в чем мусоргский видел цель своего творчества

«Никто так, как Мусоргский, не культивировал в музыкальном театре исключительно национальный, русский эпос. В глубинах панславянского языка он сумел найти созвучность страданиям и радостям каждого человека, которые выразил совершенными и всегда современными средствами» — считает итальянский музыковед Густаво Маркези.

Модест Мусоргский родился 21 марта 1839 г. в селе Карево Псковской губернии, в семье помещика. В 1856 г. будущий композитор окончил курс в бывшей Школе гвардейских прапорщиков, недолго служил в лейб-гвардейском Преображенском полку, затем в главном инженерном управлении, в министерстве государственных имуществ и в государственном контроле.

Творчество Мусоргского связано с лучшими классическими традициями, в первую очередь с произведениями Глинки и Даргомыжского. Однако, будучи последователем школы критического реализма, Мусоргский на протяжении своей жизни шел тернистым путем первооткрывателя. Его творческим девизом были слова: «К новым берегам! Бесстрашно, сквозь бурю, мели и подводные камни! » Они служили путеводной звездой композитору, поддерживая его в периоды невзгод и разочарований, воодушевляя в годы напряженных творческих исканий.

Задачи искусства Мусоргский видел в раскрытии жизненной правды, о которой он мечтал поведать людям, понимая искусство не только как средство общения между людьми, но и как средство воспитания людей.

«Художественное изображение одной красоты, в материальном ее значении, — грубое ребячество — детский возраст искусства, — писал Мусоргский В. В. Стасову. — Тончайшие черты природы человека и человеческих масс, назойливое ковырянье в этих малоизведанных странах и завоевание их — вот настоящее призвание художника». И в другом письме к нему же: «Трудны достижению, боязно подступиться к ним; но когда подступишь — откуда дерзость берется! и хорошо тогда бывает».

Вершина наследия Мусоргского — его народные музыкальные драмы «Борис Годунов» и «Хованщина». Эти гениальные сочинения одного из величайших русских композиторов являются подлинным откровением в истории развития мировой оперной драматургии.

Оставаясь верным высоким этическим идеям до конца своих дней, Мусоргский за пять лет до кончины писал: «. и теперь, и вчера, и недели тому назад, и завтра все дума — одна дума выйти победителем и сказать людям новое слово дружбы и любви, прямое и во всю ширь русских полян, правдой звучащее слово скромного музыканта, но бойца за правую мысль искусства».

Эти страстные слова и в наши дни служат призывом к постоянному стремлению вперед, укрепляя веру в подлинный гуманизм созидательного, прогрессивного творчества.

Источник

Стилевые особенности в творчестве русских композиторов: М. П. Мусоргский

Цель: расширить знания учащихся о стилевых особенностях творчества русского композитора Модеста Петровича Мусоргского, познакомить с исторической оперой М.Мусоргского «Борис Годунов».

Ранее вы уже знакомились с произведениями и биографией русского композитора Модеста Петровича Мусоргского.

Назовите произведения, которые мы изучали. (фортепианная сюита «Картинки с выставки»)

Что такое сюита? —Музыкальное произведение из нескольких разнохарактерных пьес, объединённых единством замысла.

Его эстетические взгляды сложились под воздействием демократических и народно-освободительных идей 60-х годов – времени высокого духовного подъема и острых социальных конфликтов. Цель своего искусства композитор видел в правдивом отображении жизни народа, в психологической достоверности образов, в любви и сострадании к обездоленным людям, что сближало его музыку со многими произведениями современной литературы и живописи. Свой основной творческий принцип – “жизнь, где бы ни сказалась, правда, как бы ни была солона” – он воплощал в различных сочинениях.

Главными жанрами для Мусоргского всегда были опера и камерная вокальная музыка. Именно в них композитор постоянно искал новые средства музыкальной выразительности. Смело экспериментируя, он пришел к синтезу русской крестьянской песенности и характерной декламационности, впитавшей в себя живые интонации разговорной речи, а его новаторские гармонии, тембровое богатство, свободная игра тональностей предвосхитили многие открытия русских и европейских композиторов XX века.

Исключительно важную роль для творчества Мусоргского сыграла незаконченная опера “Женитьба” (1 акт 1868 г.). Оригинальность замысла и смелость эксперимента в создании “музыкальной прозы” сделали “Женитьбу” своеобразной творческой лабораторией, в которой шел поиск “музыкальной правды” и оттачивались выразительные средства для “Бориса Годунова” и “Хованщины”. По выражению автора, начав сочинение “Женитьбы”, он засадил себя в “клетку опыта”. После окончания первого действия опыт закончился, обогатив композитора новыми гранями мастерства.

Вершиной творчества Мусоргского 60-х гг. стала опера “Борис Годунов” (на сюжет драмы А. Пушкина). Написана в 1869 году (1-я редакция).
“Новизна и необычайность музыки, — вспоминал Римский-Корсаков в “Летописи моей музыкальной жизни”, — поставили в тупик почтенный комитет”. Огорченный и обиженный Мусоргский взял свою партитуру, назад, но, подумав, решился подвергнуть ее основательным переделкам и дополнениям”.

Действие оперы разворачивается в 1598-1605 годах, перед началом тяжелейшего времени для страны и народа – «Смутного времени». Пожалуй, центральное место в опере занимает трагедия самого Бориса. После неожиданной смерти царевича Димитрия он взошел на престол, казалось бы, достиг высшей власти. Причем избран он был самим народом. Но Борис глубоко переживает собственную трагедию и беспокоится за свою семью. Он сильно переживает за свою дочь, потерявшую жениха, за своего еще маленького сына. Но более всего терзают его душу мысли о невинно убиенном царевиче Димитрии.

«Борис Годунов» — опера Модеста Мусоргского в четырёх действиях с прологом (в восьми, во второй редакции девяти картинах). Либретто композитора по мотивам одноимённой трагедии А. С. Пушкина.

В этой трагической драме дано описание царствования Бориса Годунова, и приходу к власти Лжедмитрия. По мнению советского литературоведа и пушкиниста Сергея Михайловича Бонди, главный герой «Бориса Годунова» – народ. Пушкин достоверно передал исторические события, где большую роль играют народные массы, их влияние на деспотическое правление властей.

Народная музыкальная драма «Борис Годунов» — величайшее произведение Мусоргского и одно из высочайших достижений русского оперного творчества.Музыкальная драма Мусоргского «Борис Годунов» поражает верностью и глубиной реалистического отображения событий истории русского народа и высоким мастерством новаторской музыкальной драматургии.

Главные герои:

Царь Борис Годунов

Влиятельный боярин, ставший правителем Руси в конце XVI в.

В «Борисе Годунове» герой, царь всея Руси, мудрейший правитель и опытный политик, но человек, так и не сумевший заслужить признательность и доверие своего народа. Властный и сильный человек, он стремился к упорядочиванию жизни и благосостоянию своих подданных, но народные массы не смогли найти оправдания убийства царевича и политику крепостного режима, что, фактически, и было причиной его трагедии. Из рассказа Пушкина Афанасия Михайловича следует, что царь Борис Годунов является причиной всех несчастий, выпавших на долю русского народа.

