волошин коктебель чему учит
Анализ стихотворения «Коктебель» Максимилиана Волошина
Произведение «Коктебель» Максимилиана Александровича Волошина – и очередная страница цикла о мифической Киммерии, и раздумья о собственном творческом пути.
Стихотворение датируется июнем 1918 года. Поэту в эту пору чуть за сорок, еще здравствует его мать, главная распорядительница дома в Коктебеле, привечавшего множество людей, связанных с искусством. Еще в прошлом году здесь побывали О. Мандельштам, М. Цветаева с мужем (последняя хотела остаться в Крыму, отправилась за детьми в Москву, но безопасных путей возврата на полуостров уже не было). Сам поэт в то переломное время не оставляет ни поэзию, ни занятия живописью, ему даже удается издать новый сборник стихов. Приглашают его и как лектора, и чтеца. Впереди – осмысление грозной эпохи в стихах, борьба за сохранение памятников искусства и частных собраний, помощь гонимым, раненым, побежденным – и белым, и красным. В жанровом отношении – пейзажная лирика с философским подтекстом, по размеру – двусложник с опоясывающей и парной рифмовкой, 2 строфы. Интонация торжественная, звучная. Лирический герой – сам покоренный «темной страной» автор. Первая строфа – филигранное описание мерцающей раковины. Россыпь средств выразительности: сравнение души и одушевленной раковины, метафора (дыхание Океана), анафора (как), апострофа (О, Киммерии), гармоническая звукопись, клятва в верности, взгляд на великое в малом, античность духа стихотворения. Вторая строфа словно льется, огибая берега, холмы и дали. Индивидуально-авторский эпитет: торжественно-пустынных. Инверсия: очнулся я. Мотив сна и пробуждения жизненных и творческих сил лишь в окруженье «зубчатых скал». Возвышенная лексика органично вписывается в ткань произведения. Устаревшие слова: огнь, сих. Перечислительная градация: росла, лепилась, ваялась. Лексические повторы. Игра слов: дали. Первобытность этой земли завораживает поэта. Ненавязчивая детальность в описании южного побережья Крыма. Собственно, он смотрит на окрестности глазами не только поэта, но и художника. Пышные эпитеты: героических, напряженный, древних. Он чувствует вневременную связь с Коктебелем, домом своей души, источником вдохновения. Метафора: хмельна тоской. «Изваян профиль мой»: действительно, на скале Карадага можно различить неизменно узнаваемый ценителями творчества М. Волошина характерный профиль.
Ощущение духовной связи с крымской землей – лейтмотив лирического стихотворения «Коктебель» М. Волошина.
Макс Волошин и его крымский «Орден обормотов»
В Коктебеле 17 августа по давней традиции феерично отмечают День именин великого поэта и художника
«Орден обормотов», согласно автобиографической заметке Макса Волошина, возник в начале курортного сезона 1911 года на его даче в Коктебеле. Когда в начале сентября ему пришлось срочно выехать в Париж в качестве корреспондента «Московской газеты», то оттуда в письме Вере Эфрон в Москву, он не забыл упомянуть: «Привет обормотикам».
У Дома Поэта. 1913 г.
В октябре Макс вновь посылал тому же адресату: «Мой привет Моск Гнезду Обормотов». Вскоре из Коктебеля приехала в Москву Елена Оттобальдовна (по обормотски – Пра), мать Макса, и московские обормоты пригласили ее жить в их «гнезде»: в большой квартире, снятой Эфронами. Она сообщала сыну через несколько дней: «В гнезде обормотов я чувствую себя очень хорошо, как среди близких, хороших, родных»; «Наше обормотское гнездо еще не совсем вышло из хаоса, но уже украшается коврами, картинками, тряпочками и разными безделушками». В конце октября Макс, отвечая матери, замечал: «Сейчас мое сердце очень разрывается между обормотским житьем в Москве и старыми друзьями в Париже».
Это значит, что «обормотство», начавшись с Коктебеля и дачи Волошина, стало распространяться, по определению исследователя В. Купченко, «как в пространстве, так и во времени: кое-что из «обормотства» продолжало жить и после смерти Волошина».
Хозяева и гости Дома Поэта. Фото Л. Е. Фейнберга. 1911 г.
