в чем смысл пандемии коронавируса
Александр Дугин о цели пандемии коронавируса: «Это знали все руководители мира»
Вот и пришла третья волна коронавируса. Всем надоело говорить и думать на эту тему, но всей этой истории с пандемией конца по-прежнему не видно. Когда пошла на спад вторая волна, показалось, что всё – вот-вот лето, и цифры пойдут вниз. Но нет – снова всплеск, и опять чрезвычайные меры.
В начале первой волны я предложил жанр «Беседы во время чумы». Все беседы есть в интернете. Там я высказал почти всё, что об этом думал. И, к сожалению, всё так и стало складываться. Я, правда, полагал, что на первом этапе Кремль введёт чрезвычайное положение и задавит проблему жёстко и разом – как в Китае. А когда этого не произошло, проблема неминуемо размазалась на очень-очень долгое время. И как выясняется, вакцина не решает проблемы полностью.
О третьей волне выскажусь совсем коротко.
При этом едва ли вирус разработали китайцы. Они могли получить его штаммы, чтобы копировать, как они получают и копируют всё остальное – от лекал моды до микросхем. Но изготовили коронавирус почти наверняка в США.
Если коронавирус – биооружие, то оно сделано, чтобы убивать. Раз оно убивает не так массово, значит, оно либо недоделано и проникло в общество в неготовом состоянии, либо у вируса есть последствия, о которых пока не знают или не говорят. Оно вполне может убивать как-то ещё. И это самое опасное.
Никто либо не может говорить, с чем мы на самом деле имеем дело, либо не хочет. Понять можно. Но ответственность на тех, кто что-то знает и скрывает, и особенно если они держат в недоумении и не предпринимают необходимых усилий для спасения.
То, как ситуацию с ковидом используют власти, – в этом нет ничего необычного. Власти всегда всё используют для своих целей – войну и мир, стабильность и даже упадок. Как и на бирже, можно играть на повышение, а можно на понижение. Катастрофа государства – как в 90-е в России – может оказаться не менее прибыльной, чем процветание.
С вакциной, помимо геополитики и идиотских запретов Запада на русские версии, всё тоже не так просто. Снова непрофессиональное мнение. Никакие вакцины пока не надёжны. Некоторые из них могут быть опасны, некоторые просто бесполезны. Кое-какие могут и помогать – по почти методу случайных чисел. Если делать всё подряд, можно сделать что-то полезное. А если говорить всё подряд, можно также случайно сказать что-то умное. Вакцинация, как казино, выпасть может что угодно – и красное, и чёрное.
И последнее. Греческие философы, и прежде всего Аристотель, которым я в последнее время восхищаюсь всё больше и больше, говорили, что правильно задавать вопрос о причине так: не почему, а зачем? Итак, зачем коронавирус? Кто бы его ни сделал и как бы он ни проник в человечество, у пандемии просто должна быть какая-то цель.
И тут, на мой взгляд, надо обратиться к духу, а не к материи, к религии и философии, а не к науке. Не является ли пандемия коронавируса прежде всего знаком? Написанным на человечестве кровавыми буквами предупреждением. Вы живёте не так. Вы делаете не то. Вы идёте не туда. Вы заблудились. Вы в бреду. Очнитесь, проснитесь, посмотрите вглубь себя. Остановитесь хотя бы на мгновение в той непрерывной спешке, в которую вы вовлечены, как насекомые или хаотические атомы.
Вот зачем пандемия. Оставайтесь дома и думайте, где вы, кто вы, с кем вы и зачем вы… А не ждите, как полоумные, когда всё станет как раньше. Никогда не станет. Вот для этого, на мой взгляд, и нужен коронавирус.
Это была «Директива Дугина» о третьей волне коронавируса.
Откровения учёных и чиновников: Что власти скрывают о коронавирусе
Проблема доверия к официальной информации – наверное, одна из самых острых сегодня. И опасных. Тревога и неуверенность в будущем, охватывающие дезориентированных и перепуганных людей, тем больше наносят ущерба общественной психике, чем меньше люди доверяют официальной информации. И вот одни рассказывают о том, что статистика численности заболевших в России подделана: на самом деле их намного больше. У нас вообще всё всегда подделывают – и вообще, было ли когда-нибудь раньше, чтобы такие пробки стояли из «скорых помощей»? А другие яростно цитируют статистику: «С начала года от рака умерли 2,3 млн человек, от малярии – 278 тысяч, на почве алкоголизма – 709 тысяч, на почве курения – 1,4 миллиона, от «короны» – 116 тысяч. Берегитесь коронабесия!»
