Я и бог уже большинство при чем подавляющее
«Бог да я, это уже большинство, причём подавляющее»
Беседы на Книгу Бытия, 15 глава
Здравствуйте, уважаемые читатели Интернет-портала Православие.ру.
Продолжаем исследование книги Священного Писания – Бытия.
В прошлой беседе мы рассмотрели 14-ю главу, в которой сказано о неблагоразумии Лота, пренебрегшего советом Авраама, его попадании в плен, освобождении Лота Авраамом и нежелании Авраама быть зависимым от царя Содомского и Гомморского, когда тот хотел отблагодарить его за освобождение из плена: Но Аврам сказал царю Содомскому: поднимаю руку мою к Господу Богу Всевышнему, Владыке неба и земли, что даже нитки и ремня от обуви не возьму из всего твоего, чтобы ты не сказал: я обогатил Аврама [1] (Быт. 14, 22, 23). Также в 14-й главе мы встречаем первый прообраз Святой Евхаристии, когда царь Салимский – Мелхесидек – выходит навстречу Аврааму и преподносит ему хлеб и вино. Авраам принимает дары и благодарит Мелхиседека, отделяя ему десятую часть от своего имущества.
Итак, перейдем к рассмотрению 15 главы. Пятнадцатая глава начинается словами:
После сих происшествий было слово Господа к Авраму в видении, и сказано: не бойся, Аврам; Я твой щит; награда твоя весьма велика (Быт. 15, 1).
Святитель Амвросий Медиоланский уточняет: «Авраам не искал вознаграждения от человека, поэтому получил его от Бога».
В ком и от кого душа ищет благополучия, награды и славы, от того и получит
Искание славы, благополучия и награды – это, в общем-то, нормальное состояние человеческой души, которая, по выражению учителя Церкви Квинта Септимия Флоренса Тертуллиана, «по природе своей христианка» и стремится к этому стяжанию. Будет ли это благо истинным благом для человека, зависит от стремления души: в ком и от кого она ищет благополучия, награды и славы, от того и получит. Если от Бога, то: Я прославлю прославляющих Меня. (1 Цар. 2, 30). Если Бог захочет нас прославить, кто сможет этому воспрепятствовать? Святой Максим Исповедник пишет следующее: «Бог да я, это уже большинство, причём подавляющее». Но если человек ищет награды и славы от людей, в этом случае преподобный Исаак Сирин предупреждает: «Ищущий себе почестей не будет иметь недостатка в печали». Тоже получит, выражаясь попросту, огребет по полной программе, без недостатка.
Авраам защиту и славу ищет у Бога, и Господь снова утверждает и укрепляет его в вере и надежде на великое потомство и наследие, которое произойдет от него.
И вывел его вон и сказал: посмотри на небо и сосчитай звезды, если ты можешь счесть их. И сказал ему: столько будет у тебя потомков (Быт. 15, 5).
И мы читаем далее: Авраам поверил Господу, и Он вменил ему это в праведность (Быт. 15, 6).
Верить – значит любить Бога и доверять Ему
«Итак, научимся и мы от праотца веровать словам Божиим и уповать на его обетования, – наставляет святитель Иоанн Златоуст, – не исследовать их по собственным соображениям». Очень важное замечание, на которое следует обратить внимание: «не исследовать по собственным соображениям». Как часто в нашей религиозной жизни мы пренебрегаем этим советом в деле нашего спасения. Ищем Бога собственным соображением, в собственных фантазиях и размышлениях о Промысле Божьем. И, полагаясь на свой разум, наделав ошибок и набив себе шишек, после спрашиваем: «За что, Господи?». Ответ прост – за недоверие Богу. Верить – значит любить Бога и доверять Ему. Поступать по Его совету, почерпнутому из Священного Писания и Предания Церкви. Вера от слышания, а слышание от Слова Божия (Рим. 10, 17), а Слово Божие, по выражению псалмопевца Давида, светильник ноге моей (Пс. 118, 15). Немудрено, что, идя без света во тьме века сего, полагаясь на себя и путая веру с самоуверенностью, надежду с самонадеянностью, любовь к Богу и ближним – с самолюбованием, калечим себя и – своим самомнением – других.