Истоки обормотства
Первый сезон обормотов в Коктебеле случился сам собой, видимо для этого у Волошина подобралась соответствующая компания. Это были сестры Вера и Лиля Эфрон, их брат Сергей, сестры Марина и Ася Цветаевы, Маня Гехтман, сестра и брат Бэла и Леня Фейнберг, «Факир» Боря Трухачев, Копа Близниченко и другие. О них вспоминал Волошин в Париже и писал той же Вере: «А по вечерам радуюсь обормотским письмам и пишу открытки во все страны света. Но сегодня получил из Москвы от Копы. Она страдает по обормотчине, по Коктебелю… Письмо ее очень хорошее».
Марина Цветаева (крайняя слева) в Коктебеле, 1913 г.
Если искать источники этого явления, то еще раньше подобные шутливые отношения сложились у Макса с писателем Алексеем Толстым и его женой Софьей Дымшиц-Толстой. В письмах он называл его «Алеханом», и это имя вошло потом в обормотский обиход, а их с женой «Артамошкой и Епифашкой». Кроме того, в предшествующие годы Макс увлекался сказками писателя А.М. Ремизова (1877-1957), был с ним знаком, и кое-что почерпнул из его литературной игровой «стихии». В частности, ремизовская «Обезьянья Великая и Вольная Палата» (Обезвелволпал), как считают литературоведы, «воплотила в себе основные тенденции символистской эстетики и мировоззрения, где жизнь и творчество художника сливаются в одно целое. Обезвелволпал, преображая реальность, складывался по принципу символистского «текста-мифа» на основе различных культурных традиций и мифологических образов». Встречи проходили в гостях у Ремизова, где всегда царила дружеская атмосфера раскованного, непринужденного общения, всячески поощряемая хозяином
В жизни Волошина и до этого были случаи «неформального общения» с самыми различными людьми и компаниями любых возрастов, он легко сходился и с взрослыми людьми, и с малыми детьми. Эти черты отразил и сам поэт в «гимне обормотов»:
Всё равно мы обормоты!
Нам хитоны и венки!
От утра до поздней ночи
Мы орем, что хватит мочи,
В честь правительницы Пра:
Стройтесь в роты, обормоты,
Без труда и без заботы
Нами мудро правит Пра!
Обормотник свой упорный
Пра с утра тропой дозорной
Ею от других отличен
И почтен и возвеличен
Будет добрый обормот.
Обормот же непокорный
Полетит от гнева Пра
Отношения Макса с матерью (отец оставил их почти сразу после рождения сына) всю жизнь были сложные. В детском и подростковом возрасте мать держала сына «в ежовых рукавицах», в гимназии жизнь его тоже была невеселая. Поэтому Макс был во многом лишен того, что называется «счастливым детством», он, как говорится, «не наигрался».
Характерно воспоминание одного из гостей дачи о поведении сына и матери в присутствии «обормотов» в конце общего обеда: «На стол была высыпана горка простецких сладостей: монпансье, мармелад. Елена Оттобальдовна по возможности поровну распределяла их между всеми сидящими. Макс – это и для меня было ясно – разыгрывал нетерпение:
– Ма-а-ма! Если можно – мне без очереди! Я не могу ждать! Я очень хочу!
Елена Оттобальдовна – в свою очередь – разыгрывала суровую справедливость:
– Все получат по очереди!
– Но я, мама, не могу ждать! Не в силах.
– Тогда ты получишь последним!
Но дележ кончился благополучно. Мы тоже получили – каждый свою долю».
Таким образом, Макс и его мать играли все в ту же игру: отношения неразумного сына с суровой, но справедливой матерью.
Но это уже проходило на игровом, ироническом уровне, уже без обид и претензий друг другу, и Макс сам отразил это в сонете «Обед»:
Идет убогих сладостей дележ.
Все жадно ждут, лишь Максу невтерпеж.
И медлит Пра, на сына глядя строго.
Импровизация «Заморский гость (радостная весть)». Группа на берегу моря. Коктебель, 1911 год
Печальные обстоятельства
Это особенно важно было для людей творческих, занятых собой, часто замкнутых, испытывающих трудности в общении с людьми. Такой была Марина Цветаева, познакомившаяся с Эфронами и своим будущим мужем Сергеем, приехав к Волошину той же весной. Она сама считала, что благодаря Максу смогла освободиться от замкнутости, от «гнетущих и бесплодных размышлений, во многом придуманных».
