в чем смысл заводного апельсина
«Заводной апельсин»: смысл фильма, объяснение концовки и названия
«Заводной апельсин» — мрачный научно-фантастический фильм 1971 года, сюжет которого сосредоточен вокруг харизматичного Александра ДеЛарджи и его друзей-преступников, основными интересами которых являются изнасилование, ультра-насилие и Бетховен.
Даже сейчас, спустя более чем 50 лет после выхода фильма, ответом на этот вопрос интересуются не меньше, чем в далеком 1971. Ниже мы попытаемся разобраться в том, какой смысл заложил Кубрик в свой фильм, что означает концовка «Заводного апельсина», и конечно же, ответить на главный вопрос: можно ли управлять обществом, изучая азы его поведения и к чему это может привести?
Объяснение названия «Заводной апельсин»
Смысл фильма «Заводной апельсин»
Интерпретаций смысла «Заводного апельсина» множество. Кто-то считает, что жестокое поведение Алекса обусловлено жестоким поведением общества. И это правда. До возникновения такого понятия как «бихевиоризм» было нормально предположить, что серийными убийцами рождаются, а не становятся. Объясняется это просто: нежеланием общества признавать тот факт, что преступники, — побочный продукт его же жизнедеятельности.
Предполагается, что сюжет фильма разворачивается в какой-то футуристической антиутопии, но трудно понять, в каком именно мире живет Алекс. Иногда это похоже на анархическое беззаконное общество, где он и его банда могут делать, все что им вздумается. С появлением полиции его мир начинает выглядит как жесткая тоталитарная система, которая может быть как левой, так и правой. Кубрик намеренно расплывчатый. Политическая философия подвержена теории подковы, благодаря которой обе крайности превращаются во что-то очень похожее.
С другой стороны «Заводной апельсин» это яркий, совершенно неординарный манифест о важности человеческой свободы и о том, что выбор между свободой воли конкретного индивида и общественной безопасностью — это дилемма, решение которой почти всегда в пользу общественности.
При этом сам Стэнли Кубрик полагает, что любой индивид — предпочтительнее государства. Все авторитетные фигуры в «Заводном апельсине» изображены негативно и стереотипно. Полицейские бьют Алекса, насмехаются над ним и плюют ему в лицо. Тюремные надзиратели жестоки; у одного даже есть гитлеровские усы. Врачи холодные и бесчеловечные.
Возникает ирония, ведь в своем садизме государство немного лучше банды Алекса. Оно не может навязать мораль — только послушание. Берджесс и Кубрик полагали, что лучше быть психопатом, чем роботом, поскольку у психопата хотя бы есть свобода воли. Моральная дилемма фильма отображена в монологе тюремного священника:
У мальчика нет реального выбора, не так ли? Корысть. Страх перед физической болью привел его к этому гротескному акту самоунижения. Его неискренность было ясно видно. Он перестанет быть правонарушителем. Он также перестанет быть существом, способным на моральный выбор.
Заберите свободу воли у худших членов общества, и они станут «заводными апельсинами» — искусственными существами, контролируемым обществом, совершенно бесполезными и бессмысленными. Лекарство от социопатии Алекса даже хуже, чем сама социопатия.
Объяснение концовки «Заводного апельсина»
В финале фильма, после всех изнурительных процедур, пыток, прыжка с балкона и последующего лечения Алекс заявляет что: «я и впрямь излечился…», что, безусловно, правда. По мнению самого героя, запрограммированного сначала на послушание и удовлетворение системы, а после, избавившегося от этой установки, — он действительно вылечился.
Но вылечился ли он от тяги к насилию, — совершенно другой вопрос. Скорее всего нет. Эту теорию подтверждает и песня Джина Келли «Поющие под дождём», играющая во время заключительных титров, — песня, которая сопровождала жестокие зверства Алекса на протяжении всего фильма.
В романе Энтони Бёрджесса исход иной, — Алекс действительно избавился от тяги к насилию. Садизм и злодеяния перестали доставлять ему удовольствие, потому что вместо него появилось ощущение отвращения, намекая на то, что сильное психологическое воздействие и правда работает. Осознавая подобный «happy end», а так же то, что это и не «happy end» вовсе, последующие американские издания решили «убрать» счастливую концовку автора.
