вакцинный национализм что это
Почему неприемлемы вакцинная дипломатия и вакцинный национализм
Необходимо устранить существующий между экономически развитыми и развивающимися странами разрыв в темпах вакцинации во избежание того, что глава Всемирной организации здравоохранения Тедрос Гебрейесус назвал вакцинной сегрегацией. Устранение разрыва правильно с моральной точки зрения и соответствует интересам всех сторон.
Это путь, по которому пошел Европейский союз с самого начала пандемии, а теперь его наметили для себя и лидеры государств «Группы двадцати» на Глобальном саммите по здравоохранению в Риме 21 мая.
Каждый день от вируса в мире продолжают умирать тысячи людей, и нынешними темпами все население планеты удастся вакцинировать только к 2023 году. Однако массовая вакцинация всего населения мира — это единственный способ положить конец пандемии, иначе появление новых штаммов вируса может подорвать эффективность уже созданных вакцин.
Вакцинация необходима и для снятия ограничений, сдерживающих экономическое развитие и реализацию свобод. От этих ограничений страдает весь мир, но особенно тяжким бременем они стали для развивающихся стран. Экономически развитые государства располагают более эффективными социальными механизмами и средствами экономической политики для ограничения влияния пандемии на население.
Для достижения этой цели необходимы тесно скоординированные многосторонние усилия. Следует воздерживаться от вакцинной дипломатии, то есть поставок вакцин для реализации политических целей, а также от вакцинного национализма, или сохранения вакцин только для себя. В отличие от других ЕС с самого начала пандемии отверг оба эти пути. На сегодняшний день мы единственный мировой субъект, вакцинирующий свое население и при этом экспортирующий крупные партии вакцин и значительно способствующий их распределению в странах с низким уровнем дохода. Европейцы могут этим гордиться.
В 2020 году Европейский союз поддержал масштабные исследования и разработку вакцин, внеся значительный вклад в создание нового поколения препаратов на основе матричной РНК. Затем ЕС стал одним из крупнейших производителей вакцин от COVID-19: по данным ВОЗ, мы произвели около 40% уже использованных во всем мире доз вакцин. Кроме того, ЕС экспортировал в 90 стран мира 240 млн доз — примерно столько же, сколько использовано в самом ЕС.
К тому же ЕС со своими странами и финансовыми учреждениями, объединив ресурсы в рамках инициативы Team Europe, безвозмездно передает вакцины нуждающимся в них соседним государствам, в частности странам Западных Балкан. До конца 2021 года будет дополнительно передано не менее 100 млн доз странам с низким и средним уровнем дохода в соответствии с решением, принятым на последнем заседании Европейского совета. Кроме того, в рамках инициативы Team Europe было выделено €2,8 млрд для механизма COVAX, обеспечивающего доступ малоимущих стран к вакцинации. Это стало крупнейшим взносом в данный механизм: порядка трети всех доз вакцин, переданных в COVAX, профинансировано ЕС.
Однако этих усилий все же далеко не достаточно для сдерживания роста разрыва в доступе к вакцинации. Для устранения этого разрыва страны, уже обладающие необходимыми знаниями и средствами, должны увеличивать свои производственные мощности, чтобы помимо вакцинации собственного населения отправлять вакцины на экспорт, как это делает ЕС. Мы работаем с производителями вакцин над наращиванием мощностей по изготовлению вакцин более чем до 3 млрд доз в год к концу 2021 года. Наши промышленные партнеры в Европе обязались до конца 2021 года выпустить 1,3 млрд доз для стран с низким уровнем доходов (безвозмездно) и стран со средним уровнем доходов (по сниженным ценам). Они также обязались в 2022 году произвести еще свыше 1,3 млрд доз, распространяя немалую их долю через механизм COVAX.
Все страны должны избегать ограничительных мер, отражающихся на цепочках поставок вакцин. Кроме того, необходимо обеспечить трансфер знаний и технологий, чтобы вакцины могли производиться в большем числе стран. Мы, со своей стороны, настоятельно призываем европейских производителей к этому, в особенности в отношении Африки. Я участвовал в Парижском саммите по финансовой поддержке стран Африки 18 мая, на котором лидеры континента подчеркивали, что 99% объема вакцин, используемых в Африке, импортные. Эту ситуацию нужно менять. В рамках инициативы Team Europe совместно с африканскими партнерами запускается соответствующая акция с бюджетом €1 млрд (они выделены из средств ЕС и европейских финансовых учреждений развития) по наращиванию в Африке мощностей по производству вакцин, лекарственных препаратов и медицинской техники.
