в чем видел причину активности живых существ аристотель в психологии
Лекции по истории психологии (стр. 4 )
 | Из за большого объема этот материал размещен на нескольких страницах: 1 2 3 4 5 6 7 8 |
2.2.3. Активность души как движение к нормативной природе культуры в психологии Аристотеля
Единство человека и культуры, обозначившееся уже на уровне мифологического мышления у истоков рождения человеческой культуры, получило теоретическое осмысление в философии античности. Сократом и Платоном был показан культурный контекст как единственно возможный для развития человеческой души. В рамках античности появилась ясная и очевидная перспектива развития культурной психологии. Античность была романтической увертюрой рождения культурной психологии.
Аристотель поставил перед собой задачу преодолеть сюрреализм эстетского мира идей Платона. Он обозначил неразрешимую в веках проблему взаимоотношения души и тела и успешно преодолел ее, но в истории психологии Аристотель представлен как автор, допустивший вторжение позитивизма в культурную трактовку души. Это произошло, видимо, неслучайно: «никакой другой философ не пострадал так, как Аристотель, от несправедливости совершенно бессмысленных традиций, сохранившихся относительно его философского учения, … ему приписывают воззрения, составляющие прямую противоположность его действительному философскому учению» [5, с.210-211]. Эта непрочитанность Аристотеля не только в области его естественнонаучных трудов, но и в трактовке души как продукта эмпирического опыта привела к порождению «самых ложных предрассудков» о нем [там же].
Душа у Аристотеля диалектична в своей эмансипированности от материи и в своей зависимости от тела: с одной стороны, душа отделима от тела, она мыслит, обращена к культуре – разуму. С другой стороны, она связана с телом, что наиболее очевидно проявляется в аффектах.
Аристотель обозначил существование двух феноменов теоретического анализа бытия – материю и форму. Это ведущая доктрина всей истории философской мысли, известная задолго до работ Аристотеля. Заслуга Аристотеля заключается в том, что он вывел доктрину материи и формы в плоскость проблемы «различий между потенциальностью и актуальностью» [12, с. 167]. Согласно Аристотелю существует четыре рода причин, которые соответственно называются материальной, формальной, движущей и целевой причиной» [там же, с.169] Аристотель определяет место и функции психического: «Душа – по мнению Аристотеля, – это то, что движет тело и ощущает чувственные предметы; она характеризуется следующими силами: питательной, ощущающей, разумной и движущей. Но разум обладает более высокой функцией мышления, которая не имеет отношения к телу или к органам чувств» [там же, с.171].
Платоновский энтузиазм – причина движения к знанию мира идей, для Аристотеля приобретает форму деятельности – свойственной душе активности при достижении разума. В «Никомаховой этике» Аристотель откровенно различает натуральную и культурную части души, указывая на то, что одна часть души неразумна, другая же разумна. Неразумная часть души двоякая: растительная, которая встречается во всем живущем, даже в растениях, и страстная, которая существует во всех животных. Жизнь разумной души состоит в созерцании, которое является полным счастьем человека, хотя не вполне достижимым: «Подобная жизнь будет, пожалуй, выше той, что соответствует человеку, ибо так он будет жить не в силу того, что он человек, а потому, что в нем присутствует нечто божественное, и, насколько отличается эта божественная часть от человека как составленного из разных частей, настолько отличается и деятельность, с ней связанная, от деятельности, связанной с (любой) другой добродетелью. И если ум в сравнении с человеком божественен, то и жизнь, подчиненная уму, божественна в сравнении с человеческой жизнью.
Нет не нужно (следовать) увещеваниям «человеку разуметь человеческое» и «смертному – смертное»; напротив, насколько возможно, надо возвышаться до бессмертия и делать все ради жизни, соответствующей наивысшему в самом себе; право, если по объему это малая часть, то по силе и ценности она все далеко превосходит» [2, 117].
Материя оценивается Аристотелем гораздо менее значимой, нежели форма, энтелехия души, ее активность. Материя – это возможность, потенциальное, необходимое, но недостаточное условие психической субстанциональности. Душа в деятельности, обращенной к культуре – разуму, обнаруживает энтелехию тела, действительность человека как субъекта. Разум не есть часть души, он свободен, но присваивается в индивидуальном опыте. Душа есть некоторая субстанция, которая удерживает и цель, и причину движения. Весьма некорректно рассматривать вопрос о единстве души и тела в философии Аристотеля, поскольку философом он не ставился. Рассмотрим подробнее проблему соотношения души и тела в том, как Аристотель понимал процесс ощущения. В трактате «О душе» он пишет, что «Ощущение есть воспринимание чувственных форм без материи, подобно тому, как воск принимает в себя знак золотой печати, принимая в себя не самое золото, а лишь форму» [цит. по 5, c. 268]. Аристотель говорит об опосредованности познания мира: «Душа отнюдь не является пассивным воском, получающим свои определения извне» [там же, c. 269-270]. Если понимать это через образ воска, то следует повторить вслед за Аристотелем, что форма, воспроизводимая воском, не отражает энтелехии отражаемой вещи. Нужно нечто иное, нежели простое отражение (ощущение) для постижения энтелехии познаваемого.