Ежедневно читаем молитву «Отче наш», в которой есть слова «да будет воля твоя», но поступаем по своему видению и своей воле. У русского философа Владимира Соловьева есть такие слова: «Не ко всему надо прикладывать деревянный аршин ума своего», особенно это касается Промысла Божия. В житийной литературе есть рассказ о том, как один монах вопрошал Бога в молитве о промысле Его. «Один подвижник, видя неправду, существующую в мире, молил Бога и просил открыть ему причину, по которой праведные и благочестивые люди попадают в беды и несправедливо мучаются, в то время как неправедные и грешные обогащаются и живут спокойно.
Когда подвижник молился об откровении этой тайны, услышал голос, который говорил:
– Не испытывай того, чего не достигает ум твой и сила знания твоего. И не взыскуй тайного, потому что суды Божии – бездна. Но, поскольку ты просил узнать, спустись в мир и сиди в одном месте, и внимай тому, что увидишь, и поймёшь из этого опыта малую часть из судов Божиих. Познаешь тогда, что неисследимо и непостижимо окормление Божие во всём.
Услышав сие, старец спустился с предосторожностью в мир и пришёл к одному лугу, через который проходила проезжая дорога. Неподалёку там был источник и старое дерево, в дупле которого старец хорошо спрятался.
Старец же тот всё видел из дупла и удивлялся. Жалел и плакал о неправедном убийстве и молился Господу, говорил:
– Господи, что означает эта воля Твоя? Скажи мне, прошу тебя, как терпит благость Твоя такую неправду. Один потерял дукаты, другой их нашёл, а иной был убит неправедно.
В то время, как старец молился со слезами, сошёл Ангел Господень и сказал ему:
Авраам верит Богу, не сомневаясь в Его Промысле
Далее говорится о том, что Бог повелевает Аврааму принести жертву.
И сказал ему: Я Господь, Который вывел тебя из Ура Халдейского, чтобы дать тебе землю сию во владение. Он сказал: Владыка Господи! По чему мне узнать, что я буду владеть ею? Господь сказал ему: возьми Мне трехлетнюю телицу, трехлетнюю козу, трехлетнего овна, горлицу и молодого голубя. Он взял всех их, рассек их пополам и положил одну часть против другой; только птиц не рассек. И налетели на трупы хищные птицы; но Аврам отгонял их (Быт. 15, 7–11).
В чем смысл этой жертвы рассеченных животных и птиц, слетающихся на эти тела? Рассечение жертв Авраамом символизирует непримирённое с Богом, греховное, разорванное состояние человека. «Потому и сказано: только птиц не рассек, что деление бывает между плотскими, а духовные неразделимы» (Блаженный Августин).
Блаженный Феофилакт Болгарский дает следующее истолкование:
И заканчивается 15-я глава пророчеством о 430-летнем пленении народа Израильского в Египте, что и исполнится, о чем подробно говорится в книге Исход.
В завершение сегодняшнего исследования приведу слова святителя Иоанна Златоуста о важности внимательного изучения Священных текстов Библии и доверии Богу: «Но нам, если будем внимательны (выделено А.С.), обещано гораздо большее – такое, что может далеко превзойти всякое человеческое понятие. Только будем веровать в силу Обещающего, чтобы и оправдание приобрести от веры, и получить обещанные блага. То, что нам в особенности обещано, превышает всякий человеческий разум и превосходит всякое рассуждение. Настолько велики обетования!»
Скрытое управление человеком (36 стр.)
