в чем суть монашества

Монашество

Мона­хов в России часто назы­вают ино­ками, а мона­ше­ство – ино­че­ством (от «иной»).

Древ­ние подвиж­ники веры поки­дали мир не из страха не спа­стись, а из-за непри­вле­ка­тель­но­сти мира. Они шли в пустыни не как в темную и сырую могилу, а как в цве­ту­щую и радост­ную страну духа. Диадох Фоти­кий­ский (V в.) так сфор­му­ли­ро­вал общее пра­вило для ухода из мира: «Мы доб­ро­вольно отка­зы­ва­емся от сла­до­стей этой жизни только тогда, когда вкусим сла­до­сти Божией в целост­ном ощу­ще­нии пол­ноты».

Мона­ше­скому постригу пред­ше­ствует труд­ни­че­ство и послуш­ни­че­ство. В тра­ди­циях Рус­ской Пра­во­слав­ной Церкви после успеш­ного про­хож­де­ния послуш­ни­че­ского искуса (испы­та­ния) начи­на­ются сте­пени мона­ше­ства, кото­рые раз­ли­ча­ются коли­че­ством дава­е­мых перед Богом обетов, раз­ными аске­ти­че­скими пра­ви­лами пове­де­ния, послу­ша­ни­ями и внеш­ними мона­ше­скими одеж­дами: рясо­фор, ино­че­ство (в жен­ских мона­сты­рях), малая и вели­кая схима.

«Монахи сути те хри­сти­ане, кото­рые остав­ляют все по воз­мож­но­сти земные заня­тия для заня­тия молит­вою, – доб­ро­де­те­лью, высшею всех доб­ро­де­те­лей, чтоб посред­ством ее соеди­ниться во едино с Богом, как сказал Апо­стол: «соеди­ня­ю­щийся с Гос­по­дом есть один дух с Гос­по­дом» ( 1Кор. 6:17 ). А как молитва заим­ствует свою силу из всех прочих доб­ро­де­те­лей и из всего учения Хри­стова: то монахи при­ла­гают осо­бен­ное тщание к испол­не­нию еван­гель­ских запо­ве­дей, при­со­во­куп­ляя к испол­не­нию запо­ве­дей, обя­за­тель­ному для всех хри­стиан, испол­не­ние двух сове­тов Хри­сто­вых: совета о нес­тя­жа­нии и совета о без­бра­чии. Монахи житель­ством своим стре­мятся упо­до­биться житель­ству на земле Бого­че­ло­века: по этой при­чине святые иноки име­ну­ются – пре­по­доб­ными».
свя­ти­тель Игна­тий Брян­ча­ни­нов «О мона­ше­стве»

«Мона­ше­ство по своему замыслу явля­ется под­ра­жа­нием образу жизни Христа. Еван­гель­ский Хри­стос откры­ва­ется нам как идеал совер­шен­ного монаха: Он не женат, сво­бо­ден от род­ствен­ных при­вя­зан­но­стей, не имеет крыши над голо­вой, стран­ствует, живет в доб­ро­воль­ной нищете, постится, про­во­дит ночи в молитве. Мона­ше­ство – стрем­ле­ние в мак­си­маль­ной сте­пени при­бли­зиться к этому идеалу, устрем­лен­ность к свя­то­сти, к Богу, отказ от всего, что удер­жи­вает на земле и пре­пят­ствует воз­не­стись на небо. Оди­но­че­ство есть непол­нота, ущерб­ность, в браке оно пре­одо­ле­ва­ется обре­те­нием дру­гого. В мона­ше­стве этот другой – Сам Бог».
епи­скоп Ила­рион (Алфеев)

«Чело­век всту­пает в брак сразу, одним дви­же­нием. Ника­кой «проб­ный брак» по суще­ству не допу­стим и не воз­мо­жен. Брак тре­бует боль­шой отваги, реши­мо­сти – и готов­но­сти ко вза­им­ной жертве. Путь к мона­ше­ству, в отли­чие от брака, состоит из ряда после­до­ва­тель­ных шагов, кото­рые длятся иной раз по многу лет: за это время чело­век вполне успе­вает узнать и почув­ство­вать мона­ше­скую жизнь».
иеро­мо­нах Мака­рий (Маркиш)

«Монах есть тот, кто, будучи обле­чен в веще­ствен­ное и брен­ное тело, под­ра­жает жизни и состо­я­нию бес­плот­ных. Монах есть тот, кто дер­жится одних только Божиих словес и запо­ве­дей во всяком вре­мени и месте, и деле. Монах есть все­гдаш­нее понуж­де­ние есте­ства и неослаб­ное хра­не­ние чувств. Монах есть тот, у кого тело очи­щен­ное, чистые уста и ум про­све­щен­ный. Монах есть тот, кто скорбя и болез­нуя душею, всегда памя­тует и раз­мыш­ляет о смерти, и во сне и во бдении. Отре­че­ние от мира есть про­из­воль­ная нена­висть к веще­ству, похва­ля­е­мому мир­скими, и отвер­же­ние есте­ства, для полу­че­ния тех благ, кото­рые пре­выше есте­ства».
пре­по­доб­ный Иоанн Лествич­ник

ОСНО­ВА­НИЯ МОНА­ШЕ­СТВА

Из Устава Свято-Тро­иц­кого Алек­сандра Свир­ского муж­ского мона­стыря:

Что значит “при­зва­ние к мона­ше­ству”?

