в чем смысл научного знания

Сущность и смысл научного знания

Выработка и теоретическая систематизация объективных знаний о действительности. Принципы верифицируемости и фальсификации. Непосредственная цель и высшая ценность научного познания. Получение истины ради самой истины, а не ради практического результата.

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Размещено на http://www.allbest.ru/

Министерство образования Российской Федерации

Южный Федеральный Университет

знание действительность фальсификация истина

По предмету: Культурология

Тема: «Сущность и смысл научного знания»

Студент 1 курса 4 группы

Под термином обычно понимается сфера деятельности людей, функцией которой является выработка и теоретическая систематизация объективных знаний о действительности. В настоящее время наука превратилась в непосредственную производительную силу и в важнейший социальный институт, оказывающий влияние на все сферы жизнедеятельности общества.

Для понимания сущности и смысла научного знания важно уяснить одну одну особенность науки. Если в искусстве и литературе то или иное произведение настолько тесно связано с автором, его создавшим, что не будь этого автора произведение просто не существовало бы, то в науке положение принципиально иное. Теории И. Ньютона, Ч. Дарвина, А. Эйнштейна и т.д. отражают черты индивидуальности своих создателей, которые сделали гениальные открытия в области естествознания. Однако эти теории рано или поздно все равно появились бы, поскольку они составляют необходимый этап развития науки. Об этом свидетельствуют факты из истории науки, когда к одним и тем же идеям приходят разные ученые независимо друг от друга.

Научное знание строится и организуется по определенным законам, которые суть выражение сущности и смысла его. Итак, рассмотрим отличительные качества научного знания:

1) Систематизированность. Для научной систематизации знания характерны стремление к полноте, ясное представление об основаниях систематизации и их непротиворечивости. Система в отличие от суммы неких элементов характеризуется внутренним единством, невозможностью изъятия либо добавления без веских оснований каких-либо элементов в ее структуру. Научное знание всегда выступает в качестве определенных систем, их элементами выступают исходные принципы, фундаментальные понятия (аксиомы), а также знания, выводимые из этих принципов и понятий по законам логики.

3) Теоретичность знания предполагает получение истины ради самой истины, а не ради практического результата. Если наука направлена только на решение практических задач, она перестает быть наукой в полном смысле этого слова. В основе науки лежат фундаментальные исследования, чистый интерес к окружающему миру, а затем уже на их основе проводятся прикладные исследования, если их допускает существующий уровень развития техники. Так, на Древнем Востоке научные знания использовались лишь в религиозных магических ритуалах и церемониях либо в непосредственной практической деятельности, поэтому в данном случае мы не можем говорить о наличии науки как самостоятельной сферы культуры.

4) Рациональность знания. В основе рационального стиля мышления лежит признание существования универсальных, доступных разуму причинных связей, а также формального доказательства в качестве главного средства обоснования знания. Сегодня это положение кажется тривиальным, однако познание мира преимущественно с помощью разума появилось только в Древней Греции. Восточная цивилизация так и не приняла этого специфически европейского пути, отдавая приоритет интуиции и сверхчувственному восприятию.

6) Внутренняя непротиворечивость и внешняя оправданность (критерий А. Эйнштейна). Внешняя оправданность означает, что научные знания не должны быть умозрительными, они должны объяснять явления объективного мира. Этот критерий относится и к математике, в которой внешняя оправданность означает направленность математических знаний на решение проблем математического содержания.

Также сущностными чертами научного знания являются принципы верифицируеморсти и фальсификации. Согласно принципу верификации, некое понятие или суждение имеет значение, если оно сводимо к непосредственному опыту или высказыванию о нем, т.е. эмпирически проверяемо. Различают непосредственную верификацию, когда происходит прямая проверка утверждений, формулирующих данные наблюдения и эксперимента, и косвенную верификацию. Использование принципа верификации дает возможность разделить научное и ненаучное знания, но он плохо справляется с поставленной перед ним задачей, если некоторая система представлений построена таким образом, что практически любой наблюдаемый факт можно объяснить в его пользу (религия, идеология, астрология и т.д.).

