в чем сложность авторской позиции в думе
Анализ стихотворения Дума
Дума
Свойства поколения, отражённые в элегии «Дума»
В «Думе» Лермонтов проанализировал особенности поколения, рождённого после Отечественной войны 1812 года, становление мировоззрения которого пришлось на период николаевской реакции после восстания декабристов в 1825 году.
Внутренняя политика Николая I была направлена на консервацию существующего порядка. Общественная атмосфера была такова, что в ней не проявлялось никаких яркий событий, не совершалось выдающихся поступков. Лермонтов пишет:
Богаты мы, едва из колыбели,
Ошибками отцов и поздним их умом…
Если у поколения Пушкина была высокая цель — посвятить «души прекрасные порывы» Отчизне, то у поколения Лермонтова цель только в заботе о собственном благополучии, что не может стать смысложизненным ориентиром:
Как пир на празднике чужом.
Поколение Пушкина отчётливо осознавало свою историческую миссию в том, что оно должно служить для свержения самодержавия, «самовластия» в России. Поколение Лермонтова не сумело осознать свою историческую миссию, что породило чувство пустоты, вызываемое отсутствием смысла жизни, и апатию:
К добру и злу постыдно равнодушны,
В начале поприща мы вянем без борьбы;
Перед опасностью позорно-малодушны И перед властию — презренные рабы.
«Поздний ум», которым обзавелись отцы к старости, навязан молодому поколению с детства, и это мертвит молодых людей, подобных «тощему плоду, до времени созрелому».
Далее Лермонтов описывает конкретные черты, сформировавшиеся в поколении: иссушенный бесплодной наукой ум, страх пресыщения, боязнь осмеяния, двойственность мироощущения:
…И царствует в душе какой-то холод тайный,
Когда огонь кипит в крови.
Лермонтову ясно, что эти свойства поколения ведут к такому будущему, которое «иль пусто, иль темно».
Стихотворение это становится особенно важно в наше время, когда у молодого поколения формируются подобные свойства.
Роль ораторского стиля в стихотворении
Стихотворение Лермонтова «Дума» напоминает горькую речь оратора, трибуна перед своим поколением. Поэтическая мысль движется от элегического начала, от констатации чувства печали к сатире. Чтобы эта сатира не стала низкой, чтобы высокое негодование не превратилось в глумление и осмеяние, поэт использует одическую, высокую лексику философского и общественно-политического содержания и оценочные эпитеты «позорно», «постыдно», «презренные».
Сложность авторской позиции в «Думе»
Сложность авторской позиции в «Думе» состоит в том, что Лермонтов сам относится к тому поколению, которое обличает, и сам, может быть, даже в большей степени, чем другие, является носителем описанных им качеств.
Значение слов и выражений
Бездействие — отсутствие действия.
Постыдно равнодушны — безучастны настолько, что это безучастие вызывает чувство стыда.
Презренные рабы — рабы, достойные того, чтобы их презирали.
Иссушили ум — добровольно лишили себя права чувствовать мир во всей его полноте.
Пресыщение — чрезмерное насыщение.
Насмешка горькая — насмешка, которая вызывает досаду и обиду на самих себя.
Элегия «Дума»
В современном мире поэт не видит напряженных страстей, энергии. Знаменитая элегия «Дума» прозвучала как бы проклятием, похоронной песнью потерянному поколению. Трусость выдвигается причиной рабства, рабство — следствием бездействия. Свойства поколения обнажены с беспощадной трезвостью. Лермонтов стремился сохранить сдержанную сосредоточенность и не дать волю эмоциям, которые переполняли его. Но за этой сдержанностью чувствуется, что поэт исполнен негодования, которое временами вырывается наружу в откровенно оценочных эпитетах: «постыдно равнодушны», «позорно малодушны», «презренные рабы».
Внутри единой и цельной поэтической мысли живет напряженный конфликт между сдержанностью тона и взволнованностью:
И царствует в душе какой-то холод тайный,
Когда огонь кипит в крови.