7.3. ТОНКОСТИ СЛУШАНИЯ
Недооцененное искусство
Когда провели опрос на тему «Что такое хороший собеседник?», то подавляющее большинство ответивших поставили на первое место, следующее: он должен прежде всего уметь слушать.
Еще Плутарх отмечал: «Бог дал тебе два уха и один рот. Почему же ты не пользуешься ими в такой последовательности?»
Дело в том, что слушать гораздо труднее, чем говорить. Скорость «говорения» в 4 раза меньше скорости мышления. Поэтому 3/4 возможностей мозга не задействованы в слушании и ищут, себе применение. И обычно находят его в посторонних мыслях.
Мужчины и женщины
Когда разговаривают двое мужчин или две женщины, то они перебивают друг друга одинаково часто. При разговоре же мужчины и женщины мужчина перебивает ее почти в 2 раза чаще. В результате примерно треть времени разговора у женщины уходит на то, чтобы восстановить направление разговора, бывшее в момент, когда ее перебили.
Женщины уделяют больше внимания самому процессу общения, в то время как мужчин интересует главным образом его результат. Мужчина слушает женщину внимательно обычно только первые 20–30 секунд, после чего начинает слушать вполуха.
Таким образом, если говорить обобщенно, мужчины более плохие слушатели, нежели женщины. В каждом же конкретном случае многое зависит от характера, темперамента, воспитания и образованности участника разговора.
Будьте краткими
Приведем два замечательных высказывания:
«Если бы люди почаще слышали самих себя, они бы поменьше говорили» (постулат менеджмента).
Чтобы слушать, нужны волевые усилия. Однако куда проще утешить себя словами «ничего интересного не услышу». Такой вывод мы стремимся сделать побыстрее, ибо он избавляет нас от волевых усилий, необходимых для слушания. Говорящему нужно помнить это и, во-первых, стараться заинтересовать собеседника самыми первыми своими словами, а во-вторых, быть кратким.
Два исторических случая
Однажды Марку Твену так понравился миссионер-проповедник, что он решил пожертвовать ему доллар. Проповедь длилась уже час, и писатель решил ограничиться половиной доллара. Еще через полчаса он сказал себе, что не даст ничего. Когда священник спустя два часа, наконец, закончил, Марк Твен взял доллар с тарелки для подаяний, чтобы компенсировать свою потерю времени.
Древние спартанцы были врагами многословия. Однажды в голодное время посланец другого города долго просил мешок зерна. Спартанец отказал ему: «Мы забыли начало твоей речи, а потому не поняли ее конца».
Второй посланник показал пустой мешок и только сказал: «Вы видите: он пуст, пожалуйста, положите в него хоть что-нибудь». Спартанец исполнил желание, добавив: «В следующий раз говори короче. Что мешок пуст, мы видим. О том, чтобы его наполнить, можешь не упоминать».
Однако, чтобы быть скупым на слова, нужно овладеть полнотой понимания. Но достигается эта полнота долгим упорным размышлением.
Эффективные приемы слушания
Способствует слушанию и обмен взглядами с говорящим, о чем мы поразмышляем позднее.
Вредные привычки
Кроме объективных, указанных выше, есть и субъективные моменты, мешающие слушать: пассивное, безвольное слушание. Расслабленная поза, сидение, откинувшись на спинку стула. Эти позы, особенно когда слушатель развалился в кресле, вредят не только ему, но и говорящему, так как вызывают раздражение.
Очень мешает попытка делать несколько дел сразу. В частности, у некоторых есть привычка машинально рисовать что-то, штриховать, чертить во время слушания. Это вредная привычка, ибо отвлекает от процесса слушания: человек быстро устает, теряет нить рассуждения и начинает думать о чем-то другом.
Рефлексивное и нерефлексивное слушание
Латинское слово «retlexus» означает «отраженный».
Различают слушание рефлексивное и нерефлексивное.
Нерефлексивное слушание состоит в умении внимательно молчать, не вмешиваясь в речь собеседника своими замечаниями.