– Это, прежде всего, при­зва­ние к оди­но­че­ству, любовь к бого­слу­же­нию, к молитве. Если чело­век при­ни­мает ино­че­ство из-за чего-то дру­гого, то он не выдер­жит бре­мени оди­но­че­ства. Нельзя ста­но­виться мона­хом только потому, что не нашлось под­хо­дя­щей неве­сты. Нельзя при­ни­мать мона­ше­ство исклю­чи­тельно потому, что на это бла­го­сло­вил старец или духов­ник, без сер­деч­ного стрем­ле­ния к внут­рен­ней молит­вен­ной жизни.
епи­скоп Вен­ский и Австрий­ский Ила­рион (Алфеев)

Источник

Как и почему люди сегодня становятся монахами? Вот что говорят они сами

Приблизительное время чтения: 6 мин.

Среди людей крепок стереотип, что в монастырь уходят лишь от одиночества или горя, если не могут найти своего «места в жизни» или чтобы отмолить страшный грех. Мы собрали истории современных монахов и убедились, что это далеко не всегда так.

Монахиня Елисавета (Сеньчукова), пресс-секретарь епархиального управления Якутской и Ленской епархии

Мария Сеньчукова — так в миру звали монахиню Елисавету — приняла постриг в 31 год. Многие в ее окружении считали, что поторопилась, что могла бы еще выйти замуж, построить семью. А она была уверена, что семья — это не ее путь. И лет с 18 всерьез начала думать о монашестве. Ее путь к постригу оказался долгим, но насыщенным — такое «безысходностью», от которой хочется бежать, не назовешь точно. В итоге выпускница Института философии ГАУГН и успешный журналист Мария нашла свое настоящее призвание.

«Шли годы, я стала заниматься преподаванием, потом журналистикой, потом попала в командировку в Якутию, потом переехала туда, чтобы работать в епархии, потом приняла монашество. Чин ангельский, между прочим. Думаю, это правильно. Потому что когда-то еще девочкой-подростком меня не длинные черные одежды восхитили. Меня через них Господь за плечо тронул. Позвал. Призвал. И я откликнулась, хотя откликалась долго. Поэтому журналистика, к которой я пришла не по призванию, а по обстоятельствам, меня к Нему и привела», — рассказала мать Елисавета.

Всем, кто ищет в монашестве укрытия от кажущейся бессмыслицы в жизни, но всё же хоть немного, но колеблется, она советует подождать: «. Тут надо быть особенно осторожными. Слишком велик соблазн сбежать от себя в черном длиннополом платье и спрятаться в монастырских стенах… Монашество может быть ответом на ваши терзания и искания только в одном случае: если вы поняли, что не можете без Бога».

Мать Елисавета убеждена, что именно в этот момент осознания себя монахом и происходит перемена человека — а не во время самого пострига.

«Перемена ума происходит не тогда, когда ты при постриге ползешь по храму под пение тропаря “Объятия Отча”, а когда еще до пострига вдруг понимаешь, что твое сердце целиком и без остатка забрал Бог. Ты сам отдал Ему свое сердце. В груди теперь дыра, и она вечно болит. Вариант один — отдать себя вместе с сердцем, руками и ногами, головой и каждой клеточкой мозга».

Иеромонах Геннадий (Войтишко), руководитель Сектора приходского просвещения Синодального отдела религиозного образования и катехизации Русской Православной Церкви.

«Я и представить не мог, что буду священником. Да еще монахом. Я воспринимал себя исключительно как специалиста в области маркетинговых коммуникаций и пиарщиком, хотя иногда и начинал подумывать о том, как бы всё своё время посвящать служению Богу, Церкви и людям», — рассказал отец Геннадий в интервью «Фоме».

Действительно, большая часть жизни Романа (так его звали до пострига) была связана совсем не с Церковью. Он пришел в храм во время учебы на историческом факультете Брестского государственного университета. Начал петь на клиросе, много читал духовной литературы, но при этом за десять лет причащался всего несколько раз. Потом была работа на телевидении, приглашение на госслужбу, предложение работать в Москве — заниматься рекламой и пиаром. С профессиональной точки зрения жизнь стремительно шла в гору, но через пять лет такой карьерной гонки Роман вдруг осознал, что давно не был в храме: «Я спросил себя: “А вообще-то, я живу как христианин?” И сам себе ответил: “Нет”».

С этого момента началась его «карьера» церковная: работа в информационной службе отдела религиозного образования и катехизации. Там он и понял, что хочет стать монахом — почувствовал, что Господь призывает к такому служению.

«Я помню момент пострига, когда склонил голову и услышал: “Постригается раб Божий Геннадий…”. “Кто это — Геннадий?” — думаю. И тут понимаю, что это я: это в миру меня звали Романом, а в постриге владыка нарек мне имя в честь святителя Геннадия, архиепископа Новгородского», — вспоминает иеромонах.

