виталогия что это такое
Быть здоровым с помощью Виталогии легко. Просто надо захотеть.
Автор: Дмитрий Васильевич, витолог, остеопат
Быть здоровым с помощью Виталогии легко. Просто надо захотеть.
Вопрос “Может ли существовать душа без тела?” заключает в себе целое нелепое рассуждение, предшествовавшее ему и основанное на том, что душа и тело — две разные вещи. Что сказали бы вы человеку, который бы вас спросил: “Может ли черная кошка выйти из комнаты, а черный цвет остаться?” Вы его сочли бы за сумасшедшего, — а оба вопроса совершенно одинаковые.
Инфо: Пархачев Дмитрий Васильевич – директор казахской остеопатической школы, врач-остеопат, витолог. Закончил Европейскую школу остеопатии (Англия), Российскую высшую школу остеопатической медицины (Санкт-Петербург).
Несмотря на то, что остеопатия берет начало с Америки, приемная, как и кабинет обставлена в восточном стиле. Заходя в этот по своему уютный кабинет, сразу же забываешь о столичной суете, нескончаемых пробках большого города, и окутываешься в мир спокойствия и гармонии. В мир так называемой остеопатии, который является для многих из нас до сих пор неизведанным и непонятным. Окунутся в этот мир, и узнать его поближе нам помог основатель и директор казахской остеопатической школы, врач-остеопат, витолог Пархачев Дмитрий Васильевич.
— Дмитрий Васильевич, давайте начнем на первый взгляд с банального вопроса. Что такое остеопатия и Кто такой врач-остеопат?
— Сколько времени потребуется, чтобы найти именно тот участок в теле, который и является спусковым механизмом болезни? Надо ли для этого сдавать какие-то анализы?
Поймите, наше априори – это движение. Там где останавливается движение – там останавливается жизнь или развивается болезнь. Медикаментозное лечение убирает только следствие заболевания, его симптомы, но не устраняет причину. Поэтому наша задача – найти именно ту структуру, которая перестала двигаться. Мы находим эту причину, отрабатываем ее, восстанавливаем его физиологию, анатомию, органическое положение.
— А как проходит сам процесс лечения?
— Философия здоровья во все времена была одна – создать комфортные условия для тела. Если мы научимся чувствовать наше тело, доверять нашему телу, позволим ему совершить необходимые движения, выполнять нужные процессы, если мы не будем мешать этому процессу, а, напротив, попробуем ему немного помочь – исцеление гарантировано.
Что такое болезнь? Все наши проблемы и болезни в нашей голове. Вас никто не заражает, вы все делаете сами. Все ваше тело двигается под ваше состояние и если вы заболели, то это тоже была ваша команда на эту ткань. Для нас очень важно отследить на каком уровне идет команда на ткани. Поэтому и появилась философия Виталогия где я работаю с людьми психосоматический. Виталогия объединила в себе восточную философию понимания здоровья и зарубежные техники. То есть мы работаем как в психоэмоциональном, так и с физическим состоянием человека. Организм и тело не должны страдать от вашей головы. Помните, как писал Станислав Лец: «Откуда взяться гармонии между душой и телом, если душа всегда готова спасти себя ценой тела?». Наш мозг всегда сильнее, и он будет жертвовать телом ради того, чтобы ему было легче. Если вы все время думаете об одном и том же, то рано или поздно это надоест вашей голове, и он переключит вас на телесную боль. Вы будете думать о боли, а не о той мысли. Чаще всего люди сами находят повод, чтобы заболеть. Поэтому наша задача не столько лечить людей, сколько рассказать им о здоровье, о проблемах, который они сами себе создали и о том, как их решить.
— Насколько я поняла, основной задачей остеопата-витолога является помочь человеку понять себя, свою сущность… Это значит, что остеопат лечит без всяких лекарств?
