в чем суть изобретения гутенберга
Гутенберг и его изобретения
Иоганн Гутенберг
У нас не так много точных данных о жизни Иоганна Гутенберга. Будущий изобретатель родился в семье майнцского патриция и купца Фридриха Генфляйша и его жены Эльзы Вирих около 1400 года. Безусловно, он посещал латинскую школу, но неизвестно, учился ли в университете, достоверных записей об этом не существует. С 1434 по 1444 годы Гутенберг живёт в Страсбурге, занимаясь шлифовкой драгоценных камней и изготовлением зеркал для паломников. Кроме того, он основывает товарищество на паях для финансирования некого нового предприятия, связанного с «искусством», причём под словом «искусство» стоит понимать некое ремесленное умение. В 1439 году состоялся судебный процесс, связанный с взаимными финансовыми претензиями участников. В документах процесса суть изобретения, составлявшая коммерческую тайну, не называется, но из упоминаний о покупке свинца и строительстве пресса можно сделать вывод о том, что Гутенберг уже работает над главным делом своей жизни.
В 1448 году Гутенберг снова возвращается в Майнц, где продолжает разработки, требующие финансирования. Он берёт кредит у своего кузена Арнольда Гельтуса и майнцского купца Иоганна Фуста и начинает эксперименты с печатью. Первыми произведениями, выпущенными с помощью печатного пресса, стали индульгенция, календарь, латинская грамматика Элия Доната — недорогие издания, состоящие из одного или нескольких листов. Главная книга, Библия, вышла не позднее 1455 года.
Гутенберг не смог расплатиться с Иоганном Фустом и по решению суда в 1455 году типография со всем оборудованием и шрифтами Библии перешла к кредитору. Фуст заключил договор с Петером Шёффером, который ранее был печатником у Гутенберга, и с успехом продолжил предприятие. Гутенберг должен был начать всё с нуля. Ему удалось возобновить дело и выпустить ещё несколько книг. В 1565 году Иоганн Гутенберг поступает на службу к майнцскому курфюрсту и архиепископу Адольфу II Нассаутскому. Первопечатник умер в 1468 году в Майнце.
Изобретения Гутенберга
Литера. Основа изобретения Гутенберга — печать наборными литерами. Страницу текста можно отпечатать и с цельной деревянной доски, но для следующей части повествования нужно вырезать новую доску. Главная идея, реализованная Гутенбергом, — создание формы из раздельных разборных элементов — литер. Отпечатав нужную страницу и рассыпав набор, можно было набрать другой текст из тех же самых литер. Для технического осуществления этой задачи Гутенбергу потребовались многие годы напряжённой работы. Принципиальным решением было не изготавливать литеры поодиночке, а механизировать и стандартизировать этот процесс. Решение этой задачи помогло в будущем удешевить процесс изготовления книги.
Пресс. Печатный станок, ставший символом новой эпохи, Гутенберг фактически лишь усовершенствовал, использовав принципы действия уже существовавших прессов для виноделия или для отжима влажной бумаги в бумагоделательном производстве. Но следовало обеспечить равномерность давления по всей поверхности печати, чтобы отпечатались все тончайшие линии в начертаниях букв, и создать подвижную каретку, чтобы перемещать форму под плиту и обратно. Ещё одной задачей было точное наложение листа на печатную форму. Отвечавший всем этим требованиям станок, сконструированный Гутенбергом, практически без изменений служил печатникам до XIX века.
Сплав. Не менее важным выбором стало использование металла в качестве материала для литер. Сложной задачей было найти подходящий сплав, который должен был обладать повышенной текучестью, чтобы заполнить тончайшие «волосные» части литейной формы, иметь низкую температуру плавления, чтобы не расплавить медную матрицу и быть достаточно твёрдым, чтобы выдержать многотысячные тиражи. Вероятно, Гуттенберг использовал сплав из свинца, олова и сурьмы, близкий к гарту, который используется в типографской практике более поздних столетий.
Краска. Гутенберг сумел найти оптимальный рецепт типографских чернил. Гравёрами уже была создана краска на масляной основе, предназначенная для производства отпечатков и отличавшаяся от чернил для письма, но возникла проблема с двусторонней печатью. Так как краску воспринимает влажная бумага, нужно было получить краску, которая высыхает быстрее, чем просохнет лист основы, чтобы не смазать уже отпечатанную сторону при печати оборота.
