в о ключевский что сделал
Ключевский Василий Осипович
Российский историк. Профессор Московского университета. Академик. Сумев подняться из низов и войти в круг образованного общества, сделал значительный вклад в науку. В числе заслуг ученого: создание знаменитого «Курса русской истории» в пяти частях, в котором автор выдвигал теорию колонизации России как фактор исторического развития. Научная деятельность историка, сторонника просвещенного самодержавия, не удостоена пристального внимания в советскую эпоху. Только в современной России его труды начинают представать в новой интерпретации.
Василий Ключевский родился 28 января 1841 года в селе Воскресеновка, Пензенская область. Мальчик являлся старшим ребенком и единственным сыном из троих детей приходского священника Осипа Ключевского. Семья жила очень скромно. Когда Василию исполнилось девять лет, трагически погиб отец. Сын первым нашел тело отца и от потрясения надолго стал заикаться.
Оставшись без кормильца, Ключевские переехали в Пензу, где поступили на содержание Пензенской епархии. Кто-то из друзей отца оставил им маленький домик, где и поселились сироты и вдова. Василий стал учиться в духовном училище, но из-за заикания не мог преодолеть учебный материал и юношу грозились отчислить за профнепригодностью.
В этой ситуации мать упросила одного студента позаниматься с сыном и вскоре случилось чудо. Юный Ключевский не только преодолел заикание, но и стал великолепным оратором. Окончив училище, в 1856 году поступил в духовную семинарию. Василий Осипович должен был стать священником, поскольку находился на содержании у епархии.
Неожиданно, на последнем курсе Василий совершил дерзкий поступок: бросил заведение по причине «плохого здоровья». На самом деле решил поступать в Московский университет, студентом которого стал, одолев все сложности в 1861 году, выбрав историко-филологический факультет.
Яркая столичная жизнь манила и одновременно пугала провинциального студента. Юноша старался держаться в стороне от политических кружков, митингов и прочего студенческого «досуга». Ключевский подрабатывал репетитором, чтобы прокормить сестер и мать. В 1865 году завершил обучение в университете. Его кандидатская работа получила название «Сказания иностранцев о Московском государстве» и заслужила высокую оценку. Получившего золотую медаль выпускника оставили стипендиатом при кафедре для подготовки к профессорскому званию.
Василий Ключевский свою магистерскую диссертацию посвятил необычной и увлекательной теме «Древнерусские жития святых как исторический источник». Историк работал над трудом пять лет, изучил почти тысячу жизнеописаний, провел шесть научных исследований и после блестящей защиты в 1871 году получил право преподавать в вузах.
Прекрасный ораторский талант Ключевского за годы ученой работы только окреп: лекции читал с таким воодушевлением, что собирал потоки студентов, которые даже становились в очередь. Историк приводил неожиданные примеры, оспаривал принятые точки зрения, высказывался различными цитатами и афоризмами, живо и ярко отвечает на вопросы.
Лектор в своих выступлениях выстраивал целые галереи исторических портретов, в числе которых и образы русских монархов. К примеру, известны его ироничные высказывания об императрицах Елизавете Петровне и Екатерине II, когда историк замечал, что «со времен Петра Великого много чудес перебывало на российском престоле». Ключевский первым стал говорить о представителях российской монархии как об обычных людях, которым не чужды слабости.
Василий Осипович в 1882 году защитил докторскую диссертацию «Боярская дума Древней Руси» и стал профессором четырех учебных заведений. К концу 1890-х годов написал ряд крупных исторических работ: «Русский рубль ХVI-ХVIII веков в его отношении к нынешнему», «Происхождение крепостного права в России», «Евгений Онегин и его предки».
С 1893 года на протяжении двух лет Ключевский преподавал историю сыну самого российского мператора Александра III: великому князю Георгию Александровичу. В этом статусе имел личное расположения государя, был приближен к царской семье, и конечно же бывал в их обществе. Несмотря на занятость, продолжал исследовательскую работу, выпустив «Краткое пособие по новой истории», а также третье издание «Боярской думы Древней Руси».
В 1900 году Ключевский находясь на посту декана историко-филологического факультета Московского университета, проректора этого вуза, а также председателя Общества истории и древностей Российских, избран еще и в Императорскую академию наук.
