в чем толстой видит источник необычайной силы кутузова

В чем толстой видит источник необычайной силы кутузова

В художественном мире романа-эпопеи сталкиваются и спорят друг с другом два состояния общей жизни: народ как целостное единство, скрепленное православно-христианскими традициями жизни «миром», и людская толпа, наполовину утратившая человеческий облик, одержимая агрессивными, животными инстинктами. Толпой является светская чернь во главе с князем Василием Курагиным. В толпу превращаются люди из низов в эпизоде зверской расправы с Верещагиным. Такой же воинственно настро­енной толпой оказывается в эпоху революционных потря­сений значительная часть французского народа.

Народ, по Толстому, собирается в толпу и теряет чув­ство христианской «простоты, добра и правды», когда он лишается исторической памяти, отрешается «от всех усто­явшихся преданий и привычек», теряет веру в националь­ные святыни и в слепом самообожествлении становится рабом самых низких побуждений своей греховной, распу­щенной природы.

Толстой поэтизирует в «Войне и мире» народ как цело­стное духовное единство людей, основанное на прочных, вековых культурных традициях, и беспощадно обличает толпу, единство которой держится на агрессивных, инди­видуалистических инстинктах. Человек, возглавляющий толпу, лишается у Толстого права считать себя героем. Ве­личие человека определяется глубиной его связей с орга­нической жизнью народа.

В романе-эпопее «Война и мир» Толстой дает русскую формулу героического. Он создает два символических ха­рактера, между которыми располагаются в различной бли­зости к тому или иному полюсу все остальные. На одном полюсе — тщеславный Наполеон, а на другом — по-народ­ному мудрый Кутузов. Два эти героя представляют соот­ветственно стихию индивидуалистического обособления («войну») и духовные ценности «мира», единения людей.

«Простая, скромная и потому истинно величественная фигура» Кутузова не укладывается «в ту лживую форму европейского героя, мнимо управляющего людьми, кото­рую придумала история». Толстой спорит здесь с распрост­раненным в России и за рубежом культом выдающейся ис­торической личности. Этот культ в значительной степени опирался на учение немецкого философа Гегеля. По Геге­лю, ближайшими проводниками Мирового Разума, кото­рый определяет судьбы народов и государств, являются ве­ликие люди, первыми угадывающие то, что дано понять только им и не дано понять людской массе, пассивному ма­териалу истории. Великие люди у Гегеля всегда опережают свое время, а потому оказываются гениальными оди­ночками, вынужденными деспотически подчинять себе косное и инертное большинство. Толстому чуждо гегелев­ское возвышение «великих личностей» и их освобождение от нравственного контроля и оценки. Толстой считает безобразным «признание величия, неизмеримого мерою хо­рошего и дурного». Именно в таком самодовольно-эгоисти­ческом величии предстает перед читателями Наполеон.

У Толстого не исключительная личность, а народная жизнь в целом оказывается наиболее чутким организмом, откликающимся на скрытый смысл исторического движе­ния. «Мысль народная» у него неотделима от мысли хри­стианской в православном ее качестве и существе. Божест­венное Провидение действует в истории только через верующий народ, связанный в единый организм христи­анской любовью. Народ в «Войне и мире» удерживается в этом соборном состоянии Силой более высокой, чем он сам. Толстой верен здесь духу русской пословицы «Глас наро­да — глас Божий».

«Источник необычайной силы» и особой русской муд­рости Кутузова Толстой видит в «том народном чувстве, которое он несет в себе во всей чистоте и силе его». Перед Бородинским сражением как верный сын Святой Руси он вместе с солдатами поклоняется чудотворной Смоленской иконе Богоматери, внимая словам дьячков: «Спаси от бед рабы твоя, Богородице», и кланяется в землю, и прикла­дывается к народной святыне. В толпе ополченцев и сол­дат перед ликом этой святыни он такой же, как все. Не случайно лишь высшие чины обращают на него внимание, а «ополченцы и солдаты, не глядя на него», продолжают молиться. И когда звучат слова: «Яко вси по Бозе к Тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», — на всех лицах вспыхивает «выражение сознания торжествен­ности наступающей минуты».