Дети на пляже перед домом Волошина
Получилось так, что почти сразу обормотам пришлось представлять в Коктебеле большую семью, в которой все свои, все имеют равные права, но глава этой семьи – Пра, а Макс – неформальный лидер. Обормотский «коллектив» разыграл грандиозный спектакль-мистификацию с влюбленным французом по имени Жульё. Еще в Париже на Лилю Эфрон «положил глаз» один негоциант, пожелавший, чтобы она стала его женой. Пытаясь от него отвязаться, Лиля придумала, что давно замужем, имеет детей. Но француз не поверил, и приехал за ней в Коктебель. Это было начало сезона 1911 года, и гостей было еще не так много.
Все они якобы уже пять поколений жили мирно в Коктебеле как образцовое матриархальное семейство. Макс играл роль мужа Лили. Вечером, на крыше дома, перед шокированным гостем, он исполнял танец бабочки. Мсье «Карадаг» (такое ему дали прозвище), должен был верить, что для лечения молоком слабогрудого Сергея Эфрона, доили приплывавшего к берегу дельфина. Француз думал, что попал в сумасшедший дом.
Не выдержав, месье Жульё уехал. Но в конце 1911 года Вера Эфрон писала Волошину, что Жульё появлялся в Москве, «и Лилька от него пряталась».
Все эти перипетии Макс шуточно отразил в сонете «Француз»:
Француз — Жулье, но все ж попал впросак.
Чтоб отучить влюбленного француза,
Решилась Лиля на позор союза:
Макс — Лилин муж, поэт, танцор и маг.
Ах! Сердца русской не понять никак,
Ведь русский муж — тяжелая обуза.
Не снес Жулье надежд разбитых груза:
— « J ’irai perir tout seul a Karadak!»*
Все в честь Жулья городят вздор на вздоре,
Макс с Верою в одеждах лезут в море,
Жулье молчит и мрачно крутит ус.
А ночью Лиля будит Веру: «Вера,
Ведь раз я замужем, он, как француз,
Еще останется? Для адюльтера?»
*Я уйду погибнуть одиноким на Карадаг (франц.).
Участники спектакля «Путями Макса» в день именин Максимилиана. Коктебель. 17 августа 1926 года. В центре – А. Г. Габричевский, выше – Е. С. Кругликова
Как утверждается в воспоминаниях очевидцев, «Коктебельские сонеты» Макс подготовил к своему дню рождения 16 мая 1911 года. В этот день он собственноручно сколотил фанерный ящик – вроде почтового – и прибил его к стене на террасе. Всем желающим он предложил бросать в ящик любые шутливые или серьезные стихи и рисунки, карикатуры, смешные пожелания – любые творческие произведения. Сам Макс, опустил в ящик рукопись семи «Коктебельских сонетов» без подписи, как подарок себе самому и всем другим. Никто лучше него не смог бы отразить главные особенности жизни, нравов, характеров всех членов того «обормотника».
Как Пра встречала потенциальных гостей в мае 1913-го, оставила воспоминания художница Юлия Оболенская: «Нас встретила Елена Оттобальдовна Волошина, в сафьяновых сапогах, в шароварах, с серой гривой, орлиным профилем и пронзительным взглядом. «Комнаты плохие, – отрывисто заявила она, – удобств никаких. Кровати никуда не годятся. Ничего хорошего. А впрочем, сами смотрите. Хотите оставайтесь, хотите – нет». Мы остались.
Тогда по лестнице быстро затопали, и сбежал вниз М. А. (Макс), издали спрашивая тонким голосом, по-детски: «Мама, мама, можно мне яйцо?» Яйцо это он держал в руке. На нем был коричневый шушун, волосы перевязаны шнурочком.
Но в обормоты ее приняли не сразу. Сначала узнали о ее стихотворных опытах, и Макс заставил читать ему стихи. Потом ее экзаменовала Пра, а затем вся обормотская молодежь. Только после этого ее приняли в почетный «Орден обормотов».
Другой гость Коктебеля считал, видимо преувеличивая: «Большинство жителей гордо именовали себя «обормотами», делали то, что, согласно тогдашним обычаям и приличиям, делать никак не полагалось. Всякие попытки следовать приличиям воспринимались как оскорбление коктебельских нравов, как покушение на коктебельские свободы».