Григорий Отрепьев

Молодой монах, известный как Лжедмитрий.

Бывший монах из Чудова монастыря, молодой человек 20 лет, по натуре авантюрист. Под влиянием разговоров со своим наставником Пименом, решил провозгласить себя царем Дмитрием, убиенным Годуновым. Отрепьеву надоела монашеская жизнь, и захотелось царского величия. Молодой авантюрист, обладающий даром убеждения, он сумел привлечь на свою сторону Польско-Литовское государство, собрал войско, и пошел отвоевывать власть у Бориса Годунова. Сумел достичь своей цели, и пробыл на царском троне около года, пока не погиб в результате политического заговора.

Второстепенные персонажи:

Пимен — Летописец Чудова монастыря, старец. Монах, который был свидетелем убийства.

Марина Мнишек — Дочь польского воеводы, чрезмерно властолюбивая молодая девушка, желает царствовать.

Князь Шуйский — Представитель влиятельного княжеского рода.Умный и прозорливый, очень изворотливый и предприимчивый человек. Является свидетелем и участником чуть ли не всех заговоров. Его тонкий и незаурядный ум, делает ему честь как отличному политику.

Николка — Юродивый Николка по прозвищу Железный колпак. Во все времена, юродивые на Руси считались людьми, отмеченными печатью Бога, обладающими даром предвидения. К словам юродивых прислушивались, и побаивались их. Юродивый мог высказать всю нелицеприятную правду любому, несмотря на сословие, мало боясь наказания. Юродивый в «Борисе Годунове», Николка Железный Колпак, принародно объявляет царя Бориса в убийстве царевича. Для Бориса, услышавшего прилюдное обвинение, это становится сокрушительным ударом.

Музыкальная драматургия оперы отражает сложность конфликта и его многоплановость. «Борис Годунов» состоит из последовательно развивающихся музыкальных сцен, отражающих развитие драматического действия. Принцип «сквозного» музыкального развития не исключает использования более или менее обособленных, завершенных внутри себя эпизодов— песен, монологов, хоров — они являются важнейшей и существеннейшей частью музыкальной драматургии.

1 действие оперы

Заполненный народом двор Новодевичьего монастыря под Москвой. Пристав требует, чтобы все стали на колени и молили Бориса Годунова венчаться на царство (хор «На кого ты нас покидаешь»).

Источник

В чем мусоргский видел цель своего творчества

МОДЕСТ ПЕТРОВИЧ МУСОРГСКИЙ
(1839-1881)

Цель своего искусства композитор видел в правдивом отображении жизни народа, в психологической достоверности образов, в любви и сострадании к обездоленным людям, что сближало его музыку со многими произведениями современной литературы и живописи. Свой основной творческий принцип — «жизнь, где бы ни сказалась; правда, как бы ни была солона, смелая, искренняя речь к людям..» — он последовательно воплощал в различных сочинениях.

Главными жанрами для Мусоргского всегда были опера и камерная вокальная музыка. Для воплощения самых различных человеческих типов и ярких драматических ситуаций композитор постоянно искал новые средства музыкальной выразительности.

Но эта «речь» часто резала окружающим ухо, многих отталкивало стремление композитора «выставлять на показ безобразное». Главная трагедия большого художника заключалась в том, что великий новатор, звавший современников «вперед, к новым берегам», не был ими понят.

Модест Петрович Мусоргский родился 9 марта 1839 года в селе Карево Псковской губернии в имении отца. В живописной усадьбе прошли первые десять лет его жизни. Красота и поэтичность природы, простой и неспешный деревенский быт старинной русской семьи, крестьянский труд, народные обычаи и праздники, песни и легенды оставили глубокий след в душе будущего композитора. Позднее он писал своему другу: «Любил я в детстве мужичков послушивать и песенками их искушаться изволил.» Под непосредственным влиянием няни он близко познакомился с русскими сказками. Начальную школу фортепианной игры ему преподала мать, и дело пошло так успешно, что уже в семилетнем возрасте он играл небольшие сочинения Листа, а в девять лет при публике сыграл большой концерт Филда.

По традиции рода Мусоргских Модесту и его старшему брату Филарету предназначалась военная карьера, и в 1849 году отец повез своих сыновей в Петербург. Сначала Модест учился в Петропавловской школе, которая была известна своей продуманной гуманитарной программой. Здесь, кроме всего прочего, он изучал немецкий язык и латынь, а также серьезно заинтересовался литературой. Его учителем музыки был известный петербургский пианист и педагог, ученик прославленного Джона Филда Антон Герке, у которого Мусоргский приобрел пианистическую технику.

Затем он был принят в Школу гвардейских подпрапорщиков, где провел четыре года. В школе царил дух военной муштры и не особо приветствовалось стремление к знаниям и труду. Среди учеников Мусоргский выделялся серьезным интересом к наукам, увлечением литературой и историей, ярким музыкальным дарованием. Его искусная игра и импровизации на фортепиано, а также пение арий из модных итальянских опер привлекали всеобщее внимание и были любимы его товарищами.

По окончании школы Мусоргского зачислили офицером в лейб-гвардии Преображенского полка; перед ним открывалась блестящая военная карьера. Однако образ жизни в полку мало чем отличался от прежнего: та же маршировка, учения и караульная служба чередовались с постоянными вечеринками, карточной игрой, танцами.

Вскоре в жизни Мусоргского произошло важное событие: его пригласили на вечер в дом А. С. Даргомыжского. Сам хозяин, обстановка музыкального собрания, звучавшие там произведения Глинки и Даргомыжского произвели неизгладимое впечатление на молодого музыканта. Он стал часто бывать у Даргомыжского, который полюбил одаренного юношу. Под влиянием новой для него русской музыки Мусоргский сочиняет свой первый романс «Где ты, звездочка?» (на слова Н. Грекова) в характере русской протяжной песни. В доме Даргомыжского в 1857 году он знакомится со своими будущими музыкальными друзьями и соратниками — Кюи и Балакиревым. Хотя Балакиреву было лишь двадцать лет, он был уже признанным музыкантом — композитором, концертирующим пианистом. Балакирев обладал верным вкусом, критическим чутьем и сразу же распознал в Мусоргском незаурядный талант. Он стал заниматься с ним композицией, проигрывать совместно сочинения Бетховена, Шуберта, Шумана, Берлиоза, Листа и на их примере объяснять особенности формы, оркестровки, фактуры.

Мусоргский начинает работать над музыкой к трагедии античного драматурга Софокла «Царь Эдип», пишет романсы, испытывая постоянную потребность сочинять и совершенствовать написанное. Страстная тяга к творчеству и невозможность сочетать свое истинное призвание с военной службой приводят Мусоргского к решению об отставке, которая и состоялась летом 1858 года.

Но вдруг, к огорчению всех, он отказался от своего «счастья» и подал в отставку. И вот он уже не офицер, а скромный служащий. А через некоторое время и не помещик больше: после отмены крепостного права в 1861 году он уступил свою долю наследства старшему брату с условием, что бывшие его крепостные получат землю без выкупа.