Для постижения не мнимых, а подлинных творческих сил истории, считает Толстой, нужно совершенно изменить предмет наблюдения: «. оставить в покое царей, минист­ров и генералов, а изучать однородные, бесконечно малые элементы, которые руководят массами». Настоящая исто­рическая личность должна обладать талантом отречения от собственных эгоистических желаний и страстей во имя са­моотверженного проникновения в «дух народа», в общий смысл совершающихся через него событий. Чем больше ви­дит князь Андрей отсутствие всего личного в Кутузове, тем более успокаивается «за то, что все будет так, как должно быть». «У него не будет ничего своего. Он ничего не при­думает, ничего не предпримет, но он все выслушает, все запомнит, все поставит на свое место, ничему полезному не помешает и ничего вредного не позволит. Он понимает, что есть что-то сильнее и значительнее его воли. » Это зага­дочное «что-то» заключалось в том «народном чувстве, ко­торое он носил в себе во всей чистоте и силе его». Как и у Платона Каратаева, жизнь Кутузова «не имела смысла как отдельная жизнь. Она имела смысл только как части­ца целого, которое он постоянно чувствовал».

Провидение, действуя невидимым образом в бесчислен­ных проявлениях народной жизни, ведет Россию к торже­ству, к победному финалу «народной войны». Уловить во­лю Провидения, опираясь на свои «гениальные» мысли, государственному человеку не дано. Он может приблизить­ся к пониманию Божественной воли, отрекаясь от своих личных умозрений и целиком отдаваясь интуитивному проникновению в таинственный ход истории, в скрытые ритмы народной жизни. Кутузов у Толстого принадлежит к числу тех русских полководцев, «которые, постигая во­лю Провидения, подчиняют ей свою личную волю» и ру­ководят «духом войска». Более всех героев «Войны и ми­ра» Кутузов свободен от действий и поступков, диктуемых личными соображениями, тщеславными целями, индиви­дуалистическим произволом. Он весь проникнут чувством общей необходимости и наделен талантом «жизни миром» с многотысячным, соборным единством вверенных ему лю­дей. Мудрость Кутузова заключается в умении принять «необходимость покорности общему ходу дел», в таланте прислушивается к «отголоску общего события» и в готов­ности «жертвовать своими личными чувствами для общего дела».

Это только кажется, что Кутузов в романе-эпопее Тол­стого — пассивная личность. Да, полководец дремлет на военных советах под Аустерлицем и в Филях, а в ходе Бо­родинского сражения одобряет или порицает то, что дела­ется без его участия. Но во всех этих случаях внешняя пас­сивность — форма проявления его мудрой человеческой активности. Кутузовская инертность — это вызов тем обще­ственным деятелям, которые мнят себя персонажами геро­ической поэмы и воображают, что их произвольные сооб­ражения определяют ход исторических событий.

Во время Бородинского сражения Кутузов «бездейству­ет» лишь с точки зрения тех представлений о призвании гениальной исторической личности, которые свойственны «формуле» европейского героя. Нет, Кутузов не бездейству­ет, но действует подчеркнуто иначе, чем Наполеон. Куту­зов «не делал никаких распоряжений, а только соглашал­ся или не соглашался на то, что предлагали ему», то есть делал выбор и своим согласием или несогласием направлял события в нужное русло в меру тех сил и возможностей,

которые отпущены на земле смертному человеку. Духов­ный облик и даже внешний вид Кутузова-полководца — прямой протест против тщеславного прожектерства и лич­ного произвола в любых его формах.

Он ждет и сдерживает молодых генералов: «Они долж­ны понять, что мы только можем проиграть, действуя на­ступательно. Терпение и время, вот, мои воины-богатыри!», «И какие искусные маневры предлагают мне все эти! Им кажется, что, когда они выдумали две-три случайности (он вспомнил об общем плане из Петербурга), они выдумали их все. А им всем нет числа!» Как старый многоопытный человек и мудрый полководец, Кутузов видел таких слу­чайностей «не две и три, а тысячи»: «Чем дальше он ду­мал, тем больше их представлялось». И понимание реаль­ной сложности жизни предостерегало его от поспешных действий, от скоропалительных решений. Он ждал и дож­дался своего торжества. Выслушав доклад Болховитинова о бегстве французов из Москвы, Кутузов «повернулся в противную сторону, к красному углу избы, черневшему от образов. «Господи, Создатель мой! Внял Ты молитве на­шей. — дрожащим голосом сказал он, сложив руки. — Спа­сена Россия. Благодарю Тебя, Господи!» —И он заплакал». И вот теперь, когда враг покинул Москву, Кутузов при­лагает максимум усилий, чтобы сдержать «воинский пыл» своих генералов, вызывая всеобщую ненависть в военных верхах, упрекающих его в старческом слабоумии и едва ли не в сумасшествии. Однако в наступательной пассивности Кутузова проявляется его глубокая человечность и добро­та: «Кутузов знал не умом или наукой, а всем русским существом своим знал и чувствовал то, что чувствовал каждый русский солдат, что французы побеждены, что враги бегут и надо выпроводить их; но вместе с тем он чувствовал, заодно с солдатами, тяжесть этого, неслыхан­ного по быстроте и времени года, похода».