Ключевский в 1906 году уходит из Духовной академии, в которой проработал почти сорок лет, несмотря на протесты студентов. Теперь педагог читал лекции в Московском училище живописи, ваяния и зодчества, где его слушателями являлись многие талантливые художники и артисты.
Как ученый Василий Осипович оставил после себя не только обширную библиографию, но и целые поколения учеников, ставших выдающимися учеными-историками. В их числе: Павел Милюков, Матвей Любавский, Александр Кизеветтер, Михаил Богословский, Сергей Бахрушин.
Василий Осипович Ключевский скончался 25 мая 1911 года в Москве после продолжительной болезни. Похоронен великий русский историк на кладбище Донского монастыря столицы.
Семья Василия Ключевского
Также на правах родной дочери профессора в семье росла и его племянница Елизавета Корнева. Девушка в 1906 году вышла замуж и вскоре умерла от чахотки. Через 3 года умерла и Анисья Михайловна. Женщина скоропостижно скончалась во время одного из походов в храм.
Научные Работы Василия Ключевского
«Сказания иностранцев о Московском государстве» (1866)
«Хозяйственная деятельность Соловецкого монастыря в Беломорском крае» (1867)
«Церковь по отношению к умственному развитию древней Руси» (рецензия на книгу А. П. Щапова) (1870)
«Древнерусские жития святых» (1871, Скан книги)
«Псковские споры» (1872)
«Сказание о чудесах Владимирской иконы Божьей Матери» (1878)
«Боярская Дума древней Руси» (1880-1881)
«Русский рубль XVI-XVIII вв. в его отношении к нынешнему» (1884)
«Происхождение крепостного права в России» (1885)
«Подушная подать и отмена холопства в России» (1886)
«Евгений Онегин и его предки» (1887)
«Состав представительства на земских соборах древней Руси» (1890)
Курс русской истории. Собрание сочинений в девяти томах. М.: Мысль, 1987-1990. 4142 с.
Память о Василии Ключевском
В год 125-летия со дня рождения В. О. Ключевского, в феврале 1966 года улица Поповка в Пензе, где будущий историк провёл детские и юношеские годы (1851-1861), была переименована в улицу Ключевского.
К 150-летию со дня рождения историка в 1991 году в Пензе, в доме № 66 на улице Ключевского, был открыт дом-музей В. О. Ключевского. Музей размещается в двух одноэтажных деревянных домах. Он включает в себя мемориальный дом, в котором В. О. Ключевский жил с 1851 по 1861 годы, и дом его соседей Шевиревых, находившийся в непосредственной близости от первого. Оба дома были соединены внутренним переходом, позволившим создать единую музейную экспозицию. Экспозиция музея отображает быт семьи Ключевских в годы их жизни в Пензе.
К 150-летию со дня рождения В. О. Ключевского в 1991 году в его родном селе Воскресеновка Пензенского района Пензенской области на территории сельской школы были открыты бюст и мемориальная доска.
C 1994 Президиум Российской академии наук присуждает Премию им. В. О. Ключевского за работы в области отечественной истории.
В октябре 2008 года в Пензе установлен памятник Ключевскому работы скульптора В. Ю. Кузнецова. Памятник представляет собой бронзовую статую, установленную на сборном постаменте.
В год 175-летия В. О. Ключевского, 16 декабря 2016 года Законодательным собранием Пензенской области принято решение о присвоении имени В. О. Ключевского средней школе № 28 г. Пензы.
В ноябре 2018 года в Пензе на здании бывшего духовного училища (улица Чкалова, 56), в котором В. О. Ключевский учился в Пензенской духовной семинарии (семинария временно размещалась в этом здании после пожара 1858 года), а ныне располагается факультет стоматологии Пензенского государственного университета была открыта посвященная ему мемориальная доска работы скульптора В. Ю. Кузнецова.
К 150-летию со дня рождения, в 1991 году была выпущена почтовая марка СССР, посвященная Ключевскому.
К 170-летию со дня рождения В. О. Ключевского в 2011 году почтой России была выпущена почтовая карточка с изображением памятника В. О. Ключевскому работы скульптора В. Ю. Кузнецова в Пензе и почтовый конверт с изображением дома-музея Ключевского в Пензе, а также специальный почтовый штемпель.