На основе знания законов функционирования и развития исследуемых объектов наука осуществляет предвидение будущего с целью дальнейшего практического освоения действительности. Нацеленность науки на изучение не только объектов, преобразуемых в сегодняшней практике, но и тех, которые могут стать предметом практического освоения в будущем, также является важной функцией научного знания.

Размещено на Allbest.ru

Подобные документы

Сущность прикладной культурологии как области научного знания и социальной практики. Сущность, основные понятия и категории социально-культурной деятельности и сферы их реализации. Средства культурно-досуговой деятельности и эффективность их использования

шпаргалка [205,0 K], добавлен 20.05.2019

реферат [29,3 K], добавлен 25.03.2010

Возникновение буддизма и его истины. Культурная миссия буддизма. Высокоинтеллектуальный уровень философии Махаяны. Буддизм и культура Востока. Четыре Благородных истины. Процесс распространения китайской культуры за пределы Китая. Тибетские ученые монахи.

реферат [39,0 K], добавлен 06.07.2011

реферат [10,3 K], добавлен 26.02.2011

Этапы развития культурологии как самостоятельной дисциплины. Выработка «идеи культуры», ее эмпирическое изучение. Принципы и критерии культурологической истины. Прикладные культурологические исследования. Философская и методологическая рефлексия.

реферат [31,2 K], добавлен 25.06.2010

Понятие и задачи прикладной культурологии. Отличие фундаментальной культурологи от прикладной. Прикладная культурология как средство научного обеспечения культурной политики и социально-культурной деятельности. Создание и освоение культурных ценностей.

курсовая работа [147,0 K], добавлен 15.02.2016

Феномен популяризации научного и гуманитарного знания. Структура популяризации научно-технической информации. Национальные научные программы в сфере исследования и освоения космоса. Методы и задачи популяризация науки. Метадискурсивное комментирование.

контрольная работа [159,7 K], добавлен 08.01.2017

Источник

Научное познание: что это простыми словами, особенности и методы

Одним из важнейших видов человеческой деятельности является исследование окружающей действительности. Важность познания заключается в том, что именно оно способствует всестороннему развитию человека и совершенствованию условий его жизнедеятельности. Среди всех форм познания высшей считается научная. Разберемся более подробно, что такое научное познание, в чём его особенности и какие виды научного познания существуют.

Что такое научное познание?

Научное познание — особый вид познавательной деятельности, который способствует появлению у человека вполне конкретных и объективных знаний о природе, человеке и обществе. При этом все полученные знания объединяются и классифицируются в единую систему.

Научное познание является крайне сложным и комплексным процессом воспроизведения этих знаний. Основная цель заключается в получении информации об объективной истине за счет использования определенных приемов и алгоритмов. Главная суть заключается в обнаружении законов различных отраслей деятельности.

Все научное познание опирается на практические исследования, формулируется специальным языком, где используются вполне конкретные термины, символы и схемы. Все утверждения, выстраиваемые в научном познании должны строго опираться на достоверные доказательства, а также формировать конечные логические выводы. На промежуточных этапах допускается выдвижение теорий и гипотез. В целях научного познания требуется использование специального оборудования и приборов.

Особенности научного познания

Научное познание, как одна из форм изучения действительности, определяется следующими характеристиками:

Исходя из подобных свойств, научное познание может быть названо универсальным, поскольку оно позволяет детально рассмотреть любой объект или явление. Однако в таком случае исследование должно проводиться только со стороны системы закономерностей и причин, а также подчиняться определенным логическим цепочкам.

Уровни научного познания

Научное познание может быть отнесено к категории систем, которые находятся в постоянном движении и развитии. Все эти элементы тесно связаны между собой, хоть и обладают определенными различиями. Методики и уровни научного познания во многом определяются эмпирическими и теоретическими свойствами.

1. Эмпирический уровень познания

Этот уровень характеризуется непосредственным изучением объекта, которое направлено на получение комплекса необходимой информации и фактов. После проведения исследований проводится фиксация данных, их последующий анализ и систематизация.

Выделяются следующие формы эмпирического познания:

На эмпирическом уровне познания используются особенные методики. Сред них можно выделить следующие:

2. Теоретический уровень познания

На теоретическом уровне происходит более глубокое изучение конкретного объекта, поскольку основной целью является получение некоторой фундаментальной информации о закономерностях протекания явления или свойствах конкретного объекта.

