газета выступила что сделано
Газета выступила. Что сделано?
Спасибо, тов. Пикабу! Закатали, уки, яму и деревянные поддоны с газона убрали!
руководители страшно боялись такого рода публикаций
Вот только надо добавить, что такие заметки появлялись строго по указанию высокого руководства. А без указания журналист мог не только партбилета лишиться.
Кончилось тем, что отец написал заявление по собственному и завязал с журналистикой.
Корова вошла в лужу. Задела воду выменем, опустила голову и начала хлебать мутную воду. Самое жаркое время лета. Где-то, за лугом, медленно пересыхает тонкая речушка. От жары сходят с ума дородные девки, ребятня обливает друг друга из бутылок с дырявыми крышками. Лужа грязна, как и всегда. Прямо возле сельской почты, у самого крыльца. Только выйдешь со свежим журналом или сборником судоку, как тут же по щиколотку входишь в воду.
К осени грязевая жижа разрослась до неимоверных размеров, затекла под крыльцо и оросила фундамент почтового отделения. Пацаны на велосипедах «Урал» пролетали лужу со свистом, поднимая пару хороших волн, покрываясь каплями грязной воды. Один, помладше, на синеньком «Аисте» въехал в самый центр природного недоразумения. Колесо вошло в грязь, и велосипед с хозяином, под гогот товарищей, плюхнулись на бок.
В посёлке поставили заводик. Люди зажили. Появились многоквартирные дома, открылись магазины, в школе и детском саду не осталось места, в фельдшерский пункт пришёл настоящий врач. Центр села менялся. Дошли руки и до лужи. Ее всё же решили закрыть брусчаткой. Старую почту снесли, а на её месте заложили площадь.
Пошёл осенний дождь. Плитка поплыла по течению ручейка, как бумажный кораблик. Его судьбу повторили прочие детали площадной мозаики. Решили мостить площадь дорогим тяжёлым гранитом. Тем более, что посёлок рос, да так, что отныне именовался не иначе, как ПГТ. Гордо, но скромно.
Желание закладывать гранит растаяло, как и поселковый бюджет, так что решили накидать, что было. Весной новую площадь открыли торжественным парадом. Начиная с самой бровки, рота местных парней призывного возраста с гордо поднятой головой чеканила шаг. Каждый из них, поднимая столб брызг, наступал в свеженькую, только набежавшую лужу.
Устарели большие магазины. Один клик в онлайн режиме был выстрелом им прямо в голову. Город не заметил утраты. Стоявший на месте старой почты, разваливающийся, гнилой рай покупок и развлечений отталкивал от себя всех горожан. Он просто разрушался. Тонул в глубинах эпохи. В самом центре отжившего сооружения, капля за каплей, набирала силу здоровенная лужа.
Сергей Пархоменко: Газета выступила. Что сделано?
Вот что. Я сейчас обращаюсь к моим пишущим коллегам. К газетчикам, к информационникам на всяких новостных лентах, на сайтах. Может быть, на радио. К телевизионному народу я не обращаюсь — там сплошная тухлятина и вообще «что я могу сделать, не имея выбора(тм), меня начальство заставляет». Но к тем, кто может что-нибудь сделать — обращаюсь, да.
Может быть, кто-то из вас слышал мою программу на радио «Эхо Москвы» в минувшую пятницу. Я там пересказывал несколько эпизодов из замечательной статьи ученого из Казани, доктора физико-математических наук, сотрудника Института биофизики и биохимии РАН в Казани Алексея Крушельницкого. Этот Крушельницкий опубликовал в последнем номере газеты «Троицкий вариант» статью о том, как воруют деньги в академических научных институтах на закупках импортного научного оборудования для лабораторий. Вот тут эта статья.
Кстати, если кто не знает, газета «Троицкий вариант» — чрезвычайно интересное и профессиональное издание, которое с большим уважением читают все те, кому интересно, что в реальности происходит с российской наукой. Делают его люди в Троицке, под Москвой. Но получается издание, совсем не похожее на «городской листок», хотя делают его несколько научных сотрудников Академии наук и университетов на общественных началах, там нет ни одного штатного сотрудника редакции. И читают его — по меньшей мере на сайте, в электронном виде — по всей стране. Но это так, к слову.
