чехов с чего начать читать
Три главных книги Чехова
Писатель Владимир Сорокин
Первый текст — это чеховский бренд, квинтэссенция Антона Павловича. Для меня это демонстрация чеховского арсенала, я им наслаждаюсь как совершенным продуктом. «О вреде табака» — это самая грустная и безнадежная чеховская вещь. Здесь можно говорить о рождении нового персонажа в русской литературе. И наконец «Дядя Ваня» — тоже чеховский бренд. Здесь он выступил как учитель химии русской дачной жизни. Эта громоздкая формула занимает всю доску. И Чехов тут безнадежный учитель гимназии, над которым подсмеиваются, а он пишет эту формулу. До этого были попытки у Тургенева вывести нечто подобное, но авторское право — за Чеховым.
И для меня есть еще четвертый текст — это «Человек в футляре». Рассказ, в котором описана латентная шизофрения русской провинциальной жизни. Персонаж — интроверт, школьный учитель. Из него во многом вырос «Мелкий бес» Сологуба, а из Сологуба — Мамлеев. В появлении такого персонажа — тоже открытие Чехова.
Артист Сергей Светлаков
Для меня эти три вещи были самыми вкусными. Я в детстве очень любил маленькие рассказы Чехова, потому что в детстве нужно все и сразу, а там это есть. Что касается «Вишневого сада» — это был первый спектакль, на котором я заревел. Это была постановка в Екатеринбурге, в нашем театре драмы, с музыкой из Pink Floyd. И весело и грустно в этих трех произведениях.
Сценарист, режиссер, телеведущая Авдотья Смирнова
Потому что они все три описывают экзистенциальный ужас повседневности. Они все про безнадежность в жизни и про смирение перед этой безнадежностью. «Три года» во всяком случае.
Поэт Дмитрий Воденников
Первый текст люблю за одно из самых лучших описаний бессонницы. Второй — за ощущение, что где-то когда-то можно быть счастливым. Третий — за то, что все время путаю его с «Муму». Мне все время кажется, что это должен был написать Тургенев…
Политический деятель, писатель Александр Проханов
Есть некая тайна, связанная с восприятием Чехова моим поколением. И я понял, с чем эта тайна связана: его герои через несколько лет превратятся в персонажей русской революции и гражданской войны. Все эти студенты, телеграфисты, которые флиртуют с барышнями, могли нарядиться в длинные шинели ЧК и расстреливать тех же барышень. Или Ионыч — рыхлый, сытый, помешанный на деньгах холостяк и циник. Революция могла бы его превратить в губернского вождя временно образованной белой республики. Мисюсь могла стать сестрой милосердия и ехать в тифозном вагоне. Вся чеховская драматургия разворачивается накануне другой, еще не ведомой им, но предчувствуемой русской драмы. И когда я читаю Чехова, то примеряю на одного буденовку — на другого черную куртку чекиста.
Художник Анатолий Осмоловский
«Исповедь, или Оля, Женя, Зоя»
Чехов, конечно, не может не нравиться, поскольку это выдающийся профессиональный писатель, драматург с заслуженным мировым именем. Но для меня лично он представляется излишне рациональным. Мне нравятся писатели, которые были тесно связаны с историческими событиями своего времени. А Чехов — он над временем и скорее выступает наблюдателем. Его пьесы — точные наблюдения над предреволюционной действительностью. И такая позиция мне кажется слишком стерильной.
Игорь Шулинский, главный редактор Time Out
Фраза, приписываемая Чехову: «Короленко не может быть гениальным писателем, потому что он никогда не изменял своей жене».
Не имеет смысла писать романы, когда есть «Дама с собачкой». Здесь все достаточно. «Дядя Ваня» — вид изнутри на интеллектуала, с болью, иронией, издевкой, и все равно — с любовью. Чехов, наверное, один из первых примеров имморальности в русской литературе. До свидания, разумное, доброе, вечное.
«Правила для начинающих авторов» от А. П. Чехова
Всякого только что родившегося младенца следует старательно омыть и, давши ему отдохнуть от первых впечатлений, сильно высечь со словами: «Не пиши! Не пиши! Не будь писателем!»
Если же, несмотря на такую экзекуцию, оный младенец станет проявлять писательские наклонности, то следует попробовать ласку. Если же и ласка не поможет, то махните на младенца рукой и пишите «пропало». Писательский зуд неизлечим.