Триумфом Кутузова — главнокомандующего и человека является его речь, сказанная солдатам Преображенско­го полка в местечке с символическим названием Доброе: «А вот что, братцы. Я знаю, трудно вам, да что же делать! Потерпите; недолго осталось. Выпроводим гостей, отдохнем тогда. За службу вашу вас царь не забудет. Вам трудно, да все же вы дома; а они — видите, до чего они дошли, — ска­зал он, указывая на пленных. — Хуже нищих последних. Пока они были сильны, мы себя не жалели, а теперь их и пожалеть можно. Тоже и они люди. Так, ребята?» И «сер­дечный смысл этой речи не только был понят, но то самое, то самое чувство величественного торжества в соединении с жалостью к врагам и сознанием своей правоты. лежало в душе каждого солдата и выразилось радостным, долго не умолкавшим криком».

Вслед за Достоевским Толстой считает безобразным «признание величия, неизмеримого мерой хорошего и дур­ного». Такое «величие» «есть только признание своей нич­тожности и неизмеримой малости». Ничтожным и слабым в своем эгоистическом «величии» предстает перед читате­лями «Войны и мира» Наполеон. «Не столько сам Наполе­он приготовляет себя для исполнения своей роли, сколько все окружающее готовит его к принятию на себя всей от­ветственности того, что совершается и имеет совершиться. Нет поступка, нет злодеяния или мелочного обмана, кото­рый бы он совершил и который тотчас же в устах его ок­ружающих не отразился бы в форме великого деяния». Аг­рессивной толпе нужен культ Наполеона для оправдания своих преступлений против человечества.

Но русским, выдержавшим это нашествие и освободив­шим от наполеоновского ига всю Европу, нет никакой не­обходимости поддерживать «гипноз». «Для нас, — говорит Толстой, — с данной нам Христом мерой хорошего и дур­ного, нет неизмеримого. И нет величия там, где нет прос­тоты, добра и правды».

Источник

В чем толстой видит источник необычайной силы кутузова

Нет величия там, где нет простоты, добра и правды.

1. Историческая обстановка, в условиях которой изображаются Л.Н.Толстым Кутузов и Наполеон.

— человечность Кутузова и бездушие Наполеона;

— бескорыстная преданность Кутузова родине и честолюбие Наполеона;

— мудрость Кутузова и ограниченность Наполеона.

3. Оценка Толстым личности и деятельности обоих полководцев.

В романе противопоставлены два полководца: Кутузов и наполеон.

В облике Кутузова Толстой, прежде всего, отличает его простоту, обыкновенные черты старого человека. Ничего от повелителя народов нет в этом полном, рыхлом старше, в его сутулой фигуре и тяжелой походке.

Толстой подчеркивает целеустремленность всех действий Кутузова, сосредоточенность ума и воли на задаче, вставшей перед ним и русским народом, Кутузов все делает для того, чтобы помочь народу. Он становится направляющей силой народного сопротивления, руководит нравственным духом войска.

Часто кажется, что Кутузов – пассивная личность. Да, он дремлет на военных советах под Аустерлицем и в Филях, а в ходе Бородинского сражения одобряет или порицает то, что делается без его участия. Но во всех этих случаях внешняя пассивность Кутузова – форма проявления его мудрой человеческой активности.

«Источник необычайной силы» и русской мудрости Кутузова писатель видит в «Том народном чувстве, которое он несет в себе со всей чистоте и силе его». Перед Бородинским сражением полководец вместе с солдатами поклоняется иконе Смоленской Богоматери. Среди солдат он не случайны человек, он свой, он такой же, как все. Бородинское сражение Кутузов один из всех расценивает не только как победу русского войска над Наполеоном, но и как «страшный удар», который должен быть смертелен.

Народное чувство руководило Кутузовым и внушало ему отвращение к насилию и жестокости, к бесцельному и бесполезному пролитию человеческой крови. Жалея своих солдат, Кутузов решает уступить Москву.