Но в отличии от американской, британская версия книги сохранила концовку с действительным излечением Алекса, в которой он, в конечном итоге, отказался от насилия по собственной воле.
Что означает финальная сцена из фильма
Заключительная сцена фильма, в которой Алекс фантазирует о том, как он занимается сексом с женщиной перед толпой из высшего общества намекает на то, что его мировоззрение все же потерпело некоторые изменения: он стал моногамным и делает это в согласии с девушкой. По его мнению, — это именно то, что общество считает приемлемым.
Эта фантазия возникает сразу же после сделки с правительством, которая сулит ему вознаграждение, но при условии, что он будет контролировать свое поведение. Парень соглашается, он все еще злодей, но на этот раз, — более скрытный.
Соответственно, если раньше ему нравилось быть преступником, который действовал вне общества, то теперь он будет придерживаться социально одобренного образа жизни, сохраняя при этом часть своей дикой натуры.
Заводной апельсин: смысл фильма, объяснение концовки, разбор сюжета видео ютуба
Фильм вышел в прокат в 1971 году и вызвал шквал критики за многочисленные сцены насилия
Всемирную славу появившемуся на свет ровно полвека тому назад роману английского писателя Энтони Берджесса принесли два обстоятельства – скандальный, прошедший сквозь запреты и цензуру даже в либеральной Британии фильм Стэнли Кубрика и придуманный писателем специальный язык «надцать», на котором изъясняются садист-эстет Алекс и его приятели.
Солдат и путешественник
К моменту написания «Заводного апельсина» Берджессу было 45 лет. Он воевал во Второй мировой войне, причем в 1942 году, когда он служил в военной полиции в Гибралтаре, его жена была избита и изнасилована четырьмя американскими солдатами. Время было суровым, военным, в отпуск к ней Берджесса не отпустили. Как говорят его биографы, не нужно быть Фрейдом, чтобы увидеть непосредственную связь между оставшимся у него от этого страшного эпизода на всю жизнь чувством вины и жуткой сценой в книге, когда писатель, работающий, кстати, над романом под названием «Заводной апельсин», связанный и беспомощный, вынужден наблюдать, как оголтелая банда подростков во главе с Алексом насилует его жену.
Еще в юности Берджесс увлекся русским языком и русской культурой. Впрочем, он свободно говорил на восьми языках, в том числе и на вполне экзотических: малайском и персидском, на который он даже перевел поэму Томаса Элиота «Бесплодная земля».
После войны Берджесс много путешествовал, жил в Малайзии, Брунее. В 1960 году он с женой отправился в круизную поездку в Ленинград, где освежил свои знания русского языка, оказавшиеся столь полезными ему в романе «Заводной апельсин». Впрочем, как рассказывал сам Берджесс, причины, побудившие его взяться за роман, были одновременно и трагическими, и прозаическими:
Насилие и критика
Заводной апельсин
Обложка одного из первых изданий романа
Содержание
История
Берджесс написал свой роман сразу после того, как врачи поставили ему диагноз «опухоль мозга» и заявили, что жить ему осталось около года. Позднее автор в интервью Village Voice говорил: «Эта чертова книга — труд, насквозь пропитанный болью… Я пытался избавиться от воспоминаний о своей первой жене, которую во время Второй мировой зверски избили четверо дезертиров американской армии. Она была беременна и ребёнка после этого потеряла. После всего, что произошло, она впала в дикую депрессию и даже пыталась покончить жизнь самоубийством. Позже она тихонько спилась и умерла.»
Название
Название «Заводной апельсин» (A Clockwork Orange) роман получил от выражения, которое когда-то широко ходило у лондонских кокни — обитателей рабочих слоёв Ист-Энда. Кокни старшего поколения о вещах необычных или странных говорят, что они «кривые, как заводной апельсин», то есть это вещи самого что ни на есть причудливого и непонятного толка. Энтони Бёрджесс семь лет прожил в Малайзии, а на малайском языке слово «orang» значит «человек», а на английском «orange» — «апельсин» [2]
Сюжет
Роман состоит из трёх частей. В первой автор вводит нас в страшный мир Алекса. Во второй Алекс попадает в тюрьму Уандсворт. Бёрджесс показывает невозможность исправить человека тюрьмой.
