в чем состоит особенность средневекового понимания истории
Средневековая концепция исторического времени
Оригинальная концепция исторического времени явилась наиболее впечатляющим достижением средневековой историографии, во многом определившим её облик. Принцип хронологической организации повествования – последовательного расположения фактов во времени – стал определяющим для средневековой историографии, отличавшим ее от античной, которая руководствовалась преимущественно принципом причинно-следственных связей. Характерное для средневековья понимание исторического времени имеет в своем основании три различные модели: античную, библейскую и древнегерманскую. Две первые были восприняты и переосмыслены уже в сочинениях ранних теологов и Отцов Церкви, положив начало средневековой христианской концепции истории. Последняя, иллюстрировавшая понимание времени, свойственное архаической германской культуре, была вытеснена ученой христианской интерпретацией истории, однако отдельные её элементы сохранились как в массовом переживании времени, так и в литературной традиции.
Парадигма христианского исторического сознания, сформированного ученой церковной культурой, покоилась на двух фундаментальных идеях: Божественного предопределения и линейного развития исторического времени.
Античное повествование о прошлом всегда было историей конкретного политического сообщества, время существования которого и было временем истории. Времясчисление в соотносимых единицах велось от произвольно избранной точки отсчета – как правило, от деяний властителя, олицетворявшего собой сообщество как политическое тело. Так, в Риме счисление велось от основания Вечного города. С римскими политическими институтами были связаны также и дополнительные системы счисления – по периодам консульских правлений, годам правления императоров, налоговым индиктам.
Время одного политического сообщества никак не соотносилось с временем другого – это были разорванные и автономные периоды. Исторической памяти германцев вообще было чуждо понятие даты как рубежа на шкале времени. В германских исторических преданиях время осмысливается и переживается как череда поколений предков или периоды правления отдельных королей, завершение каждого из которых означает окончание времени, разрыв в его непрерывном течении.
Иудео-христианская традиция, которой наследовала средневековая историография, привнесла в неё идею естественного исторического времени. История мироздания имела началом Божественное творение и получит конец – Второе пришествие. Если содержание истории – спасение праведных, время богоизбранного народа предстаёт абсолютным временем мироздания, временем вообще.
Средневековое восприятие истории основывалось на признании абсолютной значимости предопределения, направлявшего жизнь человека, отдельных народов и человечества в целом. Существование людей во времени приобретало особый глубинный смысл, поскольку за ним стояла воля Бога и завершённый план существования человечества. Божественный замысел обладал качествами завершённости и абсолютной обязательности. Эта теологическая идея разрушала представление об истории как конкретном явлении, которое всегда связано с определённым сообществом (народом, городской или территориальной общиной, родом). История стала восприниматься как универсальный процесс, в котором участвуют все народы, существующие ныне или когда-либо существовавшие ранее.
Уже в период раннего христианства предпринимались попытки представить всю историю человечества как единый взаимосвязанный процесс. В центр этого процесса помещалась история иудеев и христиан – избранных народов, хранителей истинной веры. История других народов воспринималась как второстепенное явление, значимое лишь в той степени, в какой они входили в соприкосновение с иудеями и христианами. Вместе с тем основное внимание всемирной истории христианского образца было направлено на то, чтобы представить именно христиан как избранное сообщество, сменившее в этом качестве иудеев, отступивших от истинной веры после пришествия Христа. Парадигмой средневекового исторического сознания была Священная история – история существования и распространения веры среди народов.
В III–V вв. создаются первые христианские хронографии, которые должны были согласовать известные по языческим сочинениям исторические события с образом библейской истории и собственной историей христианства. Создателями образцовых схем всемирной истории были епископ ЕВСЕВИЙ КЕСАРИЙСКИЙ (263 – 339) и один из крупнейших теологов латинской церкви ИЕРОНИМ (347 – 419/420). В их хронографиях представлен вариант членения человеческой истории от Авраама до современных дней, причём в качестве поворотных трактовались как библейские, так и реальные события. Это было началом традиции деления истории на пять эпох, а также её разграничения на Священную историю иудеев, а затем христиан и историю других народов.
