вира и майна что это означает какой язык
Каждый из нас наверняка не раз слышал слова «вира» и «майна», которые в нашем сознании связываются со строительными работами, а вернее с командами, которые нередко подаются в процессе их осуществления. В этом случае указанные термины являются междометиями. Но, оказывается, эти лексемы, употребляемые по отдельности, могут выступать и как существительные. Подробнее о том, что такое «вира» и «майна», будет рассказано в статье.
Междометия
Сначала изучим оба интересующие нас слова в ситуации, когда они употребляются в качестве междометий.
«Вира» и «майна» – это два профессиональных термина, которые чаще всего употребляются на стройке или при погрузке-разгрузке в других местах, сопровождая друг друга. Это происходит, когда кто-то подает команды, регулируя перемещение тяжестей при помощи крана, лебедки и т. д. При этом первый термин соответствует направлению «вверх» и команде «поднимай!». Тогда как второй обозначает, что нужно совершать действие по опусканию груза.
Пример: «Для мальчишек, которые во время летних каникул постоянно находились в районе пристани, такие команды, как «вира-майна», раздававшиеся вокруг, были знакомы с раннего детства».
В словарях эти слова обычно снабжены такими пометками, как «профессиональное», «жаргонное». Таким образом, эти две команды, тесно связанные между собой, хотя и широко распространены в профессиональной среде, по сути, являются разговорными словами.
Этимология
Теперь представим информацию о происхождении слов «вира» и «майна», выступающих в предложении в качестве междометий. Существует версия, что оба они пришли из языка древних финикийцев, которые, как известно, были знатными мореплавателями и торговцами, им часто приходилось иметь дело с перемещением по морю большого количества грузов. На их языке «вира» буквально означало «в воздух», а «майна» – «в воду».
Есть и другое мнение, согласно которому первое слово происходит от итальянского глагола virare, означающего «поворачивать», а второе – также от итальянского глагола – ammainare, который переводится, как «спускать паруса». Считается, что эти слова взяты из морской терминологии. Возможно, что в русский язык они пришли вместе с итальянскими архитекторами, которых часто приглашали на работу в Россию. Ими они пользовались, когда руководили строительством.
Далее рассмотрим, что значат «вира» и «майна» как существительные.
Денежный штраф
Согласно словарю, существительное «вира» является историческим и юридическим термином, обозначающим денежный штраф, который взимался с виновных лиц у древних русичей, а также у скандинавов в качестве компенсации за убийство человека. Кроме того, штрафы взимались и за прочие преступления. Вира уплачивалась князю, постепенно она вытеснила в русском праве институт кровной мести. Законодательно ее закрепил Ярослав Мудрый.
Ее величина зависела от того, насколько знатным и нужным обществу был убитый при жизни. 40 гривен – таким был наиболее распространенный размер виры. Это очень большая сумма, на которую можно было приобрести 200 баранов и 20 коров. Если ее приходилось платить рядовому общиннику, его положение становилось весьма тяжелым. Тогда выходом для него была дикая вира, которую еще называли повальной. Она применялась, если убийство не было совершено при разбойном нападении. Штраф платила вся община, что связывало ее членов круговой порукой.
В завершение изучения вопроса о том, что такое «вира» и «майна», рассмотрим значения второго существительного.
От птицы до письменного знака
Слово «майна» также может выступать не только как междометие, но и как существительное. И тогда оно имеет следующие толкования:
«Вира!» и «Майна!» в постсоветском пространстве
Задумался я сейчас о происхождении этих словечек. Нашел разные варианты происхождения, вплоть до финикийцев и египтян. Но на одном сайте меня сразили наповал:
» как оказывается, появлению слова майна в строительном словарном обиходе, мы обязаны итальянским архитекторам. Было в истории время, когда итальянские архитекторы руководили крупными стройками на постсоветском пространстве. Под их управлением происходило возведение различного рода промышленных объектов.»
На постсоветском пространстве, Карл!
Так и представляю Трезини и Росси, строящих бизнес-центры. В своем фирменном стиле.
