буратино что это сказка или

В чем разница: Буратино или Пиноккио?

Рассказываем, чем две знаменитые сказки отличаются друг от друга

Многие взрослые привыкли считать «Золотой ключик» чем-то вроде «советской версии» сказки о Пиноккио, и потому, познакомив своих детей с одной из увлекательных историй, часто забывают о второй. Между тем повесть Алексея Толстого совсем не похожа на вдохновившее его произведение Карло Коллоди. Среди множества отличий русской книги от итальянской заметно выделяются 5 важных моментов, о которых и пойдет речь в нашей статье.

Сюжет и основная идея

Начнем с того, что в самом предисловии к «Золотому ключику» автор немного лукавит. Выдавая свое творение за пересказ «Приключений Пиноккио», он уверяет читателей, будто помнит историю о деревянном человечке с детства. Но это неправда: первое русскоязычное издание книги Коллоди появилось только через четверть века после публикации оригинала — в 1906 году. И Алексею Толстому в это время было уже за двадцать. Идея рассказать старую сказку «по-своему», по всей видимости, появилась у писателя в 1920-е, когда он вместе с переводчицей Ниной Петровской работал над новым изданием «Приключений Пиноккио».

В самом деле, Буратино достаточно далеко ушел от своего итальянского «дедушки». Совпадения в сюжете с «оригиналом» заканчиваются, когда коварные кот и лиса отбирают деньги у доверчивого и хулиганистого мальчишки. Дальше каждая история идет по своему пути, да и представления о «хорошей сказке» у авторов из XIX и XX веков оказываются разными. Коллоди рассказывает о бедах и ужасах, обрушившихся на голову непослушного Пиноккио, то и дело повторяя, что его необходимо перевоспитать. А Толстой безо всякого морализаторства описывает приключения милого и озорного Буратино, которому предстоит сразиться со злом и найти друзей.

Деревянная кукла

Авторы сказок преследуют разные цели, потому и их персонажи совершенно не похожи друг на друга. По замыслу Коллоди, Пиноккио должен заслужить право быть настоящим человеком. По этой причине его характер меняется по ходу повествования: из жестокого и своенравного деревянного человечка он превращается в живого мальчика, способного сочувствовать, любить и жертвовать собой ради других.

Толстой же не стремится перевоспитывать своего героя, поэтому Буратино так и остается куклой, а его «испытания» оказываются вовсе не такими страшными, как у Пиноккио. К тому же его нос не растет от бесконечного вранья, мальчика не превращают в осла и он ни разу не сталкивается лицом к лицу со смертью и тяжелым трудом. Смелый, открытый и наивный персонаж, не испытывая особых страданий, побеждает всех своих врагов и получает в награду собственный театр, разве что становясь немного умнее и добрее к финалу повести.

Папа Карло и Джепетто

Закономерным образом отличаются и отцы деревянных мальчиков. Старик Джепетто у Коллоди хоть и выглядит немного странно и смешно, но все-таки постоянно переживает за своего «сына», ищет его и старается ему помочь. Правда, в воспитании он действует упреками, назиданиями и наказаниями, а также надеется на чудо и Фею.

Шарманщик Карло у Толстого придерживается в жизни совсем других принципов. Он дает «сыну» свободу и поощряет его добрые и честные поступки. Карло хочет, чтобы ребенок-кукла вырос самостоятельным, и верит, что «сын» справится со всеми трудностями сам или при помощи друзей.

Девочка с голубыми волосами

Мальвина у Толстого напоминает обычную девочку, хотя и является одной из кукол Карабаса-Барабаса. Все ее попытки казаться взрослой и играть в «воспитательницу» на деле смешны и пародийны. Более того, в какой-то момент гордая хозяйка пуделя Артемона сама перевоспитывается под влиянием находчивого и простого Буратино.

У Коллоди же девочка с голубыми волосами — это не кукла и не человек, а самая настоящая фея. Жутковатый персонаж предстает перед читателями поочередно в трех ипостасях: девочки, желающей стать сестрой Пиноккио, привлекательной девушки и взрослой женщины, которая символически становится матерью героя. Но даже в образе девочки-феи нет никакой детскости: по сути это волшебный персонаж-помощник, сопровождающий Пиноккио в самых сложных ситуациях. И в конце концов, именно любовь к Фее помогает кукле стать человеком, в то время как в мире Буратино никакой любви нет — ее заменяют пародийные вздохи Пьеро в адрес Мальвины.