Когда же враг покидает столицу, полководец прилагает максимум усилий, чтобы сдержать «воинский дух» своих генералов.

Из всех исторических деятелей, показанных в романе, одного Кутузова называет Толстой истинно великим человеком. «Трудно вообразить себе цель более достойную и более совпадающую с волею всего народа… как та цель, к достижению которой была направлена вся деятельность Кутузова в двенадцатом году».

Кутузову противостоит в романе Наполеон. На первых же страницах романа «Война и мир» возникает острый спор о Наполеоне – его начинают гости салона знатной светской дамы Анны Шерер. Заканчивается этот спор лишь в эпилоге романа. Толстой всегда считал его человекам, у которого были «помечены ум и совесть», и поэтому все его поступки «были слишком противоположны добру и правде, слишком далеки от всего человеческого». Не государственный деятель, а избалованный, капризный и самовлюбленный позер – таким предстает император Франции во многих сценах романа.

Одной их таких картин является встреча Балашева, приехавшего с письмом от императора Александра. «Несмотря на привычку Балашева к придворной торжественности, роскошь и пышность двора императора Наполеона поразили его». Принимая Балашева, Наполеон все рассчитал для того, чтобы произвести на русского посла неотразимое впечатление силы и величия, могущества и благородства. Он принял Балашева в «самое выгодное свое время – утро». Он был наряжен в «самый величественный свой костюм – открытый мундир с лентой почетного легиона на белом пикейном жилете и ботфорты, которые он употреблял для верховой езды». По его указанию были сделаны разные приготовления для приема русского посла. «Сбор блестящей свиты у подъезда был тоже рассчитан». Рассчитано было не только время, но и место встречи и даже поза, которую надлежало принять Наполеону, встречая русского посла. «Он вышел, быстро подрагивая на каждом шагу и откинув голову назад. Вся его потолстевшая, короткая фигура с широкими толстыми плечами и невольно выставленным вперед животом и грудью имела тот представительный, осанистый вид, который имеют в холе живущие сорокалетние люди».

Толстой подробно описывает нам разговор между ними. Как только Наполеон стал раздражаться, «лицо его дрогнуло, левая икра ноги начала мерно дрожать». Когда Балашев изложил требование русского правительства, лицо Наполеона как будто окаменело «и левая нога дрожала еще быстрее». У Наполеона была еще одна привычка «смотреть мимо собеседника». Встретив русского посла, он «взглянул в лицо Балашева своими большими глазами и тотчас же стал смотреть вперед мимо него».

Наполеон проявляет полное равнодушие к убитым, проезжая про Аустерлицкому полю сражения. «Величие» Наполеона показано в сцене, когда Наполеон смотрит на Москву, любуясь ей и не веря, что она у его ног. «Вот она, эта столица, она лежит у моих ног, ожидая судьбы своей… Одно мое слово, одно движение моей руки, и погибла эта древняя столица…» Так думал Наполеон, напрасно ожидавший делегацию «бояр» с ключами от города, раскинувшегося перед его глазами. Он оказался в жалком и смешном положении, узнав, что Москва пуста. Когда же Наполеон понял, что эта война проиграна, он позорно бежит из армии, оставляя ее. И хотя Наполеон считал войну шахматной игрой, она была проиграна. Благодаря мужеству и стойкости русских солдат, которые вели справедливую войну, защищая Родину от врага, была достигнута эта величайшая победа.

По словам Толстого, Наполеон был предназначен «провидением на печальную, несвободную роль палача народов», исполняя «ту жестокую, печальную и тяжелую, нечеловеческую роль, которая ему была предназначена». Кутузов, свободный от страстей тщеславия и честолюбия, легко подчинил свою волю воле «провидения», то есть прозревал «высшие законы», управляющие движением человечества и потому стал представителем народной освободительной войны.

Источник

20.03.2020 Лекция «Образ Кутузова в романе л.н. Толстого «Война и мир»»

Просмотр содержимого документа
«20.03.2020 Лекция «Образ Кутузова в романе л.н. Толстого «Война и мир»»»

Государственное автономное профессиональное образовательное учреждение

«Поволжский колледж технологий и менеджмента»

ОБРАЗ КУТУЗОВА В РОМАНЕ Л.Н. ТОЛСТОГО «ВОЙНА И МИР»

Кутузов носит самые важные черты характера великого русского полководца:

«Чудесный, Бесподобный народ!»