А еще вспомнил мультфильм «В порту», который смотрел в детстве. Там есть такие строчки:
И мне все же интересно, откуда пошли слова «вира» и «майна». Если кто знает, просветите, плиз. А то версий полно, а какая из них правильная?
Слово «утка» в языках Европы
Языки России расположены на карте схематично
Самец утки — селезень. Виды диких уток называются словами звукоподражательной основы «кряква«, «чирок«.
Английское слово не случайно схоже с глаголом to duck («пригнуться, нагнуться, нырять, увернуться»): они родственны и восходят к староанглийскому *dūcan (“нырять, нырять, пригибаться”) от прагерманского корня *dūkaną. То есть, можно сказать, что duck = нырок.
Другие слова в германских языках восходят к праформе *anadz от праиндоевр. *h₂énh₂t- (“утка”).
Андалузский диалект арабского языка замешан в появлении в исп. и порт. pato, от арабского بَطّ (baṭṭ, “утка”) с первоисточником в персидском — بت (bat, “утка”). Иранские корни находят у древнеармянских բատ (bat) и պատ (pat), а также чечен. бад, но в последнем случае имело место тюркское посредство. Родственны этому кому и южнославянские патица, патка и паток.
А вот греческую утку словари относят к звукоподражательным словам. Похожая ситуация с латышским pīle. Также в современных индоевропейских к звукоподражательному-подзывательному *pī,*pīp возводят болгар. пи́ле (píle, “цыплёнок”) и древнегреч. πῑ́πος (pī́pos, “птенец”).
Венгерское kacsa — славянизм. Предполагается звукоподражательная основа слав. качки. А вот с рум. rață, словен. raca и венг. réce всё чуть сложнее. Хоть и попало они в венг. из славянских, по происхождению, это, возможно, субстратное, родственное албанскому rosa и/или словам в двух романских: фриульскому raze и окситанскому rit.
Валлийское и бретонское слова восходят к пракельтскому *awis, что происходит от индоевроп. *h₂éwis (“птица”). Туда же и латинское avis, и авиация.
Французское canard: от среднефранц. cane (“утка”, а также “плавающий объект, лодочка”) от старофранц. cane (“лодка, судно; водная птица”). Вероятно, через франкское посредство, восходит к прагерм. *kaną (“лодка, судно”).
Карта: собака в языках Европы и европейской части России
Собака, пёс без учёта пола собаки. Заметили ошибку — дайте знать. Язык РФ не на своём месте? Смотрим в нижний правый угол.
По Фасмеру, собака — заимствование из иранских языков. Ср: авест. sраkа-, «собачий», sрā «собака», мидийск. σπάκα. Трубачев пишет что, скорее всего мы имеем здесь заимствование из части тюрк., от köbäk «собака». *Köpek — огузское слово, вероятно, родственное старокыпчакскому köbelek ‘пастушья собака’. Некоторые не исключают связи с бабочкой в тюркских языках. Но объяснения связи бабочки и пса там довольно мудрёные.
Пёс: наиболее убедительная версия связывает праслав. *pьsъ с пестротой. Иначе говоря, с пёстрым или пятнистым окрасом животного. Восходит слово к праиндоевропейскому корню *piḱ-, как и санскритское पिशङ्ग piśáṅga, “красноватый, рыжевато-коричневый”.
Английское dog и шотландское dug восходят к древнеанглийскому dogga, docga неясного происхождения. Скорее всего, субстратного. Одно из предположений связывает слово с древнеангл. dox («тёмный, смуглый»). Иная версия выводит dog из древнеангл. dugan («быть хорошим, достойным, полезным»), т.е. собака = полезное животное. Ещё в 14-м веке в Англии домашних собак называли словом hound, а dog относилось лишь к определённым породам — так называли бульдогов и мастифов. В современном языке hound — «гончая».
Германские варианты происходят от праформы *hund, родственной латинскому canis, древнегреч. κύων [kúōn], санскритскому श्वन् [śvan], гойдельскому (предковому для ирл. и шотл. гэльс.к) cú, валл. ci, литовскому šuõ и т.д. И всё это от праиндоевр. корня *ḱwṓ.