Путь пишущего от начала до конца усыпан тернием, гвоздями и крапивой, а потому здравомыслящий человек всячески должен отстранять себя от писательства. Если же неумолимый рок, несмотря на все предостережения, толкнет кого-нибудь на путь авторства, то для смягчения своей участи такой несчастный должен руководствоваться следующими правилами:
1) Следует помнить, что случайное авторство и авторство à propos лучше постоянного писательства. Кондуктору, пишущему стихи, живется лучше, чем стихотворцу, не служащему в кондукторах.
2) Следует также зарубить себе на носу, что неудача на литературном поприще в тысячу раз лучше удачи. Первая наказуется только разочарованием да обидною откровенностью почтового ящика, вторая же влечет за собою томительное хождение за гонораром, получение гонорара купонами 1899 года, «последствия» и новые попытки.
3) Писанье как «искусство для искусства» выгоднее, чем творчество за презренный металл. Пишущие домов не покупают, в купе первого класса не ездят, в рулетку не играют и стерляжьей ухи не едят. Пища их — мед и акриды приготовления Саврасенкова, жилище — меблированные комнаты, способ передвижения — пешее хождение.
4) Слава есть яркая заплата на ветхом рубище певца, литературная же известность мыслима только в тех странах, где за уразумением слова «литератор» не лезут в «Словарь 30 000 иностранных слов».
5) Пытаться писать могут все без различия званий, вероисповеданий, возрастов, полов, образовательных цензов и семейных положений. Не запрещается писать даже безумным, любителям сценического искусства и лишенным всех прав. Желательно, впрочем, чтобы карабкающиеся на Парнас были по возможности люди зрелые, знающие, что слова «ехать» и «хлеб» пишутся через «ять».
6) Желательно, чтобы они по возможности были не юнкера и не гимназисты.
7) Предполагается, что пишущий, кроме обыкновенных умственных способностей, должен иметь за собою опыт. Самый высший гонорар получают люди, прошедшие огонь, воду и медные трубы, самый же низший — натуры нетронутые и неиспорченные. К первым относятся: женившиеся в третий раз, неудавшиеся самоубийцы, проигравшиеся в пух и прах, дравшиеся на дуэли, бежавшие от долгов и проч. Ко вторым: не имеющие долгов, женихи, непьющие, институтки и проч.
8) Стать писателем очень нетрудно. Нет того урода, который не нашел бы себе пары, и нет той чепухи, которая не нашла бы себе подходящего читателя. А посему не робей… Клади перед собой бумагу, бери в руки перо и, раздражив пленную мысль, строчи. Строчи о чем хочешь: о черносливе, погоде, говоровском квасе, Великом океане, часовой стрелке, прошлогоднем снеге… Настрочивши, бери в руки рукопись и, чувствуя в жилах священный трепет, иди в редакцию. Снявши в передней калоши и справившись: «Тут ли г. редактор?», входи в святилище и, полный надежд, отдавай свое творение… После этого неделю лежи дома на диване, плюй в потолок и услаждай себя мечтами, через неделю же иди в редакцию и получай свою рукопись обратно. За сим следует обивание порогов в других редакциях… Когда все редакции уже обойдены и нигде рукопись не принята, печатай свое произведение отдельным изданием. Читатели найдутся.
9) Стать же писателем, которого печатают и читают, очень трудно. Для этого: будь безусловно грамотен и имей талант величиною хотя бы с чечевичное зерно. За отсутствием больших талантов, дороги и маленькие.
10) Будь порядочен. Не выдавай краденого за свое, не печатай одного и того же в двух изданиях зараз, не выдавай себя за Курочкина и Курочкина за себя, иностранное не называй оригинальным и т. д. Вообще помни десять заповедей.
11) В печатном мире существуют приличия. Здесь так же, как и в жизни, не рекомендуется наступать на любимые мозоли, сморкаться в чужой платок, запускать пятерню в чужую тарелку и т. д.
12) Если хочешь писать, то поступай так. Избери сначала тему. Тут дана тебе полная свобода. Можешь употребить произвол и даже самоуправство. Но, дабы не открыть во второй раз Америки и не изобрести вторично пороха, избегай тем, которые давным-давно уже заезжены.
13) Избрав тему, бери в руки незаржавленное перо и разборчивым, не каракулистым почерком пиши желаемое на одной стороне листа, оставляя нетронутой другую. Последнее желательно не столько ради увеличения доходов бумажных фабрикантов, сколько ввиду иных, высших соображений.