Для решения вопроса о психической опосредованности познания Аристотель вводит понятие «мышление». Если материя – это потенциальное, то ум, по Аристотелю, – возможное. Аристотель идентифицирует душу и ум: душа есть «неисписанная книга», следовательно, означает: в себе она есть все, но она не есть внутри себя своя целокупность, подобно тому как книга в возможности содержит в себе все, но в действительности ничего не содержит в себе раньше, чем в нее не впишут чего-либо». Аристотель предвосхитил развитие культурной психологии, но исторически был на долгие годы понимаем совершенно иначе тому, что вкладывал в свое понимание психики, души, мышления. Рефлексия как деятельность выводит человека в мир культуры: ум, согласно Аристотелю, тоже мыслится подобно другим мыслимым предметам [там же, с.274]. Если ощущение есть пассивный ум, то мышление – это деятельный ум. Душа, созерцающая материальный мир, сравнивается с искусством, субъективно символизирующим этот мир.
Аристотель говорит о культурной опосредованности трансформации человека из некоей потенциальности в мыслящую возможность, четко представляя стратегию этого преобразования. Средством преобразования Аристотель считает добродетель, в ином нежели у Сократа понимании этого слова. Как говорилось выше, Аристотель четко разделяет натуральную (неразумную) и культурную (разумную) части души: к первой он относит ощущения, страсти, аффекты, ко второй – ум, мудрость, знание. Подчинение ощущений, аффектов, страстей как возможностей культурной части души – уму, по Аристотелю, и есть добродетель.
Но поскольку комментаторы Аристотеля считали его эмпиричным автором, то связь материи и психики была раздута до принципа материалистического объяснения психики. Хотя в последние годы психика как следствие развития материального субстрата, не имеющая отношения к культуре, не есть аксиома, а тема для дискуссий.
«Душа – по мнению Аристотеля, – это то, что движет тело и ощущает чувственные предметы; она характеризуется следующими силами: питательной, ощущающей, разумной и движущей. Но разум обладает более высокой функцией мышления, которая не имеет отношения к телу или к органам чувств» [там же, с.171]. Начались многовековые поиски сущности человеческой психики, унесенные аристотелевской трактовкой души на весьма почтительные расстояния от культуры. Вернее было бы сказать, что Аристотель был по большому счету искажен, что стало трагичной для психологии. Аристотель различает душу и разум, ставя разум выше «души» и считая его менее связанным с телом. После того как он сказал об отношении между душой и телом, относительно ума он заметил: «Что касается ума, то он, будучи некоторой субстанцией, появляется, по-видимому, внутри (души) и не разрушается» [цит. по 5, с.170]. Психология стала наукой, выводимой из свойств материального мира.
Аристотель показал дуализм в рассмотрении психики. Этот дуализм как внутреннее противоречие науки не позволил развиться культурной психологии, подавляемой позитивизмом, обусловившим перенос законов естественных наук в плоскость исследования человеческой психики.
Аристотель сыграл невероятно значимую роль в истории развития психологической мысли. Главной заслугой Аристотеля для психологии следует считать не только знаменитый трактат «О душе», но и обнаруженное им важнейшее свойство материи и духа, которое названо им «деятельностью». Аристотель понимает, что идея есть «вещь в себе», самодостаточный феномен культуры, но развивающийся, имеющий свою внутреннюю топологию и функциональную организацию.
Аристотель предложил логику рассмотрения свойств психики, исходящих из свойств материи, душа придает единство материи – телу: «Разум есть что – то иное, не так тесно связанное с телом; вероятно, он является частью души, но им обладает лишь незначительное меньшинство живых существ. Ум как размышление не может быть причиной движения, потому что он никогда не думает о том, что осуществимо, и никогда не говорит, чего надо избегать или к чему надо стремиться» [12, с.171]. Метафизику Аристотеля, по выражению Рассела, можно описать, как «разбавленные здравым смыслом взгляды Платона» [там же, с.163]: «Душа есть то, что делает тело одной вещью, обладающей единством цели и характерными чертами, которые мы ассоциируем со словом «организм». Изменение, которое Аристотель вносит в метафизику Платона, по-видимому, в действительности меньше, чем он хочет его представить» [там же, с.166]. «Снятие» противоречия в доктрине материи и формы у Аристотеля связано с различием между потенциальностью и актуальностью. Аристотель говорит, что имеется три рода субстанций: те, которые воспринимаются чувствами и являются преходящими, другие – чувственные, но вечные, и, наконец, такие, которые не являются ни чувственными, ни преходящими. Первый класс включает растения и животных, второй включает небесные тела (относительно которых Аристотель думал, что они не подвержены каким-либо изменениям, кроме движения, третий – разумную душу в человеке, а также Бога. Возвращение к Сократу – желание обозначить наличие культурного пространства – приводит Аристотеля к ценностной символизации в образе Бога.
