вы утверждаете что человек может поднять себя за волосы
Цитаты из фильма «Тот самый Мюнхгаузен»
Барон Мюнхгаузен — 20 лучших цитат
— Мой лучший друг меня предал, моя любимая отреклась. Я улетаю налегке.
— После свадьбы мы сразу уехали в свадебное путешествие. Я в Турцию, жена в Швейцарию, и прожили там три года в любви и согласии.
— Да здравствует развод! Он устраняет ложь, которую я так ненавижу!
— Чтобы влюбиться, достаточно и минуты. Чтобы развестись, иногда приходится прожить двадцать лет вместе.
— Мы были искренни в своих заблуждениях!
— Завтра годовщина твоей смерти. Ты что, хочешь испортить нам праздник?
— Вы утверждаете, что человек может поднять себя за волосы?
— Обязательно! Каждый здравомыслящий человек просто обязан время от времени это делать!
— Ну не меняться же мне из-за каждого идиота!
— Будучи в некотором нервном возбуждении, герцог вдруг схватил и подписал несколько прошений о разводе словами: «На волю, всех на волю!»
— Я не боялся казаться смешным. Это не каждый может себе позволить.
— Господин барон вас давно ожидает. Он с утра в кабинете работает, заперся и спрашивает: «Томас, — говорит, — не приехал ещё господин пастор?» Я говорю: «Нет ещё». Он говорит: «Ну и слава богу». Очень вас ждёт.
— Ясно что: подлец, говорит, псих ненормальный, врун несчастный…
— Ясно чего: чтоб не бросал.
— Вы же разрешаете разводиться королям.
— Ну, королям, в особых случаях, в виде исключения, когда это нужно, скажем, для продолжения рода.
— Для продолжения рода нужно совсем другое.
— Объясните суду — почему 20 лет все было хорошо, и вдруг такая трагедия?
— Извините, господин судья, двадцать лет длилась трагедия и только теперь всё должно быть хорошо!
— Не усложняй, барон… Втайне ты можешь верить.
— Я не могу втайне. Я могу только открыто.
— Это не мои приключения, это не моя жизнь! Она приглажена, причесана, напудрена и кастрирована!
— Давно бросил. Врачи запрещают.
— С каких это пор вы стали ходить по врачам?
— Сразу после смерти…
— Говорят ведь юмор — он полезный, шутка, мол, жизнь продлевает.
— Не всем. Тем, кто смеется, — продлевает. Тому, кто острит, — укорачивает. Вот так вот.
— Сначала намечались торжества, потом аресты; потом решили совместить.
— Я понял, в чем ваша беда. Вы слишком серьезны. Все глупости на земле делаются именно с этим выражением лица… Улыбайтесь, господа, улыбайтесь!
З.Ы. БМ ругался частично.
— Где будем делать талию?
— На 10 сантиметров выше, чем в мирное время!
Чтобы через полчаса здесь было тепло, сухо, и медведь!
— Бросил жену с ребенком!
— Я не ребенок, я офицер!
— Бросил жену с офицером!
— Что вы скажете, бургомистр, о человеке, который ежедневно отправляется на подвиг, точно на службу?
— Я сам служу, сударыня. Каждый день к 9 утра я должен идти в магистрат. Я не скажу, что это подвиг. Но, вообще, что-то героическое в этом есть.
Шедевр Советского кино, однозначно.
— Англия, Англия. Привыкли, как что, так сразу Англия.
— Ваше высочество, ну не идите против своей совести. Я знаю, в глубине души, вы тоже благородный человек и против Англии.
— Да, в душе против. Да, она мне не нравится, но я сижу и помалкиваю!
— Война это.
— Я помню, господин барон, когда
— Достаточно!
— В однобортном сейчас никто не воюет.
а чё так можно было?
Григорий Горин: «Если бы на том свете было лучше, чем на этом, здесь никого бы не осталось. »
В ВИДЕО К ПОСТУ: сборник популярных юмористических рассказов Григория Горина.
«Я понял, в чем ваша беда. Вы слишком серьезны. Все глупости на земле совершались именно с этим выражением лица. Улыбайтесь, господа. Улыбайтесь. «
Сегодня исполнился бы 81 год замечательному драматургу, прозаику, писателю-сатирику Григорию Горину, увы, ушедшему из жизни слишком рано (1940-2000).
