в чем хоронили сталина
Как хоронили Сталина. Главные советские похороны ХХ века
Фото: © РИА Новости/Дмитрий Чернов
9 марта 1953 года в Москве состоялись похороны генерального секретаря ЦК КПСС Иосифа Сталина. Не будет преувеличением сказать, что это были самые главные похороны в истории Советского Союза. Ленин умер слишком быстро, Хрущёва хоронили без особых почестей, Андропов и Черненко были у власти только несколько месяцев, к ним не успели привыкнуть. Только похороны Брежнева могли бы сравниться со сталинскими. Но Брежнев правил только 18 лет, тогда как Сталин почти 30. Те, кто родился в начале его правления, стали взрослыми людьми. Те, кто был в зрелом возрасте, успели состариться. Сталинское правление было эпохой, значительная часть жизни советских людей прошла при нём. Поэтому неудивительно, что похороны советского вождя были беспрецедентными по своему размаху на тот момент и вызвали стечение огромного количества людей, которое закончилось давкой с многочисленными смертельными исходами. Лайф выяснил, как хоронили вождя Советского Союза 65 лет назад.
После его смерти они стали разъезжаться по своим делам, назначив ответственным за организацию похорон Никиту Хрущёва, который сформировал комиссию по организации похорон с участием Шверника, Кагановича и ещё нескольких партийных деятелей.
Справа налево: Анастас Микоян, Лазарь Каганович, Никита Хрущёв, Николай Булганин в почётном карауле у гроба с телом Иосифа Сталина в Колонном зале Дома союзов.
Было решено начать всенародное прощание с генералиссимусом уже на следующий день, чтобы как можно большее количество людей успело проститься с ним. Поэтому ряд процедур был форсирован. Например, практически сразу же после смерти тело Сталина увезли для проведения посмертного вскрытия. Уже через шесть часов после смерти с телом покойного работала целая группа патологоанатомов. Перед процедурой вскрытия с лица покойного была снята посмертная маска. Этим занимался известный скульптор Манизер.
Мозг вождя был извлечён и передан на хранение в Институт мозга. В те времена мозги членов Политбюро, крупных учёных и научных деятелей в обязательном порядке передавались на хранение в этот институт, где учёные исследовали их на предмет отличий от мозга обычных людей.
Пока с телом Сталина работали врачи, его любимый мундир отправили в химчистку, подлатали, пришили к нему погоны генералиссимуса и золотые пуговицы, поскольку решено было хоронить его именно в нём. В то же время архитектору Посохину было дано задание максимально быстро набросать эскиз новой надписи на Мавзолее, поскольку умершего вождя без особых споров было решено похоронить именно там, рядом с Лениным.
Фото: © Википедия/U.S. Army Major Martin Manhoff
Церемонию прощания решили проводить в Колонном зале Дома союзов. Оформлением интерьера зала для церемонии руководил председатель Комитета по делам искусств при Совете Министров СССР Николай Беспалов. Поисками гроба для тела вождя занимался управляющий делами ЦК КПСС Дмитрий Крупин. Охрана церемонии прощания была доверена МГБ.
Сразу же после вскрытия началась подготовка к временному бальзамированию тела Сталина, которое было проведено в лаборатории Мавзолея Ленина. Специалистам даже удалось несколько «усовершенствовать» лицо покойного, осветлив «рябинки» от оспы и старческие пигментные пятна. Уже днём 6 марта тело было доставлено в Колонный зал, и в 16 часов началась церемония прощания.
К этому моменту зал был украшен портретами Сталина, а на колоннах были вывешены бархатные полотнища с гербами союзных республик. Всего их было 16. Гроб стоял в центре, на высоком постаменте и буквально утопал в цветах. У изголовья висело знамя Советского Союза. На атласной ткани перед гробом лежали награды генералиссимуса. Люстры, висевшие в зале, были прикрыты чёрной тканью.
В зале присутствовал оркестр, игравший траурные мелодии разных классических композиторов. В почётном карауле у гроба поочерёдно стояли новые руководители советского государства. Присутствовал также военный эскорт.
