в чем суть демократизации литературы
демократизация литературных норм
Смотреть что такое «демократизация литературных норм» в других словарях:
Русский язык — Русский язык один из восточнославянских языков. Принадлежит к наиболее распространённым языкам мира, является средством межнационального общения народов СССР, одним из шести официальных и рабочих языков ООН. Общее число говорящих на Р. я. 250… … Лингвистический энциклопедический словарь
Япония — (япон. Ниппон, Нихон) I. Общие сведения Я. государство, расположенное на островах Тихого океана, вблизи побережья Восточной Азии. В составе территории Я. около 4 тыс. островов, протянувшихся с С. В. на Ю. З. почти на 3,5 тыс.… … Большая советская энциклопедия
Индия — (на языке хинди Бхарат) официальное название Республика Индия. I. Общие сведения И. государство в Южной Азии, в бассейне Индийского океана. И. находится на важнейших морских и воздушных коммуникациях,… … Большая советская энциклопедия
Украинская Советская Социалистическая Республика — УССР (Украïнська Радянська Социалicтична Республika), Украина (Украïна). I. Общие сведения УССР образована 25 декабря 1917. С созданием Союза ССР 30 декабря 1922 вошла в его состав как союзная республика. Расположена на… … Большая советская энциклопедия
Азербайджанская Советская Социалистическая Республика — (Азербайджан Совет Сосиалист Республикасы) Азербайджан. I. Общие сведения Азербайджанская ССР образована 28 апреля 1920. С 12 марта 1922 по 5 декабря 1936 входила в состав Закавказской федерации (См. Закавказская… … Большая советская энциклопедия
ЯЗЫК СРЕДСТВ МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ (ЯСМИ) — ЯЗЫК СРЕДСТВ МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ (ЯСМИ). Функциональная разновидность литературного языка, которая сформировалась с началом распространения средств массовой информации. К средствам массовой информации (СМИ) принято относить телевидение, радио,… … Новый словарь методических терминов и понятий (теория и практика обучения языкам)
Япония — (Japan) Япония история страны, политика, экономика и культура Описание истории, культуры, политического устройства, развития и экономики Японии Содержание Япо́ния (яп. Ниппо́н, Нихо́н, официал. яп. Ниппо́н ко́ку,… … Энциклопедия инвестора
Своеобразие «демократической» прозы последней трети ХУ111 века (М.Д.Чулков, Ф.А.Эмин).
Демократизацию отношений между читателем и писателем! Если вся предшествующая литературная традиция в диалоге писателя с читателем поднимала первого над последним на неизмеримо более высокую позицию та, знания, права учить и внушать надлежащие представления о ни, то демократическая романистика 1760—70-х отказ от всех внешних декларативных форм проявления писательского превосходства. В лице Эмина роман осваивает идеально-эмоциональную сферу, в лице Чулкова — материально-бытовую.
Эмин:Заслуга Эмина: дал русс литре образцы любовно-авантюрного, политического и сентиментального романов.
В первом романе Эмин создал своеобразную энциклопедию форм романного повествования и жанровых разновидностей романа. Роман-путешествие, соединяющий в себе документально-очерковое и вымышленное авантюрное начало, любовный роман, роман-воспитание чувств, волшебно-фантастический роман, психологический роман, просветительский роман — в «Похождении Мирамонда» представлены все эти жанровые тенденции романного повествования. И если учесть то обстоятельство, что «Похождение Мирамонда» осуществляется в географическом пространстве практически всего мира, а так же и то, что само имя «Мирамонд» содержит в себе дважды повторенное — по-русски и по-французски понятие «мира» — концепция романного жанра, как она намечается в первом русском оригинальном романе, приобретает отчетливый призвук эпической универсальности, всеохватности бытия, воссозданной через судьбу, характер и биографию своеобразного «гражданина мира». Гл тенденция перерастания романа-путешествия в роман — духовный путь, тенденция к психологизации романа, которая нашла свое полное воплощение в лучшем романе Эмина «Письма Ернеста и Доравры» (1766).
Политико-философский роман: «Приключения Фемистокла». Герой – древнегреч полководец и полит деятель Фемистокл, изгнанный из Афин, странств вместе с сыном Неоклом, посещ разн страны. В пути он делится с сыном соображениями о политическом строе, законах и нравах различ госв.