Звукоподражанием считается и каталанское gos. Корни исп. perro видят в иберском палеоиспанском языке.
Карта: «небо» в языках Европы
Среднеанглийское ski, skie, sky происходит от древнескандинавского корня ský (“облако”), что восходит к праиндоевропейскому корню *(s)kewH- со значениями “прикрывать; скрывать, прятать, затенять”. Карты для слова «облако» пока нет, но она напрашивается.
А вот латинское caelum, вероятно, наследует праиталийскому *kailom, от праиндоевропейского *keh₂i-lom (“весь, целый, полный”). А в таком случае, романское небо роднится с русским целый.
Откуда есть пошла «собака»? А также про «псов», «щенков» и не только. Этимология бессильна
Ну что, пришло время обсудить хороших мальчиков с точки зрения лингвистики. Животное это с нами давно, приручено было первым, так что слов для него мы успели напридумывать (и назаимствовать) много.
Придется теперь разбираться.
И мы с ним сразу вляпываемся в ненавистный приговор: «слово не имеет установленной этимологии», пишут словари.
Здесь мы можем покусать локти, воззвать к творцу или выругаться, после чего перейдём к обзору той информации, что всё-таки имеется.
В мидийском языке слово «собака» выглядело как «σπάκα» («spaka»). Происходит это мидийское слово от прото-иранского *ćwā́ (что тоже значило «собака»).
Как-то так. Вы ещё следите за мыслью? Да, у меня тоже не слишком легко это всё укладывается в голове.
Осталось понять, почему мы считаем, что это слово было занесено в русский через каких-то там иранцев (скифов, например), а не эволюционировало само по себе из праиндоевропейского через праславянский.
Для этого нам важно увидеть, что славяне используют слово, в котором есть губно-губной взрывной согласный (b), который развился в этом слове именно в иранской группе языков.
А тот же самый праиндоевропейский корень, придя в европейскую зону, преобразовывался иначе. Из него получилось прото-балто-славянское *swo, откуда латышское «suns». От него же прагерманское *hundaz, откуда, например, английское «hound». Греческое «κῠ́ων» (kúōn). Латинское «canis» (и от него, скажем, французское «chien»). Во всей западной ветви мы видим звук [n]. И только славянское слово «собака» выбивается, очевидно повторяя иранское произношение.
Так что, пока не найдено и не придумано ничего более достоверного, будем считать, что эта несчастная собака прибежала к нам с знойного востока.
Зато! У нас есть замечательное слово «с**а». Которое могло когда-то произноситься в нос (что-то вроде [cунка]). И сегодня оно как раз считается родственным вышеупомянутому латышскому «suns» и прочим.
Вероятность того, что гласная была носовой, не так уж мала. Такое в праславянском было сплошь и рядом, взять хоть похожее слово «рука», оно звучало в те далёкие времена как [ронка] или [рунка]. Конечно, там была не просто согласная «н», а именно носовой гласный звук в корне. Его и подозреваем в праславянской «с**ке».
Так что пускай «собака» и заимствована, зато есть своя родная «с**а».
С её ребенком, «щенком», тоже всё не так просто, как кажется на первый взгляд (а может, и на первый так не кажется). Лично меня бы устроило утверждение, что это слово точно так же происходит от *kwo, родственно латинскому «canis» и всё в таком духе.
Злые и дотошные лингвисты на базе сравнения славянских вариантов этого слова установили, что оно происходит от праславянского *ščenę, что в то время означало любого детёныша.
А какие ещё слова в русском языке от основы *ken вы знаете? 🙂 Их очень и очень много.
И опять всё смутно и неясно, увы.
Третья версия заключается в том, что «пёс» происходит от слова «пёстрый». Здесь сразу делается вывод о том, какой окрас мог быть у первых прирученных собак. Тогда праиндоевропейский корень *peyk.
И, наконец, четвёртая версия: «пёс» родственно латинскому глаголу «specio» («смотрю»), и таким словам как «спектакль» или «инспектор». Ведь пёс был нужен в качестве зорких глаз как на охоте, так и в защите жилья. Тогда праиндоевропейский корень *spek.
