Я ненавижу своего сына 8 лет что делать
Ловлю себя на мысли, что ненавижу сына (12 лет). Устала жить его жизнью. Как научиться сдерживаться?
Елена, здравствуйте, ознакомьтесь пожалуйста с условиями консультации ниже.
Из Вашего сообщения я увидела что Вы очень переживаете за своего сына, за его успеваемость, за его отношения с друзьями, за его поведение в классе. Вы сами написали что Вы фактически «живёте его жизнью».
Вы написали одну фразу, которую я бы хотела подробнее разобрать:
Он не соответствует нашим ожиданиям.
Какие у Вас с мужем есть ожидания от сына? Можете сформулировать, какого поведения Вы от него ожидаете, каких навыков, какого отношения к Вам и т.д.?
Спасибо за ответ! Жду от него ответственности за свои поступки, понимания последствий. Мне не нужно что б он был отличником и душой компании, но я хочу что б у него был друг. Он не дебил, но даже не пытается вникнуть в задачу, что б ее решить. Приходится давать опорные слова, помогать ему. Мне кажется так он компенсирует недостаток моего внимания на себя. Но получается я подвязана на нем целый день. Особенно когда школа на дистанционке. Младший сын берет и делает, за ним не надо бегать. Я старшему говорю «давай ты сделаешь уроки и мы проведем с тобой качественно время, поиграем, поговорим, прогуляемся. » Но он растягивает как только может. Мешает сам себе. Такое происходит и в школе. Учителя говорят никакого самоконтроля и усидчивости. Постоянно отвлекается, что-то ищет. Уходит за тетрадкой и пропадает на полчаса. Уходит переписывать предмет с черновика, и исчезает на два часа. Потом выясняется что в лучшем случае написал число и домашняя работа. Получает люлей. Говорит что все исправит. Снова приходит через два часа. Продвинулся хорошо если до третьего примера. Трясет тетрадкой издали, говорит что сделал. Это враньё вымораживает. Приходится сажать рядом с собой, что б оно все завершилось быстрее. Не всегда тотально контролирую, позволяю уйти и не с переписанными уроками. Хотя сделано же все! Почему просто не переписать? И в основном все мои негативные проявления эмоций в виде рукоприкладства, порванных тетрадей и оскорблений приходятся на такие моменты. Он растягивает время, я устаю, теряю ресурс, младшие дети в этот момент громят квартиру, я вечно его жду, объясняю простые примеры, все то что он вполне может сделать без меня. Муж злится на меня и на него, что я вечно с ним и не занимаюсь другими детьми.
Жду от него ответственности за свои поступки, понимания последствий
Я закручиваю ему гайки, увеличиваю свой контроль. Я устала жить его жизнью.
Что касается учёбы, то давайте взвесим:
На одной чаше весов: лень, неумение себя организовать, непослушание учителю, ошибки, ложь
Вы считаете что учёба достойна такой платы? Я думаю это несоразмерная цена.
В этом и вопрос. Как быть? Отпустить ситуацию? Позволить не учиться? Что тогда? Кормить его я не могу перестать, спального места не лишу.
Хорошо, давайте немного теории. Вы слышали что-нибудь о «Пирамиде потребностей» Маслоу?
Как Вы думаете, может ребёнок себя чувствовать в безопасности, ценным, любимым и уважаемым, если его вещи рвут, если на него кричат, если его оскорбляют? Какая тут может быть учёба?
Можете почитать книжку Петрановской «Тайная опора: привязанность в жизни ребёнка», там об этом тоже много есть.
А почему получилась такая разница между детьми? Он холеный, лелеяный с детства, куча времени для нас двоих, книги, театры, секции, вся жизнь строится сначала из его интересов до сих пор. Остальные дети по остаточному принципу. Сорняки. Но у них стремления и желания больше постигать, изучать, делать хорошо, один раз и качественно. Они знают что надо все сделать быстро и обращаться ко мне в крайнем случае, потому что мы заняты со старшим. Где тот язык любви понятный ребенку? Как выразить ту любовь что б он понял что его любят и что все что делают, делают для него?
Где тот язык любви понятный ребенку? Как выразить ту любовь что б он понял что его любят и что все что делают, делают для него?
