володя яковлев о чем думаешь

Владимир (Володя) Сергеевич Яковлев

Дамы, кто хочет полирнуть штуцер?

— Знаешь, если бы ты жил в Корее, тебя бы звали Кон Чен Ый.

— Потому что ты конченый.

Купи себе паяльник и запаяй хлебальник.

— Что ты сделал, тварь?

— Потому что мне страшно, когда вы, Владимир Сергеевич, с таким таблом заходите. Я пугаюсь.

— Володь, музыку выруби.

А знаете, вот у таких как вы никогда, слышите, никогда в новом году ничего хорошего не произойдёт потому, что у вас нету духа праздника. Вот у меня всё будет хорошо, а у вас плохо потому, что вы демоны и петушары. С Новым годом, суки!

— О, здрасьте, товарищ подполковник!

— Так, я чё-то не понял, что ты здесь делаешь? Измайлов, что ли, всему отделу карточки раздал?

— Гришу замещаю. Он занят.

— Подожди, а как ты его можешь замещать? Ты же следак. Твоё дело бумажки в кабинете строчить.

— Так, ну а как иначе? Я один в курсе дела.

— М-м. Понятно. Так, ну это ну тогда всё понятно — это финиш чего. Чунга-чанга. А, и что ж вы делаете стесняюсь спросить?

— Деньги положили в кабинет.

— А, почему же ты тогда не в кабинете?

— Так, я камеру поставил.

— Я, значит, посмотрю кто.

— А если он в маске будет?

— С этим уже сложнее.

— Знаешь почему? Да, потому что ты дебил, Мухич. Ты, понимаешь это, или нет? И поколение у вас такое же. Я, я, не понимаю вообще где. Вы учиться не хотите. Вы думать не хотите головой вообще. Где это ПТУ находится, где вас выпускают? Ты скажи. Я приеду туда, сожгу это к чёртовой матери.

— Господи, что тебе нужно от меня?

— Там, такое дело. М-м. Тебе в машину насрали.

— Шучу, шучу. Нет конечно!

— Спокойней, Володь. Шутка старая, но с каждым разом работает всё лучше.

Источник

Владимир (Володя) Сергеевич Яковлев

— Господи, что тебе нужно от меня?

— Там, такое дело. М-м. Тебе в машину насрали.

— Шучу, шучу. Нет конечно!

— Спокойней, Володь. Шутка старая, но с каждым разом работает всё лучше.

— Чего ты хотел шутник?

— Здравствуйте, Володь. Могли бы не заезжать, я бы добралась.

— Ну, так без машины можно нах. позволить себе бокальчик вина.

— А я и с машиной накидаюсь.

— Володь, вот ты знаешь, кто опаснее всех?

— Конечно, твой брат. Кто же еще.

— Нет, какой человек самый опасный?

— Которому нечего терять.

— Вы не красивый, не волнуйтесь.

— Ой, не утешайте меня, Кристина, прошу вас, умоляю. Я же прекрасно знаю, что я просто петушиный Ален Делон. Меня же там свеженького, розовенького, как только привезут зюсь и пурупупуп и пропеллер.

— Давай тогда прокатимся.

— Куда? На дорогу? А как я? Я же.

— Яйца? Яйца, вы где? Аууу!

— Только надо аптеку найти. Прокладки купить.

— В аптеку? Зачем? У тебя что месячные?

— Это не мне, тебе. У меня же яйца.

— У меня дед до Берлина дошёл! Какой я тебе *** скинхед. Нас тогда в усиление в другой район поставили, а там бомжи.

— И ты решил всех загасить?

— Кого нашел. Ну, так широким поливом. Я же понимаешь за жену. Мне же насрать, что он не русский. Да я бы и русских загасил, раз такое дело. Для меня все равны, понимаешь. Просто, там такое началось. И все из-за вшей.

Источник

Владимир Яковлев: трагедия «русского Гойи»

Галерея «Кино» славится пристальным интересом к творчеству художников-нонконформистов, которые начинали в шестидесятые годы и сегодня стали признанными классиками. Недавно, например, там прошла непревзойденная по количеству и диапазону представленных работ выставка графики Анатолия Зверева, который считается эпицентром, точкой отсчета и главным символом того, что принято называть неофициальным русским искусством.

Второе место в иерархии нонконформизма шестидесятых с недавних пор устойчиво занял Владимир Яковлев — поэтому кураторы галереи и решили показать его московской публике вскоре после Зверева.

