все что ликует и блестит наводит скуку и томленье
Пушкин: «Весна, весна, пора любви»
Александр Пушкин: Весна, весна, пора любви
Весна, весна, пора любви,
Как тяжко мне твое явленье,
Какое томное волненье
В моей душе, в моей крови…
Как чуждо сердцу наслажденье…
Все, что ликует и блестит,
Наводит скуку и томленье.
Отдайте мне метель и вьюгу
И зимний долгий мрак ночей.
Анализ стиха «Весна, весна, пора любви» А. С. Пушкина
Произведение Александра Сергеевича Пушкина «Весна, весна, пора любви» стало частью седьмой главы «Евгения Онегина».
Стихотворение написано в 1827 году. Автору его в этот момент 28 лет, он получил разрешение вернуться в столицу после ссылки в Михайловское, впрочем, уже успел стать фигурантом нового дела по собственным стихам. Однако на этот раз разбирательство завершилось снятием всех обвинений с поэта. Роман в стихах, между тем, подходит к завершению, написана предпоследняя глава. Уже автор развел героев, уже и выстрел прозвучал.
Татьяна Ларина начинает прозревать истинный характер человека, в которого влюбилась. Семейство Лариных в Москве, впереди сватовство «важного генерала». По жанру – элегическая зарисовка, по размеру – все та же онегинская строфа (ямб с прихотливой рифмовкой). Однако эти девять строк в окончательной редакции были существенно дополнены, а местами переработаны. Скажем, меланхоличные многоточия были заменены на горестные, но все же восклицания.
В конечном счете, поэт придал строфе стремительность, полет. Лирическое отступление выдает чувства автора. В самом тексте романа фрагмент начинается почти с оксюморона: как грустно, весна. В черновом наброске стоит слово «тяжко». Лексический повтор украшает апострофу (обращение к отвлеченному понятию, в данном случае – к времени года). Эпитет и перифраз «пора любви» давно стали общим местом в мировой поэзии.
Дважды А. Пушкин повторяет местоимение «моей», подчеркивая собственный душевный разлад. Не в силах радоваться, он не смеет отрицать волнение в душе и крови. В окончательном варианте романа далее следуют 4 строки о весеннем воздухе и сельской тишине. Здесь же он продолжает высказывать безысходность своего положения, препарировать чувства: как чуждо, наводит скуку и томленье. Сам блеск проснувшейся природы нестерпимо режет ему глаза.
В заключительном двустишии лирический герой не просто просит, а требует в повелительном наклонении: отдайте. Оказывается, в данную минуту ему привычней «метель и вьюга», они больше отвечают его мрачному настроению. К финалу стихотворение словно замедляется, замирает. Эпитеты «зимний, долгий мрак» завершают безрадостную картину. Ночь становится спутницей разочарованного в любви и жизни лирического героя. Нужно сказать, что в «Евгении Онегине» этот отрывок заканчивается признанием, что душа героя давно мертва.
Среди авторских отступлений романа в стихах «Евгений Онегин» А. Пушкина есть и строки, построенные на контрасте ликующей природы и тяжелых раздумий человека.
Читать стих Александра Сергеевича Пушкина: «Весна, весна, пора любви».
Весна, весна, пора любви…
Весна, весна, пора любви,
Как тяжко мне твое явленье,
Какое томное волненье
В моей душе, в моей крови…
Как чуждо сердцу наслажденье…
Все, что ликует и блестит,
Наводит скуку и томленье.
Отдайте мне метель и вьюгу
И зимний долгий мрак ночей.
Статьи раздела литература
Мы используем на портале файлы cookie, чтобы помнить о ваших посещениях. Если файлы cookie удалены, предложение о подписке всплывает повторно. Откройте настройки браузера и убедитесь, что в пункте «Удаление файлов cookie» нет отметки «Удалять при каждом выходе из браузера».
Подпишитесь на нашу рассылку и каждую неделю получайте обзор самых интересных материалов, специальные проекты портала, культурную афишу на выходные, ответы на вопросы о культуре и искусстве и многое другое. Пуш-уведомления оперативно оповестят о новых публикациях на портале, чтобы вы могли прочитать их первыми.