Как сам ребёнок отвечает на этот вопрос? В чём он видит проявление Вашей любви и заботы? Что приносит ему радость? Что бы ему хотелось? Какие у него отношения с младшими?
Прекрасные отношения. Он очень добрый, заботливый. Он их любит. Т. К. Авторитета среди сверстников нет, он очень тянется ко всем кто младше его. Среди них он лидер.
Он говорит что даже когда я ругаюсь, он знает что люблю его, хоть ему и не приятно. И что моя любовь к нему во всем что его окружает: почитать вместе книжку, поиграть в игру, погулять, обняться.
Он говорит что даже когда я ругаюсь, он знает что люблю его, хоть ему и не приятно. И что моя любовь к нему во всем что его окружает: почитать вместе книжку, поиграть в игру, погулять, обняться.
То есть он пока даже ещё и не ощущает своих собственных границ.
Вы настолько слеплены с ним, что аж до ненависти дошло.
Я не знаю как Вам можно быстро помочь через консультацию. Здесь нужна работа с психологом на определение и сохранение границ.
Мне не нужен быстрый эффект. Отношения у нас очень токсичные и разрушающие, при всей любви что мы друг к другу испытываем. Вопросов и ситуаций слишком много, что б взять и распутать одним днём. И я понимаю, что начинать надо с меня, а не с него. Я готова работать. Можем ли мы с Вами перейти в платный формат и постараться разобраться? Возьмётесь за меня? За нас? Или куда идти, бежать? Кого искать?
Я ненавижу своего сына
Вопрос психологам
Спрашивает: Людмила
Категория вопроса: Дети
Ему 7 лет. Первый класс. Сын от не сложившегося брака, но очень желанный и любимый. Любимый первые года три. Потом любовь медленно, но верно стала уходить. Первое время после ухода мужа из семьи, а тогда сыну было 4,я ещё как-то любила его. А сейчас ненавижу. Бесит и раздражает. Он желает назло многие вещи. Например ходит гулять после школы, пока я на работе. Теряет вещи. Телефон. Говоришь ему нет нельзя, все равно соврет и сделает по своему. И да, он постоянно врёт. Все время. По поводу и без. Я ненавижу себя за эти чувства, я в целом уже не могу терпеть детей в принципе. Я год живу с мужчиной. Он меня любит, но сына моего не долюбливает за его поведение. Для сына этот человек не авторитет, хотя сам его стал называть папой. Я не могу найти в себе силы и желание больше проводить время с ребёнком. Я понимаю, что все эти его выкидоны, только ради привлечения любимой матери, которой он не нужен. Но не могу я играть с ним. Бесит. Люто. Все делает не так, кривляется порой, на людях вообще неуправляем. В школе постоянные замечания по поведению. Уроки делать не хочет, но оно и понятно, «любящая» мамочка вечно орёт потому что мозгов нет и руки не из плеч. Я хочу кричать. Хочу забиться в угол. Уехать. Бросить все. Но понимаю, что это просто побег от проблем, проблем которых я не могу решить. Я все тату на себе. Всю жизнь. Родителей у меня не было после 5лет. Отец бросил, мать погибла. Воспитывала бабушка. Воспитывала так же как и я сейчас сына. Мне было не приятно, но я её слушалась. В подростковом только начала уходить из дома-такая реакция у меня была на крики бабушки. Может это и «привет» из моего детства. Но как мне себя заставить его любить? Вот он спит, я подойду и укрою спинку ему, маленький и такой одинокий. Жалко. Сижу рыдаю иногда. Мне жалко его. Жаль что ему не повезло с матерью, не повезло с семьёй. По сути её нет. Есть только вечно кричащая мать.
Получен 1 совет – консультация от психологов, на вопрос: Я ненавижу своего сына
Психолог Новосибирск Был на сайте: 5 дней назад
Ответов на сайте: 2916 Проводит тренингов: 0 Публикаций: 4
С уважением, семейный психолог Волженина Лилия Михайловна, Новосибирск
Ужасы материнства, или Почему я ненавижу своего ребенка
Любая мать устает и раздражается. Но почему у некоторых это быстро и без последствий проходит, а у других превращается в стойкое «ненавижу своего ребенка»? Мнение Екатерины и Михаила Бурмистровых
В чем главная проблема материнства?
