в чем смысл высказываний о достоевском белинского и горького
Посланник Христа: что думали писатели о Федоре Достоевском
Фридрих Ницше
«Вы знаете Достоевского? Кроме Стендаля никто не был для меня такой приятной неожиданностью и не доставил столь много удовольствия. Это психолог, с которым я нахожу «общий язык».
(Из письма Петеру Гасту)
«Достоевский принадлежит к самым счастливым открытиям в моей жизни…»
(Из книги «Сумерки идолов»)
Эрнест Хемингуэй
«У Достоевского есть вещи, которым веришь и которым не веришь, но есть и такие правдивые, что, читая их, чувствуешь, как меняешься сам, — слабость и безумие, порок и святость, одержимость азарта становились реальностью, как становились реальностью пейзажи и дороги Тургенева и передвижение войск, театр военных действий, офицеры, солдаты и сражения у Толстого».
«Как может человек писать так плохо, так невероятно плохо, и так сильно на тебя воздействовать?»
(Из книги «Праздник, который всегда с тобой»)
Вирджиния Вульф
«Из всех великих писателей ни один, кажется, так не удивляет и не озадачивает, как Достоевский».
«Пожалуй, слово «интуиция» точнее всего выражает гений Достоевского во всей его силе. Когда она им овладевает, для него нет тайн в глубинах темнейших душ — он читает любую, самую загадочную надпись. Но когда она оставляет его, вся его удивительная техника как бы повисает бесплодно в воздухе. Рассказ «Двойник» с его блистательной выдумкой как раз пример такого рода изощренной неудачи. И напротив, «Слабое сердце» написано от начала до конца с такой силой, что поставь мы рядом любую вещь, она превратится в бледную банальность».
Кнут Гамсун
«Достоевский — единственный художник, у которого я кое-чему научился, он — величайший среди русских гигантов».
(Из письма ко второй жене, актрисе Марии Андерсен)
Жан-Поль Сартр
«Достоевский как-то писал, что «если бога нет, то все дозволено». Это — исходный пункт экзистенциализма. В самом деле, все дозволено, если бога не существует, а потому человек заброшен, ему не на что опереться ни в себе, ни вовне. Прежде всего у него нет оправданий. Действительно, если существование предшествует сущности, то ссылкой на раз навсегда данную человеческую природу ничего нельзя объяснить. Иначе говоря, нет детерминизма, человек — это свобода».
(Из книги «Экзистенциализм — это гуманизм»)
Герман Гессе
«Истинным читателем Достоевского не может быть ни скучающий буржуа, которому призрачный мир «Преступления и наказания» приятно щекочет нервы, ни тем более ученый умник, восхищающийся психологией его романов и сочиняющий интересные брошюры о его мировоззрении. Достоевского надо читать, когда мы глубоко несчастны, когда мы исстрадались до предела наших возможностей и воспринимаем жизнь, как одну-единственную пылающую огнем рану, когда мы переполнены чувством безысходного отчаяния. И только когда мы в смиренном уединении смотрим на жизнь из нашей юдоли, когда мы не в состоянии ни понять, ни принять ее дикой, величавой жестокости, нам становится доступна музыка этого страшного и прекрасного писателя. Тогда мы больше не зрители, не сибариты и не критики, а бедные братья среди всех этих бедолаг, населяющих его книги, тогда мы страдаем вместе с ними, затаив дыхание, зачарованно смотрим их глазами в водоворот жизни, на вечно работающую мельницу смерти. И только тогда мы воспринимаем музыку Достоевского, его утешение, его любовь, только тогда нам открывается чудесный смысл его страшного, часто дьявольски сложного поэтического мира».
Томас Манн
«Мучительные парадоксы, которые «герой» Достоевского бросает в лицо своим противникам-позитивистам, кажутся человеконенавистничеством, и все же они высказаны во имя человечества и из любви к нему: во имя нового гуманизма, углубленного и лишенного риторики, прошедшего через все адские бездны мук и познания».