Нерефлексивное слушание способствует аттракции в ситуациях, когда собеседник:
· горит желанием высказаться;
· хочет обсудить то, что его больше всего беспокоит;
· испытывает трудности выразить свои заботы и проблемы;
· является человеком, занимающим более высокое положение.
Рефлексивное слушание характеризуется активной обратной связью с говорящим. Оно позволяет более точно понять собеседника, а без этого аттракция невозможна. С другой стороны, быстро достигнутое понимание способствует аттракции.
Трудности, стоящие на пути понимания, проистекают из следующих причин:
· предубеждение (часто мы слышим то, что хотели бы услышать, а иное воспринимаем с трудом);
· многозначность большинства слов (их можно понять по-разному в зависимости от предварительного ожидания или установки);
· неумение точно сформулировать мысль;
· «закодированность» значения некоторых сообщений: мы тщательно выбираем слова, чтобы кого-то не обидеть или чтобы они были понятны только тому, кому адресованы; в результате и адресат не понимает истинного смысла сообщения;
· говорящий далеко не всегда начинает с главного, «ходит вокруг да около»; когда же добирается до главного, слушатель уже потерял интерес к сообщению.
Виды рефлексивного слушания:
· выяснение («Что вы имеете в виду?», «Уточните, пожалуйста» и т. д.);
· перефразирование («Другими словами…», «По вашему мнению», «Как я понимаю, вы говорите о…» и т. д.);
· отражение чувств («Вероятно, вы чувствуете…», «Вижу, что вы этим очень расстроены…» и т. п.);
· резюмирование («Если подытожить все сказанное, то…»).
Роль записей
В деловой беседе принято делать записи. Это не только привязывает к процессу слушания, но и является необходимым элементом деловой культуры. В менеджменте есть соответствующие афоризмы на этот счет.
И это не случайно, ведь: мы забываем 90 % того, что слышим, 50 % того, что видим, и только 10 % того, что делаем. Записывая, мы и видим, и делаем, то есть лучше запоминаем.
Но даже и это не страхует от забывания: сколько раз, читая свои старые записи, мы воспринимаем их, как будто впервые узнаем о записанном!
Краткость как средство аттракции
Я и бог уже большинство при чем подавляющее
Опубликовано в журнале Знамя, номер 4, 2015
Лауреат 1995 года за повесть «Трепанация черепа» (№ 1), 2002 года за роман (№ 1) и 2007 года за стихи, опубликованные в №№ 1, 5, 7
Эта девушка божилась, что умрёт в Париже.
К своему стыду, не знаю, где её могила.
Вероятно, не в Париже, а гораздо ближе —
если у неё в Кузьминках сердце прихватило.
О, поспешные обеты, нищие обеды!
Много скверного спиртного под мануфактуру.
Пусть прочтут стихи по кругу нервные поэты,
будто здесь у нас — парадный вход в литературу.
Через час пришла с мороза горе-парижанка
и сказала, открывая крепкие напитки:
— Или я люблю искусство и поэтов жалко,
или, есть такое мненье, дело в щитовидке…
А покойный друг Аркадий стал ей строить куры
и как записной Ромео взвыл — «О, говори же,
светлый ангел!»
Вновь сгущался чад литературы —
Зачем вообще стихи?
Ей-богу, не знаю. Думаю, что не сильно ошибусь, если предположу, что подавляющее большинство людей прекрасно обходятся без поэзии. И это по-человечески не говорит о них ни хорошо, ни плохо: они просто не получают от стихов удовольствия.
Английский классик Уистан Оден высказался вполне определенно: « poetry makes nothing happen », что можно перевести как «поэзия ничем не оборачивается или совсем вольно: «поэзия — сотрясение воздуха». И все же, безделица поэзии для восприимчивого к ней человека иногда оборачивается эстетической радостью, даже потрясением.
