возвращение звягинцев о чем
Возвращение 2003 — сколько веревочке не виться…
В 2003 году на экраны вышел фильм Андрея Звягинцева «Возвращение». Эта необычная картина полна загадок и недоговорок. Кто-то ей восхищается, а кто-то называет полной чепухой. Так какой у фильма «Возвращение» смысл и есть ли в нем что-то скрытое, загадочное, мифическое?
Краткое содержание
Братья, Андрей и Иван, 12 лет живут с матерью. Приезжает отец и берет их в поход. В течение 2 дней мальчики ездят с отцом по делам, рыбачат, ночуют в палатках. Отец жесткий и требовательный. Андрей признает авторитет родителя, выполняет все его просьбы. Ваня — часто упрямится, показывает характер.
На 3 день они плывут на остров, где разыгрывается трагедия.
Парни плывут на лодке к месту, где оставлена машина. Все вещи переброшены в багажник. Герои оборачиваются — непривязанная лодка уплывает вместе с телом отца и тонет. Оба кричат «Папа!».
Возвращение: смысл сюжета
В чем же смысл столь необычного фильма А. Звягинцева «Возвращение»?
Тема возвращения
В картине рассматривается несколько глубинных тем. Одна из них соответствует названию шедевра – движение всего по кругу, то есть возвращение на круги своя. Возвращаются:
Тема взаимоотношений отца и сына
Отцы и дети – извечная проблема. Непонимание, недоверие, неблагодарность сыновей. Недосказанность, грубость, неумение показать любовь к детям со стороны родителя.
Как много дал Андрею и Ивану отец, пусть всего за 5 дней. Он научил их брать на себя ответственность, защищаться самим и защищать друг друга, отвечать за свои слова и действия. Он показал им, как выходить из трудных жизненных ситуаций, научил выживанию в суровых природных условиях.
Только в конце Иван и Андрей понимают, насколько сильно их любит отец, насколько они ему дороги. Со смертью родителя к мальчикам приходит и главное осознание– они его любят, хоть не ценили раньше. Именно в заключительной сцене оба героя закричали «Папа», когда увидели, что теряют не только душу найденного отца, но и его тело. Зритель помнит, как долго это слово не мог произнести младший сын.
На заметку! А. Звягинцев говорил, что 4 героя представляют собой 4 стихии: Мать – Земля, Отец – Вода, Андрей – Воздух, Иван – Огонь.
Тема становления личности
Третья тема, пожалуй, самая главная – становление мужчины, как личности.
В самом начале зритель видит двух подростков. Оба они еще незрелые, не готовы к суровым реалиям жизни. Младший – совсем уязвим. Он боится высоты, насмешек товарищей, в нем бушует дух противоречия. Старший кажется сильнее, но это только кажется. У него тоже есть слабые стороны – Андрей предпочитает идти по простому пути, ни с кем не спорить, оказываться в стороне, не умеет постоять за себя и защитить младшего брата.
Обоим нужен наставник. И вот он приходит. Отец – это обычный человек? Здесь нужно задуматься о скрытом смысле фильма «Возвращение» и связи его с Библией.
Не зря в драме так много воды (дождь, озеро, море, слезы) и эпизодов с рыбой. Вода в Евангелии ассоциируется с Царством Божьим, а рыба – с людьми и самим Иисусом.
Бог не дарит нужные качества, а воспитывает их в главных героях через испытания:
Это интересно! Бюджет «Возвращения», по заявлению режиссера, составил всего 400 000 долларов. При этом глубина фильма и его значение для российского кинематографа бесценны.
В чем суть концовки
Драма «Возвращение», смысл которой в формировании личности героев, заканчивается смертью воспитателя. Концовка печальна, но она неизбежна. Бог-Отец приносит себя в жертву во благо сыновьям. Только так Андрей и Иван могут приобрести все необходимые им мужские качества.
После поездки на остров они возвращаются совершенно другими людьми. Ваня больше не боится высоты, не спорит по пустякам, слушается старшего брата. Андрей научился быть главным, отвечать за себя и за брата. Так происходит этап взросления молодого поколения.
Фильм «Возвращение» 2003 года имеет глубокий смысл. Каждый просмотр картины открывает зрителю что-то новое, интересное. Чтобы разгадать все загадки великого режиссера, потребуется пересмотреть его творение много-много раз.
О фильме Возвращение
Сегодня я хочу поговорить о хорошем фильме Возвращение, который снял в 2003 году режиссер Андрей Звягинцев. Картина произвела на меня глубокое положительное впечатление, и я не раз ее пересматривал. Надеюсь, что многие мои читатели также видели этот фильм, и после прочтения этой заметки захотят его снова пересмотреть.
Также завидую тем, кто еще не видел, так как у них есть возможность посмотреть очень качественную работу, что является большой редкостью в нашем прокате. Дальше немного моих размышлений, если скучно, то прокрутите немного вниз, к сюжету. Впрочем, все равно буков будет много, так что смотрите сами. Если вы уже смотрели фильм, расскажите о своих впечатлениях в комментариях.