Для тех, кто не знает, стоит коротко и в самых общих чертах рассказать, как вообще начинался советский нонконформизм. Летом 1957 года в рамках Всемирного фестиваля молодежи и студентов, который проходил в Москве, в Центральном парке культуры имени Горького работала международная живописная студия, где царила довольно свободная даже для тех подцензурных времен обстановка. Молодые художники из разных стран стояли в большом павильоне перед мольбертами, самозабвенно импровизировали, вместе выпивали, дискутировали, заодно перенимая друг у друга идеи. Разумеется, были среди них и те, которых предварительно отобрали в комсомольских и прочих «органах» на предмет их соответствия коммунистической идеологии.

Но за всем не уследишь. Ситуацией решили воспользоваться и молодые «авангардисты-формалисты», которые в ту эпоху тихо творили по своим квартирам, варились в собственном соку, экспериментировали, иногда встречались, чтобы выпить и обменяться информацией о зарубежном искусстве, которую им все же удавалось получать всеми правдами и неправдами. Но они даже представить себе не могли, что когда-нибудь их работы сможет увидеть кто-то за пределами их узкой тусовки.

Фестиваль 1957 года радикально изменил ситуацию. На студию в Парке Горького все же удалось просочиться художникам, которые не значились в официальных списках. Среди них тогда выделялись свои лидеры в лице трех закадычных в то время друзей – Анатолия Зверева, Дмитрия Плавинского и Александра Харитонова. Их имена долгое время произносили как одно целое («А вы знакомы со Зверевым-Плавинским-Харитоновым?» — спрашивали друг друга «прогрессивные» граждане). Увидев, как работают трое молодых москвичей, их иностранные сверстники поняли, что из всех «соревнующихся» с ними художников только у Зверева-Плавинского-Харитонова есть чему поучиться. Обменялись адресами, телефонами, тут как тут появились западные корреспонденты… Словом, блокада была прорвана. С тех пор произведения советских нонконформистов стали приобретать приезжавшие в Москву иностранцы, а репродукции их работ то и дело появлялись в зарубежной прессе (КГБ хоть и делало свое дело, и «всячески пресекало», но времена больших репрессий, к счастью, остались позади, поэтому жизнь неумолимо брала свое)…

О Володе Яковлеве я впервые услышал от Саши Харитонова. Привел как-то вечером к нему домой кого-то из своих приятелей. Сидим, выпиваем, обмениваемся информацией. Кто-то спросил у Саши, не преследует ли его органы. Харитонов вдруг нахмурился и говорит:

— Да бог с ними, с органами. Что поделаешь, если у них такая работа. Ужас, когда собственные родители ведут себя хуже, чем КГБ.

Он встал, вышел в соседнюю комнату, где жила его мать, и принес ученическую тетрадь для рисования, в которой на каждом листе цветными карандашами были нарисованы наивные, но до судорог искренние и трогательные цветы. Все сидевшие за столом как-то сразу, не сговариваясь, поняли, что за рисунками стоит какая-то тайна или драма. Мы благоговейно их разглядывали. Наступила в полном смысле слова мистическая тишина.

— Все, что вы видите, нарисовано в туалете, — прервал наше молчание Саша. — Когда он чувствует, что больше не может не рисовать, то просит у родителей разрешения пойти по нужде, и после того, как они проверят, не берет ли он с собой бумагу и карандаши, он там запирается, достает из ниши с канализационными трубами заранее припрятанные карандаши и бумагу и рисует до тех пор, пока родителине начинают стучать и орать, что если он немедленно не выйдет, они отправят его в психушку. Так что нам со Зверевым еще повезло — в отличие от Володи Яковлева. Не дай Бог кому-нибудь такой судьбы.

— За что они так ненавидят своего сына? — поинтересовались мы.

— Его родители жили в Балахне, неподалеку от Горького. Потом папочка сделал партийную карьеру и его со всей семьей перевели в Москву. Он теперь высокопоставленный деятель. Но у него родился сын маленького роста и почти слепой.

С тех пор я стал слышать о Яковлеве все чаще. В начале шестидесятых круг «неофициальных» художников постоянно расширялся. Становились известными все новые имена. К счастью для Володи, его рисунки попали к Василию Яковлевичу Ситникову —художнику с внешностью и образом жизни Распутина, который активнее других общался с западными дипломатами и считался среди них непревзойденным эталоном русского китча. Кому-то из них он продал рисунок Яковлева. Постепенно у Володи появились поклонники из числа собирателей неофициального искусства. Его стали навещать в больнице — в том числе и известные люди вроде модного в то время композитора Андрея Волконского. Он-то и устроил у себя на квартире первую выставку Владимира Яковлева. Вторая состоялась в 1966 году в «официальном» зале Союза художников (совместно с Эдуардом Штейнбергом) и длилась всего один вечер. Такая уж тогда была договоренность с властями — если что-то авангардистское, то только на один вечер. Зато собирались толпы ценителей, которые предварительно обзванивали друг друга по телефону.