Выделяются следующие формы теоретического познания:

В ходе теоретического научного познания используются следующие методы:

Между эмпирическими и теоретическими методами есть тесная связь, поскольку каждый из них требует обязательной проверки и обоснования. Для получения достоверных научных знаний требуется тесное использование каждой из методик.

Методы научного познания

Под научным методом подразумевается комплекс правил, приемов и принципов, который позволяет получить наиболее полное представление об объекте, его характеристиках и свойствах.

К общенаучным методам исследования относятся:

На текущий момент основной задачей научного познания является создание комплексной и целостной картины мира, а также всего происходящего в нем. В рамках научного познания происходит объединение знаний и живых и неживых объектах природы, о человеке и обществе. В ходе исследований также учитываются все социокультурные особенности современного общества.

Как результат, в ходе научного познания формируются конкретные систематизированные сведения о том или ином объекте, явлении или процессе окружающего мира. Универсальность научного познания заключается в применимости подхода к абсолютно любому объекту окружающего мира, в том числе и невещественному.

Однако научная деятельность невозможна без использования определенных базовых положений, которые являются следствием открытых ранее законов и аксиом. Их использование позволяет направить и ограничить научную деятельность таким образом, чтобы максимально рационализировать знание, а также получить достоверный итоговый результат.

Ключевыми принципами научного познания являются:

Немаловажным вопросом является рассмотрение критериев научного познания, поскольку именно они позволяют провести границу между наукой и псевдонаукой. Выделяются следующие критерии:

Именно эти принципы и определяют современное научное познание.

Заключение

Стоит понимать, что научное и ненаучное познание являются крайне взаимосвязанными понятиями. Одно невозможно без второго, поскольку они взаимно дополняют друг друга и формируют основы для развития более глубокого понимания в каждом из направлений.

Источник

О смысле научного знания

Квантовая Магия, том 3, вып. 3, стр. 3201-3209, 2006

Блестящий успех неклассической физики в ХХ веке был и остается омраченным одним немаловажным обстоятельством – физики, как они сами это признают, утратили понимание смысла собственных теорий.

Действительно, “научный образ мира”, который нам рисует современная физика, совершенно не похож на мир нашего обыденного опыта. Уже классическая физика лишила этот мир цветов, звуков, запахов, вкусовых свойств – заменив эти “вторичные” качества колебаниями электромагнитных и звуковых волн, формой и движением молекул. Теория относительности лишила мир также и устойчивых форм и превратила в иллюзию раздельное существование пространства и времени. Квантовая же теория поставила под сомнения реальность каких-либо событий в мире, превратив “реальный” мир в некую “игру потенций”. Как понимать такое положение дел? Почему, пытаясь описать и истолковать окружающий нас мир максимально точно и полно, мы, фактически, этот мир утрачиваем – он “испаряется” из наших теорий – и заменяется неким странным, не имеющим аналогов в нашем чувственном опыте, “двойником”?

Установить смысл научных теорий – это и значит установить: как соотносятся “мир науки” и “мир обыденного опыта”, выяснить: почему они так не похожи друг на друга. Что это – два различных изображения одной и той же реальности или же “мир науки” и “мир обыденности” – это два совершенно различных, но взаимосвязанных мира? Если это два изображения одного и того же мира, то какое из них является более адекватным и полным? Может быть “мир науки” – это фикция, создаваемая нашим разумом, которой ничего за пределами нашего ума не соответствует? Существуют ли в действительности электроны, нейтрино, кварки, электромагнитные поля? Или же это “идеальные” объекты, существующие лишь в сознании физиков? Волновая функция – это реальная физическая сущность или “записная книжка наблюдателя”?

Вопрос о смысле научных конструкций, т.о., в значительной мере, сводится к вопросу о статусе предмета науки – т.е. той реальности, которая “изображается” с помощью научных понятий, формул, теорий. Существует ли, а если существует, то что представляет собой та реальность, которая описывается знакомыми нам смысловыми конструкциями, такими как “электрон”, “поле”, “волна вероятности”, “пространственно-временной континуум”?

Анализом этого вопроса мы и займемся в данной статье.

