Я боюсь стареть что делать
Мне за тридцать, и я боюсь стареть – что делать? Психолог про старость
Поговорили с психологом и преподавателем БГУ Евгенией Столярской о том, почему люди боятся старости, стоит ли к ней готовиться и как относиться к пожилым людям, которые грубят в транспорте.
ОТКУДА БЕРЕТСЯ СТРАХ ПЕРЕД СТАРОСТЬЮ
– Люди боятся не самой старости, а того, что ассоциируется с ней в массовом сознании: слабость, беспомощность, одиночество, болезни.
Если разбирать эту проблему, то тут мы можем опираться на три основные причины.
Социальная политика страны в области пожилых людей. Пока пенсии не позволяют людям жить свободно, не ограничивая себя в культурных, социальных потребностях, будет сохраняться страх беспомощности и бедности. Наши чиновники говорят, что надо брать небольшую плату за посещение поликлиник, потому что пенсионеры ходят туда через день, – из-за такого отношения люди будут воспринимать старость как страшный возраст.
Советское наследие. Тогда было распространено традиционное линейное видение человеческой жизни. Каждому возрастному периоду соответствует свой набор задач: детство и юность – играешь, танцуешь, учишься. Молодость – создаешь семью, строишь карьеру, рожаешь детей. А теперь давайте посмотрим с этой точки зрения на возраст, скажем, от 45–50. В традиционном представлении это время, когда все задачи решены или почти решены. Для женщины, чья жизнь традиционно связывалась с семьей и детьми, семья должна быть уже создана, дети уже самостоятельные – дорабатываешь до пенсии.
Мужчины в этом возрасте достигают пика карьеры, за которым уже начинается спад. В этой парадигме пожилые годы не рассматриваются как время радости. В юности ты полон сил, энергии, тебя все любят, ты всех любишь, у тебя все впереди, а в старости ты решил все свои задачи – теперь воспитывай внуков, огурчики выращивай на даче. Меня однажды очень поразило, когда я услышала эти слова про дачу от людей 35–45 лет. Для них это было само собой разумеющимся, а мне стало страшно: полжизни впереди, а они на себе крест ставят. Такое жесткое линейное видение жизни тоже может быть источником страха: пока я работаю, путешествую, пока у меня есть задачи, достижение которых приносит радость, – я живу, а вот что там остается дальше – непонятно.
Это осталось нам в наследство. Как бы мы сейчас ни отнекивались от таких культурных советских вещей, они все равно с нами. Когда мы, например, говорим: «Тебе надо пораньше создать семью», – имеется в виду и физиологическая составляющая, и культурно заданная. Это все равно с нами и создает негативное тревожное отношение к старости: чем я там буду заниматься?
Рыночная культура, которая пришла к нам в 90-е годы. В этой культуре я хочу выделить феномен рыночного человека. Эта теория связана с работами немецкого психолога и философа Эриха Фромма. Он говорил, что рыночный человек – это человек, который относится к себе как к вещи, которую можно продать, и имеет определенную стоимость в глазах других. Этот человек рассматривает себя не с точки зрения своих способностей, желаний, мечтаний, а с позиции спроса и предложения: мое тело, мои способности, мой характер – насколько они популярны? А если непопулярны, тогда что можно с этим сделать? Тут опять все упирается в возраст, потому что если мы – вещь, то новые вещи выше ценятся.
Здесь можно разделить мужскую и женскую ситуации, хотя у них есть много сходств. Они отличаются не качественно, а лишь количественно, и в каждом случае немного смещены акценты. Общество связывает женское счастье и самореализацию прежде всего с семьей, отношениями с противоположным полом. Для женщины возраст – это потеря привлекательности в глазах мужчин. Пока ты красива, привлекательна – все хорошо, ты живешь, ты настоящая женщина. А когда ты теряешь привлекательность – это трагедия. Особенно для женщин, которые вне своей внешней красоты себя не видят. Отсюда спрос на пластических хирургов, диеты, которые приводят к реальным проблемам со здоровьем.
А для мужчины, чей успех общество связывает с карьерой, возраст становится важным в аспекте творческого потенциала. Ты можешь быть замечательным работником, иметь хорошую зарплату, но помимо этого в тебе должен быть какой-то потенциал.