Я отношусь к российскому кинематографу с недоверием: если в последнее время наши научились снимать кассовое, не обремененное идеей кино, то со смысловыми, рассчитанными на умного зрителя картинами, по прежнему плохо. В чем причина — не могу сказать. Здесь наверняка, и недостаток денег на такие проекты, и общее стремление «догнать Голливуд», а может, и неготовность самих зрителей к серьезному кино.
Но так или иначе, людям уже хочется смотреть не только, как ломают челюсти и стреляют из автоматов, но и задуматься над увиденным, попытаться догадаться, что хотели донести авторы, и просто полюбоваться на красивую игру актеров. Если вы ищите именно такое кино, то я вам советую дебютный фильм режиссера Андрея Звягинцева. Возвращение — картина неоднозначная, ярко выделяющаяся на фоне однообразного нашего кино, оставляющая след в памяти.
Фильм разделен на две параллельных составляющих: сюжетную и философскую, преподнесенную в виде притчи. Примечательно, что эти составляющие могут свободно существовать отдельно друг от друга. Мой приятель, посмотрев кино, сказал, что сюжет хороший, жизненный, а весь антураж — так, ерунда. И также напротив, я читал в интернетах отзывы о том, что несмотря на слабый сюжет и визуальный ряд, идея фильма очень интересная, достойная осмысления. Кому-то, как мне, понравилось всё полностью. Поэтому, начну с сюжета, исподволь затрагивая и философское наполнение. История, рассказанная в фильме, подача, да и сам фильм — очень минималистические. Кто читает мои заметки, наверно знает, что я часто использую это слово по отношению к художественным произведениям. Что я имею в виду?
Для того, чтобы убедить зрителя/читателя в подлинности происходящего в рассказываемой истории, автор должен создать своего рода «мир», который является как бы «вещью в себе». Для кого-то необходимо придумать целую вселенную, типа Властелина Колец. А вот другим людям, типа меня, интереснее видеть кусочек этого мира, как бы заглядывая в дверной глазок, и додумывая самому все детали, которых не видно. Для того, чтобы возник интерес, этот микро-мир должен быть в некотором роде замкнут, закончен. Пример такого мира можно увидеть в фильме Куб. О таком кино можно сказать, что оно — минималистическое, то есть образы, которые возникают в воображении зрителя, создаются самыми простыми и доступными средствами.
Так вот, Возвращение — фильм именно такой. Его сюжет не рассказывается, не преподносится, а просто показывается. Это выглядит так, как будто вы одели шапку-невидимку, и стали наблюдать за какими-то людьми. Не имея возможности задать вопросы, много бы вы поняли? Стали бы судить о сегодняшних их поступках, мотивы которых, возможно, уходят на года в прошлое? История фильма именно так и строится — зритель может лишь понаблюдать за главными героями одну неделю их жизни. Неделю, которая стала поворотной в их судьбе. С началом картины мы неожиданно оказываемся в их мире, нам ничего не объясняют, и в конце мы также неожиданно и резко оттуда уходим, безо всяких пояснений.
Сюжет
Главные герои фильма — два брата, лет 12 и 15, Иван и Андрей. Как это часто случается в нашей действительности, растут без отца. Причем совсем, они его даже почти не помнят. Мать сказала, что отец летчик. И вот, в один из дней, отец неожиданно приезжает. Откуда, где был столько времени? Братья не знают. Они слишком поражены и растеряны, чтобы спросить напрямик. Не знаем этого и мы, так как всего лишь являемся наблюдателями этого отрезка их жизни.
Отец, судя по первым впечатлениям, человек весьма и весьма серьезный. Он не устраивает шумных сцен, слез, и прочих проявлений эмоций, которые следовало бы ожидать после столь долгой разлуки. Наоборот, он ведет себя очень сдержанно, можно сказать, отрешенно. Внимательно посмотрев на сыновей, он заявляет, что завтра они отправляются втроем в поход, к водопаду. Братья радуются, ведь они никуда не ездили самостоятельно, без мамы. К тому же, их поведет отец, которого так долго не было с ними, а ведь пацанам в таком возрасте очень нужно мужское воспитание.
Такова нехитрая завязка фильма. Я пока говорю о сюжете, не касаясь второго смысла, метафорического. Сразу замечу, что визуальная подача материала идет не совсем традиционным способом. Этому способствует сама съемка, в приглушенном цвете, с повышенной контрастностью и четкостью. Я не знаю, как называется этот прием, но я видел подобное в фильме Спасти рядового Райана. Но если там это подчеркивало реалистичность происходящего, то здесь, на мой взгляд, наоборот, какую-то потусторонность.