Первым автором универсальной христианской истории стал преданный ученик Августина ПАВЕЛ ОРОЗИЙ (ок. 380 – ок. 420), создавший образцовый для всех последующих средневековых авторов труд «Семь книг истории против язычников». Эта «всемирная история» появилась в критический период истории Римской империи, подвергавшейся вторжениям варварских племен, и её целью было осмысление исторической судьбы народов в контексте религиозных представлений о всемогуществе Бога. Орозий, следует идеям Августина о непререкаемом всемогуществе Бога и его промысла, под контролем которого находятся судьбы и великих земных империй, и истинных избранников.
Сочинение Орозия представляло собой очерк истории подъёма и крушения великих империй – с момента Творения до времени создания текста (первая четверть V в.). Автор исходил из представления, что великие державы, от Вавилонского царства до Римской империи, могли возвышаться и достигать величия и могущества, однако, в конечном счёте, были обречены на крушение, поскольку целью их существования не стало утверждение истинной веры. Подобно Августину, Орозий противопоставлял мирское, временное и преходящее духовному, истинному и торжествующему в вечности. Мирское величие осуждалось им как неправедное, основанное на насилии и грехе. Судьба Рима, униженного и готового пасть под ударами варваров, была для него одним из примеров в ряду иных сокрушенных великих держав, чья история демонстрировала всемогущество Бога, наказывающего гордые и неправедные народы.
Судьбы человеческих сообществ могли быть разными, однако все они являлись элементами универсального и целенаправленного Божественного плана. Современная идея истории как единого процесса, охватывающего все человечество, – это порождение иудео-христианской концепции мироздания. Другим важным следствием толкования истории как Божественного плана была актуализация вопроса о причинах исторических событии.
Это оттеснило нейтральное отношение к прошлому как очевидной данности. Поиски морального смысла фактов соединялись у средневековых историков с истолкованием глубинных причин происходящего. Фундаментальной причиной любого события была воля Бога, однако следовало также объяснить, что именно предполагал Творец в каждом конкретном случае.
Не менее важным основанием средневековой христианской теологии истории было утверждение, что Божественный план существования человечества протекает во времени и состоит из ряда последовательно сменяющих друг друга этапов. Существование людей и народов включалось в общий процесс Священной истории, начинающейся актом Творения и имеющей свое завершение в Страшном суде. Важнейшими этапами истории человечества были грехопадение и Спасение: для христиан воплощение Бога в человеческом облике и распятие Христа одновременно и священными событиями, и реальными фактами, открывающими новую историческую эпоху. Священные деяния Бога имели в христианском мировосприятии не только абсолютный мифологический смысл – они были историчны по своей природе, осуществлялись во времени и знаменовали начало особых периодов Понимание исторического времени как непрерывной цепи повторения и воспроизведения одинаковых по своей природе и смыслу событий было оттеснено или, по крайней мере, дополнено в христианской модели схемой линейного времени
В структуре линейного времени каждое событие было уникально и единично. События прошлого предшествовали событиям последующих эпох, были связаны многими нитями. Но отдельные явления не могли быть воспроизведены в своем буквальном и точном содержании. Свойственный современному историческому сознанию подход к фактам как уникальным и неповторимым имеет свои истоки именно в учёном христианском толковании истории. Более того, представление, что замысел Бога осуществляется во времени и неотделим от земного существования человечества, породило идею развития, согласно которой каждая новая эпоха отличается от предыдущей целями и задачами и вместе с тем связана с ней, поскольку новый период может начаться лишь по завершении предыдущего. Кроме того, идея развития несла в себе представление о совершенствовании человечества во времени, поскольку Бог давал ему возможность не только для греха, но и для исправлениям. Не случайно начинающаяся с воплощения и распятия Христа история спасения человечества осмысливалась не просто как продолжение истории грехопадения, но и как её преодоление.
Вместе с тем христианская теология истории ни в коей мере не была рациональным учением о развитии и прогрессе. Смысл человеческого существования она усматривала исключительно в воле и замысле Бога.