Один мой знакомый в 90-е годы уехал в США, у него была такая ранняя благородная седина. По мнению друзей, она его очень красила. Когда знакомый вернулся погостить, мы заметили, что он покрасил волосы. Мы спросили, в чем дело, и он ответил, что не может устроиться на работу, потому что выглядит старым.
Сейчас, кстати, немного сгладились гендерные границы, потому что мужчинам часто стали предлагать подкачаться, похудеть, сделать пластику и так далее.
Я БОЮСЬ СТАРЕТЬ, ЧТО МНЕ ДЕЛАТЬ?
Совет простой и очень позитивный: люби себя и принимай таким, какой ты есть. Потому что, если ты себя не принимаешь, ты ничего с собой сделать не сможешь. Отношение к себе очень сильно зависит от родительских установок, и можно только по-хорошему позавидовать тем людям, которым внушили, что они победители по жизни. Тут есть риск того, что у человека на голове возникнет «корона», но, если сравнивать риск вреда от завышенной самооценки и заниженной, то последняя ситуация, на мой взгляд, более патологическая.
– А что все-таки делать, если ты не можешь полюбить себя и понять, чего хочешь на самом деле? Работать над собой, ходить к психологу?
– Очень важна такая вещь, как осмысленная жизнь: какая(-ой) я, а чего мне сейчас хочется, мне сейчас хорошо или нет? Мантра «работай над собой», конечно, дает очень много, но и отнимает много. Она может привести к тому, что мы будем относиться к себе как к машине: где-то не смазано, не прочищено – и надо усердно, не покладая рук, трудиться. Иногда нужно просто отдохнуть, прислушаться к себе: а чего ты сейчас хочешь? Может, тебе не надо сейчас над собой работать?
Мы делаем конспекты таких материалов в специальных пабликах «Все дома» в Instagram и Telegram – о том, как быть другом самому себе. Подписывайтесь!
Путь принятия себя и отказов от страха того же старения начинается с того, что человек перестает себя тренировать, уговаривать. Он останавливается и начинает себя слушать: это то, чего мы не умеем. Мы привыкли слушать родителей, учителей, книжки, гуру психологии, а свой голос мы слышим плохо, вплоть до голоса тела. На мой взгляд, это самое важное в жизни. Важнее, чем карьера, иные достижения. Любая карьера теряет ценность, если при этом ты несчастлив.
Психологи не зря говорят, что лучше работать с профессионалами. Может, это действительно тот случай, когда стоит с кем-то поработать. Да, это не быстрый путь, потому что ты просто учишься обращать внимание на то, что происходит у тебя в сознании. Буддисты говорят про «жвачку мыслей»: у нас в голове постоянно крутятся какие-то мысли, тревоги. Они отвлекают от действительно важного: как я себя чувствую здесь и сейчас, чего я хочу в этой ситуации. Практика понимания себя должна начаться с произвольного внимания к тому, что во мне происходит. Очень интересно проанализировать, звучит ли сильный голос, например, когда люди напортачили и сами себя ругают. Нужно попытаться отследить этот момент. Важно остановиться и понять, чей это голос говорит во мне. А профессионал может дать взгляд со стороны.
Мы привыкли к гарантированным ответам, а ответ может и не прийти. Или прийти в другой форме. Например, человек мучился и не сформулировал вербальный вопрос, работая с психологом, а потом пошел на йогу или начал рисовать красками, и ему помогло. Он просто нашел ответ другим способом.
СТОИТ ЛИ ГОТОВИТЬСЯ К СТАРОСТИ
Готовиться к старости не надо. Нужно жить полной, счастливой, осознанной жизнью сейчас. Гарантий счастливой старости нет. Ни счет в банке, ни классная работа, ни любовь, ни дети не гарантируют, что ты будешь в старости любимым, что ты не останешься одиноким и всеми покинутым. Если ты сейчас будешь делать свою жизнь счастливой, то в старости будет проще делать ее более приятной. На мой взгляд, других гарантий нет.
Есть, конечно, рекомендации врачей: двигаться больше, есть фрукты, высыпаться. А с точки зрения психологии это практика осмысленной и счастливой жизни, слушания себя, понимания того, что ты хочешь в данный момент.