Аристотель видел дуализм между материальной и идеальной представленностью души. Проблема души и тела, пронизывающая всю историю психологии совершенно надуманна лишь подавлением культурного мифа психологической науки позитивистским мифом. Психология как наука даже в XX веке не смогла достичь состояния самодостаточности в рамках культурной интерпретации. Хотя данная проблема Аристотелем в методологическом плане была уже решена. Однако методологическая позиция Аристотеля не была принята психологией. В истории психологии больше обсуждается его логика, а в его психологии – эмпиризм в трактовке души. Страх перед позитивизмом уводит психологию не только из лона культуры, но и приводит к искажению предмета данной науки.
Душа у Аристотеля диалектична в своей свободе и своей зависимости: с одной стороны она отделима от тела, обращена к разуму. Есть в душе и причина и цель этой активности, названной Аристотелем деятельностью. Деятельность души осуществляется «для себя» и «в себе». Душа не ощущает подобно воску, не отпечатывает внешний мир. Аристотель не был эмпириком, он, по мнению Гегеля, был самым спекулятивным философом во всей истории философии.
1. Антология мировой философии в четырех томах. Философия древности и средневековья. – М.: Мысль. – 1969. Т.1.- Часть1.
2. Аристотель. О душе.- М., 1937.
3. Асмус В. Ф. Античная философия.- Учебное пособие. Изд. 2-е, доп. – М.: Высшая школа.- 1976.
4. Богомолов А. С. Античная философия. – М.: Изд-во МГУ, 1985.
5. Гегель Г. В.Ф. Лекции по истории философии. – СПб., 1994.- Кн.2.
6. Ильенков Э. В. Философия и культура. (Мыслители века)- М.: Политиздат, 1991.
7. Мамардашвили М. К. Картезианское мышление. – М.: Издательская группа «Прогресс»; «Культура», 1993.
8. Мамардашвили М. К. Необходимость себя. Лекции. Статьи. Философские заметки. Под общей редакцией Ю. П. Сенокосова.- Издательство «Лабиринт», Москва.- 1996.
9. Платон. Сочинения в трех томах. Под общ. Ред. А. Ф.Лосева и В. Ф.Асмуса. Пер. с древнегреч.- М.: Мысль, 1968.- Т.1.
10. Поппер К. Р. Открытое общество и его враги. Чары Платона. Пер. с англ. Под ред. В. Н.Садовского. – М.: Феникс, Международный фонд «Культурная инициатива, 1992.
11. Плутарх. Избранные жизнеописания. – М., 1987.- Т.1.
12. Рассел Б. История западной философии и ее связи с политическими и социальными условиями от античности и до наших дней: В трех книгах. Издание 3-е, стереотипное.- М.: Академический проект, 2000.
13. Щуков В. А. Апология свободомыслия Сократа. // Вопросы философии.- 2001.- №12.- С.140-153
Вопросы для самостоятельного обсуждения:
1. В чем отличие мифологического и философского видения мира?
2. Какова специфика метода Сократа?
3. Как понимается единство добродетели и знания в философии Сократа?
4. Почему Платон соединил идею добродетели и образ государства?
5. Как рассматривается соотношение души и тела в психологии Аристотеля?
6. В чем смысл исторического афоризма «Платон – мне друг, но истина дороже»?
2.3. Диалектика личности и общности
в психологических мотивах Средневековья
Средневековая культура решала задачи синтеза философского, теологического, политического, социального знания, называемого историками «великим синтезом» [5, с.442]. Хронологически Средневековье определяется периодом с 400 до 1400 года нашей эры. Несмотря на то, что развитие мысли в этот период происходило под сильнейшим влиянием церкви, для становления истории культурной психологии это время представляет несомненную значимость. В типологии культур, предложенной Ю. М. Лотманом [3], Средневековью отводится особое место. Так, им выделяется символический, синтаксический и асематический типы кодов культуры. Каждый из данных типов соотнесен с исторической эпохой. Символический тип культуры соответствует Средневековью и возникает раньше других. Стремление к постижению знаков, в которых скрыта сущность, моделирование мира по представлению о том, что «вначале было слово» – это признаки средневековой культуры. В данной культуре биологическое и социальное в человеке не соприкасаются. Ни знак, как материальный, ни социальный факт не признавались, не существовали. Средневековая культура решала задачу дифференциации нормативной природы культуры и предъявления таковой сущности отдельному человеку, которому предписывалось постижение культурных знаков через презрение к материальной реальности. Субъектами культуры являлись корпорации (религиозные, социальные, клановые и т. д.). Отдельная личность мыслилась таковой лишь будучи частью целого какого-либо корпоративного организма.