В 2017 году в сети появилась статья: Счастье материнства или «Хочется уйти в окно».
Очень быстро она стала темой сетевых дебатов. Статья не статья, скорее журналистская подборка в ЖЖ реальных и страшных историй молодых мамочек, которые делятся с «друзьями по несчастью» болью жизни и мыслями обо всем этом в одной из групп в «Контакте».
Эти истории, как одна, шокируют и содержанием, и формой, в большинстве случаев доходящей до нецензурщины. Излияния травмированных материнством женщин заставляют задуматься:
почему такой болью отзывается рождение ребенка? почему утрачиваются и рушатся связи с супругом? как быть, чтобы материнство не обернулось ужасом?
Психолог Екатерина Бурмистрова:
– Истории об ужасе перед орущим ребенком, о бездействующем муже, о тотальной усталости – это абсолютно правдивые истории. Я с ними работаю уже двадцать один год. Общих рецептов здесь нет, каждый случай – особый. А вывод есть: современная женщина оказывается абсолютно не готовой к материнству. И об этом надо очень много думать.
Какая самая главная проблема материнства? Изоляция, в которой оказывается человек.
В каждом посте, в каждом обращении мы видим и слышим тему одиночества и упрек, что никто не помогает, никто не поддерживает. Раньше женщину на стадии освоения материнства поддерживала большая семья. Сейчас по-другому. Либо родственники далеко, либо отношения с ними ужасные, либо просто нет доверия.
Екатерина Бурмистрова, психолог. Фото: facebook.com/psyhologburmistrova
Это наша современная реальность: близкие – они неблизкие. К ним нельзя обратиться за поддержкой ни физической, ни эмоциональной.
Когда женщина рожает ребенка, ее старые социальные связи рвутся, она выпадает из контекста, а к связям семейным прибегнуть часто не может. При этом нет никакого информационного вакуума. Все сидят в социальных сетях. Зачем? Чтобы получить суррогат общения.
– Есть ли какие-то факторы в жизни женщины, которые могут спрогнозировать тяжелое проживание материнства?
– Здесь множество факторов: то, какая у женщины чувствительность, была ли она любима / нелюбима в детстве, желанный /нежеланный у нее ребенок, каковы отношения в браке, как проходила беременность и даже какова история родов, не говоря о послеродовом периоде восстановления.
То есть каждый раз здесь – своя история. И для каждой женщины – индивидуальные способы помощи. Одной не справиться, надо говорить о своем отношении к ребенку с теми, кто может помочь, со специалистами. Ведь крик в соцсетях – просто выплеск эмоций.
Но то, что больше половины женщин переживают материнство, как описано в этой статье, – это факт. Если женщина ярко переживает жизненные кризисы, она и появление ребенка будет кризисно переживать.
Ведь на самом деле эти ужасные истории – не про «материнство», не про женщин, а про одиночество, неподдержку, когда нет никого рядом или тебя не слышат, не видят.
Или у женщины не получается сформировать такие отношения, чтобы тебя видели и слышали.
Это история даже не про детей, она – про отношения людей.
Но говорить мне как психологу в формате интервью о том, как помочь некой маме, которая «ненавидит своего ребенка» – будет непрофессионально. Здесь маме нужна не лекция, не исправление ее «ошибок», даже не советы. Нужна глубокая работа с человеком не только на уровне слов, рацио, но на уровне самых запрятанных чувств.
И важно, чтобы мама была готова, сама хотела бы этого. Отважилась не просто крикнуть в сети о своем ужасе материнства (и потом, может быть, забыть об этом), но и решилась на серьезное исследование: почему у меня так? Не решаются такие проблемы «таблеткой» – принял и прошло, а человек каким был, таким остался. И если сам человек не готов меняться, его отношение к ребенку также может не меняться.
Женщин обманули – женщины негодуют
К разговору подключается Михаил Бурмистров, преподаватель философии, глава семейства с одиннадцатью детьми.
– Интрига ситуации, которую мы наблюдаем в соцсетях, где и появилась эта статья про ужасы материнства, незамысловата: она возникает при столкновении установки, что материнство – это непрекращающийся поток счастья и happy parents – с реальной жизнью.
