внушить калиновым посохом что значит
Калина: бешенство любви и смерти?
«Старик Юстас основательно зажился на свете. Сынок его, седобородый сторож на шлюзе, каждый день орал: когда ты, старый пёс, подохнешь. Старик Юстас изо всех сил старался, то и дело молился смерти-матушке, лиходею-батюшке, да всё без толку. Наконец, добрёл до бурака, срезал калиновый посох и попросил: сведи-ка ты, брат, меня в подземное царство, умоюсь там, приоденусь. Бодро-весело застучал посох по дороге, старик за ним едва поспевал. Три дня спускался в дыру земную, потом наклонился над чёрной рекой, глядь, из воды он сам смотрит, только молодой, приглашает, иди, мол, сюда…» (Литовские народные сказки в обработке Оскара Милоша, Париж, 1936).
Русский символист Аполлон Коринфский, известный переложитель былин на современный язык, любитель забавных старославянских имён и выражений, познакомил читателей с такой душещипательной историей: богатырь Чурила Плёнкович женился на старости лет на красавице Рогнеде. Настала брачная ночь:
У красавицы Рогнеды сердце замирает
Как Чурила престарелый её обнимает,
Обнимает, обнимает, старается, милый,
Да, видать, уж не хватает самонужной силы
Настроение в семье подавленное, до скандалов недалеко. И тут пришлая бабушка советует Рогнеде:
Ты оставь драги одежды, перстеньки и прялку
Там, где черти на болоте хоронят русалку,
Белым цветом обуяна, там цветёт калина,
Набери ты бела цвета, белены да глины,
В саму темень сотвори костлявую кручину
И зарой под Иглис-камень далеко от дома.
Иглис-камень требует серьёзного исследования, и мы его касаться не будем. Бабушкин совет, к сожалению, подействовал слишком сильно. Чурила Плёнкович не выдержал внезапного любовного взрыва и скончался, что, понятно, ни в коей мере не умаляет эффективности калинова цвета, хотя подробности действа выдают не очень-то благие замыслы Рогнеды. Магические операции редко бывают однозначны, к тому же зловещая репутация калины хорошо известна. Это отразилось даже в частушках советского времени, где полное неприличие сплетается с полным гротеском:
Целовал калину парень
Обещал жениться,
А потом перепугался
Побежал в больницу.
Ты сестра, моя сестра,
Сестра милосердия,
Выходи ты за меня
Сразу после сретенья.
На том дело не кончилось. Несчастная жена вскорости родила уникальное чудо — «жабищу мохнатую» (Гусев И.Т. «Орловские частушки и попевки». Филологический вестник, Москва, 1969). Диапазон магических действий калины меняется у разных европейских народов от зловещей, мучительной смерти до любовных шалостей и дельных рецептов. Бесспорна, впрочем, женская ориентация этой магии. В забавной немецкой книжице «Beirate Hurenmutterchen der Dirnetochterchen, Hamburg, 1713», что можно приблизительно перевести как «Советы матушки-потаскухи адекватной дочурке», содержится более сотни полезных рекомендаций, связанных с калиной. Например: «Когда пойдёшь на сладкое свиданье, не забудь поместить, сама знаешь куда, калиновую косточку». Дело идёт, видимо, о контрацепции — в данном смысле о калиновых косточках говорят десятки других источников. Далее «матушка» даёт хороший медицинский совет: «При нашей с тобой, милая доченька, беспокойной жизни, часто случаются разные женские недомогания. Регулярно пей трёхдневный настой зрелых калиновых ягод на очищенном миндальном орехе — нет от этих напастей лучшего средства». Так что уважительно смотреть на калиновый куст следует не только с точки зрения гуманно эстетической. Это растение очень опасное, очень полезное.
В «Поучительных историях» (Москва, 1835) В.Лукина приведен следующий занятный текст: «Ох, злодей, и у кого-то окаянного рука поднялась на калину-матушку!» — причитала бабка Степанида, топая по краю огорода. Поперек валялся вырванный с корнем куст в цвету. «Ты лучше доложи, когда помрёшь! — заорала дочка её, которую иначе как «сквалыгой» не звали. Пройдёт из нищих кто помоложе — она его пожалеет да жука-долгуна за ворот пустит, а коли убогий странник встретится, обязательно подаст гнилой свеклы с молитвой и поклоном. Почитала она прозвище «сквалыга» — кто-то на ухо ей шепнул, шутки ради, это, мол, имя великого святого. Так вот. «Доложи, когда помрёшь! Брюхо нажрала, а тут дети воют, кормить нечем! А калина твоя, будь она проклята, только и горазда под ноги соваться! Хорошо напомнила, надо бы еще рябину спилить! А главное заметь, помирать надо, нечего белый свет срамить.