Почему Иоганн Гутенберг — отец книгопечатания?
Печатный станок Иоганна Гутенберга появился в 1440 году, он был первым в мире. Изобретение существенно изменило книгопечатание, а его создатель стал одной из самых известных фигур в истории. При этом он не был изобретателем самого процесса книгопечатания. Известно, что впервые тексты начали печатать еще в шестом веке. Но именно он создал уникальный станок с подвижными литерами, чем существенно упростил процесс. Из этой статьи ты узнаешь интересные факты из биографии Гутенберга, каким было книгопечатание до его изобретения и каким стало после, что представлял собой станок, и почему его внедрение стало настолько значимым.
Из истории мы знаем, что изобретение печати книг происходило как минимум дважды. В первый раз это произошло в древнем Китае несколько столетий назад. Европейские исторические источники указывали на шестой век, азиатские — на десятый. Полноценный станок для печали разработали еще в 868 году, его назвали Алмазная сутра. Он был способен на единичную печать страниц, в то время для этого использовали в основном бумагу. На приспособлении были созданы тысячи сутр, а также напечатаны работы Конфуция и его последователей. Человек с опытом за день мог напечатать в среднем две тысячи страниц с двух сторон.
Второй раз изобретение произошло в Европейской стране, и это стало настоящим прорывом. До этого использовали менее удобный способ — оттиск с реек из дерева.
Биография Гутенберга
По профессии он был ювелиром. До создания станка был неизвестен настолько, что в исторических сводках не сохранился даже год его рождения. Он был специалистом своего дела, выполнял шлифовку полудрагоценных камней, создавал зеркала, обучал начинающих ювелиров. Если он мог обучать, значит, имел звание мастера, но где он его получил — тоже неизвестно. Гутенберг занимался не только профессиональной деятельность, но и экспериментировал с печатанием книг. По неподтвержденный данным, прототип станка стоял у него в мастерской за пару лет до того, как про него узнал мир.
Печатный станок
Точный год выхода станка тоже неизвестен, но большинство историков сошлись на том, что это свершилось в 1440. Особенностью стали подвижные объемные буквы, их делали из металлов. Они были зеркально искаженными, а отпечатывались в своей привычной форме по принципу матрицы. Подвижность — это то, что сделало ювелира автором самого первого европейского шрифта наборного типа.
Приспособление было громоздким, оно прикреплялось к потолку помещения деревянными брусьями. Основу составлял тяжеленный пресс из металла, к нему прилагался рычаг. Снизу находился стол с идеально ровной поверхностью, его выдвигали из-под установки и возвращали обратно. Конструктивные сходства дали почву для предположения, что прототипом для первого печатного станка Гутенберга стал широко распространенный на тот момент винный пресс.
Особым образом изготавливались литеры:
У самого создателя не было денежных средств на создание типографии, поэтому он принял решение заключить партнерский договор с ростовщиком Иоганном Фустом. Партнер дал деньги на открытие и оплачивал ежемесячные расходы, однако, сотрудничество не стало успешным. Фуст не выплачивал дополнительных сумм, но в перспективе отсудил себе типографию, воспользовавшись тем, что партнер не смог оплатить оговоренные проценты. В дальнейшем типография принадлежала Фусту, из-за чего в Германии долгое время верили, что это был изобретателем приспособления. Авторство приписывали и другим деятелям, но существуют достоверные исторические подтверждения того, что создателем был все-таки Гутенберг. Он лишился первого станка и создал другой, выпустил на нем несколько изданий.
Библия Гутенберга
Вышла из-под первого станка одной из первых, люди окрестили ее Библией Гутенберга. При работе над Библией станок и технология работы на нем были усовершенствованы:
Библия вышла тиражом около 180 штук, из них 45 — эксклюзивные, их печатали на пергаменте. Для работы над этим тиражом было отлито не менее сотни тысяч литер.
О значении изобретения
В следующие десятилетия после изобретения аналогичные машины появились в других европейских странах. Только в одной Германии к концу 15-ого столетия работало больше 50 типографий, а во всей Европе издали более 30 тысяч книг. Таким образом было положено начало новой эры книгопечатания.