Все эти бесконечные обложечные и рекламные картинки, на которых мама кормит кашкой, ухаживает за нежной кожей младенца, где счастливые родители склоняются над колыбелькой с посапывающим карапузом – это образы, сформированные масс-медиа, живут в сознании людей своей самостоятельной жизнью.
Но когда люди вступают в настоящий брак, у них рождается их собственный ребенок, то начинается другая жизнь, и быстро становится понятно, как сильно она отличается от рекламной картинки.
Несовместимость образа реальной жизни и того образа, который сформирован, порождает сильные переживания, иногда трагического характера. Люди, выливая в своих текстах в соцсети свои переживания, испытывают своего рода наслаждение от разрушения прежнего шаблона.
Михаил Бурмистров Фото с сайта iphras.ru
Выкрикивая свою боль, они как будто предъявляют счет этому образу счастливого материнства, этому маркетинговому продукту. Казалось бы, что тут такого, ну, родился ребенок? Не вы первые, не вы последние. Но для целого пласта современных молодых людей рождение ребенка оказывается совершенно оглушающим опытом.
Когда ничто человека к материнству не готовило, когда в голове есть лишь счастливая картинка, не удивительно, что, оказавшись внезапно ввергнутыми в опыт, воображаемое придет в жесткое столкновение с действительностью.
Дело даже не в том, что мы живем в эпоху общества потребления. Дело здесь еще и в переживаниях. Люди, которым рекламируют продукт, привыкли к оправданию ожиданий. Привыкли, что шампунь действительно окажется особо хорош, и волосы будут шелковистыми, а йогурт божественным на вкус. Поэтому продукт «happy parents» в сознании женщины – это счастье, нежность и восторг навсегда. Но выходит наоборот.
Люди негодуют, потому что их просто обманули «продавцы». Им всучили товар, который на деле оказался совершенно не таким, как было заявлено.
Они хотели купить картинку из журнала, а в результате им подсунули реальную жизнь. Вполне естественно, что это вызывает резкие отрицательные эмоции.
Человек уверен – счастье «обязано быть»
– Поговорим о роли мужа. Екатерина сказала про главную глубинную причину «ужасов материнства» – одиночество женщины в неожидаемых трудностях. Но разве не муж – первый помощник? Разве не от него женщина ждет поддержки, и даже не в том, чтобы он с ребенком помог, а чтобы вник в ее страдания, посочувствовал.
– Мне кажется, что тема плохих мужей здесь достаточно второстепенная.
Обманутой, уставшей, раздраженной женщине хочется предъявить счет всему миру, человечеству, Богу, но из всего человечества рядом часто оказывается один муж.
И потому он получает по полной программе, в его лице сама жизнь получает такой счет.
Естественно, отношения супругов – важнейшая тема. Естественно, от участия или неучастия отца зависит очень многое, особенно в такой важный период как появление детей. Но в данном контексте мне кажется важнее другое – неготовность многих современных людей, и мужчин, и женщин – к материнству, отцовству, семейным отношениям.
И тут можно отметить два важных момента. Первый – отсутствие опыта, примера.
Большинство из переживающих такого рода проблемы с материнством – не имеют никакого примера, никогда не держали в руках младенцев, не видели, как их собственные родители ухаживали за маленькими детьми.
Второй момент – влияние системы образования. Все закладывается с детского сада и школы. Все воспитание направлено на то, чтобы дети хорошо учились, получали хорошие отметки, проявляли лидерские качества, соревновательность, получали как можно больше бонусов и призов. Эта линия мощно формирует жизнь и девочки, девушки, юной женщины.
И эта же линия подрезается под корень, когда рождается ребенок и женщина вынуждена сидеть дома, выпасть из профессии, выпасть из команды ровесников, которые в это время тусуются в офисах, клубах, путешествуют, вкушают все радости молодой жизни. Она оказывается один на один с маленьким, непонятным, вечно орущим и чего-то требующим существом.
Естественно, это вызывает огромный стресс. А с другой стороны, помимо этого выпадения из жизни, довольно скоро обнаруживается фиктивность представлений о семейной жизни.
Когда покупаешь какой-то товар, то рассчитываешь на то, что это, например, масло, а не что-то другое. А если выходишь замуж и рождаешь ребенка, то ты бесплатным пакетом должна получить и счастье.