Кажется, это не единственный случай у творческих людей, когда они сначала становятся медиками, работают на «Скорой помощи», продолжая при этом писать рассказы, монологи и сценки.
И вот же после того, как в 1966 году вместе с Аркадием Аркановым они написали комедию «На всю Европу», Горин выпустил несколько сборников пьес и рассказов и, наконец, решил полностью посвятить себя литературному труду. Некоторое время Горин заведовал отделом юмора журнала «Юность», вёл популярную рубрику от имени Галки Галкиной, неоднократно публиковал юмористические рассказы в отделе юмора «Клуб 12 стульев» «Литературной газеты».
Кстати, годом ранее, в 1965 году, вместе с Аркановым Григорий Горин выступил автором слов знаменитой «Оранжевой песни», которая стала популярной в исполнении 6-летней грузинской девочки Ирмы Сохадзе.
Очень плодотворным было сотрудничество Григория Израилевича с режиссёром Марком Захаровым, благодаря которому появился не один успешный театральный спектакль, а также такие известные и любимые зрителями картины, как «Тот самый Мюнхгаузен», «Формула любви», «Дом, который построил Свифт».
Были в творчестве Горина и другие успешные тандемы: вместе с Аркадием Хайтом он написал сценарий к лирической комедии «Мой нежно любимый детектив», а с режиссёром Эльдаром Рязановым работал над сценарием к его фильму «О бедном гусаре замолвите слово. ».
Среди наиболее известных пьес Григория Горина можно назвать «Забыть Герострата!», «Тиль», «Поминальная молитва», «Кин IV», «Чума на оба ваши дома».
И, конечно, в 1978—1990 годах зрители всегда с радостью приветствовали Григория Горина в популярной передаче «Вокруг смеха».
Наши любимые советские фильмы, мультики, музыка из кино, плакаты и фото
Цитаты из советского фильмы Тот самый Мюнхаузген
— Нужно было выбирать одно из двух: погибнуть или как-то спастись.
— Ну, что же Вы выбрали?
— Угадайте.
— А рука-то у меня, слава богу, о-го, сильная, а голова, слава богу, мыслящая!
— Вы утверждаете, что человек может поднять себя за волосы?
— Обязательно. Мыслящий человек просто обязан время от времени это делать.
— Ой!
— Конечно, дергать мы все умеем. Висит ручка, чего не дернуть?
— Господин барон Вас давно ожидает. Он с утра в кабинете работает.
— Заперся и спрашивает:»Томас, говорит, не приехал еще господин пастор?»
— Я говорю: «Нет еще».
— Он говорит «Ну и слава богу».
— Господин барон пошел как-то раз в лес на охоту.
— Медведь бросился на него. А поскольку господин барон был без ружья.
— Чего же он был без ружья?
— Я же Вам говорю, он пошел на охоту.
— Томас, посмотри, они летят? А?
— Летят, господин барон! Сейчас пролетят над нашим домом.
— Будем бить через дымоход.
— Ну как?
— Попал. Утка. С яблоками. Она, кажется, хорошо прожарилась.
— Она, кажется, и соусом по дороге облилась.
— Да? Как это мило с ее стороны.
— Может быть, тебе не стоило начинать с Софокла? И с уткой в этот раз ты тоже перемудрил.
— Хотелось его развеселить. Мне сказали: умный человек.
— Ну мало ли что про человека болтают.
— Господин Рамкопф, Вы друг нашей семьи, Вы очень много делаете для нас. Сделайте еще один шаг!
— Все, что в моих силах.
— Вызовите отца на дуэль.
— Никогда.
— Но почему?
— Ну, во-первых, он меня убьет. А во-вторых.
— Первого достаточно. Успокойся, Фео.
— Судя по обилию комплиментов, вы вернулись с плохой новостью?
— Нет оснований? Человек разрушил семью, выгнал на улицу жену с ребенком.
— Каким ребенком? Я офицер!
— Выгнал жену с офицером.
— Но это факт?
— Нет, это не факт.
— Это не факт?
— Нет, это не факт. Это гораздо больше, чем факт. Так оно и было на самом деле.
— Дело в том, что наш обожаемый герцог в последнее время находился в некоторой конфронтации с нашей обожаемой герцогиней.