Выйдя в отставку, Мусоргский серьезно размышляет об устройстве своей судьбы, много занимается самообразованием, изучает русскую и европейскую литературу, а также произведения Глинки, Моцарта, Бетховена и современных ему композиторов. Его интересуют как самые различные проблемы — философские и религиозные, так и вопросы психологии и даже естествознания, геологии.

Огромную радость доставило композитору успешное исполнение его Скерцо для оркестра си-бемоль мажор в «Русском Музыкальном Обществе» под управлением А. Рубинштейна.
Первые творческие успехи совпали с серьезными материальными трудностями. В начале 1860-х годов Мусоргский часто и подолгу жил в деревне, занимаясь делами расстроенного после смерти отца имения. Именно в эти годы он, пристально всматриваясь в трудную, горькую жизнь крестьян, подмечал в них особенности характеров, природный ум и талантливость. В нем укреплялась вера в мудрость народа, его стойкость и доброту, волю к борьбе против зла и несправедливости. Эти наблюдения, постижение крестьянских образов, вслушивание в интонации народной речи и песен затем воплотились в лучших произведениях композитора.

Бедственное материальное положение семьи вынудило Мусоргского поступить на службу чиновником в Главное инженерное управление.
В 1863 году в журнале «Современник» вышел новый роман Чернышевского «Что делать?», оказавший сильное влияние на демократически настроенную молодежь. В. В. Стасов в биографическом очерке о Мусоргском той поры рассказывал:
«. Осенью 1863 года, воротясь из деревни, он поселился, вместе с несколькими молодыми товарищами, на общей квартире, которую они для шутки называли „коммуной», быть может, из подражания той теории совместного житья, которую проповедовал знаменитый в то время роман „Что делать?». У каждого из товарищей было по отдельной своей комнате. и тут же была одна общая большая комната, куда все сходились по вечерам, когда были свободны от своих занятий, читать, слушать чтение, беседовать, спорить, наконец, просто разговаривать или же слушать Мусоргского, играющего на фортепиано или поющего романсы и отрывки из опер. Таких маленьких товарищеских „сожитий» было тогда немало в Петербурге, а может быть, и в остальной России. Всех товарищей в настоящем кружке было шестеро. Все это были люди очень умные и образованные; каждый из них занимался каким-нибудь любимым научным или художественным делом несмотря на то, что многие из них состояли на службе в сенате или министерствах; никто из них не хотел быть празден интеллектуально, и каждый глядел с презрением на ту жизнь сибаритства, пустоты и ничегонеделанья, какую так долго вело до той поры большинство русского юношества».

В том же 1863 году Мусоргский создает прекрасные романсы — «Песнь старца» (слова И. В. Гёте), «Царь Саул» (слова Дж. Байрона), «Расстались гордо мы» (слова В. Курочкина) и начинает работу над героико-романтической оперой «Саламбо» по роману французского писателя Флобера. Сюжет, взятый из жизни древнего Карфагена, привлек его своими драматическими событиями и возможностью создать большие народные сцены. Работа над «Саламбо» продолжалась около трех лет, но опера так и осталась незавершенной.

В эти годы композитор продолжает сочинять камерные вокальные произведения. Своеобразными «народными кар-тинками», пронизанными состраданием к обездоленным людям, стали песни «Калистрат» и «Колыбельная Ерёмушки» (слова Н. Некрасова), «Спи, усни, крестьянский сын» (слова А. Островского), «Светик Савишна», «Сиротка», «Озорник» (все три — слова М. Мусоргского). Также на собственный текст композитор пишет сатирические песни «Семинарист», «Козел», «Классик». В «Классике», а затем позже в «Райке» Мусоргский, используя приемы музыкальной пародии, высмеивает противников и врагов новой русской музыкальной школы.
Одним из ярких произведений этого периода стала оркестровая картина «Ночь на Лысой горе».

Летом 1868 года Мусоргский всего за один месяц написал первое действие оперы «Женитьба» по комедии Гоголя. Под влиянием «Каменного гостя» Даргомыжского он решил создать речитативную оперу на неизмененный прозаический текст. Оригинальность замысла и смелость эксперимента в создании «музыкальной прозы» сделали «Женитьбу» своеобразной творческой лабораторией, в которой шел поиск «музыкальной правды» и оттачивались выразительные средства для «Бориса Годунова» и «Хованщины». По выражению автора, начав сочинение «Женитьбы», он засадил себя в «клетку опыта». После окончания первого действия опыт закончился, обогатив композитора новыми гранями мастерства.

Однажды на вечере у Л.И. Шестаковой он познакомился с известным историком и филологом В.Никольским. Разговор зашел о Пушкине, и Модест Петрович сказал, что предпочитает Лермонтова и Гоголя «поэту чистой красоты». Деликатный пушкиновед заметил: «Пора, наконец, увидеть, что Пушкин не только поэт, но и гражданин». Он предложил трагедию «Борис Годунов» и высказал предположение, что она могла бы стать хорошим оперным либретто.

Мусоргский перечитал трагедию и понял, что это «его сюжет». С 15 августа 1868 года по 15 августа 1869 года он был поглощен работой, когда рука едва поспевает за мыслью. Он истово работал над либретто, потому что хотел создать основу не для «омузыкаливания» пушкинского текста, а для собственной музыкальной драматургии, соответствующей масштабам трагедии.

К концу 1869 года она была закончена и представлена в Мариинский театр для решения вопроса о ее постановке. Репертуарным комитетом «Борис Годунов» был забракован. «Новизна и необычайность музыки, — вспоминал Римский-Корсаков в «Летописи моей музыкальной жизни», — поставили в тупик почтенный комитет, упрекавший, между прочим, автора и за отсутствие сколько-нибудь значительной женской партии. Огорченный и обиженный Мусоргский взял свою партитуру, назад, но, подумав, решился подвергнуть ее основательным переделкам и дополнениям».
Переработка оперы закончилась в 1872 году, и ее вторая редакция содержала 9 картин; появились две польские сцены и завершающая оперу сцена под Кромами, но была изъята сцена у Василия Блаженного, кроме того, создан новый вариант сцены в царском тереме.

Все нововведения Мусоргского встречали горячее одобрение его товарищей. В это время наиболее близкие отношения сложились у композитора с Римским-Корсаковым — они даже некоторое время жили вместе:
«Наше житье с Модестом, — вспоминал Римский-Корсаков, — было, я полагаю, единственным примером совместного житья двух композиторов. Как мы могли друг другу не мешать? А вот как. С утра часов до 12 роялем пользовался Мусоргский, а я или переписывал, или оркестровал что-либо, вполне уже обдуманное. К 12 часам он уходил на службу в министерство, а я пользовался роялем. По вечерам дело происходило по обоюдному соглашению. В эту осень и зиму мы оба много наработали, обмениваясь постоянно мыслями и намерениями. Мусоргский сочинял и оркестровал польский акт „Бориса Годунова» и народную картину под Кромами. Я оркестровал и заканчивал „Псковитянку»».

Источник

Культура

Модест Петрович Мусоргский. Творчество как исповедь

М. П. Мусоргский — один из самых загадочных композиторов XIX века. Неисчерпаемо разный, он в то же время един, всегда узнаваем. “Миры” Му­соргского существуют в согласии — в этом мощь его гения.