Здесь главная проблема и сосредоточена: человек уверен, что имеет право на счастье, оно обязано у него быть.
Но то, что счастье – это вещь другого рода, что оно приобретается на других путях и другим образом, этого многие молодые люди не понимают. Ведь семейное счастье – это не продукт, его не купишь в магазине, не закажешь по Интернету.
Повод всем задуматься
– Что же такое – семейное счастье?
– Наверное общей формулы нет. Но в любом случае – это большой путь и большие труды.
Семейное счастье создается во многом самими супругами, в течение многих лет, оно требует глубоких внутренних изменений, но не «приобретается» как товар.
Тексты, послужившие отправной точки для ваших вопросов – сигналы глубоких перемен в области семьи, семейной жизни, о чем мы много лет говорим и пишем с Екатериной. Весь институт семьи находится в очень серьезной ситуации трансформации.
Семья и семейные отношения, даже отношения матери и ребенка сегодня перестают быть очевидной данностью.
Из области само собой разумеющихся вещей материнство вышло в другие пространства. Люди теперь прилагают огромные усилия (читают литературу, ходят к специалистам), пытаясь как-то наладить, исправить, сделать хоть что-то с тем, что, казалось бы, должно само собой включаться у каждого человека, в каждой семье. И атрофия таких естественных навыков, как материнство для женщины – очень тревожный симптом и повод задуматься о самих себе, о наших семьях, о нашей жизни.
Мы просим подписаться на небольшой, но регулярный платеж в пользу нашего сайта. Милосердие.ru работает благодаря добровольным пожертвованиям наших читателей. На командировки, съемки, зарплаты редакторов, журналистов и техническую поддержку сайта нужны средства.
«Иногда я хочу, чтобы ее не было»: истории женщин, не любящих своих детей и материнство
Говорить о том, что материнство может не приносить радость, не принято, при этом многие женщины сталкиваются с послеродовой депрессией и эмоциональным выгоранием, воспитывают детей в одиночку и ощущают оторванность от внешнего мира. Мы поговорили с героинями, не чувствующими себя счастливыми в роли матери и не испытывающими любви к своим детям.
«Я ненавижу материнство за необходимость постоянно жертвовать собой ради других»
История Марии
36 лет, живет в Петербурге, трое детей: старшему пять лет, средней три года, младшему один год
В шестнадцать лет Мария уехала от родителей в Москву. Поступив в университет, стала заниматься походами и активным отдыхом. В летнее время водила экскурсии по Соловкам. В остальное — путешествовала по разным странам. Так продлилось пятнадцать лет. И все это время о детях Мария вообще не думала. Но семь лет назад она решила остаться в Соловках на зиму — одна женщина предложила бесплатно пожить в ее доме, и Мария согласилась. Там же она познакомилась со своим будущим мужем, через четыре месяца они поженились, и Мария почти сразу забеременела. В то время она глубоко погрузилась в православие, поэтому у нее были мысли о семье и детях. Но при этом и брак, и первый ребенок, как сейчас понимает героиня, были необдуманными, стихийными событиями.
За два года до беременности у Марии была очень активная жизнь, она занималась йогой, спортом, плавала в проруби, каталась на лыжах. «Я была в отличной физической форме. Видимо, Господь мне дал эти два года отдушины. Сейчас я в ужасной форме, практически разваливаюсь», — рассказывает она.
После родов у Марии не было времени ни эйфорировать, ни депрессировать — она сразу вернулась к работе, начала заниматься переездом и другими делами. Депрессия накрыла ее позже — через полгода, когда она стала оставаться с ребенком одна: «Муж был с 7 утра до 8 вечера на работе, с одним выходным. Я сидела с ребенком целыми днями. Все мои бездетные подруги про меня благополучно забыли, будто я перестала существовать. И это было самое тяжелое: бесконечная рутина, колики у сына и плохой сон».