Средневековье с типичным для данного периода истории содержанием философии своего времени решало наряду с задачами дифференциации нормативной природы культуры и задачи исследования условий присвоения этих норм. В связи с развитием религиозных учений становится очевидным, что догма как форма предъявления культуры порождает отчуждение человека от этих норм, невостребованными становятся субъективный опыт культурного творчества и критический анализ культурных норм. В данном случае возрастает роль символизации как особого средства предъявления культурой своих норм.
Средневековая культура рассматривается через призму «осени Средневековья», так названного нидерландским историком культуры Й. Хейзингой, пытавшимся увидеть за «пламенеющей готикой» средневековой архитектуры личность той долгой и притягательной эпохи [8]. Главными чертами средневекой Европы, а «эталонное Средневековье» – это Западная Европа между «великолепным взлетом античности и новым временем» – явились «корпоративность, строгое разделение на сословия, где границы между сословиями непроницаемы, и строгая иерархия, пронизывающая общество снизу доверху» [1, с. 38]. Замкнутые корпорации имеют свой кодекс, свою нормативную систему, например, рыцарский кодекс чести, где оговариваются правила поведения в тех или иных ситуациях мирной и военной жизни.
Очевидной была нормативная жесткость управления личностью со стороны католической церкви: «Пусть умолкнет человеческая надменность после того, как прозвучало божественное слово», – сказал в XII веке аббат клюнийский Петр Достопочтенный. Гордыня была этически нетерпима. Аквинат вторил аббату: «Стремиться возвыситься над своим сословием грешно, ибо сословия установлены Богом» – «нормативность единообразной общности стирала оригинальность индивидов. Высшее выражение это нашло в уставе иезуитов, согласно которому нижестоящий член ордена был обязан «как труп» повиноваться воле вышестоящего» [7, с.38].
Следуя логике понимания культуры как конвенциональной реальности, т. е. системы норм, Средневековая культура может быть оценена как особый период рефлексии средств предъявления и беспрекословности присвоения норм отдельной личностью. Средневековая культура четко обнажает трехсоставную структуру нормы: должно, запрещено, разрешено. Для культуры в широком смысле это проблема модальности – типа отношения высказывания к реальности. Существует типология разных модальностей, которые едины в своем предназначении: «они регулируют всю нашу жизнь» [6, с.176]. Рассмотрение модальностей не может быть ограничено лишь областью лингвистики, поскольку их содержание структурирует отношение человека к ценностям (аксиологические модальности), к нормам (деонтические модальности), к знаниям (эпистемические модальности), к истине (алетические модальности) и т. д. Если рассмотреть общие признаки разных модальностей, то можно обнаружить, что все они содержат три члена [там же С.176]:
LiveInternetLiveInternet
—Музыка
—Рубрики
—Поиск по дневнику
—Интересы
—Друзья
—Постоянные читатели
—Статистика
Аристотель о душе, о процессах познания, о чувствах и характере
Аристотель (384-322 гг. до н.э.).
Аристотель — автор трактата «О душе», первого в мировой литературе систематического исследования по проблеме души. В трактате впервые дан исторический обзор мнений о душе предшественников, произведен их критический анализ.
«Подобно тому, как если бы естественным телом было какое-нибудь орудие, например, топор, а именно сущностью его было бы бытие топором, и оно было бы его душой. И если ее отделить, то топор уже перестал бы быть топором. Сказанное нужно рассмотреть и в отношении частей тела. Если бы глаз был живым существом, то душой его было бы зрение. Ведь зрение и есть сущность глаза как его форма; с утратой зрения глаз уже не глаз, разве только по имени, так же как глаз из камня или нарисованный. Сказанное же о части тела нужно приложить ко всему живому телу. но живое в возможности — это не то, что лишено души, а то, что ею обладает».
По Аристотелю, каждая вещь есть единство материи и формы. Вся природа —- это совокупность форм, связанных с материей. Например, применительно к дому материей являются кирпичи, бревна, из которых он сделан, а формой — назначение дома — быть укрытием от дождя и жары. Впрочем, Аристотель допускает существование форм без материи — это нематериальный энергийный ум, верховный разум. Он — форма форм.
Душа делает тело живым. Без души оно было бы трупом. В душе причина — основа — всех проявлений живого тела; рост, дыхание, а также чувствование, мышление обусловлены ею. В душе заложена цель активности живого тела, всех его согласно работающих жизненных сил. Душа под воздействием внешней причины властно заставляет тело осуществлять деятельность определенного типа, заложенную в организме как цель его развития: растение стремится быть растением, животное — быть животным. Тело и все его органы и части являются инструментом на службе у души.
Душа как форма тела означает, что она есть суть тела, причина и цель всех его действий. Все эти характеристики души Аристотель объединяет и обобщает в специальном понятии энтелехия, которым обозначает полную действительность тела, то, что делает его живым, постоянную возможность его жизненных функций, т. е. существующую и тогда, когда душа не проявляет себя активно (например, во время сна). Душа неразрывно связана с телом: ведь она есть состояние активности тела.
