в раю меньше песен чем в аду
Что Церковь говорит об аде?
Когда возникли образы ада со сковородками и райских кущ? Являются ли такие представления догматом для христиан? Кратко объясняем в Слайдах.
Ад — что это?
Ад — это единственное место, где человек находится вне благодатного присутствия Божия. В Евангелиях говорится об аде, как о месте, где будет плач и скрежет зубов (Мф 25:46). Еще в аду грешники будут мучиться от адского пламени: И не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить; а бойтесь более Того, Кто может и душу и тело погубить в геенне (Мф 10:28). Церковь учит, что адский огонь или адский холод — это образы, а не реальные физические явления.
Существует представление, что ад — это место со сковородками и котлами. Так ли это?
Что мучает людей в аду?
В первую очередь, разрыв с Богом — это само по себе страшное мучение. Ещё — постоянное нахождение рядом с сатаной, бесами, другими грешниками, говоря современным языком, «атмосфера ненависти».
У старца Паисия Афонского есть хороший образ адских мук. Люди сидят за роскошным столом, на котором полно вкусной еды и напитков. Перед каждым человеком лежит очень-очень длинная ложка, поэтому люди не могут есть сами.
В аду никто из окружающих не помогает человеку, и он мучается от голода, а в раю праведники за таким же столом кормят друг друга.
Ад — это полное отсутствие любви, заботы, поддержки, дружбы, вечное одиночество и боль, которые усиливаются от осознания того, что человек сам лишил себя рая и его блаженств.
Сатана мучается в аду или ему там хорошо?
Сатане в аду тоже плохо. Это место постоянно напоминает ему о том, что он проиграл Богу. Здесь он вечно завидует Богу и его ангелам, вспоминая свою неудачную попытку встать на место Бога. Он стремится к бесконечному противлению Богу, т. е. к самоуничтожению и уничтожению всего живого. Это бесконечный процесс, мучительный и бессмысленный, потому что сатана и бесы — это бесплотные духи, неуничтожимые сущности.
Ад не принадлежит бесам и сатане, они не хозяева этого «места», там все равно есть Бог, и они испытывают от этого страшные муки, и это будет продолжаться вечно. Представление о том, что сатана — главный мучитель в аду, возникло в Средние века, чтобы подчеркнуть важную мысль, что дьявол и бесы — страшные противники, и победить их можно только с помощью Христа.
Кто создал ад?
Сатана сам создал себе ад после своего падения. Ад появился после того, как сатана поднял восстание. Он был первым и самым могущественным ангелом, но решил стать Богом. Часть ангелов поддержали своего предводителя.
После окончания бунта и поражения от архангела Михаила — «полководца», который возглавил борьбу с бесами, падшие ангелы вместе с сатаной попали в ад.
Вот как об этом говорит в Ветхом Завете пророк Исаия: В преисподнюю низвержена гордыня твоя со всем шумом твоим; под тобою подстилается червъ, и черви — покров твой. Как упал ты с неба, денница, сын зари! разбился о землю, попиравший народы. А говорил в сердце своем: «взойду на небо, выше звезд Божиих вознесу престол мой и сяду на горе в сонме богов, на краю севера; взойду на высоты облачные, буду подобен Всевышнему». Но ты низвержен в ад, в глубины преисподней (Ис 14:9-15).
Кто точно попадет в ад?
Точный список обитателей ада заканчивается на сатане и бесах.
Во всех остальных случаях можно лишь предполагать с большей или меньшей долей вероятности.
Обычно в ад еще помещают Иуду-предателя, известных библейских злодеев, таких как царь Ирод.
Живой человек не может знать на сто процентов о том, где находятся умершие. Даже самый страшный злодей может раскаяться в последний миг своей жизни, о чем до Страшного суда будет знать только Бог.
В аду все мучаются одинаково?
Есть представление о том, что чем больше человек сделал зла при жизни, тем больше он мучается после смерти. Иногда оно основывается на словах Евангелия: Раб же тот, который знал волю господина своего, и не был готов, и не делал по воле его, бит будет много; а который не знал, и сделал достойное наказания, бит будет меньше (Лк 12:47-48). В Средние века использовали образ огненного озера, где одни грешники были не видны совсем, другие — стояли в пламени по шею, третьи — по пояс и так далее.
Впрочем, до конца ответить на вопросы, связанные с посмертной участью человека, невозможно.
Можно ли выбраться из ада?