Если вы планируете провести прямую трансляцию экскурсии, лекции или мастер-класса, заполните заявку по нашим рекомендациям. Мы включим ваше мероприятие в афишу раздела «Культурный стриминг», оповестим подписчиков и аудиторию в социальных сетях. Для того чтобы организовать качественную трансляцию, ознакомьтесь с нашими методическими рекомендациями. Подробнее о проекте «Культурный стриминг» можно прочитать в специальном разделе.
Электронная почта проекта: stream@team.culture.ru
Вы можете добавить учреждение на портал с помощью системы «Единое информационное пространство в сфере культуры»: all.culture.ru. Присоединяйтесь к ней и добавляйте ваши места и мероприятия в соответствии с рекомендациями по оформлению. После проверки модератором информация об учреждении появится на портале «Культура.РФ».
В разделе «Афиша» новые события автоматически выгружаются из системы «Единое информационное пространство в сфере культуры»: all.culture.ru. Присоединяйтесь к ней и добавляйте ваши мероприятия в соответствии с рекомендациями по оформлению. После подтверждения модераторами анонс события появится в разделе «Афиша» на портале «Культура.РФ».
Если вы нашли ошибку в публикации, выделите ее и воспользуйтесь комбинацией клавиш Ctrl+Enter. Также сообщить о неточности можно с помощью формы обратной связи в нижней части каждой страницы. Мы разберемся в ситуации, все исправим и ответим вам письмом.
Александр Пушкин — Весна, весна, пора любви: Стих
Весна, весна, пора любви,
Как тяжко мне твое явленье,
Какое томное волненье
В моей душе, в моей крови…
Как чуждо сердцу наслажденье…
Все, что ликует и блестит,
Наводит скуку и томленье.
Отдайте мне метель и вьюгу
И зимний долгий мрак ночей.
Анализ стихотворения «Весна, весна, пора любви» Пушкина
Произведение Александра Сергеевича Пушкина «Весна, весна, пора любви» стало частью седьмой главы «Евгения Онегина».
Стихотворение написано в 1827 году. Автору его в этот момент 28 лет, он получил разрешение вернуться в столицу после ссылки в Михайловское, впрочем, уже успел стать фигурантом нового дела по собственным стихам. Однако на этот раз разбирательство завершилось снятием всех обвинений с поэта. Роман в стихах, между тем, подходит к завершению, написана предпоследняя глава. Уже автор развел героев, уже и выстрел прозвучал. Татьяна Ларина начинает прозревать истинный характер человека, в которого влюбилась. Семейство Лариных в Москве, впереди сватовство «важного генерала». По жанру – элегическая зарисовка, по размеру – все та же онегинская строфа (ямб с прихотливой рифмовкой). Однако эти девять строк в окончательной редакции были существенно дополнены, а местами переработаны. Скажем, меланхоличные многоточия были заменены на горестные, но все же восклицания. В конечном счете, поэт придал строфе стремительность, полет. Лирическое отступление выдает чувства автора. В самом тексте романа фрагмент начинается почти с оксюморона: как грустно, весна. В черновом наброске стоит слово «тяжко». Лексический повтор украшает апострофу (обращение к отвлеченному понятию, в данном случае – к времени года). Эпитет и перифраз «пора любви» давно стали общим местом в мировой поэзии. Дважды А. Пушкин повторяет местоимение «моей», подчеркивая собственный душевный разлад. Не в силах радоваться, он не смеет отрицать волнение в душе и крови. В окончательном варианте романа далее следуют 4 строки о весеннем воздухе и сельской тишине. Здесь же он продолжает высказывать безысходность своего положения, препарировать чувства: как чуждо, наводит скуку и томленье. Сам блеск проснувшейся природы нестерпимо режет ему глаза. В заключительном двустишии лирический герой не просто просит, а требует в повелительном наклонении: отдайте. Оказывается, в данную минуту ему привычней «метель и вьюга», они больше отвечают его мрачному настроению. К финалу стихотворение словно замедляется, замирает. Эпитеты «зимний, долгий мрак» завершают безрадостную картину. Ночь становится спутницей разочарованного в любви и жизни лирического героя. Нужно сказать, что в «Евгении Онегине» этот отрывок заканчивается признанием, что душа героя давно мертва.
Среди авторских отступлений романа в стихах «Евгений Онегин» А. Пушкина есть и строки, построенные на контрасте ликующей природы и тяжелых раздумий человека.