Что же происходит на самом деле? Как нас обманывают? И ответы искать на такие вопросы трудно. Вот я, например, поговорил с людьми уникальными: всемирно известный врач, один из ведущих медиков России, и очень осведомлённый человек, чиновник системы Минздрава. Оба просили не раскрывать их имён, так что беру ответственность за публикацию сказанного ими на себя.
Правда о Минздраве
Одно из главных обвинений, предъявленных США Китаю, – это обвинение в фальсификации данных. «Китайцы всё скрыли! – уверяют американцы. – Они вообще всё скрывают, у них интернет суверенный и власть недемократическая». Внутренние американцы, сидящие внутри многих из нас, точно так же уверенно обвиняют власти России. Цифры какие-то странные. Очень маленькие. Ну понятно же: выгодно занижать данные, чтобы не допускать паники и не вызывать неудовольствия начальства! С другой стороны, цифры какие-то слишком большие! Понятно – запугивают нас, чтобы посадить под цифровой контроль. Ну а если серьёзно – слишком много у каждого из нас накопилось реальных оснований для недоверия. И не столько к медицине, сколько к её «оптимизаторам».
Конечно, кому-то хотелось бы скрыть данные о показателях, чтобы лишний раз инспекциями не доставали, – рассказывает мой собеседник-чиновник (назовём его доктором И.) – Да не выйдет уже никак… Подтасовка цифр – чуть ли ни самое страшное, что может случиться с руководителем на региональном уровне, и случится – если он подтасует данные – обязательно. Поймают – и вылетит. Потому что независимые проверки проводятся Минздравом (и не только) постоянно. А дистанционные совещания с регионами проходят в Минздраве ежедневно.
Как утверждает мой собеседник, та же ситуация и со сведениями об обеспеченности медицины в регионах оборудованием, материалами, иными средствами. То есть нехватка и материалов, и людей во многих регионах есть. И в Москве с Петербургом есть. Иногда чего-то не хватает остро, пугающе. Но информация обо всех таких срывах каждый день поступает наверх – и постепенно, иногда с запаздыванием, но прорехи закрываются. Во всяком случае, о них известно и они «стоят в плане».
А как же быть с паническими рассказами г-жи Раковой о том, что «медицина работает на пределе»? И с пугающими кадрами многокилометровых пробок машин скорой помощи в Москве и ближнем Подмосковье? Про панические рассказы – это понятно: пугает, чтобы дома сидели (кстати, о том, права ли она в таком желании, поговорим чуть позже). А вот пробки же и правда есть? Их же по телевизору показывали?
Да, пробки есть – несмотря на то, что по телевизору показывали. Но причина вовсе не в ураганном росте числа заболевших. Как объясняет И., есть две истории. Первая – появление отдельных стационаров, выделенных под COVID и пневмонии. Туда свозят больных со всех концов города, происходит их концентрация – и выглядит всё так, как будто их чрезмерно много. Но это совершенно обычная картина для узкоспециализированных клиник: например, проказа сегодня – редчайшее заболевание, но, оказавшись в одном из немногих оставшихся лепрозориев, можно предположить, что прокажённых очень много. Вторая история – собственно, о пробках. Пробки возникают на трассах, если где-то в одном месте сужается проезд (авария, ремонт).
Видео с очередями из скорых распространяются по соцсетям и обрастают «подробностями». Фото: Типичные Химки / vk.com
Только в нашем случае затор возникает в приёмном покое. И в специализированных клиниках (приёмный покой, как правило, ещё не приспособлен под массовое поступление больных). И в скоропомощных клиниках и в больницах, где под COVID выделены отдельно стоящие корпуса (то есть «чистые» и «грязные» зоны), и приходится в приёмном покое заниматься сортировкой «подозрительных» и «не подозрительных». Что касается роста количества инфицированных, то он пока не катастрофический. Примерно в 10 раз за 10 дней. И до «итальянского варианта», когда система перестаёт справляться с наплывом больных, у нас далеко и есть большие шансы, что мы успеем затормозить процесс задолго до этого.