Советские граждане узнали о смерти Сталина только 6 марта, когда об этом было объявлено по радио и напечатано в газетах. По случаю кончины был объявлен трёхдневный траур. Кинотеатры и прочие увеселительные заведения не работали, любые развлекательные мероприятия в стране отменялись.
В тот же день было объявлено о возведении пантеона, в котором со временем будет перезахоронен Сталин. Данное решение было проведено через ЦК и Совет министров. Планировалось возвести в Москве пантеон, который стал бы местом упокоения не только для мёртвых вождей — Ленина и Сталина, а также некоторых крупных деятелей, погребённых в Кремлёвской стене, но и для будущих вождей СССР. Постановление о создании московского пантеона было опубликовано в газетах 7 марта, объявлялся также открытый конкурс проектов. Однако достаточно быстро про пантеон в пылу борьбы за власть позабыли, и эту тему больше не поднимали.
Для прощания с умершим вождём потянулись люди. В основном из Москвы, но некоторые приезжали и из других городов, в основном в качестве делегатов от предприятий. Поскольку въезд в Москву на период мероприятий был ограничен, поезда проверялись, обычных пассажиров не пускали в город, за исключением делегатов от рабочих коллективов и ехавших в командировку.
Колонный зал Дома союзов буквально утопал в венках, их были даже не сотни, а тысячи. Все крупные предприятия и ведомства в обязательном порядке присылали траурный венок.
Не оставались в стороне и зарубежные делегации, которые начали прибывать в Москву. В основном это были представители стран, где уже установился социалистический режим. Присутствовала китайская делегация, которую возглавлял Чжоу Энлай — правая рука Мао Цзэдуна (Мао отправил личный венок, отдельно от китайской компартии). Присутствовали лидеры стран «народной демократии» — Готвальд, Георгиу-Деж, Ульбрихт, Берут, Ракоши и другие.
Приехали лидеры коммунистических партий из капиталистических стран — англичанин Поллит, итальянец Тольятти, финн Песси, австриец Коплениг и т.д. Всем им довелось постоять в почётном карауле у гроба наряду с советскими руководителями.
Рабочие завода «Динамо» слушают сообщение о смерти Иосифа Сталина. Фото: © РИА «Новости»
От Большой Дмитровки растекались многокилометровые очереди, состоявшие из людей, которые желали хоть раз увидеть вождя на прощание. Одни считают, что сотни тысяч пришедших проститься с умершим вождём — свидетельство огромной любви и благодарности советских граждан. Другие уверены, что это объясняется тоталитарностью государства, в котором эти люди выросли и сформировались.
Но не стоит забывать и ещё один немаловажный факт. Сталин не так уж часто ездил по стране, телевизоры тогда были у нескольких человек на весь СССР, так что для большинства людей церемония прощания была единственной возможностью вживую увидеть вождя, пусть и умершего. Все понимали, что это исторический момент, и стремились стать его свидетелями. Поэтому в огромных очередях были и те, кто боготворил Сталина, и те, кто его ненавидел, но осознавал историчность момента, и те, кто пошёл «потому что все пошли», и те, кто хотел похвастаться перед друзьями и коллегами.
Места в очередях занимали с ночи. Даже с учётом ограниченного въезда в столицу людей собиралось очень много. Точное количество участников траурных церемоний никто не подсчитывал.
В эти дни произошло ещё одно событие, которое навеки стало неотъемлемой частью этих похорон. Речь идёт о серьёзной давке в районе Трубной площади, в результате которой были многочисленные жертвы. Хотя обычно давку связывают именно с похоронами Сталина, она случилась во время церемонии прощания, 6 марта. В первый день, когда было объявлено о смерти Сталина, толпы людей хаотично устремились к Дому союзов.
Люди пытались пройти на Большую Дмитровку и решили, что проще всего туда будет попасть через Трубную площадь, однако она была заранее перекрыта грузовиками. Давка случилась на спуске с Рождественского бульвара на площадь, передние ряды были остановлены грузовиками, а сзади со спуска на них продолжали накатываться одна за другой человеческие волны. В итоге те, кто стоял впереди, оказались буквально раздавлены и растоптаны напиравшими сзади. Точное количество жертв давки до сих пор так и не установлено. В различных источниках они оцениваются в диапазоне от нескольких десятков до нескольких тысяч человек.