— И что?
— Ой.
— Ужасный мальчик. Весь в отца.
— Ну, ну. Говорят, она его поймала с какой-то фрейлиной. Это было ужасно! Это было.
— И что?
— Будучи в некотором нервном перевозбуждении, герцог вдруг схватил и подписал несколько прошений о разводе со словами «На волю! Всех на волю!»
— Все решение в талии. Как вы думаете, где мы будем делать талию?
— На уровне груди.
— Гениально!
— Гениально, как все истинное.
— «Распорядок дня барона Карла Фридриха Иеронима фон Мюнхгаузена на 30 мая 1779 года.»
— Любопытно.
— Весьма.
— «Подъем в 6 часов утра.»
— Ненаказуемо.
— Я сам служу, сударыня. Каждый день к девяти утра я должен идти в мой магистрат. Я не скажу, что это подвиг. Но вообще что-то героическое в этом есть.
— Господа, мы дошли до очень интересного пункта.»16:00- война с Англией».
— С кем?!
— С Англией.
— Господи, ну чем ему Англия-то не угодила?
— Где она? Где, я Вас спрашиваю?
— Кто?
— Англия.
— Неужели нельзя арестовать одного единственного человека? Конь устал!
— Все в порядке, Ваше Высочество. Барон Мюнхгаузен будет арестован с минуты на минуту. Просил передать, чтоб не расходились.
— Это еще что такое?
— Арестованный.
— Почему под оркестр?
— Ваше высочество, сначала намечались торжества потом аресты. Потом решили совместить.
— А где наша гвардия? Гвардия где?
— Очевидно, обходит с флангов.
— Кого?
— Всех.
— Сдайте шпагу.
— Ваше высочество, не идите против своей совести.
— Я знаю, Вы же благородный человек, и в душе тоже против Англии.
— Да, в душе против. Да, она мне не нравится. Да.
— Но я сижу и помалкиваю. Война это.
— Почему продолжается война? Они что у Вас, газет не читают?
— Мой муж, господа, опасный человек! 20 лет моей жизни отдано ему! 20 лет я усмиряла его. Я удерживала его в границах семейной жизни. И тем самым спасала жизнь. Вашу жизнь. Жизнь общества от него.
— Не страшно, что я брошена. Не страшно. Страшно, что он свободен!
— О чем это она?
— Барона кроет.
— И что говорит?
— Ясно что, подлец, говорит. Псих ненормальный, врун несчастный.
— И чего хочет?
— Ясно чего, чтоб не бросал.
— Логично.
— Есть пары, созданные для любви. Мы же были созданы для развода.
— Великий боже, сделай так, чтобы все было хорошо.
Помоги нам, господи. Мы так любим друг друга.
И не сердись на Карла, господи.
Он дерзок, он часто готов спорить с тобой, но ведь ты, господи, старше, ты мудрее.
Ты должен уступить. Уступи, господи.
Ты уже столько терпел. Ну потерпи еще немножко.
— Барон, Вы ведь разумный человек. Я всегда относился к Вам с симпатией.
Я уважал Ваш образ мыслей. Свободная линия плеча, обуженные панталоны.
— У нас их чересчур много, этих препятствий. Они мне не по силам. Господи, почему ты не женился на Жанне Д’Арк? Она ведь была согласна.
— Я знал, что встречу Марту.
— Который час, Томас?
— Часы пробили 3, барон упал в 2, стало быть, всего час.
— Чего ты болтаешь? Надо складывать 3 плюс 2.
— Это раньше надо было складывать, а теперь лучше вычитать.
— Все шутите?
— Давно бросил. Врачи запрещают.
— С каких это пор вы стали ходить по врачам?
— Сразу после смерти.
— Хороший мальчик?
— 12 килограмм.
— Бегает?
— Зачем? Ходит.
— Болтает?
— Молчит.
— Умный мальчик, далеко пойдет.
— Завтра годовщина твоей смерти. Ты что, хочешь испортить нам праздник?
— Давай поговорим в другой раз.
— Хорошо. Сегодня в полночь у памятника.
— У памятника. Кому?
— Мне.