Так вот. Алексей Крушельницкий писал мне, среди прочего, в пятницу:
«Один из способов «распила» и без того тощего научного бюджета — закупка импортного научного оборудования через цепочку сомнительных посредников по завышенным ценам. В принципе, по нынешним временам, ничего особенного, за исключением того, что это происходит, так сказать, в храмах науки, где этого можно ожидать меньше всего, и обворовывают нас не правительственные чиновники, а свои же академические начальники, многие их которых, как ни странно, являются не только функционерами, а реальными учеными.
. самая главная проблема, о которой я хотел сказать в этой статье — это атмосфера конформизма и лицемерия, в которой нам всем приходится жить и работать, и следствием чего является возможность воровства. Я прекрасно понимаю, что то, что происходит у нас в Академии — это не Транснефть, не МВД, не Сочи и т.п. Но для нас, ученых, эти деньги очень даже значимы. Парк научных приборов в научных институтах в большинстве случаев просто аховый, и при этом идет многолетнее воровство. Единственная возможность его прекратить — это максимальная гласность, чтобы эту проблему нельзя было замолчать. »
Я Алексею ответил предложением прочесть его письмо, которое показалось мне очень уместным и разумным, в эфире. И вот что получил в ответ:
«Вы сами не специалист, Вы сами не можете проверить эту информацию, и Вы не можете утверждать, что все изложенные там факты — истина. Но там говорится о таких вещах, что у руководителей Академии наук после этой статьи есть только два пути — либо в суд с иском на газету, либо в отставку. Если академические функционеры не сделают ни того, ни другого — значит, они трусливые прохиндеи (ну, наверное, тут какие-то более корректные эпитеты нужны, я пишу экспромтом), а в статье — правда. (жирный шрифт мой, — С.П.) На следующей неделе в Москве будет общее собрание Российской Академии наук, вот и интересно, будет ли там затрагиваться вопрос о том, что в научных учреждениях занимаются таким же распилом, как и в Транснефти, хотя и в гораздо меньших масштабах. Сможет ли само научное сообщество честно самому себе признаться, что «в парикмахерской надо что-то подправить» или они сделают вид, что ничего не произошло. Это важно, потому что российские ученые — интеллектуальная элита нашего общества, они могут быть как бы локомотивом, который сможет вытянуть всю страну из болота конформизма и лицемерия.
В общем, в минувшую пятницу в прямом эфире «Эха» я прочел цитаты и из этих писем, и из самой статьи Крушельницкого в «Троицком варианте». Сегодня я узнал, что автор добился-таки своего. Он хотел, чтобы его статья была замечена? Ему это удалось. Она замечена.
В общем, классический случай: «Газета выступила. Что сделано?» А вот что.
В казанском академическом институте, где он работает, Крушельницкому объяснили, что его работа «не имеет отношения к биологии», что он «давно уже работает не на отечественную науку, а на немецкого дядю». И отказали в праве отправиться на давно запланированную стажировку в крупный зарубежный научный центр, куда он и так собирался отправиться за свой счет. Подробности оперативных и хорошо скоординированных «ответных мер», которые он получил за свою газетную публикацию, Крушельницкий изложил на популярном среди ученых форуме SCIENTIFIC.RU. А коротко это выглядит так: или он просто сейчас уйдет из института (а для ученого это почти гарантированно означает отъезд из города, где никакой другой работы ему не найти), или останется тихо сидеть под кроватью, смирившись с концом своей научной карьеры и запретом на какие-либо контакты с коллегами. Совершенно очевидно, что в этом казанском институте Крушельницкого будут теперь жрать всем начальственным коллективом, пока не сожрут окончательно.
Так почему я обращаюсь сейчас к коллегам? А потому, что отлично понимаю: в соответствии с правилами и стандартами формирования «новостного потока» в сегодняшней прессе все, что я тут рассказываю, на новостной сюжет в информационной, скажем, программе или на газетной полосе не тянет. Вот если бы Крушельницкого прямо так и уволили, наутро после моей программы, или завели бы на него уголовное дело — тогда да, могло бы и пойти в новости. А так — всего-навсего лишили ученого человека научной командировки: поду-у-у-умаешь, тоже мне — репрессии.