Поздним вечером 8 марта церемония прощания была завершена. Двери Дома союзов были закрыты. После полуночи начался вынос венков. Поскольку траурных венков было не много, а очень-очень много, решено было вынести их к Мавзолею и выложить возле него. Самые главные венки (около ста штук) — от советских руководителей, лидеров других государств, руководителей крупных иностранных компартий и родственников покойного были отсортированы для участия в церемонии погребения. Их несли за гробом.
Поздней ночью были открыты сборные пункты для делегаций трудящихся, которые днём должны были присутствовать на Красной площади. Кого попало в эти делегации не пускали, все делегаты получали специальные пропуска. На этих сборных пунктах они встречались, после чего организованно следовали на Красную площадь, чтобы к утру быть уже там. За несколько часов до начала похорон, в 9:30 утра, вход для делегатов на Красную площадь закрывался.
Утром в день похорон было полностью закрыто движение автомобильного транспорта в пределах Садового кольца. Исключение составляли только спецмашины, имевшие пропуска.
В 7 утра по маршруту следования траурного кортежа было выстроено оцепление. В то же время на Красной площади проходило построение войск и представителей делегаций трудящихся. В общей сложности на площади разместили 4400 военнослужащих и около 12 тысяч делегатов.
Траурная делегация выстроилась в соответствии с негласной иерархией. Первыми шли члены Президиума ЦК (так в то время называлось Политбюро), за ними следовали родственники Сталина, затем члены ЦК, депутаты Верховного Совета, делегаты от иностранных коммунистических партий и, наконец, почётный воинский эскорт.
На специальных атласных подушках награды Сталина несли маршалы, генералы армии, а также несколько генерал-полковников и генерал-лейтенантов. Маршальскую звезду нёс маршал Будённый. На церемонии не присутствовал маршал Жуков, находившийся тогда в опале. После войны его выслали командовать второстепенным Уральским военным округом.
Процессия двинулась в путь под музыкальное сопровождение траурного марша Шопена (Ленина хоронили под нестройное пение «Мы жертвою пали в борьбе роковой»). Церемония транслировалась по радио в прямом эфире, диктором был знаменитый Левитан.
Церемония была расписана по минутам. В 10:45 процессия достигла мавзолея. Гроб был перенесён с лафета на специальный постамент. Через три минуты начался траурный митинг. С политической точки зрения именно эта часть церемонии и была самой главной. Формально соратники отдавали дань памяти ушедшему вождю. Неформально каждый из них в своей речи рассказывал о своём видении будущего в постсталинскую эпоху. Кроме того, очерёдность выступавших на траурном митинге раскрывала негласную иерархию новой власти.
Митинг открыл Хрущёв, который выступал распорядителем похорон. Однако он не стал произносить речь и пригласил к микрофону Маленкова, который после смерти Сталина возглавил Совет министров и считался руководителем страны. В своей речи председатель правительства не только отдал дань памяти покойному, но и обозначил новое направление, в котором будет развиваться страна. По Маленкову выходило, что в первую очередь страна должна решать насущные экономические проблемы и улучшать уровень жизни советских трудящихся, которым в долгую сталинскую эпоху перепадало очень мало хорошего. Маленков также выразил уверенность в возможности мирного существования двух систем — капиталистической и социалистической. Новый глава государства выступил как «голубь».
Следующим выступал Берия в амплуа «ястреба». Он сразу же попытался застолбить за собой место главного сталинского преемника и продолжателя его линии, заявив о необходимости максимального наращивания военного потенциала и сплочения всей страны против козней внутренних и внешних врагов.
В 11:54 митинг завершился и сталинские соратники в том же составе, в каком они несли гроб к мавзолею, подняли его и понесли внутрь здания, название которого уже было изменено. Над входом теперь было написано: «Ленин — Сталин».