В качестве исходного рассмотрим то понимание “предмета науки”, которое наиболее популярно у самих ученых и, более того, непосредственно вытекает из смысла самих научных теорий. Эту концепцию можно назвать “репрезентативной” научной эпистемологией, поскольку она опирается на репрезентативную теорию чувственного восприятия. Согласно этой точке зрения, то, что мы непосредственно видим, слышим, осязаем – не есть “сами вещи”, но есть лишь опосредованно с ними связанные “репрезентации”. В конечном итоге мы воспринимаем лишь модификации своего собственного сознания. (Мы видим лишь “внутренность собственного мозга” – как утверждал Б. Рассел).

Эта точка зрения может считаться “внутринаучной” в том смысле, что она непосредственно вытекает из научной (физиологической) теории зрительного, слухового, тактильного и пр. восприятия. Следовательно, отвергнуть ее без радикальной реинтерпретации теорий восприятия не возможно.

Поскольку с научной точки зрения мы видим не вещи, а образы вещей, естественно наше стремление узнать, что же представляют собой те объекты, которые мы способны воспринимать лишь опосредованно, через их чувственные “копии” или “репрезентации”. Именно эта функция “восстановления” подлинной картины реальности и возлагается на науку. Тот, кто следует этой теории, может сказать, подобно Демокриту, этот разноцветный, многозвучный непосредственно воспринимаемый мною мир – существует лишь “в мнении” (в сознании), а на самом же деле – существуют лишь атомы и пустота.

Зная непосредственно только собственные ощущения (субъективные феномены), мы, далее, посредством мышления (которое, также истолковывается как чисто субъективный процесс “переработки информации”, который происходит “у нас в голове”), как-то ухитряемся реконструировать (действуя часто методом “проб и ошибок”) подлинный мир “вещей в себе”, которые стоят “за” нашими ощущениям и сенсорными образами в качестве их отдаленной причины.

При всей своей реалистичности, эта точка зрения, однако, неудовлетворительна – поскольку она внутренне противоречива, несамосогласована – что и сделало репрезентативную эпистемологию мишенью острой критики в первой половине ХХ столетия. Действительно, пологая всякое знание о “внешнем мире” опосредованным, эта теория, тем не менее, претендует на непосредственное знание о существовании некой “объективной реальности”, на которую “направленно” наше опосредованное знание, а также претендует (в лице физиологии восприятия) на непосредственное знание самих механизмов опосредования. На самом деле, если мы знаем лишь состояния нашего собственного сознания, если мышление и восприятие – лишь субъективные процессы “в мозге” – то выйти за пределы собственного сознания к “самим вещам”, даже мысленно, не представляется возможным. Нет никакого логически корректного способа перейти от “внутреннего” к “внешнему”. Невозможно из чисто имманентных элементов сознания сконструировать нечто трансцендентное этому сознанию.

Философия ХХ века в лице своих наиболее выдающихся представителей (Мах, Бергсон, Гуссерль, Лосский, Хайдеггер, Франк и др.), как известно, решила проблему “трансцендентного предмета знания” путем отказа от репрезентативной теории восприятия и отвержения всякого “удвоения реальности”. Но тем самым было отвергнуто и “реалистическое” понимание науки как исследования мира “вещей в себе”, как способа постижения “подлинной реальности”, скрытой за “занавесом” наших ощущений.

Научная истина, в этом случае, не может быть истолкована в духе “корреспондентной” теории истины Аристотеля, т.е. как соответствие научной концепции некоему реальному положению дел. Истинность становится синонимом “полезности”, “эффективности” или “экономичности” научных описаний.

Итак, мы описали два различных способа понимания “смысла науки”. Мы можем взять за основу репрезентативную теорию восприятия и истолковать научное знание как “реконструкцию” подлинной реальности – мира “вещей в себе”, являющихся отдаленной причиной наших чувственных восприятий. Эта точка зрения реалистична, правдоподобна, согласуется с самим смыслом научных теорий, но она, к сожалению, несамосогласована – она постулирует такую теорию познания, которая исключает возможность своего собственного построения, т.е. претендует на знание того, что знать с точки зрения самой этой теории невозможно. Таким образом, вполне справедливо обвинение репрезентативной эпистемологии в догматизме.