В это время Борис, с своей придворной ловкостью, выдвинулся рядом с Пьером в близость начальства и с самым естественным видом и не громко, как бы продолжая начатый разговор, сказал Пьеру:

— Ополченцы — те прямо надели чистые, белые рубахи, чтобы приготовиться к смерти. Какое геройство, граф!

Борис сказал это Пьеру, очевидно, для того, чтобы быть услышанным светлейшим. Он знал, что Кутузов обратит внимание на эти слова, и действительно светлейший обратился к нему:

— Ты что говоришь про ополченье? — сказал он Борису.

— Они, ваша светлость, готовясь к завтрашнему дню, к смерти, надели белые рубахи.

— А. Чудесный, бесподобный народ! — сказал Кутузов и, закрыв глаза, покачал головой. — Бесподобный народ! — повторил он со вздохом.

КУТУЗОВ НА БОРОДИНСКОМ СРАЖЕНИИ

« Сей день пребудет вечным памятником мужества и отличной храбрости российских воинов, где вся пехота, кавалерия и артиллерия дрались отчаянно. Желание каждого было умереть на месте и не уступать неприятелю. Французская армия под предводительством самого Наполеона, будучи в превосходнейших силах, не превозмогла твердость духа российского солдата, жертвовавшего с бодростью жизнею за свое Отечество»

По мнению Л. Н. Толстого

«Долголетним военным опытом он знал и старческим умом понимал, что руководить сотнями тысяч человек, борющихся со смертью, нельзя одному человеку, и знал, что решают участь сражения не распоряжения главнокомандующего, не место, на котором стоят войска, не количество пушек и убитых людей, а та неуловимая сила, называемая духом войска, и он следил за этой силой и руководил ею, насколько это было в его власти».

«Кутузов являет необычайный в истории пример

самоотвержении и сознания в настоящем будущего значения событий».

Источник

Образ и характеристика Кутузова — героя романа-эпопеи Л. Н. Толстого «Война и мир»

В романе «Война и мир» Лев Николаевич Толстой в качестве некоторых героев использовал реальные исторические лица, среди них — Михаил Илларионович Кутузов. Образ и характеристика Кутузова помогут понять, в чём его заслуга и почему этот главнокомандующий армий был уважаем народом.

Портрет: описание внешности, речь

Толстой описал Кутузова как седого человека в преклонных годах, тучного и сутуловатого. У него от ранения под Измаилом был на виске шрам, один глаз вытек. Лицо у Кутузова пухлое, нос орлиный. Взгляд его единственного зрячего глаза был то ласков, то насмешлив, то по его выражению было видно, что Кутузов озабочен. Голос его был звучен, речь ясная, простая, выразительная, наполненная ласковыми словами («дружок», «красавица» и т. п.). Мимика и жесты Кутузова выразительны, походка тяжёлая, уверенная.

Характер, поведение

Кутузов показан Толстым как скромный, мудрый человек, свободный от тщеславия и честолюбия. Михаил Илларионович — добрый человек, неравнодушный к окружающим. К симпатичным ему людям он относился ласково, с теплотой. Например, Михаил Илларионович хорошо относился к своему энергичному, умному адъютанту князю Андрею Болконскому. Его отца, своего старого товарища, он помнил и уважал.

Михаил Илларионович всегда был спокоен, нетороплив. Он не любил пафосных речей, в отличие от Наполеона, и вообще казался простым человеком: говорил обыкновенно и просто, шутил с генералами, любил общество красивых женщин, читал романы, писал письма дочерям. Кутузов, как и почти всякий человек, иногда сердился и был не в духе. Например, когда, по его мнению, не нужно было давать бой под Аустерлицем, но император настоял, чтобы он состоялся, Кутузов казался раздражительным, изнурённым и желчно выговаривал генералу, почему его батальоны не идут в обход деревни.

Отношение Кутузова к солдатам и офицерам

Кутузов внимательно относился к солдатам, заботился о том, чтобы у них не было недостатка в необходимом. На смотре в Браунау он, подходил к некоторым солдатам и офицерам, которых знал по турецкой войне, дружески их приветствовал и говорил несколько ласковых слов. Михаил Илларионович понимал, что солдатам нужна поддержка словом для настроя на победу. Он считал, что настроение воинов не менее важно, чем их экипировка. На этом смотре главнокомандующий с огорчением заметил, что у многих сапоги разбиты, и потом солдаты удивлялись, что он хоть с одним глазом, но глазастый, всё оглядел: и сапоги, и подвёртки.