Анализ стихотворения А.С. Пушкина «Весна, весна, пора любви»
А.С. Пушкин «Весна, весна, пора любви»
Весна, весна, пора любви,
Как тяжко мне твое явленье,
Какое томное волненье
В моей душе, в моей крови…
Как чуждо сердцу наслажденье…
Всё, что ликует и блестит,
Наводит скуку и томленье.
______
Отдайте мне метель и вьюгу
И зимний долгий мрак ночей.
1827
Анализ стихотворения А.С. Пушкина «Весна, весна, пора любви»
А.С. Пушкин – имя, которое прочно вошло в историю отечественной поэзии. Его творчество широко и многогранно. Сам он был разносторонней, гармоничной личностью. С ранних лет сочинял стихи, писал прозу, пробовал себя в драматургии, любил музыку, делал рисунки на полях.
Стихотворение «Весна, весна, пора любви» было написано в марте 1827 года. Это время, когда после южной ссылки поэт прожил около семи лет в заточении в своем родовом поместье Михайловское. За эти годы мужчина успел забыть красоты Петербурга, тонкости общения с юными барышнями, простые человеческие радости. Данный период в биографии исследователи обозначили как «годы скитаний».
Столица встретила лирика шумно, весело. Наступила весна, все ожило, светская жизнь забурлила с новой силой, суета, праздность, интриги, появились романтические настроения в дворянском обществе. Но все это не приносила поэту счастья. Его сердце было в далеком приморском городе – Одессе. Там жила его возлюбленная – Елизавета Воронцова. Девушка была женой местного губернатора. Супруг героини узнал о романе, после чего расквитался с соперником, в соответствии со своими возможностями.
Работу в Одессе пришлось оставить, а южная ссылка была заменена домашним арестом в Михайловском. Поэтому пути назад в Одессу у Пушкина не было. А значит, он больше никогда не увидит свою любимую.
В период душевного волнения, страданий, потери личностной гармонии плохо воспринимается чужая радость, наносит еще больше боли. Хочется, чтобы даже погода разделяла твою тоску, соответствовала внутреннему состоянию.
Пушкин никогда не любил весну, несмотря на то, что это самое романтическое время года, наиболее воспетое лириками. В одном из знаменитых стихотворений отмечал, что его здоровью «полезен русский холод». Поэтому он благосклонен к зиме, морозу, но особенно приятна для него осень. В плане творчества осень была самым продуктивным временем года.
В стихотворении о весне поэт мечтает о лютом холоде, зимней вьюге. Только такая погода сейчас тожественна его внутреннему состоянию, ведь в душе завывают метели. Он не испытывает радости от оживления природы, весеннего преображения мира, настроений, царящих вокруг. «Все ликует и блестит», но наводит «скуку и томление» на Пушкина. А наслаждение сейчас чуждо. В тексте звучит смесь горя и радости. Надежда, любовь не покидают Александра Сергеевича. Не уходит и вера в то, что он еще встретит любимую женщину.
Рифмовка стиха кольцевая. Текст состоит из одного катрена и двух строф, которые служат заключением, своеобразным итогом. В них автор требует отдать ему метель и вьюгу, отвергая наступление весны. Ему тяжело принять всеобщую радость, оживление, пробуждение природы. Хочется снова оказаться в одиночестве, в котором он провел 7 лет.
Это единственное стихотворение Пушкина о весне. Кроме него есть только упоминание об этом времени года в «Осени». Там Александр Сергеевич пишет о своей нелюбви к весне, слякоти, грязи, неприятным запахам, которые ее сопровождают. Весной Пушкин был «болен». Что наверняка связано не только с сырой погодой, нездоровым климатом Петербурга. Но и с незаживающими любовными ранами, неприятными воспоминаниями, тягостными ожиданиями.
Весна 1829 года будет несколько иной для поэта, когда он посватается к Наталье Гончаровой. Появятся другие стихи: о любви, Кавказе, грузинских холмах, зимних радостях. Поэт много пишет о природе.
Творчество А. С. Пушкина востребовано, любимо, актуально по сей день. С ранних лет мы знакомимся с его стихами, сказками, поэмами. Наверное не осталось на земле взрослых людей, кто никогда не слышал о этом великом поэте.
Евгений Онегин (Пушкин А. С., 1832)
Москва, России дочь любима,
Где равную тебе сыскать?
Как не любить родной Москвы?
Гоненье на Москву! что значит видеть свет!