Сентиментальный эпистолярный роман: «Письма Ернеста и Доравры», испытавший сильное влияние книги Ж.-Ж. Руссо «Юлия или новая Элоиза».
Эмин первый в русс литре вывел «чувствительный героев – Эрнест и Доравра обильно проливают слезы, падают в обморок, угрожают др др самоубийством. Резкие переходы настроения. Действия мало, важна психологич реакция на него. Обширные исповеди и размышления героев. + рассужд Эрнеста и его друга Ипполита на соц и полит темы, носящие порой сатирич харр – о положении крепост крестьян…
Чулков: достоверно-бытовой роман Чулкова, созданный с демократической установкой на воспроизведение другой истины: истины национального общественного и частного быта низовой демократической среды.
БИЛЕТ 24
1.Барочные черты в русской литературе петровской эпохи.
В европейской литературе стилю барокко предшествовал Ренессанс, в России эпохи Ренессанса не было, и на его место сразу встал барокко и стал развиваться как переходный период.
В основе стиля барокко лежит стремление соединить несоединимые противоположности. Главное, чтобы эти сопоставления удивляли своей неожиданностью, были остроумными.
Создание произведений искусства в эпоху барокко уподоблялось самими авторами божественному, творческому акту.
Повышенная метафоричность стиля барокко стала общепризнанным его важнейшим компонентом.
В прозе наиболее барочным оказался жанр церковно-придворной проповеди. В них стали появляться мифологические имена и античные реминисценции. Авторы проповедей пользуются текстами и образцами Священного Писания, строят их в качестве иллюстраций, вариаций (Стефан Яровской «Слово на Пятидесятницу»).
Широко распространенные в литературе барокко мотивы «суеты» и «помни о смерти» звучат в «Слове в неделю вторую по Святом Дусе» (Яворский).
Ораторская проза петровского времени поддерживала политику Петра. Она была формой пропаганды. В произведениях того времени не было четкой связи с действительностью.
Наиболее «барочной» была драматургия. В России было 2 вида театра: общедоступный, публичный и школьный (в славяно-греко-латинской академии с 1687 года). Петр использовал зрелищные мероприятия для пропаганды своих преобразований. В публичном театре ставились переводные пьесы. Прямая зависимость русского театра от зарубежной литературы определила его барочный характер (пьесы Мольера «Доктор поневоле», «Амфитрион»). Театральные представления сопровождались музыкальными и балетными номерами, оформление сцены нередко было красочным.
Школьный театр, начав с постановок пьес типа абстрактных мистерий, моралите или мираклей, не порывая в основном с библейскими сюжетами, стали все чаще откликаться в своих произведениях на злободневные политические и особенно военные события. *Школьную драму организовал С. Полоцкий.
Лучшая пьеса школьного тетра – трагикомедия Феофана Прокоповича «Владимир» (1705).
В стиле барокко была написана панегирическая торжественная лирика, победные кантамы и виваты («Возвести словом всем днесь трубою» (1702), «Кант на взятие Нарвы» (1704)).
Начала развиваться любовная лирика. Повести «Гистория о российском матросе Василии Кориотском и о прекрасной королевне Ираклии Флоренской», «Гистория о российском кавалере Александре».
Все роды литературы барочного периода отличались языковой пестротой. Вместе со славянизмами, исконно русскими оборотами речи встречаются «варваризмы».
Дата добавления: 2015-01-19 ; просмотров: 44 ; Нарушение авторских прав
Главная тема современности
О том новом, что принесла советская литература, можно написать много. Мы остановимся лишь на одной теме – теме свободного творческого труда. Новый герой – человек свободного труда и его вдохновенное – для счастья человечества! – дело полновластно вошли в литературу, заняли в ней центральное место. И если окинуть взглядом все то огромное количество произведений нашей литературы, посвященных труду и созиданию, – от первых стихов и очерков, печатавшихся на серой и грубой бумаге времен гражданской войны, до книг самого последнего времени, – видишь и путь отважных поисков художников и правдивую картину роста личности трудового человека в новом обществе.
То, что достигнуто советской литературой в изображении человека труда и его идеала, – есть принципиальное эстетическое завоевание всемирно-исторического значения. В нем нашли свое реальное воплощение вековые прогрессивные тенденции всей литературы.