Добровольное лицензирование — льготный способ обеспечить такую передачу технологий и наработок. Если его окажется недостаточно, действующее Соглашение по торговым аспектам прав интеллектуальной собственности и Дохийская декларация 2001 года предусматривают вариант принудительного лицензирования. Однако некоторые страны считают, что эти дополнительные возможности слишком сложны и медленны в применении. Для ускорения трансфера технологий ЕС представил 4 июня новое предложение в рамках Всемирной торговой организации.
Пандемия COVID-19 напомнила нам о том, что здоровье — это общественное благо. Наши совместные усилия по устранению разрыва в доступе к вакцинации против COVID-19 должны стать первым шагом к подлинному общемировому сотрудничеству в области здравоохранения, предусмотренному Римской декларацией, принятой на Глобальном саммите по здравоохранению.
Вакцинный национализм: переживет ли он пандемию?
Несколько лет назад по исследовательским сообществам в социальных сетях прокатилась шуточная акция, участники которой добавляли перед темой своих статей и диссертаций «Гарри Поттер и…» В последние месяцы нечто подобное происходит уже не в шутку и не в социальных сетях, а в серьезных докладах и публикациях, и вместо волшебника из любимого многими фэнтези фигурирует вполне реальный феномен – пандемия. «Гарри Поттер и национализм» звучит не хуже и не лучше многих других вариантов, а вот «Пандемия и национализм», – пожалуй, осмысленно вдвойне. И дело не в желании привязать свою любимую и привычную область исследований к наиболее острой теме, а в том, что, в отличие от многих других фоновых социальных явлений, национализм не только подвергся влиянию пандемии, но и сам существенно повлиял на меры, предпринятые для совладания с нею и на то, кто принимал эти меры и по отношению к кому.
Уже в первые месяцы пандемии многими отмечалось, что единицами решения проблемы сразу и везде стали именно национальные государства, а субъектами решения – правительства национальных государств. Несмотря на биологическую, универсальную для человечества как биологического вида природу проблемы, противодействие происходило именно по логике социального, причем в казалось бы, не самым современным его проявлениям. Начиная с закрытия границ между странами как первичной меры, каждое национальное государство стало пытаться разрабатывать и методом проб и ошибок претворять в жизнь собственную программу действий. Нередко в этом усматривалось отступление глобализации, особенно под впечатлением от закрытия межгосударственных границ внутри Евросоюза. Казалось бы, в условиях острого и неожиданного кризиса выстраиваемые десятилетиями наднациональные и транснациональные интеграционные структуры ушли в сторону, а надежными работающими структурами оказались существенно более давние и привычные национальные государства и национальные коллективные солидарности. После появления вакцин против COVID-19 и начала массовой вакцинации появился и довольно быстро распространился новый термин – вакцинный национализм. Под вакцинным национализмом понимается стремление правительств национальных государств (прежде всего, разумеется, тех, которые могут позволить себе массовое вакцинирование раньше других) вначале полностью обеспечить вакцинами собственное население и лишь затем оказывать помощь другим странам, в том числе тем, где ситуация с пандемией намного более тяжелая, чем в собственной стране.
Как и любой вариант национализма в последние десятилетия, вакцинный национализм, разумеется, воспринимается как явление пусть и отчасти закономерное, но резко отрицательное. Против вакцинного национализма приводятся два основных аргумента – этический и прагматический. Этический аргумент заключается в том, что пандемия и связанная с нею массовая угроза жизни и здоровью, представляют собой, по мнению сторонников этого аргумента, экстремальный и универсальный вызов, на фоне которого более частные интересы должны отойти на второй план. Кроме того, как отмечается в последнее время, вероятным результатов вакцинного национализма станет усугубление глобального неравенства – между странами и регионами, прежде всего, между так называемым «золотым миллиардом» и глобальным Югом, что само по себе оценивалось негативно задолго до начала пандемии. Прагматический аргумент против вакцинного национализма, в противовес этическому, сводится к тому, что даже если удастся справиться с распространением COVID-19 в одной отдельно взятой стране, эта победа будет лишь временной в силу глобального характера пандемии и невозможности держать границы закрытыми вечно. Контраргументы, в общем-то столь же предсказуемые, что и сами аргументы, сводятся к тому, что каждое правительство отвечает теми, кого оно обязано представлять, и лишь потом и на более спорных основаниях – перед всем человечеством, и что, как стало ясно в последние допандемические годы, для существенной части населения собственные коллективные интересы – прежде всего национальные, а не общечеловеческие.