Самостоятельно — нет, но молитвы живых людей и заступничество Церкви может помочь умершему избавиться от мук после Страшного суда. Поучению Церкви, после смерти человека ожидает два суда. Первый — частный, который по преданию происходит до сорокового дня после кончины. Но наши близкие и после смерти сохраняют связь с нами и с Церковью. Поэтому так важны разные формы церковного поминовения усопших, молитвы живых, раздача милостыни с просьбой помолиться о душе покойного. Это та связь, которая позволяет человеку измениться даже после смерти и надеяться на оправдание во время Страшного суда, который произойдет во время Второго пришествия Христа, когда определяется уже окончательная судьба людей.
Black Sabbath. Heaven And Hell. Ад и Рай
Эквиритмический перевод песни “Heaven And Hell” группы Black Sabbath с альбома «Heaven And Hell» (1980).
Послушать:
http://www.youtube.com/watch?v=riwxbh_n_WM (с альбома Black Sabbath)
(концерт группы Heaven And Hell часть 1)
(концерт группы Heaven And Hell часть 2)
АД И РАЙ
(перевод Евгения Соловьева)
Sing me a song, you’re a singer
Do me a wrong, you’re a bringer of evil
The Devil is never a maker
The less that you give, you’re a taker
So it’s on and on and on,
It’s Heaven and Hell,
Oh well
The lover of life’s not a sinner
The ending is just a beginner
The closer you get to the meaning
The sooner you’ll know that you’re dreaming
So it’s on and on and on,
Oh it’s on and on and on
It goes on and on and on,
Heaven and Hell
I can tell,
Fool, fool!
Well if it seems to be real, it’s illusion
For every moment of truth, there’s confusion in life
Love can be seen as the answer,
But nobody bleeds for the dancer
And it’s on and on, on and on and on.
They say that life’s a carousel
Spinning fast, you’ve got to ride it well
The world is full of Kings and Queens
Who blind your eyes and steal your dreams
It’s Heaven and Hell,
Oh well
And they’ll tell you black is really white
The moon is just the sun at night
And when you walk in golden halls
You get to keep the gold that falls
It’s Heaven and Hell, oh no!
Fool, fool!
You’ve got to bleed for the dancer!
Fool, fool!
Look for the answer!
Fool, fool, fool!
В раю меньше песен чем в аду
Píseň české velitele Norrington
Plavu takhle tábořit Černý Perlou z Tortugi.
Spěchám, proto riskuji, projíždím přes Karibik.
Řádí tam to strašidlo, vystupuje z hlubin,
žere hlavně Pirati, jmenuje se Kraken.
Kraken z hlubin močálem se plíží,
Kraken z hlubin k Port-Rojalu se blíží,
Kraken z hlubin už si zuby brousí,
Kraken z hlubin kouše, saje, rdousí.
Na Krakena z hlubin, koho by to napadlo,
platí jen a pouze jeden účtovány lod’.
Projížděl jsem dědinou cestou na Port-Rojece.
Přivítal mě pán Beket, řek mi u rákosovice:
«Živého či mrtvého Krakena kdo přinese,
tomu já dám za ženu Lizu a půl EIC.»
Kraken z hlubin močálem se plíží,
Kraken z hlubin k Port-Rojalu se blíží,
Kraken z hlubin už si zuby brousí,
Kraken z hlubin kouše, saje, rdousí.
Na Krakena z hlubin, koho by to napadlo,
platí jen a pouze jeden účtovány lod.
Říkám: «Dej mi pán Beket loď a Kapitán Jack,
Krakena ti přivedu, nevidím v tom háček.»
Pán Beket mi vyhověl, ráno jsem se vznesl,
a na Krakena z lodi prstem já zahrozil.
Kraken z hlubin už je celý bílý,
Kraken z hlubin z močálu ven pílí,
Kraken z hlubin dostal se na kámen,
Kraken z hlubin tady je s ním amen.
Krakena jsem dohnal, už ho držím, johohó,
dobré každé lóvé, prodám já ho do ZOO.
Не знаю, придётся ли ко двору, но у меня на плеере еть такая песня, называется контрандиты, мне кажется то что-то типа современного пиратства.
А ветер как гикнет, как мимо просвищет,
Как двинет барашком под звонкое днище,
Чтоб гвозди звенели, чтоб мачта гудела.
Доброе дело, хорошее дело.
Ах, греческий парус, ах, Черное море!
Черное море,
Черное море,
Воры на море.
Ах, звездная полночь, ах, Черное море!
Черное море,
Черное море,
Воры на воле.
Вот так бы и мне в налетающей мгле
Усы раздувать, развалясь на корме.