Все душевные состояния сопровождаются телесными проявлениями. Поэтому изучение души есть дело двух исследователей — естествоиспытателя и диалектика. Например, «диалектик определил бы гнев как стремление отомстить за оскорбление или что-нибудь в этом роде; рассуждающий же о природе — как кипение крови или жара около сердца».
Хотя душа бестелесна, ее носителем является особое органическое вещество — пневма, которая у животных вырабатывается в крови. Орган души — сердце. Мозг выполняет вспомогательную функцию, в нем кровь охлаждается до нужной нормы. Аристотель критиковал Платона за деление души на части, раздельные по их локализации в теле, и, доказывая единство души, говорил не о частях, а об отдельных способностях, силах души, которые только в переносном смысле называл частями. В то же время Аристотель признавал самостоятельность и раздельность по крайней мере двух начал — души как энтелехии тела, уничтожающейся при его разрушении, и души как проявления божественной сущности, приходящей в тело и выходящей из него в момент смерти:
Растительная и животная душа понимались материалистически, они смертны, т. е. появляются и исчезают одновременно с телом.
А разумная душа, которая есть только у человека, обладает еще и способностью к мышлению. Разумная душа идеальна, отделима от тела, ее сущность божественна. После смерти тела она не уничтожается, а возвращается в бестелесный эфир воздушного пространства. Аристотель, верно чувствуя качественное отличие человека от животных и тем более от растений, идеалистически объясняет его источник.
Исследования Аристотеля привели его к созданию первой в психологии развернутой теории познания, в которой не только раскрывается специфика каждого этапа, но и анализируется процесс перехода от единичного знания, знания даже не о предмете, но о каком-то одном его свойстве, к обобщенному суждению и понятию. Для объяснения этого перехода Аристотель ввел понятия общего чувствилища и ассоциаций, которые, по его мнению, представляют собой важный механизм переработки знаний.
Первым этапом познания становится ощущение, которое Аристотель понимал как активный процесс взаимодействия органов чувств с внешним миром. При этом душа уподобляется форме того тела, которое воспринимает, хотя и не является пассивным слепком с этого тела.
Различается три вида памяти:
низшая — заключается в сохранении полученных ощущений в виде представлений как копий предметов, ею обладают все животные;
память в собственном смысле — отличается тем, что к образу присоединяется временная характеристика, т. е. отношение к нему как к чему-то бывшему в прошлом, она есть не у всех, а только у животных, обладающих способностью восприятия времени;
высшая память как процесс воспоминания, в котором участвует суждение. Последняя есть только у человека.
Воспоминание есть некоторый силлогизм: если кто-либо вспоминает что-нибудь или виденное, или слышанное, или испытанное прежде, тот умозаключает — и это есть некоторого рода познание. Эта способность есть только у тех, кому присуща способность произвольного хотения, ибо хотение (свободный выбор) есть некоторого рода умозаключение. Воспоминание есть активный поиск прошлого и происходит путем установления каких-либо отношений (по сходству, по контрасту, и др.) настоящего с искомым прошлым. По существу, речь идет о механизме ассоциаций, хотя Аристотель не дает этого термина.
Из воспоминаний складывается опыт, из опытности же берут начало искусства и наука.
Сличение и переработка осуществляются в чувствилище при помощи ассоциаций. Так впервые в психологии появляется понятие об ассоциациях как механизмах психической жизни, механизмах познания.
Аристотель разделял эти два процесса, указывая, что при воображении используются в качестве исходного материала реальные представления. В результате возникают воображаемые образы, в которых соединяются несоединимые в жизни вещи. Фантазия же не имеет прямого отношения к действительности, в ней не только результаты, но и исходные продукты являются воображаемыми.
А творческое мышление, получение принципиально нового знания, основывается на собственном опыте, переработанном человеком
Аристотель подчеркивал также новаторский и авторский характер научного и художественного творчества. Доказывая, что отпечаток личности творца лежит на его произведениях, Аристотель приводил примеры того, как разные художники по-разному трактуют одни и те же сюжеты. Поскольку появление нового знания основано на собственном опыте и активности человека, важно уже с раннего возраста обучать детей творчеству, умению наблюдать и понимать окружающих людей, их переживания.
Он писал и о необходимости развития самостоятельности, активности и индивидуальности в людях, так как эти качества обязательно присутствуют в личности выдающегося ученого и художника. Аристотель говорил также о необходимости развивать знания о ремесле, навыки к определенной творческой деятельности с детства (например, учить рисовать, лепить), так как дети наиболее восприимчивы к обучению, и чем раньше начинается их обучение, тем искусней они становятся.
Мышление характеризуется составлением суждений. Протекает в понятиях, постигает общее.
Органом мышления является нус (всеобщий разум)— часть души, свойственная только человеку и не прикрепленная ни к какому телесному органу.