Представление о линейности процесса развития человечества, уникальности событий и внутреннем различии отдельных эпох не было абсолютным. Между фактами Священной истории, отраженной в библейском предании, и событиями собственно человеческой истории видели типическое сходство. Минувшее интерпретировалось как прообраз последующих явлений: персонажи и события Ветхого Завета не только предшествовали новозаветным событиям и героям, но и являлись их прототипами. Метод аллегорической типологии – соотнесения одних персонажей и событий с иными, более ранними и бесспорными, – стал одним из главных приёмов средневековой исторической интерпретации. Он распространялся не только на действующих лиц Священной истории (в первую очередь, на Христа, прототипами которого считались многие персонажи Ветхого Завета), но и на реальных людей. В исторических и биографических сочинениях короли, правители, религиозные деятели и подвижники сравнивались с персонажами Писания и других авторитетных текстов. По существу подобная типизация основывалась на признании фундаментальной повторяемости героев и событий.
Основные черты и особенности исторического сознания и исторической мысли эпохи средневековья
Особенностью средневековой идеологии является господство религиозного мировоззрения, которое пронизывало все стороны культуры, литературы, философии и науки. Наука, в том числе и историческая наука, рассматривалась как служанка богословия. Ее основной задачей считалось не исследование подлинного хода исторического процесса, а постановка аргументов для подтверждения Священного писания, сочинений отцов церкви. На основе христианских доктрин была создана историко-философская концепция всемирной истории, которая определила основные особенности средневековой историографии.
Бесплановости и стихийному характеру исторического процесса средневековые теоретики противопоставляли ярко выраженный провиденциализм. С их точки зрения история развивается по плану, намеченному богом во всех его деталях. Высшая цель человеческого существования заключается не в активной деятельности, а в пренебрежении земной жизнью ради небесного блаженства. История, с точки зрения средневековых теологов, не стоит на месте; на земле существуют царства, они возникают и рушатся, но их судьба не рассматривалась как развитие, как появление нового качества. В принципе мир не развивается, поскольку в момент творения он создан богом как совершенный. Все события и явления предопределены божественной властью, в истории не может быть никаких законов; в любой момент бог может коренным образом изменить существующий порядок с помощью чуда.
Для средневековых историков история человечества начиналась с сотворения богом мира и человека и рассматривалась как процесс постепенного искупления первородного греха сначала группой избранников, круг которых постепенно расширялся и, наконец, достиг своего завершения в мировой религии христианства. На этом фоне излагались наиболее крупные исторические события, главным образом войны и действия отдельных царей по отношению к религиозным установлениям. Процесс исторического развития был расчленен на 4 великие монархии, которые сменяли друг друга: египетскую, ассиро-вавилонскую, мидо-персидскую и греко-римскую. Особенностью средневековой историографии был интерес к всемирной истории, проходящей стадии всемирных монархий, как единому процессу.
Средневековая историография: общая характеристика.
Особенностью средневековой идеологии является господство религиозного мировоззрения, которое пронизывало все стороны культуры, литературы, философии и науки. Наука, в том числе историческая наука, рассматривалась как служанка богословия. Ее основной задачей считалось не исследование подлинного хода исторического процесса, а поставка аргументов для подтверждения Священного писания, сочинений отцов церкви. На основе христианских доктрин была создана историко-философская концепция-всемирной истории, которая определила основные особенности средневековой историографии. С точки зрения теоретических принципов эта историко-философская схема средневековья представляла собой полный разрыв с главными положениями античной историографии.
