в чем смысл фильма сырое
Сырое. Рецензия
Режиссёрский дебют Джулии Дюкорно «Сырое» – лакомство для киноманов. История одновременно пугающая, волнующая и поэтичная, но главное – метафоричная. Правда, это действительно лакомство, а не полноценное блюдо, но обо всём по порядку.
Стеснительная девушка Жюстин (Геренс Марилье), убеждённая вегетарианка, поступает в ветеринарную школу. Но чтобы стать «своей», во время посвящения она должна съесть сырую кроличью почку. Даже старшая сестра уговаривает её поддаться давлению и впервые прикоснуться к мясу. Кто отказывается – предатель. Как говорится, в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Хочешь вписаться, будь добр и мяска скушать. Добро пожаловать в иную реальность!
Разумеется, «Сырое» – это фильм о каннибализме. У девицы появляется аппетит, и он разыгрывается не на шутку. Голод становится разрушительным. Однако кровушки и безумия здесь меньше, чем в «Техасской резне бензопилой» и «28 днях спустя», к которым Джулия Дюкорно явно делает отсылки (как и к кульминации триллера «Кэрри» в сцене с обливанием кровью). И если обе картины – солидные хорроры, политические аллегории, гуманистические драмы и настоящие произведения искусства, то «Сырое» – это всё-всё указанное и немного меньше.
Режиссёр в гротескной манере рассказывает о судьбе подростка, попавшего в общину, которая её не принимает. Главная и естественная цель Жюстин – стать частью студенческого коллектива, отказ от невинного детства на пути к самостоятельности. И обряд посвящения можно читать совершенно по-разному: мясо – запретный плод, который вскрывает подавленные желания благочестивого и делает его зависимым; мясо – начало агрессии, то есть «Сырое» – критика звериной натуры человека; и наконец, мясо – олицетворение возведённой до абсурда политической идеологии, превращающей человека из единомышленника в одержимого фанатика. «Животное, которое попробовало человеческое мясо уже небезопасно», – говорит отец героини. Главная мысль ленты в том, что, как бы сильно мы не думали о нашей «цивилизованности», в обществе всегда найдётся место отверженным и насилию, поэтому унижение – важнейшая тема сюжета.
Эпизоды каннибализма довольно тревожны, но они не перерастают в нечто страшное. Это уж точно не «Молчание ягнят» и «У холмов есть глаза». Однако студенческая жизнь пугает странным нравственным упадком, попахивающим сатанизмом. И неясно, что думать и чувствовать, ведь смотреть «Сырое» – всё равно что стать свидетелем кровавого убийства, совершённого на скотобойне. И непонятно, что отвратительнее: убийство или среда.
Красота картины – заслуга молодого оператора Рубена Импенса. Стилизованное изображение и неторопливая манера повествования напоминают романтические трагедии Ксавье Долана, а также другой свежий артхаус о каннибализме – «Неоновый демон». Фильмы схожи извращённостью в атмосфере и событиях, как и в восхитительном музыкальном оформлении, где уживаются тревога (струны клавесина), задумчивость (протяжные струнно-смычковые и гитара) и страх (пианино и ударные).
Финал слегка сбивает с толку, но подытоживает экзистенциальную, почти библейскую суть картины. Несомненно, в фильме есть то самое «нечто», но уловить его довольно трудно. В конце-то концов, сие творение, номинированное на каннскую «Золотую камеру» (награда за режиссёрский дебют), не способно тягаться с более мерзкими картинами – «Кровавой жатвой», «Мученицами» (яркие образцы «Нового французского экстрима») и «Я видел дьявола». Однако нужно ли? «Сырое» – свободный полёт фантазии на тему подавления и поиска себя и превращения жертвы в хищника, но фильму не хватает дикого сумасшествия и зрелищности. Словом, не доверяйте вегетарианцам.
В прокате еще можно застать «Титана» Жюлии Дюкурно — боди-хоррор, увезший из Канн в этом году главный приз (это почему-то лишь вторая картина, снятая женщиной и удостоенная такой награды). На счету французской постановщицы пока три полных метра (один — телевизионный), два эпизода «Дома с прислугой» и стартовый короткий метр, но уже интересно проследить ее авторский маршрут, считает Алексей Филиппов и делится некоторыми наблюдениями о мутирующей вселенной Дюкурно.