Мы оказались не готовы к новому вызову, – считает мой второй собеседник (назовём его профессором П.), – прежде всего потому, что допустили глубокую системную ошибку. Ну не может быть эпидемиологическая служба в системе ОМС-ДМС. Это – не оказание медицинских услуг, это – национальная страховка! Коечный фонд для борьбы с эпидемиями должен быть избыточным вне зависимости от текущих потребностей, а финансирование – как и финансирование армии или спецслужб – никак не связываться с «самоокупаемостью».
Есть много других проблем. В том числе традиционного характера. Во-первых, не хватает материалов – прежде всего, защитных комплектов для врачей. Во-вторых – неготовность. Неготовность врачей к работе в таких экстраординарных условиях. «Мне, – рассказывает профессор, – приходится проводить часовые тренинги для всего персонала: они элементарно не умеют одеваться в защитные комплекты и раздеваться! А ведь именно в процессе раздевания происходит наибольшее количество заражений медперсонала». Но все эти нехватки и неготовности преодолимы. Профессор подтверждает, что организация борьбы с инфекцией на федеральном уровне и в регионах позволяет улучшать ситуацию – и с материалами, и с обучением, и даже с неадекватностью растерянных начальников низового звена.
Но есть ещё одна неготовность, с которой не справится никакая медицина, никакое государство – во всяком случае, сейчас. Это полная неготовность нашего организма к коронавирусу.
Правда о вирусе
К коронавирусу, – считает профессор П., – мы не готовы биологически. К гриппу (всех его штаммов, от простых сезонных до свиного и птичьего) готовы. То есть да, мы можем болеть гриппом и умирать от него. Но в принципе на клеточном уровне организм «знает» – или хотя бы может угадывать, что ему делать. Это же относится и ко многим другим инфекциям, в том числе тяжёлым – к таким, как туберкулёз, корь, да даже более страшные вещи, такие как тиф или оспа. Коронавирус – не оспа и не чума. Но пока что он, по словам профессора П., «изобрёл универсальный ключ к эритроцитам человека». Он проникает в кровь и в слизь, заходит через слизистую рта и через кожу лица, лишает эритроциты их основной функции – транспортировки кислорода по кровотоку.
Именно поэтому возможна повторная заболеваемость – такие случаи зафиксированы в Ухане. Может быть, это связано с появлением подвидов. Может быть, не возникает «перекрёстного иммунитета». В любом случае, «знакомство» человека и COVID-19 только началось и будет продолжаться долго.
И вот тут приходит время вернуться к началу разговора. Про коронавирус-то нам врут?
Сначала о «коронаскептиках». Помимо правящих ковидиотов (таких, как лидеры Белоруссии, Туркмении, Великобритании и Швеции), в сравнительные показатели любят играть и многочисленные рати ковидиотов бытовых. У нас что со сравнительными данными по смертности за первые месяцы прошлого и нынешнего года? Например, автор цитаты про коронабесие, известный израильский общественный деятель Авигдор Эскин, утверждает, что в этом году смертность немного меньше, чем в прошлом. То же самое утверждает намного менее, чем Авигдор, вменяемый коронаскептик, рассуждая об аналогичных показателях по Республике Беларусь.
«Ничего сложного тут нет. И ничего утешительного тоже, – поясняет доктор И. – Мы находимся сейчас на самой начальной стадии пандемии. Особенностью которой является полное отсутствие естественных границ распространения. Иммунитета нет. Прививок нет. Контагиозность (эффективность заражения через контакт – Д.Ю.) огромная. А про низкий показатель смертности и заболеваемости – расскажите об этом жителям Нью-Йорка, где не хватает коек в клиниках и где не хватает мест для могил на всех кладбищах, кроме чумного полигона».
У вируса COVID-19, – объясняет доктор, – есть одна-единственная позитивная особенность. Он большой и тяжёлый – в мире вирусов, конечно. Заражение происходит в 99 процентах случаев через прямой контакт, а не по воздуху. Как правило – по схеме рука-лицо (движение, которые мы проделываем не менее 90 раз в день). А это значит, что примитивные меры по ограничению контактов в случае с коронавирусом работают.
«Как ни странно, – рассказывает мой собеседник, – примитивная маска является очень сильным и действенным средством защиты. Потому что препятствует контакту руки с лицом. А в целом – единственное, что может остановить COVID-19, – это изоляция».
Важнейшей особенностью коронавируса, по словам моих собеседников, является зависимость последствий заражения от масштаба этого заражения. Получил сто вирусов – переболел с лёгкими симптомами или бессимптомно. Получил тысячу – переболел серьёзно. Получил десять тысяч – ураганное развитие болезни и очень тяжёлое, угрожающее её протекание. Изоляция, недопущение контакта, социальное дистанцирование – всё это не герметично и гарантированной защиты не обеспечит. Но обеспечит резкое снижение последствий заражения, существенно повысит шансы на выживание.