Гонимы вешними лучами,
С окрестных гор уже снега
Сбежали мутными ручьями
На потопленные луга.
Улыбкой ясною природа
Сквозь сон встречает утро года;
Синея блещут небеса.
Еще прозрачные леса
Как будто пухом зеленеют.
Пчела за данью полевой
Летит из кельи восковой.
Долины сохнут и пестреют;
Стада шумят, и соловей
Уж пел в безмолвии ночей.
Как грустно мне твое явленье,
Весна, весна! пора любви!
Какое томное волненье
В моей душе, в моей крови!
С каким тяжелым умиленьем
Я наслаждаюсь дуновеньем
В лицо мне веющей весны
На лоне сельской тишины!
Или мне чуждо наслажденье,
И всё, что радует, живит,
Всё, что ликует и блестит,
Наводит скуку и томленье
На душу мертвую давно,
И всё ей кажется темно?
Или, не радуясь возврату
Погибших осенью листов,
Мы помним горькую утрату,
Внимая новый шум лесов;
Или с природой оживленной
Сближаем думою смущенной
Мы увяданье наших лет,
Которым возрожденья нет?
Быть может, в мысли нам приходит
Средь поэтического сна
И в трепет сердце нам приводит
Мечтой о дальней стороне,
О чудной ночи, о луне…
Вот время: добрые ленивцы,
Вы, равнодушные счастливцы,
Вы, школы Левшина [Левшин, автор многих сочинений по части хозяйственной.] птенцы,
Вы, деревенские Приамы,
И вы, чувствительные дамы,
Весна в деревню вас зовет,
Пора тепла, цветов, работ,
Пора гуляний вдохновенных
И соблазнительных ночей.
В поля, друзья! скорей, скорей,
В каретах, тяжко нагруженных,
На долгих иль на почтовых
Тянитесь из застав градских.
И вы, читатель благосклонный,
В своей коляске выписной
Оставьте град неугомонный,
Где веселились вы зимой;
С моею музой своенравной
Пойдемте слушать шум дубравный
Над безыменною рекой
В деревне, где Евгений мой,
Отшельник праздный и унылый,
Еще недавно жил зимой
В соседстве Тани молодой,
Моей мечтательницы милой,
Но где его теперь уж нет…
Где грустный он оставил след.
Меж гор, лежащих полукругом,
Пойдем туда, где ручеек,
Виясь, бежит зеленым лугом
К реке сквозь липовый лесок.
Там соловей, весны любовник,
Всю ночь поет; цветет шиповник,
И слышен говор ключевой, —
Там виден камень гробовой
В тени двух сосен устарелых.
Пришельцу надпись говорит:
«Владимир Ленской здесь лежит,
Погибший рано смертью смелых,
В такой-то год, таких-то лет.
На ветви сосны преклоненной,
Бывало, ранний ветерок
Над этой урною смиренной
Качал таинственный венок.
Бывало, в поздние досуги
Сюда ходили две подруги,
И на могиле при луне,
Обнявшись, плакали оне.
Но ныне… памятник унылый
Забыт. К нему привычный след
Заглох. Венка на ветви нет;
Один под ним, седой и хилый,
Пастух по-прежнему поет
И обувь бедную плетет.
Мой бедный Ленский! изнывая,
Не долго плакала она.
Увы! невеста молодая
Своей печали неверна.
Другой увлек ее вниманье,
Другой успел ее страданье
Любовной лестью усыпить,
Улан умел ее пленить,
Улан любим ее душою…
И вот уж с ним пред алтарем
Она стыдливо под венцом
Стоит с поникшей головою,
С огнем в потупленных очах,
С улыбкой легкой на устах.
Мой бедный Ленский! за могилой
В пределах вечности глухой
Смутился ли, певец унылый,
Измены вестью роковой,
Или над Летой усыпленный
Поэт, бесчувствием блаженный,
Уж не смущается ничем,
И мир ему закрыт и нем.
Так! равнодушное забвенье
За гробом ожидает нас.
Врагов, друзей, любовниц глас
Вдруг молкнет. Про одно именье
Наследников сердитый хор
Заводит непристойный спор.
И скоро звонкий голос Оли
В семействе Лариных умолк.
Улан, своей невольник доли,
Был должен ехать с нею в полк.