I. Автокатастрофа
Оба кинотеатральных полных метра Есть еще телевизионный фильм «Съедобно» (2012), снятый в паре с Вёрджилом Брэмли. Его сейчас проблематично отыскать — прим. А.Ф. Жюлии Дюкурно начинаются с автомобильной аварии. В «Сыром» (2016) под колеса бросается человеческая фигура, и тревожный гул саундтрека эволюционирует в леденящий вой. «Титан» (2021) стартует не с умысла, но с несчастного случая: пытаясь пристегнуть дочь, бесящуюся на заднем сиденье, отец (Бертран Бонелло) не справляется с управлением и влетает в бетонный блок на обочине.
Авария не только предупреждает, что на дороге промышляет дитя французского нового экстрима, загипнотизированное титрами Гаспара Ноэ. Будет больно: опыт дороги, то есть сюжета или жизни, героиням предстоит ощутить на своей шкуре — проскользить сколько-то километров в час по нещадному асфальту, познавая себя с каждой ссадиной и увечьем.
II. Тело, иди со мной
Сюжетные предпочтения Дюкурно — тоже катастрофы: переломные моменты жизни, показанные как мучительное физиологическое перерождение.
Этот образ заложен уже в 2011 году коротким метром «Джуниор» (Junior) с 13-летней Геранс Марилье, которая по полной проявит себя в «Сыром». Школьница Жюстин ненавидит любые правила: она редко моется, предпочитая читать в ванной комиксы про Гуфи, курит по пути в школу, на уроках сидит в исполинской куртке, пререкается с пожилым учителем и рыгает у доски, а в столовой — зависает с парнями, в которых так же сильна неприязнь к конвенциональному (разодетых одноклассниц они кроют последними словами, как, впрочем, и друг друга).
Затем с Жюстин приключается «желудочный грипп»: на самом деле — она начинает по-змеиному линять, сбрасывая участки кожи и выделяя густую слизь. И вот в класс приходит не хулиганка с галерки, а аккуратная школьница, теперь вызывающая интерес и у бывших приятелей-лоботрясов, способных говорить о сексуальности только эвфемизмами (один, например, вслед за отцом называет член «дятлом»).
«Я не стремлюсь что-то огламуривать, особенно девичьи тела»,
— говорила в интервью после «Сырого» Дюкорно:
«Тело есть тело. В каждом фильме, который мы видим, женщины должны быть красивы, подтянуты и еще черт знает что, должны соответствовать каким-то стандартам. Но нет: женщины пердят, срут, писают и рыгают».
Сама Дюкурно при этом не удовлетворяется ответом «тело есть тело» — и наделяет его непредсказуемыми свойствами, выбирая экстремальные аналогии для происходящих с (женским) организмом перемен. Если половое созревание в «Джуниоре» напоминает линьку пресмыкающихся, то в «Сыром» университетская среда показана как стая, где понять что-то о себе можно, лишь попробовав человека на вкус.
Родители Дюкурно — врачи-вегетарианцы (мама — гинекологиня, папа — дерматолог), и она сама чуть не пошла по фамильной дорожке, в итоге предпочтя недоучиться на сценарном направлении парижской школы аудиовизуальных искусств «Ля Фемис».
III. Границы ключ
Если тело в фильмах режиссерки — непредсказуемый союзник, который может потребовать крови или насквозь промочить постель, то стандарты, границы и правила — точно прутья, которые героини Дюкурно будут грызть при малейшей возможности. Или бросаться наперерез нормативности, как фигура из первой сцены «Сырого».
Жюстин в «Джуниоре» как бы эволюционировала из одного агрегатного состояния в другое, повторяя цикл и старшей сестры, и неприятных одноклассниц. Жюстин (снова Марилье) в «Сыром» сталкивается с фамильными особенностями на фоне уильямголдинговских порядков ветеринарного училища. Поступает она во всеоружии, но — для учебы. Сознательная и смышленая вегетарианка-тихоня готова не отвлекаться на студенческую жизнь, чтобы лечить животных (кстати, сцену с лошадью снимали во время реально проходившей операции). Однако местные порядки предполагают унижения и физическую активность, в частности — поедание заячьей печени. Жюстин противится и жалобно смотрит на старшую сестру Алексию (Элла Румпф), которая покинула отчий дом в медицинских целях несколькими годами ранее.