Постриг сильно изменил бывшего пиарщика. И эти изменения он чувствует до сих пор.

«После пострига и рукоположения я начал осознавать: внутри меня происходят серьезные, глубокие изменения. Раньше я мог резко реагировать на раздражающие меня слова или действия другого человека. Теперь я стал замечать, как действует благодать, “всегда немощное врачующая и оскудевающее восполняющая”. И внутренние изменения я чувствую до сих пор, это — та сила, та внутренняя опора, которая дается Богом на ежедневное несение своего служения двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, триста шестьдесят пять дней в году», — говорил отец Геннадий.

Иеромонах Кирилл (Зинковский) — ректор Николо-Угрешской духовной семинарии и иеромонах Мефодий (Зинковский) — клирик Казанского храма в Вырице

Близнецы Евгений и Станислав родились и выросли в обычной советской семье, в которой говорить о Боге было просто не принято. Отец-профессор и ребятам прочил научную стезю. Всё к тому и шло: в школе мальчики прекрасно учились, с отличием окончили ленинградский политех. После блестящей защиты диссертаций в 1995-м им предложили годовые стажировки в Штатах или Голландии, но они отказались — и в этом же году неожиданно для близких поступили в Санкт-Петербургскую духовную семинарию. И на первом же курсе приняли постриг.

«Был один знаковый случай. Тогдашний ректор Санкт-Петербургских духовных школ епископ Тихвинский Константин (Горянов) взял нас к себе иподиаконами. Однажды он служил в храме святой Екатерины в Мурине. Обычно владыка после службы сразу уходит, а тут почему-то сел в кресло в алтаре отдохнуть, а мы вдруг одновременно решили сказать ему, что мы в этом храме крестились. Он в ответ: “А, ну значит, вы уже не неофиты, надо монашество принимать”. Владыка, видимо, почувствовал наш настрой, но у нас было намерение принимать монашество где-то в монастыре. Даже перед семинарией мы пытались скромно объяснить духовнику, что мы уже много в жизни учились, а книжки мы и сами можем почитать, нас научили с литературой работать. Но батюшка благословил нас на духовные школы, а после предложения владыки — и на постриг при Академии. В обоих случаях отец Иоанн просил только съездить к известному старцу, протоиерею Николаю Гурьянову, он его 40 лет знал», — рассказал «Фоме» отец Мефодий.

А вот его брат, отец Кирилл, отвечает на вопрос о монашестве кратко: «Эта мысль сама выросла в душе».

Иеромонах Прохор (Андрейчук), насельник Свято-Успенского Псково-Печерского монастыря

Игорь Андрейчук рос в верующей семье, но был абсолютно обычным подростком: учился в металлургическом техникуме, ходил на дискотеки, иногда возвращался нетрезвым, в себе особо не копался и уж тем более ни о каком своем призвании не размышлял. К шестнадцати годам у юноши развилась сильная аллергия, и мама, параллельно с медикаментозным лечением, подолгу молилась о здравии сына. Однажды уговорила его съездить в Дивеево. «Храмы, монашки, бесконечные богослужения… я был просто в шоке. Сперва меня это все очень удручало: день и ночь молитва, и никакой тебе комфортной гостиницы — убогий домик с удобствами на улице. Но мама каждый день молилась преподобному Серафиму Саровскому, и сердце мое потихонечку начало оттаивать», — вспоминает иеродиакон Прохор в своих заметках, которые публиковал «Фома». К концу пребывания в обители юноша вдруг проникся монастырской жизнью: осознал, что в ней нет ничего лишнего, суетного, только Бог. «Когда в день отъезда я подошел приложиться к иконе Божией Матери “Умиление”, меня вдруг пронзила мысль: я должен стать монахом».

Через месяц Игорь с мамой поехали в паломничество в Псково-Печерский монастырь, и молодой человек понял, что хочет остаться там навсегда. Так и случилось — в 1995 году он поступил послушником в обитель, а через пять лет его постригли в монахи.

«Самые радостные воспоминания из моей монашеской жизни — это те моменты, когда мы с батюшкой, с отцом Иоанном (Крестьянкиным), гуляли, читали каноны, акафисты на свежем воздухе под пение птичек, белочки к нам спускались, их можно было покормить из рук. Это были самые-самые радостные, благодатные, неповторимые минуты! Такое спокойствие, такой свет от него исходил! До сих пор помню, как ласково он меня всегда встречал: «Ой, Проша пожаловал. » — вспоминает отец Прохор.

Источник

Монашество на страже Православия

О сути монашества, определяющей его необратимость, и об отдельных вынужденных исключениях; о противостоянии духу апостасии в монастырях, но и об опасности другой крайности – зилотства, – разговор с одним из самых авторитетных канонистов и церковных историков Русской Православной Церкви, протоиереем Владиславом Цыпиным.

Отец Владислав, некоторое время назад в сети широко обсуждалось заявление об оставлении сана одним из греческих архимандритов. У нас Святейший Патриарх Алексий II, известно, в отношении монашества был против его снятия даже в самых, казалось бы, по-человечески сложных случаях отступления от монашеских обетов. Почему?