К 175-летию со дня рождения В. О. Ключевского, в 2016 году почтой России была выпущена почтовая марка и почтовый конверт, а также три специальных почтовых штемпеля.
Василий Осипович Ключевский: историк эпохи
Давайте на минуту представим Московский университет в 1880-е годы. Перед нами переполненная студентами аудитория, причём компания собралась очень разнообразная: физики, химики, математики на лекции по… истории России. Студенты-историки, естественно, тоже здесь. Эта лекция непростая, недаром в аудитории стоит полная тишина. Её читает великий русский историк Василий Осипович Ключевский.
Жизнь, семья и творчество
Вначале Ключевский получал духовное образование: закончил духовное училище, поступил в семинарию. Из-за заикания молодой Василий Осипович постоянно находился под угрозой отчисления: дефекты речи очень мешали работе священника или пономаря. Помогли лишь упорный труд и дополнительные занятия.
В 1861 году Ключевский принимает решение, которое радикально меняет всю его жизнь: он уходит с последнего курса семинарии и поступает в Московский университет на историко-филологический факультет. Это решение не было спонтанным. С середины 1850-х годов Василий Осипович увлекался обсуждением исторических статей в кругу своих семинарских друзей и преподавателей, делал первые самостоятельные шаги в изучении прошлого России. Уже будучи студентом исторического факультета, в свободное время он подрабатывал репетитором, чтобы содержать себя и помогать матери и сестрам, которые остались в Пензе.
В.О. Ключевский и студентки Высших женских курсов
Четыре года спустя, в 1865 году, Ключевский блестяще защищает диссертацию по теме «Сказания иностранцев о Московском государстве», за что получает звание кандидата университета, почётную награду – золотую медаль, и приглашение остаться на кафедре для «приготовления к профессорскому званию».
Как преподаватель Ключевский смог добиться карьерных высот: защитил магистерскую и докторскую диссертации, получил звание профессора.
Ключевский читал лекции по истории России во многих учебных заведениях Москвы: в Александровском военном училище, на Высших женских курсах, в Московской духовной академии и в Училище живописи, ваяния и зодчества. С 1879 года он возглавил историческую кафедру Московского университета вместо своего научного руководителя — Сергея Михайловича Соловьева. С 1893 по 1895 год Ключевский преподавал историю сыну императора — Великому князю Георгию Александровичу. В 1900 году профессора избрали членом Академии наук, а с 1904 года Ключевский занялся изданием своего главного научного труда — «Курса российской истории» в пяти частях, над которым работал в течение предыдущих 30 лет.
О личной жизни Василия Осиповича известно немного. В 1869 году Ключевский женился на Анисье Бородиной, девушке из духовного сословия. Их брак можно было описать словами «счастье любит тишину». Анисья Михайловна стала самой настоящей хранительницей домашнего очага и заботливой хозяйкой. Вместе со своим мужем они растили единственного сына Бориса. Чета Ключевских провела вместе всю свою жизнь, пока внезапная кончина Анисьи Михайловны от чахотки не разлучила супругов.
Сам Ключевский пережил свою жену на два года, он умер в 1911 году после неудачной операции. Проститься с профессором пришли его студенты, преподаватели учебных заведений, друзья и соратники, и университетская церковь, где отпевали Ключевского, не смогла вместить всех желающих. По некоторым сведениям, траурная процессия насчитывала до пяти тысяч человек.
Л.О. Пастернак. Портрет историка Ключевского, 1909 г.
Василий Осипович Ключевский оказал на всю русскую историческую науку второй половины XIX века едва ли не наибольшее влияние из всех своих коллег, а многие из его учеников сами затем стали именитыми историками.
Ключевский предложил исторической науке своего времени множество нового, причем во многих сферах этого знания, например, в источниковедении. Работая над своей диссертацией, Ключевский в качестве исторического источника использовал жития святых. По мере изучения он пришёл к выводу, что этот источник является крайне ненадежным и недостоверным, потому что не позволяет установить детали «обстановки, места и времени, без чего для историка не существует исторического факта».