Когда девушка все-таки осквернит организм сырым мясом, в нем начнутся необратимые изменения каннибалистского толка. Детский пушок в общении с окружающими и обращении с животными сменится профессиональным цинизмом, личная жизнь превратится немного в охоту — есть нужно не абы кого, а самых близких (Алексия, впрочем, думает иначе; это она спровоцировала аварию в первой сцене).
Помимо факта, что именно каннибализм по женской линии, а не строгость и профессия делает Жюстин с матерью и сестрой по-настоящему родными, примечательно, как Дюкурно изображает ареал студентов. Это особенно бросается в глаза, если поставить рядом общину ветеринаров и пожарную команду из «Титана», где царят армейская иерархия и выплескиваемый только в танцах гомоэротизм. Жюстин окружают в несколько колец (снова змеиный образ) представления о том, как должно вести себя девушке, студентке и будущей представительнице медицинской сферы.
Ее окружение — патриархально-милитаристская стая, склонная к дедовщине и дрессуре «перваков». И тут Жюстин нужно совершить обратную метаморфозу, не мимикрировав под местные нравы, а показав зубы. Хотя сестра учит ее мочиться стоя, «по-пацански», а сосед-гомосексуал подталкивает к сексуальной инициации, — такая норма Жюстин буквально не подходит. Но как с этим теперь жить — не знают даже прошедшие схожий путь родители.
IV. Медея, материал
Кстати, стартовый инцидент Дюкурно нужен не просто чтобы встряхнуть зрителя. Пожалуй, не так много ситуаций, где бы столь экстремально встречались плоть, асфальт, металл и другие материи. И именно фактура физического мира, а не только место тела в нем интересует французскую постановщицу.
До «Титана» Дюкурно принимали за апологетку женской телесности, избравшей радикальные метафоры боди-хоррора, чтобы передать ужасы полового созревания и социальной адаптации девушек. Однако наряду с задачами репрезентации («Женщины пердят, срут, писают и рыгают») она всегда уделяла много внимания и тому, что же из организма вообще выходит. Не только в финале метаморфоз плоти, но и в процессе.
Рецензия на фильм «Сырое»
Жюстин поступает в ветеринарный колледж, где уже учится ее старшая сестра Алексия. Жюстин вегетарианка, как и все в ее семье, но неожиданно у нее начинает пробиваться вкус к мясу, который быстро становится неконтролируемым.
Трейлер
Жюстин (Гаранс Марилье) поступает в ветеринарный колледж, где уже учится ее старшая сестра Алексия (Элла Рампф). Жюстин вегетарианка, как и все в ее семье, но неожиданно у нее начинает пробиваться вкус к мясу, который быстро становится неконтролируемым – Жюстин переходит на сырую человечину.
Кадр из фильма «Сырое»
Кажется, французы вновь возвращают себе титул главных экстремалов современного кино, когда-то завоеванный Мариной Де Ван, Александром Ажа и Паскалем Ложье. «Сырое» – один из самых жестких, мрачных и пронзительных хорроров последних лет, в котором психологии и графичного садизма примерно поровну.
Кадр из фильма «Сырое»
Достаточно быстро выясняется, что Жюстин со своей тягой к человечине не единственная такая в семье, и с этого момента становится очевидно, что «Сырое» – не просто ужастик про каннибалов, а тщательно задрапированная метафорами и символизмом притча о пробуждении сексуальности и взрослении в целом. О том переломном периоде в жизни, когда все, что ты так хорошо знал, неотвратимо рушится – на свободу рвется новая личность, пугающая и интригующая одновременно. И на Жюстин со своим каннибализмом все не заканчивается – через такие же трансформации проходила ее старшая сестра, да и ее новый друг Эдриен (Раба Наит Уфелла) разрывается между своей привычной гомосексуальностью и непонятной тягой к «эксцентричной» соседке.
Кадр из фильма «Сырое»
«Сырое» не ищет правых и виноватых в неизбежных трагедиях и никого не обвиняет, документируя происходящее с легкой, чисто французской отстраненностью – кто тут хищник, а кто жертва, не разобраться. Благодаря этому подходу фильм оставляет мощное послевкусие и вряд ли вымоется из памяти в ближайшем будущем. Забыть его не удастся и из-за крайне убедительного спецгрима, и из-за отчаянности сценаристки и постановщицы Джулии Дюкорно, смело заглядывающей на территорию экстремального боди-хоррора, густо пропитанного перверсиями, кровью и сексом. Истории о несчастных зрителях первых показов, которых развозили по домам из залов на «скорой», вообще стали рутинной частью пиара хорроров, но в случае с «Сырым» в 30 человек, вышедших из зала посреди фильма, почему-то веришь, как и в попытку заклеймить картину максимальным возрастным рейтингом NC-17. И более того, даже не понимаешь, каким образом авторам удалось отстоять более мягкий R.