Нус служит хранилищем разумной части души человека после его смерти. При рождении ребенка часть этого разума, образуя новую разумную часть души, вселяется в тело новорожденного, соединяясь с растительной и животными частями. Таким образом и происходит передача опыта, так как разумная часть души хранит все знания, существующие в нусе, т. е. всю культуру, накопленную человечеством к моменту рождения данного ребенка. Эти знания не осознаются человеком, но актуализируются в процессе обучения или рассуждения.
Аристотель различает низшее и высшее мышление.
Низшее мышление — это мнение или предположение; не содержит категорического утверждения о чем-то, ничего не исследует; в нем нет внутренней необходимости, не отвечает на вопрос «почему? ». Однако в определенных ситуациях оно необходимо.
В отличие от низшего, высшее мышление всегда содержит в себе необходимость, т. е. открытие последнего основания истины. Его объектом являются основы вещей, высшие принципы науки.
Существуют три вида высшего мышления: рассуждающее, логическое, дискурсивное мышление, т. е. умение делать заключение из имеющихся посылок; интуитивное — умение находить основания (посылки) и мудрость, наивысший тип наивысшего мышления.
В зависимости от того, на что направляется мышление, различаются два вида ума: теоретический и практический.
Теоретический разум познает сущее как оно есть. Это наука. Ее предмет — необходимое и всеобщее. Здесь не ставятся практические вопросы — для чего, с какой целью. Его задача — создание истины о вещах.
Практический ум направлен на деятельность. С его помощью познаются нормы и принципы действия, а также средства их осуществления. Практический ум обусловливает принятие решения в конкретных условиях, на основе которого совершаются поступки. Он всегда касается частного. В разграничении двух типов мышления — теоретического и практического — проявляется противопоставление теоретического знания — практической активности.
Познавательные способности не существуют отдельно друг от друга и не обусловлены какими-либо высшими способностями: свое начало они ведут от ощущения: «. существо, не имеющее ощущений, ничему не научается и ничего не поймет». Душа новорожденного представляет как бы чистую дощечку для письма, на которой еще ничего не написано. Все учение Аристотеля о познании пронизано верой в возможности познания человеком природы.
К важным частям психологической системы Аристотеля относится проведенное им разграничение теоретического и практического разума. Принципом такого разграничения послужило различие между функциями мышления.
Если результатом теоретического мышления является накопление знаний, то практическое мышление направлено на руководство поведением. Изучая развитие теоретического мышления, Аристотель исследовал генезис образования понятий у детей, утверждая, что у них сначала формируются общие понятия, а только затем единичные. Например, дети сначала говорят «отец» или «мать», подразумевая всех мужчин или женщин, и только затем дифференцируют эти понятия.
При этом он подчеркивал, что знание как таковое само по себе не делает человека нравственным. С его точки зрения, добродетели не зависят ни от теоретического знания, ни от природы, которая только потенциально наделяет индивида задатками, а из них в дальнейшем могут развиваться его качества.
Нравственное поведение формируется в реальных поступках, придающих человеку определенную чеканку. Поэтому так важно с раннего детства направлять поведение ребенка, формируя не только его действия, но и отношение к ним. Не менее важны индивидуальный, а не усредненный подход к обучению и воспитанию, учет всего комплекса индивидуальных особенностей человека, а не только его предназначения для той или иной общественной роли, как считал Платон.
Говоря о необходимости учета индивидуальных особенностей, Аристотель писал о том, что ни одно качество, данное нам природой, не может измениться под влиянием привычки, подобно тому как камень, «имеющий от природы движение вниз», вряд ли может «привыкнуть» двигаться вверх, даже если кто-то захочет его приучить этому. Следовательно, добродетели не даются нам от природы и не возникают помимо природы, но мы от природы имеем возможность приобрести их, путем же привычек приобретаем их в совершенстве.
Вообще все, что мы имеем от природы, мы первоначально получаем лишь в виде возможностей и впоследствии преобразуем их в дей- ствительность. Аристотель считал привычное поведение таким же волевым, как и сознательно регулируемое, мотивируя свой подход тем, что привычки, так же как и образцы для подражания, человек сознательно выбирает и потому может отвечать за собственные поступки.
Чувства, с его точки зрения, могут быть осознаны разумом и потому не обязательно сказываются на поведении, придавая нашим разумным поступкам лишь некоторый эмоциональный контекст. В то же время положительные чувства помогают совершать определенные действия, в то время как отрицательные, наоборот, мешают. Тот факт, что ассоциации связаны с чувствами удовольствия и неудовольствия, позволяет использовать их при формировании социально одобряемых форм поведения.
Чувства и произведения искусства, которые их вызывают, по мнению Аристотеля, являются как бы ступеньками в процессе познания, они дают возможность перейти от частного к общему, формируя основу чистого разума. Именно благодаря познавательной составляющей, имеющейся в каждой эмоции, человек и получает удовольствие от произведений искусства, от созерцания картин и скульптур, от спектаклей или стихов.