Будучи автором опер, романсов, хоровых сочинений, то есть преимуще­ственно вокальным композитором, Мусоргский избирает слово в качестве главного носителя смысла. Творческая энергия гениального композитора, объединившего музыку и слово, создала искусство, воплотившее сокровен­ную правду жизни, высветив в каждом художественном образе наиболее сущ­ностные и глубинные черты. Слово в его сочинениях наполнено музыкой, му­зыка, в свою очередь, обретает “словесные” свойства.

Сочинения Мусоргского — не “вокальные сочинения”, а повествования, написанные сердцем и душой композитора. Глубоко искренние, полные сост­радания, они повествуют о жизни народа, отдельных людях и судьбах. Их си­ла — во взаимодействии музыки и слова, в котором Мусоргский оказался ис­тинным реформатором, что с наибольшей силой проявилось в его оперном творчестве.

Особое отношение к слову, вслушивание в его смыслы и звучание было и до Мусоргского. Это вообще коренное свойство русских композиторов, про­явившееся, в частности, в том, что русская классика развивалась, прежде всего, в оперном жанре. Но Мусоргский открыл новые “силы притяжения” слова и музыки, заложил невиданные до того психологически точные смыслы в вокальные партии. Музыкальные интонации, используемые Мусоргским для характеристики своих персонажей, могли бы составить отдельный “словарь”. Столь точной и объёмной работы со словом музыка ещё не знала — и не толь­ко русская. Однако подлинное значение Мусоргского можно представить только в историческом контексте.

Русская композиторская школа начала формироваться в 60-х годах XVIII века — до того времени отечественная музыкальная культура жила пре­имущественно европейскими ценностями. У истоков её становления была триада композиторов-ровесников, родившихся в 1740-х годах, чьи дарования раскрылись в разных сферах: Максима Березовского — в хоровой, Ивана Хан- дошкина — в скрипичной, Василия Пашкевича — в оперной. Однако русская музыкальная культура, прежде всего, взяла курс на хоровое искусство, кото­рое и стало выразителем подлинно национальной самобытности. В дальнейшем это проявится и в опере, в которой хор будет играть едва ли не самую значительную роль.

Знаменитый итальянский композитор Галуппи, приехав в Петербург на придворную службу в 1765 году, услышав хоровую музыку в исполнении при­дворной певческой капеллы, был поражён: подобного хорового пения никог­да не слыхал в Италии. Хор капеллы, певший духовную музыку, действитель­но представлял собой выдающееся художественное явление, и здесь особую роль сыграло хоровое творчество Максима Березовского. Красноречиво об этом свидетельствуют “Записки” члена Российской Академии наук, действи­тельного статского советника Якоба фон Штелина, создавшего первую исто­рию российских искусств. Он отмечал, что “среди придворных музыкантов Максим Березовский обладал выдающимся дарованием, сочиняя для при­дворной капеллы превосходнейшие церковные концерты с таким вкусом и та­кой выдающейся гармонизацией, что исполнение их вызывало восхищение знатоков и одобрение двора”[*].

Хоровой концерт был единственным высоким музыкальным жанром в России XVIII века, взрастившим в следующем веке искусство всех русских композиторов от М. Глинки до С. Рахманинова, и след которого без труда отыскивается и в ХХ, и XXI веках — в творчестве Г. Свиридова, В. Гаврилина, Р. Щедрина и других композиторов. Русская опера постепенно “вызревала” из разных источников: итальянской оперы, оркестровой музыки европейских композиторов, постоянно звучавшей при императорских дворах; французско­го водевиля, послужившего основой национальной комической оперы; и бо­лее всего — из хоровой культуры.

Золотым веком европейской оперы был XVIII, а русской — XIX век. Её временное отставание от западных образцов имеет свои причины. Русская музыкальная культура обладает такими характерными свойствами, как нето­ропливость становления, долгое впитывание “чужого” для осознания “свое­го”, высокая взыскательность к создаваемым произведениям. Свой художе­ственный статус и высокое положение в мировой культуре она завоевала позже, чем европейская музыка, но в этой неторопливой поступи раскрыва­ется её важнейшее свойство — почвенность, поиск собственных корней и са­мобытного языка, способного адекватно отразить национальный менталитет, значительность идей. У русской музыкальной культуры, как и у России в це­лом, “особенная стать”.

Главной отличительной чертой русской классической оперы было тяготе­ние к масштабным темам социально-исторического характера, что определяло первостепенную роль хора. Весь опыт, сложившийся в сфере хоровых жанров, трансформировался в опере. Предшествующее развитие хорового концерта оказалось той почвой, на которой впоследствии расцвела русская опера.

Другим её важнейшим “строителем” была народная песня. Известное вы­сказывание В. Ф. Одоевского о том, что Глинка возвысил народный напев до трагедии, имея в виду оперу “Жизнь за царя”, применим и по отношению к операм других русских композиторов, в особенности М. Мусоргского.

Итак, три главных источника послужили развитию национальной оперы: хоровое искусство, народная песня, слово. Но применительно к операм Му­соргского особая роль слова понимается не только как выразительная его по­дача музыкой, а прежде всего — как средство создания музыкальной драмы. В этом случае возникает иная “распетость” слова, чем в прекрасной итальян­ской музыке. Русская опера появилась на авансцене истории тогда, когда смогла определиться как музыкальная драма — в этой точке сошлись её инте­ресы и безграничные возможности.

Музыкальная драма характеризуется способностью к гибкому синтезу слова, сценического действия и музыки. Её отличает значительность идей. Музыкальная драма никогда не идёт по проторённой стезе, она избирает еди­ничное художественное решение. Это доказали М. Глинка в “Жизни за царя”,

А. Даргомыжский в “Русалке”. М. Мусоргский это наглядно продемонстриро­вал своими историческими операми — “Борисом Годуновым” и “Хованщиной”, а также комедийными “Женитьбой” и “Сорочинской ярмаркой”, абсолютно разными по своей стилистике и драматургии. Вместе с тем эти оперы сходны в той вокально-речевой интонации, бесконечно разнообразной, тонко обри­совывающей каждого персонажа, но единой в своей специфике — “интонации Мусоргского”, — в которой воплотилось его стремление, с одной стороны, к театральности, с другой — к правде. Ему принадлежат известные слова: “Жизнь, где бы ни сказалась; правда, как бы ни была солона, смелая искрен­няя речь к людям. — вот моя закваска, вот чего хочу и вот в чём боялся бы промахнуться”[†].

Театральность сказалась в сценической яркости образов, а правда — в их многоликости, неоднозначности, сложных и противоречивых стремлениях, со­четаниях несочетаемого. Мусоргский достиг непревзойдённого мастерства в интонационной обрисовке характеров своих персонажей. Мы слышим величе­ственную, “царскую” интонацию (царь Борис), униженную (Юродивый), льсти­вую (Шуйский), бойкую (корчмарка), тупую (пристав), притворно-благочести­вую (“старцы честные” Варлаам и Мисаил), холодно-кокетливую (Марина Мни­шек), фанатичную (иезуит Рангони), гневную (голодный люд) — в опере “Борис Годунов”; разудалую (стрельцы), эмоционально-напряжённую (Марфа), наста­вительно-проповедническую (Досифей) — в опере “Хованщина”.