Враги и друзья

Еще одно важное наблюдение заключается в том, что у Пиноккио в книге Коллоди нет друзей и врагов. Чтобы измениться, он должен преодолеть все невзгоды в одиночку. Даже после драки с котом и лисой персонаж не начинает видеть в них «вселенское зло», а Фея из-за своей «потусторонности» никак не может считаться его другом. Сильный антагонист, победа над которым сулит марионеткам право выбирать свою судьбу, появляется только в русской сказке.

Кукольник Манджафоко у Толстого превращается в жестокого Карабаса-Барабаса, а зеленоватый рыбак-водяной становится его «правой рукой» — Дуремаром. Есть у Буратино и настоящие друзья, среди которых можно найти персонажей, отсутствующих в исходной сказке. Так, в книге Коллоди нет мудрой черепахи Тортилы и печального Пьеро. Первая помогла советскому писателю исключить из истории библейский эпизод с проглотившей героя огромной рыбой, а второй — понадобился для того, чтобы рассмешить не только детей, но и взрослых: присмотревшись, вы легко узнаете в Пьеро дружеский шарж на поэтов-символистов.

Источник

Золотой ключик, или Приключения Буратино

Золотой ключик, или Приключения Буратино

Автор

Язык оригинала

«Золотой ключик, или Приключения Буратино» — повесть-сказка Алексея Николаевича Толстого, представляющая собой литературную обработку сказки Карло Коллоди « Приключения Пиноккио. История деревянной куклы ». Толстой посвятил книгу своей будущей жене Людмиле Ильиничне Крестинской.

Содержание

Сюжет [ ]

Действие начинается в одном городке на берегу Средиземного моря (страна не указана, но можно предположить, что это Италия). К старому столяру Джузеппе по прозванию «Сизый Нос» попалось в руки полено. Оценив качество дерева, Джузеппе решается сделать из него ножку для стола. Но когда он пытается тесать полено топором или рубанком, то полено начинает пищать. Он ничего не может понять, но решается избавиться от полена. Тут к нему приходит его старинный приятель Карло. Джузеппе тут же предлагает ему полено. На вопрос Карло он отвечает, что тот может сделать из полена куклу и ходить с ней по улицам для заработка. Когда он передаёт полено, оно бьёт Карло по голове. Всё это выливается в драку между стариками, которая заканчивается примирением. Карло приносит полено в свою каморку и начинает вырезать куклу. Он решается назвать её Буратино, т. к. надеется, что оно принесёт ему счастье. Но Буратино тут же начинает безобразничать: так он показывает Карло язык, потом начинает его колотить, а получив ноги тут же убегает. На улице его ловит полицейский, и Карло собирается отвести его домой. Но Буратино тут же притворяется мёртвым. Прохожие тут же обвиняют в жестокости Карло, и полицейский забирает его в участок. Когда улица опустела, Буратино возвращается в каморку. Там он встречает Говорящего Сверчка. Сверчок советует Буратино вести себя хорошо, слушаться Карло и ходить в школу. но Буратино сообщает, что не будет так делать, т. к. ему нравяться страшные опасности и жуткие приключения. В подтверждение своих слов он швыряет в Свечка молоток. Обиженный Сверчок покидает каморку, но предрекает неприятности для Буратино. А Буратино начинает испытывать голод и представлять разные блюда. С корзине с опилками Буратино находит яйцо и пытается его проколоть, но в результате вылупляется цыплёнок и улетает во двор. Он пытается заглянуть в очаг, но лишь протыкает дырку. За холстом он видит что-то деревянное. Тем временем из подпола появляется крыса Шушера. Она явно ищет яйцо, но не находит. Буратино дёргает её за хвост, и она тут же пытается утащить его в подполье. Но его спасает Карло, швырнувший в крысу башмак. Он даёт Буратино луковицу. Буратино обещает ему быть хорошим и ходить в школу. Тогда Карло меняет свою куртку на азбуку, а ночью мастерит одежду для Буратино.