Потому что монашество – это не вид служения, к каковому, например, обязывает священнический сан, в который и посвящают человека, чтобы он служил Литургии, совершал таинства; а образ жизни, это покаянное жительство. Извергнуть из сана человека могут за канонические преступления, грехи, несовместимые со служением у престола. А грехи, совершенные монахом, сами по себе не являются основанием для того, чтобы его лишать монашества. Потому что монашество, повторю, – это покаянное делание.

Но бывают такие обстоятельства, когда пребывание в монастыре монаха может быть вредным для монастыря, – нетерпимо вредным. В таких случаях, наверно, надо устранять из монастыря, – а как, если, не лишив монашества?

Правда, в России в дореволюционные времена строй был сословным. Монахи принадлежали к духовному сословию, что предполагало известный круг прав и обязанностей. Духовное сословие имело привилегии – оно было бесподатным. Поэтому если кого-то, совершившего, например, уголовное преступление, осуждали, в приговоре, как правило, было указано: «Лишить всех прав состояния». Поэтому при лишении осужденного всех сословных прав, его лишали и монашества, но в наше время сословий нет, нет и духовного. Поэтому даже преступления не являются теперь основанием для лишения монашества.

Каковы канонические последствия оставления монашества: послушничества, рясофора, малой схимы?

Бывает, когда человек сам уходит из монастыря, не желает быть монахом, тогда его всё-таки вычеркивают из числа братии, сестричества. Но еще раз: суть монашества в покаянии и молитве. Поэтому лишенный монашества, если он кается и молится, то возвращается к монашескому подвигу. Мы ни про какой грех, кроме хулы на Святаго Духа, как это указано в Писании (см.: Мф. 12: 31), не можем сказать, что этому греху нет прощения. Суды Божии нам неизвестны. Но если монах, оставив монашество, живет как мирянин – он пребывает в грехе. Если монах завел семью, она не может быть признана законной с церковной точки зрения, потому что невозможно венчание того, кто остается монахом.

Если же речь идет о человеке, который, предварительно еще не согрешив блудной связью, все-таки считает, что подвиг монашеский для него слишком тяжел, и подает прошение о лишении его монашества, на сей счет в 30-е годы XIX века было принято решение, и оно не отменялось, – он может получить после «снятия с него монашеских обетов» (такое выражение в этом акте встречается) право на вступление в брак. Но такая возможность обусловлена: во-первых, возрастом – до 40 лет, затем: именно предварительно поданным прошением, а не так, что грехопадение уже состоялось и его пытаются «узаконить». Ранее ни священники, ни монахи не могли после оставления сана или монашества вступить в законные брачные отношения. Если у них были дети, они считались незаконнорожденными, что по тем временам влекло за собой очень серьезные правовые последствия для этих детей.

Но послушник, осознав, что монашество не его путь, может вернуться в мир и без ограничения в правах как мирянин устраивать свою жизнь иначе. Канонических последствий для послушника за оставление монастыря не предусмотрено. Он может продолжать жить христианской жизнью в миру, участвовать в таинствах церковных.

А есть канонические последствия оставления игуменства, настоятельства?

Игумена и игумению на эту должность назначают. Поэтому самостоятельно никто снять с себя настоятельских полномочий не может. Это было бы дезертирством. Если человек понял, что это бремя ему не под силу или здоровье уже не позволяет, он может подать прошение о снятии его с этой должности, найдется другой кандидат для замещения. Это всегда решаемо. Ничего проблемного в том, чтобы в законном порядке оставить эту должность нет. Но в случае самовольного оставления должности игумена – это уже уход из-под послушания своему архиерею. И епископ назначает прещения, которые находит нужными: запретить в служении или лишить сана. Тут всё равно, как если бы директор завода не захотел быть больше директором завода – подал прошение в министерство, его увольняют. Зачем ему самовольничать? «Где директор?» – «Да неизвестно, где директор. Куда-то запропастился…» Так, наверно, в реальной жизни редко случается. А вот если настоятель уклонился в ересь или пошел в раскол – это уже другая история. Тут и меры соответствующие.

В наше время практика анафематствования оставляющих монашество или сан не известна. Анафема подразумевает совершенное отлучение от Церкви. Не только от Причастия, а вообще от всякого церковного общения. В Средневековой Европе отлучение от Церкви почти всегда означало смертную казнь. Не церковными, а гражданскими властями.

У нас в России таких жестких мер все-таки не было. Да и вообще отлучения от Церкви с анафематствованием были исключительно редкими: «Гришка Отрепьев», «Ивашка Мазепа», «Емелька Пугачев», «Стенька Разин», – обычно так с уничижительными именами анафематствовались. Это были политические преступники, которые совершали тяжкие грехи: многие убийства, насилия – церковных прещений они, разумеется, заслуживали. Не все анафематствованные были казнены: в случае Мазепы казнь была символической. Еще в весьма деликатном виде без упоминания слово «анафема» вне Церкви пребывающим был объявлен Толстой. Так что анафема – это редчайшее наказание.