14) Давая волю фантазии, приудержи руку. Не давай ей гнаться за количеством строк. Чем короче и реже ты пишешь, тем больше и чаще тебя печатают. Краткость вообще не портит дела. Растянутая резинка стирает карандаш нисколько не лучше нерастянутой.
15) Написавши, подписывайся. Если не гонишься за известностью и боишься, чтобы тебя не побили, употреби псевдоним. Но памятуй, что какое бы забрало ни скрывало тебя от публики, твоя фамилия и твой адрес должны быть известны редакции. Это необходимо на случай, ежели редактор захочет тебя с Новым годом поздравить.
16) Гонорар получай тотчас же по напечатании. Авансов избегай. Аванс — это заедание будущего.
17) Получивши гонорар, делай с ним, что хочешь: купи себе пароход, осуши болото, снимись в фотографии, закажи Финляндскому колокол, увеличь женин турнюр в три раза… одним словом, что хочешь. Редакция, давая гонорар, дает и полную свободу действий. Впрочем, ежели сотрудник пожелает доставить редакции счет, из которого будет видно, как и куда истратил он свой гонорар, то редакция ничего не будет иметь против.
18) В заключение прочти еще раз первые строки этих «Правил».
Как не надо читать Чехова со школьниками
Почему у ребенка возникает ощущение – «я люблю читать, но мое чтение не связано с уроками литературы, где я обязан проходить то, что меня не трогает»? На мой взгляд, чем более гибкими будут механизмы формирования программы, тем точнее мы сможем приблизиться к запросам конкретного человека.
Если на всю страну будет написана одна программа, один учебник, тогда достучаться до каждого отдельного ребенка станет гораздо сложнее. В конкретных условиях, с конкретными учителями и учениками те или иные произведения могут «не работать». Потому учителям необходима определенная свобода в выборе произведений для программы. А дальше уже всё зависит от адекватности учителя.
Формирование школьной программы – очень сложное дело. Дети все разные, и нужно составить список произведений, который дал бы пищу для ума и сердца этих разных детей. И при этом еще выполнял бы важную общую функцию – содержал в себе ключевые произведения нашей литературы, такие, например, как «Капитанская дочка», которые необходимо прочесть всем, кто говорит по-русски.
На такие произведения русская литература богата, и этим мы можем по-настоящему гордиться: не каждая национальная литература способна наполнить школьную программу с первого по одиннадцатый класс. Мы же не просто можем программу наполнить, у нас еще за бортом уроков много всего остается. Плюс есть произведения зарубежной литературы, которых тоже много и с которыми детей тоже нужно знакомить.
Что же делать, когда всего так много? Никто не отменяет внеклассного чтения, дополнительных уроков, где будут рассматриваться книжки, которые не входят в программу или являются спорными, вызывают дискуссию. Это могут быть актуальные книги, только что появившиеся, книги, о которых говорят. Главное, чтобы учитель не боялся диалога, и тогда у него есть шанс стать интересным ученикам, как мне кажется.
Как читать Чехова
Со своим одиннадцатым классом я как раз сейчас читаю Чехова. Это очень трудный писатель, он писал для людей среднего возраста, которые уже прожили определенную часть своей жизни и поняли, что зашли совсем не туда, куда планировали в юности. Им казалось, что они идут в одном направлении, день за днем, год за годом – но вот они оглядываются назад и понимают, что они совсем не там, не с теми, не тем занимаются. Возникает вопрос, в какой момент направление жизни изменилось и завело их не в ту сторону, в которую они шли? Как получилось так, что всё получилось не так?
Для шестнадцатилетних детей это разговор, что называется, на пальцах. У них всё еще впереди, перед ними еще открыты все жизненные дорожки, они их манят, предлагая сделать выбор здесь, здесь и здесь, пройти множество развилок. Им еще не на что оглядываться. Им кажется, что такими вот, чеховскими, взрослыми они точно никогда не будут, что уж они-то свою жизнь построят сами – и какое дело им до медленного, бессобытийно текущего времени, незаметно меняющего человека?
Если разговор о Чехове игнорирует эту возрастную природу учеников, он пройдет впустую. Можно, конечно, повторить расхожие слова об обличении пошлости, можно выучить, что мечтать о крыжовнике плохо, можно узнать значение понятий «открытый финал» или «подтекст» – для экзамена сгодится. Только вряд ли это сделает произведения Чехова хоть немного более понятными и близкими.