Устроившись на листе кувшинки он рассказывает о своих злоключениях обитателям пруда, вызывая у них жалость. Они приводит к нему мудрую черепаху Тортилу, которая дарит ему золотой ключик. Буратино благодарит её, после чего выбирается из пруда и направляется домой. По пути он сталкивается с Пьеро. Тот рассказывает Буратино о том, как Дуремар рассказал Карабасу о золотом ключике. Они вместе направляются к Мальвине. Мальвина, считающая, что Буратино съели крысы, очень радуется и хочет приступить к воспитанию, как появляется жаба и сообщает, что Тортила всё рассказала Карабасу. Друзья собираются и убегают. Но Карабас с бульдогами их настигает. Мальвино и Пьеро убегают, а Буратино с Артемоном вступают в бой. Буратино залазит на сосну и начинает звать на помощь. Разные лесные жители начинают помогать: коршун хватает бульдогов за спину, ежи колят им носы, пчёлы и осы жалят, а жабы зашвыривают им в желудки ужей. Буратино же замечает, что часть бороды Карабаса прилипла к сосне. Он спрыгивает и начинает дразнить Карабаса, отчего тот начинает бегать за ним вокруг сосны. В результате он оказывается приклеен.

А тем временем Карабас бежит к губернатору и сообщает, что его обидели. При этом он даёт взятку. Губернатор даёт ему полицейских, которые тут же бегут в каморку. Они выбивают дверь как раз в тот момент, когда Карло проходит в дверь. Карабас приказывает сломать дверцу, но полицейские говорят, что эта слишком сложная работа и уходят. А Карабас остаётся и беснуется в каморке.

Тем временем друзья идут по поземному ходу. По пути Артемон убивает крысу Шушеру. В результате они находят красивый театр. Буратино тут же предлагает поставить представление по его приключениям. В результате от Карабаса сбегают все куклы, а сам Карабас остаётся ни с чем.

Различия [ ]

Между этой книгой и произведением Коллоди есть множество различий.

Персонажи [ ]

Источник

Золотой ключик, или Приключения Буратино — Толстой А.Н.

Столяру Джузеппе попалось под руку полено, которое пищало человеческим голосом

Дав­ным-давно в городке на берегу Сре­ди­зем­ного моря жил ста­рый сто­ляр Джу­зеппе, по про­зва­нию Сизый Нос.

Одна­жды ему попа­лось под руку полено, обык­но­вен­ное полено для топки очага в зим­нее время.

— Непло­хая вещь, — ска­зал сам себе Джу­зеппе, — можно сма­сте­рить из него что-нибудь вроде ножки для стола…

Джу­зеппе надел очки, обмо­тан­ные бечев­кой, — так как очки были тоже ста­рые, — повер­тел в руке полено и начал его тесать топориком.

Но только он начал тесать, чей-то необык­но­венно тонень­кий голо­сок пропищал:

— Ой-ой, потише, пожалуйста!

Джу­зеппе сдви­нул очки на кон­чик носа, стал огля­ды­вать мастер­скую, — никого…

Он загля­нул под вер­стак, — никого…

Он посмот­рел в кор­зине со струж­ками, — никого…

Он высу­нул голову за дверь, — никого на улице…

«Неужели мне почу­ди­лось? — поду­мал Джу­зеппе. — Кто бы это мог пищать. »

Он опять взял топо­рик и опять, — только уда­рил по полену…

— Ой, больно же, говорю! — завыл тонень­кий голосок.

На этот раз Джу­зеппе испу­гался не на шутку, у него даже вспо­тели очки… Он осмот­рел все углы в ком­нате, залез даже в очаг и, свер­нув голову, долго смот­рел в трубу.

«Может быть, я выпил чего-нибудь непод­хо­дя­щего и у меня зве­нит в ушах?» — раз­мыш­лял про себя Джузеппе…

Нет, сего­дня он ничего непод­хо­дя­щего не пил… Немного успо­ко­ясь, Джу­зеппе взял руба­нок, стук­нул молот­ком по зад­ней его части, чтобы в меру — не слиш­ком много и не слиш­ком мало — вылезло лез­вие, поло­жил полено на вер­стак и только повел стружку…

— Ой, ой, ой, ой, слу­шайте, чего вы щип­ле­тесь? — отча­янно запи­щал тонень­кий голосок…

Джу­зеппе уро­нил руба­нок, попя­тился, попя­тился и сел прямо на пол: он дога­дался, что тонень­кий голо­сок шел изнутри полена.