СТАНУ ЛИ Я МУДРЫМ(-ОЙ) В СТАРОСТИ
Для всех мудрость разная. Для кого-то это йог, который сидит 15 часов в позе лотоса и чувствует что-то про свое «я», что многим недоступно. Для кого-то это академик, который всю жизнь изучает крысиные мозги. Для третьего мудрый – это человек-праздник, который в 70 танцует и поет. Есть бабушка в Германии, которая начала сводить треки далеко за 70. Это мудрость или нет?
Лично для меня мудрость – это счастливая жизнь в радость, которая не должна быть горем для окружающих. Есть Ципора Саламон из Нью-Йорка, которая в 65 лет ведет тренинги о том, как модно одеваться. К ней ходят все. Это мудрость? Не знаю, думаю, нет. Но что-то она про эту жизнь знает. Иногда мудрость приходит с возрастом, иногда нет.
Хочу вспомнить проект российского журналиста Владимира Яковлева «Возраст счастья». Он собирает истории людей за 50, которые живут счастливо, делятся секретами здоровья и счастья, говорят о сексе после 60. Это очень здоровая тенденция, но она завязана на уровень жизни. Если пенсии маленькие, то тяжело организовать те же путешествия, купить хорошую камеру, чтобы вести блог. Или здоровье не позволяет.
СЕЙЧАС ОЧЕНЬ МНОГО ПОЖИЛЫХ ЛЮДЕЙ, И ЭТО МЕНЯЕТ ОБЩЕСТВО
На Западе старость сейчас выходит в фокус общественного внимания, потому что там становится очень много пожилых людей, и это меняет общественные ценности и направления развития. Там есть фонды, которые занимаются изучением активного долголетия, исследуют, как максимально отодвинуть слабость. Я думаю, что первая половина XXI века будет временем углубленного изучения старости с психологической, физиологической, врачебной и даже философской точек зрения. До этого ученые пристально изучали молодость, потому что было много молодых.
Раньше старость не была такой проблемой, потому что многие не доживали до преклонных лет, а уж если дожил – молодец, сиди с внуками. Теперь люди хотят жить интересно, качественно. Они же не старые, когда выходят на пенсию в 55–60 лет.
НУЖНО ЛИ УВАЖАТЬ СТАРОСТЬ БОЛЬШЕ, ЧЕМ ДРУГОЙ ВОЗРАСТ
Нужно уважать каждого человека. Я думаю о том, что пожилые люди немного другие – более хрупкие по сравнению с нами. Мы сильнее эмоционально, физически и психологически. Нервная система у нас посильнее. Они прожили свою жизнь по-разному. Кто-то говорит: «А за что их уважать, я тоже свою жизнь живу». Надо просто уважать человека – и это тоже проблема, связанная со старостью: у нас нет культуры уважения к старости, у нас вообще с культурой уважения плохо.
В общении с пожилыми необходимо просто помнить, что в силу своих особенностей нужно не просто уважать, но и беречь их. Надо понимать, что жесткое слово или действие, жесткое отстаивание границ, борьба с соседом или детьми может стоить им жизни. Конечно, конфликты с пожилыми людьми нужно решать индивидуально.
Насколько для нас важно это чудачество старого человека? Насколько для нас оно нестерпимо? Или с чем-то мы готовы смириться ради его комфорта? Или это уже нарушает наш комфорт и надо что-то делать? Всегда надо уважать другого – и не забывать, что старики просто хрупкие.
Хороший вопрос«Скоро твоя главная вечеринка закончится»: Люди о том, почему они боятся старости
Потеря привлекательности и беспомощность
Над старостью периодически задумывается каждый из нас. Мы представляем, как будем выглядеть, как будем себя чувствовать и кто будет рядом в этот промежуток жизни. Все эти вопросы так или иначе возникают, а иногда начинают вызывать страх. Отчасти это нормально: всё новое и неизвестное всегда волнительно. С другой стороны, старение всё ещё подвергается стигматизации: мы часто слышим фразы «возраст уже не тот» или «старость — не радость». Страх старения может развиться до геронтофобии и начать проявляться по-разному: боязнью одиночества, немощности, потери привлекательности или статуса. Мы спросили разных людей о том, почему они боятся стареть.