Это как тот дежурный лейтенант милиции, к которому я обратился пару лет назад с жалобой на телефонного хулигана, преследовавшего меня несколько месяцев руганью и угрозами по домашнему номеру. Этот лейтенант мне сказал: «Он Вам угрожает? Очень прискорбно. Но Вас же еще не убили? Вот когда он Вас убьет — обращайтесь, мы его найдем и накажем. »
И все-таки, коллеги, вы уверены, что тут не о чем говорить, не о чем писать, не о чем думать? Точно уверены? Это ваш окончательный приговор?
Ну, хорошо. Тогда, может быть, мы хотя бы друг другу об этом расскажем? Или тоже не интересно? Пускай жрут?
Газета выступила. Что сделано?
Вот что. Я сейчас обращаюсь к моим пишущим коллегам. К газетчикам, к информационникам на всяких новостных лентах, на сайтах. Может быть, на радио. К телевизионному народу я не обращаюсь — там сплошная тухлятина, и вообще «что я могу сделать, не имея выбора™, меня начальство заставляет». Но к тем, кто может что-нибудь сделать — обращаюсь, да.
Может быть, кто-то из вас слышал мою программу на радио «Эхо Москвы» в минувшую пятницу. Я там пересказывал несколько эпизодов из замечательной статьи ученого из Казани, доктора физико-математических наук, сотрудника Института Биофизики и Биохимии РАН в Казани, Алексея Крушельницкого. Этот Крушельницкий опубликовал в последнем номере газеты «Троицкий вариант» статью о том, как воруют деньги в академических научных институтах на закупках импортного пайчного оборудования для лабораторий. Вот тут эта статья.
Кстати, если кто не знает, газета «Троицкий вариант», — чрезвычайно интересное и профессиональное издание, которое с большим уважением читают все те, кому интересно, что в реальности происходит с российской наукой. Делают его люди в Троицке, под Москвой. Но получается издание, совсем не похожее на «гордской листок», хотя делают его несколько научных сотрудников Академии наук и университетов на общественных началах, там нет ни одного штатного сотрудника редакции. И читают его — по меньшей мере на сайте, в электронном виде, — по всей стране. Но это так, к слову.
Так вот. Алексей Крушельницкий писал мне, среди прочего, в пятницу:
«Один из способов «распила» и без того тощего научного бюджета — закупка импортного научного оборудования через цепочку сомнительных посредников по завышенным ценам. В принципе, по нынешним временам, ничего особенного, за исключением того, что это происходит, так сказать, в храмах науки, где этого можно ожидать меньше всего, и обворовывают нас не правительственные чиновники, а свои же, академические начальники, многие их которых, как ни странно, являются не только функционерами, а реальными учеными.
. самая главная проблема, о которой я хотел сказать в этой статье — это атмосфера конформизма и лицемерия, в которой нам всем приходится жить и работать, и следствием чего является возможность воровства. Я прекрасно понимаю, что то, что происходит у нас в Академии — это не Транснефть, не МВД, не Сочи и т.п. Но для нас, ученых, эти деньги очень даже значимы. Парк научных приборов в научных институтах в большинстве случаев просто аховый, и при этом идет многолетнее воровство. Единственная возможность его прекратить — это максимальная гласность, чтобы эту проблему нельзя было замолчать….»
В общем, в минувшую пятницу в прямом эфире «Эха» я прочел цитаты и из этих писем, и из самой статьи Крушельницкого в «Троицком варианте». Сегодня я узнал, что автор добился-таки своего. Он хотел, чтобы его статья была замечена? Ему это удалось. Она замечена.
В общем, классический случай: «Газета выступила. Что сделано?» А вот что.
В казанском академическом институте, где он работает, Крушельницкому объяснили, что его работа «не имеет отношения к биологии», что он «давно уже работает не на отечественную науку, а на немецкого дядю». И отказали в праве отправиться на давно запланированную стажировку в крупный зарубежный научный центр, куда он и так собирался отправиться за свой счет. Подробности оперативных и хорошо скоординированных «ответных мер», которые он получил за свою газетную публикацию, Крушельницкий изложил на популярном среди ученых форуме SCIENTIFIC.RU. А коротко это выглядит так: или он просто сейчас уйдет из института (а для ученого это почти гарантированно означает отъезд из города, где никакой другой работы ему не найти), или останется тихо сидеть под кроватью, смирившись с концом своей научной карьеры и запретом на какие-либо контакты с коллегами. Совершенно очевидно, что в этом казанском институте Крушельницкого будут теперь жрать всем начальственным коллективом, пока не сожрут окончательно.
