в чем разница между гбуз и гауз
Разница между автономным и бюджетным учреждением
Согласно отечественному законодательству, в Российской Федерации в зависимости от типа собственника выделяют три вида учреждений: государственные, частные и муниципальные. В свою очередь как государственные, так и муниципальные организации могут подразделяться на казенные, автономные и бюджетные. Разделение на типы учреждений закреплено в Федеральном законе № 83-ФЗ от 08 мая 2010 года. Данная классификация определяет финансово-хозяйственную самостоятельность учреждения, его права и обязанности в отношении недвижимого и движимого имущества и денежных средств, а также степень независимости от государства. Но чем отличается автономное учреждение от бюджетного?
Определение учреждений
Бюджетное учреждение – некоммерческая государственная или муниципальная организация (в зависимости от уровня учредителя), созданная с целью оказания услуг и выполнения работ в различных сферах, начиная с науки и образования и заканчивая физической культурой и спортом. Финансовое обеспечение бюджетной организации осуществляется на основании бюджетной сметы за счет средств бюджета соответствующего уровня.
Автономное учреждение – некоммерческая организация, учредителем которой может выступать как государство в лице Российской Федерации, так и субъект, муниципальное образование. Основной целью деятельности автономной организации, как и в случае с бюджетным учреждением, является оказание услуг и выполнение работ в различных сферах.
Собственниками имущества двух вышеуказанных типов учреждения, закрепленного за ними на праве оперативного управления, являются Российская Федерация, субъект нашей страны и муниципалитет. Таким образом, основное отличие автономного учреждения от бюджетного заключается в уровне независимости от государства и финансово-хозяйственной самостоятельности.
Сравнение
Согласно российскому законодательству, в автономном учреждении должен обязательно присутствовать такой коллегиальный орган, как наблюдательный совет, который является надзорным органом в отношении руководителя и деятельности организации. У автономной организации не может быть больше одного учредителя.
Что касается финансирования, то бюджетные учреждения получают бюджетные средства от учредителя посредством сметы расходов и доходов, а автономные – за счет субсидий и субвенций. Кроме того, все доходы, полученные бюджетным учреждением, перечисляются на счета учредителя. Но автономная организация самостоятельно распоряжается полученными от финансово-хозяйственной деятельности средствами, и Учредитель не имеет права распоряжаться доходами АО. И что самое главное – автономное учреждение вправе заниматься хозяйственной деятельностью, не противоречащей законодательству РФ.
Каждая бюджетная организация обязана размещать свои денежные средства только на счетах Федерального казначейства. Право размещения средств на депозитах кредитных организаций дано лишь автономным организациям. Причем, как и в случае с депозитами, только автономные учреждения могут совершать сделки с ценными бумагами.
В чем разница между автономным и бюджетным учреждением? Помимо прав, у каждой организации имеются обязанности, по которым отвечают как учредитель, так и сама организация. Учредитель бюджетной организации несет субсидиарную ответственность по всем обязательствам при недостаточности финансирования бюджетного учреждения. В свою очередь учредитель автономного учреждения не несет ответственности за долги автономной организации.
Особенности и характеристика автономных учреждений
Автономные учреждения руководствуются Федеральным Законом № 174-ФЗ, датированным 03.11.2006 г. Роль учредителя могут выполнять органы власти федерального уровня с субъектами РФ, муниципальные структурные образования. Главная особенность – наличие характерных признаков и льгот бюджетных учреждений при отсутствии большого перечня ограничений, действующих по отношению к другим разновидностям бюджетных структур.
Что такое автономное учреждение
В ст. 2 Закона № 174-ФЗ раскрывается понятие автономного типа учреждений. Законодатель определяет этот тип организаций как структуру, создаваемую для реализации функционала государственных органов в таких областях:
СПРАВОЧНО! Автономные учреждения регистрируются только как юридические лица. Они наделяются набором имущественных и неимущественных прав, могут выступать в роли ответчика или истца на судебных процессах.
Особенности и характеристика учреждений автономного типа
Основой хозяйствования автономных государственных организаций является сформированное учредителем задание, отказаться от которого невозможно. Имущественные активы автономных предприятий не принадлежат им на праве собственности, их владельцем является учредитель. Организации автономного типа пользуются имущественными объектами, которые переданы им на праве оперативного управления.