Никогда ещё музыка не знала такого портретно-интонационного многооб­разия, никогда ещё не пыталась выразить столь сложную гамму психологиче­ских переживаний, которую испытывают царь Борис в опере “Борис Годунов”, Марфа в “Хованщине” и другие персонажи.

Мусоргский не просто воплощает правду жизни, но устами своих героев словно исповедуется перед нами. Он ведёт своё повествование, ничего не утаивая и не приукрашивая. Специфика его таланта сказалась в способности глубоко погружаться в жизнь, её коллизии, быть драматургом, одновременно сохраняя беспристрастность летописца и искреннюю сострадательность лири­ка. Музыкальная исповедь его многогранна, как и талант.

Модест Петрович Мусоргский происходил из старинного дворянского ро­да. Он родился 16 марта 1839 года в селе Карево Торопецкого уезда Псков­ской губернии. Его мать — Юлия Ивановна Чирикова — была первым педаго­гом будущего композитора. Успехи в игре на фортепиано не заставили себя долго ждать, так что к 9 годам он был уже профессиональным пианистом. В 10 лет у Мусоргского появился другой учитель — прославленный петербург­ский педагог А. А. Герке, развивший пианистический талант его до высочай­шего уровня.

Отец композитора — Пётр Григорьевич, горячо любивший музыку, — ра­довался успехам сына, но готовил ему совсем иное поприще. Весь мужской род Мусоргских, за исключением самого Петра Григорьевича, служил по во­енной части. В 1849 году Модест поступил в Петропавловскую школу в Петер­бурге, затем его перевели в Школу гвардейских прапорщиков. Спустя семь лет Мусоргский окончил Школу и был зачислен офицером на службу в гвар­дейский Преображенский полк. Перед ним открывалась перспектива блестя­щей военной карьеры, но через два года он вышел в отставку, решив посвя­тить себя творчеству. Этому решению способствовало знакомство с А. С. Даргомыжским, М. А. Балакиревым, Ц. А. Кюи, братьями В. В. и Д. В. Стасовыми и с А. П. Бородиным, ставшим его близким другом. Од­нако это решение означало, что он фактически оставался без средств к суще­ствованию. Но молодость, хорошее здоровье, большие планы на жизнь, дружба с прекрасными людьми окрыляли и внушали уверенность в правиль­ности избранного пути.

Первая мысль об опере появилась у семнадцатилетнего композитора в связи с романом В. Гюго “Ган Исландец”. Его увлёк сюжет, в котором раз­ворачивалась народно-историческая драма, наполненная остросюжетными ситуациями. На их основе можно было создать многоплановое сценическое действие, в котором участвовали злодеи и благородные герои. Параллельно с обдумыванием оперы на сюжет В. Гюго, Мусоргский увлёкся трагедией Со­фокла “Царь Эдип”. Философско-психологическая основа трагедии, её этиче­ский ракурс (возмездие за совершенное преступление) — первые шаги по на­правлению к будущей музыкальной драме “Борис Годунов”.

Опера “Ган Исландец” так и не была написана, а из музыки к трагедии Софокла “Царь Эдип” был написан хор народа. Это происходило в конце 50-х годов, а в 60-е годы XIX столетия начинается новый этап в русской музыкаль­ной культуре, отмеченный появлением творческого союза единомышленни­ков, объединившихся под названием “Новая русская музыкальная школа” или “Балакиревский кружок”, впоследствии (с лёгкой руки В. Стасова) получив­ший название “Могучей кучки”. Крепкая идейная платформа сплотила компо­зиторов, вошедших в это объединение: М. Мусоргского, А. Бородина, Н. Римского-Корсакова, Ц. Кюи, М. Балакирева — организатора и лидера кружка. Были и другие композиторы — А. Гуссаковский, Н. Лодыженский, Н. Щербачёв, — впрочем, отошедшие впоследствии от композиторской дея­тельности.

Главным для композиторов “Могучей кучки” была опора на национальную специфику, близость к своим корням, к народным основам. В музыкальном отношении это, прежде всего, народно-песенное искусство, эпос, сказки, древние языческие обряды, эпизоды, взятые из народной жизни и историче­ского прошлого народа. Всё это осмысливалось ими не просто как красивые “картинки”, красочно изображающие национальную экзотику, но как самовы­ражение духа народа, иногда превращаясь в духовно-мистическое действо (“Хованщина” Мусоргского, “Снегурочка” и “Сказание о невидимом граде Ки­теже” Римского-Корсакова и другие сочинения композиторов-членов Балаки­ревского кружка).

В начале 60-х годов Мусоргский предпринял ряд поездок по России, обо­гативших его яркими впечатлениями. Он впервые посетил Москву, поразив­шую его своей необычной исторической красотой. В Москве развернётся сце­ническое действие его опер “Борис Годунов” и “Хованщина”.

Драгоценным материалом для творчества послужили и многочисленные типы людей, которых наблюдал композитор. Он писал: “Подмечаю баб харак­терных и мужиков типичных — могут пригодиться и те и другие. Сколько све­жих, не тронутых искусством сторон кишит в русской натуре, ох, сколько! И каких сочных, славных”[‡]. Свои впечатления Мусоргский выразил в ряде ро­мансов: “Калистратушка”, “Колыбельная Ерёмушки”, “Гопак”, “Светик Са- вишна”, “Семинарист” (последние два — на слова М. Мусоргского) и других.

Параллельно с работой над романсами Мусоргский в 1863 году приступил к сочинению оперы “Саламбо” на сюжет Флобера (либретто М. Мусоргского), а затем — к сатирической опере “Женитьба” по пьесе Гоголя. Был написан только первый акт, второй значительно позже дописывал М. М. Ипполитов- Иванов.

Несмотря на то, что ни одна из этих опер не была закончена, обе они по­служили прекрасной базой для выработки основных принципов оперного языка Мусоргского. Несколько музыкальных отрывков, написанных для “Саламбо”, вошли в оперу “Борис Годунов”. По наблюдению одного из исследователей оперного творчества Мусоргского Р. К. Ширинян, в “Саламбо” таились музы­кальные характеристики Бориса, Самозванца, Шуйского, Рангони, бояр[§]. В музыке “Женитьбы” много ярких и тонких деталей, которые позднее компо­зитор развил и обогатил в жанрово-бытовых сценах других опер. Ещё один са­тирический шедевр того времени — вокальный цикл “Раёк” — музыкальная сатира на врагов искусства Мусоргского, коих в то время было немало. Не ме­нее важны были стилистические находки, запечатлённые в его романсах.

Конец 60-х годов (1869) ознаменован появлением “Бориса Годунова”. Над партитурой оперы Мусоргский работал с огромным увлечением, очень бы­стро. Исключительная новизна оперы бросалась в глаза сразу — этому способ­ствовала психологическая глубина образов, сопоставимая разве что с образа­ми Достоевского и Л. Толстого. Каждый образ — отдельный мир, в котором множество перекрёстных линий. Все вместе они составляют яркое жизнеопи­сание истории и быта, характеров и духовных ценностей, существовавших на Руси. В отличие от романтической традиции, Мусоргский не пытался роман­тизировать своих персонажей, изображая их такими, какими они были в дей­ствительности, стремясь передать их особенности, прежде всего, через изви­вы речевых интонаций, а через них — характеры и чувства персонажей.