Единственное, что может остановить COVID-19, – это изоляция. Фото: COVER Images / Globallookpress
Уникальный результат Китая, который сейчас обвиняют во всех смертных грехах – и не может же быть такого, чтобы в скученной стране с миллиардным населением эпидемия остановилась и практически закончилась такой малой кровью, – невозможно списать на мнимое официальное враньё. Всё просто, поясняют мне, китайцы реально послушные. Им сказали – и они заперлись в квартирах. Их не трепали постоянно меняющимися вводными, не посылали от одного чиновника к другому, просто мобилизовали. Мгновенно. А улицы Уханя принялись по три раза в день жёстко дезинфицировать. Всё.
Меры, принятые в Китае, – рассказывает доктор И., – обеспечили ещё один очень важный результат. Чем меньше контактов, чем меньше заболевших, чем меньше темпы роста заболеваемости – тем меньше мутаций. Чем больше контактов, тем больше заражённых, тем больше мутаций и тем больше риск повышения летальности, агрессивности течения болезни.
Все надежды «скептиков» во главе государств Европы рухнули – вместе с резким ростом количества жертв. В Великобритании, где Борис Джонсон отказывался вводить карантин и надеялся на то, что всё обойдётся само собой, не обошлось. Джонсон попал в реанимацию с коронавирусом, а в стране ввели режим самоизоляции.
Швеция, где до сих пор нет специальной системы контроля за коронавирусом, внезапно вышла (по темпам роста) в первые ряды, и уверенность идеологов естественного иммунитета зашаталась. Белоруссия – ну, об этом даже думать страшно, пока что там, несмотря на то что в больницах уже не хватает ни мест, ни материалов, а темпы роста цифр превысили среднеевпейские, продолжаются безумные разговоры о «психозе» и происках России. И всё это – на фоне кадров из США, Италии и Испании.
Коронавирус катастрофичен. И – что страшно – пределов для разрастания пандемии нет. Если коронавриусу помочь, то получится очень эффективный всадник для апокалиптического Бледного коня. Однако – об этом и был сегодняшний разговор – помешать ему тоже можно. Как это получилось у китайцев. И как может получиться у нас, с теми или иными издержками.
Мои собеседники не стали делать обязывающих прогнозов по ситуации в России. Говорят, что стоит подождать, пока пройдут 5-6 инкубационных периодов (это по 14 дней каждый). В принципе, пока что у нас остаётся шанс на замедление роста эпидемических показателей. Основания для этого есть – система здравоохранения, несмотря на все усилия оптимизаторов, оказалась недобитой. Пока справляется, и есть шансы, что будет справляться лучше.
Но есть и тревога. Первый источник тревожности – это мы все. Раздолбайское отношение к угрозе остаётся мейнстримом. Даже придерживаясь на словах принципов самоизоляции, мы не принимаем угрозу всерьёз. И власти вынуждены запугивать нас страшными кадрами нью-йоркских гробов или публичной… эмоциональной речью Анастасии Раковой и съёмками пробок на подъездах к больницам. И можно их в этом смысле понять.
Но вот чего нельзя понять – это когда они действуют по принципу «Ударим вздором по раздолбайству». Совершенно обоснованные и логичные меры самоизоляции тонут в огромном количестве панических решений, в суетливом введении в действие электронных пропусков (которые пока что только обрушили хороший сайт «Мосуслуги»), в подмене войны против коронавируса любимой забавой нашего чиновничества – травлей законопослушного населения.
В то время как главный вызов пандемии – это вызов для всего человеческого сообщества. Можно так сформулировать его: самоизолироваться, чтобы объединиться.
Какую беду пытаются прикрыть коронавирусом
«Монгольский кейс» показал: чем больше людей вакцинируется от ковида, тем больше заболевших. Это неизбежно вызывает вопросы. Но будут ли ответы? Дискуссию в эфире программы на телеканале Царьград предложила Анна Шафран.
Рассказать грустную историю про одну страну пообещала Анна Шафран, начиная программу. В этой стране была создана качественная система медицинского обслуживания – система Семашко, согласно которой все граждане имеют право на всеобщую, равную и бесплатную помощь. Плюс гигиена и вакцинация, как без этого. Благодаря системе Семашко граждане этой страны, несмотря на непростую эпидемиологическую обстановку, до недавнего времени массово ничем не болели.