Второе слагаемое этого ощущения — поведение отца и матери. Когда смотришь картину в первый раз, следя за сюжетом, и не зная, что будет впереди, то просто списываешь это на своеобразные характеры, неожиданность встречи, и т.д. Дело в том, что они почти не проявляют эмоций по отношению друг к другу. Особенно странно видеть это на фоне живых, непосредственных образов братьев, Андрея и Ивана. Это замечательный режиссерский ход, но понимаешь его правильно, пожалуй, со второго просмотра, когда уже больше сосредоточиваешься на философском наполнении картины. Поведение матери и отца кажется каким-то потусторонним, как это объяснить в тексте, не знаю. Нужно видеть.
Отец ведет себя не то чтобы странно, но довольно необычно для этой ситуации. Он совершенно спокоен, и уверен в себе, как будто встречать своих сыновей после двенадцати лет разлуки для него обычное дело. Мать же, наоборот, растеряна, но хорошо это скрывает. Актриса великолепно передала это настроение, её роль совсем маленькая, но дает многое для осознания важности этой сцены. Пожалуй, если кто-то хочет сравнений, этот эпизод мне напомнил момент появления отца хозяйства в фильме Другие. Но с тем отличием, что мать всё знает. Не то, что похожа игра актёров, но что-то есть, тем более это вполне перекликается со скрытым смыслом картины.
Далее я не хотел бы полностью пересказывать сюжет. Дело не в том, что там есть какие-то моменты, которые нельзя знать наперед. Наоборот, фильм предсказуем от начала до конца, но это ничуть его не портит, потому что это притча. Разве в притчах бывают какие-то резкие сюжетные повороты? Отнюдь, внешняя сторона притчи всегда предельно проста, чего не скажешь о ее внутреннем содержании.
Притча
Поэтому, пересказ сюжета не имеет смысла. Остановлюсь на некоторых точках. Не касаясь философского наполнения, речь в фильме идет о взрослой жизни, несмотря на то, что главные герои — дети. Это лишь так кажется, что дети живут в своем, детском мире. Возможно, в раннем возрасте так и есть. Но постепенно, ребенок должен начинать понимать, что его уютный мирок — это всего лишь иллюзия, поддерживаемая его заботливыми родителями. Здесь есть две крайности. Бывает так, что в силу обстоятельств ребенок уже в раннем детстве знакомится с жестоким миром взрослых, что сильно ломает его психику. Это оставляет заметный отпечаток на его жизни и дальнейшие поступки. Но бывает иначе.
Родители, думаю, подавляющее большинство нормальных, социально устроенных взрослых людей, хотят как можно лучше, во всем обеспечить ребенка. Это вызывает в нем избалованность и чувство собственной исключительности. Что тоже накладывает свой отпечаток на его судьбу, пусть не такой негативный, как в первом варианте. Но факт — в большей или меньшей мере, такие воспитание ведет к отсутствию самостоятельности и ответственности. Мир воспринимается лишь с точки зрения потребительства. Нет ни малейшего опасения за будущее, родители тщательно скрывают финансовые и другие сложности. Ребенок уверен, что всё будет, нужно лишь хорошо попросить или закатить истерику.
Я не хочу сейчас рассуждать о воспитании и педагогике, но есть несколько моментов, пересекающихся с мыслью фильма. По сюжету, есть сцены, в которых некоторые сердобольные зрители углядели жестокое отношение к детям. Например, приехав в незнакомый провинциальный городок, отец отдает распоряжение старшему сыну найти место, где можно перекусить. Тот, разумеется, в шоке. Как это — одному, в чужом городе, подходить к совершенно незнакомым людям и что-то спрашивать?! Разве можно подвергать такому испытанию на 15-ти летнего ребенка? Вы думаете, авторы утрируют? Ведь для обычного человека, не обделенного ни языком, ни ногами, такое задание не вызовет проблем.
К сожалению, в фильме показан типичный для нашего времени пример инфантильности молодого поколения. Кто может наблюдать современных подростков, тот знает, насколько большая их часть не самостоятельна. Без родительской опеки и помощи они неспособны выжить и часа. Это особенно странно наблюдать, когда речь идет о почти взрослых уже людях, с косой саженью в плечах. Их стихия — развлечение и отдых, там они умелы и полны инициативы. Но когда доходит до дела, то двухметровые детины съеживаются, и тут же ныряют к маме под юбку. Думаю те, кто работает в учебных учреждениях, меня понимает, так как по вопросам проблем учеников они видят чаще не их самих, а мамочек, которые в очередь выстраиваются, чтобы сыну исправили плохую оценку, перевели в более благополучный класс и т.д. Повторяю, речь идет не о первоклассниках, а об учащихся вузов и старшеклассниках.
Но их отец выбрал за них другое. Быть полноправными участниками. Почему? Ведь он взрослый, бывалый человек. Всё, что он просил сделать детей, он мог бы выполнить сам, гораздо быстрее. Дети могли бы спокойно сидеть в машине, лодке, в палатке, наслаждаясь поездкой. Он же, напротив, сделал всё так, чтобы это путешествие оказалось для них предельно тяжелым. Думаю, именно в самой поездке и есть большой кусок смысла фильма.
