Я грешен что делать
Что делать, если вы умышленно согрешили?
Библия говорит: «Все мы много согрешаем». Это относится и к христианам. Но есть разница между умышленным грехом и неумышленным. Существуют грехи, которые Библия называет «произвольными», осознанными – когда человек прекрасно знает, что грешит, но все равно грешить продолжает. Что же делать, если вы произвольно согрешили?
Разница между умышленным грехом и неумышленным
Совершение же других грехов требует серии умышленных решений. Так не бывает, чтобы вы нечаянно оказались пьяным. Вы должны одеться, пойти в магазин, купить алкоголь и выпить его. И так не бывает, чтобы вы нечаянно час провели за просмотром порнографического сайта. Даже если открыли вы его случайно, в вашей власти было не делать следующего шага – не смотреть видео. Вы осознанно выбрали погрузиться в этот грех.
Чувство вины
Чувство вины очень угнетает. Дьявол часто использует это чувство, чтобы ввести христианина в депрессию.
Однако правильная печаль «производит неизменное покаяние ко спасению, а печаль мирская производит смерть» (2Кор.7:10). Когда мы совершаем грех, каким бы страшным и печальным он ни был, мы не должны погрязнуть в стыде и унынии. Поскольку все это – мирская печаль. Ведет она не к спасению, а к разрушению веры.
Слова прощения
Бог может позволить темному облаку болезненных эмоций поселиться над вами на некоторое время. Но Бог не планирует каждый день напоминать вам о грехе, который вы совершили в прошлом году или в 1996 году. Нет, Он будет говорить милостивые слова прощения и надежды:
«Не бойтесь, грех этот вами сделан, но вы не отступайте только от Господа и служите Господу всем сердцем вашим, и не обращайтесь вслед ничтожных богов, которые не принесут пользы и не избавят; ибо они – ничто; Господь же не оставит народа Своего ради великого имени Своего, ибо Господу угодно было избрать вас народом Своим»
Божье желание заключается не в том, чтобы вы после каждого плохого поступка чувствовали себя так ужасно и ничтожно, как только можете. Ваши длительные эмоциональные страдания не сделают вас чище. Только кровь Иисуса Христа очищает. Желание Бога состоит в том, чтобы вы признались в своем грехе, должным образом скорбя о нем, доверяли Христу и следовали за Ним.
Оставили грех
Так что, конечно, чувствовать стыд и сожаление – правильно. Но после покаяния необходимо верить, что Бог простил вас, и двигаться дальше. Как и говорит Библия: «Итак укрепите опустившиеся руки и ослабевшие колени и ходите прямо ногами вашими, дабы хромлющее не совратилось, а лучше исправилось» (Евр. 12:11-13).
Верный способ не грешить
Часто приходится слышать о том, что грех — это порой не столько преступление, не столько исполнение злого намерения, сколько ошибка. И порой во многом это так и есть. Мы не хотим грешить, мы устали грешить, нам надоело грешить, мы имеем твердое намерение не повторять прежних своих прегрешений. Но вот подбираются определенным образом обстоятельства, складывается ситуация, для нас искусительная, и мы падаем.
Отчего? Тут, наверное, всегда можно говорить о целом комплексе причин. И о греховных навыках, легко приобретаемых, но трудно изживаемых. И о слабоволии, отсутствии решимости противостоять своим страстям «даже до крови». И о маловерии, лишающем нас помощи Божией тогда, когда она нам всего необходимей. И об испорченности нашей природы, общей для людей удобопреклонности ко греху.
Но есть еще одна причина, отстоящая от прочих несколько особняком и более всего «ответственная» за грех как ошибку. Она такая сама собой разумеющаяся, такая заурядная, что о ней даже как-то неудобно говорить. И не говорить тоже нельзя: слишком часто мы все спотыкаемся не на чем-то, а именно на этом. Причина эта — отсутствие необходимейшей привычки: сначала думать и только потом делать. Могу определенно и с полным убеждением сказать: если бы мы всегда прежде думали, а уже после пускались бы в то или иное предприятие, то львиная доля прегрешений наших не совершалась бы.
