в тишине что звенит пустотой
О звучании тишины
Всем известно выражение «звенит тишина». Многие слышали этот тихий, высокий,
серебристый звук, но не все заметили, что высота его тона неизменна. Тишина
(или нечто в тишине) всегда звенит на одной и той же ноте, вблизи соль-бемоль
(Gb) не ниже 5-й октавы, с призвуками из более высоких октав, и напоминает
звучание флейты или гитарного флажолета.
Этот звук одинаково хорошо слышен и с открытыми, и с закрытыми ушами, на
Земле и в космосе. Космонавт Алексей Леонов упоминал об «оглушительной,
звенящей тишине» во время его выходов в открытый космос. Пение слога «Ом»
(обозначающего Абсолют) является имитацией этого «беззвучного звука», из
которого (по представлениям древних) соткан весь мир, включая химические
элементы материальной Вселенной.
Оставляя в стороне эстетическую и религиозную стороны вопроса, было бы очень
интересно исследовать его с позиций физики. Причем не только акустики, но
также оптики и радиоспектроскопии, поскольку природа этого звука и среда, в
которой он распространяется, пока неизвестны.
Речь идет не о субъективных слуховых ощущениях или галлюцинациях; не о шуме в
ушах, связанном с циркуляцией крови, работой внутренних органов или сбоями в
этой работе; а о специфическом музыкальном звуке, доступном восприятию любого
человека. То, что его можно использовать в качестве естественного КАМЕРТОНА
при настройке музыкальных инструментов, говорит о реальности его
существования. Возникает вопрос: каково его происхождение, если оно не
физиологическое?
Версию о резонировании черепной коробки следует исключить, поскольку для
такого резонанса необходим источник звука, работающий на той же или кратной
частоте, либо некоторый (не изолированный от резонатора) стационарный поток.
Однотонное резонирование кровеносных сосудов, вен и артерий, размеры которых
весьма различны, исключается.
Рассчитаем частоту звуковых колебаний ноты соль-бемоль 1-й октавы. Для этого
используем значение эталонной частоты 440 Гц для ноты ля 1-й октавы. Искомое
значение составит: 440/(2^(3/12))= 369,994. Гц, где 12 – число полутонов в
октаве, 2^(1/12) – множитель для определения частоты соседнего полутона, а 3
– интервал в полутонах между ля и соль-бемоль. Подобным образом легко
рассчитать точное значение частоты любого музыкального звука.
Перейдя ОКТАВНЫМИ ШАГАМИ из акустического диапазона в оптический
(октавный шаг равен удвоению частоты), и сделав 40 таких шагов по УНИСОНАМ,
мы установим (вслед за сэром Исааком Ньютоном) однозначное соответствие между
музыкальными звуками и цветовыми оттенками видимого диапазона.
Видимый диапазон занимает ЧУТЬ МЕНЬШЕ одной октавы и, условно говоря,
простирается от ноты соль 41-й октавы (красный) до ноты фа 42-й октавы
(фиолетовый). Любопытное совпадение: единственный звук, не имеющий цветового
унисона в видимом диапазоне (и окаймляющий его) – соль-бемоль (Gb)!
Цветовые оттенки соотносятся со звуками музыкального звукоряда следующим
образом (в скобках указана длина волны в микронах):
Высокая стабильность данного звука указывает на стационарность порождающего
его процесса. Это может быть «звучание», связанное с вращением Земли, Луны
или горением Солнца*. При этом в качестве резонаторов (цельных или полых)
могут выступать не только сами космические тела, но и окружающие их магнитные
поля. Наша Галактика, и даже вся Вселенная может быть тем резонатором,
звучание которого мы воспринимаем, как звон тишины.
______________
*Бенгальское слово shur [шур] (производное от санскритского «сурья» – солнце,
солнечное божество) означает I. Бог, божество, солнце; II. голос, тон, нота,
мелодия, мотив. Возможно, это подсказка.
Войдите в ОК
Не умирает мама никогда!
Она, как Ангел в жизни и навечно.
Она с тобой, когда тебе на плечи
Вдруг свалится тяжёлая беда.
Не умирает мамина любовь.
В жару спасёт и в стужу отогреет.
Никто забрать всё это не посмеет.
Ведь ты её родная плоть и кровь.
Не умирает, будет долго жить,
С тобой её улыбка, нежный голос.
И бархатный, чуть седоватый волос,
Что с запахом пьянящим спелой ржи.
Зажжётся в небе яркая звезда,
И боль пройдёт, а с ней печаль, тревога.
Прибавит сил святая вера в Бога.