Такой характер поэтической мысли приводит к противоречию между смысловой законченностью фразы и эмоциональной выделенностью отдельного слова. Каждая фраза, каждая часть завершены, причем эта завершенность подчеркнута поэтическими формулами, тяготеющими к афористичности 1 («Печально я гляжу на наше поколенье!», «К добру и злу постыдно равнодушны. », «И ненавидим мы, и любим мы случайно. » и др.). Но каждая законченная в смысловом и интонационном значении часть не вмещает всей авторской эмоции, которая как бы разрывает их рамки.
Поэтическая мысль стихотворения развивается от элегии к «высокой» сатире, близкой к оде, но только насыщенной горькой и скорбной иронией. Эта ирония подчеркивает трагизм ситуации и ее неразрешимость, безысходность.
Так тощий плод, до времени созрелый,
Ни вкуса нашего не радуя, ни глаз,
Висит между цветов, пришлец осиротелый,
И час их красоты — его паденья час!
Во второй части слова ораторского стиля отсутствуют. Выразительный эффект достигается игрой поэтических и прозаических оборотов: «мечты поэзии», «создания искусства», «восторгом сладостным», «чаши наслажденья» и «остаток», «касались». Сюда же нужно отнести упо- требление контрастных понятий и слов («ненавидим» — «любим», «ни злобе» — «ни любви», «холод» — «огонь», «забавы» — «разврат», «спешим» — «назад», «к гробу» — «насмешливо», «царствует» (т. е. величаво-спокойно господствует) — «кипит»). Лермонтов последовательно снимает покров романтики с поколения.
В последней части вновь появляются слова ораторского стиля в сочетании с лексикой, носящей философский оттенок («ни мысли плодовитой», «ни гением начатого труда», «судья», «гражданин», «потомок», «оскорбит», «презрительным»). Здесь уже совершенно нет былой элегичности. Вместо нее — бытовой, обыденный план («Насмешкой горькою обманутого сына/ Над промотавшимся отцом»). Чем дальше развенчивается поколение, тем прозаичнее стиль. Последнее сравнение передает ироническую и горькую правду о поколении, жизнь которого протекает пошло, безрадостно. В этом заключается его общественная трагедия. Однако моральная опустошенность поколения по контрасту вызывает представление о высоте лермонтовских запросов к жизни и глубину его понимания современности.
Сочетание в «Думе» различных стилистических пластов, смена интонаций свидетельствуют о жанровом своеобразии стихотворения. В «Думе» совмещены признаки различных жанров — «унылой» и философской элегии, гражданской оды, высокой сатиры.
Память о том или ином жанре вызывается словом и стилем. Лермонтов, подобно Пушкину, мыслит уже не жанрами и их признаками, а стилями. Этот переход от мышления жанрами к мышлению стилями характеризует развитие русской литературы от начала XIX века к его концу.
Сложность лермонтовской позиции в «Думе» заключается в том, что поколение осуждается личностью, которая не отделяет себя от поколения. Лермонтов чувствовал, что и он заражен неверием в лучшее, что и его чувства становятся холодными, что и он не испытывает надежд на счастье.
1 Т. е. краткой, меткой, изящной речи.
2 Философское размышление — богатое глубокими, обобщающими мыслями.
Сложность авторской позиции в стихотворении “Дума”
Мы далекие потомки Лермонтова, оцениваем его деятельность, и совсем другое – лермонтовская самооценка, хотя бы и поэтическая. Нам легче говорить об историческом, смысле творчества поэта и о заслугах его поколения. Лермонтову же как раз это было не очень ясно. Не секрет, что в 30-е и 40-е годы даже Белинский считал свою жизнь бессмысленной и пустой.
Вспомним, что почти в то же время Герцен жаловался: “Мы вне народных потребностей”. Неужели Белинский, Герцен, Лермонтов не были искренни или заведомо несправедливы к себе? Или, может быть,
Жалуясь, Герцен не понимал, что идеи отрицания, провозглашенные им, как раз и были продиктованы ходом истории, глубинными тенденциями народной жизни.
История внесла существенную поправку в слова Лермонтова, отнесенные им не только к себе, но и к поколению. Но наше историческое знание нельзя распространять на Лермонтова, ибо для него, как и для других деятелей русской, литературы и общественной мысли, историческая перспектива не вставала со всей ясностью. Обращая на себя негодование, поэт был предельно искренен и справедлив.