Джузеппе дарит говорящее полено своему другу Карло

В это время к Джу­зеппе зашел его ста­рин­ный при­я­тель, шар­ман­щик, по имени Карло.

Когда-то Карло в широ­ко­по­лой шляпе ходил с пре­крас­ной шар­ман­кой по горо­дам и пением и музы­кой добы­вал себе на хлеб.

Сей­час Карло был уже стар и болен, и шар­манка его давно сломалась.

— Здрав­ствуй, Джу­зеппе, — ска­зал он, зайдя в мастер­скую. — Что ты сидишь на полу?

— А я, видишь ли, поте­рял малень­кий вин­тик… Да ну его! — отве­тил Джу­зеппе и поко­сился на полено. — Ну, а ты как живешь, старина?

— Плохо, — отве­тил Карло. — Все думаю — чем бы мне зара­бо­тать на хлеб… Хоть бы ты мне помог, посо­ве­то­вал бы, что ли…

— Чего проще, — ска­зал весело Джу­зеппе и поду­мал про себя: «Отде­ла­юсь-ка я сей­час от этого про­кля­того полена». — Чего проще: видишь — лежит на вер­стаке пре­вос­ход­ное полено, возьми-ка ты это полено, Карло, и отнеси домой…

— Э‑хе-хе, — уныло отве­тил Карло, — что же дальше-то? При­несу я домой полено, а у меня даже и очага в каморке нет.

В это время на вер­стаке, где лежало полено, писк­нул весе­лый голосок:

— Браво, пре­красно при­ду­мано, Сизый Нос!

Джу­зеппе опять затрясся от страха, а Карло только удив­ленно огля­ды­вался, — откуда голос?

— Ну, спа­сибо, Джу­зеппе, что посо­ве­то­вал. Давай, пожа­луй, твое полено.

Тогда Джу­зеппе схва­тил полено и поско­рее сунул его другу. Но то ли он неловко сунул, то ли оно само под­ско­чило и стук­нуло Карло по голове.

— Ах, вот какие твои подарки! — оби­женно крик­нул Карло.

— Про­сти, дру­жище, это не я тебя стукнул.

— Зна­чит, я сам себя стук­нул по голове?

— Нет, дру­жище, — должно быть, само полено тебя стукнуло.

— Я знал, что ты пья­ница, Сизый Нос, — ска­зал Карло, — а ты еще и лгун.

— Ах, ты ругаться! — крик­нул Джу­зеппе. — Ну-ка, подойди ближе!

— Сам подойди ближе, я тебя схвачу за нос.

Оба ста­рика наду­лись и начали наска­ки­вать друг на друга. Карло схва­тил Джу­зеппе за сизый нос. Джу­зеппе схва­тил Карло за седые волосы, рос­шие около ушей.

После этого они начали здо­рово тузить друг друга под микитки. Прон­зи­тель­ный голо­сок на вер­стаке в это время пищал и подначивал:

— Вали, вали хорошенько!

Нако­нец ста­рики устали и запы­ха­лись. Джу­зеппе сказал:

— Давай поми­римся, что ли…

— Ну что ж, давай помиримся…

Ста­рики поце­ло­ва­лись. Карло взял полено под мышку и пошел домой.

Карло мастерит деревянную куклу и называет её Буратино

Карло жил в каморке под лест­ни­цей, где у него ничего не было, кроме кра­си­вого очага — в стене про­тив двери.

Но кра­си­вый очаг, и огонь в очаге, и коте­лок, кипя­щий на огне, были не насто­я­щие — нари­со­ваны на куске ста­рого холста.

Карло вошел в каморку, сел на един­ствен­ный стул у без­но­гого стола и, повер­тев так и эдак полено, начал ножом выре­зать из него куклу.