Второй же подход позволяет избежать этих противоречий – но ценой отрицания всякого познавательного значения научных теорий. Наука в этом случае превращается просто в некую “конструкцию” человеческого разума, не имеющую прямого отношения к реальному положению дел в мире. Наука – здесь просто форма культуры, и ничем принципиально не отличается от поэзии, художественной литературы, музыки и т.п.

Первая точка зрения – правдоподобна, но противоречива. Вторая – непротиворечива – но неправдоподобна. Неправдоподобность второго подхода к пониманию науки можно, в частности, усмотреть в том, что он не способен объяснить, каким образом научные теории могут предсказывать принципиально новые факты и, следовательно, способны расширять наши знания “внеэмпирическим” путем. Действительно, если научные теории – суть лишь “умственные конструкции” (схемы упорядочения опыта), то они должны быть действенны только в отношении того самого опыта, схемой упорядочения которого они являются. Лишь случайно они могут обладать предсказательной силой за пределами той исходной фактической базы, на основе которой данные теории были созданы.

Кроме того, различных (альтернативных) схем упорядочения одного и того же фактического материала может существовать, в принципе, сколь угодно много, а выбор между этими схемами может осуществляться, в данном случае, лишь на основе каких-либо внерациональных принципов (например, на основе принципа “экономии мышления” (Э. Мах)) – поскольку ни одна из этих схем не имеет ничего общего с “действительным положение дел”. В таком случае, выбор “правильной” (истинной) теории – есть результат осознанной или неосознанной договоренности между учеными (т.н. “конвенционализм”).

Конвенционалистское истолкование научной истины неизбежно ведет к предсказанию неограниченной пролиферации научных теорий, описывающих один и тот круг явлений. Однако на практике мы ничего подобного не наблюдаем. Физика, химия, другие фундаментальные науки сохраняют внутреннее единство (отсутствуют альтернативные объяснения основных феноменов) и со временем это единство, как представляется, только укрепляется.

Еще один недостаток этого подхода – отсутствие однозначных критериев “фильтрации” опыта с целью выделения в нем “объективной” и “субъективной” составляющих. Без такой “фильтрации” наука, как свод “объективного” знания, не возможна. Сторонники конвенционалистского и феноменологического понимания науки обычно расценивают “субъект-объектное” отношение как нечто чисто психологическое, рефлексивное, не укорененное в самой структуре реальности и, следовательно, зависящее от различных социальных и культурных влияний. Все это ведет в конечном итоге к грубому смешению субъективного и объективного пластов опыта, смешению психологии и физики, разрушению иерархического строения системы научного знания, полной релятивизации научных теорий.

Таким образом, нужно признать, что истолкование науки как некой интеллектуальной “надстройки”, как “формы культуры”, не имеющей прямого онтологического смысла, во многих отношениях неудовлетворительно.

Можно ли выработать такое понимание науки, которое было бы вполне самосогласованным, и, вмести с тем, сохраняло бы исходное понимание науки как формы постижения объективной реальности?

Такой подход, на наш взгляд, был намечен еще Платоном, а в философии нового времени – Шеллингом и Гегелем. К сожалению, этот подход в настоящее время практически полностью игнорируется философией науки. Однако, по нашему мнению, именно этот, третий подход, и позволяет наиболее адекватно истолковать некоторые парадоксальные свойства неклассических научных теорий.

В чем суть этого подхода? Если мы хотим сохранить познавательную значимость и собственный смысл научных теорий, то мы, видимо, должны взять за основу репрезентативную теорию восприятия и признать, что то, что мы непосредственно чувственно воспринимаем – есть наши субъективные образы, а отнюдь не “сами вещи”. Чтобы при этом избежать противоречий, связанных с “замыканием” субъекта в собственном сознании, мы должны, вслед за Платоном, отказаться от понимания мышления как чисто субъективного процесса, который имеет место “у нас в голове”. Действительно, если мы не имеем доступа к “сами вещам” в восприятии (а именно об этом нам и говорит физиология восприятия, оптика и другие науки), то мы должны, чтобы не впасть в противоречие, признать, что такой доступ “к вещам” имеется в мышлении – иначе совершенно не понятно как мы вообще можем обладать какой-либо идеей внеположной нашему “Я” “объективной реальности”.