Родители, почувствовав интерес к своему сыну со стороны влиятельных людей, попытались продемонстрировать, что они о нем заботятся, и ненадолго устроили его на работу курьером в издательство «Искусство». Тогда же и возник слух, что Володя — внук русского импрессиониста Михаила Яковлева, но точных подтверждений ему нет. В конце концов отец Яковлева попал в непростую ситуацию. С одной стороны, вокруг сына стали крутиться иностранцы и «антисоветчики», с чем он никак не мог смириться, потому что нависла угроза для его партийной карьеры. С другой — «цветочки» сына стали все чаще продаваться, причем за валюту, потому что основными покупателями были иностранцы.

Врачи психушек, где лежал Яковлев, тоже вскоре поняли, что к чему. Оказывается, их «больной» — настоящий клад, источник бесконечного обогащения, и за малейшие послабления в режиме требовали с него рисунки, которые тут же впаривали навещавшим художника иностранцам. Установилась даже такса. Каждый, кто приходил к Володе, чтобы принести ему краски и забрать работы, должен был «отстегнуть» три картины из десяти. Иначе пациенту вполне могли бы запретить рисовать на том основании, что творческий процесс негативно сказывается на его психике.

Вообще Володя Яковлев постоянно находился в состоянии молчаливой погруженности в самого себя, отрешенности от мира. Чтобы вытянуть из него слово, нужно было приложить немало усилий. Вокруг него всегда царила атмосфера вакуума, тяжести, душевного дискомфорта. Поэтому люди предпочитали обходить его стороной. В самом начале перестройки один за другим умерли его родители. Ухаживать за слепым инвалидом стало некому. Квартиру отобрало государство, а Володю уже навсегда поместили в какой-то психоневрологический интернат на окраине Москвы. Я пару раз сопровождал к нему, чтобы показать дорогу, иностранцев, которые хотели осчастливить его чем-нибудь вкусным. Каждый приезд неизменно вызывал у администрации интерната переполох. Для начала они все дружно галдели, требуя поделиться с ними тем, что мы хотим передать. И только потом нас впускали.

— Вы уж нас поймите, у нас уборщиц нет, мы палату днем запираем, чтоб не мусорили, больные у нас обычно проводят свободное время в туалете, там все условия, раковины, унитазы, все кафельное, — тараторила очередная «врачиха», отпирая ключом дверь общественного сортира.

В духоте, среди сигаретного дыма, прямо на кафельном полу сидели человек пятьдесят «больных». Володя в одной казенной пижаме, надетой на голое тело, лежал на том же голом кафеле возле унитаза и крепко спал, подложив под голову ладонь.

— Володя, Володя, вставай, к тебе пришли, просыпайся! — зычным голосом орала врачиха, изо всех сил тормоша его своими мясистыми лапами.

Яковлев нехотя поднялся и пошел туда, куда она его повела, то есть в нашу сторону. По-моему, он даже на нас не посмотрел и вообще не понимал, чего кому-то от него

— По такому случаю я уж для вас палату открою, — тараторила врачиха, впуская нас в огромное помещение с кроватями. — Сидите, общайтесь на здоровье. Вот Володина койка.

Яковлев безучастно сел. Иностранная дама объяснила ему, что хочет оставить ему продукты, и стала выкладывать из пакетов на кровать всякую еду. Увидев батон колбасы, Володя взял его, откусил кусок и стал равнодушно жевать.

— Давай куда-нибудь все спрячем, — предложил я ему.

— Прятать некуда. Надо сразу все съесть. Потом будет поздно, — объяснил Яковлев тихим и бесстрастным голосом.

Мы попытались спросить его, имеет ли он возможность рисовать, но он не отвечал, полностью уйдя в жевание колбасы.

— Вы идите, а мы найдем, куда все положить. Вы не думайте, у нас и холодильник есть. А рисовать у него что-то в последнее время нет настроения, — заторопила нас врачиха.

Мои спутники и сами были рады покинуть мрачное место, явно жалея, что вообще сюда приехали.