А вот если говорить с учениками, помня о «возрастном несоответствии» и даже делая акцент на том, что эти книги не для них, им «на вырост», что по-настоящему они смогут прочитать Чехова, когда окажутся в ситуации его героев, – это начинает их как-то задевать, раззадоривать. Школьники тогда включаются в спор, в дискуссию, задумываются, размышляют.
Этот процесс требует от учителя много сил, но он приносит свои плоды.
Конечно, мы читаем с детьми литературу «на вырост», ведь у нас не будет возможности их собрать в тридцать-сорок лет и прочитать с ними то, что писали для этого возраста Чехов, Достоевский, Толстой…
Да, произведения, которые мы читаем в школе – сложные, как и вся русская классика. Уровень ее прочтения очень зависит от уровня тех, с кем ты говоришь о ней. Например, «Евгений Онегин» – очень сложное произведение, его рано читать в девятом классе. Читать приходится, смиряясь с тем, что многое не будет понято. Но как не читать?!
Впрочем, каждый читающий всегда открывает для себя лишь какие-то отдельные слои книги. Это утешает. Главная задача учителя здесь, как мне кажется, – не отвратить от литературы, от чтения. Чтобы ребенок, выйдя из школы, всё-таки сохранил ощущение: читать – это интересно.
Учителю нельзя ставить перед собой задачу изучить, проанализировать произведение до конца. Это фикция, этого просто невозможно сделать. Не бывает никакого «конца». Другое дело – скажем, прогуляться внутри произведения вместе с учеником, причем так, чтобы у ребенка осталось впечатление, что это было интересно и сюда стоит вернуться. Можно сделать так даже со сложным произведением. Вот эта идея свободных прогулок может быть весьма продуктивной учительской установкой.
Плюсы и минусы фиксированного списка
Твердого списка «а вот это изучать не надо» я перечислить не могу, поскольку одни произведения подходят для одних учеников, а другие нет. В одном случае это будет один набор, а в другом случае – другой. Бывает так, что учитель вдруг понимает: вот с этим классом нужно отложить чтение… Здесь вместо многоточия можно подставить любого автора. Причем отложить по разным причинам: пока не доросли, или устали, или нужно что-то по контрасту к только что прочитанному.
Но для того, чтобы отложить произведения того или иного писателя, у меня должно быть такое право. А пока с ним как-то не очень. Более того, на это право всё больше посягают, продвигая идеи единых учебников, от которых нельзя будет отойти ни на шаг, или негибкие раздутые программные списки.
Вместо того чтобы зафиксировать небольшой костяк обязательных произведений, которые можно освоить посильно, в программах пытаются закрепить огромный, неисполнимый список. Да, этот список отражает всю полноту нашей великой литературы – но он неисполним в реальной жизни. Вот всё это игнорирование реальности, человеческих возможностей, вся эта мертвая фиктивная деятельность очень мешает.
С другой стороны, я отчасти понимаю тех людей, которые стараются законодательно всё зафиксировать. У нас в стране много учителей словесности, десятки тысяч, и они все очень разные. Есть, к сожалению, такие, которых можно назвать слабыми, не читающими, не интересующимися предметом, не умеющими преподавать. Если не поставить им жесткую планку, если давать определенную свободу таким учителям, то есть опасение, что в ряде случаев она превратится в свободу от ответственности.
Другой вопрос, что если даже слабому учителю предписать делать так, а не иначе, контролировать его со всех сторон, он от этого не станет сильнее. На самом деле нужно разбираться, почему этот учитель не горит своим предметом, почему у него не получается заинтересовать или заинтересоваться. Может, он устал. Или у него нет профессиональной среды, где он может общаться с коллегами, узнавать какие-то идеи. Может быть, он задавлен проверками, бессмысленными бумагами, озлобился на чиновников, которые без конца указывают, как ему жить. А может, у него нагрузка запредельная, чтоб хоть какие-то деньги получать.
Здесь комплексная проблема. Но, мне кажется, вполне возможно придумать такую гибкую рамку общероссийской программы, внутри которой учителя разного уровня будут ощущать себя наилучшим образом. Сильные учителя смогут варьировать программу более активно и даже составлять свою, учителя среднего уровня будут спокойно идти себе по программе, придуманной за них учеными или издательствами, иногда что-то модифицируя. А учителя, которые не готовы добавлять, будут брать учебники и методички и работать строго по ним.