Ключевский внёс новое слово и в хронологическую периодизацию истории России, предложив в своём пятитомном «Курсе» четыре этапа в развитии нашей страны, вместо устоявшихся в исторической науке трёх.
В основу своей классификации Ключевский положил географический, экономический и социальный принципы. В первом периоде, именовавший Днепровской Русью (VIII – XIII века), жизнь сконцентрировалась в нескольких крупных городах, и торговля была основным видом экономической деятельности. В Верхневолжской Руси (XIII – XV века) жизнь отличалась тем, что власть перешла уже к одному князю, а экономика основывалась на земледелии. Далее, по Ключевскому, наступало время Великой Руси (XV – XVII века), когда государством управляли царь и боярская дума. Последним этапом периодизации была история императорской России: правящим сословием в ней стали дворяне, а экономика развивалась за счет земледелия, работы заводов и фабрик.
Василий Осипович хорошо видел недостатки изучения истории России. Многих своих коллег он критиковал за то, что русская историческая наука не соответствует европейской.
«Историческая литература наша уединена от взора общеисторической науки. Историческая работа, какую ведет французская литература, стоит под контролем литературы английской, немецкой, вообще западноевропейской, а на нашу литературу никто не смотрит, результатов её работы никто не проверяет… Причиной этого недостатка служит слабость ответственности, чувствуемой исследователями нашей истории. Они не задаются достаточно серьёзными вопросами, не чувствуя себя достаточно обязанными глубоко разрабатывать её, вообще наклонны успокаиваться на первых результатах, схватывая наиболее доступное, лежащее наверху явлений».
Развивая свою мысль, Ключевский пришёл к выводу, что разделение истории на Отечественную и Зарубежную, а соответственно и раздельное их изучение, является фундаментальной ошибкой. Так же Ключевский понял, что наша отечественная история ещё лежит на полках, или, другими словами, не написана в полной мере.
Для своей эпохи Ключевский обладал наиболее продвинутыми теоретико-методологическими взглядами и очень часто обращался к теориям и концепциям западных историков, досконально разбираясь в них и справедливо критикуя. Он внёс значительный вклад в разработку методологии и историографии (истории исторической науки) русской истории.
Василий Ключевский
28 (16) января 1841 года родился выдающийся историк Василий Ключевский.
Личное дело
Василий Осипович Ключевский (1841 – 1911) родился в селе Воскресеновка Пензенской губернии в семье священника. В 1850 году после смерти отца, семья Ключевского переехала в Пензу, где один из друзей отца предоставил им небольшой домик. Василий Ключесвкий учился в приходском духовном училище, затем в духовном уездном училище и в духовной семинарии. Так как он предпочитал научную, а не духовную карьеру, то на на последнем курсе намеренно бросил семинарию и в течение года самостоятельно готовился к вступительным экзаменам в университет. В 1861 году стал студентом историко-филологического факультета Московского университета. Его главным учителем стал С. М. Соловьев. За выпускное сочинение «Сказания иностранцев о Московском государстве» (1866) был награжден золотой медалью и оставлен на кафедре для подготовке к профессорскому званию. Магистерскую диссертацию «Древнерусские жития святых как исторический источник» Ключевский защитил в 1872 году. При ее подготовке он изучил около пяти тысяч житийных список и написал несколько отдельных работ, например «Хозяйственная деятельность Соловецкого монастыря в Беломорском крае», «Псковские споры», «Западное влияние и церковный раскол в России ХVII века». В 1871 году Ключевский был избран на кафедру русской истории в Московской духовной академии, которую занимал до 1906 года, в следующем году начал преподавать в Александровском военном училище и на Высших женских курсах. В сентябре 1879 года он стал доцентом Московского университета, в 1882 году – экстраординарным, в 1885 году – ординарным профессором. В 1889 году Василий Ключевский был избран членом-корреспондентом историко-филологического отделения Императорской Академии наук по разряду историко-политических наук, в 1900 году – ординарным академиком по истории и древностям русским, а с 1908 года еще и почетным академиком отделения русского языка и словесности. Умер Василий Ключевский в Москве 12 мая 1911 года.