Вот почему бытующее
В “Думе” объективирована трагическая коллизия между высоким, напряженным гражданским сознанием и невозможностью практического действия, между безусловной преданностью благородным идеалам и вынужденной бессмысленностью личной жизни. Эта трагедия прошла через сердце Лермонтова.
В “Думе” Лермонтов выразил трагедию поколения. Передовой человек 30-х годов чувствовал себя “лишним” в своей стране и даже в целом мире. Поколение превратилось в “толпу”, шествующую “над миром”. Тема “над-мирности” существования – одна из самых распространенных в поэзии тех лет.
Баратынский решает ее в философском плане (“Недоносок”), Вымышленный дух – “недоносок” – заброшен и потерян “меж землей и небесами”. Он обречен на бессмысленное существование, оставаясь чуждым и земле, и небесам. Он разобщен и с небесным покоем, и с земной юдолью. “Роковая скоротечность” и “бессмысленная” вечность метафизически противопоставлены. Они одинаково ущербны и пагубны. “Роковая скоротечность” отдельной человеческой жизни налагает трагический отпечаток на вечность бытия, которая уже не кажется вечной, а предстает “бессмысленной” и “тягостной”.
Чувство обреченности, неестественности “вадмирно-го” пути переживает и Лермонтов. Но, в отличие от Баратынского, он осмысливает “надмирность” в историческом плане.
Тема “надмирности” в “Думе” вырастает из скрещения двух планов – “внешнего” и “внутреннего”. Состояние “надмирности” – результат исторической судьбы поколения и его “внутренней” жизни.
В эпохи идейного тупика лучшие люди поколений обращаются к истории своей родины, чтобы в ней найти опору для скорейшего выхода из “мертвой точки”, чтобы почерпнуть силы для возрождения утраченных гуманистических ценностей, чтобы, наконец, история пролила свет на современность. Люди начинают оперировать понятиями “прошлое”, “настоящее”, “будущее”. Тридцатые годы не составляют исключения.
О будущем, настоящем и прошлом России размышляют в своих статьях Белинский, Герцен, Чаадаев. В пушкинских “Бесах” прорывается мысль о том, что дворянские интеллигенты в последекабрьскую пору идут по неверному пути: “Сбились мы. Что делать нам?”
Лермонтов занимает в этом потоке разноречивых и противоречивых друг другу суждений особую позицию. Естественный ход бытия представляется ему ненормальным, а поколение – исторически ничтожным.
Related posts:
Литература. 9 класс (1 часть)
Дума
Дума
В жизни своей и своего поколения Лермонтов не видел ничего великого — ни подвигов, ни актов гражданской доблести, ни самопожертвования ради других людей или Отчизны. Жизнь, по его мнению, протекала однообразно и скучно. Такая участь не удовлетворяла поэта. Он винил в этом и общество, и себя, и поколение, и весь миропорядок. Об этом и написана «Дума» (1838).
Печально я гляжу на наше поколенье!
Его грядущее — иль пусто, иль темно,
Меж тем, под бременем познанья и сомненья,
В бездействии состарится оно.
Богаты мы, едва из колыбели,
Ошибками отцов и поздним их умом,
И жизнь уж нас томит, как ровный путь без цели,
Как пир на празднике чужом.
К добру и злу постыдно равнодушны,
В начале поприща мы вянем без борьбы;
Перед опасностью позорно-малодушны
И перед властию — презренные рабы.
Так тощий плод, до времени созрелый,
Ни вкуса нашего не радуя, ни глаз,
Висит между цветов, пришлец осиротелый,
И час их красоты — его паденья час!
Мы иссушили ум наукою бесплодной,
Тая завистливо от ближних и друзей
Надежды лучшие и голос благородный
Неверием осмеянных страстей.
Но юных сил мы тем не сберегли;
Из каждой радости, бояся пресыщенья,
Мы лучший сок навеки извлекли.
Мечты поэзии, создания искусства
Восторгом сладостным наш ум не шевелят;
Мы жадно бережем в груди остаток чувства —
Зарытый скупостью и бесполезный клад.