При этом не надо бояться показывать и дурные образцы, считал ученый, так как человек должен знать и о них, и лучше пережить их в воображении, чем стремиться к ним в реальной жизни, как часто бывает при сокрытии дурного от детей. Поэтому, в отличие от Платона, который считал необходимым жестко регламентировать чтение и прослушивание музыки, Аристотель был убежден в необходимости разнообразных жанров, а не только маршей или гимнов, воодушевляющих людей на работу.
Он также говорил о необходимости совершенствования технической стороны искусства, важности обучения с ранних лет живописи и музыке, так как считал, что в произведениях важна не только содержательная сторона, но и качество их выполнения. Именно техническая сторона связана с эмоциями, подчеркивал он, а потому совершенное произведение легче воспринимается и глубже проникает в душу человека.
Поэтому, особенно если мы хотим, чтобы человек лучше понял определенное понятие, надо его подавать в совершенном виде, в виде, например, хорошо написанной и сыгранной пьесы, после которой возникает желание быть такими же нравственными и добрыми, как ее положительные герои, либо рождается негодование и стремление не быть похожими на отрицательных героев. Особенно важно искусство для воспитания нравственности, так как понятия о добре и зле, будучи абстрактными и чисто разумными, могут не вызвать в ребенке желания следовать нравственным нормам, но, получив положительную или отрицательную окраску, вызовут желание вести себя соответствующим образом.
В отличие от чувств аффекты как наиболее сильные и ярко выраженные виды эмоций мало поддаются рациональному осмыслению, и потому с ними очень сложно бороться. Аффект, по мнению Аристотеля, всегда приводит к спонтанному поведению либо к изменению ранее планировавшегося действия, поэтому последствия аффекта могут быть самыми разрушительными для человека. Таким образом, развивая положения Сократа и Платона, Аристотель также говорил о том, что истинной свободы не может быть у человека, поддающегося эмоциям. Свобода возможна только при разумной регуляции поведения.
Аристотель называет аффектами влечения, гнев, страх, отвагу, злобу, радость, любовь, ненависть, тоску, зависть, жалость — вообще все, чему сопутствует удовольствие или страдание.
Аффект — это страдательное состояние, вызванное в человеке каким-то воздействием, возникает без намерения и обдумывания, под его влиянием меняются прежние решения. Аффект сопровождается телесными изменениями. Психологическая характеристика выявляет, в каком состоянии возникает данный аффект, на кого он направляется, за что.
Аристотель составил проницательные описания отдельных аффектов. Например, страх описывается так.
«Страх (fobos) — некоторого рода неприятное ощущение или смущение, возникающее из представления о предстоящем зле, которое может погубить нас или причинить нам неприятность:
В описании составляющих психологических аспектов аффектов выступает рационализм Аристотеля: его решающим компонентом является представление.
Аффекты, по Аристотелю, сами по себе не есть ни добродетели, ни пороки.
О человеке судят по его делам, а в аффекте оценивают манеру поведения:
«. и ведь нас не хвалят и не порицают за наши аффекты; ведь не хвалят же человека, испытывающего страх, и не безусловно порицают гневающегося, а лишь известным образом гневающегося, а за добродетели нас хвалят или порицают».
Аристотель не считал ни возможным, ни нормальным, ни желательным с точки зрения нравственности подавление аффектов. Без них невозможны героические поступки, наслаждение искусством. В низших телесных удовольствиях нужно соблюдать умеренность, середину. Во всех остальных случаях должна быть соразмерность аффекта своей причине.
Исследуя проблему борьбы с аффектом (что необходимо для обретения свободы и разумности поведения), Аристотель пришел к очень важному для психологии выводу о роли катарсиса (очищения). Он писал, что аффект нельзя победить в том случае, если он уже наступил, но можно предупредить его, очиститься от аффекта, т. е. от накопившегося эмоционального напряжения. Это очищение, разрядку можно вызвать специально, и роль искусства как раз и заключается в подобном катарсисе. При чтении книги или особенно при восприятии пьесы зрители идентифицируют себя с ее героями, переживая вместе с ними их проблемы, страдая и радуясь вместе с ними. Это и является катарсисом, так как собственные переживания сливаются с переживаниями героев и переносятся на них.
Так, эмоциональное напряжение человека снижается при слезах радости или печали, вызываемых пьесой. Роль драматического искусства при этом, по мнению Аристотеля, особенно высока, так как актеры, играющие на сцене, вызывают дополнительные (к самой фабуле пьесы и словам) переживания, помогая появлению эмоционального контакта. Фактически в этих исследованиях Аристотеля впервые прозвучали мысли о психотерапевтической роли искусства, а также об особой роли театра как наиболее синтетического искусства, влияющего на эмоциональное состояние зрителей.
Это понятие катарсиса заимствовано Аристотелем из медицины. Его ввел Гиппократ: болезнь понималась как накопление вредных соков, а лечение — как доведение их до умеренного количества, допустимого для здоровья — очищение, катарсис — путем их выпускания.
Применительно к аффектам катарсис означает сущность эмоционально окрашенного эстетического переживания под влиянием искусства.