— здесь и далее — в переводе Бошняка
Мытарства Алекса после освобождения из тюрьмы составляют третью часть романа. Поочередно Алексу встречаются на пути все его жертвы и отводят на нём душу. Бёрджесс подчёркивает их жестокость. Возможность надругаться над беззащитным тинейджером не упускают даже те, кто видит его впервые. После неудачной попытки доведения Алекса до самоубийства у него случается сотрясение мозга, и после лечения все привитые ему рефлексы пропадают — Алекс снова выходит здоровым на улицу.
Персонажи
Экранизация
Известна одноимённая экранизация романа, предпринятая американским кинорежиссёром Стэнли Кубриком в 1971 году. Этот фильм стал классическим и принёс огромную популярность исполнителю главной роли Алекса актёру Малкольму Макдауэллу.
Перевод на русский язык
Бёрджесс, желая оживить свой роман, насыщает его жаргонными словами из так называемого «надсата», взятыми из русского и цыганского языков. В то время, когда Бёрджесс думал о языке романа, он оказался в Ленинграде, где и решил создать некий интернациональный язык, коим и явился надсат. Основная сложность перевода романа на русский язык состоит в том, чтобы эти слова для русскоязычного читателя выглядели столь же непривычно, как и для англоязычного.
В. Бошняк придумал набирать эти слова латиницей, выделяя их таким образом из текста на русском языке. Вот, например, перебранка Алекса с главарем вражеской банды:
Кого я вижу! Надо же! Неужто жирный и вонючий, неужто мерзкий наш и подлый Биллибой, koziol и svolotsh! Как поживаешь, ты, kal в горшке, пузырь с касторкой? А ну, иди сюда, оторву тебе beitsy, если они у тебя ещё есть, ты евнух drotshenyi!
Также известен перевод, в котором «русские» слова переведены на английский и даны в тексте кириллицей.
В основном в романе персонажи в качестве жаргонных используют обычные русские общеупотребимые слова — «мальчик», «лицо», «чай» и т. д.
Из-за того же «надсата» Стэнли Кубрик завещал показывать в русском прокате фильм «Заводной Апельсин» исключительно с субтитрами.
Ультранасилие заводных апельсинов
В основу антиутопии Энтони Бёрджесса «Заводной апельсин» легла семейная драма писателя. Автор представил в романе свои взгляды на тему личной свободы, насилия и жестокости социума.
«Эта чёртова книга — труд, насквозь пропитанный болью… Я пытался избавиться от воспоминаний о своей первой жене, которую во время Второй мировой зверски избили четверо дезертиров американской армии. Она была беременна и ребёнка после этого потеряла. После всего, что произошло, она впала в дикую депрессию и даже пыталась покончить жизнь самоубийством. Позже она тихонько спилась и умерла», — говорил о своей работе Бёрджесс.
Личная драма писателя нашла отражение в сюжете романа: пока Фрэнк Александр работает над произведением «Заводной апельсин», банда жестоких подростков Алекса врывается в коттедж под названием «Дом», насилует жену писателя у того на глазах и калечит его, попутно громя особняк.
Кадр из фильма Стэнли Кубрика «Заводной апельсин». Источник: pinterest.ru
Поводом к бурной писательской деятельности Энтони Бёрджесса послужил диагноз, который врачи поставили ему в 1959 году. По словам медиков, Бёрджессу оставалось жить не более года. Чтобы обеспечить существование семьи на долгие годы, писатель взялся за перо: за пять лет он создал пять крупных произведений, среди которых был и «Заводной апельсин».