Всю ночь голосила Степанида над вырванным кустом, по заре на тощие плечи взвалила и понесла хоронить. «Погоди, дочка любезная, рассчитаюсь с тобой…» и потащила калину к опушке леса. Шла весь день, добралась до глубокого оврага, на дне которого змеилась голубая речка. Умаялась бабка, оставила калину на берегу, да и сама среди веток прикорнула. Ночь прошла спокойно, только поблизости кто-то рыдмя рыдал да какая-то тварь выла. Проснулась на рассвете, глянь, калина выросла, корнями укрепилась, ягодами покрылась, а рядом шелковое платье лежит и рубиновое ожерелье. «Спасибо тебе, святой Игнатий, худобы моей не забыл». Завязала старуха узелком платье да ожерелье и побрела домой. Видит, Сквалыга на радостях рябину пилит. Веселая, песню распевает. «Не с погоста ли часом, обжора старая? Ну, погоди, угощу тебя!» И на мать родную бадью с помоями вылила. И предстала пред ней красавица в шелковом платье — на шее рубиновое ожерелье блистает. «Ох, прости барыня, а я-то думала это мать моя, утроба ненасытная, нас объедать изволила пожаловать. Вчера только пяток лещей прибрала и заныла: «Еще пяток подготовь! Ужо и дети малые по деревне дразнят…» «Что мать родную гонишь со двора, — молвила барыня, — это дело богоугодное, вот тебе и гостинец…» — и протянула Сквалыге ожерелье. Ахнула трудолюбая, пилу отбросила, давай на стол накрывать: «Устала поди с дороги, барыня, прими от нашей худобы». И мигом накрыла стол селянкой да шаньгами, балыком да гусем жареным. «А вы кышь отсюда, — замахала на ребятишек, — моркови на дворе погрызите». «А чтой-то у вас, любезная, гусь улетел», — удивилась барыня. Мать честная, за гусем пропали селянка да балык. «Тьма кромешная!» — закричала хозяйка, а тут пила принялась пилить столы да стулья, сундуки да скамейки. Глянула Сквалыга на барыню — вместо нее развалился в кресле мужик бородатый, кривоглазый да пузатый, орешки грызет и усмехается: «Рябину недопилила, двор не разорила, что ж тебе за это рубины дарить!» Посмотрела, а по груди кровь стекает…»
Вегетативная магия предназначена для ведьм и вообще для женщин знающих. Особенно на Руси — на Западе давно её позабыли. По ней не существует «квалифицированных» книг — таковые полны несуразиц, нелепиц, в лучшем случае,»полезных советов». Только в сборниках фольклористов попадаются иной раз дельные, отрывочные замечания, но фольклористы менее всего озабочены верностью передачи волшебных заговоров и рецептов. Магические рекомендации с древних времен изложены по принципу «можно» и «нельзя». Они не подвержены вопросам и объяснениям. Лучший способ насторожить ведьму спросить её «почему?» Она отмолчится и уж более с вами разговаривать не станет. Можно убрать могилу ведьмы калиновыми ветками, можно в её мертвую руку вложить гроздь калиновых ягод, можно калиновым цветом украсить колыбель её ребенка; нельзя девушке на выданье прихорашиваться ягодами и цветами, нельзя прибирать избу калиновыми кустами, нельзя парню играться калиновой веткой или забавы ради задевать оной прохожую девицу. Почему? Объяснения есть, но формальные, легкомысленные или ученые. Надо допытывать калину, почему она влияет так, а не иначе. Кроме знаний и заговоров, которыми ведьма делится только в исключительных случаях, есть еще «калиновое радение» в первую ночь июньского чернолуния. Собираются старухи (редко-редко кто из молодых), пьют калиновую настойку, заводят вокруг калины странные танцы, поют непонятные песни, потом внезапно падают, завывают и бормочут незнакомые слова. Расходятся только на рассвете, молчаливые, угрюмые, за день не реагируют ни на плачущих детей, ни на важные замечания. Если радение удалось, старуха мечется и бредит всю ночь, утром поднимается весёлая и спокойная. Натуральная магия не знает добра или зла, не беспокоит ведьму или ведьмака удача или неудача действа. Они не признают радикальной человеческой инициативы, а «ждут милостей от природы». Именно от природы, а не от Бога или богов. От Христа, после унизительной его казни, они ожидают только мщения и наказания. От языческих богов, которые тоже немало претерпели от людей, грядет, по их мнению, разрушительный разгул стихий.
Потому «черной» или «белой» магией занимаются эгоисты, сребролюбцы или попросту злыдни да злодеи — словом, блюстители своих интересов, люди, которые оторвались от матери-природы, ищут ради корысти или честолюбия наставников себе по душе, погубителей человеческих и обладателей зловещих секретов.
Искатели «натуральной магии» озабочены, прежде всего свойствами и взаимной жизнью растений, что возможно только при разумении вегетативного языка. Растения, как люди, бывают полезные и бесполезные, говорливые и молчаливые, легкомысленные и серьёзные. Тайны свои они скрывают от любопытных, давая им часто неправильные сведения или направляя к существам капризным и порочным. Не любят естествоиспытателей — ботаников и врачей, которых предпочитают обманывать и дурачить. Знаменит случай с Карлом Линнеем. Он много лет искал «калинов огонь» — по преданию, тот вылечивал почти все болезни. Покрылся бедный ученый волдырями и бородавками — вот и весь результат. Посоветовали ему завернуть ягоды калины в молодую крапиву — зажигает, мол, она ягоды, как спичка — сухое дерево. Опять никакого толку. Однако не брезговал Карл Линней обращаться к деревенским старухам. Принес он одной свечей и материи на платье, поворчала старая, велела доставить ей серебряную монету и калиновую гроздь. Монету зарыла у себя в тряпье, оттуда же вытащила охапку прошлогодних сухих дубовых листьев, закутала калиновую гроздь и стала убаюкивать как младенца. И забилось из-под листьев нежное голубое сиянье. Завернула старуха сиянье в тряпицу и подала Линнею, а как ученый, уходя, благодарил, швырнула ему вслед серебряную монету. С тех пор Линней стал еще более знаменит, а старухи и след простыл.
Занятны свойства калины, и занятные люди ими интересуются.
Нажмите «Подписаться на канал», чтобы читать «Завтра» в ленте «Яндекса»
Внушить калиновым посохом что значит
пВТБЪ рБТЖЕОБ тПЗПЦЙОБ, ОБТСДХ У ПВТБЪБНЙ оБУФБУШЙ жЙМЙРРПЧОЩ Й ЛОСЪС нЩЫЛЙОБ, ЧЩРПМОСЕФ ЧБЦОХА ЖХОЛГЙА Ч ТПНБОЕ.