Да видеть звезду над бушпритом склоненным,
Да голос ломать черноморским жаргоном.
Да слушать сквозь ветер, холодный и горький
Мотора дозорного скороговорку.
Иль правильней может, сжимая наган,
За вором следить, уходящим в туман,
И вдруг неожиданно встретить во тьме
Усатого грека на черной корме.
Так бейся по жилам, кидайся в края
Бездонная молодость, ярость моя.
Чтоб звездами сыпалась кровь человечья,
Чтоб выстрелам рваться вселенной навстречу.
Чтоб волн запевал оголтелый народ,
Чтоб злобная песня коверкала рот
И петь, задыхаясь в страшном просторе:
«Черное море, Черное море!»
Ах, звездная полночь, ах, Черное море,
Черное море,
Черное море,
Хорошее море.
Вот ещё одна песня.
Называется: «Плывущему море»
Поёт малоизвестная группа «Зимовье зверей»
По моему, тоже может подойти по тематике.
Когда мyтный свет yтонyвшей лyны
Ладьею всплывет в наших черных глазах
Мы скажем «привет» обаянью волны
Никто из нас больше не вернётся назад
Мы помним, что остров еще далеко,
Мы знаем, что море бyдет жечь нам виски
Но нам здесь так просто, нам здесь так легко
Слепым не нyжны маяки.
Мы движемся точно по планy сирен
На голос их скорбных и траyрных саг
Наш штyрман безглазый циклоп Полифем
Значит встретимся на небесах.
Когда лютый смерч нас yдарит под дых,
Когда нас разнимет стальная гроза
Сyдьба напоследок наyчит слепых
Писать завещания на парyсах.
Уйти, yглyбиться, не дать слабинy.
Мы тонем, мешая соль волн с солью глаз,
Чтоб правдой расплыться по плоскомy днy
В последний незыблемый раз.
Автор Ким.
Отважный капитан.
Если хочется кому-то маринованного спрута,
Значит, ждет его Калькутта или порт Бордо.
А бутылку Эль Мадейро, что ценой в один крузейро,
Кроме Рио-де-Жанейро не найдет нигде никто.
Fifteen men on a dead man’s chest
Yo ho ho and a bottle of rum
Drink and the devil had done for the rest
Yo ho ho and a bottle of rum.
The mate was fixed by the bosun’s pike
The bosun brained with a marlinspike
And cookey’s throat was marked belike
It had been gripped by fingers ten;
And there they lay, all good dead men
Like break o’day in a boozing ken
Yo ho ho and a bottle of rum.
Fifteen men of the whole ship’s list
Yo ho ho and a bottle of rum!
Dead and be damned and the rest gone whist!
Yo ho ho and a bottle of rum!
The skipper lay with his nob in gore
Where the scullion’s axe his cheek had shore
And the scullion he was stabbed times four
And there they lay, and the soggy skies
Dripped down in up-staring eyes
In murk sunset and foul sunrise
Yo ho ho and a bottle of rum.
Fifteen men of ’em stiff and stark
Yo ho ho and a bottle of rum!
Ten of the crew had the murder mark!
Yo ho ho and a bottle of rum!
‘Twas a cutlass swipe or an ounce of lead
Or a yawing hole in a battered head
And the scuppers’ glut with a rotting red
And there they lay, aye, damn my eyes
Looking up at paradise
All souls bound just contrawise
Yo ho ho and a bottle of rum.
Fifteen men of ’em good and true
Yo ho ho and a bottle of rum!
Ev’ry man jack could ha’ sailed with Old Pew,
Yo ho ho and a bottle of rum!
There was chest on chest of Spanish gold
With a ton of plate in the middle hold
And the cabins riot of stuff untold,
And they lay there that took the plum
With sightless glare and their lips struck dumb
While we shared all by the rule of thumb,
Yo ho ho and a bottle of rum!
More was seen through a sternlight screen.
Yo ho ho and a bottle of rum
Chartings undoubt where a woman had been
Yo ho ho and a bottle of rum.
‘Twas a flimsy shift on a bunker cot
With a dirk slit sheer through the bosom spot
And the lace stiff dry in a purplish blot
Oh was she wench or some shudderin’ maid
That dared the knife and took the blade
By God! she had stuff for a plucky jade
Yo ho ho and a bottle of rum.
Fifteen men on a dead man’s chest
Yo ho ho and a bottle of rum
Drink and the devil had done for the rest
Yo ho ho and a bottle of rum.