Писатель владел восемью языками, одним из которых был русский, увлёкший Бёрджесса ещё в молодости. Русские слова в несколько изменённой, а иногда и в оригинальной форме, были использованы для создания вымышленного языка надсат — смеси английского и искажённого произношения некоторых русских слов на латинице: litso (лицо), starikashka (старикашка), horroshow (хорошо), viddy (видеть), kodla (кодла). Основой для сленга банды подонков стали и некоторые слова из европейских и азиатских языков. По замыслу автора, читатель сразу привыкнет к этому наречию, а к концу книги и вовсе станет его носителем, испытав на себе ту промывку мозгов, которой подвергся главный герой.
В начале 1960-х писатель побывал в Ленинграде, где его жена, страдавшая алкоголизмом, угодила в больницу. Впечатления Бёрджесса от поездки в страну Советов оказались положительными, а ожидания увидеть полицейскую «империю зла» из произведений Оруэлла не оправдались. В СССР для надсата автор почерпнул сленг ленинградских стиляг, причудливо смешав его с жаргоном британских модных хулиганов тедди-боев.
Через приключения главного героя романа Алекса — социопата с явными признаками садиста и большого поклонника Бетховена — читатель попадает в мир тотального насилия, где правят бал многочисленные банды подростков, соревнующиеся в жестокости. Таким автор видит ближайшее будущее мира времён холодной войны.
Алекс прошёл насильственную терапию, которая ненадолго сделала его удобным для политической системы и социума; но дойдя до конца программы, он разочаровался в ней и вернулся на путь понятной ему жестокости. Для героя быть насильником и бандитом — норма. Бёрджесс даёт понять, что в человеческом обществе насилию нет конца.
Главный герой и по совместительству главный злодей произведения теряет интерес к бессмысленному образу жизни и задумывается о будущем своего сына (malenky гуляющий malchickiwick), которого он надеется однажды воспитать. Однако Алекс понимает, что переделать молодёжь невозможно — она всегда будет бунтовать и идти против норм. Такая идея не пришлась по вкусу американским читателям, потому мир увидел дополнительное издание без 21-й главы, в которой герой утверждает, что ультражестокость — это скучно.
После публикации своего романа Бёрджесс заявил, что стремился задеть самые низменные склонности и инстинкты людей, дозволив через Алекса выйти на свет своим порокам, которые в реальной жизни не отважился бы реализовать.
В начале 21-го века в архиве писателя была обнаружена рукопись, в которой автор выразил свои страхи относительно влияния современных медиа на человека. Автор дал пояснения к роману в 1962 году и сделал наброски по его возможному продолжению, а также комментарии по поводу ленты, снятой Стэнли Кубриком в 1971 году. Бёрджесс считал необходимым запретить показ фильма, чтобы малолетние преступники не стали подражать героям картины.
«Заводной апельсин» Стэнли Кубрика: наглядное пособие по социологии
Разложение института семьи, формализация религиозных практик, иллюзия свободы: разбираемся вместе с командой журнала о кино «Eteri», что не так с обществом и его составляющими, изображенными в фильме, и почему эту ленту можно использовать в качестве пособия по социологии.
«Заводной апельсин» повествует о подростке Алексе, лидере молодежного преступного коллектива и классическом представителе делинквентной молодежи в целом, который после очередного нарушения общественного порядка попадает в руки правоохранительных органов. С этого момента государство с помощью всех имеющихся средств пытается исправить Алекса, но уже к финалу зритель прекрасно понимает, что социальные механизмы, которые должны дать желаемый для общества результат, работают не самым желаемым образом. Или всё же для кого-то желаемым?
Этот фильм Стэнли Кубрика может показаться экстравагантным гимном аморальности или даже просто бестактным изображением подросткового насилия. А ведь многие сцены «Заводного апельсина» прекрасно отражают причины распространенных социальных проблем (возникновение радикальной подростковой девиации, повышение уровня преступности, разрушение института семьи, деформация института религии и т.д.) и объясняют, что именно дисфункционально в обществе и его компонентах.