оБДП ПФНЕФЙФШ, ЮФП УБН ПВТБЪ рБТЖЕОБ тПЗПЦЙОБ УППФОПУЙФУС, ОБ ОБЫ ЧЪЗМСД, У ПВТБЪПН дЙПОЙУБ. оБ ЬФП ХЛБЪЩЧБАФ РПУФПСООЩЕ РПСЧМЕОЙС тПЗПЦЙОБ У ЫХНОПК ЛПНРБОЙЕК РШСОЩИ МАДЕК ОЙЪЛПЗП РТПЙУИПЦДЕОЙС, ЛПФПТЩЕ УППФОПУСФУС У УБФЙТБНЙ. б, ЛБЛ ЙЪЧЕУФОП, ЬФП ПДОБ ЙЪ ПУПВЕООПУФЕК дЙПОЙУБ, ЛПФПТЩК ИПДЙФ УП УЧЙФПК ПИНЕМЕЧЫЙИ ПФ ЧЙОБ УБФЙТПЧ У ИЧПУФБНЙ Й ЛПЪМЙОЩНЙ ОПЗБНЙ. пФНЕФЙН, ЮФП Л УЕТЕДЙОЕ ТПНБОБ ЬФБ УЧЙФБ тПЗПЦЙОБ ЙУЮЕЪБЕФ, ЮФП УЧСЪБООП У ХНЕОШЫЕОЙЕН ЙОЖЕТОБМШОПК УЕНБОФЙЛЙ ЧПЛТХЗ ЬФПЗП ПВТБЪБ. чБФБЗБ ЬФБ ДЧБЦДЩ РПСЧМСЕФУС Ч ОБЮБМЕ ТПНБОБ: ОБ ЛЧБТФЙТЕ Х зБОЙ йЧПМЗЙОБ Й ОБ ЙНЕОЙОБИ оБУФБУШЙ жЙМЙРРПЧОЩ. рТЙ ЬФПН ПОЙ ФПЦЕ «ПИНЕМЕЧЫЙЕ»: «ч ЧЩУЫЕК УФЕРЕОЙ «ЗПФПЧЩИ» ПРСФШ-ФБЛЙ ОЙЛПЗП ЙЪ ОЙИ ОЕ ВЩМП» (VIII, 163).
йОФЕТЕУЕО Х тПЗПЦЙОБ Й НПФЙЧ ВЕЗУФЧБ ПФ ПФГБ: ПО ХЕЪЦБЕФ ПФ ОЕЗП Ч рУЛПЧ. «оЕ ХВЕЗЙ С ФПЗДБ, ЛБЛ ТБЪ ВЩ ХВЙМ» (VIII, 10). ъДЕУШ ЧБЦЕО Й ФПРПУ ЕЗП ВЕЗУФЧБ: тПЗПЦЙО ВЕЦЙФ Ч рУЛПЧ. ьФПФ ЗПТПД, ОБТБЧОЕ У чЕМЙЛЙН оПЧЗПТПДПН Й лЙЕЧПН, СЧМСЕФУС ГЕОФТПН ИТЙУФЙБОУЛПК ЛХМШФХТЩ, РПЬФПНХ ЬФП РТПУФТБОУФЧП ПЛБЪЩЧБЕФУС ДМС рБТЖЕОБ ЮХЦЙН, ЙОПТПДОЩН, ФБЛ ЛБЛ Ч ОБЮБМЕ ТПНБОБ ПО ЕЭЈ РПЛБ УЙМШОП УЧСЪБО У УБФБОЙОУЛЙН ОБЮБМПН. рТЙЕИБЧ Ч рУЛПЧ, тПЗПЦЙО УМЈЗ Ч ЗПТСЮЛЕ Й РТПВЩМ Ч ОЕК ЧУЈ ЧТЕНС УЧПЕЗП ОБИПЦДЕОЙС Ч ЬФПН ЗПТПДЕ. вПМШОПК ПО Й ЧЩЕЪЦБЕФ Ч рЕФЕТВХТЗ. оП Ч ЮХЦПЕ РТПУФТБОУФЧП ПО РПРБДБЕФ ЙЪ-ЪБ УФТБИБ УНЕТФЙ ПФ ТХЛ УЧПЕЗП ПФГБ. нПФЙЧ ВЕЗУФЧБ ПФ ОЕУХЭЕЗП УНЕТФШ ПФГБ ПЮЕОШ ИБТБЛФЕТЕО ДМС дЙПОЙУБ. рТЙ ТПЦДЕОЙЙ ПО ЮХФШ ОЕ РПЗЙВ ПФ УЧПЕЗП ТПДОПЗП ПФГБ ъЕЧУБ, ЛПФПТЩК СЧЙМУС Л ЕЗП НБФЕТЙ уЕНЕМЕ ЧП ЧУЈН ЧЕМЙЮЙЙ ВПЗБ-ЗТПНПЧЕТЦГБ, ГБТС пМЙНРБ. ч ДТХЗПК ТБЪ дЙПОЙУБ ХОПУЙФ бРПММПО ПФ ЕЗП РТЙЈНОПЗП ПФГБ бФБНБОФБ, ЛПФПТЩК Ч ВЕЪХНЙЙ ИПЮЕФ ХВЙФШ УЧПА ЦЕОХ йОП Й ЧУЕИ ЕЈ ДЕФЕК.