В числе особенностей функционирования автономных предприятий присутствуют такие характеристики:
ВАЖНО! Протокол заседания наблюдательного совета автономного учреждения от КонсультантПлюс доступен по ссылке
Для заключения сделок, признаваемых крупными, учреждениям автономного типа не требуется получать согласие учредителей. Все решения в этой сфере принимают члены наблюдательного совета.
ВАЖНО! Расширенные полномочия автономных учреждений компенсируются повышенным уровнем ответственности.
Проявления ответственности, возлагаемой на автономные организации:
Классификация автономных учреждений
Автономные учреждения могут классифицироваться по сфере хозяйствования и способу создания организации. По последнему критерию выделяют следующие разновидности:
В первом случае требуется согласие Правительства, выраженное в письменном решении. Функции и полномочия учредителей в процессе создания учреждения и последующей реализации им деятельности прописаны в Постановлении Правительства от 10 октября 2017 г. под № 662. Все решения и задачи федеральных органов власти, являющихся учредителями автономной структуры, доводятся до предприятия в течение 7 дней с момента принятия руководящих норм.
Пример выделения типов автономных учреждений в сфере образовательных услуг – сосуществование федеральных университетов с исследовательскими вузами.
Система управления
Многоуровневая система управления в учреждениях автономного типа представлена:
Порядок работы наблюдательного совета прописан в ст. 10 Закона № 174-ФЗ. Норма численного состава совета – от 5 до 11 человек. Он создается из представителей органов власти (до трети общей численности), общественников, делегированных кандидатов от местного органа самоуправления и работников учреждения (из персонала можно привлекать людей, численность которых не будет больше трети от количества мест в совете). Смена состава происходит через 5 лет, каждый его член может быть переназначен неограниченное количество раз.
Отдельным звеном управления является руководитель организации с заместителями. В сферу вопросов, решаемых руководителем, входит текущее руководство хозяйственными процессами, направленными на выполнение основного задания организации. В органах культуры допускается упразднение учредителем наблюдательного совета. Полномочия и обязательства совета в таких случаях переходят к учредителю.
Список функций наблюдательного совета:
Бухгалтерский учет и налогообложение
Для ведения бухгалтерского учета автономные организации используют план счетов, утвержденный Приказом Минфина от 23.12.2010 г. под № 183н. Отдельно необходимо учитывать операции с участием:
Учетная политика автономного учреждения должна отражать такие категории вопросов:
КСТАТИ! В предложенный законодателем план счетов при разработке его рабочего варианта предприятие может вносить дополнительные кодировки аналитического уровня при возникновении необходимости в них (если без такого шага невозможно обеспечить информативность и достоверность учетных данных для внутренних и внешних пользователей).
Автономные учреждения при получении субсидий в соответствии с нормами ст. 251 НК РФ могут расходовать такие средства только на мероприятия, под которые они были выделены. При определении налогооблагаемой базы в процессе расчета налога на прибыль суммы субсидий не учитываются. Учет доходных и расходных операций в зависимости от источников поступления средств ведется раздельно:
Налогообложение в отношении налогов на прибыль и добавленную стоимость в автономных учреждениях организовано как в коммерческих структурах. Налогооблагаемая база формируется выручкой от предпринимательской деятельности.
КСТАТИ! Автономным учреждениям разрешается переходить на упрощенную систему налогообложения, если объем выручки не превышает предельно допустимых значений.
Переход на УСН невозможен для автономных организаций, если у них есть представительства или созданы филиалы, численность их штата в отчетном периоде превысила показатель, равный 100, или стоимость амортизируемых основных фондов оказалась выше 150 млн рублей.
«Все будет хорошо, кроме лечения больных»
– Что дает больнице статус автономного учреждения?
– Все считают, что это частная больница. Но ничего подобного, это государственное учреждение, имущество которого принадлежит городу. Поэтому его нельзя ни обанкротить, ни разорить. И продать его нельзя. Главное отличие автономного учреждения – больше самостоятельности в хозяйственной деятельности и возможность свободно распоряжаться заработанными средствами. Главным органом автономного учреждения является наблюдательный совет, который состоит из трех групп: треть – представители Департамента здравоохранения, треть – сотрудники больницы, но не администрация, треть – представители общественности и один человек – из Департамента имущества Москвы. Совет утверждает планы и заслушивает отчет главного врача о результатах деятельности больницы. Еще одно отличие – автономное учреждение ведет торгово-закупочную деятельность по федеральному закону №223-ФЗ, а не по №44-ФЗ. Положение о торгово-закупочной деятельности утверждается наблюдательным советом, и по нему работает учреждение. Надо заметить, что ФЗ №223-ФЗ значительно проще и, более того, дружелюбнее. В то же время автономное учреждение, так же как и бюджетное, получает государственное задание, от которого оно не может отказаться, даже если госзадание полностью не обеспечено финансами.