В общем, выбирайте, что вам нравится, потому что словечки на редкость таинственные. И меня, как лингвиста, это довольно-таки бесит. А вас?)
Карта: кладбище в языках Европы
Для многих культур характерна иносказательность в отношении смерти.
Английское слово заимствовано из старофранцузского cimitiere, из средневек. латинского cimitērium, из позднелатинского coemētērium. Источник — древнегреческое κοιμητήριον (koimētḗrion) κοιμάω (koimáō, “ложиться спать, засыпать”) т.е. место для сна, усыпальница; Украинское цвинтар — полонизм, а старопольское cmyntarz восходит к тому же латинскому слову. Словенское pokopališče, вероятно, «место закапывания». Friedhof от древневерхненемецкого frīthof.
Английское graveyard (churchyard) — скорее кладбище у церкви, что соответствует норвежскому kirkegård, где kirke — «церковь». Албанское слово — производное от varr («захоронение, могила), что родственно английскому earth через праиндоевр. корень *h₁er-. Венгерское temető (заодно и русинского теметов) аккуратно возводят к прафинноугроскому корню *temɜ (“заполнять, наполнять”), но без конкретных объяснений.
Другие словацкие варианты: cmiter, hrobitov. У шведов Финляндии бытует вариант gravgård.
Лошадиная фамилия
Тут неполный список:
У славян Кузнецов/Коваленко/Ковалевская/Коварж и тп.
Смит и Шмидт тоже всем известны.
Хлебников, Пекарж, Бейкер, Бакстер, Беккер, Буланже, Фурнье.
4. Кожевенник (выделка и окраска шкур и мехов)
Скорняк, Кржнарич, Кожевникова, Грабарж.
Баркер, Тэннер, Скиннер, Гербер, Пеллет(с)ье, Эскофье, Ледерманн, Фурье.
5. Фермер, пахарь, крестьянин.
Плужников, Седлак, Фарман, Фармер, (де) Бур, Хоффман, Бауэр, Акерман, Бонд, Лабрадор.
6. Сапожник/Обувщик и т.п.
Шумахер, Шустер, Шуберт, Саттер, де Сото, Скарпа, Калегари, Курвуазье, Сапатеро, Чосер. Чеботарь (Чеботариу), Сапожников, Швец, Шевчук/Шевченко. Сендлер, Кингисепп, Варга.
Купер, Киффер, Бендер, Бюттнер, Фассбиндер, Шеффлер, Кюйпер(с), Ботеро, Беднарж, Кадар, Бенбоу.
Кук, де Кок, Кох, Кухарж, Кухарчук.
Бутчер, Шлахтер, Келлогг, Буше, Обрегон, Резник, Флейшман.
Мюллер, Миллер, Милнер (А.А. Милн тож), Мюльдер, Демулен, Молина, Молинари, Морарь, Млынарж, Мирошниченко, Молнар.
Брюер, Брауер, Брюстер.
Тейлор, Шнайдер, Шрёдер, Сартр, Кутюрье, Кравец, Кравченко, Крайчек, Портнягин, Хаит, Хайят (как отель), Сабо.
Шрайбер, Кла(е)рк, Леклерк, Шрайвер
16. Каменщик, строитель
Мейсон, Мазина, Стоун, Шиндлер, Тейшера
Веб(б)ер, Уивер, Вебстер, Ле Тиссье, Ткачук, Кадлец, Хайек,
Вагнер (тот, кто делает повозки/телеги или управляет ими)
Сойер (тот, кто пилит древесину)
Фолкнер (заведующий соколиной охотой/выращиванием соколов)
Флетчер (тот, кто делает/продает стрелы)
Этимология дней недели
Как получилось слово «неделя»? Вот такой вот детский вопрос.
А вот слово «неделя» происходит от глагола «делать», а точнее «не делать». И назывался так сначала только первый день семидневного периода, когда не нужно было работать. Так он называется и сегодня в украинском («неділя»), белорусском («нядзеля») и в других славянских языках.