Так почему я обращаюсь сейчас к коллегам? А потому, что отлично понимаю: в соответствии с правилами и стандартами формирования «новостного потока» в сегодняшней прессе, все, что я тут рассказываю, на новостной сюжет в информационной, скажем, программе или на газетной полосе не тянет. Вот если бы Крушельницкого прямо так и увлолили, наутро после моей программы, или завели бы на него уголовное дело, — тогда да, могло бы и пойти в новости. А так — всего-навсего лишили ученого человека научной командировки: поду-у-у-умаешь, тоже мне — репрессии…
Это как тот дежурный лейтенант милиции, к которому я обратился пару лет назад с жалобой на телефонного хулигана, преследовавшего меня несколько месяцев руганью и угрозами по домашнему номеру. Этот лейтенант мне сказал: «Он Вам угрожает? Очень прискорбно. Но Вас же еще не убили? Вот когда он Вас убьет — обращайтесь, мы его найдем и накажем…»
И все-таки, коллеги, вы уверены, что тут не о чем говорить, не о чем писать, не о чем думать? Точно уверены? Это ваш окончательный приговор?
Ну, хорошо. Тогда, может быть, мы хотя бы друг другу об этом расскажем? Или тоже не интересно? Пускай жрут?
«Газета выступила – что сделано»
Сейчас уже выросло новое поколение журналистов, не знакомое с принципами работы советской прессы. Автор же этих заметок еще застал те времена, когда на каждое критическое выступление в прессе критикуемым ведомствам необходимо было давать ответ. Словом или делом. В большинстве изданий существовала даже рубрика: «Газета выступила – что сделано».
В последний день Олимпиады хочется отчитаться перед читателями в подобном стиле. Неоднократно критикуемые за безалаберность и безответственность волонтеры выучили, наконец-таки, расписание пресс-автобусов. Более того, к каждому из пяти репортеров, завершавших трудовой день репортажами и интервью о выступлениях мастериц художественной гимнастики, подошел волонтер и поинтересовался, когда и куда им удобно уехать.
В предпоследний день Игр российским журналистам, являющимся членами олимпийской семьи, от щедрот своих официальный экипировщик ОКР отвалил-таки форму, в которой мы должны и где-то даже обязаны были появляться на олимпийских аренах, обозначая свою принадлежность к сборной России. Репортеры были разделены на категории, видимо, по степени лояльности к фирме. Одним дали приличные вещи, другим нечто, вызвавшее вопрос: что курили придумавшие это дизайнеры?
После критики руководства «Русского парка» за необоснованно высокие цены на входные билеты доступ в него решено было сделать бесплатным. Остается надеяться, что в Сочи в подобные зоны не станут устанавливать цены в фунтах с первых дней работы.
Наконец, на финише Олимпиады российские олимпийцы порадовали долгожданным золотыми медалями. Даже грустно, что Игры подходят к концу. Особенно с учетом того, что по их ходу заинтересованные ведомства оперативно реагируют на критику и заставляют вспомнить старые советские времена, когда выступления газеты было действенной мерой.
Газета выступила что сделано
Записки старого шабашника
Газета выступила, что сделано? Такие рубрики были в советских газетах, в которых немало я отмантулил. Выходит, значит, публикация проблемная или критическая, ее тут же вырезают специальные девицы в отделе писем (который злые языки называли еще «отделом писек») и отсылают какому-нибудь начальству. А то обязано было в месячный, что ли, срок дать ответ, то есть написать бумагу, что, типа, меры приняты, спасибо за критику. Помню, я написал в областной газете что-то о проблемах стрелочников, и что вы думаете? Выгнали с работы 12 человек. Кошмар.
Что еще меня порадовало в выступлении вождя (одного из вождей) по поводу дорог, так это мощный юмор, в котором он давно уже был мною замечен. На этот раз шутка была даже тоньше прежних, в ней двойное дно, и подтекст, и прочее. Он сказал, что надо, наконец, построить дорогу Чита—Хабаровск, которой у нас пока что нет. Хотя ее, как известно, дважды официально сдавали в эксплуатацию, один раз лично президенту РФ, каковым тогда был ВВП. Насчет качества шутки я серьезно, без двойного дна.