— Да, можно сказать и так. А витолог учит жить без лекарств. Я один из докторов, который вылечил себя сам. Я «на пальцах» должен рассказать, что такое тело и об основных законах его движения. Это как с машиной. Простите, но бензин заливать и проверять масло надо. То же самое и с телом. У нас есть три основные функции: дыхание, пищеварение, размножение. Эти три функции есть в любой биологической форме. Потому правильно дышать, питаться и использовать репродуктивные функции мы просто обязаны. Вот если вы будете делать все эти три вещи качественно и правильно на сто процентов, то вы будете здоровы. Если где-то, что-то будет страдать, то и физическое и эмоциональное состояние человека будет соответственным.
Не излечимых болезней нет. Вся суть в том, чтобы показать вам и научить вас чувствовать свое тело и знать комфортные ситуации для вашего тела. Выйдя от меня, вы должны каждую секунду делать те вещи, которые я вам расскажу и покажу. То есть вы будете знать природу влияния вашего сознания на ваше тело. Искать взаимосвязи и находить те конфликтные участки, которые приводят к нарушению тела и тем самым работать над ними и искоренять их.
— Дмитрий Васильевич, что побудила вас открыть школу?
— Желание вылечить себя. Я много болел и никто мне не мог помочь. Тогда я понял, что помочь себе могу только я сам. Я учусь только для себя, и школу открыл только для себя. За рубежом учиться дорого. Проще было открыть школу и сюда приглашать именитых остеопатов и витологов. После того как попробовал данную систему на себе и увидел как мое физическое и психоэмоциональное состояние улучшается, то подумал, почему бы с этими знаниями не поделиться и с другими людьми. Так и появилась школа виталогии.
— Кто может обучаться в вашей школе? Существуют ли какие либо критерии отбора?
— Особых критериев нет, пройти обучение могут все. Курс одинаков как для домохозяек, так и для людей с медицинским образованием. К сожалению, на сегодняшний день медицинские учебные заведения не учитывают, что наше тело и душа едины, а стараются поделить все по профилям. Каждый специалист разбирается только в своей области. Еще 130 лет назад, основатель остеопатии Эндрю Стилл – критиковал врачей за слепость и неспособность понять причину заболевания. За симптоматический подход. К сожалению, со временем данная проблема стало еще намного актуальней.
Ни для кого не секрет, что многие врачи не знают анатомию. А это является основой для успешного лечения пациента. Мы разработали специальный так называемый курс «анатомия для чайников», который поможет освежить знания тем, кто знал анатомию, но немного подзабыл, и тем, для кого это знание является новым. Я даю прикладное понимание науки. Домохозяек мы обучаем, для того чтобы они смогли оказать первую медицинскую помощь своей семье. А врачей мы готовим основательно: дополнительные навыки диагностики, нахождение причинности и т.д. Это обучение можно пройти как за год (чтобы помогать другим), так и за три дня (чтобы помочь себе). За год существования школы более 20 человек прошли обучение и на сегодняшний день успешно работают.
— Расскажите, пожалуйста, о чайных черемониях проводимых в Вашей школе.
— Как не крути, но мы – восточные люди и очень любим пить чай. Также через чайную церемонию нам проще достучаться до человека. Основная задача чайной церемонии – включить все пять чувств человека: зрение, слух, обоняние, осязание и чувства вкуса. Постоянная тренировка всех этих чувств поможет развить интуицию. Мы научимся расслабляться, слушать свое тело, и благодаря этому научимся быть здоровыми.
— Дмитрий Васильевич, большое спасибо за интересную беседу. Надеюсь, благодаря нашей беседе многие побольше узнали об остеопатии и виталогии.
Что такое ИВВ и зачем это нужно?
ИВВ (интравитреальное введение препарата) — метод медикаментозного воздействия на глубокие ткани глаза. Опыт показывает, что инстилляция (закапывание капель) или использование мазей не оказывают достаточного эффекта на макулу (жёлтое пятно), сетчатку, внутренние оболочки глазного яблока. Введение препаратов в кровь или мышцу также зачастую бесполезно — вещество, скорее всего, не пройдёт гематоэнцефалический барьер и не достигнет органа-мишени. Поэтому интравитреальная инъекция — возможность доставить лекарство прямо к очагу заболевания — стала одним из основных способов лечения некоторых патологий.