Историки утверждают, что именно создание станка с подвижными литерами привело к эпохе Ренессанса. Книги стали доступнее, это способствовало росту грамотности. Мартин Лютер в 16 веке издал собственный перевод Библии тиражом в полмиллиона экземпляров.
Позднее появились первые печатные листовки, газеты, это стало отправной точкой для развития современных печатных СМИ. Стартом для такой глобальной индустрии стал именно печатный станок Иоганна Гутенберга. Вплоть до 18 столетия его использовали в неизменном виде. Затем спрос увеличился, нужно было делать больше тиражей, и это привело к необходимым обновлениям. Также были внедрены нововведения для удешевления процесса, и с тем пор книги стали на самом деле доступными.
Глава II Отправная точка изобретения Гутенберга Типизация и технизация в дотипографском книжном деле
Отправная точка изобретения Гутенберга
Типизация и технизация в дотипографском книжном деле
Обучение чтению. Гравюра. 1490 г. Орнамент из рукописной книги Книгописец
Идея тиража не могла возникнуть без некоторой типизации книжной продукции в допечатный период. В отличие от относительного единства облика раннесредневековой книги — каролингского, романского (с вторжением резко отличных, как, например, ирландского) — с высокого Средневековья он все более разнообразится национальными и местными особенностями, а также назначением, читательским адресом и т. д. Национальные и местные черты, несмотря на международную обращаемость списков (кроме латинской, были еще языковые общности — германских языков, французского — в основном среди господствующих классов Англии, Бургундии, в государствах крестоносцев и др.), с этого периода отчасти культивируются, особенно в письме, что отражало общий процесс (см. гл. I). С распространением с XII в. на Западе готического письма (характеризуется угловатостью, сжатостью, в классической готике — вытянутостью кверху) и в XIV в. полуготического (более скругленного), допускавших вариантность начертаний, в том числе за счет искусства писца, многообразие книжных почерков нарастает, от него и пошло множество колыбельных шрифтов (единообразие письма гуманистического — преемника каролингского, коему предстояло стать образцом для шрифтов типа антиквы, чтобы вместе с изданиями античных текстов занять свое место в печати XV в., в допечатную эпоху было изыском собственно гуманистических кругов, сперва итальянских).
Типизация книжной продукции в этот период — под влиянием специализации скрипториев и переписчиков, филиации списков, самоутверждения разных сословий (богатое бюргерство, например, старалось не отстать от знати) и пр. — шла в основном за счет функциональных факторов, прежде всего — в выборе письма. Письмо книжное, статичное, могло быть искусством (но и признаком небеглости пера), от умелого писца требовалось владение разными по размеру и рисунку почерками. Так, например, в церковных служебниках было принято письмо крупное, для разных элементов литургии — различных размеров (бедным приходам такие миссалы были недоступны), в том числе особо массивное — с высотой строчной буквы в 14–15 мм и более, которое в других книгах не употреблялось. Крупно писались, как правило, книги для необразованных (или таковыми списанные), начальные учебники и т. п., но также порой — особо парадные списки. В книгах, предназначенных быть портативными, пользовались мелким письмом, для библиофилов иногда мельчайшим. Некрупное письмо господствовало в ученой книжности; если был комментарий, он писался мельче основного текста. Поскольку ученые, в частности, университетские тексты часто переписывали сами профессора и студенты, в отношении к этой, а затем вообще к деловой книжности сложилось обыкновение писать все более беглым (курсивным) письмом, близким к обычным почеркам. Обычное письмо укоренилось в ряде популярных текстов в силу непрофессионального переписывания. Беглым письмом отличались списки канцелярские, в которых начинающие текст заглавные буквы (инициалы) или целые строки выделялись размером и каллиграфическими украшениями — петлями с игрой на нажимах и волосяных линиях пера. Большие тома часто писались в 2 столбца, что при переписывании с них в меньшие сохранялось. Система условных сокращений позволяла экономить место и выравнивать концы строк. Распространение производства бумаги, с XIV в. возобладавшей в рядовой книге, привело к стандартизации книжных форматов, сказавшейся и на списках пергаменных.