В 12:10 начался проход войск мимо мавзолея. В небе пролетели самолёты. Над Кремлём вновь подняли приспущенный государственный флаг.
Погребальная церемония прошла чётко. Участники ни на минуту не отклонились от заранее расписанного графика. Закончилась почти 30-летняя сталинская эпоха. Началась борьба его ближайших соратников за власть.
Похороны Сталина
Ровно 63 года назад, 9 марта 1953 года, вся Москва хоронила председателя Совета министров СССР, генерального секретаря ЦК ВКП(б), генералиссимуса Советского Союза, великого вождя и учителя и просто отца народов Иосифа Виссарионовича Сталина. Он умер несколькими днями ранее, вечером 5 марта. Утром 6-го сообщение о смерти вождя передали по радио, и страна негромко обсуждала загадочное дыхание Чейна – Стокса, о котором ей рассказал Левитан.
Тогда, в 53-м, весть о смерти вождя советские люди тоже восприняли неоднозначно. Чаще всего при попытках описать охватившие их эмоции современники упоминали такие слова, как «растерянность» и «подавленность», многие не скрывали слёз, но в семьях репрессированных царила сдержанная радость и ощущение восторжествовавшей справедливости. В студенческой среде возникло немало конфликтов из-за разницы в отношении к уже мёртвому советскому лидеру. Некоторые студенты устраивали своеобразные демарши и игнорировали похороны Сталина, предпочитая им прощание с композитором Сергеем Прокофьевым, который тоже скончался 5 марта.
Только в лагерях в открытую ликовали по поводу того, что «Усатый/Гуталин сдох». Зеки не просто радовались смерти личного врага, отправившего их в ГУЛАГ: некоторые подозревали, что кончина Сталина означает для многих заключённых скорую амнистию. Время показало, что они были правы.
Днём 6 марта тело Сталина было выставлено для прощания в Колонном зале Дома Союзов на Охотном ряду. Здесь же, кстати, в январе 1924-го проходило прощание с Лениным, а потом «гостями» зала стали другие советские руководители. Вождя положили в открытый гроб, который стоял на высоком постаменте, в окружении яркой зелени и цветов.
Прощание со Сталиным в Доме Союзов
Сергей Агаджанян, студент: Подошли к гробу. У меня появилась дикая мысль: я Сталина никогда не видел, а сейчас увижу. В нескольких шагах. Там в этот момент не было членов Политбюро, только простые люди. Но и в Колонном зале я не заметил плачущих людей. Люди были испуганы — смертью, толпой, — может быть, они от испуга и не плакали? Страх, смешанный с любопытством, потерянность, но не тоска, не траур.
Вынос тела. Партийцы делают вид, что несут гроб. На самом деле гроб несли офицеры Советской армии, а соратники вождя просто держались за носилки.
Манежная площадь, фото из журнала «Огонёк». Процессия двигалась к Красной площади под звуки Траурного марша Шопена. Путь к Мавзолею занял 22 минуты.
Уже в 10:45 на Красной площади начался траурный митинг. С трибуны вещает Лаврентий Берия.
На обновлённом Мавзолее стоят не только советские партийные деятели, но и иностранные гости – Пальмиро Тольятти, Чжоу Эньлай, Отто Гротеволь, Вылко Червенков и прочие. Очевидцы говорят, что в день похорон Сталина было влажно и пасмурно. Из-за такой погоды присутствовавший на похоронах президент Чехословакии Клемент Готвальд сильно простудился и вскоре по возвращении в Прагу умер от разрыва аорты. В Чехословакии какое-то время ходили слухи о том, что он был отравлен во время визита в Москву.
Митинг длился чуть более часа. Незадолго до полудня советские партийцы занесли гроб в Мавзолей, а в 12:00 в честь Сталина грянул артиллерийский салют. В этот же момент московские заводы дали прощальные гудки. После 5 минут молчания заиграл гимн Советского Союза, а в 12:10 над Красной площадью прошло авиазвено.