По словам психолога, доулы и автора проекта «Бережно к себе» Дарьи Уткиной, стандарты и ожидания от мам в современном мире гораздо выше по сравнению с теми, что были в XX веке. Теперь им надо не только много стараться, но еще и ни в коем случае не переборщить в своем стремлении быть хорошей матерью в потоке интенсивного материнства. И быть только домохозяйкой уже недостаточно. При этом традиционных практик поддержки все меньше: во многих странах сады и няни стоят дорого, декреты короткие, а нормальный семейный доход должен складываться из двух зарплат. Часто еще происходит так, что бабушки и дедушки далеко, помощи нет, плюс город не предназначен для детей. «На фоне этого женщинам в XXI веке сложно не замечать, насколько драматически не совпадают ожидания от них и реальность. Либо им приходится прикладывать слишком много сил, чтобы этим ожиданиям соответствовать», — объясняет Дарья.
Мысли о том, что Мария устала от материнства, окончательно пришли вместе с третьим ребенком. За три дня до того, как узнать о беременности, она продала свою туристическую фирму. Оставшись без опоры и будучи физически истощенной, Мария стала задумываться об аборте, несмотря на свои религиозные убеждения. «Мы все бросили и улетели с семьей в Таиланд, потому что мне хотелось сбежать. Там уже у меня начался токсикоз, и я физически ощутила, что во мне ребенок. И, конечно, уже ни о каком аборте не могло быть и мысли». Мария вспоминает, что тогда чувствовала только растерянность и страх за будущее: «Думала, что я буду делать с тремя детьми?! Только на горизонте появился выход в люди, а тут опять эти тряпки и подгузники».
Свои эмоции Мария никогда не держит в себе. Она может отправить детей в другую комнату, если ей нужно заняться своими делами, может прикрикнуть. Муж осуждает ее: ему не нравится, что она может сидеть в телефоне, вместо того чтобы играть с детьми, он не приемлет, когда на детей поднимают голос. «Если я устала или мне нужно побыть одной, я могу это сказать даже в грубой форме. В отличие от моего мужа — он терпит до последнего. Считает, что все для детей. А я нет: сначала сама поем, а потом их покормлю. Это мой клапан предохранения от выгорания. Я всех пошлю, если я хочу спать. Не буду с ними играть. Я не знаю, хорошо это или плохо. Но я довольно открыта в своих проявлениях, даже если этот вариант поведения в обществе не принят».
«Чаще всего с выгоранием сталкиваются мамы в западных странах, где есть индивидуализм, где женщины более независимы: США, Канада, европейские страны. В США больше всего матерей с выгоранием, — рассказывает психолог Алена Прихидько. — Конечно, когда женщина уставшая, в частности, от того что старается стремиться соответствовать стандартам хорошей матери и постоянно испытывает тревогу за своего ребенка, это ведет к тому, что мама оказывается на грани истощения. А когда ты истощена, очень сложно испытывать чувство любви».
Статистики по материнскому выгоранию в России нет. Но Дарья Уткина объясняет, что из 1,5 млн родов, которые происходят в стране ежегодно, примерно 300 тыс. женщин сталкиваются с послеродовой депрессией. Еще примерно столько же, судя по первым исследованиям, испытывают симптомы посттравматического стрессового расстройства (ПТСР) после родов. Еще часть из них экстремально устали и выгорели. Это не отдельные группы, многие сталкиваются со всем сразу, а кому‑то достается что‑то одно.
Марии сложно быть матерью, потому что дети не дают ей жить жизнью, к которой она привыкла и которая приносила ей удовольствие. Но при этом детей она в этом старается не винить. «Я люблю своих детей, но материнство ненавижу, — говорит Мария. — Дети умиляют меня своими мордашками, глупыми поступками и смешными шутками. Я ненавижу материнство как таковое — за необходимость постоянно жертвовать собой ради других».
Ты все делаешь на автомате, как обслуживающий персонал своих детей. Мне тяжело эмоционально включаться в них. Старший хочет мне что‑то рассказать, средняя хочет послушать, какая она красивая, младшему просто нужен физический контакт. И получается, что я задолбанная и затроганная ими постоянно».
«Когда я говорю маме, что я ненавижу своих детей, она отвечает: «Маш, это твои дети. Все это пройдет, не думай об этом». Почему‑то к чувствам матерей у нас вот такое отношение. Все, ты родила — терпи. С тобой сидели, а теперь ты сиди».
Среди разного спектра эмоций, которые испытывают матери, ненависть заметнее всего. «У любой мамы есть установка, что она обязана постоянно чувствовать к детям любовь, — говорит Алена Прихидько. — И в первый раз, когда она испытывает чувство нелюбви, это событие становится для нее очень ярким и пугающим. Она начинает долго его анализировать и в итоге может прийти к самым разным выводам. Например, думать, что она плохая мать».