б ЧОХЫБЕФ ПФЕГ рБТЖЕОБ, РП УМПЧБН мЕВЕДЕЧБ, «ЛБМЙОПЧЩН РПУПИПН», ЛПФПТЩК УЧСЪБО У ПВЫЙТОПК ЙОЖЕТОБМШОПК УЕНБОФЙЛПК Ч ТХУУЛПН ЖПМШЛМПТЕ (ЧУФТЕЮБ У юХДП-аДПК ЙМЙ ъНЕЕН Ч УЛБЪЛБИ РТПЙУИПДЙФ ОБ ЛБМЙОПЧПН НПУФХ Й ДТХЗЙЕ) [2].
лБЛ ОБН ЛБЦЕФУС, ОБ РТПФСЦЕОЙЙ ЧУЕЗП ТПНБОБ рБТЖЈО тПЗПЦЙО РТПИПДЙФ УЧПК ОТБЧУФЧЕООЩК РХФШ Л ЧЕТЕ. й ЬФПФ РХФШ ДМС ОЕЗП ОБЮЙОБЕФУС УП ЧУФТЕЮЙ У ЛОСЪЕН нЩЫЛЙОЩН. рТЙ нЩЫЛЙОЕ Ч тПЗПЦЙОЕ РТПУЩРБЕФУС ЧЕТБ. чП ЧТЕНС ЙИ ТБЪЗПЧПТБ ЛОСЪШ ЗПЧПТЙФ: «лПЗДБ С У ФПВПК, ФП ФЩ НОЕ ЧЕТЙЫШ, Б ЛПЗДБ НЕОС ОЕФ, ФП УЕКЮБУ РЕТЕУФБЈЫШ ЧЕТЙФШ Й ПРСФШ РПДПЪТЕЧБЕЫШ» (VIII, 174). й ДБМЕЕ ПО РПДЮЈТЛЙЧБЕФ УМЕДХАЭЙК ЖБЛФ: «б НОЕ ОБ НЩУМШ РТЙЫМП, ЮФП ЕУМЙ ВЩ ОЕ ВЩМП У ФПВПК ЬФПК ОБРБУФЙ, ОЕ РТЙЛМАЮЙМБУШ ВЩ ЬФБ МАВПЧШ, ФБЛ ФЩ РПЦБМХК, ФПЮШ-Ч-ФПЮШ ЛБЛ ФЧПК ПФЕГ ВЩ УФБМ, ДБ Й Ч ЧЕУШНБ УЛПТПН ЧТЕНЕОЙ» (VIII, 178). (ъБНЕФЙН, ЮФП ПВ ЬФП ЦЕ ЗПЧПТЙФ тПЗПЦЙОХ Й оБУФБУШС жЙМЙРРПЧОБ, П ЮЈН ПО Й ЧУРПНЙОБЕФ РПУМЕ ЬФПК ТЕРМЙЛЙ нЩЫЛЙОБ). фБЛЙН ПВТБЪПН, МАВПЧШ Л оБУФБУШЕ жЙМЙРРПЧОЕ СЧМСЕФУС ДМС тПЗПЦЙОБ УРБУЙФЕМШОПК, Х ОЕЗП ЕУФШ РХФШ Л ЙЪНЕОЕОЙА, Л ЧПЪТПЦДЕОЙА.
пЗТПНОХА ЧБЦОПУФШ Ч УЧСЪЙ УП ЧУЕН ЧЩЫЕУЛБЪБООЩН РТЙПВТЕФБЕФ ФТЕФШС ЖЙОБМШОБС УГЕОБ, ЛПФПТХА ХУМПЧОП НПЦОП ОБЪЧБФШ УГЕОПК РТПЭЕОЙС. пУПВЕООП ПУФТП ОБЮЙОБЕФ ЪЧХЮБФШ ДМС нЩЫЛЙОБ ФЕНБ иТЙУФБ. пРСФШ ЧУРПНЙОБЕФУС, ЮФП ПО «ВЩЧЫЙК ХЮЕОЙЛ Й РБГЙЕОФ». нЩЫЛЙО ЗМБДЙФ ЭЈЛЙ Й ЧПМПУЩ тПЗПЦЙОБ, Й ФЕН УБНЩН РТПЭБЕФ ЕЗП. х бРПММПОБ ЕУФШ ФБЛПЕ ЛБЮЕУФЧП: ПО ПЮЙЭБЕФ МАДЕК, УПЧЕТЫЙЧЫЙИ ХВЙКУФЧП. йНЕООП ПЮЙЭЕОЙЕ Й ДБЈФ нЩЫЛЙО тПЗПЦЙОХ.