Институт семьи, или больная клеточка социального организма
Сцена семейного завтрака не может не натолкнуть на мысли о страшной болезни современной семьи, базового общественного института, из проблем которого, как показывает сюжет фильма, вырастают все остальные социальные сорняки наподобие массового подросткового девиантного поведения и морального кризиса. Вот как выглядит диалог отца и матери Алекса (см. Кадры):
Родители едва ли понимают, что вообще происходит с их ребенком; отец читает газету и, не поднимая головы, отчужденно отвечает на новость о плохом самочувствии сына: «Да, я слышал»; мать Алекса совсем не волнуется о происходящих в его жизни событиях и вряд ли собирается в них как-то участвовать.
Стоит обратить внимание на предыдущий кадр, в котором мама будит Алекса. Примечательно, что она не только абсолютно спокойно принимает очередной прогул Алекса в школе, но и не пытается предпринять что-либо для исправления ситуации: она разговаривает с ним через закрытую дверь и даже не пытается войти, чтобы хотя бы посмотреть на сына перед рабочим днем. Сцена наглядно демонстрирует, насколько вредоносным может быть равнодушное отношение и пассивное поведение родителей.
Самый настоящий семейный кошмар можно наблюдать ближе к концу «Заводного апельсина», в сцене возвращения Алекса в родной дом после тюрьмы. Оказывается, что родители главного героя за время его отсутствия успели найти молодого человека, который теперь арендует комнату их сына и во всем помогает, не доставляя лишних хлопот, которых было так много, пока в доме жил Алекс. Новый жилец буквально выгоняет Алекса из дома, а родители лишь разводят руками, не выказывая сильного желания заступиться за своего ребенка, который уже и не кажется им таким «своим».
Этот эпизод, кстати, заметил известный социолог Нейл Смелзер и проиллюстрировал им трансформацию социального института семьи в капиталистическом обществе. Так или иначе, факт оплаты новым квартирантом проживания на месяц вперед оказывается для отца Алекса более весомым аргументом, чем появление в доме сына, нуждающегося в поддержке близких.
Институт религии, или привет протестантизму
Cвященник, который читает заключенным проповеди в тюрьме, обозначил своим присутствием в фильме сразу две проблемы. Во-первых, через его поведение, социальный статус и зависимость от должностных лиц зритель узнает в церкви лишь очередной придаток государственного механизма. Это очень талантливо показано в сцене посещения тюрьмы политическим лидером.
Что же не так с самой деятельностью священника в тюрьме? Какая ирония скрыта в диалогах между Алексом и духовным лицом? Этими вопросами можно очертить вторую проблему, связанную с не самой однозначной тенденцией к формализации религиозных практик. Пятьсот лет назад против этого недостатка начал бороться Мартин Лютер, но даже сегодня явное расхождение между индивидуальной верой и её общественной оболочкой никуда не исчезает и остается одним из главных пунктов критики религии как социального феномена как такового. Конечно, Кубрик в некоторых сценах явно преувеличивает, дабы подчеркнуть карикатурность или явную нелепость происходящего на экране, но основной посыл сцены с речью пастыря о муках в аду остается актуальным и в наше время.
Политические институты, или мнимая автономность
Фраза священника «Если человек не может сделать свой собственный нравственный выбор, он перестаёт быть человеком» стала не только знаменитым афоризмом, но и ведущим лейтмотивом многих фильмов-антиутопий, снятых после выхода на экраны «Заводного апельсина». Почему инструменты, которыми пользуются представители власти в фильме, кажутся эффективными, но при этом оказываются губительными для частной инициативы? Что происходит со всеми остальными институтами в конце картины и не обманываем ли мы сами себя, полагая, что они-то к власти не имеют никакого отношения? Последняя сцена, в которой представитель власти кормит с ложечки бездвижного Алекса и размышляет о том, как они нужны друг другу, не похожа на предыдущие, она будто удивляет чем-то откровенным и немного подшучивает над человечеством, оставляя больше вопросов, чем ответов. Eteri советует пересмотреть «Заводной апельсин» Кубрика, чтобы самостоятельно оценить заключительный диалог картины. В конце концов, многое ли изменилось с тех пор?
Текст: Дмитрий Фёдоров, журнал о кино «Eteri»
Обложка и иллюстрации: кадры из х/ф «Заводной апельсин (реж. Стенли Кубрик, 1971 г.) / Warner Bros.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.