– Когда вам сообщили, что больницу хотят перевести в формат ГБУЗ?
– Приказ Департамента здравоохранения о переходе в бюджетное учреждение здравоохранения мы получили 1 декабря 2016 года, хотя постановление было принято правительством Москвы 8 ноября, и сделано это было с нарушением закона. В этом постановлении сказано, что реорганизация проводится в целях улучшения качества обслуживания. Главный врач больницы №62 не входит в наблюдательный совет – он только докладывает его членам о результатах деятельности, о планах финансово-хозяйственной деятельности и так далее. По уставу ГАУЗ МГОБ №62 (в соответствии с законом) решение об изменении вида учреждения принимается наблюдательным советом по результатам его деятельности. В Департаменте здравоохранения Москвы есть система оценки деятельности учреждений, которую мы всегда проходим одними из лучших, например, у нас хирургическая активность лучшая по городу и так далее. Понимаете, если идти по закону, нужно собрать наблюдательный совет, заслушать отчет главного врача, потом, предположим, признать его работу неудовлетворительной, объяснить, что плохо. И тогда принять решение, что да, необходимы изменения, и ходатайствовать перед собственником об изменении формы. Мы узнали об этом только после получения приказа Департамента здрвоохранения об изменении типа учреждения.
– А как организованы закупки бюджетных медучреждений города?
– В Москве, с целью экономии бюджетных средств, организована система централизованных закупок, когда все медицинские учреждения через соответствующий портал заявляют годовую потребность практически во всех медикаментах, расходных материалах и услугах. После чего Департаментом здравоохранения формируются централизованные закупки (совместные торги). В чем проблема централизованных торгов? Во-первых, ты никогда толком не знаешь, что тебе поставят и когда. Централизованные торги, они когда хороши? Когда закупаются, например, шприцы, для которых важно только качество и довольно просто можно посчитать годовую потребность. Но когда подобное начинается с расходными материалами – совсем другое дело: у всех разная аппаратура, и составить заявку, которая удовлетворила бы все больницы, очень сложно. Потом по централизованным торгам все начинает поступать, хорошо если в июне-июле, а то и значительно позже. Когда мы сами торгуем, я в контракте оговариваю, что мне нужны ежемесячные поставки. При централизованных торгах мне где-то в сентябре взяли и завезли годовую потребность расходных материалов. Непонятно, куда это складывать. По ФЗ-44 организация всех торгов идет через московский сайт ЕАИСТ, где многие позиции (техническое обслуживание медицинского оборудования, ремонтные работы, закупка медоборудования, эксплуатация и так далее) в обязательном порядке, а расходные материалы и медикаменты – на сумму от 500 тысяч рублей – должны согласовываться на рабочей группе в Департаменте здравоохранения. Мы, как автономные, тоже должны все делать через этот сайт, но до недавнего времени ЕАИСТ не был до конца приспособлен для работы по 223-ФЗ, и это значительно упрощало нашу работу. А дальше получилось вот что: у нас был иногородний больной…
– Вы же городская больница. Как к вам попадают иногородние больные?