Мышление с этой точки зрения – есть как бы род сверхчувственного восприятия. Причем восприятия непосредственного. В мышлении нам даны не репрезентации, а “сами вещи” в подлиннике. Если мы видим не вещи, а образы вещей, то мыслим мы сами вещи. Мышление – это и есть процесс самообнаружения реальности (бытия) в нашем сознании. Правильнее было бы сказать: не мы мыслим вещи, но вещи мыслят сами себя в нас.

Научные теории, с этой точки зрения, раскрывают нам трансцендентную по отношению к “обыденному” (чувственному, жизненному) миру, но вполне объективную, не зависящую от эмпирического субъекта реальность. Все основные понятийные конструкции неклассической науки имеют отношение не к чувственно воспринимаемым вещам, но к некой их “свехчувственной” основе – которая столь же реальна, как и мир “чувственных” предметов. Этим “многослойным” строением реальности, собственно, и объясняется тот странный факт, что научная картина мира оказывается неизоморфной той картине мира, которую дает нам чувственное восприятие.

Практическая применимость самых абстрактных научных теорий объясняется, в данном случае, тем, что, как уже было сказано, сверхчувственный “умопостигаемый” мир, открываемый наукой, является “основанием” мира чувственного, то есть, он, в некотором смысле, “порождает” этот мир и “управляет” этим миром.

Для пояснения нашей концепции воспользуемся “компьютерной” метафорой. Представим себе “чувственный” (жизненный) мир – как некое подобие изображения на мониторе компьютера. Тогда умопостигаемый мир, который и является, как мы полагаем, непосредственным предметом научного постижения, можно уподобить компьютерной программе, которая порождает данное изображение на мониторе и управляет этим изображением.

Задача научного исследования в таком случае подобна задаче восстановления компьютерной программы по характеру наблюдаемых на мониторе изображений. Эта задача, очевидно, разрешима однозначным образом только в том случае, если мы имеем прямой доступ к “программному” уровню реальности. Т.е., иными словами, если наше познающее “Я” имеет в качестве своей глубинной основы ту же самую “программу”, которая порождает данную нашему “Я” чувственную реальность.

Итак, научное исследование можно представить себе как постепенное, но вместе с тем, прямое и непосредственное проникновение человеческого ума в трансцендентную по отношению к чувственной реальности идеальную “мирооснову” – особый сверхчувственный слой бытия, в котором изначально укоренено и наше собственное познающее “Я”.

Какие преимущества дает нам эта точка зрения? Какими объяснительными возможностями она обладает?

Во-вторых, эта точка зрения наиболее естественным образом объясняет отсутствие изоморфизма научной и обыденной картин мира. (То, что изоморфизм между ними отсутствует, – вполне очевидно. Достаточно вспомнить концепцию единого “пространственно-временного континуума” теории относительности и сравнить ее с реально воспринимаемым пространством и временем. Последние субъективно переживаются нами совершенно отдельно друг от друга – как совершенно различные сущности, обладающие не тождественными свойствами. Здесь трудно отделаться от впечатления, что наука говорит нам не о том мире, который мы непосредственно воспринимаем, а о каком-то другом мире, в котором пространство и время действительно едины, неотделимы друг от друга). Согласно предлагаемой концепции, научное знание действительно есть знание “не от мира сего”, это знание непосредственно относится не к чувственно воспринимаемому миру “обыденного опыта”, но к его сверхчувственной, умопостигаемой, (но, тем не менее, реально существующей) основе. Эта основа чувственного мира онтологически инородна “чувственной реальности”, но родственна нашему мышлению – и именно поэтому она проницаема для человеческого разума.

Т.о., в-третьих, мы получаем, также, объяснение факта принципиальной познаваемости мира. Познание здесь – есть как бы снятие копии с объективного мира посредством мышления. Но мысль может снять копию лишь с другой мысли. Следовательно, реальность постижима лишь в том случае, если в ней есть нечто мыслеподобное. Именно эта мыслеподобная, идеальная реальность (идеальная “мирооснова”) и является предметом непосредственного научного постижения.