Право не дочитывать, право помолчать…
Пытаться достучаться до каждого – наша профессиональная задача. Удается это далеко не всегда. Классно-урочная система – искусственная, но привычная и давно придуманная форма обучения. Представьте, что вы врач, заходите в палату, у вас там лежит тридцать человек, которые больны разными болезнями. И вы за одно и то же выделенное время должны лечить одним набором действий и понос, и золотуху, и перелом ноги. Смешно? А у нас в школе именно так.
При такой форме не всегда получается дойти до каждого конкретного ученика. Но есть много примеров, когда удается разбудить ребенка, зацепить, найти точку для диалога с ним и с книгой.
Очень важно, чтобы на нашем предмете ученик тоже чувствовал себя свободным. У него, как у любого читателя, есть право выбирать произведение, право не дочитывать, право думать о прочитанном то, что он хочет, право молчать об этом прочитанном. Это всё естественные человеческие, читательские права, отлично сформулированные и прокомментированные французским писателем и педагогом Даниэлем Пеннаком.
Если человек категорически не хочет читать книжку, он не полюбит ее под нажимом, даже если его прочесть заставят. Другое дело, что можно ему в этой книжке что-то показать неожиданное, как-то его завлечь. Как в фильме «Джентльмены удачи» герой Евгения Леонова, директор детского сада, объявляет не желавшим завтракать детям, что завтрак вообще-то отменяется, все летят в космос, но для этого следует подкрепиться и взять в руки космические ложки. Дети мгновенно приступают к завтраку. Вот это метафора нашего труда.
В случае с конкретным ребенком, который отказался читать, скажем, «Вечера на хуторе близ Диканьки», я бы попробовал поговорить с ним, понять, почему возникло отторжение. Моя бабушка, например, не читала «Мертвые души», потому что ей не нравилось слово «мертвые» в названии. Человеку может не нравиться обложка, шрифт, он мог слышать какой-то отзыв о книге, который его оттолкнул, он мог запнуться в книге о непонятное и отбросить ее.
Кстати, по поводу слова «ее»: героиня книги Ольги Громовой «Сахарный ребенок», только-только начав читать, наткнулась в книге на слово «ее». И никак не могла понять, что значат эти две «е»? И так вертела, и этак, и даже поплакала от отчаяния, а потом… стерла это слово пальцем, до дырки, чтоб его не видеть. И только вечером няня ей объяснила про букву Ё – и всё встало на свои места. Но целый день ребенок не находил себе места – и не любил эту книгу.
Вот как психологи работают с людьми? Они снимают какие-то зажимы, и человек прорывается на какой-то новый уровень. Так же примерно движемся и мы, учителя.
Мы очень стараемся, но мы не боги и не лечим наложением рук, поэтому профессиональных ошибок и неудач у любого, даже самого сильного учителя, в памяти предостаточно.
Самые интересные произведения Чехова
Антон Павлович Чехов очень уважаемый человек в литературных кругах своего и нашего времени. Его биография впечатляет, а когда немного больше узнаешь о жизни писателя, отношение к нему меняется в лучшую сторону. Мы на нашем сайте боремся с невежеством, поэтому сейчас будет экскурс в жизнь Чехова и рассказ о его главных достижениях в литературе.
Все вы знаете, что Антон Павлович писал короткие поучительные рассказы; если вы не прогуливали уроки зарубежки, то, может, и слышали о них краем уха. Мало кто знает, что Чехов был еще и драматургом, именно он стоял в строю тех, кто создал современную трагикомедию, а его пьесы стали визитной карточной российской драматургии.
Новаторский взгляд, направленный в будущее, привел к тому, что Чехов активно развивал русскую литературу. Прием «поток сознания» уже был придуман зарубежными писателями, но использоваться начал в произведениях Чехова. Что это такое?
Ну, это когда ты думаешь мысли, они прыгают хаотично в голове и ты их быстро записываешь на бумагу. Звучит не очень, но в произведениях такой прием позволяет лучше понять действия главных героев. Думаю, пока что вам достаточно информации для одного раза, а то так и голова взорваться может. 🙂 Так что перейдем к основной теме статьи.
Лучшее из творчества Чехова
10. «Каштанка»
Всегда учитесь ценить то, что у вас есть и то, что вы любите. Всегда бывает лучше, интересней, ярче, забавней, но эйфория быстро проходит и вещи перестают быть такими идеальными, как мы представляли. А потом начинает просыпаться память и стукать в сознание; мол, помнишь, там было не сахар, но тебя любили и ты любил. Наверное, сейчас ничего не понятно, но обещаю объяснить ситуацию.