«Как предлагаемое читателю издание Достоевского относится ко всей совокупности его творений и как написанные им произведения относятся к тому, что он мог бы и хотел написать, не будь он ограничен пределами человеческой жизни, — так и то, что я сказал здесь о русском титане, относится к тому, что можно о нем сказать. Достоевский — но в меру, Достоевский — с мудрым ограничением: таков был девиз. Когда я рассказал одному из друзей о моем намерении написать предисловие к этому сборнику, он сказал с улыбкой: «Берегитесь. Вы напишете о нем книгу. Я уберегся».
(Из предисловия к тому избранной прозы Достоевского «Достоевский — но в меру»)
Франц Кафка
«Замечание Макса о Достоевском (Макс Брод — его друг, соратник, хранитель и издатель посмертного наследия — Esquire), о том, что в его произведениях слишком много душевнобольных, совершенно неправильно. Это не душевнобольные. Обозначение болезни есть не что иное, как средство характеристики, причем средство очень мягкое и очень действенное. Например, если постоянно и очень настойчиво твердить человеку, что он ограничен и туп, то, если только в нем есть зерно достоевщины, это подстрекнет его проявить все свои возможности. С этой точки зрения характеризующие его слова имеют примерно то же значение, что и бранные слова, которыми обмениваются друзья. Когда они говорят: «Ты дурак», то это не означает, что тот, кому это адресовано, действительно дурак и они унизили себя дружбой с ним; чаще всего — если это не просто шутка, но даже и в таком случае — это заключает в себе бесконечное переплетение разных смыслов. Так, например, отец братьев Карамазовых отнюдь не дурак — он очень умный, почти равный по уму Ивану, но злой человек, и, во всяком случае, он умнее, к примеру, своего не разоблачаемого рассказчиком двоюродного брата или племянника, помещика, который считает себя настолько выше его».
(Из дневников 1913—1923)
Фрэнсис Скотт Фицджеральд
«Если ты хочешь изучать эмоциональный мир — не сейчас — но, может быть, через несколько лет — прочитай «Братьев Карамазовых» Достоевского. И ты увидишь, каким может быть роман».
(Из письма к дочери)
Сомерсет Моэм
«До сих пор я лишь критиковал роман, и читатель вправе спросить, почему я называю его одним из величайших произведений мировой литературы, если в нем столько недостатков. Что же, во‑первых, от «Братьев Карамазовых» невозможно оторваться. Достоевский был не только великим писателем, но и — что не всегда совпадает — очень искусным романистом, умеющим талантливо драматизировать любую ситуацию. Здесь имеет смысл рассказать, какими методами он настраивал читателя на особую, острую восприимчивость. Он собирал, например, героев вместе и заставлял их обсуждать что-нибудь до непонятности бредовое, а затем постепенно все объяснял с мастерством Эмиля Габорио, распутывающего в своих детективных романах таинственные преступления».
(Из сборника «Десять романов и их создатели»)
Антуан де Сент-Экзюпери
«Я никогда не питал пристрастия к романам и читал их не так уж много. Первыми привлекли меня романы Бальзака, особенно «Отец Горио». В пятнадцать лет я напал на Достоевского, и это было для меня истинным откровением: я сразу почувствовал, что прикоснулся к чему-то огромному, и бросился читать все, что он написал, книгу за книгой, как до того читал Бальзака».
(Из «Воспоминаний о некоторых книгах»)
Стефан Цвейг
«В творчестве Достоевского каждый герой наново решает свои проблемы, сам окровавленными руками ставит межевые столбы добра и зла, каждый сам претворяет свой хаос в мир. Каждый герой у него слуга, глашатай нового Христа, мученик и провозвестник третьего царства. В них бродит еще и изначальный хаос, но брезжит и заря первого дня, давшего свет земле, и предчувствие шестого дня, в который будет сотворен новый человек. Его герои прокладывают пути нового мира, роман Достоевского — миф о новом человеке и его рождении из лона русской души…»
(Из эссе «Достоевский»)
Шервуд Андерсон
«Я рад, что Вы нашли Достоевского. Если бы я узнал, что Вы не читали его, я бы прожужжал Вам все уши давным-давно. Это восхитительно, что вы выбрали две книги, которые я люблю больше всего, — «Карамазовых» и «Бесов». Во всей литературе нет ничего подобного «Карамазовым» — это Библия. Вам также понравятся «Идиот» и тюремные рассказы. Этот человек не может нравиться, его можно только любить. Я всегда чувствовал, что это тот единственный писатель, перед которым я мог встать на колени».