Слезами горько обливаясь,
Старушка, с дочерью прощаясь,
Казалось, чуть жива была,
Но Таня плакать не могла;
Лишь смертной бледностью покрылось
Когда все вышли на крыльцо,
И всё, прощаясь, суетилось
Вокруг кареты молодых,
Татьяна проводила их.
И долго, будто сквозь тумана,
Она глядела им вослед…
И вот одна, одна Татьяна!
Увы! подруга стольких лет,
Ее голубка молодая,
Ее наперсница родная,
Судьбою вдаль занесена,
С ней навсегда разлучена.
Как тень она без цели бродит,
То смотрит в опустелый сад…
Нигде, ни в чем ей нет отрад,
И облегченья не находит
Она подавленным слезам,
И сердце рвется пополам.
И в одиночестве жестоком
Сильнее страсть ее горит,
И об Онегине далеком
Ей сердце громче говорит.
Она его не будет видеть;
Она должна в нем ненавидеть
Убийцу брата своего;
Поэт погиб… но уж его
Никто не помнит, уж другому
Его невеста отдалась.
Поэта память пронеслась,
Как дым по небу голубому,
О нем два сердца, может быть,
Еще грустят… На что грустить.
Был вечер. Небо меркло. Воды
Струились тихо. Жук жужжал.
Уж расходились хороводы;
Уж за рекой, дымясь, пылал
Огонь рыбачий. В поле чистом,
Луны при свете серебристом
В свои мечты погружена,
Татьяна долго шла одна.
Шла, шла. И вдруг перед собою
С холма господский видит дом,
Селенье, рощу под холмом
И сад над светлою рекою.
Она глядит — и сердце в ней
Забилось чаще и сильней.
Ее сомнения смущают:
«Пойду ль вперед, пойду ль назад.
Его здесь нет. Меня не знают…
Взгляну на дом, на этот сад».
И вот с холма Татьяна сходит,
Едва дыша; кругом обводит
Недоуменья полный взор…
И входит на пустынный двор.
К ней, лая, кинулись собаки.
На крик испуганный ея
Ребят дворовая семья
Сбежалась шумно. Не без драки
Мальчишки разогнали псов,
Взяв барышню под свой покров.
«Увидеть барский дом нельзя ли?» —
Спросила Таня. Поскорей
К Анисье дети побежали
У ней ключи взять от сеней;
Анисья тотчас к ней явилась,
И дверь пред ними отворилась,
И Таня входит в дом пустой,
Где жил недавно наш герой.
Она глядит: забытый в зале
Кий на бильярде отдыхал,
На смятом канапе лежал
Манежный хлыстик. Таня дале;
Старушка ей: «А вот камин;
Здесь барин сиживал один.
Здесь с ним обедывал зимою
Покойный Ленский, наш сосед.
Сюда пожалуйте, за мною.
Вот это барский кабинет;
Здесь почивал он, кофей кушал,
Приказчика доклады слушал
И книжку поутру читал…
И старый барин здесь живал;
Со мной, бывало, в воскресенье,
Здесь под окном, надев очки,
Играть изволил в дурачки.
Дай Бог душе его спасенье,
А косточкам его покой
В могиле, в мать-земле сырой!»
Татьяна взором умиленным
Вокруг себя на всё глядит,
И всё ей кажется бесценным,
Всё душу томную живит
И стол с померкшею лампадой,
И груда книг, и под окном
Кровать, покрытая ковром,
И вид в окно сквозь сумрак лунный,
И этот бледный полусвет,
И лорда Байрона портрет,
И столбик с куклою чугунной
Под шляпой с пасмурным челом,
С руками, сжатыми крестом.
Татьяна долго в келье модной
Как очарована стоит.
Но поздно. Ветер встал холодный.
Темно в долине. Роща спит
Над отуманенной рекою;
Луна сокрылась за горою,
И пилигримке молодой
Пора, давно пора домой.
И Таня, скрыв свое волненье,
Не без того, чтоб не вздохнуть,
Пускается в обратный путь.
Но прежде просит позволенья
Пустынный замок навещать,
Чтоб книжки здесь одной читать.
Татьяна с ключницей простилась
За воротами. Через день
Уж утром рано вновь явилась
Она в оставленную сень,
И в молчаливом кабинете,
Забыв на время всё на свете,
Осталась наконец одна,
И долго плакала она.
Потом за книги принялася.
Сперва ей было не до них,
Но показался выбор их
Ей странен. Чтенью предалася
Татьяна жадною душой;
И ей открылся мир иной.