Интервью: Дарья Бигун
главный редактор «The Village Беларусь»
Когда я была маленькой, постоянно донимала родителей вопросом о том, не состарятся ли они. Тогда это был мой самый большой страх, наряду с фильмом «Кладбище домашних животных» и колорадскими жуками.
Я никому не говорю, сколько мне лет, и даже большинство моих друзей периодически спорят о моём возрасте. Не потому, что мне много или мало — просто когда-то давно я решила избавиться от этой цифры, перестав её называть. Решила проверить, как меня будут воспринимать окружающие и я сама безотносительно двузначного числа. Такой эксперимент длиной в жизнь. Я настолько не произношу вслух эту цифру, что когда мне нужно ответить на вопрос врача о возрасте, я недоуменно молчу, потом недоуменно молчит он, тогда я, еле разлепив пересохшие губы, мямлю: «Палпотукотшро». Я довела эксперимент до такого абсурда, что вопрос «а сколько тебе лет?» кажется мне чем-то неприличным. Справедливости ради, я его и сама почти не задаю. Когда люди пытаются угадать — я соглашаюсь на любой возраст. Двадцать семь? Угадали. Тридцать три? Да, верно. Двадцать четыре? В яблочко!
Я боюсь старости, старость сигналит о том, что скоро твоя главная вечеринка закончится. Жизнь и мир принадлежат молодым, а все те фразы про «главное, на сколько ты себя ощущаешь», которыми мне придётся утешаться, если я доживу, не работают. Я боюсь не только физических проявлений возраста, я боюсь цифры в паспорте. Сейчас я боюсь её даже как будто бы больше, потому что она обгоняет физическое (хорошо, что не наоборот). Пока незнакомые люди могут дать мне двадцать три, а незнакомые люди старшего возраста — и вовсе девятнадцать, я держусь. Но когда-то и эта халява закончится.
Как-то я спросила у бабушки своего друга Саши, чувствует ли она, что за плечами много прошедшего времени. Сама я не могу ментально объять все прожитые годы, и мне кажется, что я ещё совсем не пожила, но, может, это потому, что мне ещё не восемьдесят, как ей? «Нет, — ответила бабушка, — ничего не меняется. Мне кажется, что я тоже ещё совсем не пожила».
Я жалею о том, что не родилась на триста лет позже, когда продолжительность жизни и возможность поддерживать состояние организма, вероятно, будут другими. Пока меня немного утешила бы смена даты рождения в паспорте. Если можно поменять имя и гендер, то почему я не могу поменять год рождения в соответствии с тем, на какой я себя ощущаю?
Я боюсь старости и при этом жить буду долго — у меня есть лучший ген долголетия, с которым доживают до ста лет. То есть все шансы прожить лет тридцать в нищете из-за крошечной пенсии, если она вообще к тому моменту останется. Приходится думать, как жить, не рассчитывая на помощь.
Я человек небогатый, у меня нет никаких финансовых активов, даже собственной квартиры. И совершенно непонятно пока, как этот вопрос решать, учитывая, что иногда я теряю способность работать из-за очередного рецидива депрессии. Я разбираюсь с этим, мы с врачом ищем лекарственные схемы, которые меня поддерживают, но, например, сейчас на медикаменты, доктора и психотерапию у меня в месяц уходит больше, чем пенсия, которую мне начислят, если это когда-нибудь случится. Поэтому в будущее я смотрю без энтузиазма.
Хотя больше всего я боюсь не бедности, а беспомощности и ненужности. С последним бороться проще: я активно окружаю себя интересными людьми и надеюсь с кем-то из них надолго подружиться. Но как пережить беспомощность и невозможность справляться с ситуацией, представления не имею.
Мне ещё кажется, что у многих людей нет концепции старости и её проживания. У мужчин понятно почему — многие просто не надеются дожить, что и статистически подтверждается (хотя какой сюрприз, когда всё же доживают и живут). Для женщин же существует как будто только активная работающая по дому и с внуками бабушка, отрабатывающая свою нужность. Хотя в старости может случиться и деменция (и кто тогда тебе детей доверит?), и что угодно. За пределами идеи работящей крепкой старушки, которую поддерживают её дети в количестве больше одного, мы невидимки.