Бесплановости и стихийному характеру исторического процесса средневековые теоретики противопоставляли ярко выраженный провиденциализм. С их точки зрения история развивается, по плану, намеченному богом во всех его деталях. Люди являются слепыми и покорными исполнителями божественной воли Их деятельность сводится лишь к тому, чтобы поддержать порядок, который они застали. Высшая цель человеческого существования заключается не в активной деятельности, а в пренебрежении земной жизнью ради небесного блаженства. Земной мир — юдоль скорби и греха, спасение возможно не через активную деятельность, а через пассивное созерцание и аскетизм. История с точки зрения средневековых теологов, не стоит на месте; на земле существуют царства, они возникают и рушатся, но их судьба не рассматривалась как развитие, как появление нового качества. Развитие как таковое мыслилось лишь в распространении круга божьих избранников и самого христианского учения В принципе, мир не развивается, поскольку в момент творения он создан богом как совершенный. Все события появления предопределены божественной властью в истории не может быть никаких законов; в любой момент бог может коренным образом изменить существующий порядок с помощью чуда
Для средневековых историков история человечества начиналась с сотворения богом мира и человека и рассматривалась как процесс постепенного искупления первородного греха сначала группой избранников, круг которых постепенно расширялся и, наконец, достиг своего завершения в мировой религии христианства. На этом фоне излагались наиболее крупные исторические события, главным образом войны и действия отдельных царей по отношению к религиозным установлениям. Процесс исторического-развития был расчленен на четыре великие монархии, которые сменяли друг друга египетскую, ассиро-вавилонскую, мидо-персидскую и греко-римскую Особенностью средневековой историографии был интерес к всемирной истории, проходящей стадии всемирных монархии, как единому процессу, то время как характерной чертой античной историографии был преимущественный интерес к истории отдельных полисов. Рассматривая ход мировой истории как постепенное расширение христианского учения и приближение царства божия, средневековые теоретики до известной степени преодолели конечный пессимизм, столь характерный для античных историков. Описание упадка и вырождения земных царств, находящихся во власти Антихриста, рассматривалось как благодетельная подготовка совершенного тысячелетнего царства, или вечною небесного Иерусалима
На формирование средневековой историко-философской схемы оказали большое влияние произведения «христианского Геродота» Евсевия Кесарийского (260 — 340) и особенно епископа гиппонского Аврелия Августина (554 — 430), разработавшего основные положения указанной схемы, которую средневековые хронисты лишь дополняли. Поскольку история рассматривалась как служанка богословия и ее задача состояла не в том, чтобы исследовать реальную действительность, а поставлять аргументы для подтверждения библейско-христианской схемы, то, естественно, не могло быть и речи об историческом исследовании и исторической критике как таковой Средневековые хронисты от нее практически отказались, предав забвению достижения античной историографии Для подтверждения тех или иных положений средневековый хронист подбирал все факты, включая самые фантастические, а противоположные факты просто отбрасывал Своего рода приемом работы были фальсификация и вымысел исторических фактов, прибегали и к произвольным вставкам в текст античных авторов, особенно в сведения о жизни Иисуса Христа и жизни ранних христиан Сильнейшее влияние на технику исторического исследования оказывала Библия с ее неопределенным повествованием и морализированием Интерес к точной констатации фактов был минимальным, о проверке фактического материала особенно не заботились. Средневековые хронисты для описания конкретных событий античной истории пользовались произведениями античных писателей, их изучали, им даже подражали, но, заимствовали, как правило, лишь внешние стороны повествования: риторический стиль и драматизацию действия. Наиболее популярными произведениями античных писателей были второсортные произведения римских историков типа авторов биографий Августов, бревиарии Евтропия, сочинения Орозия, биографии Светония; у весьма популярного Ливия заимствовали его риторический стиль.
В целом можно говорить о глубоком изменении средневековой историографии по сравнению с античной; она характеризуется разрывом с основными принципами античной исторической мысли: была создана другая господствующая историко-философская схема, приобрела иной характер методика исторического исследования изменился круг изучаемых проблем. Можно говорить об известном понижении уровня исторических исследований, но вместе с тем следует отметить, что средневековая историография не была «провалом» в развитии исторической мысли. В средневековых монастырях сохранялись многочисленные рукописи античных авторов, продолжали активно изучать римское право, латинский язык стал языком образованных людей средневековья, наконец, в самой историко-философской концепции средневековых хронистов были заложены, хотя и в мистической форме, плодотворные идеи-единства всемирно-исторического процесса и преодолен до известной степени конечный пессимизм античных историков.
Историография Византии.
В Византии традиции античной культуры преобладали значительно более сильно, чем на землях бывшей Западной Римской империи.
Параллельно с бытованием античной историографической традиции происходило формирование нового направления историописания – христианская церковная история. Поначалу эти две традиции существовали независимо одна от другой. В дальнейшем сохранение навыков античной литературно-риторической практики и приёмов исторического труда наложилось на идеологические модели христианской теологии и церковной истории.