«Как бы мне ее назвать? — раз­ду­мы­вал Карло. — Назову-ка я ее Бура­тино. Это имя при­не­сет мне сча­стье. Я знал одно семей­ство — всех их звали Бура­тино: отец — Бура­тино, мать — Бура­тино, дети — тоже Бура­тино… Все они жили весело и беспечно…»

Источник

Как появилась сказка «Золотой ключик, или Приключения Буратино»

О занимательном буратиноведении вспоминаем в связи с юбилейной датой. Недавно исполнилось 135 лет со дня рождения Алексея Николаевича Толстого, автора трилогии «Хождение по мукам», романа «Петр I» и других замечательных книг, в том числе сказки «Золотой ключик, или Приключения Буратино».

Почти наш

Буратино — он же почти наш, минский!

В 1975 году на «Беларусьфильме» режиссер Леонид Нечаев снял прелестный фильм «Приключения Буратино». Картина считается культовой. Тем более что Буратино — не просто сказочный персонаж.

Сложилась уже целая наука, которую внук писателя литературовед Иван Толстой, посмеиваясь, назвал буратиноведением. Посидите в библиотеках, поройтесь в Интернете — и найдете десятки научных трудов, где образ и путь деревянного героя исследуются с самых разных точек зрения. В историческом аспекте. Литературоведческом. Фрейдистском (длинный нос как фаллический символ и всё такое). Проводятся параллели с Христом — непорочное зачатие, воскрешение после смерти (топили, да не утопили), с Лениным — вел кукольный народ к светлому будущему… Лезть в такой калашный ряд с кувшинным журналистским рылом неловко. Поэтому агентство «Минск-Новости» сегодня просто вспомнит историю возникновения книги.

Красная цена

Выстроганного из полена длинноносого мальчугана придумал итальянский писатель Карло Коллоди (1826-1890). Он написал сказку «Приключения Пиноккио. История деревянной куклы». Алексей Толстой говорил, что прочел ее в детстве и, став взрослым, решил пересказать по-своему. Правда, литературоведы выяснили, что во времена детства Алексея Николаевича эта книга по-русски не выходила. Все с «Буратино» сложнее и драматичнее.

Свой подстрочный перевод «Пиноккио» в 1922 году в Берлине Толстому предложила посмотреть Нина Петровская — сотрудница эмигрантской газеты «Накануне». Толстой там тоже работал. Собственно, он Петровскую в «Накануне» и устроил. Когда-то она была знаменитой окололитературной роковой дамой Серебряного века, известной романами с Константином Бальмонтом, Валерием Брюсовым, Андреем Белым… А в 1922-м —стареющей, измученной жизнью женщиной. После давней неудачной попытки самоубийства (выбрасывалась из окна) тяжело хромала, боли в переломанных костях глушила морфием и алкоголем. Толстой за границу бежал от ужасов революции и Гражданской войны. Петровская уехала еще раньше, в 1911-м. Но на чужбине даже молодым и здоровым нелегко, а уж ей… Давнего приятеля Алешку Нина Ивановна просила помочь хоть с каким-то заработком. Он замолвил слово в «Накануне». В благодарность Петровская предложила совместный проект: вот подстрочник «Пиноккио», пусть Толстой пройдется рукой мастера — и будет литературный перевод за двумя фамилиями.

В итоге на вышедшем в 1924-м в Берлине издании «Пиноккио» значилось «Перевод Н. Петровской под редакцией А. Толстого». Нина Ивановна, правда, считала, что Алешка с редактурой переборщил — переложил абсолютно итальянскую по духу и сути сказку на русский манер. Но ладно! У нее была еще одна мысль: вдруг Толстой поможет и на родину вернуться?

Тут поясним: газета «Накануне» была органом «сменовеховцев» — той части белой эмиграции, что ратовала за возвращение домой, пусть даже ценой примирения с советской властью. Толстой к этой мысли уже пришел по многим мотивам, в том числе идейным. Петровской же было элементарно не до высоких материй — лучше красные, чем эмигрантская голодуха. Правда, прочая эмиграция «сменовеховцев» считала негодяями-ренегатами. Москве возвращенческие настроения в тот момент были выгодны, и до поры СССР помогал изданию деньгами.