В детстве мне подарили набор косметики «Маленькая фея». Мне было около семи лет, и я усердно начала пользоваться всеми средствами из набора перед сном: была уверена, что это позволит избежать морщинок. В общем, уже в сознательном возрасте я поняла, что страх старения у меня с самого детства. Если существует реинкарнация, то в прошлых жизнях я никогда не была старым человеком, только если один раз из ста тысяч. Старость кажется мне чем-то незнакомым, а потому и страшным.
Сейчас мне двадцать пять. Я вижу, что тело постепенно меняется, приобретает новые очертания: обхват бёдер увеличился на размер. Удручает то, что я перестала помещаться в любимые брюки. Я постоянно делаю маски, увлажняю лицо, стараюсь пить достаточно воды. Занимаюсь спортом, стараюсь находиться в состоянии гармонии и спокойствия. Думаю, для человека это так же важно, как сон. Стресс равно морщинка, а также бешеный тревожный взгляд, бессвязная речь. Я для себя вывела правило, что молодость начинается с психического тела. С внутреннего ощущения. Думаю, это гарантирует долгую и счастливую жизнь.
Когда я думаю о старости, я стараюсь представлять себя старушкой, которая гоняет на байке и занимается сёрфингом. Это немного успокаивает. Но страх изменений в теле и сознании пока навсегда не уходит.
диджей, путешественник, экс главный редактор The Village
Страх старости и смерти есть у большинства людей. Те, кто говорят «я не боюсь смерти» или, там, «я не боюсь старости — знаю, что умру молодым» — лукавят. В первую очередь перед самими собой. Страхи старости и смерти — одни из первых и самых глубинных в человеке. Возможно, они не стоят первыми на очереди в беседах с психоаналитиком, но только потому, что до старости и смерти ещё как бы далеко и, значит, время разобраться с ними ещё есть.
Чего я на самом деле боюсь, когда говорю, что боюсь старости? Что я стану физически немощен, мне будет некомфортно, больно или даже невозможно делать вещи, которые сейчас мне делать просто и приятно. Что мне станет отказывать рассудок, я буду забывать слова, путаться в происходящем и не узнавать близких. Что я стану сексуально непривлекателен для тех, кого сам нахожу привлекательным. Что не смогу зарабатывать деньги, а пенсии будет недостаточно для достойного существования. В конце концов, что я стану совсем близок к смерти — а это как-то стрёмно.
С раннего детства я замечал, что меня пугают упомянутые выше непривлекательность и потеря рассудка. Постоянные заявления взрослых, что «это сейчас ты юн, а глазом не успеешь моргнуть, как молодость пролетела», не улучшали ситуацию. В течение жизни снова и снова я возвращался к образу никому не нужного старика, который ест «доширак» и бросает сальные взгляды на малолеток.
Страшнее всего становится, когда я считаю, что у меня есть что-то очень ценное, и боюсь это потерять. Появляется классная работа — круто. Но проходит время, и к радости примешивается боязнь, что я накосячу и потеряю её. Появляется любимый человек — а через какое-то время я замечаю, что меня гложет страх: вдруг я сделаю что-то не так и он уйдёт от меня. В случае со страхом старости — я ценю свои ум, здоровье и внешность. Расстаться с ними было бы, мягко говоря, досадно.
Каждый год в преддверии дня рождения я становился всё более раздражителен и взвинчен. Чтобы отвлечься, я с головой бросался в подготовку большого празднества для себя и нескольких десятков друзей. В сам день рождения я чувствовал себя крайне ранимым и эмоциональным: то на грани слёз («Ещё на год ближе к старости и смерти»), то в эйфории от всеобщего внимания и обожания («Я ещё ничего! Ещё не скоро!»).