Это, конечно, касается в первую очередь «грехов поневоле».
На днях говорили мы с одним человеком, и он мне рассказал о таком драматичном эпизоде:
— Пошли,— говорит, мы на реку зимой,— а под подругой моей лед треснул, и она стала проваливаться. А я думаю: надо бежать к ней, но вдруг мы вместе с ней под лед уйдем? Слава Богу, прежде чем мне пришлось что-то сделать, она сама выбралась уже. А если бы нет, что тогда? И как вообще в таком случае быть, как преодолеть себя?
— Как себя преодолеть,— отвечаю,— вопрос, безусловно, важный, но мне кажется, тут прежде нужно задать другой вопрос: а чего ради вы вообще отправились по льду гулять, что за нужда была в этом.
Сколько трагических, нелепых и вместе с тем страшных «случайностей» происходит именно из-за этого — отсутствия привычки спрашивать себя: что я делаю, зачем, к чему это может привести? Один прыгнул в воду с крутого берега и воткнулся головой в каменистое дно, другой — с парашютом в далеко не юном возрасте и сломал спину, третий мчался по городу на машине наперегонки с таким же упрямцем, как он сам, и сбил человека, четвертый выпил, невзирая на открывшуюся язву, и угодил в больницу. И каждый потом раскаивался: «Для чего, для чего я это сделал. Если бы я только прежде подумал!»
И во вполне бытовых и менее трагических ситуациях бывает похоже. Видишь, например, что раздражен, буквально не в себе твой друг / сослуживец / начальник, но идешь к нему с каким-то разговором, который прогнозируемо приведет к взрыву. Только ты не прогнозируешь — тебе лень этим заниматься. А в итоге — ссора, скандал, потому как и ты не смог промолчать: слово за слово, и такого друг другу наговорили, что точно лучше было с самого начала молчать. И опять каешься и сокрушаешься: «Если бы. »
Или нестерпимо хочется высказаться на тему — скользкую, сложную, неоднозначную. И высказался, и поскользнулся, и в сложности запутался, и осудил, и невольно обманул, оклеветал кого-то. И вновь остается лишь одно: идти на исповедь.
Но и об «обычных», «вольных» грехах можно сказать практически все то же самое. «Вольных» — это когда хорошо понимаешь, что собираешься совершить не какое-то нейтральное в принципе деяние, могущее обернуться грехом, а собственно грех как таковой.
Уже практически склонилось к нему твое сердце, ты уже совсем решился на него. Вот тут бы и остановиться хоть на мгновение и задуматься: «Сколько раз уже так бывало? Грешил, попирал свою совесть ради какого-то сиюминутного, кратковременного удовольствия, какой-то в высшей степени сомнительной радости. А как потом мучился! Как тошно было на душе, сколько времени переживал, выходил из этого тягостного состояния, пытался вернуться к себе самому, искал примирения с Господом и людьми! Стоило ли оно того. »
Какое полезное, какое жизненно важное правило: не делать, не подумав! И при том рациональное: мы ведь огромное количество времени и сил очень часто тратим на исправление сделанного по недомыслию и неосмотрительности.
И вместе с тем оказывается, что нет, кажется, ничего сложнее, чем придерживаться этого правила. Не то, чтобы в этом было что-то невозможное. Просто не хочется. Очень не хочется! Тем более — а вдруг пронесет, вдруг и так все хорошо будет?
Хотелось бы, чтобы так! Но только опыт неумолим: не подумал — обязательно согрешил. Это настолько верно, что не подумать — уже само по себе есть грех. И, пожалуй, есть только один способ его избежать, справиться с ним: приобрести соответствующий навык. Такой простой, такой заурядный, что опять-таки и говорить об этом неудобно, неловко. Но нужно, нужно все же: так он редок в наши дни, словно. Словно и думать мы вовсе разучились.