Показания и противопоказания к ИВВ
Обширная категория глазных заболеваний лечится путём введения препаратов интравитреально:
Однако существуют некоторые ограничения к проведению процедуры:
Как происходит ИВВ?
Интравитреальное введение препарата происходит напрямую в стекловидное тело, гелеобразная структура которого способствует быстрому распространению лекарства. Тем не менее, это не простой укол, а операция. В течение нескольких дней перед операцией Пациенту рекомендуется соблюдать особый режим приёма лекарств и инстилляции, предписанный лечащим врачом. Сама процедура проходит в стерильных условиях операционной. Она проводится под местным наркозом и занимает всего несколько минут. Подробнее о ходе операции и постоперационном режиме читайте в разделе «Интравитреальные инъекции».
Что такое ИВВИА и какие препараты для него используются?
ИВВИА — это интравитреальное введение ингибиторов ангиогенеза (частный случай ИВВ). Данный тип инъекций направлен на прекращение патологического роста сосудов (ангиогенеза). Такой рост сосудов с образованием артериально-венозных шунтов, очагов кровоизлияния и других аномальных структур вызывает нарушение кровообращения глазного дна. Это характерный симптом экссудативно-геморрагической (влажной) формы возрастной макулярной дегенерации (ВМД), диабетического отёка макулы и ряда других патологий.
Наиболее часто для ИВВИА применяется препарат Луцентис. Его активные компоненты представлены моноклональными антителами, которые локализуют зоны поражения глазного дна, устраняют отёки, прекращают беспорядочный рост сосудов. Также широко применяется его аналог — препарат Эйлеа. Если нарушение кровообращения связано не только с кровоизлияниями, но и с закупоркой крупных сосудов, используется Озурдекс.
Единичное интравитреальное введение препарата, как правило, но решает проблему окончательно. Обычно Пациенту рекомендуется пройти курс лечения из нескольких инъекций с перерывами в 1 месяц или повторять инъекцию примерно раз в полгода.
Интравитреальное введение препарата — оптимальное решение во многих случаях, когда нежелательно более серьёзное вмешательство. Процедура, полностью автоматизированная и безопасная, проводится под контролем опытного офтальмохирурга. Ваш лечащий врач подберёт для вас индивидуальный график процедур ИВВ для максимального эффекта.
Роза Мира и новое религиозное сознание
Воздушный Замок
Культурный поиск
Библиотека и фонотека
Навигация по подшивке
Последние поступления
Поиск в Замке
§ 1. «Философские начала цельного знания» (1 глава): витология
Мы начинаем логико-философский анализ философии Соловьева с его работы “Философские начала цельного знания”, впервые опубликованной в 1877 г. Почему именно с этой работы? Во-первых, сам автор считал ее одним из значительных своих произведений и потому назвал ее в “Списке сочинений”, составленном в 1890 г. по просьбе Я.Н.Колубовского для третьего тома перевода Иберверга “История философии”. Во-вторых, эта работа не столь тематична, как “Оправдание добра” или “Чтения о Богочеловечестве”, она ставит своей целью введение в проблематику всеединства вообще, но не разработку какого-то отдельного ее раздела. Наконец, это по-настоящему логико-философское произведение Соловьева, в котором он анализирует статус и структуру логики всеединства, употребляя для этого термин “органическая логика”. И хотя “Начала” не закончены, но как раз логическая их часть прописана близко к полноте. Здесь мы не ставили себе целью анализ социально-культурных особенностей русской философии всеединства. Для этого можно посоветовать обратиться, например, к (1). Также предполагается минимальное предварительное знакомство читателя с основными представителями и идеями русской философии всеединства. В плане историко-философском можно ознакомиться с философией всеединства, например, в (7, 17). Мы ставим себе задачу смены принятой точки зрения на русскую философию всеединства, обнажения ее неизвестного до сих пор “пневматического” смысла. Новизна такого подхода вынуждает нас к довольно кропотливой работе по крайней мере с рядом оригинальных текстов, наиболее концентрирующих в себе идеи философского логоса.