Жила-была Каштанка, собачка, смесь таксы с дворнягой. Это ведь и не обязательно быть идеальным, чтобы быть любимым. Так вот, ее хозяин не так хорошо к ней относился, как мог бы, но она была предана ему и любила его.
И как-то Каштанка потерялась, но ее нашел и подобрал добрый человек, циркач. Он ее приютил, кормил и начал дрессировать, в надежде сделать собаченку звездой цирка. Все было отлично, пока собака на самом ответственном моменте выступления не заметила старых хозяев и не побежала к любимому человеку.
Может, это история о собачьей верности, которой не хватает людям, а может, о том, что те люди, которые делают нам добро, часто просто хотят на нас нажиться и использовать?
9. «Толстый и тонкий»
Кто не ходит на встречи выпускников — поднимите руку. Ох, какие молодцы! А почему вы этого не делаете? Да потому, что подобные «сборища» — это способ показать, кто круче, успешнее, выглядит моложе, зарабатывает больше, а кто уже успел родить троих детей и развестись два раза.
Обходить подобные «сборища» — отличный способ сохранить много нервов, уже потраченных на ненавистную работу, но все же бывают случаи, когда ты встречаешь давнего знакомого прямо посреди улицы. Тут уже не отвертишься. Толстый и тонкий тоже не разминулись на железнодорожном вокзале и у них получился забавный диалог…
8. «Три сестры»
Кто-нибудь хоть когда-нибудь встречал в своей жизни женщину, которую всё бы устраивало и она себе сидела счастливая да помалкивала? Нет таких. Даже, если Вам покажется, что Вы такую знаете, подождите еще немного и поймете, что я права. Много психологов, мыслителей и учёных людей пытались объяснить это, но психология женщины настолько сложная, что проще нас любить и не пытаться понять, это невозможно. (Секрет: женщина сама себя не понимает)
Так к чему я это все говорю? «Три сестры» — это история о целых ТРЕХ женщинах, которые не знают, чего хотят. Они до ужаса скучают за столицей, ибо провинциальная жизнь им наскучила: одну достала работа в гимназии (видно, детки уже тогда были не сахар), вторую не устраивает супружеская жизнь, а третья вообще мечтает о супермужчине, который ворвется в ее жизнь и сведёт ее с ума.
Время идет, а человек не меняется, желания всё те же. Здесь-то Антон Павлович с его острым умом решает показать, что скучная обыденность — не самое худшее, что может случиться. Прекрасные дамы встречают нескольких людей, которые вносят изменения в их жизнь. Насколько хороши эти перемены и принесут ли они радость.
7. «Вишневый сад»
«Вишневый сад» — это пьеса, которую поистине считают одной из лучших произведений Чехова в драме, а с филологами лучше не спорить, эти люди готовы Вам горлянку перегрызть за орфографические ошибки, оставьте им немного радости в жестоком мире «свободных касс» Макдональдса…
Так вот, люди, работающие не по специальности, любят знаете ли ковыряться в произведениях и восхищаться ими. И Чехов правда заслужил всю эту похвалу. У произведения много образов-символов.
Вишневый сад — это дворянская Россия до смены правительства, и этот сад вырубают, а дворянские гнезда распадаются. Можно смело сказать, что этот сад и есть главный герой. Такая себе фишка Чехова, главный персонаж — не человек, а целая страна и ее порядки.
Достаточно оригинально построены диалоги. На поставленный вопрос следует совсем другой, не логичный ответ, с целью показать, что герои не слушают друг друга и не понимают. Пьеса с глубоким психологизмом, подтекстом, смыслом между строк, написанная действительно в чеховском реалистичном стиле. Сюжет узнаете сами, наслаждайтесь.
6. «Хамелеон»
Хотите получше понять ментальные особенности русского народа — читайте Чехова. Его герои не идеальны, в отличии от персонажей других писателей, они настоящие, со своими бзиками и странностями, именно поэтому произведения Антона Павловича так полюбились.
Все знают, кто такой хамелеон — животное, которое меняет свой цвет и маскируется под цвет среды, к которой находится в надежде спасти свою жизнь от хищников. Достаточно полезный навык, скажете Вы и будете правы. Так поступают, к сожалению, не только животные, но и люди.