Московский историк современного искусства и в полном смысле слова подвижница Наталья Шмелькова в те годы попыталась сделать невозможное — вернуть Яковлеву зрение. Она на время забрала его из интерната, сняла двухместную палату в клинике офтальмолога Федорова и поселилась там вместе с ним. Ему сделали несколько операций. Видеть он стал лучше, снова пытался рисовать, охотно и подолгу разговаривал с Наташей. Кстати, о периоде пребывания в клинике она подробно написала в своей книге «Во чреве мачехи». Очень советую прочитать — ведь Наташа опубликовала беседу с ним, оставив единственный образец его речи. Потрясающая метафизическая глубина и афористичность! А заодно полистайте фотоальбом, посвященный Яковлеву, составленный и изданный историком современного искусства Ларисой Георгиевной Пятницкой.

Но было уже поздно. Силы и интерес к жизни неумолимо покидали Володю. О нем показывали сюжеты по телевидению, много писали в газетах, обсуждали, когда же наконец найдется человек, который заберет великого художника из интерната к себе домой. Но лежания на голом кафельном полу не прошли даром, в конце концов отозвавшись острой пневмонией, от которой Владимир Яковлев однажды скончался, так и не испытав простого человеческого счастья хотя бы недолго пожить в квартире со всеми удобствами.

Сейчас его картины — более чем классика. Они висят в каждом «приличном» доме. Мне кажется, что на него в последнее время гораздо больший спрос, чем даже на Анатолия Зверева. Делать его выставки давно уже стало своеобразным ритуалом для продвинутых галерей — все состязаются, кто лучше «приготовит» Яковлева. Экспозиция в галерее «Кино» — изысканная до дендизма и лаконичная до эстетства. Такая аристократическая подача художника призвана подчеркнуть, что Владимир Яковлев окончательно стал неотъемлемой частью нашей гламурной культуры, то есть национальным достоянием и коммерческой ценностью лучших людей сегодняшней России.

Игорь Дудинский

Добавьте «Правду.Ру» в свои источники в Яндекс.Новости или News.Google, либо Яндекс.Дзен

Быстрые новости в Telegram-канале Правды.Ру. Не забудьте подписаться, чтоб быть в курсе событий.

Источник

Володя яковлев о чем думаешь

Текст: Наталья Жданова, Никита Камитдинов

Фото: Алексей Синельников

Это интервью можно послушать:

«Мои инвестиции были очень-очень-очень неудачными»

— Вы были успешным медиа-менеджером, а теперь занимаетесь темами здоровья, счастья и осознанности. В какой момент и, главное, почему произошёл вот этот переход и сменилась ваша внутренняя повестка?

— Основной продукт, которым я сейчас занимаюсь, — это такие видео, которые выходят каждый понедельник в Facebook и в YouTube. Они, в общем, про жизнь и про то, что я о ней понял. Почему я этим занимаюсь? Считается, что в принципе у человеческой цивилизации в ближайшее время (до конца этого века, по крайней мере) будут два основных направления развития. Одно из них — качество жизни, а второе — здоровье и увеличение продолжительности жизни. Хочется поучаствовать.

— То есть это такой ваш вклад в развитие человечества?

И знаете, потом в моей жизни наступил момент, когда я и власть, и деньги потерял, — полностью разорился. И когда прошёл шок, я неожиданно для себя обнаружил, что моя жизнь стала намного лучше. Это заставило меня очень много думать о том, как устроена жизнь. В результате я понял то, чего раньше абсолютно не понимал: мы все в основе своей инвесторы, мы инвестируем время, чтобы на выходе получить радость от жизни. И если ты сделал неправильную инвестицию, потерял время и не получил радости, то это время не вернётся уже никогда.

— А насколько успешным инвестором вы были тогда, в 90-е?

— Очень неуспешным. Видите, в чём дело: любое твоё занятие — проект. Скажем, заработать деньги или научиться быстро бегать — это всё проекты. И в какой-то момент ты понимаешь, что настоящий результат не в том, что ты заработал деньги или научился бегать быстрее всех. Настоящей прибылью от твоих инвестиций является та радость, которую ты в итоге получил. И если посмотреть с этой точки зрения (а мне кажется, она правильная), мои инвестиции были очень-очень-очень неудачными. Я вложил огромное количество времени, но в результате то время, когда у меня было много денег, как это ни парадоксально, было худшим в моей жизни.

Первая вещь, которой тебя лишает богатство, — свобода. Кажется, что деньги свободу дают, но это неправда — они свободы лишают. Потому что когда я работал корреспондентом и у меня не было ни «копья» — я был абсолютно свободным человеком. Мог улететь куда угодно и с кем угодно, остановиться в какой хочешь гостинице и общаться с кем захочу. А когда пришло богатство, всё изменилось. Теперь я мог поехать только в определённое место, общаться только с определёнными людьми, летать только бизнес- или первым классом. И это первое ограничение, которое возникает в том, что касается свободы. Потому что ты не готов принимать ничего, что не соответствует твоему внутреннему представлению о качестве. А с какого-то момента начинаешь просто бояться выходить за эту зону.