Не умирает МАМА никогда.
Без тебя растаяла планета,
Покачнулась подо мной Земля.
Ты не здесь теперь, но где же, где ты,
Мамочка любимая моя.
От любви перехватило горло,
Воздух сжат – не оставляй меня.
Как жила ты горестно и гордо,
Мама, мама – храбрая моя!
Плачут птицы на ветвях застывших,
Плачет век, в колокола звеня.
Мама улетает – выше, выше,
Легкая и добрая моя.
Я тебе поклажу собираю
В две слезы, и Господа моля,
Я с тобой живу и умираю,
Мамочка, красивая моя.
Видишь ли ты свет над нашей крышей,
Помнишь, как мы шли – метель мела?
Ты меня сквозь смертный стон услышишь,
Мамочка, бессмертная моя!
В тишине, что звенит пустотой,
Ударяясь в оконную раму,
Я веду разговоры с тобой,
Моя добрая, милая мама.
Верно, Богом наложен запрет,
Не увидеть твой образ до срока,
С тихой грустью целую портрет,
Обжигаясь прохладой как током.
Изменился мой мир без тебя,
Не бегу, а ступаю устало.
Память, болью своей теребя,
Возвращаю к истокам, в начало.
Я ищу материнский родник,
Что поил меня щедро любовью.
Как вернуться мне к маме на миг,
Опуститься к её изголовью?
Только звон тишины мне в ответ,
Разбиваясь в оконную раму.
Я живу и встречаю рассвет,
Без тебя, моя милая мама..
Тебя давно со мною рядом нет,
А я тебя так часто вспоминаю,
И с высоты уже прожитых лет,
Теперь тебя я очень понимаю.
Мне очень жаль,ты мало пожила,
Не видишь.как растут мои детишки,
Добра я мало в жизни нажила,
Но у меня растёт ещё мальчишка.
Прости,что я была порой груба,
Что я всегда была такой упрямой,
Что иногда смотрела из-под лба,
Я не всегда в глаза смотрела прямо.
Моя родная,я была юна,
Совсем я жизни в тот момент не знала,
Тебя уже я позже поняла,
Когда своим я детям мамой стала.
Тебя уж долгих нет пятнадцать лет,
А годы всё вокруг так изменили,
Почти что в каждом доме интернет,
И телефоны мир заполонили.
А ты не знала,как связаться
С роднёй,живущей далеко.
Эх,если б ты могла подняться,
Узнала б как сейчас это легко.
Ты в жизни много повидала,
Потерю близких,высылку и голод,
Тебе на долю выпало немало,
Но дух твой крепок был и молод.
Была ты очень доброй мамой,
И я стараюсь быть похожей на тебя,
Я так хочу быть самой-самой,
Но тяжело воспитывать,любя.
Прости,что я хлопот доставила,
Переживаний и ночей бессонных,
Что я тебе седин прибавила,
Тоски в глазах таких родных, бездонных.
Прости, что жизнь тебе не облегчила,
Теперь тебе ничем уж не поможешь,
Твоя болезнь была неизлечима,
Прости меня ты,мама, если сможешь
жизнь-156
О! Нету воли жить, и умереть нет сил!\ Да, все уж допито. Брось хохотать, Вафилл. \ Все допил, все доел. Но продолжать не стоит. В МАНЕРЕ НЕКОТОРЫХ\\ Томление. Поль Верлен. Перевод Г. Шенгели
О, гаревые колоски,\О, пережженная полова,Дожить до гробовой доски\И не сказать за жизнь ни слова? Григорий Корин Какой-то должен разговор
О, жизнь моя без хлеба,\Зато и без тревог!\Иду. Смеётся небо,\Ликует в небе Бог. Федор Сологуб “Родине\Пятая книга стихов” 1906 О, жизнь моя без хлеба,
О, жизнь моя, не уходи,\Как ветер в поле! \Ещё достаточно в груди\Любви и боли. \Ещё дубрава у бугра\Листвой колышет,\И дальний голос топора\Почти не слышен. Анатолий Жигулин 1980 О, ЖИЗНЬ МОЯ, НЕ УХОДИ.
О, жизнь моя,\ мой сладкий плен — \ молитва, нищенство, отвага, \ вся в черных буковках бумага. \ И ожиданье перемен. Николай Панченко
О, как мы жили! Горько и жестоко!\Ты глубже вникни в страсти наших дпен. \Тебе, мой друг, наверно, издалека\Все будет по-особому видпей. Михаил Дудин
О, легкая слепая жизнь!\ Ленивая немая воля!\ И выпеваешь эту даль, как долю,\ и, как у люльки, доля над тобою\ поет. Прощайте! Набирает высь\ и неизбежность нежное круженье,\ где опыт птичий, страх и вдохновенье\ в одном полете голоса слились. Марина АКИМОВА «ДЕНЬ и НОЧЬ» N 3-4 2005г.