Противостояние с Дейшей
Ясно, что Макс и его гости эпатировали «приличных дачников и дачевладельцев», не говоря уже о близлежащем сельском населении. Среди них образовались у Макса и обормотов враги, злейшей из которых стала владелица дачи М.А. Дейша-Сионицкая (1861-1932) – оперная певица, артистка Большого театра, профессор Московской консерватории. Как вспоминал друг Макса, писатель Вересаев: «Представительницей порядка, благовоспитанности, комильфотности и строжайшей нравственности была М. А. Дейша-Сионицкая. Представителем озорства, попрания всех законов божеских и человеческих, упоенного «эпатирования буржуа» был поэт Максимилиан Волошин». Когда в Коктебеле образовалось Общество благоустройства курорта, Дейша стала его председательницей. Конфликты стали возникать уже на административной почве, и даже с привлечением полиции. За уничтожение столба с разделением пляжа напротив своей дачи на участки «для мужчин» и «для женщин», Максу присудили штраф несколько рублей.
Пик противостояния с Дейшей происходил в 1917 году. Обормотов в этот год не было, но их дело продолжил поэт Валентин Ходасевич с группой сторонников. Они пели куплеты под окнами Дейши, вывешивали карикатуры, плакаты и т.п. Макс нарисовал шарж размером с плакат, где Дейша летит на помеле над коктебельским пляжем с дачниками, и внизу строки:
Из Крокодилы с Дейшей
Не Дейша ль будет злейшей?
У Дейши руки цепки,
У Дейши зубы крепки.
Не взять нам в толк:
Ты бабушка иль волк?
Июнь 1917 Коктебель
В ответ Дейша начинает собирать подписи «среди крестьян и нормальных дачников» за выселение матери и сына из Коктебеля, обвиняет их в «подстрекательстве и большевизме». Вражда эта, затухая в трудные времена, сохранялась до конца их жизни.
Но все же не все дачники и гости других хозяев враждовали с обормотами. В 1912 году на берегу моря в Коктебеле появилось кафе «Бубны», принадлежащее греку А. Г. Синопли. Это был вначале просто большой сарай, но его стены расписали Волошин, А. Н. Толстой, А. В. Лентулов, В. П. Белкин и другие художниками. По воспоминаниям: «Небрежно побеленные дощатые его стены покрыты карикатурами и стихами. У самых дверей нарисован растрепанный толстый человек в оранжевом хитоне, и [здесь же] две стихотворные подписи: «Толст, неряшлив и взъерошен Макс Кириенко-Волошин», «Ужасный Макс – он враг народа, его извергнув, ахнула природа».
По другую сторону двери – тоже толстый, очень важный человек: «Прохожий, стой! Се граф Алексей Толстой!»
Для владельца кафе – смешные рекламы: очень талантливо написанные натюрморты, фрукты, окутанные паром сосиски, чашка кофе и надписи: «Как приятно в зной и сушу есть десяту грушу», «Желудку вечно будут близки варено-сочные сосиски!» и т.д.
В этом кафе выступали и читали стихи Ходасевич, Мандельштам. «Потом, стоя рядом плечо к плечу, Марина и Ася Цветаевы читали стихи Марины. Стихи, полные «колыбелью юности», Москвой, обе юные и веселые. После них читал Волошин».
Для собравшихся здесь в большом количестве «нормальных дачников» Макс читал о любви, и аплодировали ему много и громко. Скептики ехидно хихикали: «Сорвал-таки Макс аплодисменты». Танцевали балерины, выступали певцы, и под конец все – и серьезные, и не серьезные участники поют коктебельский вариант «Крокодилы»:
Во рту она держала
В курорт она явилась
То был наш Коктебель!
От Юнга до кордона,
Без всякого пардона,
В их среду внедрялись сексоты, писавшие отчеты о жизни на даче. Правда, двое из них отнеслись к обстановке снисходительно, не найдя существования у Волошина «антисоветского салона». Зато третий проявил большое старание: «Все это, так сказать, интеллигентные попутчики. И вот характерно для этой подгруппы лиц их настроение, в котором, по-видимому, весьма мало советского. Несомненна большая тяга к религии и мистике. У жены М. Волошина во всех углах иконы и лампады. Все же стоящее на активной борьбе за советское государство вызывает там скрытую ненависть и презрение. Недаром одна из Волошинских собак называется, правда в интимном кругу, – «ГПУ», нося для широких кругов кличку «Пулемет».
Могила Максимилиана Волошина. 1934 г.