Как бороться с грехами, если нет сил от них избавиться? – ответ священника и психолога
Приблизительное время чтения: 4 мин.
На сайте журнала «Фома» уже долгое время существует постоянная рубрика «Вопрос священнику». Каждый читатель может задать свой вопрос, чтобы получить личный ответ священника. Но на некоторые из вопросов нельзя ответить одним письмом — они требуют обстоятельной беседы.
Какое-то время назад к нам пришел непростой вопрос о борьбе с грехом: «Как спастись заядлому грешнику?». Мы попросили ответить на это письмо священников Павла Островского, Андрея Лоргуса, Игоря Фомина, Александра Авдюгина, Константина Пархоменко и постоянного автора «Фомы» Александра Ткаченко.
Ответ протоиерея Андрея Лоргуса, ректора Института христианской психологии:
Переживания и жалобы на состояние, когда грех буквально преследует тебя и ты никак не можешь от него избавиться, с моей точки зрения, часто связаны с завершением периода неофитства. Первоначальный опыт создает впечатление полета, «как на крыльях». Неофит впитывает все, как губка, а все время неофитства выглядит как сплошная череда преодолений и радостных открытий. А дальше в какой-то момент возникает торможение, словно на человека начинает давить какой-то груз. Это может сопровождаться и ощущением охлаждения к вере, и страшным ощущением «привычки» к святыне как к чему-то обыденному, и тяжестью новых вопросов и сомнений. То, что раньше человека увлекало и восхищало, — молитвенная жизнь, богослужение — вдруг ставится под вопрос и начинает ощущаться как некая рутина. И человек воспринимает это как кризис веры и, как и автор письма в редакцию «Фомы», впадает в некоторую панику, начинает пугаться: что со мной? Неужели я теряют веру и отступаю от Бога?
А на самом деле первое, что нужно понять: это кризис — как определенный этап духовной жизни, соответствующий определенному духовному «возрасту». И редко для кого духовная жизнь не сопровождается такими периодами. Нужно просто понять, что такой кризис несет для человека свою духовную пользу, дополняет его знания, укрепляет навыки, закаляет его, помогает дальше продвинуться в своем воцерковлении, в своих отношениях с Богом. И здесь ни в коем случае нельзя паниковать и унывать.
Что при этом очень важно знать: уныние, или, говоря психологическим языком, депрессия от ощущения, что грехи задавили, что нет уже той легкости, с которой ты раньше справлялся с собой, — это может означать, что человеку явно не хватает духовного руководства. Человек встретился с новыми для себя явлениями в духовной жизни, опыта борьбы с которыми у него еще нет, и ему очень нужен совет того, кто этот этап уже прошел и знает, как действовать в такой ситуации. Духовника, конечно же, найти не так просто. Но в любом случае нужно искать людей с духовным опытом, стремиться к дружбе с другими верующими людьми, которые имеют более глубокую и серьезную историю духовной жизни, жизни в Церкви.
Еще одна очень важная прививка от уныния (а уныние здесь, в ситуации, которую мы разбираем, очень опасный враг): не надо человеку в этот момент рассуждать, хороший он христианин или нет. Перед Богом нет лучших и худших. Поэтому очень важно, размышляя о своих грехах, не вставать в «позицию Бога» и превращаться для самого себя в судью, грызть себя. Обратите внимание, что пишет апостол Павел:
Для меня очень мало значит, как судите обо мне вы или как судят другие люди; я и сам не сужу о себе. Ибо хотя я ничего не знаю за собою, но тем не оправдываюсь; судия же мне Господь (1 Кор 4:3–4).
Любые сравнения себя с другими людьми, и даже со святыми, любые подобные «соревнования» не помогают, а только вредят.