Когда-то в древности стихами (впрочем, по нынешним понятиям, довольно необычными) писались священные тексты — считается, что для удобства массового запоминания наизусть. Спустя столетия поэзия опростилась и постепенно стала пристрастием и баловством, вроде спорта, коллекционирования всякой всячины или любви к путешествиям. Баловством-то баловством, но с самыми серьезными вещами: с любовью, со смертью, со смыслом или бессмыслицей жизни и т. п.
Не только великий писатель, но и очень умный человек Лев Толстой считал, что сочинять стихи — все равно что танцевать за плугом. Он, вероятно, имел в виду, что думать на главные темы и так непросто, зачем же еще усложнять себе задачу, отвлекаясь на всякие выкрутасы — размер и рифму. Но чуткие к поэзии люди могли бы возразить, что Толстой, в общем и целом, прав, кроме тех случаев, когда он не прав.
Возьмем для примера такое философское суждение: объективный мир и человеческое мышление имеют принципиально разные начала, поэтому все попытки осмыслить устройство мироздания тщетны. Суждение как суждение — глубокое и горькое, его можно принять к сведению. Но вот как высказался на ту же тему Тютчев:
Природа — сфинкс. И тем она верней
Своим искусом губит человека,
Что, может статься, никакой от века
Загадки нет и не было у ней.
Для чувствительного читателя эти четыре строки тотчас делают отвлеченное философское предположение личным переживанием, дают возможность испытать собственную и сиюминутную эмоцию от старинной выкладки ума. А знать какую-либо точку зрения на предмет и испытать по поводу того же предмета собственное чувство — качественно разные вещи.
Зачем мы посещаем памятные для себя места — двор детства или окрестности дачи, где жили когда-то? Мы разве не знаем заранее, что нас там больше нет, что нет в живых многих людей, с памятью о которых связаны эти пейзажи? Или для нас новость, что время безвозвратно проходит? Всё мы прекрасно знаем, но хотим пережить этот опыт вновь, понарошку воскресить прошлое, убедиться в собственной причастности к печали и радости жизни.
Что-то такое представляет собой и поэзия в сложившемся за последние два с половиной столетия понимании. Ее можно сравнить со снадобьем, под воздействием которого разыгрывается воображение, и человек на время оказывается под обаянием какого-либо авторского настроения или хода мысли, но при этом все-таки отдает себе отчет, чем вызван неожиданный прилив определенных мыслей и чувств. Нечто вроде полусна на заказ.
Но здесь — перекресток. Если мир и человеческая жизнь в нем — урок с более или менее известным ответом, то поэзия, конечно же, помеха, потому что рассеивает внимание и отвлекает от «учебы». При таком раскладе поэзия может пригодиться лишь в качестве наглядного пособия или мнемонического подспорья.
Но если допустить, что мир возник и существует по мановению непостижимой — личной или безличной — творческой стихии, то искусству, включая и такое бесполезное, как поэтическое, нечего стесняться: соразмерность и равновесие его шедевров пребывают, как кажется, в согласии с загадочными законами и пропорциями мироустройства.
Хочется думать, что именно это имел в виду Пушкин, когда сказал: «Поэзия выше нравственности — или по крайней мере совсем иное дело».
Получается, что я так и не ответил на вынесенный в подзаголовок вопрос «Зачем нужны стихи?». Но это, в конце-то концов, даже утешительно: значит, поэзия — из ряда главных явлений человеческого бытия, смысл которых так и останется вечной головоломкой.
Выше я пытался возражать толстовскому сравнению поэзии с танцем за плугом; сейчас я собираюсь Толстому поддакивать.
Со времен романтизма поэзия добилась права не приносить ощутимой пользы, но это послабление усложнило стихотворцам задачу. Освобожденные от обязанности поставлять читателям какие-либо положительные сведения, лирики обрекли себя на максималистский режим эстетической оценки и самооценки: либо пан — либо пропал.