В Собрании сочинений В.С.Соловьева второго издания под редакцией С.М.Соловьева и Э.Л.Радлова “Философские начала цельного знания” помещены в первом томе. В силу большей доступности, мы будем цитировать некоторые произведения Соловьева, в том числе и “Начала”, по I, под которым в рамках первого раздела мы будем иметь в виду т.2 из I.
“Начала” состоят из пяти глав: 1. Общеисторического введения с подзаголовком “О законе исторического развития”, 2. “О трех типах философии”. Последующие главы (3 – 5) посвящены идеям органической логики: 3. “Начала органической логики: характеристика цельного знания”. 4. “Начала органической логики. Понятие абсолютного. Основные определения по категориям сущего, сущности и бытия”. 5. “Начала органической логики: относительные категории, определяющие идею как существо”.
В первой главе Соловьев подходит к проблематике философии с точки зрения цели и смысла человеческого существования. Отдельные цели нашей жизни в конце концов требуют всеобщей цели человечества, а эта последняя предполагает идею развития в истории. Так возникает задача для философии понять свое предназначение в историческом развитии человечества.
Анализируя развитие, Соловьев выясняет следующие его условия: 1) развитием предполагается субъект развития – тот, кто развивается, 2) этот субъект не может быть простой субстанцией, но “только единое существо, содержащее в себе множественность элементов, внутренне между собою связанных, то есть живой организм”(I, С.141), 3) развитие – это только внутреннее (имманентное) развитие организма (преимущественный автогенез), 4) развитие – это ряд изменений, и в этом ряду есть начало и конец (=этот ряд конечен).
В целом, развитие есть ряд изменений, имеющий начало (первый момент развития), конец (третий момент развития) и множество промежуточных этапов (второй момент развития). “Общая формула, выражающая эти три момента, есть закон развития”(I, С.142). Т.о. закон развития – это задание развития в его целостности, в единстве всех его моментов. Зная один момент, мы, благодаря закону развития, знаем и все иные его моменты. Здесь в достаточно сильной мере Соловьев стоит на позициях органического преформизма, т.е. идеи свёрнутости в зародыше организма всего организма в целом. Развитие не прибавляет ничего нового, но лишь разворачивает и упорядочивает целое, предданное в зародыше. Поэтому и получить зародыш из целого можно на основе двух основных сил: изменения состояния частей (их потенциализации) и нарушения их расположения в иерархии целого (смешения).
Соловьев набрасывает логику происходящих изменений при развитии, следуя здесь Гегелю и Спенсеру: в первом моменте развития существует недифференцированное равновесие частей организма, во втором моменте – неравновесная дифференцировка (она может быть либо более-менее одновременная, как в биологических процессах, либо последовательная, с периодическим господством одного из начал, как в ментальных процессах), в третьем моменте – дифференцированное равновесие, соединение единства и полной актуализации частей.
Соловьев отмечает особенность органического равновесия, сравнительно с таковым в неорганической природе (простым равновесием): равновесие в организме предполагает различие всех элементов (частей), и здесь равновесие выражается в нахождении каждой части на своем месте в иерархии организма, а не просто равенстве частей как в случае неорганического равновесия.
Каждому моменту развития соответствует его динамический аспект – сила, удерживающая и подвигающая структурно-морфологический принцип соответствующего момента. Т.о. можно выделить в развитии первую, вторую и третью силы, доминирующие в соответствующие этапы развития.
Итак, прежде чем приступить к исследованию развития в истории, Соловьев находит необходимым очертить общую проблематику теории развития. Возвысившись в теоретическую область, теперь можно с чувством нового масштаба вернуться к истории как прикладной области общей теории развития. Эта теория глубоко органична в изложении Соловьева, субъект развития – организм, и Соловьев делает оговорку об основаниях применимости органического мировоззрения к историческим субъектам (обществу, народам и т.д.). Здесь нужно избежать двух крайностей – биологизма, т.е. прямого рассмотрения исторических субъектов как биологических организмов, и органического атомизма – когда организмами считаются только субъекты некоторого выделенного уровня, с достаточно высокой степенью целостности своего тела (клетки или индивидуальные биологические макроорганизмы).