(Из письма поэту Харту Крейну)
Джек Керуак
«Я думаю, что величие Достоевского — в признании существования человеческой любви. Шекспир не проникся глубоко этим пониманием, остановленный гордостью, как и все мы. Достоевский в действительности посланник Христа и для меня — проповедник современного Евангелия. Его религиозный пыл проникает за факты и детали повседневности, поэтому он сосредотачивает внимание не на цветах и птицах, как святой Франциск, не на финансах, как Бальзак, но на самых будничных вещах. Виденье Достоевского — это виденье Христа, только в современных понятиях. Тот факт, что он запрещен в Советской России, говорит о слабости государства. Виденье Достоевского — это виденье, о котором мы мечтаем по ночам и ощущаем днем, это Истина о том, что мы любим друг друга, нравится нам это или нет, мы признаем существование другого — и Христа в нас».
Чарльз Буковски
«Мой Достоевский — бородатый, тучный чувак с темно-зелеными таинственными глазами. Сперва он был слишком толст, потом не в меру тощ, потом опять поправился. Нонсенс, конечно, но мне нравится. Даже представляю Достоевского страждущим маленьких девочек. Мой Горький — пройдошливый пьянчуга. По мне, Толстой — человек, приходивший в ярость из-за пустяка».
(Из книги «Из дневника последних лет жизни»)
Орхан Памук
(1952 — настоящее время)
«Я хорошо помню, как читал «Братьев Карамазовых». Мне тогда было 18, я сидел один в комнате, окна которой выходили на Босфор. Это была моя первая книга Достоевского. С первых же страниц она вызывала во мне двоякое чувство. Я понимал, что не одинок в этом мире, но ощущал оторванность от него и беспомощность. Размышления героев казались моими мыслями; сцены и события, которые потрясли меня, я словно переживал сам.
Читая роман, я чувствовал одиночество, словно был первым читателем этой книги. Достоевский, казалось, разговаривает со мной и только мне рассказывает нечто никому не известное о людях и жизни. Это тайное знание ошеломило меня. Ужиная с родителями или болтая, как обычно, с приятелями из Стамбульского технологического университета, где учился на архитектора, я чувствовал, что моя жизнь изменится, что книга живет во мне. Моя жизнь казалась мелкой и ничтожной рядом с великим, бескрайним, удивительным миром книги. День, когда я впервые прочитал Достоевского, стал для меня днем прощания с наивностью».
(Из лекции писателя в СПбГУ, отрывки из которых опубликовала «Бумага»)
Зэди Смит
(1975 — настоящее время)
«Набоков приучил меня презирать Достоевского. Досадная ошибка, которую я сейчас исправляю! Прямо сейчас читаю «Братьев Карамазовых». Мне потребовалось двадцать лет, чтобы понять разницу между прекрасным стилистом и мудрецом. В тексте Достоевского — мудрость».
(Из интервью журналу «Читаем вместе»)
Андре Асиман
(1951 — настоящее время)
«У нас был друг семьи, которого я терпеть не мог, и он собрался читать «Идиота». А я думал, что он сам идиот, и решил переиграть его и прочитать «Идиота» первым. Так что я прочитал «Идиота», и это было потрясающе, а потом «Преступление и наказание», и это тоже было потрясающе, но по-другому».
Памяти Ф.М. Достоевского. Известные люди про русского писателя
Коммунисты сделали подборку высказываний о Достоевском
Должен был явиться человек, который воплотил бы в своей душе память о всех этих муках людских и отразил эту страшную память,— этот человек Достоевский.
Россия ему рисовалась как одна неуёмная безмерная душа, как океан необъятных противоречий. Но именно эта варварская, невежественная, плетущаяся в хвосте цивилизации страна Петров Великих и самосжигателей рисовалась ему как наиболее способная дать миру нечто новое, светлое и великое… Именно из отверженности своей, из мук своих, из цепей своих может вынести русский народ, по Достоевскому, все те необходимые высочайшие душевные качества, которых никогда не обретет омещанившийся Запад.