Чем знаменит
Главным трудом Василия Ключевского стал «Курс русской истории», работа над котором продолжалась более тридцати лет. Он охватывает период от начала древнерусского государства до реформ Александра II. В качестве основного фактора русской истории Ключевский называет колонизацию: «История России есть история страны, которая колонизируется. Область колонизации в ней расширялась вместе с государственной ее территорией. То падая, то поднимаясь, это вековое движение продолжается до наших дней». Согласно Ключевскому, русская история делится на четыре периода. В начальную эпоху, с VIII по XIII век, основной территории Руси был бассейн Днепра. Во время второго периода (XIII – сер. XV века) основное население переместилось в междуречье верхней Волги и Оки. Со второй половины XV века до 1610-х годов русское население колонизировало юго-восточные донские и средневолжские земли. Тогда начало закрепощение крестьян. В последнем историческом периоде «русский народ распространяется по всей равнине от морей Балтийского и Белого до Черного, до Кавказского хребта, Каспия и Урала». Этот период историк определял как «всероссийский, императорский, дворянский» с «крепостным-земледельческим и фабрично-заводским хозяйством».
О чем надо знать
Помимо «Курса русской истории» Василию Ключевскому принадлежит немало других работ, многие из которых сохраняют актуальность и поныне. Интересный опыт определения стоимости рубля по хлебным ценам содержится в работе «Русский рубль XVI-XVIII вв. в его отношении к нынешнему». Проблемам социально-экономической истории посвящены «Происхождение крепостного права в России», «Подушная подать и отмена холопства в России». Менее известны принадлежащие ему очерки о творчестве многих русских литераторов от Фонвизина до Чехова. Большой интерес представляют изданные дневники и письма Василия Ключевского.
Прямая речь
Прошедшее нужно знать не потому, что оно прошло, а потому, что, уходя, не умело убрать своих последствий.
В России есть одинокие гении и миллионы никуда не годных людей. Гении ничего не могут сделать потому, что у них нет подмастерьев, а с миллионами ничего нельзя сделать, потому что у них нет мастеров.
История ничему не учит, а только наказывает за незнание уроков.
Крепкие слова не могут быть сильными доказательствами.
Кто смеется, тот не злится, потому что смеяться значит прощать.
Кто неспособен работать по 16 часов в сутки, тот не имел права родиться и должен быть устранен из жизни как узурпатор бытия.
Я слишком стар, чтобы стареть: стареют только молодые.
Государству служат худшие люди, а лучшие – только худшими своими свойствами.
В театре мещане играют царей, а во дворцах цари – мещан.
Бесплодность полицейских мер обнаруживала всегдашний прием плохих правительств — пресекая следствия зла, усиливать его причины.
Всем можно гордиться, даже отсутствием гордости, как от всего можно одуреть, даже от собственного ума.
Истинная цель дела благотворительности не в том, чтобы благотворить, а в том, чтобы некому было благотворить
Почему люди так любят изучать свое прошлое, свою историю? Вероятно, потому же, почему человек, споткнувшись с разбега, любит, поднявшись, оглянуться на место своего падения.
Спорт становится любимым предметом размышления и скоро станет единственным методом мышления.
Развивая мысль в речи, надо сперва схему ее вложить в ум слушателей, потом в наглядном сравнении предъявить ее воображению и, наконец, на мягкой лирической подкладке осторожно положить ее на слушающее сердце, и тогда слушатель — ваш военнопленный.
Славянофильство – история двух-трех гостиных в Москве и двух-трех дел в московской полиции.
Из афоризмов Василия Ключевского
8 фактов о Василии Ключевском
Материалы о Василии Ключевском
Семьдесят лет борьбы при жизни и еще сто после смерти. Василий Осипович Ключевский. 1841-1911
Нашу русскую историческую литературу
нельзя обвинить в недостатке трудолюбия,
она много работала, но я не возведу на нее
напраслину, если скажу, что она сама не
знает, что делать с обработанным ею
Я знаю, многие, включая и моих коллег, полагают, что история и есть собственно наука о прошлом («что было то было и быльем поросло»), но потому-то и был Ключевский, которого я с тех самых школьных лет почитаю своим наставником,великим историком, что знал:
история еще и наука о будущем.