Разноликая Русь — народная, боярская, царская — показана Мусоргским во всей полноте и множественности, где всё неоднозначно, и наряду с обы­денным началом существует возвышенное, с трагическим — комическое, с бытовым — поэтическое. Каждый персонаж многолик. Борис “на людях” — царственная личность, неспешно и с достоинством он произносит свои речи; нежный и любящий отец, мягко и искренне беседующий с дочерью и настави­тельно — с сыном. Но одновременно он и психически больной человек, обезу­мевший от мук совести, которому мерещатся “мальчики кровавые в глазах”, и исполненный молитвенного раскаяния грешник. По ёмкости характеристики этот образ не знает себе равных, как и фигура Юродивого.

Жалкий оборванец, осмеянный мальчишками, отнявшими “копеечку”, и в то же время пророк. Образ Юродивого Мусоргский проработал даже бо­лее основательно, чем Пушкин. При всем благоговении Мусоргского перед Пушкиным, композитор внёс свои изменения в текст драмы. У Пушкина Юро­дивый появляется только в сцене у собора Василия Блаженного, где произно­сит сокровенные слова: “Нельзя молиться за царя Ирода.” У Мусоргского Юродивому отведена самостоятельная сцена со знаменитой его песней “Ме­сяц светит, котёнок плачет.” Опера завершается скорбными словами Юро­дивого: “Лейтесь, лейтесь, слёзы горькие”, — в которых сосредоточена глав­ная мысль этой драмы: трагическая судьба, ожидающая Русь, бесконечные страдания народа и неизбежные столкновения его с властью.

Главным стержнем музыкальной драмы “Борис Годунов” являются народ­ные сцены. “Я разумею народ как великую личность, одушевлённую единой идеей”, — писал Мусоргский[**]. Огромный акцент, сделанный на народных сценах ещё Глинкой в опере “Жизнь за царя”, определил народно-историче­скую тему как одну из ведущих в русской опере. Это породило определённый подход к драматургии, в которой роль хора была столь же важна, как и пар­тии отдельных персонажей. Однако, если хоры Глинки в опере “Жизнь за ца­ря” несут в себе обобщённую характеристику народа, то хоры Мусоргского в “Борисе Годунове” и “Хованщине” наряду с обобщённой включают и инди­видуальные характеристики народных персонажей в виде реплик и хоровых диалогов, в результате чего возникает живая и естественная передача много­слойной жизненной картины.

Уже в прологе оперы, в сцене у Новодевичьего монастыря, где народ из­бирает царя, дана целая галерея разных персонажей и одновременно развёр­нутая характеристика всей ситуации в целом: полное непонимание происхо­дящего слышится в вопросе одного из голосов хора: “Митюх, а Митюх, чего орём?” — и полный безразличия ответ Митюхи: “Вона, почём я знаю”. И чей- то разъясняющий голос: “Царя на Руси хотим поставить”. Никогда ещё хор так “не разговаривал” разными голосами. Особенно ярко представлены женщи­ны. Одна причитает: “Ой, лихонько”; другая сердится: “Вишь, боярыня ка­кая”; третья задирается: “Орала пуще всех!” Мусоргский тонко фиксирует реплики каждого персонажа, разное их настроение, даёт картину разноликой толпы, всячески подчёркивая это переливами различных интонаций — от сон­но-ленивых до крикливо-сердитых, а порой и благостно-терпеливых. В корот­кой сцене народного “избрания” царя слышится и сарказм (“Чего орём”?), и сострадание.

Хоровые сцены четвёртого действия — у храма Василия Блаженного — представляют народ, охваченный единым порывом: “Хлеба!” — голосит на­род. В сцене под Кромами ненависть к царю выливается в настоящий бунт. Реплики отдельных групп хора сохраняются: “Вали сюда!”, “А чтоб не больно выл!”, “На пень сади!”, но теперь они подчинены единой стихии, единому ритму движения. Кульминацией разгула стихии народного бунта является хор “Расходилась-разгулялась”, звучащий в сцене под Кромами.

Личная трагедия Бориса разворачивается на фоне народной трагедии. Вновь следует заметить, что никогда ещё опера не знала подобной смысловой “полифонии”. Исследователи отмечают, что Мусоргский усиливает идею оди­ночества царя по сравнению с пушкинской его трактовкой. “Оперный” Борис постоянно погружён в глубокие размышления, вылившиеся в пространные мо­нологи. Пушкинский Борис более активно взаимодействует с окружающим ми­ром. Борис Мусоргского в основном “монологичен”. “Скорбит душа” — этот монолог произносится во время сцены коронования, когда народ занят свои­ми действиями и мыслями (“Митюх, а Митюх, чего орём?”), а царь — своими. Их отчуждённость и безразличие друг к другу отчётливо показаны Мусорг­ским. Другой известный монолог Бориса — “Достиг я высшей власти. ” — вновь высвечивает скорбные мысли царя.

Внутри народной драмы образовалась монодрама, вписанная в широкое историческое полотно. Мусоргский рисует образ царя широкими мазками, без подробных деталей — в интонациях Бориса почти всегда ощущается нетороп­ливый шаг, величественность жестов, собранная сдержанность. Его речь все­гда предварена оркестровым вступлением, дающим зримое представление о движениях царя, о склонившихся в поклоне придворных, мимо которых он шествует. Однако внутри монологов есть ещё более углубленные, внутренние монологи (“Тяжка десница грозного судии, ужасен приговор душе преступной” внутри монолога “Достиг я высшей власти”) и речитативы, представляющие собой непрерываемый ток мысли, порой доводящий царя до галлюцинаций.

Мелодическое содержание каждого монолога или ариозо Бориса напол­нено строгими и одновременно распевными интонациями. Им присуща эпи­ческая величественность и царственность, в них преобладает неспешность и особая мерность движения, в которой угадываются мудрость и сила. Они близки к народным песням, былинам и одновременно к церковному знамен­ному распеву.

Главная же черта монологов Бориса заключается в том, что все они про­низаны молитвенным чувством. Мусоргский использует для этого ряд при­ёмов. Прежде всего, мелодические интонации, акцентирующие определён­ные слова и фразы: “скорбит душа”, “слёзы”, “благ и праведен” — все они выделены либо ритмически, либо мелодическим повышением звучания. Главная идея, воплощённая в образе царя, — неизменное наказание за пре­ступление — представлена как самонаказание. От этого скорбит царь, а не от того, как относится к нему народ и приближённые.

Если говорить о музыкальной драматургии оперы, то Мусоргский созда­ет её многообразием стилей, к которому прибегает для обрисовки каждого персонажа. “Высокий” стиль царской речи сменяется “низким” говором про­стых людей.