Хотя сейчас не только извергли из сана, но и отлучили от Церкви одного из схиигуменов… Тоже, получается, это объявление пребывающим вне Церкви?

Но это потому, что он не подчинялся Священноначалию, уже и запрещенный в служении продолжал совершать «службы». Это была вынужденная мера против его самочиния. Вообще священников, извергая из сана, не отлучают от участия в таинствах Церкви. 25-е Апостольское правило гласит: «Епископ, или пресвитер, или диакон, в блудодеянии, или в клятвопреступлении, или в татьбе обличенный, да будет извержен от священнаго чина, но да не будет отлучен от общения церковнаго. Ибо Писание гласит: “Не отмстиши дважды за едино” (Наум. 1: 9)». Только если речь идет о симонии (приобретении сана за деньги) или получении такового при вмешательстве гражданских властей, то ссылаясь на 29 и 30 Апостольские правила, таких извергаемых клириков заодно отлучают и от Церкви. Вот эти Апостольские правила: «Аще кто, епископ, или пресвитер, или диакон, деньгами сие достоинство получит, да будет извержен и он, и поставивший, и от общения совсем да отсечется, яко Симон Волхв мною Петром» (прав. 29); «Аще который епископ, мирских начальников употребив, чрез них получит епископскую в Церкви власть, да будет извержен и отлучен, и все сообщающиеся с ним» (прав. 30).

Владыка Тихон, ныне митрополит Псковский и Порховский, в докладе «Необратимость монашеских обетов» [2] приводил слова греческого канониста Панайотакоса: «Ни при каких обстоятельствах монаху нельзя освободить себя либо быть освобожденным канонически и законно от условий, которые следуют из произнесения монашеских обетов. Любая попытка монаха сделать это остается законно и канонически невыполнимой», – и далее комментировал, что абсолютно никакого богословского или канонического обоснования на подобное действие найти не удается. Почему тогда возникают подобного рода допущения?

Но так и с рядом других апостольских правил обстоит дело. Каноны формировались в давно прошедшие времена. Последние каноны принимались в IX веке. С тех пор многое изменилось в церковной жизни. Что касается практики наказаний, вот что надо иметь в виду. Каноны создавались в основном в период, когда Церковь хотя и наполнялась уже массами народа в IV-V веках, но тогда еще жива была память о гонениях вплоть до смертной казни за исповедание христианства. Поэтому тяжкие грехи в среде гонимых христиан были крайне редкими.

В древних патериках есть свидетельства, как и монахи падали, потом каялись и вообще после долгих и глубочайших покаянных трудов святыми становились.

Потому что монашество – это и есть покаянное жительство. Другое дело, что падший как бы он ни каялся, сан уже не может принять. Так, известно, Святейший Патриарх Сербский Павел сам проводил ставленнические исповеди, беседы с кандидатами, в том числе и из монахов, – в священство, иеромонашество, и мог так и сказать: «Святым вы можете стать, но священником уже никогда».

Монашествующие, получается, это и посвященные – отделенные от общества на служение Богу – и при этом это прежде всего чин кающихся?

Покаяние и священнослужителям необходимо. Более того, когда священник и исповеднику грехи отпускает, то исповедует и свое недостоинство: «аз недостойный иерей властию Его мне данною…». Духом покаяния вообще всё Православие пронизано. Поэтому монашество и считается средоточием, сердцем Православия. Покаяние – это духовное таинство изменения себя человеком по любви к Богу.

Но каяться и все миряне призваны. Да только вот те многие, что и в свое время, когда после гонений первых веков христианство было объявлено государственной религией, вошли в Церковь, да и сейчас после притеснений за веру у нас в России в XX веке, когда уже после так называемого Второго Крещения Руси народ стал массово воцерковляться, – все пришедшие в храмы сразу и вдруг святыми не стали.

Люди, если они по-настоящему не каются и не меняют себя, таковы, каковы они есть. Если бы применять каноны по букве, то это означало бы отлучить от Причастия едва ли не большинство.

Поэтому церковная дисциплина с течением времени смягчалась. Уже в Правилах Иоанна Постника – это вторая половина VI века – в его «Номоканоне», который не вошел в свод канонов, предлагаются сроки отлучения от Причастия в 3-4 раза короче, чем ранее по канонам за те же грехи.

Монахи прежде всего и призваны апостасии с особым усилием противостоять. Монахи на страже Православия. Но православные призваны идти царским путем, так как возможна и иная опасность. Иногда в истории возникали отдельные общины ревнителей буквы канонов. Но, как правило, такие чрезмерно ригористические, нетерпимые по отношению к грешникам сообщества в итоге скатывались к ересям и сами уходили в раскол, – а это уже грех куда более тяжкий, чем те, в которых таковые зилоты склонны обличать всех и вся. Таких примеров и в истории много, есть они и в современности. Это то, от чего тоже следует авангард Воинствующей Церкви, коим и является монашество, предостерегать.

Монашество открыто христианам, всецело желающим посвятить свою жизнь Богу. Но подлинное монашество никогда не мыслит себя в отрыве от всей полноты Церкви, монашествующий по всей строгости взыскует именно с себя исполнения заповедей, воплощения евангельского идеала, молится о всех.