Средневековая книга разноцветна: цветные инициалы, красные заголовки в начале текста, глав, знаки рубрик (параграфов) — все это применялось в различных сочетаниях и с различным искусством в скрипториях разного уровня и зависело от назначения списка, социального статуса, состоятельности, претензий заказчика или мыслимого покупателя. Обилием киноварных строк отличалась книга богослужебная, списки парадные украшались особо тщательно. Инициалы могли быть просто красными, могли превращаться в многоцветный узор с золотом, с гротескным, линейным, растительно-фигурным орнаментом или рамкой по полю книги, с гербом владельца, изображением автора и т. п. Полихромность ученой книги этим, как правило, ограничивалась. Иллюстрации — темперные миниатюры или упрощенные рисунки пером, подкрашенные акварелью, применялись обычно в книгах для необразованных или в развлекательных, т. е. кроме особых жанров (часовники, басни, иногда комедии Теренция), преобладающе в народноязычных. И изначально и особенно — с развитием множественного книгописания в скрипториях происходило разделение труда между переписчиками, рубрикаторами (из писцов же), миниаторами и пр., а значит — становление как бы макетов для книг разного назначения. Писцы, как правило, оставляли пустые места для всех цветных элементов. Сверх этого — плюс еще условные сокращения и систему пеции (требовавшую умения рассчитать текст) писчий труд рационализации не допускал. Писцы ремесленниками не считались и своих цехов не имели. Вспомогательные книжные ремесла, включая художников, были цеховыми, для них рационализация давалась книгами образцов — инициалов, орнамента, композиции миниатюр, наблюдаемым с XII в. применением трафаретов, прорисей, затем деревянных и металлических штампов, упрощавших нанесение контуров (сперва бескрасочных). Штамповка вытесняет резьбу по коже в переплетном деле. Так в книгописной практике возникают определяющие книжный обиход типы книги. Но технической стороны изобретения они подсказать не могли, ее истоки следует искать во внекнижных сферах средневековой культуры.
Ранние прославления книгопечатания, отмечая его отличие от письма, о сути изобретения говорят редко, о технических предпосылках ничего. Для современников главное было в смене одного универсального способа делать книги другим. Техники, т. е. приспособлений труда, позволяющих безвариантно повторять один и тот же объект, в Европе предпечатной поры известно мало. В основном это ткацкий станок, набойка по ткани, бумажные по образцу мукомольных мельницы с последующей разливкой тряпичной массы по сетчатым формам установленных размеров. Последнее было одним из условий книгопечатания: без производства бумаги — сравнительно с пергаменом дешевого, легко воспринимающего оттиск материала — и без ее стандартных размеров его не могло быть. Описаний ремесла тогда почти не составлялось, обучение происходило практически, наглядно, изустно, от мастера к ученику. Поэтому и технические предпосылки и состав изобретения реконструируются из сопоставления техники типографи?и с одновременным состоянием смежных ремесел, насколько оно известно науке. До недавнего времени прямой предтечей типографи?и считалась лубочная печать — первый известный для Европы способ множественной безвариантной повторности изображений, иногда текстов: в 1440 г., например, в Италии упоминаются печатанные с досок Псалтырь и донат. Это мнение опиралось на один из ранних рассказов об изобретении, в котором говорится о переходе от печати с досок к применению литер. Оно и породило вековые недоразумения, в частности долго бытовавшее убеждение, будто первые опыты Гутенберга состояли в распиливании деревянной доски на отдельные буквы (и будто идею ксилографии он вычитал из «Путешествия» Марко Поло). На самом деле лубочная печать могла подсказать разве что принцип безвариантной множественности одного и того же воспроизведения. Технически и производственно между нею и типографским процессом — пропасть. Ксилография была механизацией, и то частичной, лишь для получения оттисков. Вырезывание на доске представляло последовательное начертание буквы за буквой, подобное процессу письма. Способ получения оттисков (увлажненная бумага накладывалась на окрашенную доску и притиралась вручную) из-за глубины полученных контуров и загрязнения оборотной стороны бумаги допускал только одностороннее использование каждого листа (блокбухи сшивались сгибом листов наружу, чтобы оборотная сторона гравюр была скрыта от взгляда). Это удвоение количества бумаги на каждое издание не имело значения, пока дело шло о небольших книжечках; при больших текстах оно было экономически немыслимо. Печать с досок исключала разнообразие репертуара, материал предопределял крупность и неровность шрифта и невозможность корректуры, что ограничивало сферу лубочной книги лоточной, «ярмарочной» продукцией. В применении к донатам, календарям, небольшим душеспасительным сочинениям этот способ благодаря дешевизне производства бытовал наряду с типографским и после конца XV в. Универсальным, т. е. пригодным для книги любого объема, содержания и назначения, он заведомо стать не мог.