«Сейчас я пытаюсь принять материнство, — говорит Мария. Осознать, что еще минимум пятнадцать лет они будут детьми. Я пытаюсь не запрещать себе чувствовать все эмоции, которые у меня возникают. Возможно, это поможет мне стать полноценной матерью, и я перестану убегать от своего материнства».
«Не нужно говорить мне, что это пройдет. У меня не проходит»
История Ольги
37 лет, живет в США, старшему сыну три года, младшему — один
До появления сына Ольга работала с детьми и знала, что это тяжело, что родительство — это определенные усилия и жертвы. Она понимала, что за воспитанием ребенка стоит титанический труд, но при этом дети ей нравились.
Сразу после родов Ольга не почувствовала эйфории, о которой рассказывают многие женщины: «У меня было только чувство облегчения, что это наконец-то закончилось. Не сказать, что роды были очень тяжелые. Я рожала дома с акушеркой. Но сам процесс был ужасен. И когда он родился, я выдохнула». В первые две недели у Ольги начались проблемы с грудным вскармливанием. Ребенок постоянно плакал и очень мало спал. До семи месяцев она помнит только постоянный крик сына, других воспоминаний практически нет. Потом, когда малыш научился ползать, стало немного легче.
Одно из проявлений СА — отсутствие привязанности. «Тяжело воспитывать ребенка, который к тебе не привязан. Это очень большая проблема. Мой сын может убежать в любой момент, он может быть холоден и отстранен при общении со мной — не смотрит в глаза, не улыбается, не обнимает. До трех лет он очень много кричал. Все его эмоции выражались через ор. Представьте, что рядом с вами все время находится орущий человек. Он по-другому с вами не общается, только через ор. У нас в доме звенит стекло от его криков. С ним — как ни с какими другими — верна пословица: что посеешь, то и пожнешь. И сеять туда нужно много».
Помощи у Ольги не было: до года она целыми днями сидела с сыном одна. Муж был днем на работе, бабушки и дедушки не помогали: «Вечерами, после работы муж подключался к заботе о сыне. Он сильно уставал, у него тоже началось выгорание. В результате у нас накапливалось раздражение друг на друга». Ольга старалась всячески успокаивать сына, но наступал момент, когда силы были на исходе. Тогда она просто уходила в другую комнату, чтобы выдохнуть самой, потом возвращалась и снова часами утешала младенца. Когда малыш научился ходить, Ольга стала закрываться в ванной с наушниками. Почти никто из близких не мог просто выслушать и поддержать ее, все пытались дать совет, настаивая на том, что «все скоро пройдет». Ольгу всегда это очень раздражало: «Не нужно говорить мне, что это пройдет. У меня не проходит. Да, становится в чем‑то легче, но в чем‑то тяжелее. В моем случае, чтобы что‑то изменилось к лучшему, нужен постоянный титанический труд. Мне просто хочется, чтобы меня выслушали: без комментариев, оценки, советов».
Матери часто сталкиваются с обесцениванием своих переживаний. При этом от источника переживаний — ребенка, добиться эмпатии трудно. «Мамам необходимо научиться сочувствовать себе самостоятельно, — говорит Алена Прихидько. — Ждать сочувствия от детей нет смысла — они находятся совершенно на другом уровне развития и до определенного возраста не способны на это.
А может быть, даже подумать о том, что вместе с вами еще сотни тысяч мам также переживают такие же чувства и устают. В таких случаях нужны люди, которые могут выслушать, дать тепло и поддержку. Люди, которые помогут создать пространство, куда вы сможете вылить свою боль, и не будут осуждать».
Ольга вспоминает, что она была полна сил перед родами и в роль матери входила с хорошим психологическим ресурсом. Но через несколько месяцев началось выгорание, а за ним послеродовая депрессия: «Я все держу в себе, пыталась работать с психологом, но, к сожалению, неудачно. И у меня злость выливается в аутоагрессию. Если я испытываю сильный стресс, то я начинаю вредить себе — могу расковырять пальцы до крови, например: это меня успокаивает. Руки резать не буду, конечно. Но какие‑то навязчивые движения меня успокаивают».