Источник

Православное монашество: история, формы, значение

Спасибо что зашли на наш сайт, перед тем как начать чтение вы можете подписаться на интересную православную mail рассылку, для этого вам необходимо кликнуть по этой ссылке «Подписаться»

Монашество – это образ жизни православного христианина, полностью посвятившего себя Богу, всецело занятого молитвами и аскетическими подвигами.

Значение слова

История возникновения

Монашество возникло в Египте, который был в начале нашей эры одной из провинций Восточной Римской империи. Аскеты, удалявшиеся в пустыню, чтобы жить вдали от мирских соблазнов, были известны еще в самые ранние, апостольские времена. Такого рода аскетические практики имеют происхождение еще от библейских подвижников дохристианских, ветхозаветных времен.

Полезные материалы

Основатель

Иконография: Антоний Великий, преподобный Датировки: XVI в. Вторая половина XVI века.Иконописная школа или художественный центр: Крит. Материал: Дерево, левкас, темпера. Размеры иконы: высота 108 см, ширина 63 см Инв. № ИVIII 5277 ГИМ 53054. © «Исторический музей»

Вслед за этой стали появляться и другие пустыннические обители.

Другим типом ранних монастырей стали киновии – монастыри — общежития. Их создатель Пахомий Великий – современник Антония Великого – в качестве образца тоже взял опыт ранних христиан, но не отшельнический, а общинный. Первые христиане жили общинами, имущество в которых было общим, царило равенство, и все подчинялись одному духовному наставнику.

Монастыри-общежития и монастыри-лавры, в которых монахи живут в отдельных, находящихся рядом друг с другом келиях (лавра от греческого «городок, улица»), появились на Балканах, на территории Малой Азии. К числу самых известных монастырских центров того времени относится гора Афон. Именно отсюда монашество пришло и на Русь.

Степени монашества

Послушник

Монашеский подвиг начинается с послушничества. Послушник – это еще не монах, а мирянин, который желает стать монахом. Послушники не приносят обетов, не носят монашеской одежды, но живут в монастыре, постигая особенности распорядка, уклада монастырской жизни и выполняя «послушания » — различные работы.

Рясофор

Когда духовный наставник послушника видит, что его чадо демонстрирует достаточную твердость своего намерения, он дает новоначальному благословение стать рясофором. Рясофор – это еще не монах в полном смысле слова, а послушник, носящий монашеские одежды. Рясофоров иногда называют иноками.

Мантийный монах

Следующий этап – настоящий монашеский постриг. Человек произносит обеты, в которых полностью отрекается от мира, ему крестообразно постригают голову, и дают новое имя. С этого момента монах становится как бы другим человеком. Он отказывается от собственной воли, вверяя себя духовному наставнику, и от всех искушений мира. Эту ступень называют «мантийным монашеством», потому что частью облачения бывает мантия. Иногда такое монашество носит так же наименование «малой схимы», в отличи и от «великой схимы», которая является высшей степенью монашеского подвига.

Схимник

Великая схима – это полное отречение от всего мира, даже от монастырского общежития. Монах, принявший схиму, вновь получает другое имя. Он не живет с другими монахами, его келия находится в стороне от других, если есть возможность – в скиту, расположенном в уединенном месте. Схимников не занимают работами, общими для всего монастыря. Отныне их дело – непрестанная молитва. Схимники в старину брали на себя обеты затвора или полного молчания. В этом смысле схимничество –п одражание древним пустынникам.

Как проходит постриг

Вначале поют тропарь из службы Недели о Блудном сыне:

Настоятель говорит ему:

Подняв послушника и произнеся напоминание о том, что происходящее в храме слышат и видят Господь и все ангелы, настоятель принимает обеты:

— Пребудеши ли в монастыре и в постничестве, даже до последняго твоего издыхания?

— Ей, Богу содействующу, честный отче.

— Хранит и ли себе самаго в девстве и целомудрии и благоговении?

— Ей, Богу содействующу, честный отче.

— Хранит и ли даже до смерти послушание к настоятелю и ко всей о Христе братии?

— Ей, Богу содействующу, честный отче.

— Пребудеши ли до смерти в нестяжании и вольней Христа ради во общем житии сущей нищете, ничтоже себе самому стяжавая, или храня, разве яже на общую потребу, и се от послушания, а не от своего произволения?

— Ей, Богу содействуюшу, честный отче.

— Приемлеши вся иноческаго общежительнаго жития Уставы и правила святых отец составленная и от настоятеля тебе подаваемая?

— Ей, честный отче, приемлю и с любовию лобызаю я.

— Претерпиши ли всякую тесноту и скорбь иноческаго жития царствия ради Небеснаго?

— Ей, Богу содействуюшу, честный отче.

Два понятия – «целомудрие» и «безбрачие» – нельзя считать синонимами. Целомудренная жизнь, далекая от угождений похотям плоти, требуется и от православных, имеющих семьи. Однако, инок, произнося обет целомудрия, отрекается так же и от возможности вступать в брачные отношения. Целью такого образа жизни не является одиночество. Одиночество вообще противно природе человека, это состояние ущербное, преодолеваемое лишь присутствием в жизни «второй половины». Для монаха этим «вторым» становится Бог. Не случайно монахини называются иногда «Христовыми невестами».