В помянутом четверостишии Тютчева («Природа — сфинкс. И тем она верней…») содержится философская мысль, но это вовсе не правило лирического жанра, просто Тютчев — автор с таким складом ума и таланта. Можно привести примеры немалого числа шедевров самой скромной, на равнодушный взгляд, содержательности при неэкономном расходовании слов — мастером на такие опусы был Георгий Иванов:
Если бы я мог забыться,
Если бы, что так устало,
Перестало сердце биться,
Сердце биться перестало,
Наконец — угомонилось,
Навсегда окаменело,
Но — как Лермонтову снилось —
Чтобы где-то жизнь звенела…
…Что любил, что не допето,
Что уже не видно взглядом,
Чтобы было близко где-то,
Где-то близко было рядом…
Вот уж и впрямь не стихи, а какое-то камлание. В них нельзя убавить ни слова, хотя, казалось бы, такую скудную информацию можно было бы передать куда короче.
Но поэзия — «иное дело», и информация у нее иная — передать состояние души, а в случае полной удачи — стать на какой-то срок состоянием души другого человека.
Вот, скажем. Кому не случалось слышать в просвещенном разговоре сентенцию «Не сравнивай — живущий несравним…», или чего доброго щегольнуть ею самому? А между тем в разговорном употреблении эта цитата приобретает чуть ли не восточно-назидательную интонацию, вроде «Что ты спрятал, то пропало. Что ты отдал, то — твое!», и вводит в заблуждение насчет пафоса мандельштамовского стихотворения. Да и здравая мысль о хромоте сравнений не бог весть как оригинальна. Но, открывая стихотворение, это высказывание звучит психологически достоверно и поэтому проникновенно: мы тотчас получаем «ключ» к настроению лирического героя — человека, выбитого из колеи, озирающегося на новом месте, уговаривающего себя смириться с положением вещей и погруженного во внутренний монолог, начала которого мы не застали: «Не сравнивай — живущий несравним…». И именно таким мгновенным включением в бормотание на ходу и достигается эффект присутствия, почти перевоплощения. И чуткий читатель, даже не зная, что стихи написаны ссыльным, расслышит ноту неприкаянности и неблагополучия.
«Прямой эфир» душевного состояния, имитация репортажа о переживании — хлеб лирики, поэтому ей, в отличие от прочих жанров литературы, позволительно говорить от авторского лица что Бог на душу положит, если, конечно, эти речи характерны для данного настроения. Примеров не счесть: «Я знаю — гвоздь у меня в сапоге кошмарней, чем фантазия у Гете!» (В. Маяковский); «На свете смерти нет. Бессмертны все. Бессмертно всё. Не надо бояться смерти ни в семнадцать лет, ни в семьдесят…» (А. Тарковский). И только сухарь и зануда придерется к психологически оправданным гиперболам: «Я вас любил так искренне, так нежно, как дай вам Бог любимой быть другим…» (А. Пушкин), или — «А вот у поэта всемирный запой и мало ему конституций…» (А. Блок). Искушенный читатель не мерит стихи на аршин бытовой этики — он ищет достоверности переживания, его эссенции: любовь — так Любовь, скука — так Скука и т. п. Привилегия лирики — снять сливки с драматической ситуации, сказать о следствиях, не вдаваясь в причины.
Но за льготы «бессодержательности», «безответственности» и «верхоглядства» приходится, с чего я и начал, платить высокую цену: трудиться по двухбалльной системе — все или ничего.
«Крепкая проза» — снисходительный, но комплимент; «крепкие стихи» — уничижительный отзыв. Профессиональная, не хватающая звезд с неба проза способна обогатить нас новыми знаниями, чужим опытом и непривычным взглядом на вещи; наконец, просто поможет скоротать дорогу или час-другой ожидания. Средней руки картина оживит стену в квартире, гостиничном номере и т.п. Но прилежное чтение чего бы то ни было «крепкого» и «профессионального», записанного «в столбик», — занятие, достойное чичиковского слуги Петрушки.