Все время Ольга внутренне боролась с собой, переживая постоянные эмоциональные качели — от жалости до ненависти: «Кажется, что вот-вот немножко себя дожму и точно его полюблю. Вроде держишься-держишься — и снова сваливаешься. Ругаешь себя за то, что ничего не получается». При этом Ольга ответственно относится к материнскими обязанностями: много времени тратит на занятия с сыном и воспитание, обходится без криков и наказаний.
Когда в семье Ольги родился младший сын, у старшего появилась ревность. Она боялась оставлять детей одних в комнате даже на пару минут, потому что знала, что старший сын может навредить младшему. Он мог подбежать и ударить малыша своей головой об его голову. «Мне сносило башню в такие моменты, я была готова просто сразу его придушить и выкинуть в окно», — рассказывает Ольга.
Практически у всех матерей есть установка, что детей нужно любить, объясняет Алена Прихидько. Мы живые люди, и у нас могут возникать самые разные эмоции по отношению к детям. Когда мамы начинают себя бичевать за негативные эмоции, они вступают в замкнутый круг: рассердилась на ребенка, отругала его, а потом себя за то, что плохая мать. «Любовь — это эмоция, все эмоции носят кратковременный характер, то есть они не могут длиться долго. Они длятся десятки секунд, а потом сменяют друг друга, — говорит Прихидько. — Любовь — такая же эмоция, как и стыд, радость, страх. И любить ребенка 100% времени невозможно. Уставшей маме сложно испытывать чувство любви, потому что на фоне выгорания у нее возникают другие чувства. Когда ребенок — основная причина усталости, то по отношению к нему мама может испытывать совершенно разные эмоции, в том числе негативные». Например, как объясняет психолог, злость — это абсолютно нормальная негативная реакция матери в ситуации, когда ребенок не слушается, потому что его поведение создает препятствие для нее. Злость возникает тогда, когда мы хотим изменить то, как думает другой человек, и мы хотим, чтобы он начал думать по-другому. Если нас кто‑то не уважает, у нас возникает злость, потому что мы хотим изменить это. Вторая частая причина — несправедливость. И родители чувствуют несправедливость постоянно: они очень много делают для детей, а те не ценят этого и не отвечают взаимностью, потому что пока не способны на это.
Сейчас, спустя три года, Ольга признается, что смогла принять сына: «Мне очень помогла теория привязанности. У него даже поведение стало налаживаться понемногу. От мужа можно уйти, с родителями можно не общаться, а от ребенка никуда не деться. Он уже родился, уже есть, даже если ты от него куда‑то ушла и отказалась (что я вообще себе не могу представить), то он все равно где‑то существует, и ты несешь эту ответственность. С мужем можно развестись и через пару лет уже не знать, где он и что он. С ребенком так не получится».
С теорией привязанности работают многие психологи, которые специализируются на проблемах материнства. Она сводится к тому, что взрослый полностью заботится о ребенке до тех пор, пока тот сам не сможет позаботиться о себе. Когда у взрослого возникает привязанность, он чувствует ответственность за ребенка — это помогает родителю не только ухаживать за ребенком и помогать ему, но и получать от этого процесса удовольствие. При этом привязанность не обязательно должна быть связана с любовью. Согласно этой теории, ребенок, получающий достаточное количество заботы от взрослого, быстрее становится самостоятельным.
Общалась с друзьями, спрашивала совет. Я поняла, что многие плывут в той же лодке, только не признаются в этом себе. В обществе не принято говорить о нелюбви родителей, особенно матери, к детям».
«Мне бы хотелось, чтобы общество, особенно в России, пересмотрело отношение к матерям и материнству, — говорит Ольга. — Это отношение «родила — сиди дома» чувствуется во всем. Не везде есть пеленальные столики, не везде есть места для ребенка, не везде тебе с детьми рады вообще. И фраза «у всех так» раздражает. Я помню, что мои подруги мне постоянно говорили: «Ну ты чего, дети — это же такая радость». А я думала, что со мной что‑то не так, что я такая ущербная. И получается, что общество порой забивает последний гвоздь в гробик. Я думаю, что смогла бы намного раньше принять сына, если бы в моем окружении было больше неравнодушных людей».