О, нищенская жизнь, без бурь, без ощущений, \Холодный полумрак, без звуков и огня. \Ни воплей горестных, ни гордых песнопений, \ Ни тьмы ночной, ни света дня. Константин Бальмонт Из сборника “ПОД СЕВЕРНЫМ НЕБОМ” 1894 БОЛОТО
Альба
Колодец, квадрат, высота двора
Капли бензина, следы от шин
Спят деревья и их кора
Спит, в деревянных корнях вершин.
Под автострадой глухой переход
Люки, лужи, асфальт, столбы
Спят те кто нужен и те кто пьёт,
Те кто боится своей судьбы.
Чердаки, повороты и тупики
Переулки, крыши, рёбра антенн
Младенцы, женщины, старики
Мёртвые спят, превратившись в тлен.
Звука шум, в приоткрытых ртах
Железе моторов и в лёгких птиц
Спят слова, на сухих губах,
Буквы спят, в корешках страниц.
Шёпот уснул, отражаясь от стен.
Взгляды, усмешки, пожатия рук
Ржавые клетки и гайки систем
Спят, наполняя замкнутый круг.
Пешеходная зебра, аптека, фонарь
Листья, аллеи, таблички «стой!»
Дыхание ветра и смога гарь
Чёрное золото, серый конвой.
Ворота, решётки, будки, кордон
Вышки, заборов колючий Гулаг
Спят, охраняя спокойный сон
Друг для народа и общий враг.
Кокарды, фуражки, слепой патруль
Площадь, статуя, пъедестал.
Дремлют, выпустив общий руль
Те. Кто 70 лет не спал.
Вокзалы, вагоны, таёжная даль
Откуда, уже, не вернуться домой.
Выше и выше, спят города
Небо спит, над пустой землёй
Разбитые трассы, границы струна
Флаги на башнях, колючий лес
Уснула, сдавив кулаки война
Полумесяц спит, обнимая крест.
Облака, на чистой постели звёзд
Ангелов хор, в серебристом строю
Апостол ворот, охраняя свой пост,
Денница с Богом, в последнем бою.
Спит усталость в людских руках,
Снов страна, бесконечных слов.
Порох спит, в заведённых курках
Самоубийц, в тишине мостов.
Тишина
Тишина – это твоё глубочайшее естество
Я нарисую тишину,
Макнув немного акварели,
взяв краску чёрную одну,
мазком легонько, еле-еле,
я проведу по полотну.
Затем ещё, ещё, ещё,
и вот уже видны границы,
а кисть летает словно птица,
но не уходит в глубину.
Теперь мне нужен алый цвет,
чтобы пробить пространство в точке.
Оттуда пусть струится свет
пучками, не поодиночке.
И пусть течёт он до границ,
создав потоки голубого,
а в них изображения лиц
и образ одного святого.
А дальше нужен белый цвет
с зелёным, где-то вперемешку.
В нем ореол других планет,
линейку нот, компьютер, флешку.
Ещё в нём будет дивный сад,
волна лазурного прибоя,
а в середине детский взгляд,
Весело сияет
Месяц над селом;
Белый снег сверкает
Синим огоньком.
Месяца лучами
Божий храм облит,
Крест под облаками,
Как свеча горит.
Пусто, одиноко
Сонное село:
Вьюгами глубоко
Избы занесло.
Тишина немая
В улицах пустых,
И не слышно лая
Псов сторожевых.
По своей выразительности с этой акварелью может поспорить поэтическая гравюра кудесника слова – Бальмонта.
…Всюду ласковая тишь,
Спят купавы, спит камыш.
Задремавшая река
Отражает облака,
Тихий, бледный свет небес,
Тихий, тёмный, сонный лес.
В этом царстве тишины
Веют сладостные сны,
Дышит ночь, сменяя день,
Медлит гаснущая тень.
В эти воды с вышины
Смотрит бледный серп Луны,
Звёзды тихий свет струят…
В свою очередь Валентин Собко в попытке создать образ тишины прибегает к портретной живописи, характерными мазками создавая впечатляющий лик этой загадочно-странной обитательницы земного бытия.
Тишина кругом.
Проникают в сердце скал
Голоса цикад.
Старый пруд.
Спрыгнула в воду лягушка.