Обходной маневр

Есть ли здесь грех Толстого — дескать, бросил, не помог? Но мог ли помочь? Потомки помнят Алексея Николаевича маститым писателем, советским вельможей, лауреатом, депутатом. Только слава и положение пришли не сразу! Еще лет десять после возвращения в СССР Толстой был просто советским писателем — одним из многих, отнюдь не влиятельным. Ему надо было кормить семью (да и сам любил жить хорошо) — он гнал романы, пьесы, рассказы, даже за оперные либретто брался. Талантливый литератор, профессионал высочайшего класса мог в любом жанре из чего угодно сделать конфетку. Однако про «Пиноккио» не вспоминал. Сказки в СССР в 1920-е вообще были не в чести — считалось, что они прививают детям вредную веру в чудеса и прочие глупости. А писать в стол Толстой позволить себе не мог.

Но все проходит. Сменились и литературно-политические установки. Выяснилось, что хорошая детская литература очень даже нужна. В 1932 году Толстой предложил «Детгизу» того самого «Пиноккио».

Только рукопись вовремя не сдал. Почему? Трудно сказать. Может, потому, что тогда рядом с его именем стояло бы имя сомнительной эмигрантки Петровской и могли возникнуть проблемы. Может, был занят другой работой. А может, все совсем просто. Так бывает у творческого человека — глянул на старую вещь свежим взглядом и увидел, как сделать интереснее. Вот и Толстой вдруг придумал, как историю деревянного мальчика закрутить совершенно по-другому.

Тем не менее аванс был взят, а работа к сроку не сдана. Толстому грозил суд. Вдобавок его свалил инфаркт. И тогда, похоже, с подачи Самуила Маршака, главного по детской литературе в СССР, был придуман обходной маневр. Не надо суда! Автор сдаст рукопись, но чуть позже. И не «Пиноккио», а другое, совершенно самостоятельное произведение, с другим героем, которого и зовут по-другому. Как?

Врачи после инфаркта не разрешали Толстому вставать, и он, увлекшись, писал прямо в постели, пристроив на коленях папку. Гостям весело сообщал: «Буратино! Превосходный сюжет!»

…Алексей Николаевич был человеком сложным, ярким. Писателем — первоклассным. Что-то из созданного им носит печать тогдашней конъюнктурности, что-то, безусловно, останется в литературе навсегда. Но, парадокс, сегодня самая читаемая из его книг — это, казалось бы, второстепенный, придуманный попутно, написанный в буквальном смысле на коленке «Золотой ключик».

Справочно

Сказка «Золотой ключик, или Приключения Буратино» переведена на 47 языков. Общий тираж книги исчисляется десятками миллионов экземпляров.

Источник

Тайны «Золотого ключика»

Автор: Ольга Кузьмина

В 1936 году вышло в свет первое издание «Золотого ключика» Алексея Толстого, книги, которая уже 80 лет популярна и любима.
А знаете ли вы, что практически у всех героев сказки были реальные прототипы? Да, и у Буратино тоже!

История создания сказки о деревянном мальчишке Буратино известна. Восстанавливаясь после инфаркта, Алексей Николаевич решил «переосмыслить» сказку про Пиноккио Карла Лоренцини, известного миру под фамилией Коллоди (псевдоним был взят по названию местечка, где автор провел детские годы).

Но вот вопрос: почему сказку, посвященную будущей жене, Людмиле Крестинской, писатель назвал «новым романом для взрослых и детей»? Человек невероятно образованный, с тонким чувством юмора, Толстой всегда оставлял в своих произведениях намек на второй план — по принципу «кто хочет — поймет».
И давным-давно исследователи его творчества пришли к выводу, что чудесная сказка также имеет подтекст, а именно — что ее персонажи списаны автором со вполне реальных прототипов, исторических личностей. Плюс ко всему писатель несколько мистифицировал историю ее создания. В предисловии он пишет, что сказку Коллоди он прочел «давным-давно, когда был совсем маленьким». Но этого быть не могло: итальянского он не знал, а первые переводы сказки появились в 1906 году, когда писателю было уже за двадцать.

Зачем же Алексей Николаевич, с позволения сказать, приврал? Судя по всему, для того, чтобы усыпить бдительность внимательных читателей. Но кого же мог иметь в виду писатель?

Но кем же был Буратино? Мнения исследователей разделились.

