Я меч что откован с хрустальным клинком
Виктор Скитальцев «Скитальцев»
Виктор Скитальцев
«Скиталец»
Мне сердце хрустальное вложено в грудь.
В железную грудь, как в доспехи.
В бою роковом оборвался мой путь,
В бою, не сулившем успеха.
Лежал я средь павших, не в силах вздохнуть,
Клинок отразил мою бренную суть,
Судьбы своей отблеск, узрел я на нём:
Я меч, что откован с хрустальным клинком
Белый потолок и стены вводи меня в жуткий транс, а я лежал и не мог ничего сделать с этим. Уже долгое время я не мог встать с постели, ноги перестали слушаться, и лишь правая рука могла хоть немного двигаться. Мои попытки движения почти не работающей конечностью не давали сойти мне с ума. “Сколько я уже здесь лежу?” Тот вопрос был для меня и спасительным светом и тяжелейшем камнем привязанным к ноге. То ли я был жив, то ли я мертв. Хотя боль, что пронзала периодически всю заднюю часть моего тела, не давала скатиться до мысли о преждевременной кончине.
Вскоре, не могу сказать точно, сколько времени прошло, у меня получилось даже удерживать небольшие объекты своей, пока что работающей рукой. Первое, что мне захотелось сделать, посмотреть на самого себя с помощью зеркала. На моей тумбочке как раз лежало маленькое зеркальце, будто бы предусмотрительные врачи специально оставили его тут.
Дрожащей рукой я попытался взять небольшую коробочку, но, поскольку работала она не полностью, я повалил все, что было на этой тумбочке. Все, кроме этого зеркала. Хорошо, что на этой тумбе, окрашенной как на зло в белый цвет, ничего громко бьющегося на ней не было. Если бы врачи услышали звук бьющейся посуды, то моему плану они нагло помешали.
Спустя какое-то время мне удалось-таки схватить вечно ускользающую коробочку причудливой формы. Но, как только она оказалась у меня в руках, страх заставил мое тело содрогнуться. Я боялся увидеть, что стало со мной после того случая, но понимал, что мне придется видеть себя нового, поэтому откладывать неизбежное смысла не было.
С этой мыслью я распахнул миниатюрную коробочку. Первое чувство, когда я посмотрел на себя – шок. В зеркале был не я, а какой-то другой человек. Волосы его были длинны, прямы и доходили до плеч, но самое странное в них было то, что они были белы, словно снег. Но не только это выделялось в образе по ту сторону стекла. Его безразличный, будто бы потерянный взгляд сверлил меня. И даже вся красота его изумрудных глаз не давала мне силы отвыкнуть от его взгляда. Но самое странное и оттого страшное – я знал, кто это, видел его в своих снах.
Все это началось еще задолго до того, как я попал в коробку белого цвета, именуемую больницей. Каждое утро я вставал, одевал свою ничем ни примечательную школьную форму, причесывался, но, как бы я ни старался, мои волосы никак не хотели превращаться во что-то кроме котелка. Черный котелок с отверстиями будто бы был на мне все время.
Я шёл в самую обычную школу, и каждый день попадал в самый обычный класс. Хотя назвать его обычным как-то не хотелось. В нем были весельчаки, которые так и норовили испортить рабочую атмосферу в классе. Но друзей среди них у меня не было. Назвать их друзьями было бы слишком странно. Даже товарищами я бы их не назвал, так, просто знакомые, с которыми я иногда перебрасываюсь несколькими словами.
В этом месте я всегда чувствовал себя отстраненным, и вместо того чтобы чему-то учиться, я занимался своим любимым делом – развивал свое воображение. Класс для меня превращался то в поле, на котором сидит наш класс, то на каменный пол какого-то замка или чего-то подобного. А все одноклассники превращались то в каких-то рыцарей да принцесс или оборотней и вампирш.
Конечно, учителя за мое витание в облаках меня не любили. Да и не учил я толком ничего, просто делал всю письменную работу, а про устную забывал, а если спрашивал меня учитель на уроке, я просто отмалчивался. Поэтому и отношение мне удалось наладить только с одним учителем истории и то лишь потому, что история была мне хоть немного интересна. Но этот учитель ушел в другую школу, и на его замену нашли молодую девушку, которая толком рассказать ничего и не могла.