Для чего вообще был этот поход? Почему отец, только приехав, сразу отправляется с сыновьями в путешествие? Наверно потому, что смысл его возвращения и был в том, чтобы стать проводником для детей в мир взрослых. Кто уже видел фильм, как вы думаете, смогут ли Андрей и Иван остаться теми же детьми после приезда домой? Разумеется, со временем, острота ощущений сотрется, что-то забудется, но несомненно, след останется. Вряд ли они смогут сразу понять весь смысл поездки с отцом, но наверняка, случись им еще попасть в сложную ситуацию, они с благодарностью вспомнят его, человека, из-за которого они в таком раннем возрасте прикоснулись к настоящей жизни.
Несмотря на то, что главные герои — дети, роль они исполнили весьма точно и достоверно. Старший брат, Андрей, более мягкий, не любящий конфликтов, согласный идти на поводу. И младший, Иван, упрямый, с бунтарским духом. Отлично передан контраст между братьями: Андрей быстро смирился с мыслью, что у них появился отец, он хочет быть к нему ближе, Иван же относится к приехавшему неясно откуда человеку с недоверием, он более тонко чувствует ситуацию, чем его старший брат. Вообще, младшему мальчику роль досталась самая сложная в фильме. В некоторых сценах он играет настолько достоверно, что кажется, что у парня богатый актерский опыт за плечами, или он сам переживал подобную ситуацию. Меня по-настоящему пронял эпизод в машине, после того, как отец выгнал его «порыбачить», или момент, когда Иван угрожает отцу ножом, пытаясь защитить старшего брата. Великолепно, только и могу сказать.
Но и игра старшего парня меня впечатлила ничуть не меньше. Он отлично передал характер Андрея. Ну, а его поведение в конце фильма — просто на пятерку. Вы заметили, как в одно мгновение поменялись местами братья после произошедших событий? С этого момента Андрей стал взрослым, он стал теперь для младшего брата и отцом, несмотря на то, что всё время в их отношениях верховодил Иван. То, что произошло, проявило мужской, взрослый стержень в Андрее, думаю, это путешествие поставило точку в его детстве. А Ваня, несмотря на его «харАктерное» поведение на протяжении всего фильма, так и остался пока ребенком. И это хорошо, потому что осознание важности этой последней поездки с отцом придет к нему уже в более старшем возрасте. И совершенно точно, она оставит глубокий след в его душе.
Роль отца тоже весьма своеобразная, как и сам его образ. Кто этот человек, на неделю ворвавшийся в жизнь братьев и также стремительно её покинувший? На мой взгляд, образ этот метафорический, его нельзя воспринимать в прямом контексте сюжета фильма. Режиссером очень ловко переплетены две линии — притчи и рассказа. Так вот, отец — он из притчи. Он пришел ниоткуда, для своей миссии и мать это понимает. Этим можно объяснить её поведение в начале фильма, сдержанное и смиренное. Она знает, что испытание для ее детей неизбежно и поэтому отпускает сыновей с практически незнакомым им человеком.
Как все это понять — решает каждый зритель для себя сам. Мне было очень интересно смотреть и пересматривать это фильм. Находить новые грани, удивляться сюжету, задумываться над загадками. Возвращение — это очень хорошее кино, но далеко не для каждого. Но если оно всё таки зацепит — не пожалейте, и посмотрите еще раз. Очень многое открывается во второй просмотр, когда уже знаешь, что будет дальше и концентрируешься на деталях. Очень рекомендую этот фильм. На мой взгляд, за последнее время из наших — самый лучший, на серьезные темы. Даже если отбросить все подоплеки и скрытые смыслы, смотрится кино на одном дыхании, захватывает с первой же минуты.
Читать также:
Сказать спасибо за статью можно репостом в Фейсбуке или Вконтакте:
ВЕЧНОЕ ВОЗВРАЩЕНИЕ?
Алла Митрофанова о фильме Андрея Звягинцева «Возвращение»
Приблизительное время чтения: 10 мин.
Смею вас уверить, никаких попыток отца вернуть сыновей в этом кино нет, кроме разве что единственной и трагически закончившейся попытки вернуть убегающего Ивана. Оригинальным можно назвать ход, когда вместо ожидаемого Ваниного прыжка с вышки оттуда по нелепой случайности сваливается его отец. [. ] После падения и нелепой смерти отца младший из братьев вряд ли когда-нибудь сможет совершить обычный прыжок с трамплина. Какое уж тут мужание.
Конечно, если «прочитывать» все буквально, он действительно представляется абсолютным абсурдом. А именно: некий папа, которого не было 12 лет, вдруг возвращается к жене и детям. В течение указанного срока он пребывал неизвестно где, вполне возможно, что и в местах не столь отдаленных, но об этом история умалчивает. Старший сын едва его помнит, младший не помнит вообще, и, тем не менее, новоявленный отец железным кулаком выдавливает из детей слово «папа». Мать, расценившая, по всей видимости, столь длительное отсутствие супруга как само собой разумеющееся, безропотно помалкивает, а потом берет да и отпускает детей вместе с этим чужим человеком неизвестно куда. (Более легкомысленной была разве что мама Красной Шапочки). Несуразицы одна ярче другой, вплоть до мелочей: откуда в захолустном городишке, в доме не только бедном, но и неопрятном, взялись шелковые простыни? А изящное женское белье?
