Я жалею что мало читал я жалею что много пил
Я жалею что мало читал я жалею что много пил
Юлия Катькова запись закреплена
я жалею что мало читал,
я жалею, что много пил;
я по жизни всегда искал
легкий путь и не находил.
я жалею забытых мной,
я жалею, что был несмел,
я жалею, что за спиной
я плеваться порою смел.
вот и снова: билет, вокзал,
город мой мне теперь не мил;
я по жизни всегда искал
легкий путь, но не находил.
мой вам совет: при любых обстоятельствах
делайте вид, что на сердце покой.
это ваш шанс избежать обязательства
всем объяснять, что случилось с тобой!
будьте приветливы, доброжелательны,
стрессоустойчивы, в чем-то просты.
много читайте, тогда обязательно
речи и мысли не будут пусты.
не осуждайте других, не злорадствуйте!
помните истину: прошлого нет.
возраст неважен, указанный в паспорте,
только душа знает сколько вам лет.
будет тогда в жизни все замечательно,
снимет любую печаль, как рукой!
ответь же мне, голос: как мне загореться?
да так, чтоб за миг не сгореть от огня?
но голос молчал, и безумное сердце
на старые грабли манило меня!
я знаю себя и свои недостатки,
но все перемены даются с трудом!
нас с тобой разделяет на метр обеденный стол.
что по мне хорошо: я устала разыгрывать близость.
ну признайся: мы оба любили не столь
хорошо, чтоб от этого ужина все изменилось.
просто вслушайся в звуки посуды и бой часов
и как их дополняют убогие скрипы паркета:
мне все кажется, что ни одно из слов
не нарушит триумф окружающих нас предметов!
потому и молчим. и не сблизиться ни на шаг!
хотя, честно сказать: очень много в сердцах накопилось.
но признайся: мы оба любили не так,
чтоб от этого ужина что-то переменилось.
когда ты придешь, конечно, я буду ждать.
откроется сердце, и примет тебя любого.
я все беспокоюсь: что мне тебе сказать?
какое из тысячи слов мне придумать слово?
когда ты придешь, я с прошлым закрою счет,
и память сведет на нет все былые лица.
я все представляю: ты стоишь у ворот,
не в силах, сдержав волненье, пошевелиться!
когда ты придешь, свет уличных фонарей
осветит порог, засыпанный белой вьюгой.
я все размышляю: в какую из всех дверей
ты не постучишь, а смело войдешь без стука.
я знаю: своих встречают лишь те, кто ждут.
и я не устану ждать тебя снова и снова.
когда ты придешь, конечно, я буду тут,
откроется сердце, и примет тебя любого.
а, впрочем, я рад: ты не лучшее общество.
я, знаешь, и сам бы ушел, обязательно!
но снова внутри у меня одиночество,
и хуже всего – с виду все замечательно.
никогда не отвергай все, что было до,
но умей признать в себе малодушье дел;
а иначе никогда, на земле никто,
не поможет стать тебе, тем кем ты хотел.
будь свободен от людей, волен от всего!
и не бойся быть чужим среди массы тел;
а иначе никогда не найдешь того,
кто поможет стать тебе, тем кем ты хотел!
трудно с тобой, но еще тяжелей
мысли о том, что ты станешь не мой.
или дом поменять? потому что давно
ни тепла,ни уюта в нем не отыскать.
потому что в его коридорах темно,
потому что в нем только и хочется спать.
не жалея дней минувших истины,
не тоскуя о былой любви.
— человек, ну сделайся неистовым!
Господи, его благослави!
..но опять надев пальто и валенки,
от земли не отрывая век,
вышел из подъезда очень маленький,
никому не нужный Человек.
однажды, знаю, меня ты увезёшь.
не буду спорить, на сколько и куда.
в твоих глазах не чувствую я ложь,
и лишь с тобой я искренне честна.
не буду знать я замыслов твоих.
мы мир построим, наш личный, для двоих.
построим улицы, построим и дома.
с тобой мы-целое-с тобой я не одна.