оП ЬФП ЕЭЈ ОЕ ЧУЕ НПНЕОФЩ, ЛПФПТЩЕ ПРЙУЩЧБАФУС Ч ЬФПК УЙНЧПМЙЮЕУЛПК Й УФПМШ ЧБЦОПК ДМС дПУФПЕЧУЛПЗП УГЕОЕ. чЩЫЕ НЩ УТБЧОЙМЙ ЬФХ УГЕОХ УП уЧСФЩН дХИПН. й дХИ Ч ЬФПК УГЕОЕ ЙНЕЕФ ПЗТПНОПЕ ЪОБЮЕОЙЕ: нЩЫЛЙО РЕТЕДБЈФ УЧПК дХИ тПЗПЦЙОХ. ьФП РТПЙУИПДЙФ Ч УБНПН ЛПОГЕ УГЕОЩ: «нЕЦДХ ФЕН УПЧУЕН ТБУУЧЕМП; ОБЛПОЕГ ПО РТЙМЈЗ ОБ РПДХЫЛХ, ЛБЛ ВЩ УПЧУЕН ХЦЕ Ч ВЕУУЙМЙЙ Й Ч ПФЮБСОЙЙ, Й РТЙЦБМУС УЧПЙН МЙГПН Л ВМЕДОПНХ Й ОЕРПДЧЙЦОПНХ МЙГХ тПЗПЦЙОБ; УМЈЪЩ ФЕЛМЙ ЙЪ ЕЗП ЗМБЪ ОБ ЭЈЛЙ тПЗПЦЙОБ, ОП, НПЦЕФ ВЩФШ, ПО ХЦ Й ОЕ УМЩИБМ ФПЗДБ УЧПЙИ УПВУФЧЕООЩИ УМЈЪ Й ХЦЕ ОЕ ЪОБМ ОЙЮЕЗП П ОЙИ. » (VIII, 507). й тПЗПЦЙО РТЙОЙНБЕФ дХИ нЩЫЛЙОБ. дЧБ НЕУСГБ ПО ЧЩДЕТЦЙЧБМ ЧПУРБМЕОЙЕ Ч НПЪЗХ. чПУРБМЕОЙЕ НПЪЗБ НЕФБЖПТЙЮЕУЛЙ РПДЮЈТЛЙЧБЕФ, ЮФП тПЗПЦЙО РТЙОСМ Ч УЕВС дХИ нЩЫЛЙОБ, ОП ЙОПТПДОПЕ ОЕ НПЦЕФ УТБЪХ ЦЕ ЧЦЙФШУС Ч НПЪЗ тПЗПЦЙОБ, Й РПЬФПНХ ЧПЪОЙЛБЕФ ЧПУРБМЕОЙЕ. б УЧПК РТЙЗПЧПТ рБТЖЕО ЧЩУМХЫБМ «УХТПЧП, ВЕЪНПМЧОП Й «ЪБДХНЮЙЧП» (VIII, 508). фЕН УБНЩН ОБЮЙОБЕФ ХЦЕ ЛБЛ ВЩ РПДЮЈТЛЙЧБФШУС УИПДУФЧП тПЗПЦЙОБ У иТЙУФПН, ЛПФПТЩК ФПЮОП ФБЛЦЕ ЧЩУМХЫЙЧБЕФ РТЙЗПЧПТ рПОФЙС рЙМБФБ. й тПЗПЦЙО ЗПФПЧ ОЕУФЙ УЧПК ЛТЕУФ.
у ЖЙОБМШОПК УГЕОПК НПЦЕФ ВЩФШ УЧСЪБО Й ДТХЗПК НПНЕОФ. ф.б. лБУБФЛЙОБ Ч УФБФШЕ «пВ ПДОПН УЧПКУФЧЕ ЬРЙМПЗПЧ РСФЙ ЧЕМЙЛЙИ ТПНБОПЧ дПУФПЕЧУЛПЗП» УППФОПУЙФ РПТФТЕФ оБУФБУШЙ жЙМЙРРПЧОЩ У ЙЛПОПК вПЦШЕК нБФЕТЙ «ъОБНЕОЙЕ» [4]. 27 ОПСВТС УРТБЧМСЕФУС РТБЪДОЙЛ ЬФПК ЙЛПОЩ Й Ч ЬФПФ ЦЕ ДЕОШ ПФНЕЮБЕФ УЧПЙ ЙНЕОЙОЩ оБУФБУШС жЙМЙРРПЧОБ. фБЛЙН ПВТБЪПН, ПОБ УППФОПУЙНБ У вПЗПТПДЙГЕК. рП ПДОПНХ ЙЪ ЧБТЙБОФПЧ НЙЖБ бЖТПДЙФБ РТЙИПДЙФУС НБФЕТША дЙПОЙУБ. пФУАДБ, ЖЙОБМШОБС УГЕОБ НПЦЕФ ФТБЛФПЧБФШУС УМЕДХАЭЙН ПВТБЪПН: ДЧБ ОБЪЧБОЩИ ВТБФБ Х ФТХРБ УЧПЕК НБФЕТЙ. оП ЬФП ЪОБЮЕОЙЕ ВХДЕФ, ОЕУПНОЕООП, ЗПТБЪДП ХЦЕ ФПЗП, П ЛПФПТПН ЗПЧПТЙМПУШ ЧЩЫЕ. иПФС ЧПЪНПЦОБ Й ФБЛБС ФТБЛФПЧЛБ ЬФПК УГЕОЩ Ч ВПМЕЕ ХЪЛПН Й ЛПОЛТЕФОПН ЪОБЮЕОЙЙ.
фБЛЙН ПВТБЪПН, ОБНЙ ВЩМП ЧЩСЧМЕОП, ЮФП ЖЙЗХТБ рБТЖЕОБ тПЗПЦЙОБ ЙЗТБЕФ ЧБЦОХА ТПМШ Ч ТПНБОЕ. чУЈ РТПЙЪЧЕДЕОЙЕ УФТПЙФУС ЛБЛ РХФШ СЪЩЮЕУЛПЗП тПЗПЦЙОБ Л ИТЙУФЙБОУЛПК ЧЕТЕ. й ОБ ЧУЈН РТПФСЦЕОЙЙ ЬФПЗП РХФЙ ИТЙУФЙБОУЛПЕ ОБЮБМП Ч ОЈН ВПТЕФУС У СЪЩЮЕУЛЙН. рП УХФЙ, БВУПМАФОПК РПВЕДЩ ИТЙУФЙБОУЛПЗП Ч тПЗПЦЙОЕ Ч ТПНБОЕ ОЕФ, ОП ХЛБЪБОЩ РЕТУРЕЛФЙЧЩ ЕЗП РЕТЕТПЦДЕОЙС. мАВПЧШ Л оБУФБУШЕ жЙМЙРРПЧОЕ СЧМСЕФУС УРБУЙФЕМШОПК ДМС ОЕЗП, ИПФС ПО Й РТЙОПУЙФ ЕЈ РП СЪЩЮЕУЛПНХ ПВТСДХ Ч ЦЕТФЧХ.