Учить я не любил да и учиться никогда не желал. Мне это занятие казалось всегда скучным. И пока мне это было неинтересно, я точно ничего не учу. Да, мне часто говорили родственники, что с такими взглядами я не смогу нормально жить и устроиться на нормальную работу тем более не смогу. Но все их слова я пропускал мимо ушей.
А пока я в одиночестве сидел на подоконнике и смотрел на немного сыроватую сырую землю. В этом году была довольно странная зима, не было так сильно холодно, как обычно, из-за чего снег начал таять уже в феврале, а потому все улицы нашего серого города страдали от чрезмерного количества луж. Хоть и многие люди это точно были бы не рады такой зиме, я был рад как никогда раньше. Правда радостью я бы это не назвал. Это просто приятное ощущение от того, что хоть эту зиму я не буду болеть.
Вдруг, нарушив мое обыденное состояние, ко мне подошел одноклассник. Хотя нет, почти друг. Это единственный человек, который мог меня понять во всей этой суете. Но разговоры с ним для меня всегда скучны, и поэтому их содержание я быстро забывал и не обращал внимания на бесконечно тянущийся день недели.
Обычный урок, обычный день, обычный учитель. Все это нагонят тоску и сонное состояние. Проблема в том, что учителя в нашей школе скучны, и все как один преподносят материал абсолютно одним и тем же монотонным голосом. Будто бы они не люди, а машины какие-то. Последняя моя мысль будто бы зажгла во мне огонь. И тут же мое воображение рисовало картину недалекого будущего, в котором вместо учителей будут роботы. Не знаю, почему, но я видел себя и свой класс на таких уроках, но ничего не менялось. Даже в моем воображаемом мире я не мог представить себя с выражением на лице, которое хоть немного бы выражало счастье.
Какой-то противный голос будто непрошеный гость влезал в картину роботизированного мира, в котором я пытался представить себя.
-Проснись Скитальцев! После этих слов я чувствовал небольшую боль где-то чуть выше локтя, и это служило последней каплей, выводящей меня из моего мира. Я открывал глаза и единственное, что я видел перед глазами — это парта, за которой я должен был сидеть и внимать каждое слово учителя, но я нагло лежал на ней, положив руки друг на дружку и используя их как подушку. Мда, вот это я попал. Урок русского. Что ж мне спать-то на именно этом уроке захотелось! На этом уроке особенно свирепая учительница, которая меня всем сердцем невзлюбила еще очень давно. Это прокол…
-Скитальцев, останься после этого урока, я хочу с тобой поговорить.
Мне нечего было ответить учителю, поэтому я просто кивнул. После всего, что произошло, я поблагодарил своего соседа по парте за то, что он, как оказалось, ущипнул меня, пока я спал.
Звенел звонок, и все, кто мог, рванули быстро собирать вещи и покидать этот серый класс, ведь наконец-то заканчивались уроки! Ну а мне спешить было некуда. Меня на своем месте ждет свирепая учительница, которая, как только я начал подходить к ней, просверлила меня своим взглядом. Я понимал, что парой слов этот разговор явно не ограничится. Но бежать было уже некуда, хотя вариант побега тоже был рассмотрен мною, но я посчитал, что от этого будет мне больше проблем, чем пользы.
Как только я подошел к ней, на меня сразу посыпался ворох обвинений, на которые я просто не обращал внимания. Вскоре учительница поняла, что этим она ничего не добьется и просто сделала мне как бы последние предупреждение. По дороге к раздевалке я размышлял над разными развитиями событий. И мне казалось, что за такой проступок меня были должны отвести к директору на ковер, но почему этого она не сделала, я не знал. Ну и пусть, мне же лучше. Но меня этот факт очень смущал, ведь она знает, что я частенько засыпаю на некоторых уроках. И это все больше казалось мне странным.
(Конец ознакомительного фрагмента)