я знаю точно, мне будет наплевать,
какую нам с тобой одежду нужно взять,
какие книги и нужно ли кино?!
тебя лишь надо, тебя лишь одного.
мне хочется тебе тепло дарить,
чтоб, глядя на меня, гордился мною.
мне хочется твоей любимой быть.
не просто «быть твоей», а быть с тобою.
мне хочется всегда с тобою быть,
чтоб никогда надолго не прощаться,
чтоб даже если надо уходить,
не просто уходить, а возвращаться.
я похоже оглохла сердцем
и спустя миллионы усилий,
я пыталась о вас согреться,
но вы меня в себя не пустили.
вы сказали что я не понятна вам.
я не слышу вас, вы может молчите?
если нет, то подайте хоть грамм
мне того, что в себе там храните,
я вас да, постараюсь понять,
ну и вы меня тоже поймите.
я пытаюсь вас ближе узнать,
а вы снова все время молчите.
говорите безумную чушь,
в пустоту пустой, я умолкла.
я вот слышу, как капает душ.
а для вас, я похоже оглохла.
и ты его встретишь: в тесном вагоне метро,
позднем трамвае или на дне рожденье.
ты нервно поправишь платье/очки/пальто,
как повелось, не веря в свое везенье.
его ты увидишь на шумном концерте в толпе,
ночью в кафе на безлюдном почти вокзале.
он улыбнется. да, глупая, точно тебе!
счастье случается! разве тебе не сказали?
и он непременно расскажет, что очень ждал
вот именно этой случайной нелепой встречи.
и будет прекрасным зловонный ночной вокзал,
маршрутка, кафе и твои белоснежные плечи.
а он так смеется, так смотрит и говорит.
и кажется, что он судьбою к тебе приложен.
ты вся рассыпаешься, что-то внутри кипит
и рвется наружу ознобом по светлой коже.
и ты его встретишь. ты будешь его читать
на всяких витринах, глазах, проездных билетах.
знай, если когда-то тебе позабыли сказать:
счастье бывает.
достаточно верить в это.
Николай Заболоцкий
НЕ ПОЗВОЛЯЙ ДУШЕ ЛЕНИТЬСЯ
Не позволяй душе лениться!
Чтоб в ступе воду не толочь,
Душа обязана трудиться
И день и ночь, и день и ночь!
Гони ее от дома к дому,
Тащи с этапа на этап,
По пустырю, по бурелому,
Через сугроб, через ухаб!
Не разрешай ей спать в постели
При свете утренней звезды,
Держи лентяйку в черном теле
И не снимай с нее узды!
Коль дать ей вздумаешь поблажку,
Освобождая от работ,
Она последнюю рубашку
С тебя без жалости сорвет.
А ты хватай ее за плечи,
Учи и мучай дотемна,
Чтоб жить с тобой по-человечьи
Училась заново она.
Она рабыня и царица,
Она работница и дочь,
Она обязана трудиться
И день и ночь, и день и ночь!
Я жалею что мало читал я жалею что много пил
Юлия Катькова запись закреплена
люди могут всё по своей природе,
даже если рана в районе рёбер.
собирай почаще себя в кулак,
делай всё без вопросов «куда» и «как».
даже если вам жарко иль вы замёрзли,
даже если ни боли, ни даже слёз ли,
сколько б ни было их у вас на душе,
встань с колен, всё внутри зашей.
ведь во что бы то ни было, ты из ста
единицей особенной должен стать.
мы живем лишь мгновение, так давай же
в этом мире пробудем без глупой фальши,
без игры в «я боюсь», без мышей и кошек.
человек живет – значит, он всё может,
значит, будет готов всем смертям назло
показать, что даже «не повезло»,
раз цель есть – добейся, на этом точка.
ты всё можешь, просто не очень хочешь,
так возьми и сделай, о чём мечталось,
чтоб рвалось внутри, чтоб внутри рыдалось,
оттого, что смог себя побороть,
оттого, что страх вдруг покинул плоть,
чтоб адреналин в своём пике самом,
чтоб гордились люди, чтоб папа с мамой
знали – их ребёнок имеет цели,
значит, воспитали мы, как хотели,
значит, он не зря проживёт свой век.