Вторая вещь, которой тебя лишает богатство, — безопасность. Во-первых, ты чувствуешь, что все хотят получить твои деньги тем или иным способом. И ты с опаской относишься к людям, у которых денег меньше, чем у тебя. Есть и другая, ещё более важная причина. Когда у тебя средний уровень достатка (или даже средне-высокий), твою жизнь определяет очень большое количество обстоятельств: друзья, с которыми общаешься, хобби… А когда ты богат, твоё качество жизни определяет только одно-единственное обстоятельство — деньги. Это они определяют, с кем ты общаешься, в какую школу ходят учиться твои дети, где ты отдыхаешь и как одеваешься. Деньги становятся абсолютно глобальным фактором в твоей жизни.

«Наш мозг — приборная шкала»

— Вместе с журналистом и сценаристом Мариной Собе-Панек вы написали книгу «Уход за мозгом». Когда вы начали погружаться в эту тему? Что для вас лично стало главным инсайтом?

— У этой книжки была очень необычная базовая идея. Я журналист по первому образованию, Марина — журналист и сценарист научно-популярных фильмов. Ни один из нас не нейробиолог. Мы хотели подойти к мозгу с пользовательской точки зрения. Например, если взять какой-нибудь самый простой прибор — скажем, тостер, — про его работу можно рассказать так, что неподготовленный человек ничего не поймёт. Потому что можно очень сложно рассказывать про электричество, температурную обработку и много чего ещё. Но к тостеру есть инструкция, которая написана так, чтобы она была понятна пользователю.

То, что мы за полтора года работы над книжкой поняли в отношении мозга, — мы и представить себе не могли. Первая вещь, которая меня абсолютно поразила: я всегда считал, что мозг — это один орган. Тогда как он, по сути, представляет из себя систему органов — каждый из них работает по-своему, имеет собственную функцию и находится в очень сложной системе взаимоотношений (часто противоречивых) с другими. Мозг похож не на один компьютер, а на целый их набор — и все они дают прямо противоположные результаты.

Когда мы что-то чувствуем (например испытываем страх или какие-то эмоции, или когда говорим «я подумаю», «я почувствую»), — это, вообще говоря, неправда. В реальности у нас есть приборная шкала, на которой отображаются разные показатели — страх, эмоция, мысль. Они примерно такие же, как в вашей машине или в самолете у пилотов. Вся разница в том, что в машине это происходит через визуальную сигнальную систему, — вы видите какой-то символ или цифру. А приборная шкала, которую использует мозг, основана на химических субстанциях — и именно они вызывают у нас разные ощущения, например страх или усталость. Поэтому то, что мы называем «мозг», в реальности — приборная шкала, с которой мы общаемся в нашей жизни. И в наших силах и возможностях — реагировать либо нет на большинство таких сигналов.

— На фестивале «Возраст счастья» Марина Собе-Панек рассказывала про такой сон, когда спишь 15 минут, потом два часа бодрствуешь, потом опять спишь 15 минут. Это даёт некий такой прилив сил, и когда нужно суперответственное важное задание сделать — очень помогает…

— Да, это был хороший такой эксперимент. Но после того как мы написали эту книжку, не думаю, что Марина или я будем экспериментировать со сном. Потому что один из выводов заключается в том, что сон — одно из важнейших состояний, которое у нас есть. И каким-то образом пытаться его менять или уж тем более сокращать — это просто одна из форм очень-очень большого вреда. Мы спим для того, чтобы не мешать мозгу работать (а он в это время работает очень активно). И если мы сокращаем время сна, это приводит к очень тяжёлым и неприятным последствиям, — поэтому делать этого ни в коем случае нельзя.

— Сколько оптимально должен длиться сон? Это по-прежнему 8 часов? Что говорят последние исследования на эту тему?

— Это по-прежнему 8 часов. Но дело в том, что сон очень сильно связан с циркадными ритмами. И дело не только в том, сколько вы спите, а и в том, когда вы спите. Все эти истории про сов — людей, которые долго работают ночью, — или про жаворонков, которые рано встают, — абсолютная правда. Нужно не только спать 8 часов, но и точно установить наиболее комфортное для вас время — когда вам нужно спать и когда вы можете просыпаться.

Что любопытно, циркадные ритмы жёстко определены для каждого человека. Поменять их усилием воли или изменением ритма сна — абсолютно невозможно.