Обет послушания заключается в том, что отныне монах лишается своей воли, без остатка передавая себя в руки духовных наставников, старших, Господа. Смиренное послушание, отказ от своей воли, безграничное доверие к воле Божьей, умение принимать с благодарностью и горести и радости – основа душевного мира и покоя, которое отличает многих православных монахов.

Наконец, « нестяжание » вовсе не означает, что монаху запрещено иметь какие-либо вещи в собственности. Он может иметь все необходимое для жизни, но не должен иметь пристрастия к вещам, считать обладание ими чем-то важным для себя.

Когда обеты произнесены, игумен возлагает на темя послушника книгу и читает молитвы, в которых просит Бога наставить нового монаха и укрепить его. Помощник подносит ножницы. Игумен велит послушнику взять их и подать ему. Послушник три раза предлагает ножницы игумену, и тот дважды отвергает их, и берет лишь после этого. Он постригает волосы на склоненной голове послушника и говорит:

В это время постриженик впервые слышит свое новое имя. Перемена имени – старый обычай, означающий и отказ от прежней жизни, и рождение для новой, и полное подчинение тому, кто нарекает имя. При наречении имени для постригаемого игумен может избрать имя святого, память которого отмечается в этот день, или на имени святого, которого особо почитают в монастыре. Иногда имя начинается на ту же букву, что и мирское имя новопостриженного.

Вслед за этим происходит облачение в монашеские одежды. Новый монах берет последовательно каждую часть одеяния, которую благословляет игумен. Сначала он облачается в подрясник, затем идет параман, ряса, пояс, куколь и обувь.

Каждой части одеяния соответствует своя формулировка:

Ряса – «хитон вольной (добровольной) нищеты, нестяжания, всяких бед и теснотерпения…».
Параман – «во обручение ангельского образа и всегдашнее воспоминание благаго ига Христова…».

Постриг в великую схиму происходит в том же порядке, что и в мантийные монахи: произнесение обетов, пострижение головы, облачение. Разница в текстах молитв, они более пространные, и в том, что к прочим монашеским одеждам добавляется аналав. По форме эта деталь одеяния напоминает епитрахиль, но не разделенную надвое и достигающую по длине лишь пояса схимника. На куколе и на аналаве схимника вышиты надписи – стихи из псалмов, и изображение Креста на лобном месте.

Монастыри: какими бывают, как устроена в них жизнь

Современные православные монастыри делятся на :

Ставропигиальные монастыри находятся в подчинении у Патриарха Московского и всея Руси.

Епархиальные пребывают в подчинении епархиального архиерея.

Приписными называют «дочерние» обители, которые возникают при больших процветающих монастырях. Такие монастыри находятся под управлением игумена «головного» монастыря.

При монастырях существуют скиты и подворья.

Скиты, будучи подразделением монастыря, расположены отдельно от него, в уединенной местности. Там живут схимники и монахи, получившие благословение на уединенное житье. Несмотря на то, что располагаются скиты в стороне от общежительной части, и доступ туда паломников обыкновенно бывает жестко регламентирован, скиты, тем не менее, подчиняются монастырскому начальству.

Подворья – отделения монастыря, располагающиеся за его стенами, иногда, в другом городе или в другом регионе. Их создают для того, чтобы удобнее было заниматься какими-либо хозяйственными вопросами, в целях миссионерской деятельности или для представительства. Руководимы подворья так же своим монастырским начальством.

Монастырем руководит игумен (игуменья).

В каждом монастыре Богослужения происходят в соответствии с собственным уставом, но общий порядок примерно таков: ранний подъем (иногда в 3.30 ночи), утреня, литургия. После литургии – трапеза, после которой начинаются послушания. Далее предусмотрен некоторый отдых до вечерней службы, затем трапеза и вновь служба в храме, на сей раз – повечерие. У каждого монаха, кроме того, имеется собственное келейное правило, который он неукоснительно соблюдает перед тем, как отойти ко сну.

Трапезничают в православных монастырях дважды в сутки. Мяса монахи не едят. В те дни, когда нет поста, на столе у братии бывают рыба, молочные продукты, разнообразная выпечка. Для праздников предусмотрено особое, праздничное меню.

Исстари монахи питались тем, что производили сами, поэтому у монастырей бывают иногда довольно обширные земельные угодья, на которых выращивают хлеб, овощи, фрукты, часто монахи держат коров, заводят пасеки и рыбные пруды.

Монашество в миру в советский период и современное

Говоря о монашестве в миру, следует понимать разницу между монахами, которые по каким-то причинам живут вне монастырских стен, и между мирянами, которые, не принося никаких монашеских обетов, тем не менее, живя в миру, придерживаются монастырского устава.

Монахи действительно иногда живут вне монастырей. Особенно распространилась такая практика в годы советской власти. Когда монашеские обители были разгромлены, многим монахам приходилось спасаться бегством и исповедовать свою веру тайно. Внешне они мало чем отличались от других людей, однако втайне соблюдали все монашеские обеты, исполняли молитвенные правила и по возможности не пропускали церковных служб.