по природе может всё человек.
Разницы нет, судя по ощущениям,
в дорогом ресторане или в заброшенном гараже.
нет ничего дороже роскоши человеческого общения,
если найдешь собеседника по душе.
у нас проблема, Хьюстон,
у нас проблема. который год.
у нас проблема: мне дико пусто.
но я верю, Хьюстон, что всё пройдёт
я утром просыпаюсь с содроганием
и чуть не плачу, зная наперёд,
что день пройдёт, глухой к моим желаньям,
и в исполненье их не приведёт.
Иоганн Вольфганг Гёте. «Фауст»
Когда душа твоя
устанет быть душой,
Став безразличной
к горести чужой,
И майский лес
с его теплом и сыростью
Уже не поразит
своей неповторимостью.
Когда к тому ж
тебя покинет юмор,
А стыд и гордость
стерпят чью-то ложь, —
То это означает,
что ты умер…
Хотя ты будешь думать,
что живешь.
и дело даже не в вечном холоде, шумных соседях, плохом питании,
не в том, что время блюет секундами на кем-то вымытый влажный пол,
не в том, что нужно казаться взрослым, казаться сильным, хранить молчание
и каждый вечер стирать подошвы о нервы спящих пустых дворов.
все дело в дырах внутри, в бессонницах, смешных законах, дебильных правилах
и в разделяющих расстояниях, где километры проходят нас,
в этой глупейшей необходимости вмещаться в рамки чужого ‘правильно’,
когда нутро все твое отравленно желаньем выжить
Давай ты просто в меня поверишь,
Мне это нужно как никогда.
И чашку чая со мной разделишь,
Пока я здесь и ещё жива.
Давай ты просто в меня ворвёшься,
Холодной ночью косым дождём.
Ведь ты однажды совсем свихнёшься,
Давай же вместе с ума сойдём.
Давай ты просто во мне увидишь
То, что скрываю я ото всех.
Скажи как сильно ты ненавидишь
Тех, кто стремится всё время вверх?
Давай ты просто не станешь фальшью,
Моей надеждой на хэппи энд,
Слепой любовью, попыткой, блажью,
А эликсиром от всяких бед.
Разве можно забыть глаза?
Этот твой настойчивый взгляд…
Ты смотрел так долго в меня,
И я знала, что ты мне рад.
И я знала, что ты меня ждёшь,
Как мне нравились твои тревоги.
Всё хотел понять, между строк
Ты искал мои намёки.
А всё просто, всё так легко,
Я хотела быть с тобой рядом,
Я хотела любить тебя,
И другого мне было не надо.
Разве можно забыть этот взгляд,
Эти добрые твои глаза,
Мне так нравилось, что ты мне рад,
Я так верила в чудеса.
нет, я в порядке, не надо мне тут советов,
я уясняю истину, соль земли:
если вдруг ты влюбляешься в человека,
он начинает играть с тобой в «отвали».
Юлия Катькова запись закреплена
я жалею что мало читал,
я жалею, что много пил;
я по жизни всегда искал
легкий путь и не находил.
я жалею забытых мной,
я жалею, что был несмел,
я жалею, что за спиной
я плеваться порою смел.
вот и снова: билет, вокзал,
город мой мне теперь не мил;
я по жизни всегда искал
легкий путь, но не находил.
мой вам совет: при любых обстоятельствах
делайте вид, что на сердце покой.
это ваш шанс избежать обязательства
всем объяснять, что случилось с тобой!
будьте приветливы, доброжелательны,
стрессоустойчивы, в чем-то просты.
много читайте, тогда обязательно
речи и мысли не будут пусты.
не осуждайте других, не злорадствуйте!
помните истину: прошлого нет.
возраст неважен, указанный в паспорте,
только душа знает сколько вам лет.
будет тогда в жизни все замечательно,
снимет любую печаль, как рукой!
ответь же мне, голос: как мне загореться?
да так, чтоб за миг не сгореть от огня?
но голос молчал, и безумное сердце
на старые грабли манило меня!