Источник

Владимир Яковлев: «Счастье – это разрушительная концепция»

Он создал «Коммерсантъ» и сделал перестройку в журналистике новой России. Но восемь лет назад перестроил себя – сменил страну и занялся социальным предпринимательством. Владимир Яковлев – о проекте «Возраст счастья» и законах счастливой (?) жизни во взрослом возрасте.

Marie Claire: Владимир, всю жизнь возраст в 50 лет вы воспринимали как рубеж, после которого уже не может случиться ничего интересного. Что изменилось, когда 50 лет исполнилось вам?

Владимир Яковлев: На тот момент мне казалось, что после пятидесяти нужно отправляться в сторону кладбища. Я думал, что жизнь закончилась, ее программа выполнена и ничего нового и интересного уже не предвидится. Я решил разобраться, так ли это.

Сначала пошел с расспросами к маме, но ей было некогда со мной разговаривать: ее ждали друзья и самолет к морю. Кстати, сейчас ей 85, и ничего не изменилось. В 2012 году я начал ездить по миру и искать людей взрослого и очень взрослого возраста – задавал им вопросы о том, что с ними происходит после 50 лет. Мои поиски начались от сочетания безнадежности и любопытства. Результатом этих поездок стала книга «Возраст счастья», из которой впоследствии вырос одноименный проект.

Со сколькими людьми вы успели поговорить за это время? Что вас больше всего удивило?

Я встретился более чем с тремя сотнями человек по всему миру, не считая тех, кто приезжает к нам на фестивали «Возраст счастья». Некоторые из них стали героями моей книги. Удивило меня то, что все эти люди, независимо от страны, возраста и социального положения, следуют абсолютно одинаковым правилам: принимают текущую реальность такой, какая она есть, не создавая альтернативных сценариев.

Они не пытаются скрывать свой возраст или выглядеть моложе; не следуют никаким диетам – едят все, просто по чуть-чуть; не занимаются никакими видами спорта, связанными с напряжением, достижением, идеей «побороть себя», и при этом много двигаются; у них у всех отсутствует соревновательность, но присутствует мотивация реализовывать свои желания и получать удовольствие от жизни.

Что меня поразило из последнего? Прошлой осенью на фестиваль ко мне приехали люди из 25 стран мира, включая Австралию и Японию. Удивил не только сам факт приезда, но и абсолютная общность интересов и ценностей.

Вы бы построили жизнь иначе, если бы вам сегодня было всего 30, а вы бы уже знали все то, что знаете сегодня?

Я очень люблю такую фразу: «Сослагательное наклонение не плодоносит». Не могу сказать, что было бы, если бы. Если относиться к жизни как к компьютерной игре, то каждому из нас дан свой персонаж, со своим набором возможностей и ограничений. Задача в том, чтобы научиться этим персонажем играть. И не ставить перед собой недостижимых целей. Вы же не знаете, что с вами будет завтра, тогда как вы можете планировать на 20, 30 лет вперед? Но это все, конечно, не исключает решения каких-то практических задач вроде накопительного счета или хорошей медицинской страховки. Здравый смысл – важная часть игры под названием «жизнь».

А есть хотя бы какие-то установки, которые стоит внедрять в сознание в молодом возрасте? Мне, например, чуть за тридцать, но уже появляются первые мысли о том, что на активную жизнь у меня осталось всего 20 лет.

Я думаю, что любые установки – это опасная и вредная история. Основной целью нашей жизни является развитие, а оно происходит тогда, когда мы совершаем ошибки. Как только мы перестали развиваться, решили, что достаточно хороши, умны и успешны, жизнь кончается­ и пропадает ощущение будущего. Молодость, как и, кстати, старость, – понятие психологическое. Я знаю 25-летних, которые ощущают себя на 90, и 90-летних, которые ощущают себя вообще вне возраста.

Очень интересно, как вы проводите свою вторую половину жизни. Расскажете о распорядке дня и чем увлекаетесь?

Знаете, само определение «вторая половина жизни­» довольно печально звучит и не соответствует действи­тельности. С учетом скачка продолжительности жизни и полученных дополнительных 25 годах я не думаю, что правильно делить жизнь на половины. Можно делить на этапы, соответствующие определенному способу развития личности.

Сейчас мне интересна йога – я много занимаюсь, нашел для себя новую историю под названием shadow yoga, которую хочу попробовать. Много читаю, работаю, пишу новую книгу, собираюсь запустить стартап, учусь жизни на два города: Тель-Авив и Берлин.

Тель-Авив и Берлин – довольно странная пара. Почему именно эти города?