Внушить калиновым посохом что значит
Войти
Авторизуясь в LiveJournal с помощью стороннего сервиса вы принимаете условия Пользовательского соглашения LiveJournal
Калинов мост через реку Смородину в славянской мифологии
Река Смородина и Калинов мост часто упоминается в славянской мифологии.
В сказках и былинах это место сражений богатырей и царевичей со Змием Горынычем и Бабой Ягой, а в исторических преданиях это некий рубеж между двумя мирами Явь и Навь.
Что такое Калинов мост?
Сказки и поверья разных регионов по-разному описывают эту границу между мирами.
В западных регионах Калинов мост это:
Древние славяне верили, что только путь по Калиновому мосту определяет, достойна ли душа, попасть в рай или ее место в огненной гиене. Если при жизни душа не жила законом божьим и не придерживалась заповедей, на середине моста ее останавливали бесы и уводили не в Свет, а во Тьму. О том, где точно находится Калинов мост, мифология славян не рассказывает, вся информация сводится к тому, что расположен он на конце света.
Славяне верили в то, что Калинов мост это не просто переход между двух миров это место искупления смертельных грехов. Сам мост по преданиям находился не в русских землях, а за тридевять земель в тридесятом царстве. Пантеон Древних Славянских Богов разнообразен, но Морена, во власти которой есть решения забрать жизнь у человека или оставить его на земле, требовала поклонения и личных владений. Калинов мосток это та тропа, по которой богиня Смерти посещает мир живых в поисках новых подданных.
Кто стережет Калинов мост?
Крылатый Змей Горыныч и Калинов мост повязаны между собой. Так, место где расположены речка Смородина и Калинов мост мифология славян называет переходом между мирами, а Змия губителем, ведь на территорию Морены не может пройти тот, кто не закончил свой земной путь. Сам Змий Горыныч тоже не простой персонаж, он:
Где упоминается речка Смородина и Калинов мост, там всегда присутствует Змий Горыныч. В Древней Руси ходили сказки и легенды о том, что богатыри принимали бой с Чудищем и он умертвил немало витязей. Говорят, что площадь перед Калиновым мостом усыпана костями и останками безрассудных смельчаков и «много погубило чудище душ праведных и неправедных», но всегда находился тот, кому удавалось победить Чудище и пройти границу.
Калинов мост через реку Смородину имеет богатую историю. В одних источниках сказано, что изначально не было границы миров, но живые и мертвые не придерживались своей территории. Это приводило к тому, что женщины рождали мертвых младенцев от мертвых мужчин, а мертвые женщины уводили в свои владения живых парней и они становились полумертвецами. Полчища таких бродили по территории Явь, и земля под их ступнями пылала адским огнем. Мир живых понемногу приходил в упадок, и взмолились люди к богам великим с просьбой разделить два мира преградой непреодолимой ни для живых, ни для мертвых.
Верховные Боги дали приказ собраться всем живым на одном берегу, а всем мертвым на другом. Было решено вырыть ров между мирами, но, так как нужен был переход в мир мертвых с мира живых, то между сторонами рва был проложен мосток хрупкий. Это сооружение было настолько тонким, что могло выдержать только душу, а не живое тело. Когда строительство было окончено, боги собрали всех полумертвецов и бросили их в ров. Они ходили по кругу, а под их ступнями пылал огонь, вскоре весь ор был охвачен пламенем. Так появилась огненная река, или река Смородина.
Калинов мост мифология славян с течением времени сделает частью похоронного обряда. Так, на пути похоронной процессии искусственно создавали небольшую лужу, а над ней сооружали из щепок имитацию мостка. Эта кладка символизировала тот самый Калинов мост у славян, который есть последним жизненным рубежом. Верили, что если покойника пронести над символическим мостиком в потусторонний мир, то его душе будет намного легче пройти чистилище и попасть к Богам.
Толкование на Иеремия 1:11
Сравнение переводов, параллельные ссылки, текст с номерами Стронга.
Толкование отцов церкви.
Толкование на Иеремия 1:11 / Иер 1:11
Исидор Пелусиот (350/60−435/40)
И бысть слово Господне ко мне глаголя: что ты видиши иеремие? и рекох: жезл ореховый
О том, что значит у Иеремии жезл ореховый.
Многобедственный пророк Иеремия видел ореховый жезл — изображение священства, в котором видимое и наружное и, как сказал бы иной, первоначальное — нечто вяжущее, не спелое и имеющее вкус острый, а сокровенное и внутреннее постоянно, твердо и имеет силу укреплять. Посему надлежит и то, что многотрудно в священстве, переносить мужественно, и наград за оное ожидать ревностно.
Источник: Творения. Книга I.
Иероним Стридонский (
Ст. 11−12 И было слово Господне ко мне: что видишь ты, Иеремия? Я сказал: вижу жезл миндального дерева. Господь сказал мне: ты верно видишь; ибо Я бодрствую над словом Моим, чтоб оно скоро исполнилось
Источник: Шесть книг толкований на пророка Иеремию.