И горько, я уверен, было ему, что в горах неосмысленных его современниками и порою замечательных исторических открытий не содержалось даже предчувствия предстоящей трагедии.
А профессиональная карьера досталась Ключевскому тяжело. Бедный семинарист из глубоко провинциальной Пензы, «безотцовщина», с младых ногтей зарабатывавший на хлеб частными уроками, он приехал в 1861 году, в канун Великой реформы, завоевывать старую столицу – без денег, без влиятельных покровителей, без всяких отчетливых перспектив. Только страсть к истории, ненависть к самовластью да блестящие литературные способности – так выглядели тогда все его ресурсы.
И все, чего добился Ключевский, а добился он многого – и звания академика, и генеральского чина в табели о рангах, и славы самого читаемого историка в России, и, не в последнюю очередь, репутации кумира студенческой молодежи, – всего этого добился он собственным тяжелым трудом в столичных архивах. Рисковать ему, короче говоря, было чем. И он рисковал.
В особенности при защите докторской диссертации «Боярская дума древней Руси» в Московском университете (журнальный вариант которой был, кстати, опубликован – нечто совершенно в наши дни немыслимое –
в 11 номерах популярного журнала
Обо всем этом, впрочем,мы еще поговорим подробно. Пока что скажу справедливости ради, что далеко не все сегодняшние его коллеги разделяют мое восхищение наставником. Несмотря даже на то, что и сейчас – сто лет после смерти – Ключевский все еще остается, если верить социологам, самым читаемым историком в России!
Спору нет, Ключевский был еще и первоклассным мыслителем и замечательным писателем, Пушкиным, если хотите, русской историографии. Но читают-то его все-таки именно как историка, читают потому, что находят у него что-то, чего не могут найти у сегодняшних его коллег. Казалось бы, одно уже это обстоятельство должно было их заинтриговать. И тем не менее организаторы дискуссии в «Либеральной миссии» не нашли
цехового, если можно так выразиться, историка, который взялся бы поразмышлять над этим парадоксом в качестве зачинщика дискуссии.
В результате все три докладчика, представлявшие в ней Ключевского, оказались именно «за пределами профессионального круга». Одним был философ, другим культуролог, третьим – политолог. Само собою, во всех докладах Ключевский рассматривался не как историк, а как мыслитель. Территория собственно истории с порога уступалась «цеховым» скептикам.
Понятно, что имел он в виду: почему бы вам, ребята, не написать, как сделал Ключевский, историю России
Россия и Европа. 1462-1921
то, что они обсуждали. К сожалению, подавляющее их большинство, включая, увы, и Евгения Григорьевича, не нашло в себе сил на такой подвиг.
И тотчас стало бы ясно, что вне этого спора парадокс, сформулированный Клямкиным, не имеет решения. Ибо то, в чем упрекал Ключевский историческую литературу досоветских времен, с еще большей силой воскресло в постсоветские. Экспертизы и трудолюбия хоть отбавляй, но мудрости. Попрежнему, как и в его время, не знает цеховая историография, «что делать с обработанным ею материалом». Не потому ли читают не ее, а Ключевского?
Вот и пришло, наконец, время подробней разобраться с тем, о чем спорил Ключевский с Карамзиным. Попробую показать это на примере, который лишь на первый взгляд имеет косвенное отношение к нашей теме. Андрей Анатольевич Левандовский – редчайшее исключение среди «цеховых». Он не только прочитал трилогию, но и выделил в своем отзыве главное: «Александр Янов, пожалуй, впервые попытался представить свободу как равноценную альтернативу деспотизму в России, впервые с поразительной энергией и целеустремленностью занялся поисками ее проявлений на самых разных этапах русской истории. О результатах можно спорить, но поиск этот самоценен; он производит очень сильное впечатление. В мощный интеллектуальный поток, проходящий через всю трилогию Янова, право, стоит погрузиться. »
Привожу здесь этот отзыв лишь потому, что он дает мне неповторимый случай переадресовать комплимент наставнику – первым на самом деле был Ключевский, я лишь продолжил то, чему он меня научил. Впрочем, лукавлю. Привожу и затем, чтобы сразу ввести читателя в курс дела:
Тезис Карамзина, по сути, элементарен:
Россия не может существовать без самодержавия.