We wrapped ’em all in a mains’l tight
With twice ten turns of a hawser’s bight
And we heaved ’em over and out of sight,
With a Yo-Heave-Ho! and a fare-you-well
And a sudden plunge in the sullen swell
Ten fathoms deep on the road to hell,
Yo ho ho and a bottle of rum!
Как можно радоваться в раю, если близкий в аду?
Приблизительное время чтения: 4 мин.
Вопрос читателя:
Здравствуйте. Как можно испытывать любовь и блаженство в раю, когда кто-то из родных страдает в аду? Узнаем ли мы родных в раю и будет ли испытываться радость за них?
Отвечает иерей Сергий Ширапов:
То, как все будет в жизни Вечной, находится вне пределов нашего жизненного опыта. Мы не знаем даже точно, как будем ощущать себя после отделения души от тела, то есть смерти, поэтому любые разговоры об этих вещах могут вестись только приблизительно и очень важно понимать цель, с которой ведутся такие разговоры, иначе есть большое искушение уйти в праздномыслие, которое губительно. Поэтому я бы посоветовал заниматься теми делами, на которые Вы можете повлиять, которые, что называется, у Вас в руках. По крайней мере, это будет точно не пустое.
Что касается вопроса, давайте попробуем порассуждать.
Конечно, все это мучительно. После смерти те, кто попадет в Рай, будут ограждены от любых страданий, и этих в том числе. Гораздо хуже самим попасть в ад: там уже мы точно никому ничем не поможем, и нас будет беспокоить только наше собственное страдание.
Как и сейчас многие только на своем горе зациклены. Ведь у многих из нас, без всякого сомнения, родные уже в аду по их внутреннему состоянию. И, тем не менее, мы пьем, гуляем, веселимся, радуемся. Многие и траур не блюдут, как положено: даже не дожидаясь 40-го дня, устраивают дни рождения, свадьбы. Что можно сделать сейчас? Молиться о своих усопших родных, молиться о тех, кто еще жив, помогать тем, кому нужна наша помощь. Это непременно даст какие-то плоды, потому что молитва — это то, что на самом деле нужно усопшим.
Мы знаем также, что святые, пребывая в любви Божьей, не могут мучиться и страдать, потому что их состояние превыше мук и страданий. Если даже тут врачи могут добиться своими седативными препаратами, чтобы человек был спокоен (например, когда хоронит ребенка) то тем более Бог, который сотворил и врачей, и препараты эти, сделает так, что никто их праведных не будет мучиться из-за родных в аду. Конечно, какая радость может быть за них? Так что каким-то образом это все устроится.
Можно задать еще такой вопрос: а как Сам Бог испытывает любовь и блаженство, видя бесов и людей в аду? Ведь Сам Бог и есть Любовь, и благий, «Никто не благ, как только один Бог» (Мф 19,17).
И тут предложу Вам такой вопрос: а что такое эта радость и блаженство? Это не совсем то же, что радость земная, это особое состояние близости к Богу, бытия с Богом, обоженного бытия человека, и все описание его, какие есть, — это только грубые аналогии, которые можно провести с нашей жизнью. Подробно об этом состоянии можно прочитать в материале Царствие Небесное: Где оно находится и как туда попасть?.
Узнаем ли мы наших родных — конечно, узнаем. Например, одна святая описывает свою мать и сон о ее загробной участи:
«Мать моя вела жизнь рассеянную в высшей степени и столь развратную, что подобной ей женщину трудно было сыскать. Она была так говорлива, что казалось, все ее существо составлял один язык. Беспрестанно она затевала ссоры со всеми, проводила время в пьянстве с самыми невоздержанными мужчинами. Она расточила все, что нам принадлежало, а ей отец передал распоряжение домом. Она так злоупотребляла своим телом, оскверняя его нечистотами, что немногие из нашего селения избежали блудного с ней совокупления.
В мрачном и темном доме, наполненном скрежетом зубов и горем, он показал мне огненную печь с кипящей смолой. Какие-то страшилища стояли у ее устья. Я заглянула внутрь и увидела в ней мою мать: она погрязла по шею в огне, скрежетала зубами и горела, тяжкий смрад разносился от червя неусыпающего. Увидев меня, она воскликнула с рыданием:
«Увы мне, дочь моя! Эти страдания — последствия моих собственных дел. Воздержание и все добродетели казались мне достойными посмеяния. Я думала, что жизнь моя в сладострастии и разврате никогда не кончится. Пьянство и объедание я не признавала грехами. И вот! Я наследовала геенну, подверглась этим казням за краткое наслаждение грехами. За ничтожное веселие расплачиваюсь теперь страшными муками. Вот какую получаю награду за презрение Бога! Объяли меня всевозможные, бесконечные бедствия. Ныне время помощи, ныне вспомни, что ты вскормлена моей грудью! Воздай мне, если ты получила от меня когда-либо что-либо! Умилосердись надо мной! Жжет меня этот огонь, но не сжигает. Умилосердись надо мной! Меня в этих мукахснедает отчаяние. Умилосердись надо мной, дочь моя, подай мне руку и выведи меня из этого места.»