И наконец, размышляя о каком-то грехе, который не удается преодолеть, нужно стараться разобраться в том, является ли этот грех самостоятельныи и произвольным событием, или он вызван какими-то другими причинами. Надо уметь разбираться в себе. Потому что иногда в основе тех или иных страстей или пороков могут лежать причины, которые не являются мистическими и загадочными, а связаны с нашим здоровьем, с невыстроенностью отношений на работе, с конфликтом в семье, бытовыми обстоятельствами нашей жизни и т. п. А мы об этой связи зачастую не задумываемся. Например, одна моя знакомая постоянно переживала относительно своей рассеянности и несобранности: забывает исполнять свои обещания, постоянно опаздывает, и так далее.
И вот однажды она совершенно неожиданно для себя выяснила, что у нее серьезное заболевание эндокринной системы. Женщине назначили лечение, она стала принимать лекарства, и сосредоточенность, обязательность — всё к ней вернулось. Она перестала забывать о своих обещаниях, перестала опаздывать. То есть выяснилось, что речь шла не о ее проступках, а просто она болела. Важно понимать, что в человеке все взаимосвязанно, и одна проблема может тянуть за собой другую.
И еще один важный момент: в духовной жизни важно правильно расставить акценты. Избавление от всех грехов — это не самоцель. Главное в духовной жизни — это развитие отношений с Богом, это богообщение. По мере обретения духовного опыта открывается возможность преодолевать страсти и грехи. Поэтому во главу угла поставьте именно эту, самую главную цель: быть с Богом.
А кроме того, не пытайтесь все грехи и страсти преодолеть одновременно, найдите самый легкий для вас грех, действительно преодолимую страсть, и преодолейте ее. Опыт победы над чем-то легким даст вам возможность удостовериться в своих силах. А дальше надо браться за что-то следующее, но посильное. Делайте то, что можете делать здесь и сейчас. Можете раньше вставать, чтобы не опаздывать на работу? Прекрасно! То, что вы встали чуть раньше, позволит прочесть вам хотя бы одну молитву из двенадцати? Прекрасно! Читайте эту одну молитву, и так далее. Двигайтесь шаг за шагом. И не унывайте.
Православная Жизнь
Мы все такие, но расслабляться не стоит.
Спокойно, всё нормально!
Что делать человеку, который повторно совершил грех, в котором каялся? Прежде всего — осознать, что это нормальная ситуация, знакомая большинству христиан. Она знакома и мне, потому что я тоже регулярно совершаю грехи, в которых каялся. Именно по этой причине считаю, что у меня нет морального права обличать кого-либо в таком положении. Мы все грешны, и потому никуда не деться от того, что снова и снова впадаем в тот или иной грех. Если бы так просто было не повторять всё то, в чём мы искренне каялись, все давно бы уже были святыми. Но в том-то и проблема, что избавиться от греха очень сложно.
Если человек совершил грех, это значит, что он поступал неправильно и по отношению к себе, и по отношению к окружающим, потому что грех, как и добродетель, — это не только личное дело каждого, но и дело всей Церкви, ведь мы все — её члены: «Вы — тело Христово, а порознь — члены» (1 Кор. 12-27). Если болит какая-то часть тела или орган — страдает весь человек. Если болеет один человек — плохо и Церкви.
Мы все такие, но расслабляться не стоит
В утешение человеку, который согрешил снова, я хочу напомнить, что и святые грешили. Вспомним, что писал апостол Павел: «Чтобы я не превозносился чрезвычайностью откровений, дано мне жало в плоть, ангел сатаны, удручать меня, чтобы я не превозносился. Трижды молил я Господа о том, чтобы удалил его от меня. Но Господь сказал мне: „довольно для тебя благодати Моей, ибо сила Моя совершается в немощи“» (2 Кор. 12:7-9). Иногда Господь попускает нам впасть в тот или иной грех повторно, даже если мы в нём очень искренне каялись, чтобы мы не осуждали других за их слабости, чтобы не уподоблялись людям, которые сучок в чужом глазу видят, а в своём и бревна не замечают.