Факторы, влиявшие на культурную ситуацию в Византии:
· Конфессиональное многообразие (христианство стало официальной религией только в 313 году);
· Незначительное влияние варварских народов на культурные традиции;
· Закрытость византийского общества;
· Влияние христианства (на смену рациональному знанию приходит провиденциализм, античные добродетели сменяются христианской моралью);
· Традиционализм (власть императора и само государство – прямые наследники Западной Римской империи, а учёная культура прямо наследует античной учёности).
Периодизация развития Византийской культуры:
· Первый (IV – первая половина VII в.) характеризуется как время перехода от собственно античной культуры к византийской;
· Второй (середина VII–XII в.) – это эпоха становления и расцвета византийской культуры как особого типа;
· Третий (XIII – середина XV в.) завершает историю Византии и связанную с ней культурную традицию. Развитие Византийской историографии в целом укладывается в рамки этой периодизации.
Начальный период византийской историографии характеризуется устойчивым сохранением традиций античных повествований об истории. Приверженность им проявляется вне зависимости от религиозной принадлежности авторов. Влияние христианской теологической концепции истории, разработанной ранними христианскими теологами и церковными историками, отсутствует не только в сочинениях историков-язычников, приверженцев традиционной римской религии, но и у авторов-христиан. Крупнейшие византийские историки IV–VI вв., такие как Аммиан Марцеллин или Прокопий Кесарийский, рассматривают историю как результат человеческих усилий, видят в действиях людей отражение моральных добродетелей или пороков. В центре их повествований стоят фигуры правителей, политические акции которых становятся смысловым и сюжетным стержнем истории Римской империи. Современность оценивается историками в контексте представлений о величии и могуществе Империи, а смысл собственно политических действий описывается и оценивается в категориях моральных добродетелей и грехов. Доминирующие черты византийской историографии этого периода – исключительное внимание к светским и политическим событиям, наследию Римской империи, моральная риторика и дидактический пафос исторических сочинений, наконец, забота о литературной выразительности и драматизме повествования – делают ее прямым продолжением античной традиции. Не случайно Аммиана Марцеллина именуют одновременно последним античным и первым византийским историком.
Крупнейшим историком этой эпохи признают ПРОКОПИЯ КЕСАРИЙСКОГО (500 – после 565), сирийского грека, получившего прекрасное светское образование и преуспевшего на дипломатической и политической службе при константинопольском дворе. Очевидец многих важнейших событий, хорошо знавший подоплеку византийской политики, Прокопий оставил ряд исторических сочинений, посвященных периоду правления императора Юстиниана. Два из них – «История войн Юстиниана с персами, вандалами и готами» (553) и «О постройках Юстиниана» (553– 555) – носят официальный характер, подчинены прославлению императора, его военных акций и политической деятельности. Однако наиболее важным и поразительным произведением Прокопия считают «Тайную историю» (ок. 550), где автор излагает иной взгляд на состояние Империи, облик ее правителей и политической элиты. Прокопий подвергает Юстиниана и его окружение критике и резкому моральному осуждению, изображая его правление как тиранию, а результаты его политики считает вредными и губительными для государства. Подобно Аммиану, Прокопий не отделяет собственно политическую характеристику деяний правителей империи от их моральной оценки. Более того, морально-этические аспекты являются определяющими для всех сторон общественной и политической жизни: отрицательная характеристика Юстиниана и пессимистический взгляд на реальное состояние дел и перспективы государства прямо вытекают из упадка нравов и морального разложения правящей элиты во главе с императором. Пессимистическое и даже катастрофическое мироощущение Прокопия подчеркивается тем, что наблюдаемое им состояние общества он описывает в резком противопоставлении славному прошлому, идеализированному образу великого Рима.