В русском языке этот день начали называть воскресеньем после принятия христианства, и по всей видимости уже после разделения восточно-славянских языков на русский, украинский и белорусский. Большинство статей на эту тему дают XVI либо XVII век, однако единичные случаи такого наименования (например, в Остромировом Евангелии) встречаются уже с XI века.
После того, как «неделю» заменили на «воскресенье», «седмицу» стали называть «неделей». Скорее всего, этот переход связан с тем, что изначально семидневные периоды считали «от недели до недели» (то есть от первого дня одного периода до первого дня следующего), а когда сам этот день стали называть иначе, то весь период перенял на себя название «неделя».
Если судить по Национальному Корпусу Русского Языка, одним из последних в светском тексте упомянул слово «седмица» Татищев в записке Екатерине Первой (1726):
«. иттить в яму есть велик страх, ибо редкая седмица, чтоб где не обрушилось. «
— то есть не проходило и недели без обвала (речь идёт о добыче руды в Швеции).
О том, что и в русском языке «неделей» когда-то называли выходной день, говорит нам название «понедельник», то есть «день после недели», первый день после воскресенья.
Создаётся впечатление, что мы считали дни с понедельника, но, хотя он и был первым, но всё же именно первым после «недели», а сама седмица считалась именно с воскресенья, как и во всём христианском мире.
Это подтверждает «среда», которая происходит от слова «середина». Чтобы среда была в середине недели, считать нужно с воскресенья.
Почему среду не назвали каким-нибудь «третником»? Вероятно, потому же, почему и средний палец так называется, и почему «сердце» названо по слову «середина». Середине (сердцевине) всегда и во всём придавалось большое значение, поэтому и называть предметы следовало в первую очередь по ней, а уж потом, что осталось, по порядку.
Как же первым днем недели стал понедельник?
И только после войны была окончательно возвращена семидневка, а первым днём был назначен понедельник. Последние календари, где в начале стоит воскресенье, были изданы в 1949 году.
Французская «semaine» дословно повторяет нашу «седмицу», потому что происходит от латинского слова «septimanus», от «septem» («семь»).
А в названиях дней недели в этих языках нашли отражение древние языческие традиции:
Борщевая этимология: опровержение
Написал недавно @Zeluch пост о борще, и меня попросили его прокомментировать. В посте автор путём цепочки рассуждений приходит к выводу, что изначально борщом называли квашеную свёклу. Его мнению противопоставлена гипотеза каких-то дураков-историков, которые пишут, что борщ – это первоначально борщевик:
Вроде Zeluch и рассуждает уверенно, и на источники ссылается, но вот только стоит нам открыть этимологические словари, как мы увидим там почти единогласную поддержку гипотезы о борще-борщевике. Видимо, под «особо умными историками» как раз и имелись в виду этимологи.
Так кто же прав, пикабушник или этимологи? Ведь, как мне регулярно объясняют в комментариях, лингвисты – это такие люди, которые в собственной науке ничего не понимают, и только и умеют, что душить инакомыслие. Да и вообще:
Попробую вступиться за этимологов, и рассказать, почему правы именно они. Начну с того, что слово борщ как обозначение супа широко распространено в славянских языках: борщ в украинском, боршч в белорусском, barszcz /баршч/ в польском, boršč /боршч/ в чешском, словацком, сербохорватском и словенском, боршч в македонском, борш в болгарском.
Однако историческая фонетика подсказывает нам, что исконными здесь являются только формы восточнославянских языков (русского, украинского и белорусского), а также польского. Все остальные заимствованы из русского.
Эти данные подсказывают нам, что праславянское *bъrščь должно было дать в чешском не boršč, а bršť /бршть/. И такую форму (хоть и устаревшую) мы в чешском действительно находим, она обозначает растение борщевик обыкновенный.
В словенском мы бы ожидали увидеть bršč /бǝршч/. И такое слово отмечено. Это снова борщевик обыкновенный.
В польском barszcz – это не только суп, но и растение. Борщевик обыкновенный. Причём в этом значении barszcz фигурирует уже в памятниках начала XV века (Słownik staropolski 1: 67).