Согласие с аргументами против вакцинного национализма или с контраргументами – вопрос, явно связанный с общей политической позицией и не имеющий прямого отношения к специфике пандемии. Более интересно другое – действительно ли феномен, обозначаемый как вакцинный национализм, является национализмом в полном смысле слова? По сути, предпочтение распределения ограниченного и ценного ресурса в пользу своей страны не дотягивает до уровня идеологической системы и сводится к одному простому принципу «своя рубашка ближе к телу» – с поправкой на то, что под телом здесь понимается метафорическое body politic – коллективное тело нации. По сути, такое предпочтение – не национализм, а одна из его наиболее простых и базовых составляющих – внутригрупповой фаворитизм. Как было доказано в классических социально-психологических экспериментах Г. Тэджфела, для возникновения внутригруппового фаворитизма присущая национализму сложная система социально разделяемых практик, образов и нарративов, поддерживающая легитимность коллективных идентичностей, совершенно необязательно. Достаточно разделения только что впервые встретившихся участников эксперимента на две группы по случайному, поверхностному и незначимому критерию, чтобы затем при распределении ресурса участники эксперимента систематически выделяли большие порции представителям своей группы. Любопытно, что при этом не предполагалось возможности договориться и какой-либо дальнейшей взаимозависимости: участники эксперимента не могли рассчитывать на ответные преференции от других членов своей группы: у групп, искусственно сформированных на время эксперимента, не было не только прошлого, но и будущего. Таким образом, внутригрупповой фаворитизм, которым по сути является вакцинный национализм, совсем не обязательно отражает глубинные перемены в соотношении национального и глобального: ведь для его возникновения достаточно любого разделения целого на части.
Если бы мне предложили до знакомства с литературой угадать, что понимается под вакцинным национализмом, я предложила бы совсем иную версию. На мой взгляд, этот термин намного лучше подошел бы для обозначения феномена, который уже какое-то время активно обсуждается в медиа, но пока не имеет своего названия, – соперничества между странами-производителями вакцин и выбор в пользу той или иной вакцины в той мере, в которой он обусловлен не характеристиками ее качества по результатам клинических испытаний и не репутацией фирмы-производителя, а именно страной-производителем и набором символическим смыслом, который транслируется выбором в пользу этой страны. В этом смысле не принципиально, идет ли речь о выборе в пользу вакцины или чего-то другого: особенность роли пандемии сводится к резкому повышению ставок из-за нестандартности и трудной просчитываемости условий при особенно серьезных последствиях. Именно в связи с этим прочитывается смысл национализма и его отличие от внутригруппового фаворитизма: главный критерий выбора – сохранение идентичности, в данной ситуации – сохранение системы допандемического разделения на своих и чужих. В этом смысле кризис, вызванный пандемией, не столько повлиял на динамику национализма, сколько, напротив, зафиксировал текущее положение вещей, сделав его более явным и тем самым более обязывающим. Обязывающим прежде всего потому, что современные проявления национализма, даже если они первоначально ориентированы на внутреннюю аудиторию, с неизбежностью прочитываются вовне, особенно если речь идет о различных способах ответа на если не общий, то, по крайней мере, одинаковый для всех вызов. Современный национализм – явление ничуть не менее глобальное, чем его идеологический антипод – космополитизм, и, как показал пандемический опыт, глобализация в обозримом будущем будет глобализацией национализмов в формате межстрановой взаимозависимости, для которой, как выяснилось, соперничество между странами является столь же прямым логическим следствием, что и ранее ожидавшееся сотрудничество.