Мальчики принимают отца лишь после его смерти. И каковы результаты? Андрей становится похожим на него, сильно взрослеет. Иван, скорее всего, уже смог бы прыгнуть в озеро с той самой вышки. И это результат не «воспитывания» в течение недели. Просто ребята в буквальном смысле обрели себя.
Может возникнуть вопрос, почему сам Звягинцев не расскажет о своем замысле? Потому ли, что хочет оставить поле для споров вокруг своей работы? Мне кажется, что это в большей степени вопрос об отношениях современного художника с современными СМИ, которым художник просто боится доверить свои мысли. (В свою очередь, СМИ зачастую и вопросов-то серьезных не задают.) А может быть, режиссер просто не готов говорить о проблеме иным языком, кроме кинематографического.
Мне лично фильм принес огромную радость: вот, кто-то у нас еще готов снимать и говорить о вечном! Без морализаторства, с тонким художественным вкусом. И на очень высоком профессиональном уровне.
Дальнейшая творческая судьба Андрея Звягинцева уже находится под пристальным международным вниманием. Будет ли он и дальше снимать такое кино? Наверное, выдержать эту линию требует большого мужества
В продолжение темы читайте:
— КАТАСТРОФА ВОЗВРАЩЕНИЯ. Священник Дмитрий СВЕРДЛОВ о фильме Андрея Звягинцева
На глубине: «Возвращение» Звягинцева. Вместо интерпретации
В день рождения Елены Стишовой вспоминаем ее статью, посвященную дебюту Андрея Звягинцева «Возвращение». Текст, тогда, в 2004 году, предугадавший в визуальной мистике фильма — триумфатора Венецианского фестиваля очертания экзистенциального хоррора и будущее кинематографа, принявшее форму дежа вю.
Режиссер «Возвращения» сам предлагает ключ к своему фильму, настаивая на том, что он, фильм, «обращен к пристальному мифологическому взгляду». Андрей Звягинцев решительно против чужого, пусть даже авторского истолкования. Иными словами — против интерпретации. Когда-то Сьюзен Зонтаг в своей знаменитой статье «Против интерпретации» утверждала: хитроумные критические концепции, «поиски смысла», который вольно или невольно вчитывается в произведение, чреваты если не полным растворением объекта исследования в субъективной репрезентации, то его деконструкцией, то есть повреждением (или даже распадом) художественной целостности, а то и смысла. Словом, режиссер намекает на нетрадиционную критическую методологию в оценке «Возвращения», на какую-то, что ли, «новую критику», обладающую «пристальным мифологическим взглядом». Что имеет в виду Звягинцев, в общем, понятно, несмотря на не слишком удачную формулировку. Автора пугают возможные социальные или, не дай бог, бытовые подходы к прочтению фильма. И не зря. Самый ходовой вопрос на всех пресс-конференциях: а что было в том ящике, который Отец тайком от сыновей выкопал в лесу и спрятал в лодке? Эта «коробка из-под ксерокса» всем не дает покоя, как будто, узнай мы, что в ней, не просто поймем, что за птица Отец, брутальный и загадочный, но наконец обретем истину. Мелькает догадка: а не устроил ли режиссер маленькую провокацию специально для нашего брата критика? Кое-кто купился на эту подставу и осложнил себе жизнь, разгадывая, что могло быть в ящике и кто такой Отец — то ли «новый русский» в бегах, то ли бывший зэк, закопавший в ладожских лесах общак. Были и другие варианты. Я предлагаю свой: ящик — материализовавшийся клад из стихотворения Тарковского-отца «Белый день», подтолкнувшего Тарковского-сына к замыслу «Зеркала»: «Камень лежит у жасмина. Под этим камнем клад. Отец стоит на дорожке. Белый-белый день». Догадка не покажется такой уж безумной, если принять во внимание, что фильм Звягинцева, как комната мебелью, заставлен вещами-знаками и насквозь пронизан символическими мотивами, отсылающими, прежде всего, к Тарковскому. «Возвращение» — зона дежа вю, включая название. На этом эффекте строит Звягинцев свою режиссерскую стратегию.