Кадр из фильма «Сырое»
Безусловно, «Сырое» – это кино не для всех. И не только из-за своей графичной брутальности, но и из-за того, что оно достаточно «женское» по своей сути. Дюкорно полагается не на четкую структуру и внятный сценарий, тщательно обводящий фабулу по точкам, а на эмоции – чисто логически сцены связаны не всегда безупречно, но все, что остается недосказанным, при желании можно прочувствовать. Например, странные отношения между сестрами, где искренняя любовь соседствует с соперничеством и ревностью (киноманы со стажем могут увидеть здесь оттенки уже классического канадского «Оборотня»).
Визуально эффектный и актерски почти безупречный, это крайне заметный фильм, один из самых ярких жанровых представителей новой хоррор-волны. Хотя тут нужно оговориться, что для того, чтобы стать в своей области полноценным масс-хитом, как «Оно» или «Бабадук», «Сырое» – кино чересчур эстетское и по-европейски бизарное.
Рецензия на фильм «Сырое»
Жюстин поступает в ветеринарный колледж, где уже учится ее старшая сестра Алексия. Жюстин вегетарианка, как и все в ее семье, но неожиданно у нее начинает пробиваться вкус к мясу, который быстро становится неконтролируемым.
Трейлер
Жюстин (Гаранс Марилье) поступает в ветеринарный колледж, где уже учится ее старшая сестра Алексия (Элла Рампф). Жюстин вегетарианка, как и все в ее семье, но неожиданно у нее начинает пробиваться вкус к мясу, который быстро становится неконтролируемым – Жюстин переходит на сырую человечину.
Кадр из фильма «Сырое»
Кажется, французы вновь возвращают себе титул главных экстремалов современного кино, когда-то завоеванный Мариной Де Ван, Александром Ажа и Паскалем Ложье. «Сырое» – один из самых жестких, мрачных и пронзительных хорроров последних лет, в котором психологии и графичного садизма примерно поровну.
Кадр из фильма «Сырое»
Достаточно быстро выясняется, что Жюстин со своей тягой к человечине не единственная такая в семье, и с этого момента становится очевидно, что «Сырое» – не просто ужастик про каннибалов, а тщательно задрапированная метафорами и символизмом притча о пробуждении сексуальности и взрослении в целом. О том переломном периоде в жизни, когда все, что ты так хорошо знал, неотвратимо рушится – на свободу рвется новая личность, пугающая и интригующая одновременно. И на Жюстин со своим каннибализмом все не заканчивается – через такие же трансформации проходила ее старшая сестра, да и ее новый друг Эдриен (Раба Наит Уфелла) разрывается между своей привычной гомосексуальностью и непонятной тягой к «эксцентричной» соседке.
Кадр из фильма «Сырое»
«Сырое» не ищет правых и виноватых в неизбежных трагедиях и никого не обвиняет, документируя происходящее с легкой, чисто французской отстраненностью – кто тут хищник, а кто жертва, не разобраться. Благодаря этому подходу фильм оставляет мощное послевкусие и вряд ли вымоется из памяти в ближайшем будущем. Забыть его не удастся и из-за крайне убедительного спецгрима, и из-за отчаянности сценаристки и постановщицы Джулии Дюкорно, смело заглядывающей на территорию экстремального боди-хоррора, густо пропитанного перверсиями, кровью и сексом. Истории о несчастных зрителях первых показов, которых развозили по домам из залов на «скорой», вообще стали рутинной частью пиара хорроров, но в случае с «Сырым» в 30 человек, вышедших из зала посреди фильма, почему-то веришь, как и в попытку заклеймить картину максимальным возрастным рейтингом NC-17. И более того, даже не понимаешь, каким образом авторам удалось отстоять более мягкий R.