Один человек, которого я очень люблю и уважаю, как-то сказал мне, что жить надо там, где дешево и безопасно. Тель-Авив под это определение не подходит, но теперь это мой родной город. Просто так сложилось. А Берлин по сравнению с Тель-Авивом – подходит, поэтому пробую совмещать.

Я, конечно, не могу не спросить про стартап и книгу.

Стартап – абсолютно технологическая история, новая для меня, для начала мне нужно подписать все необходимые бумаги, после с удовольствием расскажу.

Два года я делаю совершенно некоммерческий проект «Яковлев по понедельникам». Может быть, вы видели видео у меня на YouTube или в Facebook. Книга – по этим видео.

Вы сказали, что много читаете. Поделитесь подборкой воодушевляющей литературы?

Да, конечно, могу. Это, безусловно, книги Мартина­ Селигмана по позитивной психологии, книга Марка­ Сингл­тона про историю йоги, Дэниел Колман про эмоциональный интеллект. Еще, пожалуй, книга Тала Бен-Шахара про перфекционизм и, конечно же, «Спроси маму» Роба Фицпатрика. Вот сейчас читаю совершенно гениальную книгу Марка Галеотти под названием «Воры». Все мои знания о йоге круто изменила книга Марка Синглтона­ (читаю в основном на английском, поэтому не привожу название, чтобы не путать, – не знаю, как правильно на русском) и книга, которую я написал вместе с Мариной Собе-Панек, называется «Уход за мозгом». Пока мы ее писали, прочитали такое количество книг и исследований на трех языках, что наши представления о том, что у нас в голове, перевернулись, простите за каламбур, с ног на голову.

В вашей философии мне очень понравилась идея о том, что деньги не могут сделать человека счастливым. Когда вы были богаты, не были счастливы?

Я вообще считаю, что счастье – это разрушительная концепция, потому что ее суть – в постоянной культивации альтернативного сценария по отношению к тому, что у тебя уже есть. Нет ничего, что может сделать тебя счастливым.

Для меня первый шаг к счастью заключается в том, чтобы перестать наконец сходить с ума по поводу того, что у тебя его нет. Счастья нет! Есть жизнь! Брать будете?

Автор проекта «Возраст счастья» говорит, что счастья нет. Вы не противоречите самому себе?

Когда я придумывал название проекта, то вкладывал в него немного иной смысл, чем принято вкладывать в понятие «счастье». Думаю, что мою концепцию корректнее определять как возраст развития или возраст принятия. Но как название эти модели не очень хорошо работают.

Я считаю, что счастлив тот, кто не стремится к счастью и не считает его обязательным в жизни. Cпустя четверть века занятий духовными практиками у меня одна религия. Она заключается в том, чтобы прожить завтрашний день и остаться добрым человеком. И чаще всего у меня ничего из этого не получается, потому что это очень сложно. Намного сложнее, чем любые религиозные концепции или метафизические системы. Постоянное стремление к счастью мешает быть добрым – не только по отношению к другим и жизни, но и, в первую очередь, к самому себе.

А еще добрым мешает быть Instagram. Листаешь ленту и думаешь: у всех все хорошо, кроме меня. В соцсетях все успешные, красивые, стройные, богатые и много путешествуют. Как среди всего этого не сойти с ума и не загнобить себя за то, что у тебя нет и сотой доли того, что могут себе позволить другие?

Думаю, важно помнить о том, что каждый из нас живет по индивидуальной программе – это личная программа развития, не похожая ни на одну другую. С вами происходит то, что необходимо именно для вашего развития. Наши программы бессмысленно сравнивать друг с другом, у каждого она своя. Но есть и простой практический совет: настройте уже, наконец, свой Инстаграм, Фейсбук, да все что угодно таким образом, чтобы вам было просто интересно читать и приятно смотреть.

Нынче популярна еще одна теория, которая заключается в том, что все существует только в нашей голове. Себя можно запрограммировать, мысли можно настроить на определенную волну, а еще можно отправлять запросы во Вселенную, и она обязательно тебя услышит. Эта идея как-то коррелируется с вашей философией?

Знаете, я думаю, что все это полная чушь. Вселенная не обязана вас слышать. Мой друг, раввин Шимон Левин, как-то сказал замечательную вещь: «Проснулся? Дышишь? Остальное – бонус». Идея о том, что все можно запрограммировать, основана на стремлении к контролю, оборотная сторона которого – самообвинения. Программу нашего развития определяем не мы. Мне кажется, это очень важно понять и принять. Сразу становится легче.