Зона дежа вю
Оказывается, есть научная гипотеза этого странного состояния, испытанного каждым хотя бы раз. Дежа вю — мгновенная остановка сознания. Если его можно вызывать намеренно, что и происходит в фильме, то это похоже на манипуляцию. Сам термин — у всех на подозрении, его принято остерегаться (мол, где манипуляция — там зомбирование). Мне же кажется, что всякий художник — в той или иной степени манипулятор. Имплицитно, как говорится. С какой целью, для чего, какими способами — вот в чем вопрос. При входе в зону дежа вю невредно заметить деталь (я разглядела ее лишь на втором просмотре), очень важную для понимания внутреннего устройства фильма, его магической ауры. Уже в первом эпизоде, где Иван так и не решится прыгнуть с вышки и ребята, дразня его трусом и козлом, убегут, бросив мальчика одного наверху, камера, провожая их вдоль мола, боковым зрением заметит погруженную в воду лодку с канатной веревкой на корме. Этот план с лодкой и веревкой почти буквально повторится в финале, когда лодка ни с того ни с сего оторвется от берега и унесет на дно озера тело Отца и его тайну. В начале же беззвучные кружения оборванной веревки, колеблемой подводным течением, отзовутся уколом необъяснимой тоски. О «Веревке» Хичкока вспоминаешь лишь задним числом, уже поняв глубину его влияния на дебютанта.
План лодки едва отпечатается на сетчатке глаза и сотрется в процессе последующей тут же быстрой смены эпизодов-впечатлений, где кульминацией станет кадр с матерью, платиновой блондинкой с сигаретой в руке. Мать, стоя вполоборота у входа в дом, скажет распаленным сыновьям: «Тише! Там отец спит». (Интонационно ее реплика напомнит слова Матери в знаменитой сцене деревенского пожара из «Зеркала»: «Не орать! Это пожар».) В приоткрывшейся двери мы увидим спящего мужчину на кровати, застеленной шелковым бельем изысканного серебристо-серого цвета. Из высокого окна слева падает бледный свет. Фронтальный кадр, снятый стационарной камерой, — ничего особенного. Только где-то когда-то мы уже видели что-то похожее. Это ощущение повторится и в следующем эпизоде. Пожилая женщина устало положит руки на непокрытую скатертью деревянную столешницу. В этом же пустоватом интерьере, где чуть позже состоится семейная трапеза, собраны излюбленные фактуры Тарковского: беленые стены, огонь в камине, старая деревянная мебель. В «Зеркале» есть даже похожий эпизод с женщиной за столом (ее играла директор фильма Тамара Огородникова), встроенный в сюжет детских воспоминаний Игната. Но ассоциация с Тарковским держится не на композиции кадра и не на его смысле, а на сходстве фактур и настроения — глубокой экзистенциальной тоски, причина которой скрыта от нас. Звягинцев процитирует «Зеркало» и в сцене на чердаке, где в живописном (слишком!) хламе братья, за двенадцать лет отцовского отсутствия забывшие, как он выглядит, станут искать семейный альбом в большом старинном сундуке. Только прежде, чем кто-то из них, кажется, Иван, без всякой радости, даже обреченно скажет: «Это он. Точно он» — перед нашим «мифологическим взглядом» мелькнут — неясно — страницы толстенного фолианта с репродукциями Леонардо да Винчи. В «Зеркале» возвратившийся с войны Отец появляется как раз в тот момент, когда Алексей с сестрой листают в саду альбом Леонардо. «Культурные» осколки разбросаны в пространстве фильма не ради того только, чтобы породниться с великим маэстро, — режиссер намекает на то, что у семьи, занимающей квартиру в странном бетонном строении унылого грязно-серого цвета, есть культурный бэкграунд, связанный, как несложно догадаться, с бабушкой. Ей не дано в фильме ни единой реплики, только жест вытянутых в тоске рук.
Аллюзии на Тарковского, отмеченные многими критиками уже после первого показа «Возвращения», что называется, имеют место. Можно привести и другие, не столь наглядные. Скажем, постоянная взвинченность главного героя Ивана, его очевидный и педалируемый режиссером невротизм напоминают о юном Коле Бурляеве в «Ивановом детстве». И все-таки, на мой взгляд, этого — цитат, отсылок, перекличек — маловато, чтобы объявить Звягинцева наследником Тарковского. Да, молодой режиссер использует, и весьма умело, приемы и образы мэтра. Он органично встраивает их в свой мир — в мир, отличный от вселенной Тарковского принципиально. В этом и есть загадка дебютной работы Звягинцева. Возвращение к высокой стилистике, по которой мы соскучились, — тут не поспоришь. И вроде бы даже возвращение к тому ценностному миру, который в сознании нескольких поколений зрителей связан с именем Андрея Тарковского.
А вот это как раз весьма спорно. Словом, «Федот, да не тот». Но смысловые перепады, дающие повод говорить даже о скрытой полемичности «Возвращения» по отношению к отцовскому дискурсу в кинематографе Тарковского, закодированы на такой глубине, что, если хочешь их открыть, ныряй, да поглубже.