Всплеск в тишине.
А на противоположной стене завораживает взгляд удивительная работа Елены Грунь, выполненная во впечатляющем стиле пуантилизма.
Июльский вечер, тишина.
Застыли сосны, глядя в небо.
И птицы песня не слышна,
Всё приготовилось к ночлегу.
Уж солнце село, озарив
Лучом последним купол сферы,
Уснуло озеро, застыв
Кусочком зеркала Венеры.
Горит костёр на берегу,
Искринки гаснут, улетая.
Всё кануло в ночную тьму:
И суета, и жизнь мирская.
. (http://samlib.ru/g/grinx_e_e/03.shtml)
Эта импрессионистическая манера письма позволила автору создать яркую, живую, насыщенную воздухом картину тишины, наполненную к тому же энергией покоя и завершённости. А цветовая палитра в изображении июльского вечера покрыта флёром волшебства.
И заключает эти попытки воссоздания живописной силой слова этой молчаливой спутницы человека изящный офорт Сергея Есенина.
Тихо дремлет река.
Тёмный бор не шумит.
Соловей не поёт,
И дергач не кричит.
Ночь. Вокруг тишина.
Ручеёк лишь журчит.
Своим блеском луна
Всё вокруг серебрит.
Серебрится река.
Серебрится ручей.
Серебрится трава
Орошённых степей.
Ночь. Вокруг тишина.
В природе всё спит.
Своим блеском луна
Всё вокруг серебрит.
И как бы побывав на этом любопытном вернисаже картин, общей тематикой для которых являлось живописание тишины, Эльвира Юрасова делится тем, что осталось в её памяти после просмотра выставленных работ.
Теперь, имея некоторое представление о ликах тишины, о её портретных изображениях, пора задать вопрос об её природе, точнее, об её создателе. Кому должен быть человек благодарен за столь щедрый дар, и что он ему?
Приходящий в ночной тишине,
говорят, что Ты невидим,
но это неправда.
Я знаю сотни людей,
и каждый видел Тебя
хотя бы один раз.
Несколько бедных и глупых
не успели Твой лик разглядеть,
изменчивый многообразно.
Ты не хочешь мешать нашей
жизни. Ты не хочешь нас испугать
и проходишь в тишине и молчанье.
Глаза Твои могут сверкать,
голос Твой может греметь.
И рука может быть тяжела
даже для чёрного камня.
Но Ты не сверкаешь.
Ты не гремишь
и не дашь сокрушенья. Знаешь,
что разрушенье ничтожней покоя.
Ты знаешь, что тишина
громче грома. Ты знаешь,
в тишине приходящий и уводящий.
И через многие десятилетия современный поэт Александр Стовбырь демонстрирует полное согласие со своим именитым предшественником, но при этом расширяя границы божественной значимости тишины, акцентируя наше внимание на духовно-религиозной
полезности последней для истинно верующего человека.
Тишина и покой дефицитны сегодня.
В этой жизни земной тишь – награда Господня!
В тишине возрастать нам советует Слово.
Нужно истине внять: ссоры – умыслы злого.
Любит Бог тишину, в тишине всем являлся.
И поставит в вину тем, кто, вмиг, возмущался.
Сила веры в тиши, в упованье на Бога
И в смиренье души, когда всюду тревога.
. (http://www.pukhovachurch.org.ua/)
В свою очередь Галине Пятисотских удалось передать пронзительную глубину личностного общения с Ним в чертогах тишины.
А в другом её стихотворении мы находим концентрированную суть сакрального двуединства Бога и тишины.
Бог исцеляет тишиной
Израненные души.
Ведь тишина есть мир иной.
Молись, молчи и слушай.
И в другом стихе из-под пера этой поэтессы выходит вот такое почти иконописное изображение:
У ног Христа сидела так Мария,
Чтоб слушать не слова, и тишину.
Вся эта подборка весьма убедительно показывает, что тишина, по мысли авторов, обладает многими возможностями воздействия на человека. Поэтому не удивительно, что часто можно встретить у них искренние признания в любви к ней.
Этот гимнический ряд посвящений тишине начинает Д. Галаганов, который находит свою причину, чтобы проникнуться таким высоким чувством.
Я люблю тишину, в ней живёт простота.
Облачённая мысль в одеяния света.
Я в ней часто тону, извлекая ответы,
В этом тайна своя и своя красота…
Его признание готова поддержат Нина Автухова:
Я люблю тишину. Но не ту, от которой тревожно,
А в которой есть звонкое, чистое пение птиц.