Человек грешен по своей природе, идти по пути, который заповедал нам Христос, трудно. Апостол Павел так писал о себе: «Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю» (Рим. 7:19). Однако эти слова не должны быть оправданием духовной лени. Есть в святоотеческой литературе случай, касающийся нашей сегодняшней темы. К одному старцу пришёл послушник и говорит: «Авва, я согрешил!». На это учитель ответил ему: «Брат, вставай и иди». Проходит время, и молодой человек приходит снова со словами: «Авва, я опять впал в тот же грех». На это старец опять отвечает: «Вставай и иди». Так происходило несколько раз, и наконец ученик спросил: «Авва, доколе мне падать и вставать?» — и наставник ответил: «До смерти».
Надо принять тот факт, что есть грехи, в которые мы будем впадать до самой кончины, и есть такие, которые удастся преодолеть с Божьей помощью. Здесь всё зависит от нашего рассуждения. Один человек может сказать: «Если я грешен, то буду грешить, что с меня взять?». Другой же вопреки падениям будет бороться с грехом, прося у Бога сил на эту борьбу, а если снова упадёт — будет снова каяться и просить у Господа прощения, говоря: «Господи, видишь? Я старался, я хотел, но не смог. Пожалуйста, прости меня!». Бог не будет нас наказывать за те грехи, в которых мы раскаиваемся, даже если впадаем в них опять. Он спросит за то, в чём не хотели каяться.
Нужно помнить, что Господь — это любящий Отец, который ищет, за что нас оправдать и погладить по голове, а не за что наказать. Он милостив, а потому, по словам святого Иоанна Златоуста, «и дела приемлет, и намерение целует, и деяние почитает, и предложение хвалит». Нужно понимать, что добродетель — это не закон, который просто дан извне. Это закон, который помогает каждому из нас жить лучше и безболезненней. Главное, чего нельзя допускать, если впадаешь в один и тот же грех, — это уныние. Его надо преодолевать.
Что делать, если снова совершил грех, в котором каялся? Снова каяться! Взять себе в пример апостола Павла, который мёртвых мог воскрешать, но тоже падал. Он понимал, что это дано ему для того, чтобы не забыть, что он — только человек. Не грешит тот, кто в земле лежит. Все остальные имеют возможность каяться в содеянном, возвращаясь к миру душевному и счастью.
Сразу ли идти на исповедь после того, как согрешил повторно?
Всё зависит от греха, священника, к которому вы ходите, и вашего рассуждения. Например: я решил перейти на ЗОЖ, а потом взял и съел две лишние конфеты — надо ли об этом говорить священнику? Конечно, нет. Священник занимается духовными вопросами, к нему нужно обращаться в связи с ними. Лишние конфеты — это нарушение данного себе обещания, которое никак на мою жизнь и жизнь окружающих не повлияет, с этим можно самостоятельно разобраться.
Важно понимать вот какой важный момент: покаяние — это не исповедь. Покаяние предваряет исповедь. Главное — не надо бояться снова идти в храм и исповедовать то, в чём уже исповедовались. Не надо страшиться, что батюшка вас осудит. Я прочитал у одного современного священника мысль, с которой полностью согласен: чем больше исповедуешь людей, тем больше ими восхищаешься, невзирая на то, с какими грехами они пришли. Эти люди думают о себе плохо, но они замечательные. Я уверен, что каждый священник, который пытается сопереживать человеку и слышит его, будет настроен так же.
Это ведь такая радость, если христианин искренне кается, не желая жить с грехом на душе! Поэтому ничего не бойтесь, не стесняйтесь, вы ведь хотите быть с Богом — а это самое прекрасное, что может быть.