Другая её особенность проявляется в построении многослойного сцени­ческого действия. Мусоргский — мастер сложно выстроенных “пирамидаль­ных” композиций. Он часто прибегает к приёму, называемому “текстом в тек­сте”. Впервые его применил Глинка в виде знаменитого “польского акта” в своей опере “Жизнь за царя”. Далее все русские оперы стали включать в се­бя “вставное действие”. Этот драматургический принцип вполне можно на­звать “шекспировским”, поскольку он активно использовался в драматургии Шекспира. Одним из наиболее ярких примеров является пьеса, разыгранная бродячими актерами в “Гамлете”, органично вписанная в основную сюжетную линию.

В опере Мусоргского “Борис Годунов” особый интерес в этом отношении представляет “польский акт” (третье действие), написанный для второй ре­дакции оперы. Польский акт расширяет музыкально-драматическое действие и вносит дополнительные смысловые линии в драматургию оперы. Музыка, характеризующая поляков, как и у Глинки, основана на ритмах мазурки, по­лонеза, краковяка. Помимо того, что само третье действие представляет со­бой абсолютно иную картину, чем всё, что ему предшествовало, в нём есть ещё несколько локальных сюжетов. В частности, в самостоятельную сцену превращается мазурка. Это портрет самой Марины Мнишек — непроницаемо­холодной и расчётливой. Однако постепенно психологический объём её обра­за расширяется. И в любовном дуэте Марины и Лжедмитрия происходит яв­ная смена лексики, соответствующая смене “маски” Марины. Выразительную чувственную лирику не так уж часто можно встретить у Мусоргского. Компо­зитор, скорее всего, стремился передать не искренность её чувств, а искус­ный соблазн, которому подвергается Самозванец. Марина, как натура артис­тически одарённая, вполне способна на такой стиль общения, в котором труд­но различить, где игра, а где правда.

Совершенно неожиданной оказывается способность Марины быть по­слушной и даже смиренной. Эти черты раскрываются в сцене с иезуитом Ран- гони. Он в своей проповеди склоняет её к обольщению Лжедмитрия, призы­вая стать провозвестницей “правой веры” в Московии. Здесь уже не расчёт, а искреннее убеждение в значимости собственной миссии — таковы мотивы её тщеславия и коварства. Без этого “углубления” в характер Марины, без такой “подробности” мир её ценностей не был бы показан объёмно. Мусоргский прорисовывает очень важную особенность её характера — способность не только повелевать, но и проявлять послушание, требующее от неё своеобраз­ной жертвы. Психологически точные портреты Мусоргского многозначны и по­тому достоверны и правдивы.

Ещё в 1872 году, когда продолжалась работа над “Борисом Годуновым”, точнее, над второй редакцией оперы, Мусоргский задумал “Хованщину” — на­родную музыкальную драму. В жизни композитора это было время нужды, бо­лезней, душевного одиночества, депрессии, но творческая интенсивность его работы от этого не уменьшилась. Скорее, наоборот. В этот период созданы такие сочинения, как фортепианный цикл “Картинки с выставки”, вокальные циклы “Детская”, “Без солнца”, “Песни и пляски смерти”. Одновременно с “Хованщиной” писалась комическая опера “Сорочинская ярмарка”, продол­жавшая “гоголевскую тему”, открытую композитором в “Женитьбе”.

Как уживались “миры” “Хованщины” и “Сорочинской ярмарки”? Похожую картину мы видим у Моцарта, писавшего одновременно “Волшебную флейту” и “Реквием” — последние свои произведения. Мусоргский работал над “Хо­ванщиной” до самой смерти, но так и не закончил её. “Хованщина” писалась одновременно в разных эпизодах.

Либретто целиком создано самим композитором, что отличает её от дру­гих опер Мусоргского. При этом оно столь же талантливо, что и музыка оперы, хотя никакого литературного первоисточника не имеет. В основе текста оперы лежало изучение подлинного исторического материала. Он работал с трудами и документами историков, описывавших эпоху стрелецких бунтов и церковно­го раскола, и перед ним не было готового литературного сюжета. Все персо­нажи и сюжетные перипетии собирались из разных источников. Композитор старался максимально точно воссоздать историческую правду. Подобного под­хода опера ещё не знала. По словам Асафьева, “сюжет дан, как нанизанные звенья событий, но не как видимой связью скреплённые факты”[††].

Создавая либретто “Хованщины”, Мусоргский опирался на материалы по истории восстания стрельцов 1682 года под предводительством князя Хован­ского. Князь был могущественным и авторитетным вожаком стрельцов и, по различным историческим свидетельствам, стремился занять царский пре­стол. Повсюду за ним следовали преданные ему стрельцы. Мусоргский это подчеркнул многочисленными возгласами стрельцов: “Большой идёт”; слав- лениями: “Слава лебедю” — хор, звучащий при появлении Хованского; лю­бовным обращением к нему: “Батя”! Они беспрекословно подчиняются ему. Хованский отвечает им взаимностью и зовёт их “детками”. Приверженец ста­рого порядка вещей, он не воспринимал “новых людей”, как и новых идей, привнесённых Петром.

Власть и могущество Хованского не давали покоя царевне Софье, и она решила покончить с ним, прибегнув к обману. Зная о тщеславии Хованского, царевна пригласила его посетить государственный совет, послав сообщить ему об этом своего подданного — дьяка Фёдора Шакловитого. По дороге его долж­ны были схватить и казнить без суда и следствия. Мусоргский изменил ход со­бытий: Хованского убивают на пороге его собственного дома, когда он соби­рается на заседание государственного совета. А перед сценой убийства князь развлекается: русские девушки вместе с персиянками поют и танцуют перед ним. Это чисто драматургический “ход”, излюбленный русскими композитора­ми: обострить трагическую развязку с помощью “вставного действия”.

В операх Мусоргского особую роль играют музыкальные решения, свя­занные с воплощением характеров персонажей. На первый взгляд необъясни­ма трактовка образа Шакловитого — доносчика и главного виновника убийст­ва Хованского. “Злым демоном” называет его Асафьев. И сам Шакловитый в начале первого действия говорит о себе: “Проклятый от века, дьявола хо­датай”. Однако известная ария Шакловитого из третьего действия “Спит стрелецкое гнездо” фактически представляет собой молитву о судьбах Руси. Благодаря такой композиторской трактовке образ Шакловитого не выглядит однозначным: ему не безразлична судьба Отчизны, хотя способ служения ей он выбирает по своему разумению. Музыкальная характеристика Шакловито- го как будто несколько “возвышает” его низменные поступки. В мелодических оборотах, поддерживаемых хоральными аккордами партии сопровождения, звучит молитвенное песнопение. Мусоргский приближает его к персонажам, наделённым мирской или духовной властью — Борису Годунову и Досифею, духовному наставнику староверов в “Хованщине”. Это проявилось в исполь­зовании одной и той же тональной краски (ми-бемоль-минор) в арии Шакло- витого “Спит стрелецкое гнездо” и ариозо Досифея из первого действия “Приспело время”, а также в использовании интонаций, близких к моноло­гам Бориса “Достиг я высшей власти” и “Скорбит душа”.