Татьяна Большакова, пятиклассница: День похорон был ясным, солнечным и довольно теплым. Моя семья и соседи вышли на улицу. В момент похорон, кажется, в 12 часов, все машины, заводские гудки и все, что могло издавать звук, гудели. У меня потекли слезы. Остальные люди стояли подавленные, но плачущих я не видела.
Горы венков на Красной площади. По одной из версий, фотография сделана на следующий день после похорон Сталина.
Соня Ивич-Бернштейн, студентка: В семье царило сдержанное ликование: радоваться чьей бы то ни было смерти казалось неприличным, при этом не торжествовать было невозможно. В университет я примчалась с ощущением великого положительного события и у входа в Аудиторный корпус нашего МГУ столкнулась со старшекурсником, Э.И., который в то время мне ужасно нравился. На мою улыбку он ответил ледяным взглядом: «Как ты можешь в такой день улыбаться?» и скорбно от меня отвернулся.
Юрий Афанасьев, студент: Вдруг я услышал мат. Точно адресованный мат — не вообще, а именно по поводу Сталина. И «усатый» там было, и «сволочь», и много других слов. Вот это меня ошарашило. Люди говорили не потихоньку, не так, чтоб никто не услышал. Они говорили это громко, чтобы всем было слышно. Не было милиции, никто их не останавливал.
Софийская набережная 9 марта 1953 года
Из-за топорной организации прощания с вождём в центре Москвы возникла гигантская давка. Красноармейцы не смогли грамотно разделить потоки людей или не ожидали такого наплыва желающих проститься со Сталиным и обычных зевак. Своего апогея давка достигла в районе Трубной площади. В ней погибли, по приблизительным оценкам, от 100 до нескольких тысяч человек, многие были контужены. Люди спасались от гибели во дворах, подворотнях, под грузовиками. Очевидцы говорят, что после того, как толпа рассеялась, на площади остались целые горы калош и одежды.
Лариса Беспалова, студентка: Больше всего мне запомнилось, что на бульваре собралось много людей, в основном это были люди молодые. Они играли в игру. не знаю, как она называется, словом, несколько человек садятся на колени друг другу, потом один из последних хлопает первого рукой по уху, и надо догадаться, кто тебя хлопнул. Они очень весело играли в эту игру.
В это же время на какую-то бочку или что-то в этом роде вскарабкался милиционер и стал кричать: куда вы идете, там людей вынимают из толпы без позвоночников! И вскоре мы повернули обратно.
Потоки толпы в день похорон Сталина пытались регулировать с помощью грузовиков ЗиС-150 и ЗиС-151. Судя по свидетельствам очевидцев, расположение этой техники поперёк улиц стало одной из причин давки в день похорон Сталина.
Из воспоминаний: Спустя некоторое время после похорон мой сосед с третьего этажа, дядя Костя, прошедший всю войну, вернулся из больницы с отнятой левой ногой по колено. Оказалось, что во время похорон образовалась давка, и его нога застряла в провалившемся колодце. Был открытый перелом у самой коленной чашечки, и ему ампутировали ногу. Он имел ордена и медали за ВОВ, но мне спустя некоторое время сказал: наивысшую награду за Победу от Вождя он получил посмертно!
Леонид Симановский, семиклассник: Мы пересекли улицу Кирова (ныне Мясницкая) и вместе с массой народа пошли по Сретенскому бульвару в сторону Трубной. Но люди шли не по бульвару (вход на него был перекрыт), а по тротуару с левой стороны. Вдоль тротуара стояли грузовики, чтобы никто не мог выйти на проезжую часть дороги. В грузовиках были солдаты.
Таким образом, огромная масса народа оказалась зажатой между стенами домов и грузовиками. Движение застопорилось. Возникла страшная давка, поскольку сзади напирали все новые и новые люди, а продвижения вперед почти не было. Я потерял всех своих товарищей и оказался зажат в людской массе настолько, что было больно, трудно дышать, и я не мог пошевелиться. Стало очень страшно, поскольку угроза быть раздавленным или затоптанным толпой насмерть была вполне реальной. Изо всех сил я старался не оказаться рядом с грузовиками — существовала очень большая опасность быть раздавленным о грузовик. Кругом кричали от боли и страха люди, особенно женщины.