Распространилась в период безбожной власти и практика тайного пострига. Жизнь этих людей зачастую становилась настоящим подвижничеством. Иногда лишь после смерти человека, готовя покойного к погребению, его близкие узнавали, что он нес монашеский подвиг в миру.

В наши дни монахи иногда живут в миру, выполняя, например, какое-нибудь послушание. Не редкость монахи среди приходских священников, особенно в небольших городках и селах.

На Руси

«Преподобные Антоний и Феодосий Печерские». Сайда Афонина. Фрагмент

В период до монгольского нашествия на Руси сложилось несколько крупных монастырских центров в Киеве, Новгороде, Чернигове, других городах. Монастыри были не только центрами благочестия и духовности, отсюда распространялись грамотность и искусства, в том числе летописание, иконопись.

После монгольского нашествия центр духовной жизни переместился в северо-восточную Русь. Здесь, в глухих лесах, возникали монастыри, ставшие очагами национального самосознания, хранившие старинные книги, продолжавшие традиции летописания. Ярчайшим светочем монашеского подвижничества этого периода стал преподобный Сергий Радонежский, основавший Троице-Сергиеву Лавру, и по сей день остающуюся главным духовным центром современной России.

Вплоть до эпохи Петра I и его преобразований, монастыри в России оставались местом напряженной духовной, интеллектуальной и политической жизни. Здесь возникали школы, создавались книги, здесь писали иконы. Здесь же разыгрывались полемики между представителями разных направлений религиозной мысли – между «иосифлянами» и «нестяжателями», между сторонниками реформ Никона и теми, кто придерживался старого обряда.

В период, который в церковной истории носит название «синодального», значение монастырей особенно возросло. В ситуации, когда приходские священники были едва ли не приравнены к прочим государственным чиновникам, люди потянулись к монахам, видя в них хранителей древнего благочестия. В это время возникло и расцвело старчество, особенно славилась этим Оптина пустынь.

После Октябрьского переворота 1917 года подавляющее большинство монастырей были уничтожены, многие монахи брошены за решетку или расстреляны, остальным пришлось скрываться. Однако, после 1991 года монастырская жизнь в России возродилась.

Как понять, есть ли благословение Божие на этот путь?

Чтобы понять это, человек должен пройти некоторый путь испытаний. Прежде всего, нужно знать, что поступить в монастырь может не каждый человек. Прежде всего, он должен быть православным. Невозможно стать монахом для несовершеннолетних, лиц, имеющих психические отклонения, а так же для тех, кто имеет семью с маленькими детьми, совершил преступление и по этой причине разыскивается или находится под следствием, имеет непогашенные кредиты. Только полностью отдав все долги и покончив со всеми обязательствами в мирской жизни, человек имеет возможность претендовать на монашеский постриг.

Как правило, путь к монашеству идет через трудничество (трудниками называются миряне, безвозмездно работающие на монастырь, и живущие в его стенах) к послушничеству. Если послушник показал себя как человек, готовый к принесению обетов, игумен принимает решение о постриге. Если же, напротив, послушник понял, что не готов к иноческой жизни, он может безо всяких духовных последствий для себя вернуться в мир.

В прежние времена было правилом, что принесение монашеских обетов и постриг, это навсегда, и человек, принявший новое имя и монашеское облачение, не может вернуться в мир. Беглецов из монастырей разыскивали и возвращали обратно силой, иногда содержали в монастырских тюрьмах. Сейчас ситуация иная. Уход из монастыря считается личной катастрофой человека и не подлежит иному суду, кроме Божьего.

Ответ свт. Николая Сербского, на вопрос девушки, стоит ли ей ути из мира:

Святые отцы о монашестве

Высказывания некоторых святых отцов о призвании монаха.

«Монахи из мира, из моря злобы и бездны тьмы, из глубин берут и выносят камни, жемчужины, поступающие в венец Христов, в Небесную Церковь, в новый век, в светоносный град, в ангельский собор»

Свт. Иоанн Златоуст.

«Если мир и что в мире проходит все, а Бог нетленен и бессмертен, то радуйтесь все, которые ради Его оставили тленное. Тленно же не только богатство и деньги, но и всякое удовольствие и наслаждение греховное есть тля. Одни заповеди Божии свет суть и жизнь, — и тик всеми именуются».

Симеон Новый Богослов.

«Телесные труды приводят душу к смирению, потому что душа состраждет телу и соучаствует во всем, что делается в теле. Как труд телесный смиряет тело, то вместе с ним смиряется и душа».

«Монах смиренномудрый и добродетельный таит свои добродетели, как богач сокровища».

Алексей Ильич Осипов, современный русский православный публицист, педагог, доктор Богословия, профессор Московской духовной академии, о монашестве:

Монастыри сегодня остаются важными центрами сохранения традиций православия, сохраняя и развивая в своих стенах древние церковные распевы, иконописание и даже рецепты старинной кухни. Но главная цель существования монашеских обителей со дня появления самых первых пустынников и до наших дней – это неустанная молитва за весь человеческий род.

Источник