Кутузов — спокойный, выдержанный человек, но иногда неумелые действия генералов выводили его из себя. Своё раздражение на них Кутузов не переносил на их подчинённых и на своих адъютантов, так как понимал, что они не виноваты в неправильных действиях командиров.

Талант полководца

В начале романа Кутузов показан как главнокомандующий одной из русских армий, воевавшей в 1805 году в Австрии против Наполеона. Его талант проявился в том, что он смог спасти свою армию в ноябре 1805 года. Армия союзников — австрийская армия генерала Мака была разбита и русская армия без поддержки союзников отступала под натиском французской армии. Чтобы успеть соединиться с русскими войсками, шедшими из России, Кутузов послал навстречу неприятелю отряд Багратиона, который с честью выполнил задачу — задержал французов, хотя их численность была во много раз больше.

Когда русский и австрийский императоры решили дать бой французскому императору Наполеону под Аустерлицем, Кутузов был против того, чтобы атаковать французов, но его мнение было проигнорировано. Предвидение мудрого, дальновидного полководца оправдалось, и Аустерлицкое сражение (так называемое сражение трёх императоров) было проиграно.

В Отечественной войне 1812 года Кутузов проявил себя как народный полководец. Его любили солдаты, а император Александр I, возможно, завидовал этой любви.

Мудрость Кутузова проявлялась в том, что он понимал, что в неизбежный ход событий вмешиваться не следует, что нужно довериться воле «провидения». Михаил Илларионович считал, что результат сражений зависит от многих случайностей, и если запланируешь, что делать, если появятся одна одна-две случайности, и начнёшь их устранять, то тут же могут появиться другие.

Осознавая, что для обороны Москвы после Бородинского сражения уже не осталось сил, Кутузов сдаёт её без боя. Он уверен, что сдав Москву, русские спасли Россию, «что потеря Москвы не есть потеря России». Главнокомандующий удерживал русскую армию от бесполезных сражений, так как понимал, что после Бородинского сражения нужно просто ждать, чтобы точно понять, дееспособна ли сейчас французская армия. И он дождался того, что Наполеон прислал одного из своих генерал-адъютантов с просьбой о мире. Кутузов ответил Наполеону: «Я был бы проклят, если бы на меня смотрели как на первого зачинщика какой бы то ни было сделки: такова воля нашего народа» (том 4, часть 2, глава 2).

Он был против наступательных действий, считая, что сейчас главное — «терпение и время». Французы заняли Москву, но через месяц её оставили, так как в этот месяц бездействия в их армии происходили беспорядки, а в сожжённой и ограбленной Москве делать было нечего. С той поры Кутузов старался властью, просьбами, хитростью удерживать свои войска от бесполезных наступлений на гибнущего врага, чтобы сохранить жизнь русским солдатам и офицерам.

Мнение Толстого о Кутузове

В четвёртой части четвёртого тома, в главе V автор рассуждает о том, что цель Кутузова в 1812 году совпадала с волей всего народа. Цель его состояла в трёх делах: «1) напрячь все свои силы для столкновения с французами, 2) победить их и 3) изгнать из России, облегчая, насколько возможно, бедствия народа и войска». И действия главнокомандующего были направлены только к этой цели.

Толстой удивляется силе прозрения Кутузова, который в 1805 году перед началом Аустерлицкого сражения говорил, что оно будет проиграно, и который в 1812 году утверждал, что Бородинское сражение — это победа, хотя после него русское войско должно было отступить. Автор считает, что источник этой силы прозрения в смысл совершающихся событий «лежал в том народном чувстве, которое он носил в себе во всей чистоте и силе его». Кутузов, по мнению Толстого, направлял свои силы не на то, чтобы убивать людей, а на то, чтобы спасать их.

Заключение

Образ Кутузова в романе Л. Н. Толстого «Война и мир» национален и народен, так как действия этого полководца соответствовали общенародному чувству и находили понимание у народа. Несмотря на то, что на страницах романа Кутузов появляется нечасто, автор хорошо передал высокую нравственность этого полководца, который постиг волю провидения и подчинил ей свою личную волю во имя освобождения Отечества от французских захватчиков.

Характеристика образа Кутузова, представленная в статье, может быть полезной для подготовки к уроку литературы и при написании сочинений.

Источник