Возражая последнему, Соловьев утверждает многоуровневость бытия организма. Он пишет: “Обыкновенно, когда говорят о человечестве как о едином существе или организме, то видят в этом едва ли более чем метафору или же простой абстракт: значение действительного единичного существа, или индивида, приписывается только каждому отдельному человеку. Но это совершенно неосновательно” (I,С.145). Итак, в идее организменности человечества заключена более чем метафора. Человечество, а значит и исторические индивидуальности вообще (нации, народы, государства и т.д.), – тоже существа и организмы, хотя и более “разряжённые” в своем теле, чем тело человека. Здесь Соловьев указывает на относительность этой “разряжённости”, собирательный характер тела любого организма: для какого-нибудь эритроцита в нашем теле это последнее такая же абстракция, как для нас – тело человечества. “. мы признаём человечество как настоящий органический субъект исторического развития,” – заключает Соловьев (I, С.145).
Но здесь нельзя впасть и в другую крайность – крайность биологизма, излишнего отождествления исторических организмов с биологическими. Соловьев замечает: “Обыкновенно за образец для общечеловеческого организма принимают организм животного, причем между ними приводятся различные параллели и аналогии, часто доходящие до смешного; между тем животное тело есть только частный случай организма. синтетический взгляд на общую историю человечества сохраняет специфические особенности духовного организма, не сводя его к организациям низшего порядка, и определяет его отношения из самой идеи организма, а не из случайных аналогий с другими низшими существами”(I,С.176-177.Выделено мной – В.М.).
Итак, здесь мы сталкиваемся с одной из важнейших предпосылок Соловьева и вообще философии всеединства, что будет неоднократно отмечаться в последующем анализе. Это органическая картина мира, идея организма, проявляющаяся на разных уровнях существования. Организм не есть только животный организм, но, например, и организм исторический. “Животное тело есть только частный случай организма”, существует некоторая “идея организма”, обобщающая биологический организм, есть некоторое фундаментальное знание (“синтетический взгляд”) об организмах, существах вообще, включающее в себя знания о частных существах – биологических или исторических, или еще каких-то. Учение о развитии любого организма и существа – часть этого знания, и Соловьев обращается к нему, исследует его, предваряя им свой анализ истории человечества.
Универсальное знание о существах и организмах – это универсальное знание о живом, некоторая “философская биология”, философия и учение о жизни. Био-логия. Но то, что названо сегодня биологией, конечно же не может вместить в себя всей полноты универсальной идеи существа. По имени, это биология, учение о живом, по значению, – нечто гораздо более общее. Предваряя уже сейчас дальнейший анализ, можно заметить, что в русской философии всеединства очень сильны идеи философского витализма – первичности живого, жизни как концентрированнейшей формы бытия. Но vita – тоже жизнь, корень vit – латинизированный вариант bioV’а, вобравший в себя более универсальное звучание “жизни”. Отсюда скорее не био-логия, но вито-логия. Витология – так можно обозначить учение о живом вообще, включающее в себя возможность существа быть воплощенным в разных телах и разных онтологиях. Витология в своем философском и методологическом звучании приводит к витализму.