я знаю себя и свои недостатки,
но все перемены даются с трудом!
нас с тобой разделяет на метр обеденный стол.
что по мне хорошо: я устала разыгрывать близость.
ну признайся: мы оба любили не столь
хорошо, чтоб от этого ужина все изменилось.
просто вслушайся в звуки посуды и бой часов
и как их дополняют убогие скрипы паркета:
мне все кажется, что ни одно из слов
не нарушит триумф окружающих нас предметов!
потому и молчим. и не сблизиться ни на шаг!
хотя, честно сказать: очень много в сердцах накопилось.
но признайся: мы оба любили не так,
чтоб от этого ужина что-то переменилось.
когда ты придешь, конечно, я буду ждать.
откроется сердце, и примет тебя любого.
я все беспокоюсь: что мне тебе сказать?
какое из тысячи слов мне придумать слово?
когда ты придешь, я с прошлым закрою счет,
и память сведет на нет все былые лица.
я все представляю: ты стоишь у ворот,
не в силах, сдержав волненье, пошевелиться!
когда ты придешь, свет уличных фонарей
осветит порог, засыпанный белой вьюгой.
я все размышляю: в какую из всех дверей
ты не постучишь, а смело войдешь без стука.
я знаю: своих встречают лишь те, кто ждут.
и я не устану ждать тебя снова и снова.
когда ты придешь, конечно, я буду тут,
откроется сердце, и примет тебя любого.
а, впрочем, я рад: ты не лучшее общество.
я, знаешь, и сам бы ушел, обязательно!
но снова внутри у меня одиночество,
и хуже всего – с виду все замечательно.
никогда не отвергай все, что было до,
но умей признать в себе малодушье дел;
а иначе никогда, на земле никто,
не поможет стать тебе, тем кем ты хотел.
будь свободен от людей, волен от всего!
и не бойся быть чужим среди массы тел;
а иначе никогда не найдешь того,
кто поможет стать тебе, тем кем ты хотел!
трудно с тобой, но еще тяжелей
мысли о том, что ты станешь не мой.
или дом поменять? потому что давно
ни тепла,ни уюта в нем не отыскать.
потому что в его коридорах темно,
потому что в нем только и хочется спать.
не жалея дней минувших истины,
не тоскуя о былой любви.
— человек, ну сделайся неистовым!
Господи, его благослави!
..но опять надев пальто и валенки,
от земли не отрывая век,
вышел из подъезда очень маленький,
никому не нужный Человек.
однажды, знаю, меня ты увезёшь.
не буду спорить, на сколько и куда.
в твоих глазах не чувствую я ложь,
и лишь с тобой я искренне честна.
не буду знать я замыслов твоих.
мы мир построим, наш личный, для двоих.
построим улицы, построим и дома.
с тобой мы-целое-с тобой я не одна.
я знаю точно, мне будет наплевать,
какую нам с тобой одежду нужно взять,
какие книги и нужно ли кино?!
тебя лишь надо, тебя лишь одного.
мне хочется тебе тепло дарить,
чтоб, глядя на меня, гордился мною.
мне хочется твоей любимой быть.
не просто «быть твоей», а быть с тобою.
мне хочется всегда с тобою быть,
чтоб никогда надолго не прощаться,
чтоб даже если надо уходить,
не просто уходить, а возвращаться.
я похоже оглохла сердцем
и спустя миллионы усилий,
я пыталась о вас согреться,
но вы меня в себя не пустили.
вы сказали что я не понятна вам.
я не слышу вас, вы может молчите?
если нет, то подайте хоть грамм
мне того, что в себе там храните,
я вас да, постараюсь понять,
ну и вы меня тоже поймите.
я пытаюсь вас ближе узнать,
а вы снова все время молчите.
говорите безумную чушь,
в пустоту пустой, я умолкла.
я вот слышу, как капает душ.
а для вас, я похоже оглохла.
и ты его встретишь: в тесном вагоне метро,
позднем трамвае или на дне рожденье.
ты нервно поправишь платье/очки/пальто,
как повелось, не веря в свое везенье.