Почему в отдельно взятой стране случилась вспышка COVID-19 после вакцинации?
Когда началась пандемия ковида, жители этой страны жили мирно и спокойно, но по какой-то причине правительство решило вакцинировать всё население. Плюс – по рекомендации ВОЗ – в стране, где никто не болел, были введены строгие меры изоляции. Первый случай заболевания был выявлен только в ноябре прошлого года, и он долгое время был единственным.
С февраля 2021-го решили вакцинировать всех – и вакцинировали. И сразу начались небывалые вспышки ковида и смертельные случаи. До вакцинации в день фиксировали по 30-40 случаев заболевания при отсутствии смертей. К концу апреля, то есть через два месяца после начала вакцинации, отмечалось уже по 1000 случаев ежедневно и больше 1000 смертей. За год до начала вакцинации в стране ковидом заболели 2,5 тыс. человек, а за полгода после этого – 240 тыс. Умерли, соответственно, 2 человека и 990.
Наверное, пора назвать страну – это Монголия. Страна кочевников, страна, где средняя плотность населения – менее двух человек на квадратный километр. Треть монголов живёт в столице Улан-Баторе, все остальные свободно распределены по стране. Во втором по величине городе – менее 100 тысяч населения.
Возникает неизбежный вопрос: как же при такой низкой плотности населения и практически поголовной вакцинации коронавирус настолько свободно распространился по Монголии? И почему его не было до начала массовой вакцинации? Количество заболевающих ковидом на душу населения там сейчас такое, как если бы у нас ежедневно заболевало население Тулы или Рязани.
Разумеется, у сторонников вакцинации на всё есть готовый ответ. Вспышку заболеваемости в Израиле они объясняли тем, что, мол, не привили детей, вот они и распространяют ковид по стране. А в случае с Монголией указывают, что вакцина Pfizer, которой прививали граждан этой страны, требует при хранении очень низких температур. И наверняка монголы не сумели обеспечить эту необходимую степень.
Ещё одна очень удобная версия – вариант коронавируса «дельта», который, мол, пробивает вакцинную защиту. Поэтому надо срочно монголов уколоть в третий раз – и тогда наверняка защита восстановится. Ну а если не восстановится, тогда вирусологи придумают ещё какую-то причину.
Я не знаю, измеряется ли доверие в каких-то единицах, но тут необходимо обладать каким-то запредельным уровнем доверия ко всему, что говорят сторонники, так скажем, официальной версии распространения коронавируса.
Потому что происходящее в Монголии, если следовать версии, что ковид, подобно другим ОРВИ, передаётся воздушно-капельным путем, а вакцинация способна победить болезнь, полностью опровергает эту концепцию. Вот и приходится изощряться, притягивая причины – размороженную вакцину, «дельта»-вариант и необходимость срочно уколоться по третьему разу.
При этом всё очень быстро становится на свои места, если относиться к ковиду и борьбе с ним не как к медицинскому явлению, а как к явлению политическому. Тогда всё оказывается логично: безусловное подчинение авторитету, совершение бессмысленных массовых действий, шельмование несогласных, ограничение свободы передвижений – всё это мы уже проходили, это нам знакомо.
Всё это подробно в студии «Первого русского» ведущая Анна Шафран обсудила с геостратегом, социальным аналитиком и психологом Андреем Школьниковым. По «Скайпу» к беседе присоединился доктор наук, профессор Владислав Шафалинов.
– Владислав, поскольку вы доктор и уже много лет в профессии, поэтому первый вопрос задам вам. Что происходит сейчас в Монголии? Вакцина разморозилась?
Владислав Шафалинов: – Весело слушать различные гипотезы сторонников вакцинации относительно того, почему она не дала желаемого эффекта. Если бы я захотел, чтобы Монголия или какая-то другая страна сильно пострадала от коронавируса, я бы, наверное, сначала их всех вакцинировал, а потом запустил этот вирус. И он бы достаточно быстро сориентировался и начал заражать людей с пониженной резистентностью, а это и есть те самые вакцинированные граждане.
То, что мы видим в Монголии, – это подтверждение того, почему во время любой эпидемической вспышки по эпидзаконам вакцинация запрещается. И именно потому, что разная вакцинация от разных агентов приводит к общему снижению резистентности организма. И организм до формирования иммунитета начинает заболевать той самой инфекцией, против которой была сделана эта вакцина. Ровно это произошло в Монголии.