– Согласно закону об охране здоровья граждан, по ОМС, при наличии соответствующего направления у нас имеет право лечиться любой россиянин, но только если у нас есть для этого возможность. Мы перегружены москвичами. Жители Северного, Северо-Западного округов и Зеленограда к нам просто прикреплены, им мы не можем отказать. Но дальше, если у нас появляется возможность, мы можем брать пациентов из других округов и городов на хирургическое лечение и лучевую терапию по ОМС. На химиотерапию – нет, потому что оплата химиопрепаратов в территориальную программу ОМС в Москве не входит. И вот попал к нам один больной, которого мы прооперировали по ОМС, но ему еще нужна была химиотерапия, и он решил ее пройти у нас платно. В больнице такой цикл химиотерапии обходится в сумму около 30 тысяч рублей. Он пошел в платный отдел, ему посчитали 90 тысяч, и больной отказался: очень дорого. Я был очень удивлен, мы начали разбираться. И что же выяснилось? Обычно химиотерапию платным пациентам мы проводим лекарствами, которые покупаем самостоятельно, и у нас флакон этого лекарства стоит 7,5 тысячи рублей. Но в тот момент в процедурной, куда позвонили из платного отдела, было то же самое лекарство, той же фирмы, этой же дозировки, только поставленное нам по централизованной закупке Департамента здравоохранения. И флакончик этого лекарства стоил 25 тысяч рублей, по-моему. Поэтому вместо наших обычных 30 тысяч получились 90. Мы начали дальше разбираться и вот докопались: с конца 2014 года по 2016 год целый ряд лекарств отечественных производителей подорожал кратно – до 11 раз. Например, осенью 2014 года департамент купил 7 500 флаконов препарата Иринотекан 100 мг на 3,8 млн рублей, то есть по 518 рублей за флакон. А осенью 2015 года – 4 765 флаконов были закуплены за 27,8 млн рублей, то есть по цене 5 844 рубля за флакон. Нам не хватило этого препарата по централизованным закупкам, и в 2016 году мы самостоятельно приобрели 2 900 флаконов на 3,5 млн рублей, то есть по цене 1 213 рублей за флакон. Еще пример: в 2016 году департамент закупил 13 564 упаковки золедроновой кислоты на 103,8 млн рублей, разброс цен за упаковку был от 4 135 рублей до 17 125 рублей. Мы в этом же году сами купили 1 490 упаковок по 1 019 рублей. Примеров много.
– А закупки всегда так формировались?
– В 2011 году, будучи главным онкологом Департамента здравоохранения Москвы, я согласовал заявку на препараты – она получилась на 6,8 млрд рублей. И получил за это выволочку от Плавунова [тогда первый заместитель руководителя Департамента здравоохранения Москвы Николай Плавунов. – Vademecum] – дескать, что я пишу, на химиопрепараты есть только 4 млрд. Я говорю: «Николай Филиппович, во-первых, я не знал, какая сумма выделена, во-вторых, мне не дали стоимость лекарств». Так или иначе, мне предложили сократить заявку до 4 млрд рублей. Ну, подумал я, а как сокращать? Тогда получится, что 40 с лишним процентов пациентов лекарств не хватит. Мы провели работу с Данилой Львовичем, моим химиотерапевтом, разговаривали с компаниями, и оказалось, что там совсем другие цены можно получить, особенно когда совершаются большие закупки. Тогда я обратился к Печатникову, он был руководителем департамента, и все это объяснил, показал. И Леонид Михайлович дал распоряжение, что коммерческое предложение, которое я получаю как главный онколог, и будет ценой для формирования заявки на торги. Мы тогда на 4 млрд купили лекарств больше, чем могли бы, на 6,8 млрд при прежнем подходе. С 2011-го по 2013 год мы обеспечивали всех основными препаратами, но не всех это устраивало. И в 2014 году я ушел с должности главного онколога Москвы. Но еще в конце 2014 года заявки на 2015-й формировали по нашим ценам.
– То есть получается, что в 2015 году департамент вернулся к системе, когда стоимость аукциона формируется по регистрационной цене производителя?
– Департамент всю эту систему поломал. У меня была задача купить больше лекарств и обеспечить ими всех. Какая задача сейчас – я не знаю. Поменяли главного онколога и руководителя управления фармации Департамента здравоохранения, и сейчас мы имеем то, о чем говорилось выше. Да, цены выросли, но вы же видите, что лекарство, которое купили централизованно «с целью экономии бюджетных средств» по 5 800 рублей, при самостоятельной закупке больницей того же препарата, от того же производителя, в этом же году стоило 1 300 рублей.
– Каким образом формируется заявка на централизованную закупку химиопрепаратов для онкологических стационаров?
– В июне 2015 года каждый стационар подал заявку в Департамент здравоохранения на химиопрепараты. Заместитель главного онколога Департамента здравоохранения Москвы Михаил Бяхов заверил, что она полностью будет выполнена. Однако в ноябре 2015 года нам прислали скорректированную без нашего ведома заявку и попросили ее подписать. Дело в том, что средств оказалось меньше и поэтому заявку сократили, при этом вычеркнули целый ряд лекарств, без которых невозможно обойтись. Например, полностью вычеркнули препарат, который в два раза увеличивает число женщин, излеченных от рака молочной железы, – HER2new+. И оставили, предположим, препарат третьей линии гормонотерапии, который при прогрессировании заболевания увеличивает продолжительность жизни на два месяца. Я эту заявку не подписал и просил главного онколога Игоря Хатькова и его заместителя Михаила Бяхова оставить заявку сокращенной, но сокращенной нами, больницей, в чем получил отказ. Руководитель управления фармации Кокушкин после этого начал говорить, что Махсон лоббирует определенные компании. Но они исключили те лекарства, которые вообще с 2011 года не дорожали и без которых лечить на современном уровне рак молочной железы невозможно. Зато на десятки миллионов купили такие препараты, которые вообще израсходовать невозможно.