И ненавидим мы, и любим мы случайно,
Ничем не жертвуя ни злобе, ни любви,
И царствует в душе какой-то холод тайный,
Когда огонь кипит в крови.
И предков скучны нам роскошные забавы,
Их добросовестный, ребяческий разврат;
И к гробу мы спешим без счастья и без славы,
Глядя насмешливо назад.
Толпой угрюмою и скоро позабытой
Над миром мы пройдем без шума и следа,
Не бросивши векам ни мысли плодовитой,
Ни гением начатого труда.
И прах наш, с строгостью судьи и гражданина,
Потомок оскорбит презрительным стихом,
Над промотавшимся отцом.
Элегия «Дума»
В современном мире поэт не видит напряженных страстей, энергии. Знаменитая элегия «Дума» прозвучала как бы проклятием, похоронной песнью потерянному поколению. Трусость выдвигается причиной рабства, рабство — следствием бездействия. Свойства поколения обнажены с беспощадной трезвостью. Лермонтов стремился сохранить сдержанную сосредоточенность и не дать волю эмоциям, которые переполняли его. Но за этой сдержанностью чувствуется, что поэт исполнен негодования, которое временами вырывается наружу в откровенно оценочных эпитетах: «постыдно равнодушны», «позорно малодушны», «презренные рабы». Внутри единой и цельной поэтической мысли живет напряженный конфликт между сдержанностью тона и взволнованностью:
И царствует в душе какой-то холод тайный,
Когда огонь кипит в крови.
подчеркнута поэтическими формулами, тяготеющими к афористичности 1 («Печально я гляжу на наше поколенье!», «К добру и злу постыдно равнодушны. », «И ненавидим мы, и любим мы случайно. » и др.). Но каждая законченная в смысловом и интонационном значении часть не вмещает всей авторской эмоции, которая как бы разрывает их рамки.
Ни вкуса нашего не радуя, ни глаз,
Висит между цветов, пришлец осиротелый,
И час их красоты — его паденья час!
Во второй части слова ораторского стиля отсутствуют. Выразительный эффект достигается игрой поэтических и прозаических оборотов: «мечты поэзии», «создания искусства», «восторгом сладостным», «чаши наслажденья» и «остаток», «касались». Сюда же нужно отнести упо- требление контрастных понятий и слов («ненавидим» — «любим», «ни злобе» — «ни любви», «холод» — «огонь», «забавы» — «разврат», «спешим» — «назад», «к гробу» — «насмешливо», «царствует» (т. е. величаво-спокойно господствует) — «кипит»). Лермонтов последовательно снимает покров романтики с поколения.
«ни мысли плодовитой», «ни гением начатого труда», «судья», «гражданин», «потомок», «оскорбит», «презрительным»). Здесь уже совершенно нет былой элегичности. Вместо нее — бытовой, обыденный план («Насмешкой горькою обманутого сына/ Над промотавшимся отцом»). Чем дальше развенчивается поколение, тем прозаичнее стиль. Последнее сравнение передает ироническую и горькую правду о поколении, жизнь которого протекает пошло, безрадостно. В этом заключается его общественная трагедия. Однако моральная опустошенность поколения по контрасту вызывает представление о высоте лермонтовских запросов к жизни и глубину его понимания современности.
«Думе» различных стилистических пластов, смена интонаций свидетельствуют о жанровом своеобразии стихотворения. В «Думе» совмещены признаки различных жанров — «унылой» и философской элегии, гражданской оды, высокой сатиры.
Память о том или ином жанре вызывается словом и стилем. Лермонтов, подобно Пушкину, мыслит уже не жанрами и их признаками, а стилями. Этот переход от мышления жанрами к мышлению стилями характеризует развитие русской литературы от начала XIX века к его концу.
Сложность лермонтовской позиции в «Думе» заключается в том, что поколение осуждается личностью, которая не отделяет себя от поколения. Лермонтов чувствовал, что и он заражен неверием в лучшее, что и его чувства становятся холодными, что и он не испытывает надежд на счастье.
Примечания
2 Философское размышление — богатое глубокими, обобщающими мыслями.