— Господин бургомистр! Его высочество герцог опять промазали! Четвертый раз гоним этого кабанчика мимо его высочества, а его высочество, извините за выражение, мажет и мажет. Прикажете прогнать в пятый раз?
— Нет. Неудобно. Он его уже запомнил в лицо.
— Кто кого?
— Герцог кабанчика.
— Нет, ну докатились, а? Докатились! У цыган крадем медведей! А ведь были, были. Буквально родиной медведей.
— От меня ушла Марта.
— Она с ума сошла. Неблагодарная, дрянь. Кухарка. Она думает, это просто, быть любовницей такого человека. Мерзавка. Мы ее вернем.
— Это не страшно. Действительно. Мы ее уговорим.
— Нет, вы ее плохо знаете. Чтобы вернуть ее, придется вернуть себя.
— Вот факты: выписка из церковной книги, справка о смерти барона, квитанция на гроб.
Казалось бы, доказательств более чем достаточно.
Однако, подсудимый продолжает упорствовать!
Воспользовавшись своим внешним сходством с покойным бароном, коварно овладев его походкой, голосом и даже отпечатками пальцев, подсудимый наивно надеется нас обмануть и заставить узнать в себе нашего дорогого барона, которого мы три года назад торжественно проводили!
— Фрау Марта, фрау Марта! Фрау Марта, у нас беда, барон воскрес.
Будут неприятности, фрау Марта.
— Господин пастор, господин пастор!
— Ну?
— Попросите, чтобы меня пропустили!
— Я ему тут собрал кое-что в дорогу. Все-таки путь то не близкий.
— А ты что, и впрямь думаешь, что он долетит?
— До Луны? Конечно.
— Ее же даже не видно.
— Когда видно, так и дурак долетит. Барон любит, чтоб было потруднее.
— Поразительно.
— Что, ваше высочество?
— Я говорю, поразительно, как наш народ гармонирует с природой.
— О! Я это запомню.
— Вы запишите.
— А почему не слышно? Я не понимаю, о чем они говорят.
— Ваше высочество, подсудимый благодарит городские власти и как бы шутит со своей возлюбленной.
— Хорошо. Особенно кружевной воротник и передняя вытачка ему очень к лицу. И вообще, он похож на покойного.
— Ну. Будем исповедоваться.
— Я это делал всю жизнь, но мне никто не верил.
— Прошу вас, облегчите свою душу.
— Это случилось само собой, пастор. У меня был друг. Он меня предал. У меня была любимая. Она отреклась. Я улетаю налегке.
— Грубо. Как мы все-таки любим. Всегда бы. Не это главное.
— Где командующий?
— Командует.
— Я уже ничего не понимаю. Так это он или не он?
— Не можешь потерпеть 2 минуты?
— Поздравляю от всей души!
— Но с чем?!
— С успешным возвращением с Луны!
— Неправда! В этот раз я не был на Луне!
— Как это не был, когда уже есть решение, что был?
— Незаметно присоединяйтесь.
— Присоединяйтесь, барон. Присоединяйтесь.
— Да поймите же!
Барон Мюнхгаузен славен не тем, что летал или не летал.
А тем, что не врет.
— Томас, ступай домой! Готовь ужин! Когда я вернусь, пусть будет 6 часов!
— 6 вечера или 6 утра?
— 6 дня.
ТОТ САМЫЙ МЮНХГАУЗЕН — ФРАЗЫ ИЗ ФИЛЬМА
Цитаты из советского фильмы «Тот самый Мюнхгаузен»
— Нужно было выбирать одно из двух: погибнуть или как-то спастись.
— Ну, что же Вы выбрали?
— Угадайте.
— А рука-то у меня, слава богу, о-го, сильная, а голова, слава богу, мыслящая!
— Вы утверждаете, что человек может поднять себя за волосы?
— Обязательно. Мыслящий человек просто обязан время от времени это делать.
— Как, вишневое дерево?
— Дерево? На голове оленя? Скажите лучше — вишневый сад!
— Если бы вырос сад, я бы сказал — сад. А поскольку выросло дерево, зачем же мне врать?
— Ой!
— Конечно, дергать мы все умеем. Висит ручка, чего не дернуть?
— Господин барон Вас давно ожидает. Он с утра в кабинете работает.
— Заперся и спрашивает:»Томас, говорит, не приехал еще господин пастор?»