Талант г-на Достоевского принадлежит к разряду тех, которые постигаются и признаются не вдруг. Много в продолжение его поприща явится талантов, которых будут противопоставлять ему, но кончится тем, что о них забудут именно в то время, когда он достигнет апогея своей славы.
В произведениях Достоевского мы находим одну общую черту, более или менее заметную во всем, что он написал: это боль о человеке, который признает себя не в силах или наконец даже не вправе быть человеком настоящим, полным, самостоятельным человеком, самим по себе.
На днях нездоровилось, и я читал «Мертвый дом». Я много забыл, перечитал и не знаю лучше книги изо всей новой литературы, включая Пушкина… Я наслаждался вчера целый день, как давно не наслаждался. Если увидите Достоевского, скажите ему, что я его люблю.
(Из письма к Н.Н. Страхову).
С тех пор как литература стала важным фактором в жизни народов, великие писатели много раз пытались отразить в своих произведениях страдания живых людей. В России примером тому служат Достоевский и Толстой.
Я всегда любил Достоевского с его широким, обращенным ко всем сердцем, любил больше других европейцев.
Произведения его не просто произвели на меня сильное впечатление — они меня захватили и потрясли.
Оратор расправил крылья
На эстраде он вырос, гордо поднял голову, его глаза на бледном от волнения лице заблистали, голос окреп и зазвучал с особой силой, а жест стал энергическим и повелительным. С самого начала речи между ним и всею массой слушателей установилась та внутренняя духовная связь, сознание и ощущение которой всегда заставляют оратора почувствовать и расправить свои крылья. В зале началось сдержанное волнение, которое всё росло, и когда Фёдор Михайлович окончил, то наступила минута молчания, а затем, как бурный поток, прорвался неслыханный и невиданный мною в жизни восторг. Рукоплескания, крики, стук стульями сливались воедино и, как говорится, потрясли стены зала. Многие плакали, обращались к незнакомым соседям с возгласами и приветствиями; и какой-то молодой человек лишился чувств от охватившего его волнения. Почти все были в таком состоянии, что, казалось, пошли бы за оратором по первому его призыву, куда угодно! Так, вероятно, в далёкое время умел подействовать на собравшуюся толпу Савонарола.
Из воспоминаний об историческом выступлении Ф.М. Достоевского — «Пушкинской речи» — известного русского юриста А.Ф. Кони.
Горький и Достоевский
Тема «Горький и Достоевский» привлекательна в том отношении, что рассмотрение двух столь несхожих мировоззрений позволяет дать рельефную оценку каждой стороне этого противостояния, не только самой по себе, но и отталкиваясь от ее противоположности. К тому же, если мы хотим говорить о роли М.Горького в общекультурном процессе, именно Достоевского хочется избрать в качестве объекта для сопоставления.
Позиция «ненавистника страданий» выработалась им еще в 1913 г. в статье «О Карамазовщине», в одной из которых он требовательно заявлял: «Нам больше, чем кому-либо, необходимо духовное здоровье, бодрость, вера в творческие силы разума и воли.»
Гениальность Достоевского, может быть, в том и сказалась, что темная сторона Карамазовых (как Федора Павловича, так и Алеши) не заслоняла для него их второй, более высокой ипостаси и ее значения для России. Показателен в этом отношении спор Ф.Карамазова с Смердяковым, начавшийся в шутку, а закончившийся всерьез. Речь шла о том, можно ли отречься от веры.
Бердяев, философ, близкий к символистам, в статье «Духи русской революции» пишет: «Устами Ивана Карамазова Достоевский произносит суд над позитивными теориями прогресса и над утопиями грядущей гармонии, воздвигнутой на страданиях и слезах предшествующих поколений. Весь прогресс человечества и все грядущее его совершенное устройство ничего не стоят перед несчастной судьбой каждого человека, самого последнего из смертных. В этом есть христианская правда.»