«Трагедия при помощи сострадания и страха достигает очищение (Katharsis) аффектов».
Вызываемые у зрителей при восприятии трагедии аффекты страха и сострадания, в отличие от таковых в обычной жизни, освобождаются — очищаются — от всего тяжелого, давящего, смутного, человеку раскрывается логика событий и действий в определенных обстоятельствах, какая-то мудрость жизни. Аристотель подходит к проблеме общественной роли искусства, его нравственного воздействия на человека. Современные авторы называют это воздействие театра на зрителя социальной терапией.
В работах Аристотеля эмоции, переживания, связанные с конкретной ситуацией, впервые соотносились с мотивацией поведения человека. Он считал, что поступок всегда сопряжен с аффектом, причем каждой ситуации соответствует оптимальная аффективная реакция на нее. Когда она избыточна либо недостаточна, люди поступают дурно.
Соотнося мотивацию с нравственной оценкой поступка, Аристотель писал, что всякий может гневаться или тратить деньги, но не всегда это соответствует ситуации.
Например, если аффект (эмоциональное состояние) и действие адекватны ситуации, то расходование денег принято называть щедростью,
если не адекватны (дурные, порочные), то либо расточительством, либо скупостью. Правильный способ реагирования необходимо вырабатывать опытом, изучением других и самого себя, упорным трудом.
При этом ученый опять возвращается к идее о том, что разумная регуляция, практическое мышление дают возможность, поняв собственные чувства, выработать в себе определенные правила поведения, воспитать себя собственными поступками.
Аристотель описывает чувства удовольствия и неудовольствия как показатели процветания или задержки в функциях душевных или телесных: удовольствие означает беспрепятственное их протекание, неудовольствие — их нарушение.
Чувства рассматриваются в тесной связи с деятельностью: они сопровождают деятельность и являются источником деятельности. Несмотря на сдержанную оценку телесных удовольствий, Аристотель не призывал ограничиваться удовольствиями только высшего порядка и в целом высоко оценивал роль чувства в жизни человека.
«Удовольствие придает совершенство и полноту деятельности, а значит — и самой жизни».
Учение о воле развивается Аристотелем в связи с характеристикой действия.
«Все люди делают одно непроизвольно, другое произвольно. А из того, что они делают непроизвольно, одно они делают случайно, другое — по необходимости; из того же, что они делают по необходимости, одно они делают по принуждению, другое — согласно требованиям природы. Таким образом, все, что совершается ими непроизвольно, совершается или случайно, или в силу требований природы, или по принуждению. А то, что делается людьми произвольно и причина чего лежит в них самих, делается ими одно по привычке, другое под влиянием стремления, и при этом одно под влиянием стремления разумного, другое — неразумного».
Все действия человека делятся на непроизвольные и произвольные в зависимости от того, где находится основание действия: вне субъекта или в нем самом. Действия произвольные и действия волевые — понятия не тождественные. Волевыми являются только действия по разумному стремлению. Оно называется намерением и является результатом тщательного взвешивания мотивов — делиберации. Волевые действия направлены на будущее. В них есть разумный расчет. Поэтому Аристотель говорит:
«Движут по крайней мере две способности — стремление и ум».
Ум размышляет о цели — достижима она для человека или нет, и о последствиях в случае осуществления действия. Поэтому, где нет разума, там нет воли (у животных, малых детей, умалишенных). Волевое действие, столь тщательно рассчитанное, является свободным и ответственным. Поэтому в нашей власти как прекрасные действия, так и постыдные: порок и добродетель одинаково свободны, их психологический механизм одинаков.
По существу, воля характеризуется Аристотелем как процесс, имеющий общественную природу: принятие решения связано с пониманием человеком своих общественных обязанностей.
Страстям (аффектам) как сильным движениям души Аристотель противопоставляет устойчивость характера. Характер выражает сущность человека. Аристотель дал описание душевных качеств — нравов — людей в соответствии с их возрастом, социальным положением, профессией. Характер не является природным свойством, его черты складываются как результат опытности. Описываются с присущей Аристотелю конкретностью характерные черты, свойственные людям благородного происхождения, а также юности, старости, зрелому возрасту. Это учение было развито учеником Аристотеля Теофрастом (370 — 288 гг. до н. э.).
В своем трактате «Характеристики» он выделил 30 характеров:
Аристотель придавал важное значение воспитанию. Воспитание не должно быть частным делом, но заботой государства. Оно должно оказывать влияние на нравственный склад человека, развивая в нем то, чего недостает от природы. Аристотель изложил свои представления по конкретным вопросам обучения и воспитания (о предметах обучения, о соотношении физического и умственного воспитания, о роли музыки в воспитании и др.).
С некоторыми изменениями учение Аристотеля о душе господствовало до XVII в.
Аристотель соотносил развитие отдельного организма с развитием всего живого мира. При этом в отдельном человеке повторяются при его превращении из младенца в зрелое существо те ступени, которые прошел за свою историю весь органический мир.