Кадр из фильма «Сырое»
Безусловно, «Сырое» – это кино не для всех. И не только из-за своей графичной брутальности, но и из-за того, что оно достаточно «женское» по своей сути. Дюкорно полагается не на четкую структуру и внятный сценарий, тщательно обводящий фабулу по точкам, а на эмоции – чисто логически сцены связаны не всегда безупречно, но все, что остается недосказанным, при желании можно прочувствовать. Например, странные отношения между сестрами, где искренняя любовь соседствует с соперничеством и ревностью (киноманы со стажем могут увидеть здесь оттенки уже классического канадского «Оборотня»).
Визуально эффектный и актерски почти безупречный, это крайне заметный фильм, один из самых ярких жанровых представителей новой хоррор-волны. Хотя тут нужно оговориться, что для того, чтобы стать в своей области полноценным масс-хитом, как «Оно» или «Бабадук», «Сырое» – кино чересчур эстетское и по-европейски бизарное.
Я и «Сырое» Жюлии Дюкорно
В этом тексте кровь
Ещё до того, как в Каннах победил «Титан» Жюлии Дюкорно, мне захотелось пересмотреть её «Сырое» — фильм, который идеально характеризует переход между разными этапами женской жизни. Его называют хоррором, но на самом деле, мне ничуть не страшно.
Пожалуй, поставлю trigger warning, потому что в этом тексте много подробностей, о которых не принято говорить.
Сегодня второй день, как природа напоминает мне, что я так и не стала матерью. Опять. Сейчас она делает это реже, и я искренне жду климакса, как манны небесной: я уже обложилась книжками и готова принимать переход в старость, как новый и несомненно приятный для меня экспириенс.
Недавно мы в фейсбуке смеялись над недалёкостью каких-то сценаристов, сочинивших героиню, не умевшую отстирывать кровь. «Когда у тебя месячные начинались в СССР, это первое, чему тебя учили», — сухо констатирует Маша в разговоре со мной. Ну да, кровь. И эти бесконечные валики с ватой, обёрнутые бинтом. Вечно стёртые ноги, потому что ваты клала с запасом, чтоб не протечь.
Поэтому мне не страшно на фильме «Сырое».
Когда его показывали в Каннах, я поддалась общему ощущению в зале — рядом сидели какие-то супервпечатлительные иностранные коллеги, издававшие возглас всякий раз при появлении крови. Тогда я вышла из зала и, думается, правильно сделала. Фильм Жюлии Дюкорно — такой же интимный процесс, как и месячные. Смотреть его в компании других людей — всё равно, что обсуждать собственный flow (простите за это английское слово). «Ты что, это же неприлично», — одёргивали меня женщины, если я заявляла, что у меня «первый день». Разговоры о менструации — табу. Такое же табу, как и на женское кино о девушке, в которой пробуждается семейная черта, жажда крови и сырого человеческого мяса.
На самом деле, в нас нет ничего сакрального. Или гламурного. Мы — существа, состоящие из воды, костей, крови, мяса и производим немеряное количество отходов. Про все наши внутренние жидкости отлично было в «Высшем обществе» Клер Дени, когда ты под соусом фантастической драмы получаешь возможность проследить за результатами производства человеческого тела. Мое тело стремное, раньше оно было приятно пухлое, а сейчас кожа покрыта псориазными бляшками. Они чешутся, порой до крови — так что сцена в «Сыром», когда с Жюстин снимают омертвевшую после аллергии кожу, не кажется мне страшной. У меня всё то же самое.
Особенную пикантность фильму придает вегетарианство Жюстин. Мать буквально готова разорвать повара за кусок сосиски в пюре дочери — «а вдруг ты бы это съела?» Защита от поглощения мяса = защита от всего карнального, всего плотского. Сепарация от родителей, переезд в ветеринарный колледж, где уже учится старшая сестра, станет для Жюстин настоящим испытанием. В 16 лет не ждёшь, что перед тобой будут усыплять лошадь (авторы фильма просто удачно подгадали к настоящей процедуре и заполнили кадр актёрами), не ждёшь диковатых обрядов посвящения (сцена, в которой все первокурсники ползут на четвереньках завораживает похлеще эпизода с обливанием кровью), не ешь сырую кроличью печень. Жюстин вступает в новый этап своей жизни, становится женщиной и обретает жажду плоти во всех смыслах. Не могу сказать о себе такого же — я по сравнению с ней практически тепличное растение, любовно взращенное родителями, лишенное братьев и сестер, но вынужденная познавать мир самостоятельно — эй, если вы росли в 1990-х, вы меня понимаете.