Технически суть изобретения типографи?и заключалась в том, чтобы, разложив письмо на составные элементы — буквы, знаки препинания и т. п., включая пробельный материал, обеспечить наиболее рациональный способ неограниченного производства каждого знака (литеры) и возможность составлять из них в любой последовательности подобие доски (печатную форму), что требует стандартизации и взаимозаменяемости литер по кеглю (высота литеры) и по росту (длина ножки). Другими словами, узловая проблема заключалась в способе производства шрифта. Задача стандартизации и взаимозаменяемости частей вставала впервые, на несколько столетий опережая все другие области производства, и могла быть решена только в металлической технике. Для решения ее нужно было создать постоянный образец каждой литеры — зеркально и выпукло гравированный пунсон, при помощи которого чеканилась форма (матрица) для отливки, и обеспечивающий отливку в одинаковом кегле и росте прибор (словолитный инструмент), который из-за разной высоты и ширины букв алфавита должен был иметь раздвижные стенки. Нужно было найти состав металла — твердый и нехрупкий для пунсона, более мягкий для матрицы; от сплава шрифта требовалась легкоплавкость, чтобы он принимал форму тончайших линий буквы, достаточная твердость, но без хрупкости, чтобы он выдерживал давление, не деформируясь и не ломаясь, но не рвал бумагу. Для печати с металла нужен был иной — жирный — состав краски, чем пригодная для ксилографии краска водяная. Необходима была механизация оттискивания — печатный стан, не считая привходящих решений — способа закреплять бумагу при печатании и др. Кроме всего, в то время перед человеком, задумавшим универсальный способ механизации производства книги, вставал вопрос, принимать ли в расчет и каким образом красные строки и прочие цветные элементы оформления. В целом изобретение типографии представляло комплекс технических задач, для самой постановки коих тот перечень технических предпосылок, который, наряду с лубочной печатью, обычно приводится — вообще высокий уровень обработки (литья, чеканки, гравирования) металлов, использование буквенных пунсонов для чеканки надписей на медалях и сооружениях, употребление пресса (отжимного) в виноделии, переплетном деле, бумажном производстве и пр., — недостаточен. В нем не хватает той конкретной отправной точки, от которой исходил Гутенберг. О том, что таковая была, говорит одно из наиболее авторитетных первосвидетельств об его изобретении — анонимная «Кельнская хроника» 1499 г., которая, сообщая, что der erste vynder der druckerye (первый изобретатель печатания) был Йоханн Гутенберг, упоминает die erste vurbildung — начальный прообраз этого искусства в Голландии, «в тех донатах, которые там до этого времени печатались», подчеркивая, что нынешнее искусство изобретено много совершеннее и точнее (meysterlicher und subtilicher vonden). T. e. речь идет уже не о вообще предпосылках, а о еще каком-то виде дотипографского книгопечатания. Сведения эти восходят к профессионалу: автор хроники ссылается на кельнского прототипографа Ульриха Целля, учившегося своему делу в Майнце при жизни Гутенберга. Целль не стал бы говорить о голландских донатах, если бы они были ксилографическими: лубочная печать к 1440 г. была распространена повсеместно. Значит, подразумевался другой способ, более близко связанный с типографским.