– Потому что число больных, которым они могут понадобиться, невелико?
– Потому что препарат очень токсичный. Вот, например, кабазитаксел – это препарат третьей линии при гормонорезистентном раке предстательной железы. Препарат, может быть, неплохой, но очень токсичный. Больные – пожилые, препарат вызывает нейтропению IV степени, у него показаний мало, а его закупают для поликлиник. В конце 2015 года у нас, например, в поликлинике было 300 флаконов кабазитаксела, а мы расходовали семь флаконов в месяц, то есть в год 84. Кроме нас в поликлиниках его практически никто не применяет, потому что пробовали, а там больные чуть ли не умирают. Тем не менее его опять покупают на 2016 год, его покупали в 2014-м и 2015-м.
– В конце 2015 года вам значительно скорректировали заявку на 2016-й?
– Заявку на 2016 год мы отдали не в конце 2015 года, а в июне. И нам говорили, что ее обеспечат. Потом в ноябре заявка вдруг возвращается, и мне говорят: «Подпишите, там уменьшили сумму заявки». Но ее еще и переделали, выкинув целый ряд препаратов, после чего я сказал: «Я это подписывать не буду». Они начали объяснять, что денег мало. Говорю: я не прошу увеличить сумму, я хочу на те деньги, которые выделены больнице для централизованной закупки химиопрепаратов, сам составить заявку. И скорректированную без ведома больницы заявку не подписал. Тем не менее была фармкомиссия Департамента здравоохранения, и заявку все-таки оставили скорректированной. В марте мне объявили выговор практически ни за что, но я, к сожалению, его не оспорил, хотя мог. Я думал не обострять конфликт. Потом началось то, о чем я говорил: препаратов стало не хватать – за 2016 год только на два округа было более 3 тысяч необеспеченных рецептов. Больному надо делать химиотерапию – мы выписываем рецепт, есть аптечный пункт, который принадлежит центральному аптечному складу и который должен выдавать лекарства бесплатно. И вот больной пришел его получать, но ему не сегодня выдали препарат, а через 45 дней, или через 17, или через 20. А химиотерапия наиболее эффективна тогда, когда соблюдаются временные циклы. Разрыв во времени или значительно ухудшает результат, или сводит его на нет.
– А как выходить из положения?
– Вот смотрите, возьмем Герцептин. Если мы проводим химиотерапию при раке молочной железы HER2new+ без него, то полный ответ – это когда мы не находим опухоль при операции – получают 20% пациенток. Те, у кого полный ответ на предоперационную химиотерапию, в большинстве своем поправляются. Если добавляется Герцептин, то их еще больше – уже 40–45% больных. А если добавляется Бейодайм – Герцептин и Пертузумаб, то 75–80%. Мы проводим неоадъювантную (предоперационную) химиотерапию, это дорого. Но если ты перед операцией ее провел, то вылечил в 3,5 раза больше женщин. Потому что из этих 75–80% давших полных морфологический ответ пациенток большинство – выздоровели, а может, еще и детей рожать будут. Когда я был главным онкологом, у нас практически все женщины были обеспечены Герцептином. Но что сделали в 2016 году? На треть сократили закупки Герцептина по системе ДЛО (для поликлиник) и полностью его вычеркнули из заявки для стационаров. Поэтому ни один онкологический стационар не мог проводить нормальное лечение рака молочной железы HER2new+, а это в Москве около тысячи женщин в год. Наша больница проводила это лечение, потому что на 80 млн рублей за счет собственных средств мы закупили химиопрепараты. В частности, мы купили на 20 млн рублей Бейодайм только для молодых больных, 29-30 лет, но это всего десять пациенток. Когда стало невозможно работать, я пошел к Леониду Михайловичу [Печатникову. – Vademecum] и сказал, что собираюсь уйти с должности главврача, потому что уже психологически не выдерживал. У меня было две просьбы: назначить главным врачом сотрудника больницы, который сможет ее сохранить, и разрешить больнице самостоятельные закупки вместо централизованных. В обеих просьбах мне практически было отказано. Вместо этого для «улучшения лечения больных» по ходатайству Леонида Михайловича Печатникова вышло постановление правительства Москвы о переводе больницы из автономного учреждения здравоохранения в бюджетное. «Улучшение качества» будет одно: лекарств, расходных материалов и оборудования в больнице будет значительно меньше, как и во всех остальных медучреждениях. Потому что мы будем торговать по ФЗ-44, но при этом никто не увидит разницы в ценах. Кроме лечения больных, все остальное будет хорошо.