его ты увидишь на шумном концерте в толпе,
ночью в кафе на безлюдном почти вокзале.
он улыбнется. да, глупая, точно тебе!
счастье случается! разве тебе не сказали?
и он непременно расскажет, что очень ждал
вот именно этой случайной нелепой встречи.
и будет прекрасным зловонный ночной вокзал,
маршрутка, кафе и твои белоснежные плечи.
а он так смеется, так смотрит и говорит.
и кажется, что он судьбою к тебе приложен.
ты вся рассыпаешься, что-то внутри кипит
и рвется наружу ознобом по светлой коже.
и ты его встретишь. ты будешь его читать
на всяких витринах, глазах, проездных билетах.
знай, если когда-то тебе позабыли сказать:
счастье бывает.
достаточно верить в это.
Николай Заболоцкий
НЕ ПОЗВОЛЯЙ ДУШЕ ЛЕНИТЬСЯ
Не позволяй душе лениться!
Чтоб в ступе воду не толочь,
Душа обязана трудиться
И день и ночь, и день и ночь!
Гони ее от дома к дому,
Тащи с этапа на этап,
По пустырю, по бурелому,
Через сугроб, через ухаб!
Не разрешай ей спать в постели
При свете утренней звезды,
Держи лентяйку в черном теле
И не снимай с нее узды!
Коль дать ей вздумаешь поблажку,
Освобождая от работ,
Она последнюю рубашку
С тебя без жалости сорвет.
А ты хватай ее за плечи,
Учи и мучай дотемна,
Чтоб жить с тобой по-человечьи
Училась заново она.
Она рабыня и царица,
Она работница и дочь,
Она обязана трудиться
И день и ночь, и день и ночь!
Я жалею что мало читал я жалею что много пил
А позади так много общих зим,
Так много слез, и сладких, и соленых.
Представить трудно, как же быть с другим,
Как снова быть в кого-нибудь влюбленной.
Но как же трудно избежать тоски,
Не видеть дым из трещин между нами.
Не чувствовать, как стали далеки,
Как редко мы встречаемся глазами.
Не хочется уже искать тепла,
Рвать удила, впустую тратить силы.
И вроде не жалею, что пришла.
Жалею, что так долго уходила…
16 комментариев
Похожие цитаты
Я хочу быть твоей Женщиной.
Не женою быть, не любовницей.
Быть святою и быть грешницей,
Что на имя твоё молится…
Я хочу быть твоей Музыкой.
На душе звучать тихим вечером.
Я хочу быть тебе нужною.
Родником на пути встретиться…
Я хочу быть твоей Женщиной.
Самой нежною, самой лучшею.
Я хочу быть глотком свежести,
Солнца вешнего теплым лучиком…
… показать весь текст …
Ты однажды проснешься один
И поймешь, что душа зачерствела.
Что внутри — целый айсберг из льдин,
И что хочешь тепла… ее тела,
Ее запаха длинных волос,
И парфюма на мягкой подушке.
Вспомнишь, как не могла сдержать слез,
Когда ты убивал… равнодушьем.
В подсознании снова всплывет
Разговор и последняя встреча;
Твоих слов — обжигающий лед,
Ее руки, и губы, и плечи…
… показать весь текст …
Далёкий мужчина… Далёкая женщина…
Но связи прочней не придумала жизнь,
Как будто бы кто-то стихами и временем,
Дорогу меж душами им проложил.
И женщина — пишет, мужчина — читает.
Не дружба у них, не любовь, не вражда,
Но он как-то чувствует, он понимает,
Её полудетские фразы, слова.
Она с ним тиха, своенравна, застенчива,
Бывает послушна, бывает резка…
Далёкий мужчина… Далёкая женщина…
И только пугает одно — что близка.
ЧИТАТЬ КНИГУ ОНЛАЙН: Том 5. Преступление и наказание
НАСТРОЙКИ.
СОДЕРЖАНИЕ.