Сформулированный его собственными словами выглядит он так: «Самодержавие создало и воскресило Россию, с переменою государственного устава она гибла и должна погибнуть».
в 1990-е. Все это словно бы опять и опять подтверждало «прелести кнута» в России..
Что ж удивительного в том, что с каждым новым возрождением «сильной руки», будь то при Александре III, при Сталине или при Путине, неизменно находились тучи экспертов – философов, правоведов, историков, в наши дни культурологов – снова и снова пытавшихся утвердить этот порожденный Карамзиным страх в массовом сознании? Такой, мол, народ, отвека привыкший к кнуту и самовластью.
Усилия их, увы, увенчались, как мы знаем, по крайней мере, частичным успехом. В полуграмотных массах, большей частью о Карамзине и не слыхавших, отказ от самовластья и по сию пору ассоциируется со «смутой», а торжество его с «порядком», в наши дни со «стабильностью». Такова власть идей.
Ключевский, понятно, не мог знать ни о Феврале 1917, ни о 1990-х. Ему было довольно и того разочарования либеральной (не говоря уже о консервативной) элиты, наступившего после Великой реформы 1860-х. Интуиция великого историка, та самая мудрость, о которой слышвли мы от Чаргоффа, подсказала ему, что так оно в России и будет, покуда тезис Карамзина не опровергнут. Кто, если не он, мог в тогдашней Москве взяться за это, казалось, неподъемное дело? И он взялся. Бросил вызов небожителю.
Логика его проста. Достаточно было спросить, что помешало абсолютным монархиям средневековой Европы выродиться в автократии (в самодержавие по русски)? Народ ведь и там привык к самовластью а вот не утвердилось оно в Европе. Почему? Короткий ответ: аристократия помешала. Она оказалась непреодолимым ограничением произвола власти, всегда и везде стремившейся, как компас к северу, к неограниченности, к диктатуре.
Сформулировал это в своем знаменитом афоризме, который так любила повторять Екатерина, еще Монтескье: « Там, где нет аристократии, нет и монархии. Там деспот». Конечно, наследственная аристократия лишь
ограничение власти, как назвал я его в трилогии, ограничение, то есть, нигде, кроме Англии с ее Великой хартией и Венгрии с «Золотой буллой» XIII века, юридически не зафиксированное, но исправно тем не менее работавшее на протяжении столетий.
Вот его-то, по сути, и противопоставил Ключевский тезису Карамзина. Нет, доказал он с документами в руках, НЕ СОЗДАЛО Россию самодержавие. И НЕ ГИБЛА она без «прелестей кнута». На протяжении столетий была в ней такая же наследственная аристократия и так же, как в Европе, реально ограничивала она власть.
Оформилось это ограничение в институте боярской Думы. Говоря словами Ключевского, выглядело его открытие так: « Не было политического законодательства, которое определяло бы границы верховной власти, но был правительственный класс с аристократической организацией, которую признавала сама власть». И этот «правительственный класс» не только ограничивал верховную власть, он законодательствовал вместе с ней, был в лице Думы «правоохранительным и правообразовательным учреждением». Иначе говоря, Дума была «
учреждением с обширным политическим влиянием, но без конституционной хартии» ( латентным на моем языке). Какое уж с наследственной и, стало быть независимой от власти, аристократией самодержавие?
Вот и все. Немного на первый взгляд. Но следовало из этого, что самодержавие на Руси – феномен сравнительно недавний. Что, несмотря на ламентации сегодняшних либералов о «тысячелетнем рабстве», впервые появилось оно на политической сцене лишь в 156О-е. Появилось в результате грандиозного государственного переворота, в результате тотального террора и разрушения исконного строя российской государственности.
Я понимаю, что трудно было бы поверить в саму возможность столь внезапного и радикального поворота в исторических судьбах страны, когда б то же самое не произошло с Россией в 1917. Ключевский, естестественно, не мог этого знать.. Но мы-то знаем.
льшую часть своего исторического времени провела Россия, согласно Ключевскому,
. Случались за это время на Руси «смуты»? Больше, чем достаточно. Но справлялась с ними, оказывается, страна без самовластья. И нет, стало быть, для страха, порожденного тезисом Карамзина, оснований.