Мир перестраивается на глазах. Помните, как лет двадцать назад все и вся усиленно молодело: певцы, модели, стартаперы? Так же активно, усиленно сейчас всё взрослеет – фильмы, книги, сериалы, обложки журналов. Мир изменился. Жизнь изменилась. А социальные стереотипы измениться не успели. Омерзительно то, что и мы сами, «люди в любом возрасте», тоже по своему поводу как-то не совсем уверены. Мы первое поколение, которое живет без инструкций абсолютно новый период жизни, которого раньше не было. У нас нет ролевых моделей, нет понятных общепринятых знаний, что можно, а что нельзя.

Что вы думаете об увеличении пенсионного возраста в России в связи со своей теорией о том, что после 50 все самое интересное только начинается? А ведь многие это восприняли как «удар в спину».

Нельзя отбирать у людей то, что принадлежит им. Не важно – речь о больших или маленьких деньгах. Пенсия с определенного возраста принадлежит людям, это их собственность, за которую они отработали. Отбирать эти деньги у людей – грабеж.

Даже если срок жизни увеличился, нельзя заставлять людей работать дольше. Нужно создавать для людей реальные возможности профессиональной реализации, если у них будет на это желание.

Тот факт, что срок жизни увеличился, не означает, что жить после 60 стало легче. Сегодняшнее поколение 60-летних впервые проживает жизнь в новой модели. Это непросто. Государство должно помогать людям в этом, а не усложнять их жизнь дополнительными обязательствами.

Есть то, на чем можно экономить, и то, на чем экономить нельзя. Комфорт и спокойствие людей в возрасте за 60 – это то, на чем экономить нельзя.

Какие чувства вызывают у вас пожилые и старые люди? Я чаще всего слышу что-то вроде «какая милая старушка». Правильно ли это?

Посмотрите фотографии реальных долгожителей, которым по 118, 120 лет. Вопрос про «умиление старостью» отпадет сам собой. Или так: вас умиляют люди 30 лет? Или, например, 12? Какая разница? Я думаю, что важно относиться с уважением к любому возрасту, периоду жизни, особенностям развития.

Проблема проектов, которые создают для взрослых людей, прежде всего в том, что к ним относятся «с умилением» – «какая симпатичная бабушка». Пока существует такое отношение, есть ощущение второсортности, невостребованности, неуважительного отношения у этих самых людей как к обществу, так и к самим себе. Эйджизм опасен тем, что незаметен.

Не так давно я был на одном мероприятии, связанном с программами долголетия и поддержки людей за 50. Меня поразило то, что поддержкой людей за 50 занимаются люди, которым по 30 и которые называют тех, кому за 50, – «они». Мы «им» помогаем. Для «них» это проблема.

Если мы действительно считаем, что возраст за 50 сегодня – это активный полноценный возраст, то 50-летними должны заниматься 50-летние. Иначе сами по себе эти программы становятся непосредственной формой эйджизма.

Можно ли быть счастливым пенсионером в российской действительности, когда твоя пенсия составляет 7 тысяч рублей?

Мой любимый вопрос. Смотрите, не нужно сравнивать. Есть та реальность, те обстоятельства, в которых человек живет. Задача в том, чтобы принимать эту реальность, а не создавать альтернативную, расстраиваясь по этому поводу. Я считаю, что пенсия в размере 7 тысяч рублей – это абсолютно недопустимо. Но при этом вряд ли от размера пенсии или зарплаты полностью зависит способность получать удовольствие от жизни. За время работы с проектом «Возраст счастья» я встречал очень много людей, которые потеряли семью, бизнес, деньги, жили на пляже, ехали на велосипеде из Новгорода во Владивосток, путешествовали автостопом и жили на donation. Никто из них не считал себя несчастным. Почему? Потому что они не создавали для себя альтернативных сценариев и старались получать удовольствие от того, что у них есть, что доступно здесь и сейчас.

Если вы говорите себе «вот были бы у меня деньги, вот тогда бы я пожил», – это тупиковый путь. Так вы только теряете время. Я знал одного человека, который начинал день с того, что выпивал рюмку коньяку, закусывал лимоном и вздыхал: «Эх, как можно было бы жить!» Так он и потерял свою жизнь.

Общая черта всех счастливых людей старше пятидесяти в том, что они не держатся за тот стиль жизни, которым жили раньше. Вместо этого – продолжают эволюционировать, позволяя себе новые увлечения, новых друзей, новые проекты, другие удовольствия.

Хоть вы и говорите, что счастья нет, я хочу спросить, когда вы в последний раз чувствовали себя счастливым?

Я не стал счастливым. И очень надеюсь, что этого никогда не произойдет. Проблемы и сложности нас развивают. Если их нет, мы останавливаемся в своем развитии. А без развития нет жизни.

Источник