Лопухин А.П. (1852−1904)
Ст. 11−12 И было слово Господне ко мне: что видишь ты, Иеремия? Я сказал: вижу жезл миндального дерева. Господь сказал мне: ты верно видишь; ибо Я бодрствую над словом Моим, чтоб оно скоро исполнилось
Здесь не сказано, чтобы пророк в настоящем случае имел видение в состоянии пророческого экстаза. Нет, он действительно видел цветущую миндальную ветвь и взгляд на эту ветвь, под действием божественного вдохновения, привел его к убежденно, какое он выразил в 12-м и 14-м стихах. Миндальное дерево по евр. называется бодрствующим деревом очевидно потому, что оно раньше других расцветает после зимнего сна, именно — в Палестине — в конце января и в начале февраля, когда еще в природе, можно сказать, все мертво, все застыло от зимней служи. Образ этот разъяснить не трудно. Хотя в жизни человечества, по-видимому, еще все спокойно, все замерло, — Иегова бодрствует, и слово Его исполнится, придет в полное осуществление все, что Он определил народам и царствам. Пророк не должен поэтому смущаться кажущеюся прочностью того порядка вещей, о разрушении которого он будет проповедовать.
Идиот
Перейти к аудиокниге
Посоветуйте книгу друзьям! Друзьям – скидка 10%, вам – рубли
Более того, оказалось, что любовь Христова без Христа непосильна и для людей, к которым она обращена. Она им не нужна! Но нужна ли им тогда Христова любовь Христа? Этот вопрос нависает мучительной грозной тенью. Поверят ли люди в Христову любовь Христа? Когда Он придет к ним вновь, как обещано. Или, как и две тысячи лет назад, отрекутся от Него, не поверят, распнут? Как отреклись от Христовой любви Мышкина, не поверив ей, повергнув несчастного в окончательное безумие. В беспросветный клинический идиотизм.
Со скорбью в сердце признал Достоевский: эксперимент «Князь Христос» дал отрицательный результат. В следующем своем романе – «Бесы» – он вложил в уста одного из героев такие слова о Христе: «Этот человек был высший на всей земле, составлял то, для чего ей жить. Вся планета, со всем, что на ней, без этого человека – одно сумасшествие. Не было ни прежде, ни после Ему такого же, и никогда, даже до чуда. В том и чудо, что не было и не будет такого же никогда» (10, 471). Горькие слова, выстраданные катастрофой князя Мышкина. Трагизм романного финала в «Идиоте» носит метафизический характер и оттого потрясает каждого читателя.
Но от задачи изобразить «положительно прекрасного человека» Достоевский не откажется. Напротив, только укрепится в понимании ее необходимости. И в возможности решения ее. Опыт «Идиота» даст ему основу для развития заветной и любимой мысли. Новый «князь Христос», Алеша Карамазов, герой его итогового романа «Братья Карамазовы», выступит фигурой цельной и убедительной. Явление положительного прекрасного человека в русском мире состоится.
Конечно, Достоевский не думал выставлять себя «положительно прекрасным человеком». Таких претензий у него не было. Он не обольщался относительно своего характера, знал в себе многое греховное, чем тяготился и чему противился. Но Мышкин – сама идея Мышкина – никогда бы не появился на свет, если бы в авторе совсем отсутствовали те идеальные черты, которыми он наделил своего героя. О них можно прочесть в книгах, но их нельзя списать.
Как нельзя списать той дикой любовной страсти, того безжалостного помутнения рассудка и тех мук совести, которые переживает Парфен Рогожин. Их можно только пережить лично. Рогожина Достоевский также взял из своего сердца. Этот герой неотделим от образа Мышкина. Как неотделимо тело от души, пока бьется в нем жизнь.
Рогожин, как и Мышкин, личность неординарная, притягательная. Не только унаследованные миллионы манят к нему людей. Его тоже любят безотчетно. По-настоящему. Настоящей земной любовью – с яростью и трепетом. Любят в нем природную, земную силу, бурное проявление ее. Восхищаются им и боятся.
Рогожин, как и Мышкин, находится в противостоянии со средой. Он тоже отчасти не от мира сего. Не случайно ведь и ему уготована роль «свой чужой». И не случайно они с Мышкиным едут в одном вагоне. Он своего рода тоже пророк. Пророк живой жизни. Истинной и первозданной, сотворенной некогда Богом и совращенной Его врагом. Вспомним, что в переводе с греческого языка имя Парфен означает «целомудренный, девственный, чистый».
Но, как и «пророчество» Мышкина, «пророчество» Рогожина мешает людям в их повседневности. Они не хотят внимать ему, потому что оно пробуждает в них память о подлинном. О вечном. Он – воплощение самой жизни, ее сгусток и концентрат – так же отторгается людьми, как и ангелический, нездешний Мышкин. И все чаще оказывается Рогожин в одиночестве, в уединении, взаперти. И там, подобно Мышкину, сходит с ума.
Люди готовы допустить такую первозданную любовь – безудержную, всепоглощающую, безумную – как некую красивую и занимательную фантазию в мифологии, в искусстве, но никак не рядом с собой – здесь и сейчас: в генеральской гостиной, в купеческом доме, в апартаментах содержанки, в наемных квартирах и углах, на даче и в гостиничном номере – в России второй половины XIX века. Они ее не понимают. Не принимают. Считают «идиотизмом». Болезнью.
Похоже, что Рогожин – другая ипостась «положительно прекрасного человека». Об этом, возможно, не подозревал и сам Достоевский, начиная роман. В цитированном письме к Майкову, он говорит о «двух героях», понимая их как «героя» и «героиню», а двух других он обозначает только как «характеры». «Герой» – без сомнения, Мышкин. Рогожин на первых порах для Достоевского только «характер». По всей вероятности, он задумывал Рогожина как «темного» двойника Мышкина, наподобие Свидригайлова при Раскольникове, своего рода демона, который противостоит и искушает Мышкина. Но в ходе развития романа произошло изменение замысла. Рогожин оказался человечнее и сложнее. «Характер» вырос в «героя». Рогожин не противостоит Мышкину, но дополняет его. Чем далее – тем более.