СОДЕРЖАНИЕ
Федор Михайлович Достоевский
Собрание сочинений в пятнадцати томах
Том 5. Преступление и наказание
Преступление и наказание
Он благополучно избегнул встречи с своею хозяйкой на лестнице. Каморка его приходилась под самою кровлей высокого пятиэтажного дома и походила более на шкаф, чем на квартиру. Квартирная же хозяйка его, у которой он нанимал эту каморку с обедом и прислугой, помещалась одною лестницей ниже, в отдельной квартире, и каждый раз, при выходе на улицу, ему непременно надо было проходить мимо хозяйкиной кухни, почти всегда настежь отворенной на лестницу. И каждый раз молодой человек, проходя мимо, чувствовал какое-то болезненное и трусливое ощущение, которого стыдился и от которого морщился. Он был должен кругом хозяйке и боялся с нею встретиться.
Не то чтоб он был так труслив и забит, совсем даже напротив; но с некоторого времени он был в раздражительном и напряженном состоянии, похожем на ипохондрию. Он до того углубился в себя и уединился от всех, что боялся даже всякой встречи, не только встречи с хозяйкой. Он был задавлен бедностью; но даже стесненное положение перестало в последнее время тяготить его. Насущными делами своими он совсем перестал и не хотел заниматься. Никакой хозяйки, в сущности, он не боялся, что бы та ни замышляла против него. Но останавливаться на лестнице, слушать всякий вздор про всю эту обыденную дребедень, до которой ему нет никакого дела, все эти приставания о платеже, угрозы, жалобы, и при этом самому изворачиваться, извиняться, лгать, — нет уж, лучше проскользнуть как-нибудь кошкой по лестнице и улизнуть, чтобы никто не видал.
Впрочем, на этот раз страх встречи с своею кредиторшей даже его самого поразил по выходе на улицу.
На улице жара стояла страшная, к тому же духота, толкотня, всюду известка, леса, кирпич, пыль и та особенная летняя вонь, столь известная каждому петербуржцу, не имеющему возможности нанять дачу, — всё это разом неприятно потрясло и без того уже расстроенные нервы юноши. Нестерпимая же вонь из распивочных, которых в этой части города особенное множество, и пьяные, поминутно попадавшиеся, несмотря на буднее время, довершили отвратительный и грустный колорит картины. Чувство глубочайшего омерзения мелькнуло на миг в тонких чертах молодого человека. Кстати, он был замечательно хорош собою, с прекрасными темными глазами, темно-рус, ростом выше среднего, тонок и строен. Но скоро он впал как бы в глубокую задумчивость, даже, вернее сказать, как бы в какое-то забытье, и пошел, уже не замечая окружающего, да и не желая его замечать. Изредка только бормотал он что-то про себя, от своей привычки к монологам, в которой он сейчас сам себе признался. В эту же минуту он и сам сознавал, что мысли его порою мешаются и что он очень слаб: второй день как уж он почти совсем ничего не ел.
«Я так и знал! — бормотал он в смущении, — я так и думал! Это уж всего сквернее! Вот эдакая какая-нибудь глупость, какая-нибудь пошлейшая мелочь, весь замысел может испортить! Да, слишком приметная шляпа… Смешная, потому и приметная… К моим лохмотьям непременно нужна фуражка, хотя бы старый блин какой-нибудь, а не этот урод. Никто таких не носит, за версту заметят, запомнят… главное, потом запомнят, ан и улика. Тут нужно быть как можно неприметнее… Мелочи, мелочи главное. Вот эти-то мелочи и губят всегда и всё…»
Идти ему было немного; он даже знал, сколько шагов от ворот его дома: ровно семьсот тридцать. Как-то раз он их сосчитал, когда уж очень размечтался. В то время он и сам еще не верил этим мечтам своим и только раздражал себя их безобразною, но соблазнительною дерзостью. Теперь же, месяц спустя, он уже начинал смотреть иначе и, несмотря на все поддразнивающие монологи о собственном бессилии и нерешимости, «безобразную» мечту как-то даже поневоле привык считать уже предприятием, хотя всё еще сам себе не верил. Он даже шел теперь делать пробу своему предприятию, и с каждым шагом волнение его возрастало всё сильнее и сильнее.