«Всё неважно – главное, делайте так, как мы вам говорим»
– Андрей, на ваш взгляд, о чём говорит та ситуация, которую мы наблюдаем в мире, все эти сообщения, которые появляются в ленте новостей: с одной стороны – Дания, которая снимает все ограничения, а с другой – Монголия, в которой мы видим, что происходит?
Андрей Школьников: – То, что происходит в массовом порядке, к медицине, как правило, имеет мало отношения. Это всё очень напоминает ситуацию, когда экономика уходит в катастрофу, мы не знаем, что с ней делать, и приходит решение: надо загнать всех людей в жёсткие условия, чтобы они не задавали лишние вопросы, а воспринимали происходящее как необходимую реальность.
Нас убеждают: надо сделать вот это и ещё вот это, а потом будет всем счастье. А счастье не наступает. И нам рассказывают новые сказки. Я совершенно не удивлюсь, если через какое-то время нам расскажут, что в Монголии, в Израиле, во Вьетнаме, в Британии, где ситуации совпадают один в один, были большие озоновые дыры. Из-за этого и произошло распространение вируса.
Через некоторое время мы узнаем, что и в Индии были такие же большие озоновые дыры или ещё какие-нибудь проблемы с экологией, а в результате появился штамм «дельта».
Когда мы пытаемся в этом постмодернистском мире что-то объяснять или исследовать с помощью модернистских принципов, то получаем какую-то непонятную картину. А это никак не связанные вещи.
Есть множество правд, множество вариантов, вот они и рассказывают нам сказки, как это происходит. А когда мы говорим им, что причинно-следственных связей здесь нет, они отвечают: «Это неважно – главное, давайте вот так делать, давайте поверим». Вот это мы сейчас и наблюдаем, к сожалению.
Вакцинацию надо срочно остановить!
– Владислав, то, что мы сейчас наблюдаем в Монголии, может ли послужить тому, что подходы к борьбе с ковидом в мире будут пересмотрены?
В.Ш.: – Да, и мы об этом говорим уже год – с того момента, как появились вакцины. С моей точки зрения, надо остановить эту безумную кампанию по вакцинации, по крайней мере на сегодняшний момент.
И ни в коем случае до получения реальных результатов не применять никакие вакцины на детях. Потому что дети – это самое дорогое, что есть у нас. И так в стране демографический провал, а мы сегодня рискуем оставить детей без последующих поколений. Я это не утверждаю, но риск есть, потому что мы не понимаем, как эта вакцинация отзовётся на детях и на их репродуктивных способностях в будущем.
– То есть, на ваш взгляд, на текущий момент надо решить по крайней мере вопрос с детьми и приостановить все разговоры о необходимости поголовной вакцинации всех наших детей?
В.Ш.: – Вакцинацию детей остановить на годы, а может быть, навсегда. А что касается взрослых – просто остановить вакцинацию, потому что сейчас наступил сезон респираторных заболеваний, они уже идут, только в моём окружении болеют процентов 30 разными болезнями. И кстати, никто не идёт ПЦР-тесты сдавать – зачем это надо, чтобы попасть потом в «красную зону», где их начнут лечить по «прекрасным» протоколам и есть большие шансы отъехать туда, где большинство?
– Завершая медицинскую часть нашей программы, задам последний вопрос о ПЦР-тестах. У людей возникают сомнения в эффективности этих тестов. Да и в научно-медицинской среде появляются исследования на этот счёт о том, что эти тесты нередко дают ложноположительные или ложноотрицательные результаты.
В.Ш.: – Здесь минимум медицины – это всё о политике. Про ПЦР-тестирование уже много раз говорили, но без результатов этих тестов никуда не вылетишь, никуда не поедешь.
Мне обидно, что мои многие коллеги не видят дальше листа назначения, который они выписывают пациенту. Они смотрят на всё через призму своей профессии. Надо немножко приподняться над своей профессией и понять, что медицина сегодня используется в качестве тарана. Это всё не про медицину, и это было понятно уже год назад, когда была совершенно очевидна каждому несоразмерность применяемых мер той вспышке заболеваемости и той летальности, которые вызывала коронавирусная инфекция.
Всем нам, врачам, надо дать себе отчёт, что это всё – про политику, это не про медицину.