Есть поистине горькая ирония судьбы в том, что Сталин, в которого, возможно, наряду с многими другими, метил писатель в этом отрывке, воспитывался если не на творчестве Горького с его дилеммами, то в унисон ему.
Отъезд Горького за границу по мнению исследователей был обусловлен не только обострением туберкулеза, но и следствием его несогласия с политическими взглядами большевистской верхушки. Из Сорренто он зорко следил за событиями на родине и вел обширную переписку.
Есть что-то роковое в возвращении Горького в СССР. Значение этого события в его личной судьбе сопоставимо с «уходом» Л.Толстого.
Он многое сделал, употребляя все свое влияние, чтобы смягчить «перегибы». В частности, по-видимому, именно он выступил вдохновителем статьи «Головокружение от успехов.» В своем скрытом противостоянии со Сталиным, Горький в полной мере предстал «существом высоким и трагическим», как он писал когда-то о человеке.
М.Горький. Несвоевременные мысли. М.: Советский писатель, 1990.
М.Горький. Преображение мира. М.: Советская Россия, 1980.
Л.Спиридонова. М.Горький: диалог с историей. М.: Наука, 1994.
П.Басинский. К Горькому единому и цельному. «Новый мир», N3, 1989.
Н.Е.Крутикова. В начале века. Горький и символисты. Киев: «Наукова думка», 1978.
Конст.Федин. Горький среди нас. М.: Советский писатель, 1968.
Из глубины. Сборник статей о русской революции. М.: Новости. 1991.
Ф. М. Достоевский и современники (окончание)
Знакомые Достоевского, его товарищи по Инженерному училищу рассказывают, что будущий писатель пристально следил и за литературой зарубежной.
Федору Михайловичу было девять лет, когда он увидел на сцене шиллеровских «Разбойников», и с этого дня началось его увлечение благородными и романтическими героями Шиллера, сыгравшего такую роль в его духовном самоопределении.
С пристальным интересом читал Достоевский Шекспира, Сервантеса, Гофмана, Диккенса.
Из французских писателей «особенно полюбились Достоевскому Бальзак, Жорж Санд и Виктор Гюго. Это подтверждается и собственными свидетельствами писателя: «Бальзак велик!» Узнав о смерти Жорж Спид, Достоевский вспоминал в «Дневнике писателя» за 1876 год: «Сколько взял этот поэт в свое время моих восторгов, поклонений и сколько дал мне когда-то радостей, счастья!»; «Я думаю, так же, как и меня, еще юношу, всех поразила тогда эта целомудренная, высочайшая чистота типов и идеалов и скромная прелесть строгого, сдержанного тона рассказа. ». Близкую ему самому идею «восстановления падшего человека» находил Достоевский в творчестве Гюго.
Великие писатели Запада укрепляли освободительные стремления, веру в человека, помогали лучше и глубже понять человеческое общество, вдохновляли на борьбу против общественной несправедливости.
Пушкин, Гоголь, Шиллер, Жорж Санд укрепили в сознании Достоевского уверенность в значении творчества поэта для народа. «Я всегда верил в силу гуманного, эстетически выраженного впечатления,— писал он.— Впечатления мало-помалу накопляются, пробивают с развитием сердечную кору, проникают в самое сердце и формируют человека. Слово, слово — великое дело!»
Одним из самых любимых поэтических произведений Достоевского был пушкинский «Пророк». Незадолго до смерти писатель читал это стихотворение на Пушкинских торжествах в Москве; ему было близко проповедническое понимание назначения писателя:
. обходя моря и земли,
Глаголом жги сердца людей. —
эти строки он читал особенно взволнованно и страстно.
«Да вы понимаете ль сами-то, что это вы написали! — воскликнул Белинский при первой же встрече с Достоевским.- Осмыслили ли вы сами-то всю эту страшную правду, на которую вы нам указали». В самом деле, картины, созданные Достоевским, имели объективное содержание, которое в полной мере не было ясно и самому автору.
М. Горький определил место его в жизни русского общества: «Должен был явиться человек, который воплотил бы в своей душе память о всех этих муках людских и отразил эту страшную память,— этот человек Достоевский».