Тишину, от которой не зябко, с которой не сложно
Ощутить, что я здесь не одна, как средь голых гробниц…
И вот уже трёхголосье: к уже звучащему дуэту присоединилась Елена Мизюн:
Я люблю тишину, в ней присутствует Бог,
Дух Святой в тишине почивает.
Тишина разрывает цепочку тревог,
И душа в тишине отдыхает.
Слушай, сын, тишину —
эту мёртвую зыбь тишины,
где идут отголоски ко дну.
Тишину,
где немеют сердца,
где не смеют
поднять лица. Перевод А.Гелескула
Лирическому персонажу поэтессы Л. Шураевой совершенно не нужны такие рекомендации. Он давно объяснился в любви к тишине. И готов всему миру поведать о своём счастье, о счастье пребывания в её мире.
Какое счастье слышать тишину,
В ней звуки красоты и вдохновенья,
Секрет вселенский мира сотворенья.
Какое счастье слышать тишину!
Какое счастье видеть тишину,
Причин и следствий череду земную,
Просторы беспредельности рисуя,
Какое счастье видеть тишину!
Какое счастье тишиной дышать,
Пропитываясь звуком мирозданья,
Быть на волне творца, в его дыханье.
Какое счастье тишиной дышать!
Какое счастье тишиною быть,
Неся в себе спокойствия отвагу,
Идя лишь к свету, в темноту ни шагу.
Какое счастье тишиною быть!
(http://www.stihi.ru/2012/11/02/8850)
Однако есть множество таких, кто не согласился бы с вот таким призывом Валерия Брюсова:
Дар случайный, дар мгновенный,
Тишина, продлись! Продлись!
Для них тишина нелицеприятна, в ней им видится нечто инфернальное, покусившееся на сам факт их существования.
Вот Павел Коган заявляет, что ему «очень жутко от этой густой тишины…». И Владимир Пинаев живописует подробности этого ужаса.
И, конечно же, главные страхи живут в тишине.
В тишине жёлтым глазом из шкафа таращится тварь,
В тишине под кроватью живёт пыльных демонов царь,
И уродливый лик на белесой округлой луне
Виден только тогда, когда тонет весь мир в тишине.
В тишине, в тишине, в тишине – там, где звук не живёт,
Там, где руки дрожат и безмолвием сводит живот,
Там словесный конструктор рассыпан, его не собрать,
Потому что потеряны где-то перо и тетрадь,
Потому что не слышно, не слышно, не слышно шагов,
Потому что реке тишины не найти берегов,
Потому что у твари из шкафа ехидны глаза…
(http://pinaeffv.uzveli.info/albaruthenicae.info/arhiv/)
Я проснулся внезапно в ночной тишине,
И душа испугалась молчания ночи.
Я увидел на тёмной стене
Чьи-то скорбные очи.
Без конца на пустой и безмолвной стене
Эти полные скорби и ужаса очи
Всё мерещатся мне в тишине
Леденеющей ночи.
А где-то подобный ужас переживает его современник Николай Гумилёв, оказавшийся по воле случая в каком-то строении:
Я долго шёл по коридорам,
Кругом, как враг, таилась тишь.
На пришлеца враждебным взором
Смотрели статуи из ниш.
В угрюмом сне застыли вещи,
Был странен серый полумрак,
И точно маятник зловещий,
Звучал мой одинокий шаг.
И уже не удивляют тягостные обобщения Майи Роговой:
Да, трудно представить более безысходную тишину, чем тишину, возникшую вслед за предсмертным вздохом умирающего. Именно об этом и повествует последняя строчка из процитированного выше трёхстрочья.
Однако совсем становится безысходно, когда читаешь следующие поэтические ламентации, которые дают всеохватывающую картину состояний тишины, чуждых благополучию человеческой души.
Какой пронзительной бывает тишина,
Когда в ушах звенит, как будто от удара.
Когда накатывают слёзы, как волна,
И нет желанья выбираться из кошмара.
Какой губительной бывает тишина,
Когда ты знаешь, что часы идут обратно,
И что кончается последняя весна,
Что наше прошлое уходит безвозвратно.
Какой презрительной бывает тишина,
Когда тускнеет свет истерзанной надежды…
http://www.stihi.ru/2009/12/05/6182
Да, и такое числится за тишиной. Но собранию рассматриваемых здесь стихотворений всё же больше свойственно более жизнеутверждающее понимание смыслов тишины, её «подробностей». В этом плане так и хочется присоединиться к естественному желанию-просьбе Ники Турбиной:
Но ещё более впечатляет поразительное признание Андрея Вознесенского, сделанное полвека тому назад: