Я думала что ты мой враг ахмадулина
Белла Ахмадулина
Я думала, что ты мой враг,
что ты беда моя тяжелая,
а вышло так: ты просто враль,
и вся игра твоя — дешевая.
На площади Манежная
бросал монету в снег.
Загадывал монетой,
люблю я или нет.
И шарфом ноги мне обматывал
там, в Александровском саду,
и руки грел, а все обманывал,
всё думал, что и я солгу.
Кружилось надо мной вранье,
похожее на воронье.
Но вот в последний раз прощаешься.
В глазах ни сине, ни черно.
О, проживешь, не опечалишься,
а мне и вовсе ничего.
Но как же всё напрасно,
но как же всё нелепо!
Тебе идти направо.
Мне идти налево.
Другие статьи в литературном дневнике:
Портал Стихи.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и российского законодательства. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.
Ежедневная аудитория портала Стихи.ру – порядка 200 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более двух миллионов страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.
© Все права принадлежат авторам, 2000-2021 Портал работает под эгидой Российского союза писателей 18+
Стихи, Белла Ахмадулина
* * *
«Я думала, что ты мой враг. »
Я думала, что ты мой враг,
что ты беда моя тяжёлая,
а вышло так: ты просто враль,
и вся игра твоя – дешёвая.
На площади Манежная
бросал монету в снег.
Загадывал монетой,
люблю я или нет.
И шарфом ноги мне обматывал
там, в Александровском саду,
и руки грел, а всё обманывал,
всё думал, что и я солгу.
Кружилось надо мной враньё,
похожее на вороньё.
Но вот в последний раз прощаешься.
В глазах ни сине, ни черно.
О, проживёшь, не опечалишься,
а мне и вовсе ничего.
Но как же всё напрасно,
но как же всё нелепо!
Тебе идти направо.
Мне идти налево.
Белла Ахмадулина. Озноб. Посев, 1968.
* * *
«О, мой застенчивый герой. »
О, мой застенчивый герой,
ты ловко избежал позора.
Как долго я играла роль,
не опираясь на партнёра!
К проклятой помощи твоей
я не прибегнула ни разу.
Среди кулис, среди теней
ты спасся, незаметный глазу.
Но в этом сраме и бреду
я шла пред публикой жестокой —
всё на беду, всё на виду,
всё в этой роли одинокой.
О, как ты гоготал, партер!
Ты не прощал мне очевидность
бесстыжую моих потерь,
моей улыбки безобидность.
И жадно шли твои стада
напиться из моей печали.
Одна, одна – среди стыда
стою с упавшими плечами.
Но опрометчивой толпе
герой действительный не виден.
Герой, как боязно тебе!
Не бойся, я тебя не выдам.
Вся наша роль – моя лишь роль.
Я проиграла в ней жестоко.
Вся наша боль – моя лишь боль.
Но сколько боли. Сколько. Сколько.
Белла Ахмадулина. Озноб. Посев, 1968.
* * *
«По улице моей который год. »
По улице моей который год
звучат шаги – мои друзья уходят.
Друзей моих медлительный уход
той темноте за окнами угоден.
Запущены моих друзей дела,
нет в их домах ни музыки, ни пенья,
и лишь, как прежде, девочки Дега
голубенькие оправляют перья.
Ну что ж, ну что ж, да не разбудит страх
вас, беззащитных, среди этой ночи.
К предательству таинственная страсть,
друзья мои, туманит ваши очи.
О одиночество, как твой характер крут!
Посверкивая циркулем железным,
как холодно ты замыкаешь круг,
не внемля увереньям бесполезным.
Так призови меня и награди!
Твой баловень, обласканный тобою,
утешусь, прислонясь к твоей груди,
умоюсь твоей стужей голубою.
Дай стать на цыпочки в твоём лесу,
на том конце замедленного жеста
найти листву, и поднести к лицу,
и ощутить сиротство, как блаженство.
Даруй мне тишь твоих библиотек,
твоих концертов строгие мотивы,
и – мудрая – я позабуду тех,
кто умерли или доселе живы.
И я познаю мудрость и печаль,
свой тайный смысл доверят мне предметы.
Природа, прислонясь к моим плечам,
объявит свои детские секреты.
И вот тогда – из слёз, из темноты,
из бедного невежества былого
друзей моих прекрасные черты
появятся и растворятся снова.
Белла Ахмадулина. Всемирная библиотека поэзии. Ростов-на-Дону, «Феникс», 1998.
ПРИКЛЮЧЕНИЕ В АНТИКВАРНОМ МАГАЗИНЕ
Зачем? – да так, как входят в глушь осин,
для тишины и праздности гулянья, —
не ведая корысти и желанья,
вошла я в антикварный магазин.
Недобро глянул старый антиквар.
Когда б он не устал за два столетья
лелеять нежной ветхости соцветья,
он вовсе б мне дверей не открывал.
Он опасался грубого вреда
для слабых чаш и хрусталя больного.
Живая подлость возраста иного
была ему враждебна и чужда.
Избрав меня меж прочими людьми,
он кротко приготовился к подвоху,
и ненависть, мешающая вздоху,
возникла в нём с мгновенностью любви.
Меж тем искала выгоды толпа,
и чужеземец, мудростью холодной,
вникал в значенье люстры старомодной
и в руки брал бессвязный хор стекла.
Недосчитавшись голоска одной,
в былых балах утраченной подвески,
на грех её обидевшись по-детски,
он заскучал и захотел домой.
Печальную пылинку серебра
влекла старуха из глубин юдоли,
и тяжела была её ладони
вся невесомость быта и добра.
Какая грусть – средь сумрачных теплиц
разглядывать осеннее предсмертье
чужих вещей, воспитанных при свете
огней угасших и минувших лиц.
И вот тогда, в открывшейся тиши,
раздался оклик запаха иль цвета:
ко мне взывал и ожидал ответа
невнятный жест неведомой души.
Знакомой боли маленький горнист
трубил, словно в канун стихосложенья, —
так требует предмет изображенья,
и ты бежишь, как верный пёс на свист.
Я знаю эти голоса ничьи.
О плач всего, что хочет быть воспето!
Навзрыд звучит немая просьба эта,
как крик: – Спасите? – грянувший в ночи.
Отчаявшись, до крайности дойдя,
немое горло просьбу излучало.
Я ринулась на зов, и для начала сказала я:
– Не плачь, моё дитя.
– Что вам угодно? – молвил антиквар. —
Здесь всё мертво и не способно к плачу. —
Он, всё ещё надеясь на удачу,
плечом меня теснил и оттирал.
Сведённые враждой, плечом к плечу
стояли мы. Я отвечала сухо:
– Мне, ставшею открытой раной слуха,
угодно слышать всё, что я хочу.
– Ступайте прочь! – он гневно повторял.
И вдруг, средь слабоумия сомнений,
в уме моём сверкнул случайно гений
и выпалил: – Подайте тот футляр!
– Тот ларь? – Футляр. – Фонарь? – Футляр!
– Фуляр? – Помилуйте, футляр из чёрной кожи. —
Он бледен стал и закричал: – О боже?
Всё, что хотите, но не тот футляр.
Я вас прошу, я заклинаю вас!
Вы молоды, вы пахнете бензином!
Ступайте к современным магазинам,
где так велик ассортимент пластмасс.
– Как это мило с вашей стороны, —
сказала я, – я не люблю пластмассы. —
Он мне польстил: – Вы правы и прекрасны.
Вы любите непрочность старины.
Я сам служу её календарю.
Вот медальон, и в нём портрет ребёнка.
Минувший век. Изящная работа.
И всё это я вам теперь дарю.
. Печальный ангел с личиком больным.
Надземный взор. Прилежный лоб и локон.
Гроза в июне. Воспаленье в лёгком.
И тьма небес, закрывшихся за ним.
– Мне горестей своих не занимать,
а вы хотите мне вручить причину
оплакивать всю жизнь его кончину
и в горе обезумевшую мать?
– Тогда сервиз на двадцать шесть персон! —
воскликнул он, надеждой озарённый. —
В нём сто предметов ценности огромной.
Берите даром – и вопрос решён.
– Какая щедрость и какой сюрприз!
Но двадцать пять моих гостей возможных
всегда в гостях, в бегах неосторожных.
Со мной одной соскучится сервиз.
Как сто предметов я могу развлечь?
Помилуй бог, мне не по силам это.
Нет, я ценю единственность предмета,
вы знаете, о чём веду я речь.
– Как я устал! – промолвил антиквар. —
Мне двести лет. Моя душа истлела.
Берите всё! Мне всё осточертело!
Пусть всё моё теперь уходит к вам.
И он открыл футляр. И на крыльцо
из мглы сеней, на волю из темницы
явился свет и опалил ресницы,
и это было женское лицо.
Не по чертам его – по черноте,
ожёгшей ум, по духоте пространства
я вычислила, сколь оно прекрасно,
ещё до зренья, в первой слепоте.
Губ полусмехом, полумраком глаз
лицо её внушало мысль простую:
утратить разум, кануть в тьму пустую,
просить руки, проситься на Кавказ.
Там – соблазнять ленивого стрелка
сверкающей открытостью затылка,
раз навсегда – и всё. Стрельба затихла,
и в небе то ли бог, то ль облака.
– Я молод был сто тридцать лет назад, —
проговорился антиквар печальный. —
Сквозь зелень лип, по желтизне песчаной
я каждый день ходил в тот дом и сад.
О, я любил её не первый год,
целуя воздух и каменья сада,
когда проездом – в ад или из ада —
вдруг объявился тот незваный гость.
Вы Ганнибала помните? Мастак
он был в делах, достиг чинов немалых.
Но я о том, что правнук Ганнибалов
случайно оказался в тех местах.
Туземным мраком горячо дыша,
он прыгнул в дверь. Всё вмиг переместилось.
Прислуга, как в грозу, перекрестилась.
И обмерла тогда моя душа.
Чужой сквозняк ударил по стеклу.
Шкаф отвечал разбитою посудой.
Повеяло палёным и простудой.
Свеча погасла. Гость присел к столу.
Когда же вновь затеяли огонь,
склонившись к ней, переменившись разом,
он всем опасным африканским рабством
потупился, как укрощённый конь.
Я ей шепнул: – Позвольте, он урод.
Хоть ростом скромен, и на том спасибо.
– Вы думаете? – так она спросила. —
Мне кажется, совсем наоборот.
Три дня гостил, – весь кротость, доброта, —
любой совет считал себе приказом.
А уезжая, вольно пыхнул глазом
и засмеялся красным пеклом рта.
С тех пор явился горестный намёк
в лице её, в его простом порядке.
Над непосильным подвигом разгадки
трудился лоб, а разгадать не мог.
Когда из сна, из глубины тепла
всплывала в ней незрячая улыбка,
она пугалась, будто бы ошибка
лицом её допущена была.
Но нет, я не уехал на Кавказ.
Я сватался. Она мне отказала.
Не изменив намерений нимало,
я сватался второй и третий раз.
В столетие том, в тридцать седьмом году,
по-моему, зимою, да, зимою,
она скончалась, не послав за мною,
без видимой причины и в бреду.
Бессмертным став от горя и любви,
я ведаю этим ничтожным храмом,
толкую с хамом и торгую хламом,
затерянный меж богом и людьми.
Но я утешен мнением молвы,
что всё-таки убит он на дуэли.
– Он не убит, а вы мне надоели, —
сказала я, – хоть не виновны вы.
Простите мне желание руки
владеть и взять. Поделим то и это.
Мне – суть предмета, вам – краса портрета:
в награду, в месть, в угоду, вопреки.
Старик спросил: – Я вас не вверг в печаль
признаньем в этих бедах небывалых?
– Нет, вспомнился мне правнук Ганнибалов, —
сказала я, – мне лишь его и жаль.
А если вдруг, вкусивший всех наук,
читатель мой заметит справедливо:
– Всё это ложь, изложенная длинно, —
Отвечу я: – Конечно, ложь, мой друг.
Весьма бы усложнился трезвый быт,
когда б так поступали антиквары
и жили вещи, как живые твари,
а тот, другой, был бы и впрямь убит.
Но нет, портрет живёт в моём дому!
И звон стекла! И лепет туфель бальных!
И мрак свечей! И правнук Ганнибалов
к сему причастен – судя по всему.
Белла Ахмадулина. Всемирная библиотека поэзии. Ростов-на-Дону, «Феникс», 1998.
Пятнадцать мальчиков, а может быть и больше,
а может быть, и меньше, чем пятнадцать,
испуганными голосами
мне говорили:
«Пойдём в кино или в музей изобразительных искусств».
Я отвечала им примерно вот что:
«Мне некогда».
Пятнадцать мальчиков дарили мне подснежники.
Пятнадцать мальчиков надломленными голосами мне говорили:
«Я никогда тебя не разлюблю».
Я отвечала им примерно вот что:
«Посмотрим».
Пятнадцать мальчиков теперь живут спокойно.
Они исполнили тяжёлую повинность
подснежников, отчаянья и писем.
Их любят девушки —
иные красивее, чем я,
иные некрасивее.
Пятнадцать мальчиков преувеличенно свободно, а подчас злорадно
приветствуют меня при встрече,
приветствуют во мне при встрече
своё освобождение, нормальный сон и пищу.
Напрасно ты идёшь, последний мальчик.
Поставлю я твои подснежники в стакан,
и коренастые их стебли обрастут
серебряными пузырьками.
Но, видишь ли, и ты меня разлюбишь,
и, победив себя, ты будешь говорить со мной надменно,
как будто победил меня,
а я пойду по улице, по улице.
Белла Ахмадулина. Всемирная библиотека поэзии. Ростов-на-Дону, «Феникс», 1998.
Анализ стихотворения «Я думала, что ты мой враг» (Б. Ахмадулина)
Автор: Самый Зелёный · Опубликовано 07.06.2020 · Обновлено 07.06.2020
Поэзия Беллы Ахмадулиной обладает кристальной прозрачностью и всегда очень тонко передаёт драматизм любовного чувства, что делает её лирику близкой и понятной для каждого человека. Стихотворение «Я думала, что ты мой враг…» — яркий образец отражения личных переживаний поэтессы. Многомудрый Литрекон предлагает его детальный анализ по плану.
История создания
Стихотворение «Я думала, что ты мне враг…» автобиографично и основано на личной любовной драме Ахмадулиной. Оно посвящено её бывшему мужу — Евгению Евтушенко — и было написано незадолго до разрыва их отношений.
История их недолгой любви началась в 1955 году, когда Евтушенко было двадцать три года, а Ахмадулиной всего лишь восемнадцать лет. Мужчина прочёл стихотворение юной Беллы в журнале «Октябрь» и был поражён, когда узнал о том, что эти гениальные строки и неожиданные рифмы созданы десятиклассницей. Вживую он впервые увидел девушку, придя в литобъединение, в котором она в то время занималась. Евтушенко был совершенно заворожен изяществом Беллы и искал с ней встреч и дальше. Позже они пересеклись на литературном кружке, на котором Белла во время спора о революции удивила его своим наивным, но пылким восклицанием: «Революция не умерла. Революция больна. Революции надо помочь». С того заседания Ахмадулина и Евтушенко ушли, держась за руку, и гуляли вместе всю ночь.
Поначалу влюбленные были счастливы. Мужчина посвящал девушке стихотворения и считал её своей музой, которой он никогда не уставал любоваться. В 1957 году они поженились и поселились в небольшой комнате на Первомайской.
Их разлад начался, когда они узнали, что ждут ребёнка. Евтушенко не был готов к тому, чтобы стать отцом, и Ахмадулина была вынуждена сделать аборт. Это событие стало трещиной на их отношениях. Белла не смогла простить Евтушенко случившегося, и её чувства начали угасать. «Предательство» мужа слишком сильно повлияло на женщину, она стала совершенно другим человеком — сменила причёску и начала много выпивать и курить. Отношения всё ещё официально сохранялись, но в них уже не было прежнего тепла и любви. Именно в этот непростой период своей жизни Белла Ахмадулина и написала стихотворение «Я думала, что ты мой враг… «, оно предвещало скорую разлуку с мужем.
Жанр, направление, размер
Произведение относится к любовной лирике, Ахмадулина описывает в нем историю своей несчастной, прошедшей любви.
Жанр стихотворения: любовное послание. Оно написано в форме стихотворного письма. Лирическая героиня Ахмадулиной обращается к реальному человеку — к лирическому герою, за образом которого стоит Евтушенко, и упоминает действительно существующие места Москвы, по которым они когда-то гуляли: «На площади Манежная…», «…там, в Александровском саду».
Стихотворение написано ямбом, в нем используется преимущественно перекрёстная рифмовка (ABAB), кроме двух строк «Кружилось надо мной вранье, похожее на воронье…», где рифмовка парная (ААВВ).
Композиция
Образы и символы
Образ лирической героини стихотворения — это во многом отражение личности Ахмадулиной в тот период жизни, когда она написала это произведение. Она разочарована в своей любви и в том, что верила в «игру» своего мужчины, не подозревая о том, что он ей лгал. Теперь она более опытная и холодная, хоть на её сердце всё ещё много не заживших после предательства ран. Перспектива окончательного расставания не пугает её, ведь так будет лучше для обоих. Из наивной девушки, которой она была в прошлом, героиня преображается во взрослую женщину, которая не боится попрощаться с человеком и пойти дальше своей дорогой.
Образ зимней Москвы тоже занимает важное место в произведении. Поэтесса вспоминает о своих прогулках с любимым по заснеженной столице. На московских улицах крепнет их любовь, но там же крепнет и ложь, которая уже тогда предвещала разрушение отношений. Образ Москвы, окрашенной по эмоциональной составляющей лирической героини в серые зимние цвета, подчёркивает меланхоличное настроение произведения.
Ложь близкого человека поэтесса сравнивает со стаей воронья. Вороны — это птицы-стервятники, питающиеся падалью. В мировой культуре эта птица является символом несчастий и бедствий. Используя этот образ, Ахмадулина даёт понять читателю, что вранье возлюбленного уже тогда предвещало ей много проблем и «съедало» её подобно птицам, клюющим падаль.
Символика цвета — неотъемлемая часть произведения. В стихотворении большую роль играют строки «в глазах ни сине, ни черно». Синие и чёрные цвета символичны и противопоставляются друг другу по их значению. Синий цвет, олицетворяющий печаль, контрастирует с чёрным, который связан со злыми, негативными эмоциями. Во время последнего прощания герои не испытывают ни того, ни другого — их расставание безэмоционально и бесцветно. Так Ахмадулина в очередной раз подчёркивает безнадежность этих отношений, в которых под конец не осталось абсолютно никаких чувств и эмоций.
Темы, проблемы, настроение
Основная тема стихотворения «Я думала, что ты мой враг» — расставание. Оба героя охладели друг к другу, их прощание не вызывает ни у одного сильных чувств, а в прошлом слишком много лжи и предательства для того, чтобы попытаться всё вернуть.
В произведении поднимается проблема лжи и недоверия в отношениях. Именно враньё возлюбленного поэтессы постепенно разрушало их любовь. Он не доверял ей, думая, что и она ему когда-нибудь соврёт, поэтому позволял себе «играть».
Стихотворение пронизано мрачным настроением, которое соотносится с чувствами лирической героини, переживающей разрыв.
Основная идея
Главная мысль стихотворения «Я думала, что ты мой враг» заключается в том, что порой в отношениях приходит пора расставания. Тёплые воспоминания о прошлом не смогут компенсировать того обмана и недоверия, которое не один год разрушали любовь между двумя людьми. Когда приходит момент, нужно уметь отпускать человека и идти своей дорогой.
Средства выразительности
Эпитеты в стихотворении «Я думала, что ты мой враг» эмоционально усиливают обвинения лирической героини, которые она предъявляет своему любимому человеку: «беда тяжёлая», «игра дешёвая»
Приём сравнения придаёт определённый символизм лжи, она уже не безобидна, а огромна и черна, подобно вороньей стае: «враньё, похожее на вороньё».
Я думала что ты мой враг ахмадулина
Зинаида, Квятковский о цезуре: ЦЕЗУ’РА (лат. caesura — рассечение) — в метрическом стопном стихе — словораздел на определенном месте, расчленяющий стих на два полустишия или (реже) на три части. Если стих делится Ц. на две равные или приблизительно равные половины, то такая Ц. называется большой (по терминологии Г. Шенгели — медиана). Ц.
Показать полностью. может быть только в метрическом стихе, имеющем не менее четырех стоп (или двух диподий); в трехстопном стихе она невозможна. В четырехстопном и пятистопном стихе Ц. стоит после второй стопы, в шестистопном — после третьей, в семистопном и восьмистопном — после четвертой стопы. Совпадая со словоразделом (но не всегда со стопоразделом), Ц. выполняет функцию интонационно-фразовой паузы. В соответствии с расположением словесных ударений Ц. называют мужской (когда ударение стоит на последнем слоге предцезурного слова), женской(ударение на втором от конца слоге) и дактилической (на третьем от конца слоге). Если же после Ц. в стихе стоит структурная ритмическая пауза, то такая Ц. принимает на себя ритмическую функцию и будет уже не цезурой-словоразделом, а паузной цезурой. Сказанное видно на примерах:
Ц. — словораздел, совпадающий со стопоразделом:
На старости | я сызнова живу,
Минувшее | проходит предо мною —
Давно ль оно | неслось, событий полно,
Волнуяся, | как море-окиян?
Теперь оно | безмолвно и спокойно.
(А. Пушкин)
Паузная Ц.:
Сидят герои Бреста ∧ в Краснознаменном зале —
Политруки, комбаты, ∧ медсестры и стрелки,
Их павшими считали, ∧ пропавшими считали,
Но вот они живые, ∧ всем бедам вопреки.
(Я. Хелемский)
Если поэт не соблюдает постоянной канонической Ц. в стихе и она не занимает в строке определенного места, то такая Ц. называется свободной; свободная Ц. часто применяется в стихах советских поэтов, стремящихся к интонационно-ритмической раскованности стиха. Например:
Я говорю, | держа на сердце руку.
Так на присяге, | может быть, стоят.
Я говорю с тобой | перед разлукой,
Страна моя, | прекрасная моя.
Прозрачное | правдивейшее слово
Ложится | на безмолвные листы.
Как в юности, | молюсь тебе сурово
И знаю: | свет и радость — это ты.
(О. Берггольц)
Ахмадулина: «Я думала, что ты мой враг»
Белла Ахмадулина: Я думала, что ты мой враг
Я думала, что ты мой враг,
что ты беда моя тяжелая,
а вышло так: ты просто враль,
и вся игра твоя — дешевая.
На площади Манежная
бросал монету в снег.
Загадывал монетой,
люблю я или нет.
И шарфом ноги мне обматывал
там, в Александровском саду,
и руки грел, а все обманывал,
всё думал, что и я солгу.
Кружилось надо мной вранье,
похожее на воронье.
Но вот в последний раз прощаешься.
В глазах ни сине, ни черно.
О, проживешь, не опечалишься,
а мне и вовсе ничего.
Но как же всё напрасно,
но как же всё нелепо!
Тебе идти направо.
Мне идти налево.
Анализ стиха «Я думала, что ты мне враг» Ахмадулиной
Стихотворение «Я думала, что ты мне враг» автобиографично и основано на личной любовной драме Ахмадулиной. Оно посвящено её бывшему мужу — Евгению Евтушенко — и было написано незадолго до разрыва их отношений.
История их недолгой любви началась в 1955 году, когда Евтушенко было двадцать три года, а Ахмадулиной всего лишь восемнадцать лет. Мужчина прочёл стихотворение юной Беллы в журнале «Октябрь» и был поражён, когда узнал о том, что эти гениальные строки и неожиданные рифмы созданы десятиклассницей.
Вживую он впервые увидел девушку, придя в литобъединение, в котором она в то время занималась. Евтушенко был совершенно заворожен изяществом Беллы и искал с ней встреч и дальше.
Позже они пересеклись на литературном кружке, на котором Белла во время спора о революции удивила его своим наивным, но пылким восклицанием: «Революция не умерла. Революция больна. Революции надо помочь». С того заседания Ахмадулина и Евтушенко ушли, держась за руку, и гуляли вместе всю ночь.
Поначалу влюбленные были счастливы. Мужчина посвящал девушке стихотворения и считал её своей музой, которой он никогда не уставал любоваться. В 1957 году они поженились и поселились в небольшой комнате на Первомайской.
Их разлад начался, когда они узнали, что ждут ребёнка. Евтушенко не был готов к тому, чтобы стать отцом, и Ахмадулина была вынуждена сделать аборт. Это событие стало трещиной на их отношениях. Белла не смогла простить Евтушенко случившегося, и её чувства начали угасать.
«Предательство» мужа слишком сильно повлияло на женщину, она стала совершенно другим человеком — сменила причёску и начала много выпивать и курить.
Отношения всё ещё официально сохранялись, но в них уже не было прежнего тепла и любви. Именно в этот непростой период своей жизни Белла Ахмадулина и написала стихотворение «Я думала, что ты мой враг… «, оно предвещало скорую разлуку с мужем.
Жанр, направление, размер
Произведение относится к любовной лирике, Ахмадулина описывает в нем историю своей несчастной, прошедшей любви.
Жанр стихотворения: любовное послание. Оно написано в форме стихотворного письма. Лирическая героиня Ахмадулиной обращается к реальному человеку — к лирическому герою, за образом которого стоит Евтушенко, и упоминает действительно существующие места Москвы, по которым они когда-то гуляли: «На площади Манежная…», «…там, в Александровском саду».
Стихотворение написано ямбом, в нем используется преимущественно перекрёстная рифмовка (ABAB), кроме двух строк «Кружилось надо мной вранье, похожее на воронье…», где рифмовка парная (ААВВ).
Композиция
Стихотворение начинается с обращения лирической героини к своему бывшему возлюбленному, она говорит о том, что с самого начала знала о том, что близкий человек причинит ей боль и станет её «бедой тяжёлой».
Героиня обвиняет его во лжи и игре, которую называет «дешёвой», то есть очень прозрачной, однако, на тот момент девушка была слишком молодой и наивной, чтобы распознать её.
Далее она погружается в воспоминания о тех местах Москвы, по которым гуляла со своим мужчиной. Тут проглядываются реальные моменты из прошлого Ахмадулиной и Евтушенко — влюбленные исходили всю столицу во время их романтических свиданий.
Поэтесса вспоминает заснеженную Манежную площадь, на которой возлюбленный, бросая монету в снег, пытался узнать всё о её чувствах. Потом она переносится мыслями в Александровский сад, где любимый человек пытался её согреть и много лгал, ошибочно думая, что она поступит с ним точно так же: «… и руки грел, а всё обманывал, всё думал, что и я солгу…»
Кульминацией стихотворения становятся строки «кружилось надо мной вранье, похожее на воронье…». В нем ложь близкого человека достигает своего апогея и окружает лирическую героиню, словно стая воронов.