Солдаты на грузовиках, имея соответствующий приказ, пресекали попытки людей пролезть под грузовиками на свободную проезжую часть дороги. Вместе с тем я видел, как солдаты спасли женщину, оказавшуюся прижатой к грузовику — они втащили ее в кузов.
Так продолжалось долго. Сколько — не знаю. В давке я не разобрался, пересек ли Сретенку и попал ли на Рождественский бульвар. Но уверен, что до Трубной площади не дошел, иначе бы вряд ли остался живым. В какой-то момент я оказался вынесенным толпой к входу во двор. Мне удалось оторваться от толпы и оказаться во дворе небольшого дома. Это было спасением.
Вечерело, холодало. Удалось войти в подъезд и найти местечко на лестнице. Там я и провел всю ночь. Ужасно замерз.
К утру толпа рассеялась, и я пешком пришел домой. Родители были счастливы, что я вернулся живым и здоровым, и не слишком меня ругали.
Потом я узнал, что именно там, в конце Рождественского бульвара перед Трубной площадью, куда я не дошел совсем немного, была ужасная мясорубка. Известно, что Рождественский бульвар круто спускается вниз к Трубной площади. Но выход на площадь был перекрыт. Люди, оказавшиеся перед Трубной площадью, были просто раздавлены сзади идущей вниз по уклону толпой. Погибла масса народа.
В тот же день или на следующий, точно не помню, прошел слух, что один из наших товарищей Миша Архипов, не вернулся домой и, возможно, погиб. Очень скоро слух подтвердился — Мишу нашли в морге.
ЗАГСы в тот день выдавали свидетельства о смерти с ложным указанием её причин.
Пушкинская улица (Большая Дмитровка). Вид из окна дома № 16. Грузовики стоят на перекрестке со Столешниковым переулком.
Павел Мень, семиклассник: А вот Алик, брат мой [в будущем священник Александр Мень] — с ребятами все-таки пошли посмотреть на Балабуса, как тот лежит в гробу. Просто из любопытства. И дойдя до Трубной площади — их было четверо ребят — они поняли, что началась мясорубка. Там же творилось что-то страшное! Толкучка была такая, что они почувствовали, что это уже угрожает жизни. Они бросились к пожарным лестницам, залезли на крышу, и по крышам им удалось уйти с площади. Только так было возможно спастись. Причем эта пожарная лестница начиналась высоко, и они как-то один другому залезали на плечи, чтобы выбраться и все-таки уйти из этой толпы
Инна Лазарева, четвероклассница: В школе тоже был траур, как и везде. Но дети оставались детьми. Так, в дневнике моей подруги появилась запись: «Смеялась на траурном звонке».
Отца моего не было в те дни в Москве, но он позвонил маме по междугородней линии и просил ее обязательно пойти с детьми (мне было 10 лет, брату — 12) проститься со Сталиным. Напрасно мама пыталась объяснить ему, насколько это рискованно и опасно. И бессмысленно. Никуда она с нами не пошла, но брат мой отправился. Не думаю, что из-за любви к Сталину, скорее — из чувства противоречия (мама не разрешила, а ему уже хотелось доказать свою взрослость). Конечно же, он попал в жуткую давку, до цели не дошел, но уцелел, спасшись под студебеккером.
В районе пересечения с нынешним Дегтярным переулком
Елена Делоне, пятиклассница: Вечером следующего дня мама пришла с работы расстроенная и рассказала, что накануне, в день похорон Сталина, в толпе погибло много народу, все больницы забиты искалеченными. Потом я слышала, что как будто рано утром следующего дня после похорон чистили улицы и бульвары, по которым шла толпа. И оттуда грузовиками вывозили башмаки, галоши и всякую потерянную одежду. Передавали эти рассказы шепотом и только близким знакомым.