— Я говорю: «Нет еще».
— Он говорит «Ну и слава богу».
— Господин барон пошел как-то раз в лес на охоту.
— Медведь бросился на него. А поскольку господин барон был без ружья…
— Чего же он был без ружья?
— Я же Вам говорю, он пошел на охоту.
— Томас, посмотри, они летят? А?
— Летят, господин барон! Сейчас пролетят над нашим домом.
— Будем бить через дымоход.
— Ну как?
— Попал. Утка. С яблоками. Она, кажется, хорошо прожарилась.
— Она, кажется, и соусом по дороге облилась.
— Да? Как это мило с ее стороны.
— Может быть, тебе не стоило начинать с Софокла? И с уткой в этот раз ты тоже перемудрил.
— Хотелось его развеселить. Мне сказали: умный человек.
— Ну мало ли что про человека болтают.
— Господин Рамкопф, Вы друг нашей семьи, Вы очень много делаете для нас. Сделайте еще один шаг!
— Все, что в моих силах.
— Вызовите отца на дуэль.
— Никогда.
— Но почему?
— Ну, во-первых, он меня убьет. А во-вторых…
— Первого достаточно. Успокойся, Фео.
— Судя по обилию комплиментов, вы вернулись с плохой новостью?
— Нет оснований? Человек разрушил семью, выгнал на улицу жену с ребенком.
— Каким ребенком? Я офицер!
— Выгнал жену с офицером.
— Но это факт?
— Нет, это не факт.
— Это не факт?
— Нет, это не факт. Это гораздо больше, чем факт. Так оно и было на самом деле.
— Дело в том, что наш обожаемый герцог в последнее время находился в некоторой конфронтации с нашей обожаемой герцогиней.
— И что?
— Ой.
— Ужасный мальчик. Весь в отца.
— Ну, ну. Говорят, она его поймала с какой-то фрейлиной. Это было ужасно! Это было…
— И что?
— Будучи в некотором нервном перевозбуждении, герцог вдруг схватил и подписал несколько прошений о разводе со словами «На волю! Всех на волю!»
— Все решение в талии. Как вы думаете, где мы будем делать талию?
— На уровне груди.
— Гениально!
— Гениально, как все истинное.
— Я не разрешу опускать линию талии на бедра. 155.
— В конце концов, мы — центр Европы.
— Я не позволю всяким там испанцам диктовать нам условия.
— Хотите отрезной рукав — пожалуйста.
— Хотите плиссированную юбку с вытачками? Принимаю и это.
— Но опускать линию талии не дам.
— «Распорядок дня барона Карла Фридриха Иеронима фон Мюнхгаузена на 30 мая 1779 года.»
— Любопытно.
— Весьма.
— «Подъем в 6 часов утра.»
— Ненаказуемо.
— «С 8 утра до 10 — подвиг.»
— Как это понимать?
— Это значит, что от 8 до 10 утра у него запланирован подвиг. Ну? Что Вы скажете, бургомистр, о человеке, который ежедневно отправляется на подвиг, точно на службу?
— Я сам служу, сударыня. Каждый день к девяти утра я должен идти в мой магистрат. Я не скажу, что это подвиг. Но вообще что-то героическое в этом есть.
— Господа, мы дошли до очень интересного пункта.»16:00- война с Англией».
— С кем?!
— С Англией.
— Господи, ну чем ему Англия-то не угодила?
— Где она? Где, я Вас спрашиваю?
— Кто?
— Англия.
-Отозвать всех уволенных в запас. Отменить отпуска. Гвардию построить на центральной площади. Форма одежды — летняя, парадная. Синие мундиры с золотой оторочкой. Рукав вшивной. Лацканы широкие. Талия на 10 см ниже, чем в мирное время.
— Ниже?
— То есть выше.
— А грудь?
— Что, грудь?
— Оставляем на месте?
— Нет, берем с собой.
— Неужели нельзя арестовать одного единственного человека? Конь устал!
— Все в порядке, Ваше Высочество. Барон Мюнхгаузен будет арестован с минуты на минуту. Просил передать, чтоб не расходились.
— Это еще что такое?
— Арестованный.
— Почему под оркестр?
— Ваше высочество, сначала намечались торжества потом аресты. Потом решили совместить.