Место и время
Андрею Звягинцеву и его оператору Михаилу Кричману (вот уж кто новая звезда на нашем небе!) удалось без вмешательства приснопамятных высоких технологий передать на экране ощущение космичности места, где развертывается история Отца и сыновей. Такое под силу лишь большим художникам — не пожалеем щедрого аванса нашему дебютанту. Мироздание, рождающее образ бесконечности и едва ли не циклопической мощи, — пожалуй, главное мое визуальное впечатление от фильма. Строительство мироздания шло открытым способом, приемы использовались классические. Но — опять же из Тарковского — нам известно: колокол отлить — не штука, но вот чтобы он звонил, нужно знать секрет. В чем секрет визуальной мистики «Возвращения»? Да, уникальная натура, заповедные, незатоптанные края русской равнины, остраненная экспрессия урбанистических сцен без единого знака сегодняшней, «рыночной» реальности. Секрет же в том, что оператор нашел «золотое сечение» в чередовании вертикальных и горизонтальных планов предельно простой композиции. Конструктивистские вышки-маяки над водой — в начале и в финале, — смена точек их съемки, разной крупности панорамы озера, сам ритм монтажных склеек странным образом бередят языческую прапамять, будто мы не фильм смотрим, а проходим обряд посвящения в некое тайное знание. Нет сомнений, что вся история происходит «здесь и сейчас», в наши дни. Но шестым чувством понимаешь, что перед тобой проекция вечности.
Режиссер, повторим еще раз, ставил на мифологическое восприятие своей картины. И добился своего. Технология дежа вю, удваивающая смыслы, уникальная работа с пространством и светом, природные стихии, прежде всего вода, выступающая здесь от имени Мирового океана с его тайной и его безграничностью, плюс нарастающее предчувствие чего-то ужасного, очень точно срежиссированное от пиано до форте, — и в нас пробудился «ветхий» архетипический человек. Пантеизм «Возвращения», однако, в корне не такой, как у Тарковского. Природные стихии Тарковский, верующий христианин и нравственный философ, одухотворяет и очеловечивает. Его мир насквозь антропоморфен и христианизирован. У Звягинцева христианская символика отсутствует — в фильме ни церковной маковки, ни иконки. И что-то я не заметила, чтобы у братьев болтались на груди крестильные крестики, как это принято сейчас. Зато играющий Отца актер Константин Лавроненко в каких-то ракурсах напоминает языческого Пана.
Не берусь утверждать, что режиссер таким образом намекает на нашу богооставленность. Скорей, это минус-поэтика, необходимая для чистоты стиля и целостности зрительского восприятия. Пантеизм и космизм у Звягинцева, как и его эзотерика, самоценны и инструментальны — прицельно работают на саспенс. «Возвращение» — новый для российского кино тип «ужастика», экзистенциальный ужастик, прочерченный тонкими аллюзиями на Хичкока и Кубрика.
Форматирование реальности
До сих пор мы говорили о знаковых и значимых совпадениях, не касаясь сути, то есть проблематики «Возвращения», не чуждой и автору «Зеркала», как, впрочем, русской классике, литературной прежде всего. Речь идет об отцах и детях, об Отце и сыновьях, а если еще точнее — об Отце, центральной фигуре христианской мифологии, на нашей (русско-православной) почве пустившей самые глубокие корни. Однако слово «проблематика» здесь явно некстати, оно инородное для такого типа кинематографа, который представляет «Возвращение». Здесь более уместны продвинутые понятия — скажем, «форматирование реальности». Как делается ужас по-русски? Садануть топором, пырнуть ножом — об этом мы ежедневно читаем в отделе происшествий «МК». Да чего там — вспомним «Маленькую Веру» с поножовщиной на кухне по пьяному делу. Звягинцев эту русскую традицию отвергает. Он идет иным путем, и здесь ему по дороге с Хичкоком. Ужас должен быть эманацией обыденной жизни, гнездиться в ней, свернувшись клубочком на диване. Предчувствие беды нагнетается с самого начала и без перебивок. Исключение — лирический план с матерью, когда в поздних сумерках она поднимается на вышку за сыном, чтобы увести его домой. Этот небольшой эпизод, наполненный нежностью матери и доверчивостью сына, на протяжении всего фильма будет контрапунктом к новой, отцовской реальности, открывшейся братьям. Не зря сцена предшествует неожиданному появлению Отца. Радикальное смысловое, я бы даже сказала — онтологическое, отличие Звягинцева от Тарковского будет обозначаться все очевидней.
Итак, Отец и сыновья, не видевшие друг друга так давно, что их встречу можно считать первой, вместе путешествуют на автомобиле. Довольно скоро становится ясно, что Господь не одарил эту троицу тем генетическим ощущением кровного родства, над которым не властна разлука. Дети, скорее, побаиваются этого смурного, без тени улыбки человека, который требует, чтобы его называли «папой». «Папа» с ходу предлагает жесткую тактику отношений. Он беспрерывно воспитывает сыновей, то ли наверстывая годы своего столь долгого отсутствия, то ли намереваясь утвердить именно такой, командно-диктаторский стиль отношений. Старший, Андрей, парень мягкий и уступчивый, сразу поддается агрессивному натиску Отца, он искренне старается полюбить этого несимпатичного человека. Младший, Иван, мамин любимчик, своевольный и резкий лидер, не принимает предложенных правил. Он конфликтует с человеком за рулем и подначивает брата. «Откуда мне знать, что он отец! — кипятится Иван, едва братья остаются вдвоем. — Мы ему на фиг не нужны, ни ты, ни я. Только такой придурок, как ты, этого не может понять». И далее в том же духе.