Перейдём к восточным славянам. Домострой сообщает нам следующее:
А в ту пору и до осѣни борщъ рѣжучи сушит, ино всегда пригодится-и в год, и в даль; и капусту все лѣто варит и свеклу, а в осень копусту солити, а свеколной росолъ ставит, а огурцы солит, а лѣтомъ прохлажаетца
Из отрывка видно, что для автора этих строк в XVI веке борщ и свёкла были разными вещами.
В 1619 году англичанин Ричард Джемс посетил Россию, где составил небольшой русско-английский словарь. В нём он пишет следующее:
Такія неплодныя мѣста продолжалися еще чрезъ 22 версты до рѣчки Иванѣевой, которая безплоднымъ мѣстамъ предѣлъ полагала; травы вездѣ лучшей имѣли видъ и тучные показалися луга, на которыхъ кусты свои распространялъ борщь, котораго молодыми стеблями лакомятся крестьяна (Heracleum sphondilum) [И. И. Лепехин. Продолженіе Дневныхъ записокъ путешествія Ивана Лепехина по разнымъ провинціямъ Россійскаго государства въ 1771 году]
Обратимся к русским диалектам. В них борщ известен в следующих значениях (Словарь русских народных говоров 3: 121-122):
2 «Особенная огородная зелень». Ботва свеклы, брюквы, турнепса.
3. Борщевик сибирский.
4. Борщевик обыкновенный.
5. Пастернак посевной.
Тот же словарь сообщает нам, что жителей запечерских селений соседи прозвали борщеедами именно за употребление в пищу борща-растения (а не борща-супа).
Можно, в принципе, найти и свёклу. Так, в архангельских говорах борщ – это борщевик. А вот борщина – свёкла или всё тот же борщевик (Архангельский областной словарь 2: 87). Это не должно удивлять, в говорах названия нередко переносятся с одних растений на другие (например, на Дону слово борщ записано в значении «щавель»). Но важно понять, что свёклу, пастернак или щавель борщом называли мало где, а вот борщевик – в большом количестве говоров.
Итак, для праславянского можно восстановить форму *bъrščь, причём потомки этого слова обозначают в словенском, чешском, польском и русском борщевик. Раз это значение представлено во всех трёх группах славянских языков (южной, западной и восточной), оно может претендовать на то, чтобы быть праславянским. Так что можно с уверенностью утверждать, что праславяне полторы тысячи лет назад называли словом *bъrščь борщевик обыкновенный. Возможно, уже тогда из него варили и суп. Но если и варили, то свёклы в этот суп не добавляли, поскольку этот корнеплод стал славянам известен уже после распада праславянского языка.
Дальнейшая этимология *bъrščь также ясно показывает, что этим словом обозначали растение. Его ближайшие родственники – литовское диалектное burkštinas /бýркштинас/ «дягиль лекарственный» и латышское burkšis /бýркшис/ «сныть обыкновенная». Также это санскритское bhr̥ṣṭíḥ /б˟рштих/ ‛зубец, остриё; угол», немецкое Borste и английское bristle «щетина», латинское fastigium «вершина», древнеирландское barr «верхушка». Есть гипотеза, что *bъrščь «борщевик» получил своё название из-за острых листьев.
Лишь со временем рецепт супа изменился и стал включать в себя свёклу. Благодаря исследованиям ботаника Юзефа Ростафиньского мы знаем, что в Польше изначально борщом называли суп из борщевика. В XVII веке борщ стал обозначением супа с закваской из ржаной муки. И только в XVIII веке начинают делать борщ со свёклой. По сей день в Польше помимо свекольного борща делают борщ с закваской из пшеничной муки – biały barszcz (белый борщ). А суп с закваской из ржаной муки стали называть немецким заимствованием żur /жур/ или żurek /жýрэк/.
Нечто схожее произошло и у нас, причём свекольный рецепт борща пришёл к нам, по-видимому, с Украины. Вот что нам сообщает Словарь Академии Российской (1: 290; 1789 год):
Замена в супе борщевика на свёклу при сохранении старого названия совершенно не должна удивлять. Так, кетчуп изначально был не томатным соусом, а грибным. Котлетой раньше называли жареное свиное ребро (по-французски côte – «ребро»). В оригинальном салате оливье была не докторская колбаса, а мясо рябчика.