Загнав в карантин, людям сломали жизнь
– Андрей, мы уже сказали о том, что ковид – это политический инструмент. И чем дальше, тем больше это становится заметным. В этой связи возникает целый ряд вопросов самого разного характера – от экономических до психосоциальных и так далее. Давайте попытаемся разобраться, какие качества развивают в человеке ковидные ограничения?
А.Ш.: – Мы можем сейчас сказать много красивых и умных слов. Но у нас есть главный показатель: на сколько за год-полтора меньше стало у нас пенсионеров. Это не просто так. Фактически мы сначала загнали людей в жёсткий карантин, ломая их привычную жизнь, забирая у них смысл существования. А людям старшего возраста очень тяжело менять свои привычки, свой образ жизни. И вот по уменьшению количества пенсионеров мы сможем понять, какие последствия были у этого всего.
Для чего это делается? В принципе, понятно. Если у нас уровень доходов резко уменьшился и вы, скажем, не можете позволить себе полететь на отдых, то вы начинаете возмущаться. А если вам объясняют, что лететь никуда нельзя, вы успокаиваетесь и говорите себе: никто не летит – и я тоже никуда не полечу. В итоге уровень потребления резко снижается, но вы не чувствуете себя чего-то лишённым.
– То есть это такой инструмент социального моделирования и программирования поведения?
А.Ш.: – Да, нас очень жёстко программируют, загоняют в рамки и приучают к тому, что мы должны делать только то, что нам разрешают, что та свобода выбора, свобода мнения, о которой нам рассказывали, – это всё исчезает. Но люди стали понимать, что происходит что-то не то.
Но вот в Германии, во Франции в преддверии выборов сняли некоторые ограничения, и они сейчас живут в надежде, что мир вернётся к тому, что было раньше, что все проблемы в экономике, все искусственные проблемы в социальной сфере куда-то исчезнут. Это странный инфантилизм и непонимание последствий. Они расслабились, и им хорошо. Особенно тем, кто привился. И они ждут, что можно будет закрыть глаза, потом их открыть – и мир опять прекрасен. А так не будет.
– И одновременно с этим мы наблюдаем ужесточающуюся сегрегацию и разделение, когда в любой отдельно взятой стране власть имущие, богатые люди могут не соблюдать никаких ограничений, а среднестатистические граждане должны эти ограничения обязательно соблюдать. К примеру, Барак Обама недавно устроил вечеринку по случаю своего дня рождения, где все гости чувствовали себя раскованно и свободно, а обслуживающий персонал – как люди второго сорта – были в масках и так далее. Эта тенденция очень явная.
А.Ш.: – Элита всегда делала одни правила для себя, а для остальных – другие. Для них это считается нормой. Но если говорить о том, что они не боятся того, чем всех пугают, то давайте называть вещи своими именами. Или они выше этого, или всё не настолько страшно, как нам пытаются рассказать. То есть они не верят. И из этого мы можем делать выводы.
Мы уже находимся в катастрофе
– Вы упомянули грядущую экономическую катастрофу. Можем ли мы понимать все те трансформации, которые происходят в нашей жизни, как попытку элит преодолеть эту наступающую катастрофу?
А.Ш.: – Мы уже находимся в этой катастрофе. Просто нас за счёт этого коронавируса, жёсткой вакцинации убеждают: не обращайте ни на что внимания, сконцентрируйтесь на другом.
Вспомните, как в 2019 году пошли неконтролируемые обвалы на биржах. И всё остановилось. Когда начали вводить локдаун, внимание переключилось, ситуацию стабилизировали. И сейчас нам говорят: не обращайте внимания на то, что происходит в реальной экономике, – в виртуальной всё растёт. А в это время надуваются «пузыри», туда идут деньги, усиливается инфляция, рассыпаются производственные цепочки, реальный спрос падает.
А нам замыливают глаза и говорят, мол, не обращайте внимания. Потому что, как только мы обратим на это внимание, начнётся дикая паника. И это страшно.
Как дальше жить, не знают не только условные мировые влиятельные элиты, но и национальные правительства. Когда резко падает экономика, ухудшается социальный уровень жизни и вы не можете ориентироваться на всё, к чему вы привыкли, – ни на международные, ни на внутренние отношения, как со всем этим разбираться? Поэтому все находятся в состоянии шока и искренне пытаются что-то сделать. А получается не совсем адекватно или корректно. Остаётся выбор между очень плохим и просто отвратительным.
– Кому выгодна эта ситуация и кто оказывается в числе наиболее проигравших?