Как у Аммиана Марцеллина, так и у Прокопия образ Империи приобретает значение важнейшей категории, становится своего рода парадигмой исторического и политического сознания. Смысл этой категории определяется ими через ностальгическое обращение к идеализированному прошлому: они апеллируют к традиционным ценностям и нормам социальной и политической жизни, считая отступление от последних причиной бедствий и неизбежной гибели государства. Они не просто к анонизируют великое прошлое, но, в сущности, мифологизируют и сам феномен империи как единственно возможной формы исторического и политического существования. Изменение пессимистического взгляда на судьбу Империи принесет с собой традиция церковной историографии, в которой концепт священного государства соединится с идеей его религиозного предназначения – защищать христианство и воплощать земной образ божественного мироустройства.
Живая и прочная связь с традициями античной историографии характерна и для младших современников Прокопия – историка и поэта АГАФИЯ МИРИНЕЙСКОГО (ок. 536 – ок. 582) и ФЕОФИЛАКТА СИМОКАТТА (конец VI – первая половина VII в.). Преемственность творчества этих авторов античной традиции написания истории проявляется во многих аспектах: социальных, концептуальных, литературно-стилистических.
Создателями целостной христианской концепции истории были Аврелий Августин на Западе и Евсевий Кесарийский в Византии. «Церковная история» последнего сыграла важнейшую роль в развитии византийской историографии.
Сочинение Евсевия Кесарийского стало первым опытом написания истории христианской церкви как органической части универсального исторического процесса. Исследователи отмечают, что сочинение Евсевия покоится на двух религиозных и философско-мировоззренческих традициях: ближневосточно-библейской и неоплатонической. В отличие от Августина, Евсевий Кесарийский воспринимает историю человечества как процесс последовательного совершенствования, объясняя реальное воплощение христианства в земной жизни его признанием имперскими властями. Религиозное просвещение, следование истинной вере и возможность спасения он связывал с тесным сотрудничеством церкви и государства – подобное единство сакрально-религиозного и политического порядков, определяемое как «симфония», стало одним из фундаментальных понятий византийской имперской идеологии и религиозной мысли. Если историко-религиозная концепция Августина основывалась на решительном разделении земного государства и мистического сообщества избранных, а путь к спасению лежал вне и над рамками политических образований и мог определяться только духовным руководством церкви, то византийская доктрина видела в христианском государстве земной образ божественного порядка и праведного устройства жизни. Священная империя, возглавляемая константинопольским государем, осознавалась не только как единственно возможная форма земного существования христианского сообщества, но и как прямое воплощение религиозного миропорядка.
Труд Евсевия Кесарийского послужил толчком к развитию жанров церковной истории и всемирной хроники. Церковные истории создавались как в рамках официальной церкви, так и представителями религиозных христианских течений, отклонявшихся от ортодоксии. В IV–VI вв., ставших эпохой выработки официальной доктрины, идеологическая борьба в церковной среде приобрела характер интенсивной полемики. Приверженцы учений, признанных еретическими, таких, как арианство и монофиситство, защищали свою правоту не только в доктринальных спорах, но и с помощью исторических сочинений. Жанр всемирной хроники получил широкое распространение в Византии и был воспринят в качестве историографической парадигмы в некоторых регионах византийского культурного влияния.
Одной из первых и наиболее популярных за пределами Византии стала хроника ИОАННА МАЛАЛЫ (VI в.). В сопоставлении с историографией светского направления хроники имеют упрощенные интеллектуальную и риторическую структуры, кроме того, они оказались в значительной степени открыты для влияния простонародной и массовой культуры.
Второй этап в развитии византийской историографии приходится на VII–XII вв. В этот период практически прекращается создание исторических сочинений светского характера, написанных образованными мирянами и отмеченных выраженной авторской позицией. Основным жанром становится всемирно-историческая хроника, ориентирующаяся на библейскую модель истории человечества, начиная с сотворения мира. С этого времени историческое сознание византийских авторов подчиняется системе общих мировоззренческих и исторических представлений, сформированных христианством. Большая часть исторической продукции создается в церковной и монашеской среде. Хроники этого времени компилятивны и, как правило, охватывают обширные исторические периоды. Хронисты по существу игнорируют задачу установления взаимосвязи событий и оценки степени их значимости. Они широко используют всевозможные легенды и баснословные рассказы, не отделяя их от достоверных сведений. Стилистически сочинения этого периода просты и далеко отходят от стандартов классической риторики. В них отразились бурные события, всколыхнувшие церковную и религиозную жизнь Византии, прежде всего борьба против иконопочитания. Приверженность или негативное отношение авторов к практике почитания икон отражались во многих произведениях, придавая хроникам смысл полемического и политически ангажированного сочинения. Кроме того, хроники оставались открыты для выражения взглядов различных церковных сообществ: монашества, провинциального духовенства, константинопольской патриархии.