Вакцинный национализм поможет пандемии. Без помощи бедным странам ковидный кризис задержится надолго
У многих стран нет возможности самим создать вакцину от коронавируса, а у совсем бедных — даже хранить ее. Пока Россия готова поставлять вакцину в 50 других стран, многие развитые государства заинтересованы лишь в иммунизации своего населения. Если весь мир не будет защищен от COVID-19, то пандемия затянется и винить в этом нужно будет вакцинный национализм.
По оценкам Associated Press, три миллиарда людей в странах с низким уровнем дохода в Африке, Азии и Латинской Америке, вероятно, не будут иметь доступа к вакцине COVID-19 в течение многих лет. В бедных странах многим общинам не хватает медицинских работников, необходимых для введения вакцин. Более того, не везде могут правильно обращаться с препаратами, поддерживая их в очень холодном состоянии. Ряд организаций пытается решить эту проблему и обеспечить равную доставку вакцин по всему миру.
Сложности в организации помощи
Фонд глобального доступа к вакцинам против COVID-19 COVAX объединил 184 страны, работающие с международными организациями, чтобы люди во всем мире могли получить доступ к вакцинам по мере их появления.
Сейчас COVAX собрал около 1,8 миллиарда долларов при первоначальной цели в два миллиарда долларов. Эти средства должны покрыть расходы на производство и распространение вакцин против COVID-19 по всему миру. Об этом пишет The Conversation.
Цель фонда — два миллиарда доз к концу 2021 года. Но даже этого слишком мало, потому что большинство вакцин, которые в настоящее время проходят третью фазу клинических испытаний, требуют до двух или трех доз для придания иммунитета.
Другая проблема заключается в том, что вакцины требовательны к условиям хранения — им нужен холод. По данным издания, почти три миллиарда людей во всем мире живут там, где нет достаточного числа подходящих хранилищ. Где-то их работе помешают перебои с электричеством. Более того, не везде хватает медицинских работников для введения препаратов.
Фонды по всему миру продолжают собирать средства на вакцины для бедных стран. Этим, например, заняты в ЮНИСЕФ, деньги готовы выделить Всемирный банк и фонд Билла Гейтса. Но даже обладая нужной суммой, закупить нужное число вакцины будет проблематично.
Вакцинный национализм
Усилиям COVAX и других организаций сильно мешает вакцинный национализм. Например, некоторые крупные промышленно развитые страны не стали участвовать в соглашении COVAX. Так поступили США. Вместо этого они заключают свои собственные договоренности с фармацевтическими компаниями.
К тому же COVAX не мешает странам подписывать собственные независимые сделки с производителями, как это сделали Великобритания, Канада и недавно Австралия. Ожидается, что эти сделки приведут к дальнейшему росту цен, что потенциально сделает вакцину еще менее доступной в бедных странах.
Если страна разрабатывает действующую вакцину или закупает миллионы доз, она получает доступ первой. Для некоторых обеспеченных государств преимущества перевешивают риски или моральные проблемы.
Богатые страны в общей сложности уже подписали соглашения на 3,7 миллиарда доз от западных производителей лекарств, передает The Conversation. Великобритания предварительно заказала столько вакцин, что на каждого человека в стране будет приходиться по пять доз. Правительство также объявило о планах подписания дополнительных соглашений с производителями для увеличения поставок.
На прошлой неделе Канада также подписала соглашения с двумя компаниями, чтобы гарантировать 88 миллионов доз, которых достаточно для того, чтобы каждый гражданин был вакцинирован как минимум дважды.
Последствия такой политики
Даже когда некоторым странам удастся иммунизировать свое население против коронавируса, если вирус не будет находиться под контролем во всех регионах мира, он по-прежнему будет приносить глобальные экономические издержки.
Как пишет RAND, если беднейшие страны не смогут получить доступ к вакцинам, мир все равно потеряет около 153 миллиардов долларов ВВП за год. ЕС потеряет около 40 миллиардов долларов, а США могут лишиться около 16 миллиардов, Великобритания — от двух до 10 миллиардов.
Все получат экономическую выгоду, если беднейшие страны мира будут иметь равный доступ к любым разработанным вакцинам против COVID-19. По подсчетам издания, страны с высоким уровнем доходов получат около 4,8 доллара на каждый доллар, потраченный на поставку вакцин.
