глаза — классический персонаж ирландских сказок.
— Когда я была маленькая, к нам в Таганрог приехал Михалков. Он снимал вторую часть «Утомлённых солнцем». И мне посчастливилось сниматься в массовке. С тех пор я не представляю себя без сцены. Я долго думала, как связать с этим свою жизнь, и вот теперь — я здесь. Очень боюсь, что не смогу показать тот уровень, который могу.
В углу стоял худой и конопатый парень. Он рассматривал альбомы выпускников ВГИКа. Оказалось, все они уместились всего в двух томах.
Перекинувшись парой фраз, неожиданно заявил: «Слушай, а пошли покурим? Всё расскажу».
Егор Мартынов — представитель редкого «сословия», москвич. Молод и очень уверен в себе: «Смотри, вот, допустим, ты видишь в себе актёрский талант и хочешь куда-то поступить. Театральных вузов (настоящих, о которых все мечтают) в Москве всего пять: ВГИК, ГИТИС, Щука, Щепка и МХАТ. Всё делится на туры. Ты приходишь на первый, записываешься, затем тебя вызывают в десятки. Каждого просят рассказать прозу, басню и стихотворение — это стандартный набор, по которому происходит отбор во всех театральных вузах из года в год, — рассказывает парень. — Тебя могут не дослушать, остановить. Сразу ведь понятно, умеет что-то человек или нет. Суть в том, что комиссия проверяет твоё умение читать, раскрывать разные черты характера. Например, проза и стих — это лирика, а басня — юмор.
После того как дочитал, тебе говорят — всё, спасибо, садитесь. После того как все прочтут, они совещаются и говорят: «Вот ты, ты и ты — в следующий тур». Или если артист очень сильный, то ему могут сказать: «Идите сразу на третий тур». На первых прослушиваниях обычно смотрит не сам «мастер», который набирает курс. Прежде чем дойти до маэстро (3-й тур), нужно выложиться на полную. Суть в том, что на всех начальных турах ты делаешь одно и то же — читаешь свою программу. Но на втором и третьем этапе ты её презентуешь уже среди сильнейших оппонентов. И с каждым туром всё сложнее, — поясняет Егор.
«Мастер» в третьем туре смотрит на личность. Если человек говорит: «Мне 22 года», то он спросит: «А что вы делали до этого, почему пришли именно сейчас, кем работали, чем занимались, зачем вам это?»
Те, кто проходит третий тур, допускаются уже непосредственно до конкурса. Все говорят, что это самое сложное. Если ты его проходишь, то тебя берут на курс. Во всех театральных вузах он делится на три этапа — день пластики, день вокала и день этюдов. Есть ещё и коллоквиумы — там могут спросить что угодно. Например, хорошо ли ты знаешь историю ВГИКа или можешь ли ты что-то рассказать из Заболоцкого.
После всех испытаний ты снова читаешь свою программу, но уже среди сорока сильнейших конкурентов. Вместе с тем тебе комиссия дает этюды. Например, попалось слово «разочарование». Ты и ещё три человека должны придумать этюд, который должен начинаться, либо развиваться, либо заканчиваться разочарованием. Могут просто дать задание — покажите, как вы идёте ногами по битому стеклу. И ты идёшь, корчишься, но показываешь.
— В конце могут попросить спеть. В этом году просят, потому что Михайлов набирает поющий курс.
О межтеатральных «перетягиваниях» абитуриентов и бессонных ночах
По словам Егора, если «мастер» видит, что человек талантлив — он может его «переманить».
А знали ли вы, что, например, в Щуке есть специальный холл, где ночью спят студенты? Дело в том, что некоторые занятия длятся до 3—4 утра, и можно по несколько дней вообще не выходить из института.
— Если узнают, что абитуриент дошёл до последних этапов в других театральных, его шансы на поступление увеличиваются минимум втрое.
Но бывает и наоборот:
— Когда у ребят в Щепке спрашивают — куда ещё прошёл? Они отвечают — ВГИК, МХАТ. И некоторым в лицо заявляют — ну и идите в свой МХАТ. И буквально выгоняют, — делится Егор.
Он также признаётся, что многие считают, что МХАТ скатился в какую-то «современность и пошлость».
На выходе — художественный факультет. Весь коридор — картинная галерея. Под потолком, как огни посадочной полосы, висят вырезанные из белого картона птицы. На каждом — даты и имена живописцев определённого века и периода.
«Добавь формы, попроще. Построили, характер схватили, пространство в голове уложили… нет, там даже слишком, перестаралась», — доносится с конца коридора. Как оказалось, это Александр Свешников, преподаватель ВГИКа, критикует работы абитуриентов.
Подхожу ближе, у открытой двери стоят две девушки. Одна подзывает к себе и шепчет:
— Смотри, видишь, вон тот усатый — это знаменитый мультипликатор Леонид Носырев. Он создал «Антошку», «Вершки и корешки» и многие известные мультфильмы.
А голубоглазая Вика в бордовой, будто бы изрезанной ножницами майке с вязаной брошью приехала из Хабаровска, ей всего 16, но она всегда мечтала учиться именно во ВГИКе.
— Подаю на художника мультипликационного фильма. Уже работала в этой сфере. Вместе со мной на студии работал парень, он пытался поступить — не прошёл. Надеюсь, у меня получится. Ещё на всякий случай подала в Суриковку (Московский государственный художественный институт им. В.И. Сурикова. — Прим. Лайфа). Правда, вступительные испытания накладываются друг на друга, но в приоритете всё равно ВГИК. На моей специальности три тура — композиция, рисунок и живопись и собеседование.
Справа от нас через приоткрытую дверь видно, как две абитуриентки раскладывают свои работы на полу, а потом, глядя на них, стоят, поджав плечи. Видно, они надеятся на похвалу.
На выходе из ВГИКа стоит обычная скамейка, а на ней — обыкновенная, ничем не примечательная шатенка. Сидела, скрестив ноги, и трясущимися пальцами судорожно набирала чей-то номер.
Что было в её движениях? Стало понятно только потом. Она резко дернула головой и быстро заморгала — на другом конце кто-то взял трубку. Не сдерживая эмоций, сквозь слёзы девочка повторяла: «Мама, я не прошла. Мама, я не прошла». И с каждым повторением этой фразы голос её становился всё громче, а слова — всё неразборчивей и протяжней.
— Мама, я совсем-совсем не прошла. Мама, мне не сыграть.