А.Ш.: – Эта ситуация не выгодна никому. Вопрос – кто меньше потеряет в случае обвала и катастрофы. Старые элиты, которые подготовились, они не очень потеряют. Мало потеряют страны с локальной, закрытой экономикой, к примеру, та же Япония, тогда как экономика Германии полностью открыта всем ветрам.
Больше всего невыгодна эта ситуация простому населению. Потому что сейчас это включение гиперинфляции. Мы идём к тому, что инфляция потихоньку разгоняется по спирали, причём разгоняется по «старшей валюте» – по доллару. И из-за этого у центральных банков ряда стран остаётся два выбора: или разгонять инфляцию у себя внутри, или не делать этого, но тогда в эту страну ринутся все финансовые спекулянты, которые обрушат экономику этой страны.
До какого момента мир будет бороться с ковидом?
– Сколько ещё лет, на ваш взгляд, мир будет бороться с ковидом? Или, как неустанно предрекает Билл Гейтс, придёт новая эпидемия и нам опять нужно будет срочно разработать новую вакцину и всех ею уколоть?
А.Ш.: – Ему очень понравилась эта система с вакцинированием, как мы понимаем… Давать прогноз, сколько лет будет продолжаться, – это не совсем корректно. Можно дать прогноз, до какого момента это будет – до момента обвала, который мы увидим, начиная с обвалов бирж, обрушения экономик, когда всё это спрятать уже будет невозможно. Вот тогда вся эта эпопея с коронавирусом закончится – до неё просто никому не будет дела.
Когда у вас уровень доходов падает и возникает вопрос, как выжить и чем кормить детей, что делать и куда двигаться. У нас соотношение вреда от коронавируса и вопроса о выживании будет такой, что на коронавирус уже никто не будет обращать внимания. И он просто выйдет в популяцию на уровне одного из элементов ОРВИ. Не настолько коронавирус страшен и смертелен, как нам вначале рассказывали.
Мы зашли сейчас в ситуацию, когда нам надо понимать, куда мы движемся по инерции. Сейчас у нас будет очень серьёзное инерционное давление, когда станет понятно по осени, что ситуация не выправляется. Выборы в Европе пройдут. И тогда абсолютно логично будет запустить ещё одну волну коронавируса – и снова всех людей загнать, чтобы они не думали и не задавали лишних вопросов.
Тех, кто задаёт вопросы по поводу происходящего вокруг пандемии, очень любят выставлять необразованными дикарями, напомнила Анна Шафран, завершая программу. Мол, есть страшная болезнь, которую врачи толком до сих пор не знают, как лечить, есть вакцина, которая снижает вероятность тяжёлого течения болезни. Так закройте рот, наденьте маску, сделайте укол, или два укола, или даже три укола – и ждите дальнейших распоряжений.
Все очевиднейшие противоречия сторонники официальной версии либо игнорируют, либо придумывают, как им кажется, удачные объяснения. Вот как с Монголией – небось разморозили вакцину, так чего ж теперь удивляться? И в Израиле разморозили. И во всех других странах, где массовая вакцинация не помогла победить массовую заболеваемость, тоже, видимо, разморозили.
Между тем умение подвергать всё сомнению и стремление задавать вопросы во все времена было признаком человека думающего, человека образованного, человека, который не готов безвольно и покорно выполнять распоряжения начальства. Это признак свободного человека.
С покорными людьми проще, но надо идти к свободе
Со свободными людьми, безусловно, очень сложно. С покорными куда проще. И пожалуй, один из величайших обманов ХХ века – это то, как под лозунгами о всеобщей свободе создавались тоталитарные режимы. И сейчас ситуация принципиально не изменилась – США и Западная Европа называют себя странами свободного мира, но мы отлично видим, что происходит с теми, кто не согласен с мейнстримом. То же самое, что и раньше: шельмование, отключение от возможности распространять информацию, а то и уголовное преследование.
Цифровые технологии позволили вывести контроль на абсолютно новый уровень: совершить зафиксированное мыслепреступление теперь может каждый пользователь социальной сети, чьё мнение о ковиде, или о вакцинации, или о сексуальных меньшинствах отличается от общепринятого.
Но Бог создал человека свободным – это базовый постулат христианства. И Бог никогда не требует от человека отказаться от этого щедрого дара – свободы. Если от нас требуют слепо подчиняться, игнорируя сомнения, значит, тот, кто требует это, крайне далёк от Бога.