«Стихи не читают — стихи почитывают», — поправила подростка Александра Жолковского его интеллигентная мать, когда тот перечислял свои каникулярные достижения.
Ну, хорошо, поэзии больше, чем какому-нибудь другому роду литературы, противопоказано быть всего лишь «литературой». Но ведь и буквальная «неслыханная простота» для нее не выход. Эпитет «безыскусный» бывает похвалой применительно к прозе, но не к поэзии, которая и существует исключительно за счет диковинных технических ухищрений. Пройти какую-либо дистанцию пешком — одно, но для того, чтобы покрыть ее на лыжах или на велосипеде, нужен навык; иначе эти вспомогательные приспособления будут лишь обузой и посмешищем. Как и большинство вкривь и вкось зарифмованных тостов, школьных утренников, капустников, песен, рекламных призывов и проч. Но показательно и справедливо неистребимое людское убеждение, что праздник и поэзия — явления одного порядка!
Стихов non-fiction не существует в природе. Стихотворная речь как таковая — всегда притязание на художество.
А с художества — и только художества — и спрос другой. И слова поэта Алексея Цветкова, что «стихи должны поражать», не кажутся преувеличением. Именно что должны.
Но уцелеть в такой борьбе за выживание очень непросто, и статистически Толстой, выходит, прав: что за странная доблесть — говорить куплетами? Ат-тракцион такой, что ли?
Поэзия, конечно, роскошь, но для ценителей — крайне насущная. Я бы сравнил впечатление от шедевров лирики с воздействием утреннего крепкого вручную сваренного кофе. Голод уже утолен. Впереди будничные дела. Но в считаные минуты, пока неспешно обжигаешься этой сладкой горечью, ты чувствуешь, что твои уровень и отвес на месте, и ненадолго совпадаешь с самим собой.
Новое в блогах
Я и Бог
Православная Церковь ни на одну проблему своей точки зрения не имеет – она всегда обходится точкой зрения Господа Бога и ей этого хватает. Мы не должны иметь своих точек зрения, мы должны обходится точкой зрения Господа Бога – и этого нам хватит. Как говорил Максим Исповедник, «я и Бог – это уже большинство, причем подавляющее».
Иерей Даниил Сысоев
А точка зрения проста. Она в заповедях заключена. Не обижай никого, не воруй, не ври, почитай родителей, возлюби ближнего и т.д.
Вот Вы, например, врёте всё про нынешние власти, с этой точки зрения. Для Вас истинной была власть, когда она гнала Церковь.
Кирилл Владимиров # ответил на комментарий Владимир Романов 30 октября 2019, 12:56 Кому нам? Мне? Мне никогда ничего не нужно было от власти, ни 50 лет тому, когда я вступал в жизнь и в Бога не верил, ни сейчас тем более. Мне хорошо было при социализме, мне и сейчас не плохо. Я всё себе заработал сам.
А вам-то что от власти надо? Прибавка к жалованию или к пенсии. Вот и все ваши хотелки. Вот и всё ваше царствие. А ведь уровень жизни сейчас гораздо выше, чем тогда при социализме. И воровали тогда власть имущие немало. И также тогда на власти шипели такие вот, как Вы, за их привилегии.
Просто сейчас нет той уравниловки, и талантливые люди могут реализовать свои таланты и неплохо зарабатывать. Вам, Шариковым, завидно.
Но это уже не из сферы духовного. Бывайте.
Валентин Комаров # ответил на комментарий NikaЕвгения Назарова 7 ноября 2019, 05:41 «Всё познаётся в сравнении» (народная мудрость)
А Иисус не был Богом. Он был единокровным сыном Бога. И вообще. В этой вселенной Богов пока нет по причине её молодости. И зная тайну рождения вселенной, смею заверить, что, Иисус был евреем только по матери.