Священник Димитрий Паламарчук
Как перестать грешить и почему важно ничего не делать
В богородичные праздники читается Евангелие от Луки (Лк. 10:38-42) о том, как Господь приходит в дом к Марфе и Марии, – такой привычный и знакомый отрывок, что знаешь его уже почти наизусть. И от этого как-то он уже давно не трогает сердце, ведь и так всё понятно же. Слышишь одну строчку и уже знаешь, какими будут следующие слова. И что Мария «благую часть избра», тоже давно известно.
Некоторые авторы, например библеист Илья Яковлевич Гриц, призывают читать Писание с распахнутым взглядом, как будто первый раз, с удивлением и попыткой расслышать, что именно сейчас отзывается. Читать медленно, вслушиваясь в каждое слово, размышляя, может быть, над каким-то стихом или даже одним словом, которое сегодня услышалось как особенно важное. Владыка Антоний Сурожский много об этом говорит. Эх, непростая задача – услышать что-то новое в таком старом и знакомом тексте.
Иисус в моей квартире?
«В то время вошел Иисус в одно селение». Вошел. Пришел Сам. Его, может быть, и не знали и не звали, как это нередко бывало, но Он приходит Сам. И приходит не только для красивой проповеди перед тысячами слушателей, а входит в быт, в обычную повседневную жизнь людей и просто поселяется (например, Мф. 4:13) с ними – живет в одном доме, ест за одним столом.
Если я вроде как верю, что Бог всегда рядом, могу ли я допустить, чтобы Иисус пришел в мой район и в мой дом? Если бы я была жительницей тех селений, какой была бы моя реакция на известие, что Он пришел в нашу деревню? Не знаю, как вы, а мне кажется, я первым делом бы растерялась и испугалась. И тогда вопрос, всё ли в порядке в моих отношениях с Богом, если я Его, как выясняется, первым делом боюсь. Конечно, мне было бы и дико интересно, и захотелось бы побежать на Него посмотреть, и, может быть, дотронуться (привет апостолу Фоме), а то глазам своим не верю. Но что дальше?
«Марфа приняла Его в дом свой». Кто-то Его не принял. Не всякого человека мы легко приглашаем в гости, впускаем в свое интимное пространство – в свой дом. Дом – место, где ты можешь быть собой, где не надо соблюдать приличия, где можно расслабиться, ходить в мятом халате, реветь или ругаться, хохотать до колик в животе или надуться и молчать. Не случайно мы нередко бываем очень приличными людьми с коллегами или друзьями, в обществе, на людях, и совершенно дикими и порой трудно выносимыми для близких у себя дома. Дома можно уже без купюр, как на душу легло. Конечно, дома бывают разные и всякие могут быть домашние традиции, но в целом всё же дома мы без корсета и макияжа.
Марфа приняла Его в дом свой, впустила. Ей не удалось расслабиться, она много суетится, старается для гостей, но она Его приняла. Интересно, вот если честно, а я готова была бы впустить Христа в свой дом, в свою московскую хрущевскую квартиру? Пустить Его так близко? Пустить туда, где я не очень-то хороша и не всегда прилична? Быть с Ним не только когда я благочестиво стою в храме, то есть прихожу к Нему в Его дом, а когда я бываю злой и уставшей и мне ни до чего… Хотела бы я, чтобы Он жил со мной под одним потолком каждый день? Каково бы мне это было?
Не знаю, как вы, а я, похоже, не могу сказать уверенное «да». И это страшно. И чего тогда удивляться, что Бога в моей жизни так мало, если я сама не готова до конца впустить Его в свою жизнь? А с другой стороны, мне кажется, что если бы это было возможно, вот так просто жить с Иисусом вместе, ездить с Ним в набитом метро, ходить на работу, готовить еду, делать уборку и еще много чего делать вместе – всё время с Ним – то тогда и грешить было бы уже как-то некстати.