Более 3 веков вникать в эти сведения мешала выдвинутая в 1388 г. в «Батавии» Адриана Юниуса заявка на приоритет в изобретении книгопечатания в пользу Голландии: ссылаясь на своего учителя, который в молодости слышал рассказ старика-переплетчика, якобы очевидца, Юниус утверждает, что печатание отдельными литерами изобрел в Хаарлеме Лауренс Янсзоон Костер (церковный сторож). Повествуется, что в 1440 г., уча читать внуков, Костер стал вырезывать буквы из дерева (деревянные буквы были обычны при обучении чтению) и оттискивать их на бумаге; так он догадался, что можно печатать книги — сперва с деревянных досок, потом отливая буквы из свинца, затем из олова. И его подмастерье, некий «Йоханн Фауст или иной» в рождественскую ночь того же года бежал, украв весь его запас литер, и напечатал ими в 1442 г. в Майнце донат. Рассказ Юниуса — расцвеченная контаминация ходивших в литературе версий. Подобная история в разных вариациях с 1530-х гг. распространялась для доказательства страсбургского приоритета (здесь изобретателем был Йоханн Ментелин, а в роли вора — Йоханн Генсфлейш, затем печатавший в Майнце на средства Йоханна Гутенберга). Имя вора показывает, что Юниус в качестве, изобретателя книгопечатания знал Фуста (так в начале XVI в. рекламировал внук последнего, Йоханн Шеффер), но знал и о спорности этого дела в пользу других Йоханнов (Гутенберга и Ментелина). Год изобретения 1440 мог быть вычитан из многих источников. Год 1442 как начало книгопечатания косвенно обозначен у Полидора Вергилия Урбинского, книга которого De inventoribus rerum с 1499 г. многократно издавалась и, конечно, Юниусу была известна: утверждая, что в Италии печатать стали с 1458 г. (таких изданий не дошло, первые в Италии относятся к 1465 г.), автор указывает, что это было через 16 лет после начала в Майнце. Тот же год упоминается в связи с ментелиновской версией. Оригинальна другая сторона Юниусова рассказа: он приписывает Костеру «Speculum humanae salvationis» («Зерцало человеческого спасения»), первое известное и неоспоримо нидерландское издание которого ныне датируется 1460-ми гг. Начатое как блокбух, оно закончено в отношении текста (каждая страница наполовину занята гравюрой) типографским способом. Печатник «Зерцала», вряд ли в Нидерландах не первый (и выпустивший затем еще ряд изданий), анонимен, доски гравюр восходят, видимо, к мастерской Рогира ван дер Вейдена в Брюсселе. Таким образом, хотя реальность Костера — как хаарлемского торговца елеем, вином, мылом, свечами, школьного учителя и содержателя гостиницы — и годы его жизни подтверждены архивами, остается неясным, почему он попал в историю книгопечатания. Возможно, что он был предком какого-то печатника, и вся история — обрывок еще одной фирменной легенды. Не исключено также, что типографа «Зерцала» в самом деле звали Костер, но это был не тот человек, который обнаружен в хаарлемских актах, жил позднее и работал, видимо, в Утрехте.
Пашущий Адам и прядущая Ева. Из «Speculum humanae salvationis».
Тому, что Юниус в XVI столетии счел этот роман правдоподобным, удивляться не приходится: он был в духе времени. Удивительней, что в разгаре технического прогресса XIX и XX вв. — вплоть до второй мировой войны — ученые могли всерьез считаться с ним, либо реконструируя путь изобретения «от Костера к Гутенбергу» (Костеру приписывалось технически невероятное литье литер в опоку), либо упорствуя, что голландские донаты печатались с деревянных досок. И то и другое, как, впрочем, любая научная предвзятость, — отразилось на определении памятников: когда в подклейках переплетов обнаруживались фрагменты донатов XV в. с характерным голландским начертанием букв явственно нетипографской печати (она узнается по нестандартности начертаний), их, как правило, объявляли лубочными (либо анализировали с точки зрения литья литер в опоку). Так упомянутый «Кельнской хроникой» предтипографский способ печати, который, видимо, толкнул Гутенберга на путь изобретения, оставался неучтенным наукой, хотя уточняющее его известие было: дневник аббата в Камбре, Жана Ле Робер, дважды, в 1446 и 1451 гг., упоминает покупку в Валансьене «Доктринала» jette en molle (отлитый в форму), что является термином для металлического литья и предполагает отливку текста целиком, а не отдельных литер. Это означает, что оба «Доктринала» (речь может идти о стихотворном переложении правил латинской грамматики Александра из Вилльдье — de Villa Dei) печатались с литых металлических форм — пластин с выпуклым (высоким) текстом, постраничных или скорее — по частям страниц, что явно было обычным (обе записи новшества не отмечают) и вполне может быть распространено на голландские донаты примерно на 15 лет более ранние. Это известие несколько ограничивает диапазон изобретения Гутенберга: состав пригодной для печати с металла краски должен был быть в принципе найден до него. А если печать была двусторонней, то она предполагает механическое давление. Не был ли пресс уже прежде как-то приспособлен для оттисков и лишь усовершенствован Гутенбергом? Это ничуть не умалит его изобретательского гения: печать с литых пластин обладала для текстов всеми пороками печати лубочной, правда, без каллиграфических ограничений (но при более трудоемком производстве). Качественным скачком изобретения был переход к печати с набора.