Помню, мне тяжеловато дался двадцать девятый день рождения. Двадцать девять — это почти тридцать, а перевалить за тридцать — значило окончательно стать взрослым. Я не чувствовал, что готов. Я вообще не понимал, что это значит — быть взрослым. Понимал только, что меньше всего мне хочется оказаться одним из тех молодящихся старпёров, которые нелепо выглядят в одежде и с повадками «не по возрасту». Так что я принял волевое решение и сменил кеды и футболки на галстуки и пиджаки. Забавно, что когда мне наконец стукнуло тридцать, я посмотрел на себя в зеркало и понял, что там ровным счётом ничего не изменилось с тех пор, как мне было двадцать восемь. Я расслабился и вернул в гардероб майки и кеды.
Сейчас мне сорок один, я счастливый, здоровый и привлекательный (пожалуй, никогда я не нравился себе больше) человек. Гораздо лучше, чем я мог представить себе десять лет назад. И сейчас нет никаких поводов думать, что в семьдесят один я не буду красивым и здоровым стариком, с которым будет приятно проводить время, общаться и, возможно, заниматься сексом. Штука в том, что когда ты не можешь что-то изменить, ты можешь повлиять на то, как именно это будет происходить. Боишься, что тебе не будет хватать пенсии? Попробуй придумать план, чтобы к старости у тебя были сбережения. Боишься утратить здоровье? Не убивай его. Двигайся, следи за холестерином и не кури по пачке в день. Не обязательно посвящать все свои молодые годы подготовке к старости (вот уж скучнейший план — тем более что она может так и не наступить). Но занимаясь собой сейчас, ты по факту занимаешься и собой в будущем. И тогда уже не так страшно.
На свой сорок первый день рождения я собрал несколько десятков друзей. Не парился слишком сильно с программой, просто объявил тему: «Похороны молодости Милослава». Дресс-код: «Похоронный шик» (мне всегда нравился стиль гламурных похорон из голливудских комедий, с роскошными шляпами, тёмными очками и кружевными перчатками). Объявил, что никаких тостов не будет — только «тёплые воспоминания о молодом Милославе». Ведь один из лучших способов побороть страх — это посмеяться над ним. Пара-тройка друзей пытались возразить — дескать, какая-то медицинская организация объявила, что молодость длится до сорока пяти лет, и значит, похороны преждевременные… Но знаете что? Никто не может говорить вам, когда начинается и заканчивается ваша молодость!
Мне даже подарили небольшое гранитное надгробие с моим выгравированным портретом и огромный венок с чёрными лентами. Надписи гласили «Молодости Милослава» и «Помним, не скорбим». Было забавно и необычно, и я чувствовал себя расслабленным и довольным. По факту для меня это были не похороны молодости, а похороны моего страха старости.
Я видела печальные примеры старости, и, наверное, именно это развило во мне страх. Дедушка постепенно потерял зрение, потом сознание и превратился в обузу для семьи. Родственники под разными предлогами перевозили его из одной квартиры в другую. Ссорились из-за «очереди» за ним смотреть. Я их понимаю: они хотят жить свою жизнь, быть свободными, путешествовать, играть с детьми, а не сидеть дома и потакать в желаниях человеку, который изредка сможет сказать «спасибо». Он угасал и в конце уже не хотел жить. Иногда он хотел общения, эмоциональной близости, но всем было не до него.
Совершенно не хочется, чтобы меня кто-то жалел, не хочется быть обузой, ненужным, неуместным и лишним членом семьи. Но вместе с тем одиночество в старости — тоже очень страшно. Представьте, что вам и правда некому подать воды. Или скрутило спину так, что вы не можете дотянуться до телефона. Это безвыходная ситуация. Кажется, теперь я понимаю смысл домов престарелых и сиделок. Им платят деньги за уважительное и расторопное отношение к клиенту. Это лучшее, что может быть, когда тебе нужны только свободные уши, еда и сон.
Мне не страшно потерять красоту или молодость. Мне нравится, как меняется моя внешность и мысли. Я правда с каждым годом считаю себя лучше. Возможно, я больше боюсь старческих болезней, чем самой старости, потому что в моральном плане мне хочется всегда быть молодой. Не бояться авантюр, не говорить «эта одежда не по возрасту» или «идите гулять без меня, я стара для развлечений».