Донос этот посильнее Дейши будет… Жаль, что с ним не знакомились Макс и его друзья. А может, и для доносителей разыгрывались «спектакли», как в свое время для француза? Ведь ничего по-настоящему существенно антисоветского обнаружить сексотам не удалось…
Максимилиан Волошин — Коктебель
Максимилиан Волошин — Коктебель
Как в раковине малой — Океана
Великое дыхание гудит,
Как плоть её мерцает и горит
Отливами и серебром тумана,
А выгибы её повторены
В движении и завитке волны, —
Так вся душа моя в твоих заливах,
О, Киммери́и тёмная страна,
Заключена и преображена.
С тех пор как отроком у молчаливых
Торжественно-пустынных берегов
Очнулся я — душа моя разъялась,
И мысль росла, лепилась и ваялась
По складкам гор, по выгибам холмов.
Огнь древних недр и дождевая влага
Двойным резцом ваяли облик твой, —
И сих холмов однообразный строй,
И напряжённый пафос Карадага,
Сосредоточенность и теснота
Зубчатых скал, а рядом широта
Степных равнин и мреющие дали
Стиху — разбег, а мысли — меру дали.
Моей мечтой с тех пор напоены
Предгорий героические сны
И Коктебеля каменная грива;
Его полынь хмельна моей тоской,
Мой стих поёт в волнах его прилива,
И на скале, замкнувшей зыбь залива,
Судьбой и ветрами изваян профиль мой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push(<>);
Анализ стихотворения «Коктебель» Волошина
Произведение «Коктебель» Максимилиана Александровича Волошина – и очередная страница цикла о мифической Киммерии, и раздумья о собственном творческом пути.
Стихотворение датируется июнем 1918 года. Поэту в эту пору чуть за сорок, еще здравствует его мать, главная распорядительница дома в Коктебеле, привечавшего множество людей, связанных с искусством. Еще в прошлом году здесь побывали О. Мандельштам, М. Цветаева с мужем (последняя хотела остаться в Крыму, отправилась за детьми в Москву, но безопасных путей возврата на полуостров уже не было). Сам поэт в то переломное время не оставляет ни поэзию, ни занятия живописью, ему даже удается издать новый сборник стихов. Приглашают его и как лектора, и чтеца. Впереди – осмысление грозной эпохи в стихах, борьба за сохранение памятников искусства и частных собраний, помощь гонимым, раненым, побежденным – и белым, и красным. В жанровом отношении – пейзажная лирика с философским подтекстом, по размеру – двусложник с опоясывающей и парной рифмовкой, 2 строфы. Интонация торжественная, звучная. Лирический герой – сам покоренный «темной страной» автор. Первая строфа – филигранное описание мерцающей раковины. Россыпь средств выразительности: сравнение души и одушевленной раковины, метафора (дыхание Океана), анафора (как), апострофа (О, Киммерии), гармоническая звукопись, клятва в верности, взгляд на великое в малом, античность духа стихотворения. Вторая строфа словно льется, огибая берега, холмы и дали. Индивидуально-авторский эпитет: торжественно-пустынных. Инверсия: очнулся я. Мотив сна и пробуждения жизненных и творческих сил лишь в окруженье «зубчатых скал». Возвышенная лексика органично вписывается в ткань произведения. Устаревшие слова: огнь, сих. Перечислительная градация: росла, лепилась, ваялась. Лексические повторы. Игра слов: дали. Первобытность этой земли завораживает поэта. Ненавязчивая детальность в описании южного побережья Крыма. Собственно, он смотрит на окрестности глазами не только поэта, но и художника. Пышные эпитеты: героических, напряженный, древних. Он чувствует вневременную связь с Коктебелем, домом своей души, источником вдохновения. Метафора: хмельна тоской. «Изваян профиль мой»: действительно, на скале Карадага можно различить неизменно узнаваемый ценителями творчества М. Волошина характерный профиль.
Ощущение духовной связи с крымской землей – лейтмотив лирического стихотворения «Коктебель» М. Волошина.
Конец стихотворения — все стихи в оригинале.
Стихотворная библиотека. Становитесь участником и публикуйте свои собственные стихи прямо здесь
Стихотворное чудовище — многоязычный сайт о поэзии. Здесь вы можете читать стихи в оригинале на других языках, начиная с английского, а также публиковать свои стихи на доступных языках.