В IX–X вв. создаются обширные компиляции, призванные сохранить и систематизировать литературную продукцию предшествовавшего периода. В «Мириобиблионе» («Множестве книг») собраны фрагменты нескольких сотен произведений как античных, так и ранневизантийских авторов. Создателем этой грандиозной компиляции был патриарх ФОТИЙ (IX в.), стремившийся сохранить тексты в интеллектуальном обращении и образовательной системе. Тенденция кодифицировать и обобщить сведения, накопленные предыдущей традицией, характерны и для энциклопедических сочинений императора КОНСТАНТИНА БАГРЯНОРОДНОГО (913–959), сочетающих исторические, этнографические и политико-идеологические сведения.
В XI–XII вв. византийская историография переживает подъем, что выражается в появлении ряда выдающихся авторов и создании значительного числа ярких произведений, выходящих за рамки канона всемирно-исторической хроники. Наиболее заметным явлением, свидетельствовавшим о возобновлении светской исторической традиции, стали произведения историко-мемуарного характера, оттеснившие на задний план всемирные хроники и иные церковно-исторические сочинения (прежде всего жития).
Один из наиболее заметных памятников исторической мысли эпохи – «Хронография» (ок. 1078) МИХАИЛА ПСЕЛЛА (1018 – ок. 1096), посвященная столетнему периоду византийской истории (976–1077). Пселл, известный знаток и ценитель античной философской и литературной культуры, в полной мере воспроизводит ее стилистические и риторические приемы: он создает многочисленные портреты императоров, правлению которых посвящено его сочинение, и людей из их окружения; автор субъективен и пристрастен в своих оценках, не боится морализаторства и назидательных заключений. Пселл, подобно значительному числу своих предшественников и последующих историков, сочетал занятия наукой, риторикой, политикой, что отразилось и в его «Хронографии».
В XI–XII вв. возобновляется и жанр историй, в которых основное внимание уделяется событиям, очевидцем которых был их создатель, авторской оценке персонажей и явлений. Примечательным и выдающимся примером этого типа произведений является «Алексиада» (ок. 1148) АННЫ КОМНИНОЙ (1083 – ок. 1155), посвященная прославлению образа и деятельности ее отца – императора Алексея I Комнина. Завершение этого периода, отмеченного интересом к античным образцам и подражанием им, связано с завоеванием Константинополя крестоносцами (1204), на несколько десятилетий (до 1261 г.) прервавшим политическую самостоятельность Империи и последовательное развитие византийской культуры.
Третий, завершающий период византийской истории (до 1453) отмечен развитием предшествующих тенденций, однако не породил новых оригинальных явлений. В целом историографическая продукция отражает сосуществование двух достаточно обособленных традиций: светской и церковной. Представители первой принадлежат к кругу эрудитов и приверженцев классической образованности, сочетающих в своем творчестве занятия различными видами литературной и интеллектуальной деятельности. В их сочинениях, например, в «Ромейской истории» НИКИФОРА ГРИГОРЫ (ок. 1295 – ок. 1360), отразились весьма напряженные отношения с ортодоксальным духовенством и между отдельными кружками византийских интеллектуалов. Особую остроту конфликт церковной и гуманистически-рациональной среды приобрел в процессе развития исихазма и его утверждения в качестве религиозно-мистического учения, совместимого с церковной доктриной. Вместе с тем в течение XIV–XV вв. складываются и приобретают достаточно устойчивый характер связи византийских эрудитов с деятелями итальянского Возрождения, которые черпали в византийской ученой традиции, утерянные или забытые Западом знания об античной, прежде всего греческой, культуре. Последним аккордом византийской историографии стало создание ряда сочинений, посвященных истории завоевания Константинополя турками и падению Империи.