В исходном посте Zeluch задаёт ещё несколько вопросов, ответы на которые найти несложно. Если, конечно, читать научную литературу.
Борщить южн. лить без толку много, через край, чрез меру; более употреб. с предлогом на и пере.
Думаю, не нужно объяснять, почему налить борща через край тарелки – это плохо.
Начну с того, что Груневега звали Мартином, а не Марком. И снова мы здесь имеем дело с невнимательным прочтением источника. Груневег рассуждает о названии речки Борщовки. Ему сообщили, что она так называется, поскольку рядом находился Борщевой рынок. Далее Груневег удивляется наличию отдельного борщевого рынка, ведь русские «покупают борщ редко или никогда, потому что каждый готовит его сам у себя дома, поскольку это их повседневная еда и питье. Если бы за борщом на 1 пфенниг нужно было бы нестись за несколько миль, он, скорее, стоил бы, как вино» (см. Мартин Груневег (отец Венцеслав): духовник Марины Мнишек. Записки о торговой поездке в Москву в 1584–1585 гг. М., 2013. С. 161-162.). Действительно, странно иметь отдельный рынок борща, да ещё и довольно далеко расположенный. Однако, если рынок получил название не по супу, а по расположенным рядом зарослям борщевика (а именно такое предположение высказывает в комментариях переводчик А.Л. Хорошкевич), то всё становится на свои места.
Почему же Груневег называет борщ не только едой, но и питьём? Ответ можно найти во всё том же Словаре русских народных говоров:
Его [борща] стволы – борштевые пучки – очищают от коры и едят в сыром виде. Кроме того, из него готовят борштевые щи – отвар, который охлаждают и пьют вместо кваса.
1. Русское слово борщ является потомком праславянского *bъrščь, которое обозначало борщевик обыкновенный. Это растение употребляли в пищу как сырым, так и в составе супа или отвара.
2. Несколько веков назад возник рецепт супа, в котором вместо борщевика использовалась свёкла. Название при этом осталось старым. Произошло это, скорее всего, на территории нынешней Украины. Оттуда рецепт попал к полякам и русским, которые также сохранили старое название при новом ингредиенте (barszcz и борщ соответственно). Уже из русского языка слово борщ было заимствовано в европейские языки (Borschtsch в немецком, bortsch во французском, borsch в испанском) как обозначение именно свекольного супа.
3. В русских говорах можно встретить слово борщина и как обозначение свёклы. Но это локальная вещь, которой противостоит широкое распространение потомков *bъrščь в значении «борщевик» не только в русском, но и в других славянских языках. Согласно принципам лингвистической географии, борщевик здесь первичен, а свёкла вторична. Кроме того, в русских говорах борщ можно найти не только как свёклу, но и как пастернак или щавель. Всё это поздние сдвиги значения.
4. Самостоятельные исследования в области истории слов – это здорово и увлекательно, но если ваши собственные выводы противоречат консенсусному мнению профессиональных этимологов, не спешите объявлять их дураками, задумайтесь, не упустили ли вы чего-то.
Аникин А.Е. Русский этимологический словарь. Выпуск 4. М., 2011. С. 101-102.
Шанский Н.М. Этимологический словарь русского языка. Выпуск 2. М., 1965. С. 173-174.
Этимологический словарь славянских языков. Выпуск 3. М., 1976. С. 131-132.
Rostafiński J. Burak i Barszcz. Nazwa i rzecz. Ich pochodzenie i znaczenie w kolei czasów // Rozprawy i sprawozdania z posiedzeń Wydziału Filologicznego Akademii Umiejętności. Tom VIII, 1880. S. 314-339.
Słownik prasłowiański. Tom 1. Wrocław, Warszawa, Kraków, Gdańsk, 1974. S. 422.
Urbutis V. Lie. burkštinas ir sl. bъrščь // Baltistica XVII (1), 1981. P. 13-15.