Демократизация литературы выражалась прежде всего в сближении с действительностью, в том, что искусство все в большей и большей степени начинало служить общественным интересам, причем не только господствующих классов, а и демократических кругов общества. Меняется круг идей и тем, поднимаемых художественными произведениями, – в них все сильнее проступают проблемы жизни народа, трудовых масс. Происходит смена героев: рыцарей, королей, волшебников, святых, дворян начинают теснить сначала буржуа, затем разночинцы-интеллигенты, наконец крестьяне и рабочие. В рядах самих писателей появляются новые люди-художники из народа; вместе с тем «выламываются» из своего класса и переходят на позиции трудовых масс литераторы из паразитических слоев общества. Даже в области художественной формы мы видим воздействие этой тенденции, – не случайно роман – самый доступный и самый читаемый широчайшими массами жанр – стремительно завоевывает в XIX веке первенство в литературе и прочно удерживает его и поныне. Наконец, крайне существенно то, что литература обращается ко все возрастающему контингенту читателей, и этот демократический читатель предъявляет свои требования к искусству. Тенденция демократизации прокладывает себе путь в борьбе с антинародными течениями, ее развитие неодинаково в различных странах и на каждом историческом этапе. Однако при всей противоречивости, при всех частных отклонениях общий процесс демократизации свойствен – пусть и в различной степени – всем национальным литературам, он – явление мировое, выражает общую тенденцию исторического развития общества.
Один из важнейших результатов демократизации – приход в литературу героя-труженика. Жизнь, труд, страдания угнетенной личности стали предметом искусства. Когда в середине XIX века английский романист Теккерей задавался вопросом, на который подразумевался отрицательный ответ: «Смогли ли бы мы переварить рассказ, где с реальными подробностями описывается жизнь деревенских простолюдинов, получающих по полтора шиллинга в день?»- то это было уже до известной степени анахронизмом. Да, были читатели из паразитических слоев общества, которые не могли примириться с появлением нового героя в литературе. Но ход истории нельзя было остановить. Уже был новый демократический читатель, который не только смог «переварить» подобные рассказы, но и настоятельно требовал их.
Литература смело показала: в обществе, построенном на эксплуатации человека человеком, труд-проклятье, уродующее людей физически и нравственно. Но и в самой мрачности воссозданной искусством картины, в безмерном страдании труженика, изображенном писателем, нельзя не видеть огромного прогрессивного завоевания: литература вторглась в важнейшую сферу жизнедеятельности людей, вынесла беспощадный приговор эксплуататорскому строю.
Труд был и остается проклятьем в обществе, где господствуют дармоеды, но он вместе с тем могучая революционирующая сила, основа прогресса общества. Классическим примером своеобразного художественного решения проблемы был роман Дефо. Из всех частей «Робинзона Крузо» подлинной поэзией обладает лишь та, где герой единоборствует с природой на необитаемом острове. Лишь освободив дело своего героя от реальных противоречий буржуазного строя, от всей житейской грязи, оставив Робинзона один на один с природой, дав ему в помощь весь «чистый» коллективный опыт общества (те орудия, что взяты с разбитого корабля, собственные знания и трудовые навыки героя), Дефо смог создать поэтичный и вдохновенный гимн силе человеческого труда.
Стремление художников воплотить не только мрачную античеловеческую сторону труда в эксплуататорском обществе, но и то светлое, что заключено в человеческом деянии, пусть и придавленном гнетом, имело под собой жизненную основу. Об этом хорошо сказал Горький: «…и раньше, при условиях подневольного и нередко бессмысленного труда, рабочий все-таки мог и умел работать с тем пламенным наслаждением, которое называется «пафосом творчества» и может быть выражено во всем, что делает человек: делает ли он посуду, мебель, машины, картины, книги». Незабываемы полные светлой поэзии строки стихов Кольцова или Некрасова о крестьянском труде, знаменитая сцена косьбы в «Анне Карениной», образ непобедимого весельчака и труженика Кола Брюньона, страницы других произведений, где запечатлены пробивавшиеся сквозь грязь жизни ростки творчества трудовых людей.
Сама жизнь, ход истории общества «подвели» литературу вплотную к изображению человека труда и его дела. Вместе с тем действительность буржуазного строя столкнула художника с трагическим противоречием между исторически-прогрессивным смыслом труда и реальными обстоятельствами тяжкой жизни эксплуатируемого капиталом труженика.. Где выход из тупика.