Боязнь старости можно рассматривать как одну из черт нашего менталитета. Потому что у нас люди в принципе физически стареют раньше. И есть стереотипы о маленькой пенсии, накопительстве, чёрном дне и плохой жизни после выхода на заслуженный отдых. Хотя в других странах жизнь на пенсии только начинается. Люди путешествуют, занимаются любимым делом, ходят в клубы по интересам и наслаждаются жизнью. Вот такую старость я хочу.
специалист по фэшн-бизнесу, модель
Сейчас я живу в Париже, и тему старости мы регулярно обсуждаем с подругами как из Европы, так и из стран бывшего СССР, и взгляды у всех разные. Думаю, на старение и взросление очень влияют родители и менталитет — некоторые уже в пятьдесят лет планируют похороны. В Европе старший возраст — их главная глава жизни «для себя», когда люди навёрстывают свободу, упущенную в период воспитания детей. Недавно я ходила на курс керамики, со мной в группе были женщины от пятидесяти и старше; и они постоянно опровергали, например, стереотип о том, что у женщин в возрасте нет секса. Они постоянно шутили по этому поводу и открыто обсуждали с подругами своих новых партнёров.
Я боюсь старости как чего-то нового. Это можно сравнить с волнением перед новым путешествием. Конечно, я понимаю, что у многих нет возможности вести свободный и весёлый образ жизни с материальной точки зрения. Пенсии не хватает на всё необходимое, не говоря уже про путешествия. Но всё же многое зависит и от моральных установок.
В моделинге касательно возраста по-прежнему много ущемлений. Многие модели начинают карьеру в четырнадцать или шестнадцать лет и к двадцати ощущают себя уже взрослыми женщинами. Для меня была в первую очередь очень важна учёба, и я не работаю моделью фултайм, но то, что вижу вокруг, иногда повергает в шок. Недавно моя подруга, которой двадцать пять, пришла ко мне жутко расстроенная. Агент сказал ей, что она уже старая. Такие истории случались и со мной: когда говоришь, что тебе двадцать один, двадцать два или двадцать пять, у работодателей меняются лица. Бывает, прямо отвечают, что ты уже не подходишь по возрасту. Многие агенты в принципе не воспринимают девушек старше подросткового возраста. К слову, подруга до сих пор цитирует слова агента и говорит, что она «старая» или «уже взрослая женщина».
В инстаграме я слежу за супермоделью из Чехии Паулиной Поризковой, которой пятьдесят семь лет. Она офигенно выглядит, постит фото топлес и в купальниках, у неё невероятные сила и энергия. Когда я смотрю на такие примеры, мне не страшно стареть. Думаю, к моменту моей старости у людей будет гораздо более целостный и радостный взгляд на этот возрастной период. А самый значимый для меня пример — мама. Ей пятьдесят семь лет, и в каждый её день рождения я задаю один и тот же вопрос: «Какой год запомнился тебе больше всего?» Каждый раз она отвечает, что чем дальше — тем интереснее. Это очень поддерживает. Она излучает свет и вдохновение, она совершенно не переживает по поводу своего возраста. Когда мы вместе идём на йогу, мне становится неловко, что я не такая спортивная, как она.
Это пугает гораздо сильнее, чем, к примеру, возрастные изменения тела. Как-то моя подруга обратила моё внимание на то, что практически в каждый наш разговор я вставляю мысли по этому поводу. Страх появляется каждый раз, когда я вижу немощную старушку на улице или в магазине. Мне кажется, наши пенсионеры живут в безысходности и безрадостности. Жизнь позади — а им так и не удалось сменить работу, попутешествовать, потусоваться…
Страшно и оттого, что годы проходят всё быстрее. Я думаю, те, кто говорит, что в сорок лет не видны морщинки или что они только украшают, сильно лукавят. Я считаю, что нет ничего привлекательнее обаяния молодости.
Я выгляжу намного моложе своих лет и нарочито подчёркиваю возраст, когда меня о нём спрашивают. Мне нравится реакция человека: я застаю его врасплох. И вместе с тем не понимаю, как избавиться от своего страха до конца. Многие обращаются ко мне на «ты», а когда узнают, что мой возраст не тот, каким они его представляли, — теряются. Страх старости породил во мне страх смерти. Думаю, что пережила несколько панических атак по этому поводу. Я верующий человек и знаю, что после смерти всё не заканчивается. Но не могу перестать бояться.