Хотя мы знаем, что Евгений
Издавна чтенье разлюбил,
Однако ж несколько творений
Он из опалы исключил:
Певца Гяура и Жуана
Да с ним еще два-три романа,
В которых отразился век
И современный человек
Изображен довольно верно
С его безнравственной душой,
Себялюбивой и сухой,
Мечтанью преданной безмерно,
С его озлобленным умом,
Кипящим в действии пустом.
Хранили многие страницы
Отметку резкую ногтей;
Глаза внимательной девицы
Устремлены на них живей.
Татьяна видит с трепетаньем,
Какою мыслью, замечаньем
Бывал Онегин поражен,
В чем молча соглашался он.
На их полях она встречает
Черты его карандаша.
Везде Онегина душа
Себя невольно выражает
То кратким словом, то крестом,
То вопросительным крючком.
И начинает понемногу
Моя Татьяна понимать
Теперь яснее — слава Богу —
Того, по ком она вздыхать
Осуждена судьбою властной:
Чудак печальный и опасный,
Созданье ада иль небес,
Сей ангел, сей надменный бес,
Что ж он? Ужели подражанье,
Ничтожный призрак, иль еще
Москвич в Гарольдовом плаще,
Чужих причуд истолкованье,
Слов модных полный лексикон.
Уж не пародия ли он?
Ужель загадку разрешила?
Ужели слово найдено?
Часы бегут: она забыла,
Что дома ждут ее давно,
Где собралися два соседа
И где об ней идет беседа.
«Как быть? Татьяна не дитя, —
Старушка молвила кряхтя. —
Ведь Оленька ее моложе.
Пристроить девушку, ей-ей,
Пора; а что мне делать с ней?
Всем наотрез одно и то же:
Нейду. И все грустит она
Да бродит по лесам одна».
«Не влюблена ль она?» — «В кого же?
Буянов сватался: отказ.
Ивану Петушкову — тоже.
Гусар Пыхтин гостил у нас;
Уж как он Танею прельщался,
Как мелким бесом рассыпался!
Я думала: пойдет авось;
Куда! и снова дело врозь». —
«Что ж, матушка? за чем же стало?
В Москву, на ярманку невест!
Там, слышно, много праздных мест» —
«Ох, мой отец! доходу мало». —
«Довольно для одной зимы,
Не то уж дам хоть я взаймы».
Старушка очень полюбила
Совет разумный и благой;
Сочлась — и тут же положила
В Москву отправиться зимой.
И Таня слышит новость эту.
На суд взыскательному свету
Представить ясные черты
И запоздалые наряды,
И запоздалый склад речей;
Московских франтов и Цирцей
Привлечь насмешливые взгляды.
О страх! нет, лучше и верней
В глуши лесов остаться ей.
Вставая с первыми лучами,
Теперь она в поля спешит
И, умиленными очами
«Простите, мирные долины,
И вы, знакомых гор вершины,
И вы, знакомые леса;
Прости, небесная краса,
Прости, веселая природа;
Меняю милый, тихий свет
На шум блистательных сует…
Прости ж и ты, моя свобода!
Куда, зачем стремлюся я?
Что мне сулит судьба моя?»
Ее прогулки длятся доле.
Теперь то холмик, то ручей
Татьяну прелестью своей.
Она, как с давними друзьями,
С своими рощами, лугами
Еще беседовать спешит.
Но лето быстрое летит.
Настала осень золотая.
Природа трепетна, бледна,
Как жертва, пышно убрана…
Вот север, тучи нагоняя,
Дохнул, завыл — и вот сама
Идет волшебница зима.
Пришла, рассыпалась; клоками
Повисла на суках дубов;
Легла волнистыми коврами
Среди полей, вокруг холмов;
Брега с недвижною рекою
Сравняла пухлой пеленою;
Блеснул мороз. И рады мы
Проказам матушки зимы.
Не радо ей лишь сердце Тани.
Нейдет она зиму встречать,
Морозной пылью подышать
И первым снегом с кровли бани
Умыть лицо, плеча и грудь:
Татьяне страшен зимний путь.
Отъезда день давно просрочен,
Проходит и последний срок.
Осмотрен, вновь обит, упрочен
Забвенью брошенный возок.