Татьяна Большакова, пятиклассница: Родители отпустили нас спокойно — Колонный зал был совсем рядом. Но все вышло не так. Улицы были перегорожены грузовиками, стояло военное оцепление и всех направляли в одну сторону. Мы попали на улицу Жданова, затем на Сретенский бульвар и оттуда на Трубную площадь, где все было перекрыто грузовиками. А со стороны Рождественки (бывшей Жданова) и Рожденственского бульвара шли и шли люди. Толпа напирала, слышались крики и вой. Я случайно оказалась прижата к витрине булочной. Кто-то разбил витрину, и толпа ринулась в булочную. Вскоре отверстие было завалено прилавками. Народ внутри сидел молча, никто не плакал. Снаружи раздавались ужасные крики. Сотрудники булочной начали нас выпускать через окошко для приемки хлеба во внутренний двор. У меня в тот момент не было ни страха, ни других эмоций. Я хорошо знала этот район, так как часто гуляла там с подругами. Я шла через дворы, все ворота были открыты. Но выйти на улицы не было возможности — все было перекрыто в несколько рядов грузовиками. Я перелезала через грузовики и под ними. Кругом было битое стекло; откуда оно взялось, не знаю. Я шла в резиновых ботиках — сейчас таких нет. Они были полностью порезаны, а на рейтузах оказались огромные дыры. Когда я пришла домой, меня ждали слезы родных, которые очень за меня испугались. Но на следующее утро меня отправили в школу. Завуч опять собрала всех учеников и стала рассказывать, как теперь нам трудно будет жить и какие несчастья ждут нас без Сталина. Она и некоторые ученики плакали. У меня не было ни слезинки. Завуч поставила меня перед учениками и сделала выговор, сказав, что я очень черствая.
Владимир Сперантов, студент: Обратно заслонов не было, и как-то мы вылезли в районе Покровки и потом вышли на Садовое кольцо опять же, там была тьма народу, но, конечно, самый страх, как мы поняли, — Сретенский бульвар, Рождественский бульвар и крутой спуск к Трубной. И вот там-то… ну, толпа несет, туда-сюда, лошади — некоторые погибли просто от копыт, случайно. Лошадь испугалась, дернулась, и кого-то просто долбануло по голове копытом. подковой.
Это стало известно потом. В тот день некоторые пошли — и не вернулись. У нас был такой профессор Вениамин Львович Грановский, читал физику. Дочка его, Ольга Грановская, пошла и не пришла. Попала на Трубную и там погибла. Мы узнали об этом через несколько дней. Очевидно, погибших хоронили, как-то это было организовано.
Напротив здания Музея революции. Фото из журнала «Огонёк»
Велена Розкина, студентка: Не скажу, чтобы это был порыв большой любви, просто стало любопытно — такое событие. Вышли мы у Трубной и оттуда — по Петровским линиям. Толпа была страшная, посередине улицы стояли грузовики с солдатами в открытых кузовах, и тут вдруг еще пустили конную милицию, она с двух сторон прижимала людей. Началась жуткая давка, крики, что-то невозможное. Солдаты, кого могли, выхватывали к себе на грузовики. Нас с подругой тоже втащили на грузовик, порвали пальто, но это неважно.
Газета «Правда» от 9 марта 1953 г.
Григорий Розенберг, дошкольник:
Мой дедушка — бывший член бывшего Общества бывших политкаторжан, старый большевик, на нелегальной квартире которого скрывался сам Халтурин, родной брат какой-то бывшей шишки в Государственном банке СССР — тяжело вздохнул и сказал очень печально:
Мама была так потрясена этим святотатством, что сначала просто онемела. А потом, не оглядываясь, сквозь зубы велела мне выйти из комнаты. Я, конечно, вышел, но слова дедушки запомнил очень хорошо.
Владимир Сперантов, студент: Разговоры первых дней были такие: кто будет говорить надгробное слово, тот и будет. Потом все отметили: а говорил-то Берия! После мавзолея, когда были собственно похороны; это обсуждали и дома. Но официальным преемником, не партийным, был Маленков, и потом уже, через несколько дней как-то стали рассказывать, что Маленков на первом же собрании ЦК или Политбюро, когда все захлопали, сказал: нет, я же не балерина, пожалуйста, чтоб этого больше не было. И мы поняли, что стиль начал меняться.