Одни считают, что это был. Максим Горький. Даже в том, что Буратино пытался спастись на сосне, ценители юмора Толстого угадывают аллюзии — так Горький сбежал от всех проблем на Капри.
Другая версия гласит, что Буратино — это Михаил Чехов, племянник Антона Павловича, личность яркая и для своего времени знаковая. Чехов был изумительным актером, ярким, воспламеняющим публику.
Он увлекался философией, затем религией, в центре его творчества был всегда человек — как единица, стоящая «перед лицом Вечности, Смерти, Вселенной, Бога», а главным его божеством был театр.
В 1939 году Театр Чехова обосновался под Нью-Йорком, метод Чехова (существующий в измененном виде и сегодня) изучали Мэрилин Монро, Грегори Пек и Юл Бриннер. Похоронен Чехов в Голливуде.
И его новый театр, светлый и яркий — в отличие от предшественников, — стал прообразом нового театра Буратино.

ПАПА КАРЛО И ДЖУЗЕППЕ СИЗЫЙ НОС

В 1930-х года, времени театральных новаций, деятели культуры были на виду, и все события вокруг театра становились достоянием общества.
Для взрослых читателей сказки закадычные друзья папа Карло и Джузеппе Сизый Нос однозначно ассоциировались с театральными режиссерами, педагогами, известными театральными деятелями Константином Сергеевичем Станиславским и Владимиром Ивановичем Немировичем-Данченко. Ну а намек на то, что догадка верна, также был скрыт в сказке: золотая молния на занавесе театра папы Карло очень напоминала абрис чайки на занавесе МХАТа.

Константин Сергеевич Станиславский и Владимир Иванович Немирович-Данченко

КОТ БАЗИЛИО И ЛИСА АЛИСА

Неразлучная парочка — приземистый кот в очках и жеманная лисица — современникам напоминали Дмитрия Мережковского и Зинаиду Гиппиус. О них много сплетничали, Гиппиус обвиняли чуть ли не в ворожбе, невероятной жеманности, а Мережковского — в полной и парадоксальной зависимости от нее. В литературных кругах к паре относились по-разному, но факт остается фактом — они не расставались 52 года. Гиппиус пережила мужа на несколько лет, и все последние годы писала книгу о великом человеке, что так долго был рядом с ней. Похоронены супруги в Париже, на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.

Дмитрий Сергеевич Мережковский и Зинаида Николаевна Гиппиус

МУДРАЯ ЧЕРЕПАХА ТОРТИЛЛА И ГОВОРЯЩИЙ СВЕРЧОК

Вариантов прототипа Тортиллы у исследователей несколько, наиболее близко такое предположение: сязанная с детьми, знающая истину, дама в годах напоминает. Надежду Крупскую.

Ну а обычный сверчок, что регулярно выползал на стол на даче Толстого под Тарусой, стал для него символом спокойствия. Под его «музыку» хорошо работалось. Так что главный учитель Буратино и, правда, был сверчком.

Надежда Константиновна Крупская

Все, кто был погружен в бурную жизнь 1920– 1930-х годов, с легкостью видели сходство могущественного Карабаса-Барабаса и Всеволода Мейерхольда. Современники Толстого знали, что театральный реформатор относился к своим актерам, как к марионеткам.
С определенного момента Мейерхольд не расставался с маузером, клал его перед собой на репетициях, точно так же, как Карабас — плетку. Ну а длинная борода Карабаса — это, конечно же, прямой намек на длиннющий шарф, который всегда был на Мейерхольде. Он запихивал в карман куртки его конец, чтобы не мешался, — и точно так же пихал бороду в карман Барабас.

Мейерхольд открыл свой театр в 1919 году, театр проработал до 1938 года. Создатель биомеханики вошел в историю и как гений-реформатор, и как деспот. Куклы-актеры бежали от него, не выдерживая прессинга.
Но Толстой иронизировал не над подлинной личностью Мастера, а скорее над слухами и сплетнями о нем. «Кукольный владыка, вот кто я, поди-ка. » — распевает бородач в сказке, руководя театром имени себя — так же, как и Мейерхольд. Карабас в «Золотом ключике» имеет звание доктора кукольных наук.
Псевдоним Мейерхольда «Доктор Даперутто» был также известен всем.