То есть если одна страна получит вакцину, ее экономика значительно улучшится, но экономическая активность все равно пострадает из-за снижения внешнего спроса.
Роль России в вакцинации
Россия решила делиться. Страна уже выразила готовность предоставить вакцину любым желающим странам.
Постпред РФ при ЕС Владимир Чижов подчеркнул, что Россия предлагает другим странам вакцину от коронавируса, не делая при этом преференций отдельным государствам и не увязывая распространение лекарства с политическими вопросами. Об этом он рассказал в эфире телеканала «Россия 24», пишет ТАСС.
На данный момент обсуждаются поставки российской вакцины от коронавируса в 50 стран. Большой прогресс в этом вопросе намечен с 20 государствами. Поскольку количество производимого препарата пока ограничено, и количество стран, с которыми заключается сотрудничество, тоже ограничено.
РИА «Новости» писало, что в приобретении препарата заинтересованы Азербайджан, Бразилия, Казахстан. Ведутся переговоры со странами Латинской Америки, Ближнего Востока и Азии. Одной из первых вакцину получит Белоруссия.
Генеральный директор Российского фонда прямых инвестиций Кирилл Дмитриев в разговоре с РБК сообщил, что фонду уже поступили запросы на один миллиард доз вакцины.
В Венесуэлу уже в сентябре поступила российская вакцина «Спутник V» для проведения клинических испытаний. А президент Боливии заявил о намерении купить вакцину для непосредственного использования без дополнительных испытаний.
«Вакцинный национализм» — осложнение Covid-19, которое нужно предотвратить
В борьбе с коронавирусом огромные надежды возлагаются на вакцину. Первые из сотен разработок уже опробованы на людях и, возможно, в начале осени начнется их массовое производство. Но переход к практическому применению чреват новыми сложными вопросами. Главный из них — по каким принципам будут распределяться дозы вакцины, которых поначалу совершенно точно не хватит на всех.
Глобальные потери от пандемии Covid-19 огромны — коронавирус унес более полумиллиона жизней. Сотни миллионов человек остались без работы. Экономический ущерб оценивается в триллионы долларов. И болезнь ни в коем случае не выдохлась — еще сотни тысяч могут стать ее жертвами. Неудивительно, что разработка вакцины вызывает большой интерес.
Не панацея, но инструмент
Некоторые из более чем сотни прототипов выглядят многообещающе и, возможно, готовые вакцины будут поставлены на поток не через несколько лет, что обычно для таких продуктов, а гораздо раньше. Правительствам нужно успеть подготовиться и разработать политику распространения вакцины, чтобы избежать «катастрофического успеха» (который может случиться, если продукт вызывает такой ажиотажный спрос, что производитель оказывается не в состоянии адекватно на него реагировать ), пишет политолог Ричард Хаас, возглавляющий влиятельный американский Совет по международным отношениям (Council on Foreign Relations) в статье, опубликованной на портале этой организации.
Прежде всего надо помнить:
даже если появятся одна или несколько вакцин, способных сделать людей менее восприимчивыми к коронавирусу, проблема общественного здоровья не будет устранена.
Как подтвердит любой медицинский эксперт, вакцины не являются панацеей. Это всего лишь один из инструментов в арсенале врачей, подчеркивает Хаас.
Производство восьми миллиардов доз вакцины и их распространение по всему миру может потребовать нескольких лет.
Как распределить вакцину?
«Это вопросы из области науки, производства и логистики. Они обязательно будут трудными. Но не легче будут и политические вопросы, связанные с вакциной», — констатирует Хаас. Некоторые из этих «проклятых вопросов» он перечисляет.
Компании рассчитывают окупить свои вложения в исследования и разработки, а также затраты на производство и распределение — возможно, десятки миллиардов долларов (и, не исключено, намного больше). И еще до того, как будет задан вопрос о прибыли. С этим вопросом связан еще один: каким образом компании-разработчики будут получать компенсации, если от них потребуют лицензировать патенты и ноу-хау для производителей в других странах.
Однако самые сложные политические вопросы, вероятно, относятся к доступности вакцины.
Кто должен получить первые партии препарата? Кто будет определять, кому разрешено «вставать в очередь» — и в каком порядке?