Упорная недооценка его технических предпосылок могла иметь место лишь потому, что культурно-историческая роль изобретения книгопечатания заслонила его значение в истории человечества как акта собственно технического творчества, условием которого во все времена являлось владение необходимой суммой знаний и навыков. В данном случае — знанием свойств металлов и сплавов, добротной ремесленной специализацией по тонким и точным металлотехническим работам. В силу этого ни Костер, ни какой-либо представитель книжных профессий изобрести или улучшить типографию не мог. Так же, как никто из резчиков по дереву, для коих область металлотехническая самой их цеховой принадлежностью исключалась. В эпоху изобретения необходимые для него знания и умения были достоянием (как всякая цеховая специализация, ревниво оберегаемым) другого художественного ремесла — золотых дел мастеров, ювелиров (которые лубочной техники не касались; соединение обеих техник в одном лице появилось к концу XV в. под влиянием книгопечатания). И именно в ювелирном деле наблюдаются и входившие в состав изобретения типографии технические элементы и начатки собственно технизации — множественной повторяемости одного и того же объекта. Резание пунсона (из обычного в типографском производстве материала — стали) было обязательным при испытании на звание мастера ювелирного дела. Чеканка орнамента предполагала различные комбинации одних и тех же пунсонов. Материалом для чеканки и гравирования, в частности, подсобного — для получения отливочных форм (тех же матриц и тоже ради повторяемости образца) служили медь или латунь. Известно было и употребление антимона для придания твердости сплавам (и в Германии имелись месторождения свинцовой руды с примесью антимона, что — с добавкой олова — дает состав шрифтового сплава). Все ранние элементы технизации в книжном деле — металлические штампы (пунсоны) для тиснения переплетов, для контуров инициалов и орнамента в рукописной книге — своим происхождением обязаны ювелирному мастерству (сперва буквально — создавались ювелирами). И наблюдено их первичное распространение именно в Нидерландах. Вопрос в том, каким образом произошел скачок от слепого тиснения к получению окрашенных оттисков. Наиболее вероятно, что происхождение печати с металла связано со сборниками образцов гравированного орнамента ювелиров. Существование таких сборников как подспорья для мастеров и для выбора при заказе в ряде ремесел известно (или устанавливается по повторению мотивов в работах одной местности). Распространение бумаги позволило фиксировать гравированные узоры ювелиров путем их окраски и оттиска, первоначально с высокой части орнамента, а затем получать отпечаток и с углубленных его линий. Перенесение этой практики на самодовлеющие задачи дало, с одной стороны, высокую металлическую печать, а с другой — медную (резцовую) гравюру; все первые известные художники-граверы по металлу были ювелирами.
Эта гипотеза (X. Розенфельда) особо убедительна своей производственной обусловленностью. Так восстанавливается еще одно звено в технической преемственности и нидерландского способа печати и типографии от практики ювелирного дела. Однако с принципиальным различием: матрицами для пластин могли служить просто гравированные доски (отсюда нестандартность начертаний), чеканка матриц стала необходимой лишь при переходе к набору. И в той же связи становится понятным, что изобретение Гутенберга родилось как рационализация не процесса письма и лубочной гравюры, а голландской печати с металлических литых форм, которая и была его технической отправной точкой.