Отец и в самом деле ведет себя странно. Довольно скоро становится ясно, что поездка имеет для него какую-то иную цель, чем сближение с сыновьями. Отец погружен в свою напряженную думу, в их маленьком сообществе он существует отдельно, будто отгороженный прозрачной стеной. После телефонного звонка, сделанного по пути в маленьком городке, он объявляет сыновьям о перемене маршрута. Иван канючит, что здесь замечательный клев и так хочется порыбачить. И тут Отец даст очередной урок на тему «кто в доме хозяин». Он грубо выставит Ваню из машины вместе с удочками: «На! Рыбачь!» И тронет с места. Упрямый Иван остается на трассе. В молочном тумане за его спиной движется силуэт рефрижератора, большегрузная машина обдает мальца серым облаком гари. Быстро темнеет. Начинается ливень. Иван успевает вымокнуть до нитки, когда отцовская машина на задней скорости резко затормозит рядом.
Поездка с Отцом на природу рисовалась мальчикам совсем иначе. Они мечтали о рыбалке, о сладком безделье, а им пришлось усваивать уроки подчинения и субординации, познавать едва ли не армейскую иерархию, делать тяжелую мужскую работу, вытаскивать буксующую в грязи машину, подкладывать под колеса срубленные в лесу кусты. И все это под злые окрики Отца, посадившего за руль ошалевшего от страха Андрея. Словом, они, похоже, впервые оказались в ситуации полного бесправия и круглосуточного насилия.
А какая радость от рыбалки и от костра на берегу, если ты все время в напряжении? Только и ждешь то крика, то приказа. Палатки для ночлега — лишний повод выслушать внушение типа: «Да кто же так палатки ставит?» Что кулаков у парней нет — про это тоже было сказано с презрением. Зазевавшегося Андрея местная шпана развела на деньги, да так, что он и охнуть не успел. Отец отреагировал на ротозейство сына в бешеном темпе спецназовца, прошла минута, другая, и воришка в самом жалком виде предстал перед братьями. «Бейте его», — последовал приказ. Оба отказались наотрез. Волчара Отец не скрыл своего недовольства поведением сыновей. Стилистические разногласия обозначились еще острее.
Сближения не получается и не получится — это уже ясно. Иван бунтует и лепит в глаза отцу: «Зачем ты приехал? Зачем ты взял нас с собой? Нам было хорошо с мамой и бабушкой…»
Ужас поселяется в нас и крепнет от эпизода к эпизоду не из-за того, что отношения не складываются — чего не бывает между своими, — а из-за предчувствия неотвратимости рока. Как в греческой трагедии. И наступает ее последний акт. Братьям предстоит еще одно испытание. Они добрались до Ладожского озера, и тут Отец объявляет, мол, это еще не конец пути — надо сесть в лодку и отправиться на остров. Они вяло сопротивляются, но деваться некуда. Мальчишки неумело машут веслами, Отец на корме — командует. Он не знает, что озеро для него — река Стикс и правит он в Аид, в царство мертвых. Кругом никого. Только вода, только небо, только пятна леса вдалеке. Когда путники наконец спрыгнут на пологий берег и зачалят лодку, внутреннее напряжение отпустит. У всех троих есть повод для хорошего настроения. Мальчишки как-никак впервые шли на веслах, как взрослые мужики, и справились. Отец доволен — он близок к своей цели, о чем не знают сыновья. Ступив на берег, они обнаруживают старую деревянную башню, похожую на ту вышку, с которой когда-то побоялся прыгнуть Иван. Андрей и Отец тут же заберутся наверх, и камера пойдет след в след, ловя слабый солнечный свет, запутавшийся между рейками ветхих ступеней. Иван останется внизу. Андрей объяснит Отцу: «мелкий», как он называет брата, боится высоты. Потом Отец отправится пройтись по лесу. Там, в лесу, он найдет место, откопает тот самый ящик и оттащит его в лодку. А Иван с Андреем, изучая местность, набредут на свежий раскоп, но им и в голову не придет, что только сейчас здесь был Отец. Но что это с ним? Он вдруг подобрел. И разрешил сыновьям взять лодку и сплавать к останкам затонувшего судна, торчащего из воды. Но время возвращения назначил строго.
Только этого мало для полного ужаса. После того как несчастные дети затащили тело в лодку, прошла мучительная ночь в стогу отсыревшего сена. Они проснулись как по команде, оттого что почувствовали: лодку уносит. С воплями: «Папа! Папочка!» — рванули в воду, да куда там! Лодка стала медленно погружаться.