«Хозяин тот, кто трудится!»- с этим гордым лозунгом выступил перед человечеством более полувека назад герой горьковских книг – русский рабочий революционер, поставивший всей целью своей жизни освободить и преобразить мир на началах подлинной справедливости.
В книгах Горького люди погружены в жизнь, предстают в разнообразнейших связях и взаимоотношениях противоречивого процесса действительности. Перед читателями развертывается богатейшая галерея хищников и угнетателей, раскрывается их социальная природа. Огромно число людей труда в произведениях Горького – тут и раздавленные гнетом, потерявшие человеческий облик, отчаявшиеся, опустившиеся на дно, и стихийные бунтари, и самозабвенные умельцы, чей талант погибал средь «свинцовой скуки жизни»… Никто до Горького не изображал с такой реалистической силой мир угнетателей и угнетенных; никто не показал так ярко всю глубину страданий трудового человека. Однако не только сочувствие униженным прозвучало в его книгах, но и трубная весть о надвигающейся революции, неизбежной и необходимой. Впервые во всем блеске высокого искусства сыны пролетариата выступили как единственная надежда человечества на избавление от векового гнета. Люди труда, революционеры, герои Горького способны повернуть жизнь, освободить труд – и тогда люди начнут жить настоящей жизнью.
Октябрьская революция открыла новую эру в истории человечества во всех областях жизни, в литературе в частности.
Литература нового мира призвана говорить людям правду об их жизни, и поэтому она обратилась к реализму. Советские писатели вооружены марксистско-ленинским мировоззрением, позволяющим понять истинный ход исторического процесса, они открыто стали на сторону народа и Коммунистической партии, их творческий метод современный реализм, оплодотворенный марксистским мировоззрением, – социалистический реализм. Социалистическое искусство принадлежит и служит народу, народность – высший критерий художественного произведения, жизнь и борьба народа вот главное содержание книг советских писателей.
Еще только раннее утро социализма вставало над страной, вокруг пылали фронты гражданской войны, когда в 1918 году в глухом Весьегонском уезде вышла небольшая книжка «Год с винтовкой и плугом» А. Тодорского. Автор не был литератором-профессионалом. Он был рядовой практик, коммунист-строитель молодой советской власти. Его книга- первая из записок «бывалых людей», массовое появление которых впоследствии стало замечательным фактом социалистической культуры, поднявшей к творчеству «наинижайшие низы». «Год с винтовкой и плугом»- бесхитростный, правдивый и одновременно удивительно задушевный, волнующий рассказ о первых шагах советской власти в одном из «медвежьих углов» бывшей царской России. И с какой уверенностью в будущем звучали написанные в бурном 1918 году строки: «Мы первые дровосеки, прорубающие прогалину в дремучем лесу… Впереди будет много жарких схваток с теми, против кого мы восстали, кому мы гордо и смело крикнули: «Мы не рабы». Выйдем ли мы победителями? Да, товарищи! Победа будет за нами!»
В очерках А. Тодорского, А. Серафимовича, в газетных корреспонденциях были запечатлены первые шаги созидательной деятельности свободных тружеников. В первые годы революции новая проза не знала романов и повестей, очерк был ее первым жанром. Зато бурно расцвела поэзия.
Из рядов рабочего класса вышла целая плеяда поэтов. Большинство из них начинало свой литературный труд еще в дооктябрьской «Правде», их поддерживала на первых порах дружеская рука Горького. В строках их стихов было подчас немало наивного, неумелого, неуклюжего, проскальзывали и ноты, заимствованные с чужого голоса; на творчестве отдельных поэтов пагубно сказались псевдомарксистские идеи известных вульгаризаторов, присвоивших себе права руководителей так называемой «пролетарской культуры». Но за всеми этими «издержками» нельзя не ощутить огненного дыхания революции, могучего оптимизма свободного человека труда, так явственно звучащего в стихах. Тут много декларативности, но она не всегда дурна, поэты с первых лет революции писали о вдохновенных перспективах грядущего, открывшихся им с перевала истории. «Это мы, это мы вскинем сегодня к Грядущему мост!»- восклицал С. Обрадович. Ему вторил В. Александровский: «Я всеобъемлющий, чье имя – Пролетарий, идущий к новым солнцам и мирам». Они писали о Труде с большой буквы, стремились передать его «вселенский», исполинский размах; «Мы в шахтовых туннелях Глухую грудь земли, Чтоб кровью закипела, До сердца просверлим» (М. Герасимов).