В последних двух четверостишиях происходит прощание двух героев. В реальной жизни Ахмадулина достаточно тихо разошлась со своим мужем, не было никаких слез и скандалов. В стихотворении прощание тоже происходит спокойно и безэмоционально, что подчеркивается в строках «в глазах ни сине, ни черно…».
Лирическая героиня знает, что они оба прекрасно проживут друг без друга, поэтому все попытки спасти отношения теперь нелепы и бессмысленны:
«Но как же всё напрасно,но как же всё нелепо!»
Последние две строчки подводят некий итог несчастливых отношений. Пути героев навсегда расходятся и больше никогда не пересекаются:
Образы и символы
Образ лирической героини стихотворения — это во многом отражение личности Ахмадулиной в тот период жизни, когда она написала это произведение. Она разочарована в своей любви и в том, что верила в «игру» своего мужчины, не подозревая о том, что он ей лгал.
Теперь она более опытная и холодная, хоть на её сердце всё ещё много не заживших после предательства ран. Перспектива окончательного расставания не пугает её, ведь так будет лучше для обоих. Из наивной девушки, которой она была в прошлом, героиня преображается во взрослую женщину, которая не боится попрощаться с человеком и пойти дальше своей дорогой.
Образ зимней Москвы тоже занимает важное место в произведении. Поэтесса вспоминает о своих прогулках с любимым по заснеженной столице. На московских улицах крепнет их любовь, но там же крепнет и ложь, которая уже тогда предвещала разрушение отношений. Образ Москвы, окрашенной по эмоциональной составляющей лирической героини в серые зимние цвета, подчёркивает меланхоличное настроение произведения.
Ложь близкого человека поэтесса сравнивает со стаей воронья. Вороны — это птицы-стервятники, питающиеся падалью. В мировой культуре эта птица является символом несчастий и бедствий.
Используя этот образ, Ахмадулина даёт понять читателю, что вранье возлюбленного уже тогда предвещало ей много проблем и «съедало» её подобно птицам, клюющим падаль.
Символика цвета — неотъемлемая часть произведения. В стихотворении большую роль играют строки «в глазах ни сине, ни черно». Синие и чёрные цвета символичны и противопоставляются друг другу по их значению. Синий цвет, олицетворяющий печаль, контрастирует с чёрным, который связан со злыми, негативными эмоциями.
Во время последнего прощания герои не испытывают ни того, ни другого — их расставание безэмоционально и бесцветно. Так Ахмадулина в очередной раз подчёркивает безнадежность этих отношений, в которых под конец не осталось абсолютно никаких чувств и эмоций.
Темы, проблемы, настроение
Основная тема стихотворения «Я думала, что ты мой враг» — расставание. Оба героя охладели друг к другу, их прощание не вызывает ни у одного сильных чувств, а в прошлом слишком много лжи и предательства для того, чтобы попытаться всё вернуть.
В произведении поднимается проблема лжи и недоверия в отношениях. Именно враньё возлюбленного поэтессы постепенно разрушало их любовь. Он не доверял ей, думая, что и она ему когда-нибудь соврёт, поэтому позволял себе «играть».
Стихотворение пронизано мрачным настроением, которое соотносится с чувствами лирической героини, переживающей разрыв.
Основная идея
Главная мысль стихотворения «Я думала, что ты мой враг» заключается в том, что порой в отношениях приходит пора расставания. Тёплые воспоминания о прошлом не смогут компенсировать того обмана и недоверия, которое не один год разрушали любовь между двумя людьми. Когда приходит момент, нужно уметь отпускать человека и идти своей дорогой.
Средства выразительности
Эпитеты в стихотворении «Я думала, что ты мой враг» эмоционально усиливают обвинения лирической героини, которые она предъявляет своему любимому человеку: «беда тяжёлая», «игра дешёвая»
Приём сравнения придаёт определённый символизм лжи, она уже не безобидна, а огромна и черна, подобно вороньей стае: «враньё, похожее на вороньё».
Читать стих «Я думала, что ты мой враг» Ахмадулиной.