Хотелось бы сразу же оговориться по поводу используемого нами термина «витология». Правилом хорошего тона при образовании неологизмов на основе греческого и латинского языков является, как известно, допущение возможности смешанных греко-латинских терминов только в том случае, если смысл термина не может быть передан средствами одного из языков. Для термина, выражающего идею науки о живом, казалось бы, вполне можно было бы обойтись средствами только греческого, используя давно используемое слово «биология». С этой точки зрения возможность монолингвистического решения существует, и использование термина «витология» может показаться выражением дурного тона. Следут однако заметить, что с термином «биология» сегодня очень прочно связан четко оформленный смысл, ограничивающий рамки понимания феномена жизни только животными и растениями. Распространение своих теорий на область, например, исторических организмов современная биология ни в коем случае не предполагает. Тем самым представление об организме и субъекте резко суживается. Биология предстает не вообще как наука о живом, но как наука о весьма определенных формах жизни. В то же время мы нуждались в термине, в точности совпадающим с буквальным смыслом термина «биология» как «науки о живом», но в гораздо более универсальном звучании идеи «жизни». С этой точки зрения, можно представить сложившуюся смысловую ситуацию таким образом, что для идеи «жизни» в современном восприятии греческого языка как бы нет сегодня подходящего эквивалента – bioV оказался жестко связанным в современной европейской культуре с чем-то, гораздо более узким, чем идея жизни в ее универсальном звучании. Греческий термин обнаружил себя принадлежащим уже не только греческому языку, этот термин вобрал в себя сопутствующие социокультурные детерминации своего словоупотребеления в современной культуре. Такого рода ситуацию можно проинтерпретировать как своего рода смысловой аналог отсутствия в греческом языке подходящего словесного эквивалента и разрешение на билингвистическое словообразование. Так мы решились на использование латинско-греческого термина «вито-логия», имея в виду, что корень vit – латинизированный вариант bioV’а, вобравший в себя, благодаря философии витализма, гораздо более универсальное звучание идеи “жизни”. Отсюда скорее не био-логия, но вито-логия. Наконец, автору приятно ощущать в термине, призванном выразить в первую очередь идею синтеза естественнонаучной (греческой) и гуманитарной (латинской) культур, символизацию этого синтеза уже в своей билингвистической форме.
Обращаясь к идеям организма и развития вообще, Соловьев чувствует потребность в универсальном знании о живом, в витологии. С позиций витологии как фундаментального знания он обращается к истории. Здесь мы сразу почувствуем, что это не просто история, но просвечивание в истории универсального логоса о живом вообще, это история как прикладная витология.
Во всяком организме есть части (органы) и системы, проникающие все части. Это верно и по отношению к организму человечества. Части его – племена и народы. Системы его, проникающие любое племя и народ, – системы общественного бытия, основанные на воле, представлении и чувстве.
Итак, единый субъект человечества должен быть подразделен на подсубъекты – таков первый шаг при изучении крупных субъектов в витологии, когда можно отвлечься от отношений субъекта с другими субъектами. Членение субъекта может быть двоякое – экстенсиональное, на части, и интенсиональное, на системы. В субъекте можно выделить экстенсиональные и интенсиональные подсубъекты. Это деление, стоит заметить, не абсолютное. В свей абстрактности это просто два “ортогональные” друг к другу деления, которыми обнаруживается некоторая двумерность всякого субъекта (организма). Однако, в рамках конкретной онтологии экстенсиональные подсубъекты задают план некоторого первичного деления, онтологическая фиксация которого приводит к возможности относительно высокой самостоятельности выделенных подсубъектов как независимых субъектов. Иное дело – интенсиональные подсубъекты (моменты-качествования, по Карсавину, – см. ниже). В данной онтологии невозможно их реальное обособление, т.к. бытие экстенсиональных субъектов требует слиянного со-бытия интенсиональных субъектов. Народ можно представить себе в исторической онтологии обособленно существующим, волю этого народа – только в абстракции.
Соловьев подчеркивает, что именно интенсиональные подсубъекты (деление организма на системы, а не на части) “составляют собственно содержание (интенсионал – В.М.) исторического развития, и потому на них мы и должны остановиться”(I,С.146). Здесь некоторая асимметрия: Соловьев уделяет больше внимания системному (интенсиональному) членению организма.
Соловьев очерчивает трех системных подсубъектов общечеловеческого организма. Это: 1)общественная жизнь как воля, составляющая основу практической деятельности людей, 2)общественная жизнь как представление (знание) – основа теоретической деятельности, и 3)общественная жизнь как чувство, олределяющее творчество (художество) человека.