Во мне нет той чувственной нотки, которая пробуждается в Жюстин. Я смотрю на нее и немного завидую: она находит ключ к своей смурной сестре самым необычным образом, через поедание человечины. Сцена ссоры девушек видится мне едва ли не эротической — настолько героини откровенны в своей любви и ненависти. Наверное, это бывает только с родными душами? Не знаю.
Я думаю о том, как часто хоррор связан с переходом во взрослую жизнь и необходимостью принимать новые правила игры. «Девочка, девушка, женщина» — книжка моей юности, которая навязывала мне какие-то бьюти-практики, необходимость хорошо выглядеть и быть покорной и приятной. Быть хозяюшкой, искать во всём компромисс («ты же девочка»). Это потом у нас появился журнал Cosmopoliten и начал навязывать всё то же самое, но с лоском и глянцем. Мой собственный телесный хоррор не закончился на прокладках, он продолжился с необходимостью в тискивать ногу 42-го размера в туфли 40-го, максимум 41-го размера. Я стирала ноги в кровь, а каблуки превращали походку в путешествие пьяного матроса по натянутому канату — настолько я старалась идти прямо, что меня шатало из стороны в сторону. Мой переход во взрослую жизнь совпал с появлением пары «мартенсов», и оказалось, что необязательно носить неудобную обувь.
Дюкорно в том же интервью Guardian говорит, что её увлечение плотью идёт из детства: мама — гинеколог, отец — дерматолог. «Доктора умеют очень прямо и откровенно говорить о телах и смерти, — говорит режиссёрка. — Я понимала, что моё тело может измениться совершенно неожиданным образом и получить автономию. Ты не решаешь, что у тебя будет сыпь, её выдаёт твоё тело. Так что получается: ты — это твоё тело, или твоё тело это ты? Всегда размышляла об этом в контексте идентичности».
Моя приятельница говорит, что хотела бы идентифицироваться с драконом. Понимаю ее, мне-то всегда хотелось идентифицироваться как Одиссею и мотаться по всему миру, как неприкаянной. Но чтобы дома кто-то ждал. Отчасти это исполнилось, но не тогда, когда я этого ждала. Хотя, если учесть мою псориазную чешую, я, наверное, немного дракон. Большой и грузный. Жир сохраняет мою психику, я стараюсь не увеличивать и не уменьшать его. Последние дни я мечтаю сбрить волосы на голове — это совсем не по-женски, правда? Но как было бы здорово почувствовать ветер на коже. Я ненавидела своё тело в молодости. Оно было предателем, мешало бегать в школе (попробуйте побегать с грудью четвёртого размера), не давало спокойно ездить в транспорте (меня лапали за задницу), ежемесячно отнимало у меня несколько дней (месячные я выиграла в лотерею от бабушки — болезненные и обильные), оно познакомило меня со словом «психосоматика» и его подругой, словосочетанием «паническая атака». Сейчас оно начало стареть, но мне уже плевать, я положила слишком много нервов раньше на попытки сблизиться с ним.
Я никогда не делала себе бразильскую эпиляцию, через которую проходит Жюстин. Какая-то нелепая и дико болезненная процедура — тем более, что-то мужчины себе ничего не сбривают. Можно подумать, мягкая кожа на несколько дней сделает меня счастливее. Вы вообще видели, что происходит, когда волосы начинают отрастать? Вот где телесный ужас! Пока Жюстин пытается стать «нормальной женщиной» — меняет стиль одежды, впервые занимается сексом, начинает краситься и флиртовать — мне уже понятно, что всё это лишь ритуалы, навязанные обществом. Внутри она совсем другая, и скрыть это будет непросто. Ее переход во взрослую жизнь, жизнь кровавую и полную боли, сопровождается арестом сестры за убийство соседа Жюстин. Его, с обглоданным бедром, героиня находит возле себя утром. В каком-то смысле, все мы однажды обнаружим труп рядом — не всегда буквально. И это тоже нас трансформирует, как и любой стресс. Но вот беда: при любой трансформации приходится держать лицо, оставаться человеком. Жюстин повезло, но её сестре — нет. Мне в каком-то смысле тоже повезло, я не жалею о сделанных в своей жизни выборах, трансформировавших меня.