– Недавно руководитель Департамента здравоохранения Москвы Алексей Хрипун анонсировал создание новой онкологической сети в медучреждениях города.
– Только он забыл сказать, что эти идеи появились, когда я стал главным онкологом. И благодаря ему в том числе не удалось эту сеть полностью создать. У меня еще в 2011 году была идея создать в каждом округе амбулаторный диспансер. У нас же есть округа, где-то по четыре маломощных онкологических отделения, и тогда шел разговор, что в каждом округе должен быть диспансер, который будет приписан к онкологическому стационару. Но из той программы модернизации был создан только пятый онкодиспансер в ЮВАО, а диспансер №2 присоединили к нам, и сейчас это поликлиническое отделение в 62-й больнице. Кроме этого, в подчинение больницы №57 перешли диспансеры №5 и №3. Хрипун же, который тогда был замом руководителя департамента, все похоронил: не были организованы диспансеры в Центральном, Юго-Западном и Западном округах, сколько я ни пытался. Сейчас это подают как новое. Нам понадобилось четыре года, чтобы хоть чуть-чуть привести бывший онкодиспансер №2 в божеский вид. Диспансеры нужно оснащать, нужны квалифицированные кадры, а идея правильная.
– Может быть, в Департаменте здравоохранения пытаются сделать 62-ю больницу ГБУЗ именно для того, чтобы реализовать эту идею?
– Автономное учреждение также подчиняется Департаменту здравоохранения, собственник имущества – Департамент здравоохранения, и главного врача он назначает. Автономия была сделана, чтобы у больницы была возможность приспосабливаться и обеспечивать качественное лечение за счет большей свободы в управлении и экономической деятельности. Мы не бесконтрольные. Все равно все утверждается наблюдательным советом, председатель которого, между прочим, Алексей Хрипун. Но наблюдательный совет в 2016 году ни разу не собрался заслушать больницу. С того момента, как мы начали развиваться, мы увеличили пропускную способность более чем в четыре раза. Вот представьте, в 2002 году мы лечили 6 тысяч больных, сейчас мы в стационаре лечим 15 тысяч, а с дневными стационарными – больше 20 тысяч больных. Мы в этом году впервые начали лечить больных по системе ВМП, пролечили более 1 300 пациентов. В постановлении правительства Москвы о переходе в бюджетное учреждение говорится: для «улучшения качества». У нас, единственных в системе города, есть молекулярно-биологическая лаборатория, которую, если мы станем бюджетными, скорее всего, вынуждены будем закрыть, потому что содержим ее за счет своих средств, ее работа вообще не оплачивается ОМС. Почему я еще начал «шуметь»? Мы дошли до того, что я уже не знал, как обеспечивать пациентов лекарствами. Вместо того чтобы забрать у нас непрофильные активы (у нас своя котельная, ЛЭП, подстанции, очистные сооружения, более 50 км трасс и так далее), на которые мы тратим около 200 млн рублей в год, и передать специально созданному казенному предприятию «Соцэнерго», нас делают бюджетными. Мы расположены на территории Красногорска, и больница является градообразующим предприятием. Самое главное – с 2015 года мы перешли на финансирование по ОМС. При этом мы пролечили на тысячу больных больше, а денег заработали на 800 млн рублей меньше по сравнению с бюджетным финансированием в 2014 году. Тарифы ОМС не покрывают реальную стоимость лечения онкологического больного. Мы заработали 400 млн рублей, и только половину потратили на зарплату, а почти 200 млн рублей ушло на содержание больницы – лекарства, ремонт, закупку оборудования. Можно же было отдать нам средства, заложенные на централизованные закупки – около 590 млн рублей, и проблем у больницы было бы значительно меньше. Причем по закону у автономного учреждения просто не может быть централизованных закупок.