По предположению одних исследователей, прототипом Дуремара был врач Жан Булемард, практиковавший в Москве в начале XX века. Популярных в ту пору пиявок он собирал сам, чем, собственно, и напоминает Дуремара. По другому предположению, более логичному, под образом Дуремара был выведен Владимир Соловьев — правая рука Мейерхольда. Кстати, Соловьев принимал участие в журнале «Любовь к трем апельсинам», отдел поэзии в котором вел Блок, и имел псевдоним Вольдемар Люсциниус. Чем не Дуремар? Мемуаристы описывали Соловьева как «высокого худого человека с бородой, в длинном черном пальто». Не правда ли, он напоминает героя сказки Толстого?

Вольдемар Люсциниус – актер Владимир Басов, сыгравший Дуремара.

Храбрый, смелый, преданный. Возможно, единственный герой, про которого можно сказать — однозначно положительный. В сказке Толстого пудель Артемон, помимо щегольства, наделен благородным характером.
Прототипом Артемона, по мнению многих, был Антон Павлович Чехов. Ничего оскорбительного в этом образе нет: собака — вернейшее существо. А вот его хозяева, в том числе дамы, могут быть разными.

Антон Павлович Чехов

Печальный, даже скорее тоскливый поэт без улыбки на лице, страдающий по Мальвине, своей «прекрасной даме», это, конечно, Александр Блок. Толстой приступил к написанию сказки, приходя в себя после инфаркта, отложив на время работу над романом «Хождение по мукам».
В «Хождении» Блоку досталось куда сильнее — он наделил его чертами поэта Алексея Бессонова, сознательно их «шаржируя». Никакой личной нелюбви в этом не было, но было — полное неприятие символистов. Толстой высмеивал не столько Блока, сколько его гипервозвышенную поэзию, служение ускользающему образу. Ритмика виршей Пьеро напомнит тонкому уху ритмику Блока, а то и Брюсова, стоит вспомнить «Мальвина бежала в чужие края, Мальвина пропала, невеста моя…» Не исключено, что Алексей Николаевич также посмеивался над чувствами поэта к Любови Менделеевой — отношения их были непросты, она несколько раз покидала поэта, отчего он сильно и иногда немного «на публику» страдал.

Александр Блок посвятил одному из ее уходов трагические строки: «Ты в синий плащ печально завернулась, В сырую ночь ты из дому ушла…» Ну разве не похоже?! Да и «пляшут тени на стене» — строка, явно относящая нас к популярнейшему образу символистов, который встречается как у Блока, так и у Брюсова.
Но в сказке, заметим, происходит трансформация образа: Пьеро, которого Буратино вовлек в борьбу против Карабаса, начинает произносить пламенные речи, а затем создает и революционную песню в стихах — чем не знаменитая поэма «Двенадцать» Блока?

Романтичный и безвольный Пьеро — это пародия на поэта Александра Блока. Толстой весьма иронически относился к символизму и высмеивал его при каждом подходящем случае. В итальянской сказке нет никакого золотого ключика. Толстой вспомнил о ключике, потому что это один из расхожих образов у символистов. А. Блок о золотом ключике не писал, а вот о серебряном ключе писал:

Белоснежней не было зим
И перистей тучек.
Ты дала мне в руки
Серебряный ключик,
И владел я сердцем твоим.

Александр Александрович Блок и Любовь Дмитриевна Менделеева (Блок)

Вот тут исследователи расходятся во мнении. Одни убеждены, что в образе Мальвины выведена актриса Ольга Книппер-Чехова, жена писателя Чехова.
Другие уверяют, что она — не менее знаменитая Мария Андреева, сначала — любимая женщина Саввы Морозова, затем — гражданская жена Максима Горького. М. Андреева происходила из дворянской, образованнейшей театральной семьи, чего нельзя сказать о М. Горьком. А.Н. Толстой добавил в свою сказку эпизод, когда Мальвина обучает недотепу-Буратино грамоте.

Существует предание, что когда-то во время популярной в ту пору игры в фанты Ольга Книппер вытянула бумажку с именем Чехова, а Андреева — Горького. Некоторые предполагают, что сцена обучения Мальвиной Буратино грамоте намекает на не слишком качественное образование Максима Горького.

Судьбы Андреевой и Книппер в чем-то схожи. Обе претендовали на звание ведущей актрисы МХАТа, а позже Андрееву обвиняли в причастности к смерти Горького, а Книппер корили за недостаток внимания к умиравшему от чахотки Чехову. Андреева прожила 85 лет, Книппер — 89 лет.

Источник