В какой-то момент романное существование Мышкина становится невозможным без Рогожина. Как, впрочем, и Рогожина – без Мышкина. Заданное им поначалу соперничество из-за Настасьи Филипповны, как выясняется, носит мнимый характер, так как каждый из них преследует свою цель, и цели эти не перекрывают друг друга. Мышкин борется за душу Настасьи Филипповны, Рогожин жаждет завоевать ее плоть. Любовь к Настасье Филипповне не разводит, а только лишь еще больше соединяет героев. Чехарда с их жениховством указывает на взаимозаменяемость героев, возможную только в ситуации их предельной близости и тесного родства.
С того момента, как Мышкин и Рогожин познакомились в вагоне поезда, то есть с первой страницы романа, и до трагической развязки истории, завершающейся на последней его странице, они все время находятся вместе. Каждый в отсутствии другого чувствует свою ущербность, и потому, порой вопреки своей воле и собственным интересам, все время тянется к другому. Даже тогда, когда герои расходятся в пространстве, они остаются в едином психологическом поле. Непрестанно помнят и думают друг о друге. В конце первой части Мышкин устремляется в Москву вслед за Настасьей Филипповной, но, как становится ясно позже, тянет его за собой не она, а Рогожин, ее увозящий. Там, в Москве, Мышкин с Рогожиным «всего Пушкина» прочтут. Деталь фантастическая и неправдоподобная по обстоятельствам, но именно этой своей фантастичностью и неправдоподобием она, среди прочего, указывает на некую особую связь этих героев. Очевидно, что их соединяет нечто большее, чем любовь к одной женщине, и это взаимное притяжение возникает до знакомства Мышкина с Настасьей Филипповной, то есть до появления в романе традиционной ситуации «любовного треугольника». Вне романного замысла. По само́й природе образа «положительно прекрасного человека».
Оказывается, приходит к открытию Достоевский, что «положительно прекрасный человек» не может быть носителем только любви Христовой. Если он человек, а не Христос. Для полноты своей он должен сочетать в себе любовь Христову и любовь первозданную. Иначе он не выстоит в мире людском. Взбаламутит его, смутит, но не даст мира и очищения.
А что же Настасья Филипповна? Аглая? Кто из них та «героиня» замысла, которая должна была составить пару главному «герою»? И какова их роль в романе? Судя по первым главам, парой Мышкину должна была стать Аглая. В ней, как и в Мышкине, намечена личность «положительно прекрасная» – искренняя, юная, невинная, во всей силе своей девичьей красоты, и в то же время твердая, решительная, харизматичная. Они должны были стать деятелями, преобразующими мир силой своей любви. Но что-то не позволило Достоевскому вывести ее на первый план. Аглая не только не составила пару «герою», но под конец и вовсе стушевалась. Возможно, писатель почувствовал фальшь такого дуэта, и тогда невольно, иначе, пронзительно и надрывно, зазвучала мелодия Настасьи Филипповны, по предварительной расстановке сил предназначавшейся в «напарники» Рогожину. Уже к концу первой части Настасья Филипповна властно выдвинулась на авансцену. Но и она не удержалась в роли «героини». И Настасья Филипповна, и Аглая отступили в тень. При всей их активности и кажущемся влиянии на ход событий обе оказались подчинены воле тандема «Мышкин – Рогожин», став заложницами и жертвами его. Достоевский остался верен правде жизни: в России 1860-х годов у женщины, даже самой сильной, отчаянной и гордой, не было шанса на первенство. Борьба за равные права с мужчинами еще только предстояла.
И Аглая, и Настасья Филипповна ищут своего человеческого воплощения, своего призвания и судьбы. Аглая – глядя из окна родительского дома, из своего уютного и надежного гнезда, которое становится ей все более тесным и чуждым. Ее чистая душа томится бездеятельностью, она бунтует против обреченности быть только богатой невестой. Она хочет свободы и труда. Но, увы, прекрасная генеральская дочка понятия не имеет, с чего начать. Почувствовав в Мышкине мощную власть добра, она ищет в нем союзника, доверяется ему со всей полнотой юного сердца, не предполагая, что он и сам в поисках, сам нуждается в руководителе. Разочарование в князе несет ей надрыв и духовную смуту.
Настасья Филипповна давно утратила все иллюзии относительно людей и мира. С тем большей страстью пытается она найти свой истинный путь, на котором смогла бы восстановить свое внутреннее достоинство и личностную полноту. Она объявила Тоцкому и его миру войну. И, как ей казалось, победила. Но вдруг несущий чашу сострадания князь открыл ей глаза. Она увидела, что и Тоцкого, и его мир она одолела средствами, которые от них же и приняла. И не победа вовсе, а горшее поражение и окончательная гибель ждут ее. И ей так хочется ухватиться за князя, за его любовь и доброту, за его искренность и веру, выбраться с ним из омута ложных поступков и обстоятельств на спасительный берег «живой жизни». Но, однажды обманутая, она боится вновь разочароваться и не принимает помощи князя.
Обе героини, поверив в Мышкина, не смогли принять его. Признать. Не увидели. Прошли мимо. Каждая составила свой образ, а настоящий, истинный остался скрытым от них. А ведь как пристально вглядывались друг другу в лица! Читали в глазах! Увы. Обе почувствовали влечение к князю, но не распознали своего чувства, приняв его за простую человеческую любовь. А было иное, требовавшее духовного преображения в вере, окрылявшее и спасавшее, открывавшее «в человеке человека», то есть истинную его ипостась, созданную по Образу и Подобию.
«Идиот» – роман неузнавания, непризнания, неверия. За духовную слепоту поплатились все. Шанс спастись оставлен только читателю.
Победит зрячий – узнающий, признающий, верящий.