В-четвертых, мы получаем, также, естественное объяснение невозможности наглядно-образного представления объектов неклассической науки. Мы не можем непротиворечивым образом наглядно представить себе устройство атома, наглядно представить электрон или фотон просто потому, что они, эти объекты, сами по себе лишены всяких наглядно представимых свойств. Они лишены качественности, пространственности и временности – т.е. представляют собой нечто сугубо абстрактное – нечто, что возможно лишь помыслить, но невозможно предметно вообразить.

Квантовая теория позволяет истолковать реальность, являющуюся непосредственным предметом научного постижения, как “мир потенций” – как потенциальную изнанку “актуального”, пространственного и временного, чувственно воспринимаемого бытия. Потенциальный характер той реальности, которая непосредственно открывается нашему мышлению, объясняет, отчасти, почему мы, имея прямой и непосредственный доступ к “мирооснове”, не обладаем, тем не менее, всезнанием в отношении мира эмпирического. Наше теоретическое знание имеет отношение лишь к “миру возможного” и только опосредованным образом может быть соотнесено с “миром действительного”. Хотя “мир действительного” можно истолковать как продукт актуализации тех структур, которые изначально идеальном образом присутствуют в мире возможного, но сам этот процесс актуализации, его последовательность – не определяется, видимо, однозначным образом лишь устройством этого мира возможного. Отсюда проистекает неустранимая эмпиричность физики и других естественных наук. Ведь априори мы можем знать лишь, что вообще возможно и что вообще не возможно, но не можем знать какие возможности и в каком порядке должны перейти в действительность. (Этим, в частности, объясняется видимая “неполнота” квантовой теории – ее неспособность делать предсказания на уровне конкретных единичных физических событий).

Развивая эту идею несколько в ином направлении можно сказать, что то, что непосредственно открывается нашему “умственному взору” (“мир идей”) есть (по Лейбницу) “Множество всех возможных миров” (“Умопостигаемый универсум”). “Чувственный” (жизненный) мир человека– есть лишь одни из этих возможных миров. Априори мы не знаем, в каком из этих “возможных миров” мы как “чувственные” (эмпирические, телесные) существа себя должны обнаружить. Раскрыть последнее можно лишь опытным путем. Именно поэтому наука, в частности физика, – есть наука опытная. Но, поскольку “действительный” мир есть актуализация одного из априори данных нашему уму “возможных миров”, то возникает также и возможность теоретического предсказания новых фактов – она возникает в том случае, если мы каким-то образом (опираясь на уже известные факты) угадываем в каком из “возможных миров” мы оказались. По крайней мере, для каждого “возможного мира” нам априори известно, что вообще в этом мире возможно, а что не возможно. Этим объясняется, с одной стороны, предсказательная мощь научных теорий, а с другой стороны, объясняется причина отсутствия всезнания в отношении эмпирического мира.

Нужно также иметь в виду, что даже прямое постижение “мира возможного”, которое, видимо, в чистом виде дано нам в форме математического и логического знания (именно так истолковал математическое и логическое знание Г.В. Лейбниц), требует значительного познавательного усилия – поскольку прямой доступ к “умопостигаемой” реальности – не есть еще доступ рефлексивный. Изначально он имеет форму непосредственного бессознательного тождества субъекта и объекта. Иными словами, изначально мы имеем “неявное” знание, которое необходимо отрефлексировать, перевести в осознанную форму – и этот процесс перевода может содержать ошибки, неясности, порождать ложные, не существующие в реальности умопостигаемые объекты (как это наглядно показывает история математики).

Итак, мы видим, что данное “антинатуралистическое” (платонистское) истолкование науки – действительно позволяет сохранить онтологическую значимость научного знания и понять действительный смысл неклассических научных теорий. Парадоксальность, необычность этих теорий – есть просто следствие того, что они “изображают” отнюдь не тот мир, который чувственно дан нам в обыденном опыте, но открывают нам идеальную “мирооснову”, которая онтологически инородна “чувственной” реальности, но связана с последней как ее “потенциальная основа” – есть то сверхчувственное основание, из которого рождаются все предметы чувственного мира. При этом “жизненный мир” не обесценивается, не лишается реальности и, следовательно, он вполне может служить надежным основанием для научного познания (хотя и не является единственным источником этого познания).

Источник