Сложность авторской позиции в стихотворении «Дума»
Мы далекие потомки Лермонтова, оцениваем его деятельность, и совсем другое — лермонтовская самооценка, хотя бы и поэтическая. Нам легче говорить об историческом, смысле творчества поэта и о заслугах его поколения. Лермонтову же как раз это было не очень ясно. Не секрет, что в 30-е и 40-е годы даже Белинский считал свою жизнь бессмысленной и пустой. Вспомним, что почти в то же время Герцен жаловался: «Мы вне народных потребностей». Неужели Белинский, Герцен, Лермонтов не были искренни или заведомо несправедливы к себе? Или, может быть, они кокетничали с современниками, а заодно и с потомками? Нет. Жалуясь, Герцен не понимал, что идеи отрицания, провозглашенные им, как раз и были продиктованы ходом истории, глубинными тенденциями народной жизни.
История внесла существенную поправку в слова Лермонтова, отнесенные им не только к себе, но и к поколению. Но наше историческое знание нельзя распространять на Лермонтова, ибо для него, как и для других деятелей русской, литературы и общественной мысли, историческая перспектива не вставала со всей ясностью. Обращая на себя негодование, поэт был предельно искренен и справедлив. Вот почему бытующее утверждение о том, что «в это мы (речь идет о строфе: «В начале поприща мы вянем без борьбы» и т. д.) нельзя включить автора «Думы», с исторической точки зрения неверно. Если, принять его, то художественный смысл стихотворения исказится до неузнаваемости. Сам же Лермонтов предстанет неискренним и даже кокетливым человеком, который говорил о себе всякие несуразности, заведомо неточно употреблял слова («мы» вместо «они»). Собственное бездействие и внешне никчемная, пустопорожняя жизнь, которую вел, вызывали в нем не меньшее презрение, чем трусость поколения. В «Думе» объективирована трагическая коллизия между высоким, напряженным гражданским сознанием и невозможностью практического действия, между безусловной преданностью благородным идеалам и вынужденной бессмысленностью личной жизни. Эта трагедия прошла через сердце Лермонтова.
В «Думе» Лермонтов выразил трагедию поколения. Передовой человек 30-х годов чувствовал себя «лишним» в своей стране и даже в целом мире. Поколение превратилось в «толпу», шествующую «над миром». Тема «над-мирности» существования — одна из самых распространенных в поэзии тех лет. Баратынский решает ее в философском плане («Недоносок»), Вымышленный дух — «недоносок» — заброшен и потерян «меж землей и небесами». Он обречен на бессмысленное существование, оставаясь чуждым и земле, и небесам. Он разобщен и с небесным покоем, и с земной юдолью. «Роковая скоротечность» и «бессмысленная» вечность метафизически противопоставлены. Они одинаково ущербны и пагубны. «Роковая скоротечность» отдельной человеческой жизни налагает трагический отпечаток на вечность бытия, которая уже не кажется вечной, а предстает «бессмысленной» и «тягостной». Чувство обреченности, неестественности «вадмирно-го» пути переживает и Лермонтов. Но, в отличие от Баратынского, он осмысливает «надмирность» в историческом плане.
Тема «надмирности» в «Думе» вырастает из скрещения двух планов — «внешнего» и «внутреннего». Состояние «надмирности» — результат исторической судьбы поколения и его «внутренней» жизни.
В эпохи идейного тупика лучшие люди поколений обращаются к истории своей родины, чтобы в ней найти опору для скорейшего выхода из «мертвой точки», чтобы почерпнуть силы для возрождения утраченных гуманистических ценностей, чтобы, наконец, история пролила свет на современность. Люди начинают оперировать понятиями «прошлое», «настоящее», «будущее». Тридцатые годы не составляют исключения. О будущем, настоящем и прошлом России размышляют в своих статьях Белинский, Герцен, Чаадаев. В пушкинских «Бесах» прорывается мысль о том, что дворянские интеллигенты в последекабрьскую пору идут по неверному пути: «Сбились мы. Что делать нам?»
Лермонтов занимает в этом потоке разноречивых и противоречивых друг другу суждений особую позицию. Естественный ход бытия представляется ему ненормальным, а поколение — исторически ничтожным.