Какие преимущества получает страна, в которой была разработана вакцина? Будут ли богатые страны отталкивать более бедные? Допустят ли национальные правительства, чтобы в этот вопрос вмешалась геополитика? Будут ли они делиться вакциной с друзьями и союзниками, загоняя уязвимые группы населения в странах-противниках в конец очереди?
В начале апреля, когда работа над вакцинами от Covid-19 только разворачивалсь, эти вопросы уже начинали звучать. «Весь процесс инноваций в области вакцин, от разработки до обеспечения доступности, должен регулироваться ясными и прозрачными правилами, основанными на общественных интересах. Это, в свою очередь, потребует четкого согласования между глобальными и национальными общественными интересами», — весной писали эксперты портала Project Syndicate — британский профессор экономики Мариана Маццукато и представитель международной организации «Врачи без границ» Эльс Торреле. (Rus.LSM.lv еще в апреле излагал их план.)
На национальном уровне каждое
правительство уже сейчас должно начать продумывать, как оно будет распространять вакцину, производимую в стране или получаемые из-за границы,
подчеркивает Хаас. Можно было бы в первую очередь вакцинировать медиков, затем полицейских, пожарных, военных, учителей и работников других жизненно важных сфер для общества. Надо также решить, будут ли иметь приоритет уязвимые группы — пожилые люди и пациенты с сопутствующими заболеваниями.
Должна ли вакцина быть бесплатной только для некоторых групп или бесплатной для всех?
На международном уровне политические вопросы еще сложнее. Нужно быстро развернуть производство, разработать правила, обеспечивающие доступ к вакцине, выделить достаточные средства для охвата населения более бедных стран. Глобальный альянс по вакцинам и иммунизации (GAVI, партнерство частных и правительственных организаций), Всемирная организация здравоохранения, несколько правительств и Фонд Билла и Мелинды Гейтсов создали Фонд глобального доступа к вакцинам Covid-19 (COVAX).
Создатели фонда предлагают, чтобы любая появившаяся действующая вакцина рассматривалась как глобальное общественное благо и равномерно распространялась по всему миру, вне зависимости от того, где она была создана, или платежеспособности стран-получателей. ВОЗ разработала глобальную структуру распределения, в рамках которой обеспечивается приоритет для наиболее уязвимых групп населения и работников систем здравоохранения.
Нужен глобальный подход
Но такой подход может оказаться нереалистичным. Дело не только в том, что COVAX не хватает адекватного финансирования, участия США и Китая, а также четких полномочий. Дело в том, что
все правительства обязательно окажутся под огромным давлением — с тем, чтобы вакцинами были в первую очередь обеспечены граждане их стран. «Вакцинный национализм» почти наверняка победит «вакцинную многополярность».
Новейшая история усиливает этот скептицизм. Covid-19 появился в Китае и быстро стал глобальной проблемой. Но ответ на эту угрозу страны выстраивали в основном индивидуально, на уровне национальной политики. Некоторые государства добились сравнительно хороших результатов благодаря своим системам здравоохранения и политическому руководству, другие справились значительно хуже.
Продолжение «национального» подхода к вакцине — путь к катастрофе.
Очень немногие страны способны производить эффективные вакцины. Подход должен быть глобальным. Причины не только этические и гуманитарные, но и экономические и стратегические, поскольку для восстановления в глобальном масштабе необходимо совокупное улучшение эпидемической ситуации. «Становится ясно, что мы останемся здоровы, если будут здоровы наши соседи — на местном, национальном и международном уровнях», — отмечали в апреле авторы Project Syndicate.
В Ираке, когда прогресс боевых действий под руководством США опередил планирование ликвидации последствий войны, результатом стал хаос или «катастрофический успех», напоминает в своей статье Ричард Хаас. Мы не можем позволить себе аналогичный результат в нынешней ситуации, когда успех в лабораториях опережает планирование последущих шагов.
Правительства, компании и неправительственные организации должны в ближайшее время собраться — в рамках инициативы COVAX, под эгидой ООН, G20 или каких-то других структур.
Глобальное управление может принимать самые разные формы. Главное — чтобы оно было.
Жизнь миллионов, экономическое благосостояние миллиардов и социальная стабильность повсеместно в мире брошены на чашу этих весов, резюмирует президент Council on Foreign Relations.