Обоз обычный, три кибитки
Везут домашние пожитки,
Кастрюльки, стулья, сундуки,
Варенье в банках, тюфяки,
Перины, клетки с петухами,
Горшки, тазы et cetera,
Ну, много всякого добра.
И вот в избе между слугами
Поднялся шум, прощальный плач:
Ведут на двор осьмнадцать кляч,
В возок боярский их впрягают,
Готовят завтрак повара,
Горой кибитки нагружают,
Бранятся бабы, кучера.
На кляче тощей и косматой
Сидит форейтор бородатый,
Сбежалась челядь у ворот
Прощаться с барами. И вот
Уселись, и возок почтенный,
Скользя, ползет за ворота.
«Простите, мирные места!
Прости, приют уединенный!
Увижу ль вас. » И слез ручей
У Тани льется из очей.
Когда благому просвещенью
Отдвинем более границ,
Со временем (по расчисленью
Лет чрез пятьсот) дороги, верно,
У нас изменятся безмерно:
Шоссе Россию здесь и тут,
Мосты чугунные чрез воды
Шагнут широкою дугой,
Раздвинем горы, под водой
Пророем дерзостные своды,
И заведет крещеный мир
На каждой станции трактир.
Теперь у нас дороги плохи, [Дороги наши – сад для глаз:]
Мосты забытые гниют,
На станциях клопы да блохи
Заснуть минуты не дают;
Трактиров нет. В избе холодной
Высокопарный, но голодный
Для виду прейскурант висит
И тщетный дразнит аппетит,
Меж тем как сельские циклопы
Перед медлительным огнем
Российским лечат молотком
Изделье легкое Европы,
И рвы отеческой земли.
Зато зимы порой холодной
Езда приятна и легка.
Как стих без мысли в песне модной
Дорога зимняя гладка.
Автомедоны наши бойки,
Неутомимы наши тройки,
И версты, теша праздный взор,
В глазах мелькают как забор. [Сравнение, заимствованное у К**, столь известного игривостию изображения. К… рассказывал, что, будучи однажды послан курьером от князя Потемкина к императрице, он ехал так скоро, что шпага его, высунувшись концом из тележки, стучала по верстам, как по частоколу.]
К несчастью, Ларина тащилась,
Боясь прогонов дорогих,
Не на почтовых, на своих,
И наша дева насладилась
Дорожной скукою вполне:
Семь суток ехали оне.
Но вот уж близко. Перед ними
Уж белокаменной Москвы,
Как жар, крестами золотыми
Горят старинные главы.
Ах, братцы! как я был доволен,
Когда церквей и колоколен,
Садов, чертогов полукруг
Открылся предо мною вдруг!
Как часто в горестной разлуке,
В моей блуждающей судьбе,
Москва, я думал о тебе!
Москва… как много в этом звуке
Для сердца русского слилось!
Как много в нем отозвалось!
Вот, окружен своей дубравой,
Петровский замок. Мрачно он
Недавнею гордится славой.
Напрасно ждал Наполеон,
Последним счастьем упоенный,
С ключами старого Кремля;
Нет, не пошла Москва моя
К нему с повинной головою.
Не праздник, не приемный дар,
Она готовила пожар
Отселе, в думу погружен,
Глядел на грозный пламень он.
Прощай, свидетель падшей славы,
Петровский замок. Ну! не стой,
Пошел! Уже столпы заставы
Белеют; вот уж по Тверской
Возок несется чрез ухабы.
Мелькают мимо будки, бабы,
Мальчишки, лавки, фонари,
Дворцы, сады, монастыри,
Бухарцы, сани, огороды,
Купцы, лачужки, мужики,
Бульвары, башни, казаки,
Аптеки, магазины моды,
Балконы, львы на воротах
И стаи галок на крестах.
В сей утомительной прогулке
Проходит час-другой, и вот
У Харитонья в переулке
Возок пред домом у ворот
Остановился. К старой тетке,
Четвертый год больной в чахотке,
Они приехали теперь.
Им настежь отворяет дверь,
В очках, в изорванном кафтане,
С чулком в руке, седой калмык.
Встречает их в гостиной крик
Княжны, простертой на диване.
Старушки с плачем обнялись,
И восклицанья полились.
«Княжна, mon ange!» — «Pachette!» [«Mon ange!» – «Pachette!» – «Мой ангел!» – «Пашенька!» (фр.)] — «—Алина»! —