Внутри каждой сферы могут быть выделены три формы-степени: экономика (семья), политика (государство) и религия (церковь) в первой, наука (факт), философия (идея) и теология (абсолютное существо) во второй, и техническое, изящное художества и мистика в третьей. В качестве обоснования выделения именно трех форм в каждом интенсиональном подсубъекте человечества Соловьев использует схему трех причин: материальной (causa materialis), формальной (causa formalis) и целевой (causa finalis). Заметим, что в этой аристотелевской схеме причинности нет четвертого основания: causa efficiens, т.е. действующей причины. Это вполне объяснимо на основании того, что Соловьев рассматривает структуру существ, и тем самым деятельная причина уже предположена. Любое существо в своей деятельности (и это тоже на уровне витологических обобщений) использует материал, оформляет его и подчиняет выполнению своих целей. При достаточном развитии субъекта он выделяет в себе подсубъекты, акцентирующие в своих деятельностях тот или иной ее момент. Намечается еще одно интенсиональное деление – на материальный, формальный и финальный подсубъекты. Это второе деление должно выражаться в параллелизмах соответствующих уровней (экономики и науки, государства и философии, и т.д.) первого интенсионального деления.
Окончательно субъект оказывается трехмерным (экстенсиональное измерение и два интенсиональных, причем, второе интенсиональное измерение (деление) столь же интенсионально по отношению к экстенсиональному, что и первое), и два интенсиональных измерения Соловьев представляет в таблице (I, С.153). Здесь структура общечеловеческого организма представлена синоптически: после всех делений на подсубъекты субъект вновь собран воедино, но уже единство его – дифференцированное. Это и есть синопсис.
Осуществляя описанное структурное представление общечеловеческого субъекта, Соловьев стоит перед следующими основными проблемами: 1) проблемой реальности вводимых дроблений, в связи с чем теоретические целостности должны хорошо поддерживаться выявленными в реальности членениями (такова, например, интерпретация трех причин в практической сфере делением на семью, государство и церковь, и т.д.), 2) проблемой независимости вводимых целостностей: элементы разных измерений не должны выводиться друг из друга, 3) проблемой полноты исследуемых измерений: любой исторический субъект и его деятельность должны вполне раскладываться по степеням и формам выделенных “базовых” субъектов. Две последние проблемы во многом решаются признанием ментальной базисности в европейской традиции за трихотомией “воля-представление-чувство” и тетрахотомией аристотелевских причин.
Все описанные проблемы – проблемы введения субъектного базиса (аналогично введению системы координат в трехмерном пространстве) в некотором пространстве субъектной онтологии, которой в данном случае служит пространство мировой истории. Субъектная онтология – это та реальность, в которую воплощен субъект, т.е. которую он представляет и чувствует, с которой связаны его ценности и в которую он воплощен через свое тело, в которой он действует и живет. Это как бы бытие сквозь внутренний мир того или иного существа, с точки зрения восприятия и переживания его субъектом. Вовне субъектные онтологии чаще всего даны как факты, т.е. некоторые фрагменты единой жизнедеятельности субъекта (субъектная онтология – это и есть вся совокупная жизнедеятельность некоторого субъекта). Создать теорию субъектной онтологии в этом случае означает создать модель такого субъекта, жизнедеятельность которого совпала бы с исследуемой онтологией (в ее фактичности). Соловьев именно это и пытается сделать по отношению к фактам такой субъектной онтологии, как мировая история. Теоретическое представление субъекта этой истории предполагает его дифференциацию на подсубъекты, множество которых исчерпает полного субъекта и предстанет как базис пространства субъектной онтологии. Этим выполняется задача теоретического описания функционирования субъекта, т.е. обратимой составляющей его жизнедеятельности. Следующий шаг – теоретическое представление необратимой компоненты жизнедеятельности, которая в “Началах” отождествляется Соловьевым с развитием общечеловеческого субъекта.
Подчеркивая объективное значение общественной жизни только в ее связи с абсолютным (I, С.146) и примат сферы творчества (а в ней – мистики) (I, С.153-154), Соловьев раскрывает свою устремленность изучить субъектную онтологию истории в ее усовершенности – как необратимое развитие и приращение абсолютного.