По статьям В. Рюрикова в книге «Ф. М. Достоевский в воспоминаниях современников»
1. Рассмотрите портрет Ф. М. Достоевского кисти В. Г. Перова. Отвечает ли он требованиям самого портретируемого? Отыскал ли художник «главную идею. физиономии» великого писателя?
2. Что возмущало Ф. М. Достоевского и от чего страдал он в юные годы?
3. Какое влияние оказывали на Ф. М. Достоевского русские и зарубежные писатели, по его собственным воспоминаниям?
4. В чем смысл высказываний о Ф. М. Достоевском В. Г. Белинского и М. Горького?
Официальный сайт МБУК ЦБС г.Арзамаса
Официальный сайт МБУК ЦБС г.АрзамасаNav view search
Навигация
Искать
«Знаток человеческой души». Высказывания современников о Достоевском
11 ноября исполняется 200 лет со дня рождения великого русского классика, мыслителя и философа Ф. М. Достоевского. Представляем вниманию читателей подборку цитат о писателе из картотеки цитат ЦГБ им. А. М. Горького.
Человек с воспаленной душою, писатель катастроф, психолог метаний, он не рисует себе людей спокойными и благообразными, однажды навсегда устроенными: нет, глаза его раскрыты на роковую незаконченность, на постоянное беспокойство и волнение тоскующего и крамольного духа. Ю. И. Айхенвальд
Читайте Достоевского, любите Достоевского,- если можете, а не можете, браните Достоевского, но читайте по-русски его и по возможности только его. И.Ф. Анненский
Ни у кого, кажется, в истории мира не было такого отношения к человеку, как у Достоевского. И в самом последнем человеке, в самом страшном падении человеческом сохраняется образ и подобие Божие. Его любовь к человеку не была гуманистической любовью. Он соединял в этой любви бесконечность сострадания с какой-то жестокостью. Он проповедовал человеку путь страдания. Н. А. Бердяев
Неоспоримо и несомненно: Достоевский — гений, но это злой гений наш. Максим Горький
Он был вечный заступник, вечный защитник слабых. Он отдал поэтому свое сердце, со всеми знаками и слезами, которые таились в нем,- детям. На страницах его сочинений всегда звучит призыв к внимательному и любящему изучению детской души, приходящей в столкновение с суровым реализмом жизни. А. Ф. Кони
Книг Достоевского нельзя читать: их надо пережить, выстрадать, чтобы понять. И потом они уже не забываются. Д. С. Мережковский
Страстный, страдающий автор с первой же страницы схватывал меня и уносил против воли в свое мрачное царство, где он собирал все, что только есть темного, больного, мучительного и безобразного в нашей общественной и личной жизни, где светлые и здоровые образы являются как исключение. В. С. Соловьев
Он любил русского человека до страсти, любил его таким, каким он есть, любил многое из его прошлого и верил с детскою, непоколебимою верою в будущее. А. С. Суворин
Несмотря на свою необычайно тесную связь с Россией, Достоевский так же мало принадлежит только России, как Шекспир Англии или Гете Германии. В этом смысле он еще весь в будущем; и, быть может, еще пройдет много десятилетий ранее, чем цивилизованный мир откроет Достоевского, узнает, поймет и полюбит его. М. И. Туган-Барановский
Из всех русских писателей Достоевский всего более писатель будущего. При жизни он почти не был понят; в нем видели талантливого романиста, ценили его защиту «униженных и оскорбленных», но совершенно не подозревали гениального мыслителя. М. И. Туган-Барановский
Его называют психологом. Да, он был психолог. Но, чтобы быть таким психологом, не надо быть великим писателем, а надо уметь подходить к душе ближнего, надо самому иметь душу добрую, простую, глубокую и не умеющую презирать.
Надо иметь не гордую душу, а мягкую, склоняющуюся, которая может нагнуться, умалиться и пройти в душу ближнего; а там уже видно, чем больна эта душа и чего ей нужно, можно понять ее. Е. А. Штакеншнейдер
Еще цитаты о Ф.М. Достоевском, а также о других писателях вы можете найти в КАРТОТЕКЕ ЦИТАТ.