И еще один читатель откликнулся на мою публикацию, вы это заметили, если все еще читаете газеты, не можете обойтись без этой заразы. А именно Лужков сообщил, что в 2012 году он пустит весь комплекс бессветофорной дороги, имея в виду Ленинградку.
Это я не в плане критики и самокритики, какой смысл – никто нам не пришлет ответа через отдел писем, уже и нету таких отделов. Просто я призываю к трезвому взгляду. Надо понять, кто мы, — и жить соответственно, а не рвать на себе тельняшку от кризиса self identity. Прежде всего я вам сообщу, что бессветофорная Ленинградка в пределах Москвы никому не нужна. Ну, насчет того, что никому, – это я преувеличиваю. Извините, Юрий Михалыч. Вам эта дорога необходима, и по целому ряду причин. Вы по ней будете доезжать от Моссовета на Тверской до МКАД за 8 минут. Я как-то пристроился к вашему кортежу и доехал от Крылатского до того же Моссовета за 10 минут в час пик. Поскольку вы (как я сам до этого не додумался, может, и мне так попробовать?) предупредили ментов заранее о своей поездке, и они, еще только готовясь вас пропустить, поскидывали на обочину все лоховские авто и стояли вытянувшись в струнку, с идиотскими лицами, отдавая честь (бабушка-старушка потеряла честь).
Так куда ж вам без такой роскошной Ленинградки?
А не вы ли, кстати, строили проспект Сахарова? Там уже опробована эта схема – строительство скоростной многополосной трассы, по которой можно за секунды преодолеть расстояние между двумя пробками – то есть Каланчевкой с тремя вокзалами и Садовым кольцом. Но с Ленинградкой и эта штука не пройдет, потому что пробка в центре Москвы, где берет начало эта самая Ленинградка, никуда не денется! Ей светофоры, что мертвому припарка. То же касается и пробки, которая начнется сразу после бессветофорной потемкинской дороги и будет идти через все Химки, в лучшем случае до поворота на второе Шереметьево, а в худшем до самого Питера. Но! Я не призываю прекратить строительство таких вот дорогих бессмысленных дорог, потому что я человек трезвый и понимаю, что это невозможно. Я знаю вопрос, поскольку, в отличие от некоторых теоретиков, лично и собственноручно строил дороги в Московской области. Развязки, путепроводы, бетонные работы, цемент марки 400, молодость, шабашка и все такое прочее. Я прекрасно помню, что за половинный откат нам выписывали 40-процентную премию якобы за аккорд, при том что наряды и так закрывали от 20 до 40 рублей в день, если кто помнит рубль 1981 года. Однажды я, оставшись за старшего, попытался обойтись без левого аккорда, но мне сразу объяснили, что больше мы ни одного объекта не получим, да и за уже сделанную работу ни копейки не дадут. Тороплюсь тут заметить, что речь идет о родимых язвах социализма и разговоры о 50-процентном откате не имеют никакого отношения к администрации моего читателя Лужкова.
Но, поскольку избежать строительства бесполезных расточительных дорог не удастся, давайте хоть попытаемся придать этим телодвижениям смысл. По крайней мере попробуем чуть разгрузить Москву. Чтоб эта Ленинградка многострадальная хоть на 50 процентов – как старый откат — работала.
Сделать это просто.
Вот смотрите. Сейчас вся лужковская хваленая дорога в час пик стоит мертво — поскольку она заперта Химками. Она больше похожа на резервную взлетную полосу на случай войны. Машинам некуда выплеснуться. Так вот: надо в Химках, сразу за кольцевой, убирать машины с мега-пробки вправо, на мега-парковку в виде огромного лабиринта, скажем, 5 на 5 км. Бурная авто-река тогда выплеснется из Москвы – и не все ли равно водителю, ползти со скоростью 5 км в час по Москве, по Химкам или по этой парковке.
К тому же у него будет выбор: ползти – или поставить машину и пойти, например, в кино или пожрать. Или поспать, пережидая эту самую пробку.
Пользуясь случаем, поздравляю коллег с наступающим Днем строителя.
Вы будете смеяться, но я остаюсь все-таки при мнении, что главная задача строителя – приносить пользу людям. А не бабки осваивать. При всей любви homo sapiens к дензнакам.