Найти стихотворение, читать стихотворение полностью, стихи, стих, классика и современная поэзия по-русски и на русском языке на сайте Poetry.Monster.
Read poetry in Russian, find Russian poetry, poems and verses by Russian poets on the Poetry.Monster website.
Yandex — лучший поисковик на русском языке
Qwant — лучий поисковик во Франции, замечателен для поиска на французском языке, также на других романских и германских языках
«Коктебель» М. Волошин
Как в раковине малой – Океана
Великое дыхание гудит,
Как плоть её мерцает и горит
Отливами и серебром тумана,
А выгибы её повторены
В движении и завитке волны, –
Так вся душа моя в твоих заливах,
О, Киммери́и тёмная страна,
Заключена и преображена.
С тех пор как отроком у молчаливых
Торжественно-пустынных берегов
Очнулся я – душа моя разъялась,
И мысль росла, лепилась и ваялась
По складкам гор, по выгибам холмов.
Огнь древних недр и дождевая влага
Двойным резцом ваяли облик твой, –
И сих холмов однообразный строй,
И напряжённый пафос Карадага,
Сосредоточенность и теснота
Зубчатых скал, а рядом широта
Степных равнин и мреющие дали
Стиху – разбег, а мысли – меру дали.
Моей мечтой с тех пор напоены
Предгорий героические сны
И Коктебеля каменная грива;
Его полынь хмельна моей тоской,
Мой стих поёт в волнах его прилива,
И на скале, замкнувшей зыбь залива,
Судьбой и ветрами изваян профиль мой.
6 июня 1918 г., Коктебель.
Сборник «Selva Oscura», раздел «Киммерийская весна».
Анализ стихотворения Волошина «Коктебель»
Стихотворение написано М. А. Волошиным в Коктебеле в 1918 году, когда над страной вовсю бушевали ветры революции. Произведение не только является поэтическим признанием в любви крымской земле. Удивительной красоты стихотворение – констатация духовного слияния поэта с бесконечно прекрасной природой края: поэт принадлежит ему безраздельно, а красоты коктебельского побережья навечно помещены в тайники его души, они стали местом силы и источником вдохновения.
Высокий слог, отсылки к древнерусской и античной литературе и истории являются характерными чертами творческой манеры М. А.Волошина, они придают тексту стихотворения торжественность и мистический оттенок. Этим объясняется использование слов «плоть», «ваяли», «разъялась», «сих холмов», старославянизмов «отрок», «огнь» и пафосного обращения «о Киммерии темная (неизведанная) страна». Киммерия – это античное название крымского побережья и прилегающих к нему территорий Приазовья.
Уже в первой строфе поэт помещает сложное сравнение, уподобляя естественную связь морской раковины с океаном, сходство ее формы с волнами неразрывной связи собственной души с крымскими заливами.
Стихотворение полно средствами художественной выразительности, которые буквально теснят друг друга. Это эпитеты – «темная страна», «великое дыхание», «торжественно-пустынные берега», «каменная грива», метафоры – «дыхание гудит», «плоть мерцает и горит», «завиток волны», «замкнувшей зыбь», «судьбой и ветрами изваян», метонимия – «отливы и серебро тумана», «строй холмов», «пафос Карадага», «грива Коктебеля», «хмельна тоской», «зыбь залива», «напоены мечтой». Выражение «пафос (мыса) Карадага» – напоминание том, что на этом месте великий русской святой, воин Георгий Победоносец одержал свою главную победу.
Зримая образность стихов М. А. Волошина, их живописность сочетается с фотографической точностью описаний, что подразумевает лаконичное изложение мысли. Поэтому в тексте часто используется эллипсис – «как в раковине малой – … океана дыхание», «очнулся я – душа моя разъялась», «стиху – разбег», часты олицетворения – «душа заключена и преображена», «молчаливые берега», «мысль росла, лепилась и ваялась», «огнь и влага ваяли», «сны напоены», «полынь хмельна», «стих поет» – которые украшают произведение. Поэт прибегает к ним, чтобы точнее описать свое душевное состояние. Волошин использует также омонимическую рифму – «мреющие дали… мысли – меру дали» и многократно прибегает к инверсии – «океана великое дыхание», «вся душа моя».
Философский склад ума, способность к историческим обобщениям и уникальный поэтический дар позволили М. А. Волошину войти в плеяду великих русских поэтов.