Желание всегда выглядеть выгодно и хорошо на фоне других, так, чтобы и мнение твое всем нравилось и за слова/действия твои тебя хвалили. Кто окажется в подобной ситуации в рассказе Чехова, как человек с суперспособностью «хамелеон» выкрутится из ситуации и ждут ли его какие-то последствия.
5. «Лошадиная фамилия»
Антон Павлович в своих произведениях оставлял место и для доброго, жизненного юмора. Ведь жизнь — процесс сложный и часом у каждого из нас случались курьезы. Например, выпадет слово из головы и никак уж не вспомнишь, то тебе надо вернуться в какое-то место, что напоминает, то у мамы спросить элементарное слово, а тебе уже лет так 40. В общем, ситуации бывают всякие. А прибавьте к тугой памяти еще и сильную боль в зубе, а фамилию чудо-доктора не помните. Ну вот забыли, хоть ты тресни, но точно помните, что фамилия какая-то лошадиная…
4. «Дядя Ваня»
Как я ранее упомянула, Чехов многое внес и в российскую драматургию. Выбирал он истории достаточно жизненные и реалистичные. Почему их можно читать и сегодня? Потому что Чехов писал про браки по расчету раньше, чем это стало мейнстримом. 🙂
Сначала Серебряков Александр Владимирович женится на женщине с хорошим приданым, а потом получает дорогую усадьбу в наследство после кончины жены. Будучи уже профессором в отставке, он женится на молодой 27-летней женщине, утверждающей, что она его любит без ума и памяти. С этой семейкой и заведующим усадьбой, братом покойной жены Серебрякового — дядей Ваней познакомитесь на страницах книги.
3. «Дама с собачкой»
Иногда в отношениях между мужчиной и женщиной проходит трещина. Причин может быть много и с годами совместной жизни они накапливаются, превращаясь в огромную такую гирю, которая душит одного из них. Понятное дело, он или она чувствуют себя несчастными и появляется желание сбежать от обыденной рутинной жизни.
Главные герои рассказа так и поступили. Дальше все было, как в песне Бумбокса — «За буйки»: «Это было как сон, только наяву…» Двое женатых человека наплевали на свадебные клятвы и обещания, влюбились друг в друга по уши, считая, будто это и есть та настоящая любовь, которой так не хватало в их жизни…
2. «Человек в футляре»
Вот знаете есть такие люди, которые вечно чего-то боятся, как ошпаренные? И не важно, будет это паук в углу комнаты, разрисованный клоун в стиле Джокера или выплата по ипотеке. 🙂 Как говорится, у каждого свои тараканы в голове, но иногда, человек слишком запуган внешним миром, что существование в нем становится для него сплошным ужасом.
Главный герой рассказа пытался как можно сильней оградить себя от внешних раздражителей, слегка походит на Шелдона Купера из «Теории большого взрыва», но даже Шелдон не прятал все свои вещи в своеобразные чехлы, чтобы защитить их.
Есть ли смысл говорить, что у человека пошел конкретный нездоровый сдвиг в голове? Думаю, это и так понятно, но автор хочет, чтобы мы поняли, насколько глубокий психологизм поднимается в рассказе, плюс, Чехов точно не поднимает на смех эту привычку человека, а дает нам возможность понять логику героя.
Насколько хорошо Беликову удалось достичь цели и защитить себя от внешнего мира, было ли это хорошо, а, может, плохо — узнаете сами.
1. «Палата №6»
Помните себя в первый день на новой работе, которая по идее должна была вам очень нравиться? Ну, этот момент, когда ты на столе тридцать раз поправляешь стаканчик с карандашиками и раскладываешь красиво принадлежности, чтобы все посмотрели и подумали, какой вы аккуратный человек, ну или педантичный идиот с замашками перфекциониста…
Так вот, главный герой повести пришел работать доктором в психиатрическую больницу. Звучит, как начало американского триллера, но все слегка лучше. Больница рассыпается в буквальном смысле слова, пациенты подхватывают болезни, ведь кругом царит антисанитария, а самое обидное, что никому до этого нет никакого дела.
В конечном итоге, доктор опускает руки и сдается, а в это время ему встречается очень интересный собеседник из душевнобольных пациентов, который втягивает и отвлекает долгими разговорами. Читатель тоже становится частью разговоров, оценивает ситуацию, узнает тайны и решает загадки.