Читайте также
Глава I Изобретения и открытия начала Новых времен
Глава I Изобретения и открытия начала Новых времен Гутенберг показывает первую отпечатанную книгу монахам, которые копировали рукописи от рукиВеликие открытия и великие изобретения. — Многие открытия в течение XV в. и в начале XVI ускорили падение средних веков и
Урок 7: в сыскном деле тоже есть изобретения, к которым следует отнести программу «Коинтелпро»
Урок 7: в сыскном деле тоже есть изобретения, к которым следует отнести программу «Коинтелпро» Пока нет доступа ко всем архивам ФБР, но обращение к некоторым опубликованным в США материалам позволяет реконструировать основные положения документа Гувера по программе
Глава III. КРАЙНЯЯ ЮЖНАЯ ТОЧКА
Глава III. КРАЙНЯЯ ЮЖНАЯ ТОЧКА Столкновение замыслов Так уж получилось: весной — осенью 1943 года Малая земля была крайней южной точкой фронта, прорезавшего советскую землю от Мурманска до Новороссийска. На Малой земле известна была даже дислокация «самого южного
Библия Гутенберга
Библия Гутенберга Поразительно, но, кроме его великого труда, от этого человека до нашего времени ничего не сохранилось. Даже могилы… Нет и настоящего портрета Иоганна Гутенберга. Известная гравюра, на которой он изображен в высокой меховой шапке, относится к более
22.1. ВОССТАНОВИТЕЛЬНЫЙ ПЕРИОД В КНИЖНОМ ДЕЛЕ СТРАНЫ
22.1. ВОССТАНОВИТЕЛЬНЫЙ ПЕРИОД В КНИЖНОМ ДЕЛЕ СТРАНЫ За годы Великой Отечественной войны книжному делу был нанесен значительный урон. Если в 1940 г. в стране было выпущено 46 тыс. названий книг тиражом 462 млн. экз., то в 1945 г. — всего 18 тыс. названий тиражом 298 млн. экз. Пострадали
• 17. Русская свадьба Иосифа и Марии в XII веке как отправная точка нашей истории
• 17. Русская свадьба Иосифа и Марии в XII веке как отправная точка нашей истории В связи с тем, что мы узнали выше, выскажем ряд общих соображений, вытекающих из Новой хронологии и нашей общей реконструкции истории.1. История Святого Семейства ЯВЛЯЕТСЯ НАИБОЛЕЕ ДРЕВНИМ
Глава пятая Точка опоры
Глава пятая Точка опоры Месяц, как живу я в деревне. Хожу, думаю, вспоминаю. Сплю на улице под старыми раскидистыми яблонями. Понемногу помогаю сестре по хозяйству – пилю и колю с Данилкой дрова, подправляю покосившуюся изгородь… Чувствую, что от свежего деревенского
Глава IV Хельмаспергеровский нотариальный акт Процесс Фуста против Гутенберга
Глава IV Хельмаспергеровский нотариальный акт Процесс Фуста против Гутенберга Сцена присяги и персонажи (внизу слева и справа) судебной процедуры Jacobus de Theramo. Belial. Магдебург, 1492 г. Рукописный колофон П. Шеффера. 1449 г.После четырех с половиной безвестных лет Гутенберг в
Глава V «Дело книг» Шрифты и издания Гутенберга
Глава V «Дело книг» Шрифты и издания Гутенберга Портрет Гутенберга из базельского издания 1578 г. Фрагмент 36-строчной Библии (слева). Фрагмент 42-строчной Библии (справа) Фрагмент индульгенции LI 31 (внизу)Отправной точкой для реконструкции типографской деятельности
Глава VIII Борьба гутенберговской и фуст-шефферовской версии изобретения в ранних колофонах и известиях
Глава VIII Борьба гутенберговской и фуст-шефферовской версии изобретения в ранних колофонах и известиях Колофон «Католикона» 1460 г. Фрагмент Портрет Гутенберга в старости. Из парижского издания 1584 г. Сигнет П. ШеффераКогда в августе 1457 г. колофон Псалтыри возвестил
Глава IX «Следы медведя» Идейный смысл подвига Гутенберга
Глава IX «Следы медведя» Идейный смысл подвига Гутенберга Сообщение А. Гельтхуса о месте могилы Гутенберга Майнц, 1499 г. Страшный суд. Разделение праведников и грешников. Jacobus de Theramo. Belial. Магдебург, 1492 г. «Сивиллина книга». Фрагмент о «Страшном суде» (сильно уменьшен).Вряд
Глава VI. КУЛЬМИНАЦИОННАЯ ТОЧКА И ОКОНЧАНИЕ ВОЙНЫ.
Глава VI. КУЛЬМИНАЦИОННАЯ ТОЧКА И ОКОНЧАНИЕ ВОЙНЫ. Мы уже видели, какое значение имела для римлян крепость Ализо во время их войны с германцами. Арминий открыл кампанию 16 г. попыткой захватить Ализо, но когда к нему подоспел Германик с шестью легионами, то Арминий, не