Подобную же характеристику получает князь Хованский в ариозо из тре­тьего действия. Его обращение к стрельцам “Помните, детки” написано в той же неспешно-распевной манере и тональности (ми-бемоль-минор), что и ария Шакловитого и ариозо Досифея. В этом подспудном “уравновешива­нии” персонажей проявилась важнейшая идея оперы, сущность которой за­ключается в том, что при всём различии персонажей каждый из них осмысли­вается композитором как масштабная личность, ведущая борьбу с врагом своими средствами. Ощущается эпическая, даже летописная “беспристраст­ность” оценки их поступков и суждений.

Совсем иначе показаны стрельцы. Из всех народных персонажей они по­лучают наиболее развёрнутую характеристику. Большей частью стрельцы представлены интонациями и ритмами, свойственными солдатским песням с характерными восклицаниями и выкриками: “Гой, вы люди ратные”, “Айда! Весело!” — так построены хоры из первого действия.

Совершенно необычной является хоровая сцена в финале четвёртого дей­ствия “Хованщины”: стрельцов ведут на казнь, они просят о помиловании, а их жёны, наоборот, требуют поскорее казнить их мужей — “воров и гуляк”. Возможно, жёны стрельцов и не отдают себе отчёта в том, что на самом деле происходит. Но бунт жён косвенно усиливает характеристику стрельцов, представляя их разгулявшейся жестокой “силой сильной”. Кроме того, этот бунт показывает, что разлад существует не только на социально-историчес­ком, но и на семейном уровне.

В музыкальной характеристике стрельцов композитор вновь прибегает к острому, жизненному и потому ёмкому их изображению, далёкому от сте­реотипов. В целом же хор стрелецких жен вносит в их характеристику ещё один важный штрих, позволяющий сделать вывод, что стрельцам, озлоблен­ным, лишённым упования на Бога и любви к ближнему, противостоят рас­кольники, полные любви и смирения.

Одним из персонажей оперы является князь Голицын. Известный запад­ник, Голицын был политическим деятелем, стремившимся приблизить Рос­сию к Европе. Он симпатизировал стрельцам, но противился их выступлени­ям против Петра. Как пишет Р. К. Ширинян, “западничество Голицына скво­зит в галантности его музыкальной речи, так резко выделяющей его на фоне чисто русских “интонационных портретов”[‡‡].

С особой силой в “Хованщине” проявился мелодический дар Мусоргского. Опера насыщена мелодиями разного характера: протяжными, близкими к на­родным песням, лирическими романсовыми, церковными псалмодиями. Глав­ное в них — глубокая искренность и человечность, помогающая проникнуться сочувствием даже к отрицательным персонажам (Хованскому, Шакловитому).

XVII век оставил свой след в истории не только стрелецкими бунтами — это было время развития старообрядчества. Духовным наставником старове­ров в опере Мусоргского является Досифей. Известно, что его прообразом послужил протопоп Аввакум. Кроме того, Мусоргский увлекался трудами о московском старовере Никите Пустосвяте — одном из духовных вождей стрельцов.

Образ Досифея трактуется в опере многопланово. Он противостоит всем политическим силам — и Хованскому, и Голицыну, не приемля позиции ни од­ного из них. Досифей — проповедник истинной веры — по-отечески заботится о людях, понимает их печали. В его музыкальной характеристике преоблада­ют интонации церковного пения. Один из самых известных его монологов — монолог из пятого действия “Приспело время в огне и пламени приять венец славы вечныя!” Это яркая проповедь, в которой Досифей ободряет расколь­ников и призывает их совершить подвиг самосожжения.

Марфа — главный женский персонаж оперы. Её музыкальной характеристи­ке свойственна особенная продуманность, яркость интонаций. Мелодические линии партии Марфы отличаются широтой, распевностью, величественностью. Её томит безответная любовь к княжичу Андрею — сыну Ивана Хованского. Это в полной мере передают нежные, глубоко прочувствованные песенные интона­ции. Её партия в основном написана в минорных тональностях.

Андрей Хованский гибнет в огне вместе с раскольниками. В раскольничий скит его увлекает с собой Марфа. Это не его выбор, не его вера, не его лю­бовь. Он влюблён в иноверку — “лютерку” Эмму, — девушку из немецкой сло­боды. Удивительно трагична его участь. Он случайно оказался среди расколь­ников и вынужден принять их участь. Досифей торопит единоверцев — уже слышны трубы петровского войска, по слухам, идущего расправиться с рас­кольниками. На этом партитура обрывается.

Оперу завершали трижды. Первым был Н. Римский-Корсаков, в его вер­сии опера заканчивалась грозной темой петровского войска. Вторым был И. Стравинский, у него опера заканчивалась раскольничьими песнопениями. Третьим был Д. Шостакович. В его варианте возвращается мелодия начала — “Рассвет на Москва-реке”. Всё это характерно для творчества самого Мусорг­ского, постоянно искавшего новые средства выражения.

Последние годы жизни Мусоргского были очень тяжелыми. Плохое здоро­вье, материальная нужда мешали ему сосредоточиться на творчестве. Прихо­дилось подрабатывать аккомпаниатором в вокальных классах. В 42 года его разбил паралич, и месяц спустя, 16 марта 1881 года он скончался в военном госпитале.

Несмотря на свою короткую жизнь, Мусоргский сумел привести в движе­ние весь музыкальный мир. В прежние времена европейская культура, пре­имущественно итальянская, была “учителем” русской в прямом и переносном смысле, поскольку учителей из Италии действительно приглашали ко двору либо русские музыканты ездили учиться в Италию. Творчество Мусоргского оказалось столь мощным, что повлияло на отечественную и европейскую культуру вплоть до ХХ века. Мусоргский оказался неиссякаемым источником вдохновения для композиторов разного типа и разной степени одаренности. Его гений объемлет всех и вся.

Народные истоки творчества Мусоргского в ХХ веке получили продолже­ние в сочинениях композиторов “новой фольклорной волны” — Г. Свиридова,

В. Гаврилина, Ю. Буцко; психологически-философская тема — в музыке Г. Малера, тема поющей и пляшущей смерти — у Д. Шостаковича, тема люб­ви — у К. Дебюсси, тема детства — в творчестве С. Прокофьева и М. Равеля.

В ХХI веке “голос” Мусоргского можно расслышать в творчестве практи­чески всех композиторов, пишущих духовные сочинения. Секрет его — в ис­поведальном характере творчества Мусоргского, в искреннем стремлении композитора донести до слушателя жизненную правду.

Впервые опубликовано в журнале «Наш современник»

[*] Записки Якоба Штелина. Об изящных искусствах в России. В 2-х томах. Составле­ние, перевод с немецкого, вступительная статья, предисловие и примечания К. В. Малиновского. М., 1990.

[†] Модест Петрович Мусоргский. Литературное наследие. Письма. Биографические материалы и документы. М., 1971. С. 197.

[‡] Из письма М. П. Мусоргского Л. И. Шестаковой от 30 июля 1868 года.

[§] Ширинян Р. К. Эволюция оперного творчества Мусоргского. М., 1978. С. 16.

[**] Автограф Мусоргского к первому изданию оперы “Борис Годунов”.

[††] Асафьев Б. В. Об опере. Избранные статьи. Л., 1985. С. 145.

Источник