Злишься на толпу в метро, а рядом Иисус – и как-то всё сразу меняется. Достали тебя коллеги, а рядом Он – и это стало уже так неважно. Хочешь осудить соседку, а посмотришь на Него, как Он с тобой рядом и тоже смотрит на эту жуткую соседку с такой беспредельной любовью и к ней и ко мне, как ни странно, что уже не до осуждения становится. И это не волевое усилие, потому что, мол, я решил больше никого не осуждать, которое, как известно, ни к чему не приводит. Это сущностное изменение, преображение изнутри, потому что рядом – Он Сам. Не об этом ли писали Святые Отцы, когда говорили о памяти Божией непрестанной?
В отличие от меня, Марфа и Мария пустили Его к себе. И Марфа хлопочет, старается о большом угощении – как это понятно! Наверняка кто-то из нас повел бы себя так же. Но долго так не продержишься. Если пришли гости и ты вокруг них прыгаешь, то на сколько дней тебя хватит? На то они и гости… А если кто-то пришел надолго и теперь живет с тобой в доме? Рано или поздно он увидит тебя таким, какой ты есть, когда ты уже не стараешься угодить и предстаешь в своей распрекрасности, как есть. Иисус жил в каких-то домах, то есть был не просто гостем на день-два. Ел и спал под одной крышей. Каково было тем людям? Каково было бы мне?
Кто я без суеты?
В современном русском переводе РБО 40-й стих звучит так: «Марфа же была вся в хлопотах о большом угощении…». «Была вся в» – как это может быть важно, чтобы нам не быть полностью в чем-то, не быть полностью захваченными суетой и заботами, когда уже и меня-то нет, а есть только вот эти заботы. Трудно не «быть в», когда надо и то и это, надо думать о деньгах, о детях, о здоровье, о работе, да много о чем еще, и всё это ужасно важно и без меня пропадет и рухнет однозначно. И ведь это всё может отняться у нас в какой-то момент, в отличие от той благой части, которая не отнимется у Марии.
Не знаю, как вы, а я и помыслить не могу, чтобы что-то из того, о чем я суечусь и переживаю, когда-то исчезло или стало неважно, или ушло из-под моего контроля и стало существовать без моего влияния. Ведь это мои дела, мои проекты, мои друзья и т.д. И может быть, поэтому я так сильно вокруг них суечусь, что себя без них не представляю. Отними у меня это всё «мое», и что останется? Кто я тогда? Если я не преподаватель, не жена, не мать, не дочь, не друг, не хозяйка и т.д., то кто я? Кто я в своей обнаженности перед Богом? И существую ли я вообще в отрыве от того, что «мое», что я «имею»? Что в сухом остатке? Тяжелые вопросы, и мне о них думать не хочется, потому что трудно…
Марфа ведет себя, как бы мы сегодня сказали, без комплексов: прямо обращается к Гостю с жалобой на сестру и просьбой дать ей указание, чтобы та стала помогать, а не сидела без дела. Не обращается к Марии, а идет к третьему лицу, что само по себе не очень-то здорово. Интересно, что Господь не говорит ей, мол, что ты жалуешься на родственницу, пойди с ней сама разберись и что-то еще в этом духе, что было бы очень понятно в такой ситуации. Ну, я бы так сказала, наверно, на Его месте. Он обращается к ней лично и говорит о главном, то есть показывает ей правильную иерархию приоритетов.
А что Мария? «Сев у ног Господа, слушала слово Его». И всё. Больше ничего не делала. Странная такая… Ленивая? Нехозяйственная? Равнодушная? Возможно, Марфа подозревает ее в этом, и это тоже вполне понятно. Пришли гости, а она села и всё тут. Не заботится о ближнем – о своей сестре, не помогает. Не переживает, что о ней подумают, не старается хотя бы для приличия вести себя иначе. Не совсем нормальная какая-то. И как это важно нам иногда просто ничего не делать. Просто замолчать, сесть и слушать, как советовал владыка Антоний одной своей прихожанке. Просто позволить себе быть, а не действовать. Быть, а не суетиться. Слушать, а не тараторить. Сесть и замолчать, понимая, кто я и кто Ты…