Когда я отказывалась это сделать, боясь тех страшных стражей, которые тут стояли, она снова причитала со слезами: «Дочь моя! Помоги мне. Не презри плача твоей родной матери! Вспомни мою болезнь в момент твоего рождения! Не презри меня! Погибаю в огне геенском.» Ее вопль вызвал у меня слезы, я начала также стенать». (Еп. Игнатий. Отечник. С. 541. № 177).
А вот небольшой текст про Рай: Что мы будем делать в раю?
Рай и скорбь
На днях в храме вновь услышал не дающий порой людям покоя вопрос:
– Вот попаду я в рай, и как же я смогу там радоваться, если кто-то из близких мне людей не спасется?
Об этом, и правда, многие спрашивают, и дальше даже того идут:
– Как же Бог, если Он, и вправду, любовь, сможет допустить, чтобы кто-то мучился в то время, когда другие будут радоваться?
И выводы, соответственно, делаются, что либо Бог не благ, либо мучения адские не вечны, либо и вовсе их нет… Или даже вообще ничего нет…
Но ничего такого в данном случае человек не говорил, а спросил именно то, что спросил.
И грех за такое вопрошание человека осудить или посмеяться над ним, потому как беспокойство, им высказанное, так или иначе, но на любви основывается и потому понимания и уважения достойно. И ответа достойно – тем более. Потому отвечаю. Правда, ответы мои тоже всё больше на вопросы похожи.
– Спрошу и я вас: почему вы решили, что попадете по смерти именно в рай?
– Спрошу и я вас, – говорю. – Вы, конечно, не сердитесь на меня, но почему вы решили, что попадете по смерти именно в рай?
– Я не знаю… – задумалась собеседница, – я на милость Божию надеюсь. Могу и не попасть, разумеется.
– Значит, точно не знаете, и это тоже большой вопрос – участь ваша загробная, как и моя, как и любого другого человека?
– И тем не менее в этом плане вы Богу готовы довериться – делая при этом, конечно, всё, чего требует ваша христианская совесть?
– А что же мне еще остается.
– А раз так, и во всем остальном тоже доверьтесь.
Я мог бы, наверное, многое еще постараться «от себя» сказать. Например, что «грешники сами виноваты в своих мучениях, и потому их не жалко». Или что спасенные и достигшие обителей райских будут всецело поглощены созерцанием Божественной красоты, будут утешаться любовью Божией и забудут обо всем прочем. Я подобные объяснения встречал – в разных книгах и у разных авторов. Но, тем не менее, ничего такого говорить не стал. По одной, но очень важной причине: я не знаю, как всё будет в той, другой жизни, поскольку сам нахожусь еще в этой. И я не хочу ничего намеренно или не намеренно упрощать или, наоборот, усложнять, пытаясь своим ограниченным умом постигнуть и – более того – объяснить то, что может быть постигнуто лишь в вечности.
Бог не оставляет нас без того, что нам действительно необходимо, и значит – эти ответы нам здесь и сейчас не нужны.
Но Бог не оставляет нас без того, что нам действительно необходимо, а раз так, то значит эти ответы нам здесь и сейчас не нужны. Господь всё ведает, ничто не сокрыто от Него, в том числе и тяжкие раздумья, и сомнения, и все наши мысленные тупики. Потому-то и говорит Он Своим ученикам и нам говорит о том мгновении, когда мы встретим Его: «В тот день вы не спросите Меня ни о чем» (Ин. 16: 23). Все вопросы наши потеряют свое значение, разрешатся окончательно и бесповоротно в Нем. Мы переживаем это иногда в какой-то очень маленькой, крохотной мере еще здесь, когда в скорби и стеснении сердца молимся и в молитве исполняемся чувства присутствия Божия. Не меняются, быть может, еще внешние обстоятельства, не исчезают трудности, но скорбь уходит, она словно растворяется в свете и любви Отца к Его неразумным, немощным детям…
Так или примерно так я и постарался ответить моей собеседнице. И она этим ответом удовлетворилась.