Поэзия Маяковского – энциклопедия мыслей и чувств, рожденных великой революционной эпохой. Для него не существовало деления тем на «высокие» и «низкие» – деяния созидателей первого в мире государства свободных тружеников выступили у Маяковского озаренные светом высочайшей поэзии. «Сто томов партийных книжек» Маяковского – бесценная сокровищница дерзновенных экспериментов и исканий в создании новой поэзии, всецело, «до самого последнего листка» отданной трудовому народу. Еще в «Мистерии-Буфф» изображена заветная «обетованная земля» социализма, где труд – вершина мира и трудовой человек – хозяин жизни. А за то, чтобы эта обетованная земля будущего стала «весомой, грубой, зримой», повседневно сражалась поэзия Маяковского. Он писал чеканные строки о рабочих Курска, добывших первую руду, и о производительности труда, о борьбе за урожай и о социалистическом соревновании, о новых чувствах строителей социализма и об обывательской паразитический дряни, путающейся в ногах… В коротких газетных стихах на «злобу дня» и в монументальных поэмах, воплотивших величие эпохи, гремит призывная и могучая музыка созидания нового мира. Последнее, что задумал Маяковский, была поэма о Пятилетке, два вступления к которой (одно в отрывках) широко известны. «О замысле всей поэмы – ничего не известно», – говорится в книге В. Катаняна «Маяковский. Литературная хроника». Вспомним, однако, что в 1928 – 1929 годах появляется серия рассказов в стихах рядовых строителей пятилетки («Рассказ литейщика Ивана Козырева о вселении в новую квартиру», «Рассказ рабочего Ивана Катушкина о приобретении одного чемодана», «Рассказ Хренова о Кузнецстрое и о людях Кузнецка»), представляющая несомненно новое явление в творчестве поэта. Главное в нем – стремление создать объективизированный образ современника, нового, советского рабочего. Не только широкие горизонты эпической картины, не только показ эпохи через мироощущение лирического героя, но и создание образа свободного труженика, рядового созидателя, раскрывающегося в «самодействии», – вот характерная тенденция поэзии Маяковского последнего периода жизни. Не должна ли эта тенденция стать основой будущей поэмы? Это, конечно, догадка, подтверждаемая, однако, и свидетельствами близких друзей поэта (например, С. Кирсанова). Но если замысел поэмы о пятилетке требует еще уточнения, то новаторское значение «рассказов» в стихах – бесспорно.
Очерк был первым разведчиком темы свободного труда. Поэзия передала пафос и красоту социалистического деяния, высокое волнение чувств и помыслов труженика-творца. Настало время и «тяжелой артиллерии» литературы – романа.
Молодая проза, рождавшаяся в 20-е годы, естественно, прежде всего обратилась к только что пережитому – революции и гражданской войне.
Нелегко было разобраться художнику в жестком и контрастном свете утра нового общества, в том его периоде, что вошел в историю под названием НЭПа. Новое пробивало себе путь в жестоких схватках со старым, за которым стояла страшная сила привычек. Потому-то среди книг о современности в 20-е годы были произведения смутные, полные шатаний мысли, были и откровенно враждебные народу. Тем разительнее было значение произведений о жизни 20-х годов, проникнутых глубокой верой в превращение «России нэповской в Россию социалистическую», исполненных боевого наступательного духа. Принципиально важен был успех «Цемента» Ф. Гладкова и ряда родственных ему книг.
Он был романтичен, этот первый роман о созидании, причем страстно и воинственно романтичен. Все в нем – крупно, контрастно, исполнено высшего накала страстей (именно страстей, а не чувств!), столкновения характеров предельно заострены. Для Чумалова – новая экономическая политика это «бей черта по зубам хозяйственным строительством». Рабочий класс – «цемент – крепкая связь». Чума-лов не спорит – он сражается за завод. Возрождение завода – это не только и не столько хозяйственная проблема, это общечеловеческая проблема, все силы героев устремлены на уничтожение «застойного беструсия». В романтизированной вдохновенной картине раскрывается великий гуманистический смысл революции и тяжелых жертв в гражданской войне – кровь пролита ради освобождения благородных созидательных сил. «Цемент» много дал и читателям и литературе, ибо показал богатство коллизий, конфликтов, высоких душевных порывов, истинно человеческой красоты и драматизма, таящихся в теме свободного труда.