Теперь, надеюсь, понятно, почему центральным событием первого тома моей
стала «самодержавная революция» Ивана Грозного, та самая, что
исконный на Руси государственный порядок. Ей многое удалось, этой первой в России самодержавной революции. Крестьянство было порабощено. Возродившаяся после революции аристократия оказалась рабовладельческой и, следовательно, зависимой от власти. Страна была отрезана от Европы православным фундаментализмом. Русь превратилась в «испорченную Европу»
Ключевского нанесла чувствительный. И господствовавшая тогда, как, впрочем, и сейчас, в русской историографии юридическая (государственная) школа, для которой что бы то ни было, не зафиксированное на бумаге с гербовой печатью, не существует, простить ему такую «ересь» не могла. Ведь говорил Ключевский о
ограничениях власти («без конституционной хартии» на его языке). Вся Европа жила с такими ограничениями, но Европа нам не указ. Короче,
Произошло это так. На Ключевского вдруг дружно обрушились рецензенты – и в
Журнале юридического общества,
(где, как мы помним, был опубликован журнальный вариант
). Но возглавлено было «нападение столичной петербургской знаменитостью, лидером в области истории русского права, заслуженным профессором императорского Санкт-Петербургского университета В.И.Сергеевичем». А это был грозный противник. «Фактически материал Сергеевич хорошо знал, язык древних документов понимал, мог цитировать материалы наизусть. свободно оперировал фактами и формулами на старинном русском языке и это производило сильное впечатление».
Мало того, Сергеевич был еще и первокласным полемистом.«Литературное оформление нападок на Ключевского не было лишено блеска: короткие ясные фразы, впечатляющее логическое построение, язвительность иронии были присущи главе петербургских консерваторов». И вот этот первейший тогда в стране авторитет в области древнерусского права обрушился на выводы Ключевского, объявляя их то «обмолвками», то «недомолвками» и вообще «не совсем ясными, недостаточно доказанными, а во многих случаях и прямо противоречащими фактам».
Не только не законодательствовала Дума, утверждал Сергеевич, не только не была она правообразовательным учреждением, у нее в принципе и «никакого определенного круга обязанностей не было: она делала то, что ей приказывали, и только». В переводе на общедоступный язык это означало, что Карамзин был прав: самодержавие было в России всегда.
Вся аргументация так тщательно собранная Ключевским за десятилетие была, таким образом вроде как раскассирована. Вся, кроме одного пункта, против которого бессильна оказалась даже блестящая риторика Сергеевича. Я имею в виду статью 98 Судебника 1550 года, юридически запрещавшую царю принимать новые законы «без всех бояр приговору» (эта статья была одним из главных достижений правительства «молодых реформаторов» в ранние годы царствования Ивана IV, в трилогии я назвал ее русской Магна Карта, ведь это и впрямь была та самая «конституционная хартия», которой недоставало Думе). Отменить ее можно было лишь посредством государственного переворота. Этот переворот, как помнит читатель, и назвал я самодержавной революцией.
Как бы то ни было, тут и спасовал Сергеевич, признался недоуменно: «Здесь перед нами действительно новость – царь неожиданно превращается в председателя боярской коллегии». Только, в отличие от Ключевского, никак не мог его оппонент при всем своем остроумии и эрудиции объяснить, откуда вдруг взялась в самодержавной, по его мнению, Москве такая сногсшибательная конституционная «новость», по сути, перечеркивавшая всю его полемику.
Такое вот получилось «нападение».
Как видим, в отличие от своих – и наших – современников, Ключевский знал, что делать, (вспомните эпиграф) «с обработанным им материалом».При всем том не удалось ему сокрушить тезис Карамзина. Как показала дискуссия в «Либеральной миссии», не удалось это спустя столетие и мне. Такова власть идей. И не слабеет, как видим, сопротивление «цеховых».
Но покуда живо в России самовластье, так и будут, я уверен, выходить на арену все новые и новые ученики Ключевского. И в конце концов исполнят они завещание своего великого наставника: сокрушат это идейное подспорье самовластья. У меня во всяком случае нет в этом сомнений.