— А где наша гвардия? Гвардия где?
— Очевидно, обходит с флангов.
— Кого?
— Всех.
— Сдайте шпагу.
— Ваше высочество, не идите против своей совести.
— Я знаю, Вы же благородный человек, и в душе тоже против Англии.
— Да, в душе против. Да, она мне не нравится… Да.
— Но я сижу и помалкиваю. Война это…
— Почему продолжается война? Они что у Вас, газет не читают?
— Мой муж, господа, опасный человек! 20 лет моей жизни отдано ему! 20 лет я усмиряла его. Я удерживала его в границах семейной жизни. И тем самым спасала жизнь. Вашу жизнь. Жизнь общества от него!…
— Не страшно, что я брошена. Не страшно. Страшно, что он свободен!
— О чем это она?
— Барона кроет.
— И что говорит?
— Ясно что, подлец, говорит. Псих ненормальный, врун несчастный.
— И чего хочет?
— Ясно чего, чтоб не бросал.
— Логично.
— Есть пары, созданные для любви. Мы же были созданы для развода.
— Якобина с детства не любила меня и, нужно отдать ей должное, сумела вызвать во мне ответные чувства.
В церкви на вопрос священника, хотим ли мы стать мужем и женой, мы дружно ответили «нет», и нас тут же обвенчали.
После венчания мы уехали с супругой в свадебное путешествие.
Я — в Турцию, она — в Швейцарию, и три года жили там в любви и согласии.
— Великий боже, сделай так, чтобы все было хорошо.
Помоги нам, господи. Мы так любим друг друга.
И не сердись на Карла, господи.
Он дерзок, он часто готов спорить с тобой, но ведь ты, господи, старше, ты мудрее.
Ты должен уступить. Уступи, господи.
Ты уже столько терпел. Ну потерпи еще немножко.
— Барон, Вы ведь разумный человек. Я всегда относился к Вам с симпатией.
Я уважал Ваш образ мыслей. Свободная линия плеча, обуженные панталоны.
— У нас их чересчур много, этих препятствий. Они мне не по силам. Господи, почему ты не женился на Жанне Д’Арк? Она ведь была согласна.
— Я знал, что встречу Марту.
— И пусть памятник, который мы устанавливаем в его честь, станет символом…
— Символом — вяло.
— Хорошо, пусть станет не только символом.
— Лучше.
— Пусть станет не только символом беззаветной любви города к своему гражданину…
— Лучше сказать: «К своему великому сыну».
— Лучше. Пусть он станет источником отваги, смелости, родником живительного оптимизма, который никогда не перестанет бить…
— Лучше сказать струиться.
— Но родник, он бьет.
— Иногда бьет, а иногда струится. В данном случае лучше, чтобы он струился.
— Который час, Томас?
— Часы пробили 3, барон упал в 2, стало быть, всего час.
— Чего ты болтаешь? Надо складывать 3 плюс 2.
— Это раньше надо было складывать, а теперь лучше вычитать.
— Жаль только, что одна половина. А что если не побояться и…
— Ликвидировать.
— Или приблизить?
— Соединить.
— Вот… Так даже смешнее.
— Гораздо. И сразу польется вода.
— Откуда же будем лить воду? Из какого места?
— Из Мюнхгаузена, господа, воду лить не будем. Незачем.
— Он дорог нам просто как Мюнхгаузен. Как Карл Фридрих Иероним.
— А уж пьет его лошадь или не пьет — это нас не волнует.
— Не в пустыне же.
— Все шутите?
— Давно бросил. Врачи запрещают.
— С каких это пор вы стали ходить по врачам?
— Сразу после смерти.
— Хороший мальчик?
— 12 килограмм.
— Бегает?
— Зачем? Ходит.
— Болтает?
— Молчит.
— Умный мальчик, далеко пойдет.
— Завтра годовщина твоей смерти. Ты что, хочешь испортить нам праздник?
— Давай поговорим в другой раз.
— Хорошо. Сегодня в полночь у памятника.
— У памятника. Кому?
— Мне.
— Господин бургомистр! Его высочество герцог опять промазали! Четвертый раз гоним этого кабанчика мимо его высочества, а его высочество, извините за выражение, мажет и мажет. Прикажете прогнать в пятый раз?
— Нет. Неудобно. Он его уже запомнил в лицо.
— Кто кого?
— Герцог кабанчика.
— Нет, ну докатились, а? Докатились! У цыган крадем медведей! А ведь были, были… Буквально родиной медведей.
— От меня ушла Марта.
— Она с ума сошла. Неблагодарная, дрянь. Кухарка. Она думает, это просто, быть любовницей такого человека. Мерзавка. Мы ее вернем.
— Это не страшно. Действительно. Мы ее уговорим.
— Нет, вы ее плохо знаете. Чтобы вернуть ее, придется вернуть себя.
— Вот факты: выписка из церковной книги, справка о смерти барона, квитанция на гроб.
Казалось бы, доказательств более чем достаточно.
Однако, подсудимый продолжает упорствовать!
Воспользовавшись своим внешним сходством с покойным бароном, коварно овладев его походкой, голосом и даже отпечатками пальцев, подсудимый наивно надеется нас обмануть и заставить узнать в себе нашего дорогого барона, которого мы три года назад торжественно проводили!
— Фрау Марта, фрау Марта! Фрау Марта, у нас беда, барон воскрес.
Будут неприятности, фрау Марта.
— Если человек хочет сказать правду, он имеет на это право. Мне бы только хотелось знать, какую правду вы имеете ввиду?
— Правда одна!
— Правды вообще не бывает.
— Да. Правда — это то, что в данный момент считается правдой.
— Господин пастор, господин пастор!
— Ну?
— Попросите, чтобы меня пропустили!
— Я ему тут собрал кое-что в дорогу. Все-таки путь то не близкий.
— А ты что, и впрямь думаешь, что он долетит?
— До Луны? Конечно.
— Ее же даже не видно.
— Когда видно, так и дурак долетит. Барон любит, чтоб было потруднее.
— Поразительно.
— Что, ваше высочество?
— Я говорю, поразительно, как наш народ гармонирует с природой.
— О! Я это запомню.
— Вы запишите.
— Ну а не будет ничего такого не нужного?
— Что вы, Ваше высочество. Все пойдет по плану. После увертюры — допросы. Потом — последнее слово подсудимого, залпы, общее веселье, танцы.
— А почему не слышно? Я не понимаю, о чем они говорят.
— Ваше высочество, подсудимый благодарит городские власти и как бы шутит со своей возлюбленной.
— Хорошо. Особенно кружевной воротник и передняя вытачка ему очень к лицу. И вообще, он похож на покойного.
— Ну… Будем исповедоваться.
— Я это делал всю жизнь, но мне никто не верил.
— Прошу вас, облегчите свою душу.
— Это случилось само собой, пастор. У меня был друг. Он меня предал. У меня была любимая. Она отреклась. Я улетаю налегке.
— Грубо. Как мы все-таки любим… Всегда бы… Не это главное.
— Боже мой. Дочь аптекаря — она и есть дочь аптекаря.
— Где командующий?
— Командует.
— Я уже ничего не понимаю. Так это он или не он?
— Не можешь потерпеть 2 минуты?
— Ну вот что, наверное, мы тут все были в чем-то неправы…
— Господа, решением ганноверского суда в связи с успешным завершением эксперимента…
— Раз уж все так сложилось, так пусть уж идет как идет…
— Приказано, Высочайшим повелением приказано считать подсудимого бароном Мюнхгаузеном!
— И вот тут некоторые стали себе позволять нашивать накладные карманы и обуживать рукав — вот этого мы позволять не будем.
— Поздравляю от всей души!
— Но с чем?!
— С успешным возвращением с Луны!
— Неправда! В этот раз я не был на Луне!
— Как это не был, когда уже есть решение, что был?
— Незаметно присоединяйтесь…
— Присоединяйтесь, барон. Присоединяйтесь.
— Да поймите же!
Барон Мюнхгаузен славен не тем, что летал или не летал.
А тем, что не врет.
— Томас, ступай домой! Готовь ужин! Когда я вернусь, пусть будет 6 часов!
— 6 вечера или 6 утра?
— 6 дня.
— Я понял, в чем ваша беда. Вы слишком серьезны. Умное лицо — это еще не признак ума, господа. Все глупости на земле делаются именно с этим выражением лица. Улыбайтесь, господа, улыбайтесь.