Эпоха пятилеток, бурного наступления социализма по всему фронту, размаха строительства, охватившего всю страну, до самых глухих ее уголков, коллективизации, – это время в литературе, когда тема созидания, творчества по праву занимает центральное место, к ней обращаются и очеркисты, и поэты, и драматурги, и прозаики. Изменился весь ритм жизни народа, страна как бы ринулась вперед, стремясь в кратчайший срок преодолеть свою отсталость. Социализм из далекой цели становился близью, он наступал, он побеждал. Пришла пора, когда мир свободного труда, накопив силы, бросил вызов капитализму: «догоним и перегоним!» Родилось движение энтузиастов – соревнование и ударничество, оно захватило миллионы. Прошло несколько лет – и вспыхнуло новое движение людей, овладевших техникой, культурой, знаниями, движение новаторов производства. Очеркистов упрекали за штамп – «год назад тут была степь». Они могли сказать в свое оправдание: действительно, в десятках и сотнях мест год назад была степь, тайга, глухомань, край непуганных птиц, а теперь стояли новые города, гигантские электростанции, заводы…
Если когда-нибудь напишут книгу о психологии писателей советской эпохи, то одни из увлекательнейших страниц в ней будут посвящены знаменательному перелому в литературной жизни на рубеже 20-х и 30-х годов. Десятки писателей покинули привычное бытие в своих кабинетах, в литературных клубах и вновь отправились «в люди», в жизнь, поехали на стройки, в колхозы, в кипящую гущу всенародного созидания. Многие из них не ограничились ролью «наблюдающих и изучающих», а стали участниками героических дел народа. И как благотворен, сколько здоровья в литературную среду внес этот поворот к жизни! Одна за другой рождались горячие, страстные книги-бойцы, остро талантливые, в ряде случаев воистину книги-открытия, в которых было самое главное в искусстве – свежее дыхание самой жизни. Глубоко закономерно, что центральной мыслью главного доклада на I Всесоюзном съезде писателей стал призыв к художникам слова – показать изумительнейшую красоту деяния.
Множество великолепных по смелости замысла творческих начинаний родилось в то время. И огромна заслуга Горького, с юношеским жаром и неутомимостью выступившего инициатором и вдохновителем ряда славных дел. В этом же номере «Вопросов литературы» публикуются материалы и статья, относящиеся к одному из замечательных горьковских начинаний – «Истории фабрик и заводов». Характерно для тех лет появление целой серии книг – записок бывалых людей: рабочих, колхозников, инженеров, ученых, летчиков – практиков социалистического дела. Горький всячески поддерживал эту серию, видя в ней одно из средств воспитания в массах трудящихся отношения к труду как к этическому идеалу нового общества. Основанный Горьким журнал «Наши достижения» стал подлинной лабораторией советского очерка, посвященного социалистическому созиданию.
Общий тон литературы 30-х годов – поэтизация труда и творчества. Тема труда прямо-таки ворвалась в драматургию – так страстно-полемично утверждали авторы пьес право на приоритет своих героев – энтузиастов социалистического дела. А в каком богатстве форм это претворялось – ив углубленно-психологических пьесах А. Афиногенова, и в народно-героических драмах Н. Погодина, и в жизнерадостных комедиях В. Гусева… Сложился новый в литературе жанр – научно-художественной прозы, блестящими представителями которой выступили такие мастера «высокой словесной техники», по выражению Горького, как М. Ильин, К. Паустовский, М. Пришвин.
Особенно же важные завоевания были сделаны в области повести и романа. Сколько здесь дерзаний, поисков, открытий, исключительного богатства художественных решений! Вспомним хотя бы романы и повести о первой пятилетке, написанные в первой половине 30-х годов. Они далеко не безупречны, подчас новый жизненный материал «не давался» художникам; иные страницы – горячий репортаж, иные – неожиданно превращаются в цитаты из технических статей или партийных документов… Это романы-поиски, не все найденное оказалось долговечным. Можно за многое критиковать эти книги, но их никак не упрекнешь в серости, шаблонности, эпигонстве в поверхностном иллюстраторстве. Они – страстны, свежи по мысли и форме, нисколько не повторяют друг друга, как то и должно быть с произведениями истинного искусства.
Хотите продолжить чтение? Подпишитесь на полный доступ к архиву.