в чем смысл фильма загадочная история бенджамина баттона
«Загадочная история Бенджамина Баттона»: фильм о времени, памяти и любви
Вышедший в конце 2008 г. фильм «Загадочная история Бенджамина Баттона» имел большой и заслуженный успех, но мало кто знает, что история жизни, прожитой в обратном направлении, привлекала и других режиссеров, кроме Д.Финчера. Художественные возможности и философский смысл, заложенные в одноименном рассказе Фрэнсиса Скотта Фицджеральда, оказались настолько многообещающими, что еще в 1990-х им заинтересовался сам Спилберг, а роль Баттона примеряли к себе Том Круз и Джон Траволта. Финчер пригласил на главную роль Брэда Питта, а сценаристы фильма — Э.Рот и Р.Свайкорд — далеко отошли от литературной первоосновы. 
В чем отличие между рассказом и фильмом?
Сценаристы изменили прежде всего время действия: у Фицджеральда Бенджамин рождается в 1860 г. Иначе выглядит и новорожденный: в рассказе это не старообразный и больной старческими болезнями младенец, а бородатый старик высокого роста, который живет в семье Баттонов и с которым обращаются как с ребенком. Через 20 лет он становится компаньоном своего отца — оптового торговца скобяными товарами, влюбляется в генеральскую дочь и женится на ней. Когда сын Бенджамина вырос, он передал семейный бизнес в его руки, а сам исполнил свою давнюю мечту — поступил учиться в Гарвард. Заканчивается рассказ так же, как и фильм — превратившийся в младенца Бенджамин в итоге засыпает навеки. Ни Куини, ни Дэйзи, ни Кэролайн (равно как и других значимых персонажей фильма) в рассказе нет.
Таким образом, можно сказать, что Финчер взял у Фицджеральда идею, сильно переделав сюжет. Если в рассказе ярко выступают сатирические элементы и критика современного писателю общества, то фильм затрагивает совершенно иные темы, а его атмосферу можно назвать лирической или драматической, но никоим образом не сатирической.
В чем смысл фильма?
«Загадочная история Бенджамина Баттона» — это прежде всего размышления о смысле жизни сквозь призму отношений человека и Времени. Время убивает нас, приближая к смерти независимо от того, родились мы младенцами или, как герой фильма, волею случая начали свою жизнь глубоким стариком. Время невозможно остановить, оно беспощадно. Но оно же — Время — дает нам возможность прочувствовать и понять ценность каждого мгновения. Жизнь — сама по себе огромное счастье, и неважно, сколько тебе лет: всегда есть возможности для наслаждения бытием. 
Времени противостоит память — то, что формирует наше «Я» и позволяет воскрешать давно ушедших людей и события. Только память способна повернуть время вспять, и потому в фильме так много места занимают воспоминания.
При этом тема Времени раскрывается и в ином аспекте — возрастном. Сцены, где юный Бенджамин в образе глубокого старика играет с Дэйзи, или его роман с Элизабет прямо говорят, что возраст — это всего лишь цифры, а молодость или старость категории не столько хронологические, сколько психологические. Человек молод, пока способен любить, и неудивительно, что именно любовь в разных обличьях выступает в фильме подлинным смыслом жизни.
В чем смысл образа Куини?
Образ доброй и энергичной афроамериканки, фактически спасшей Баттона-младенца и вырастившей его, принадлежит к самым ярким и запоминающимся образам фильма. Куини — воплощение той абсолютной любви, которая описана в евангельском послании к коринфянам: «Любовь… не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла… все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает…». Куини с самого начала любит Бенджамина таким, какой он есть, и ей от него ничего не надо — лишь бы он был на свете и был счастлив. В то же время Куини — прекрасная иллюстрация пословицы «Не та мать, кто родила, а та, кто воспитала». В парадоксальном мире фильма то, что родной отец отрекся от младенца и фактически выбросил его на произвол судьбы, оборачивается для Бенджамина огромной удачей.
Почему герой растет в доме престарелых?
То, что обезумевший от отчаяния отец подбрасывает старообразного ребенка к дому престарелых (а не к приюту для сирот), есть своя житейская логика. В философском плане главный смысл взросления Бенджамина в среде стариков — это возможность стать человеком, избавленным от множества комплексов и внутренних конфликтов. Старость не лукавит, не боится быть собой, не переживает из-за пустяков, и обитатели дома престарелых передают эти качества Бенджамину.
В чем смысл сцен с Элизабет?
Роман с англичанкой Элизабет, разворачивающийся в заснеженном Мурманске — первое «взрослое» чувство героя, позволяющее понять, что любовь — это не только слияние тел, но и близость душ. Не случайно их отношения начинаются с бесконечных ночных разговоров, а не с секса.
Элизабет — человек, недовольный своей жизнью и при этом даже не пытающийся ее изменить: женщина уверена, что для любых перемен уже поздно, и жизнь прожита зря. Но действительно ли Элизабет выбросила свое время на ветер? Ее благодарственное письмо Бенджамину позволяет предположить, что роман со странным моряком в гостинице со странным названием «Зимний дворец» (заметим в скобках, что такое название было так же невозможно в декабре 1941 г., как и погоны у советских офицеров) заставил ее пересмотреть свою жизнь и найти в ней новые источники света.
В чем своеобразие романа Бенджамина и Дэйзи?
Любовь между главными героями — одна из основных сюжетных линий фильма, помогающая понять его смысл. Она показана так, что у зрителей не остается сомнений: для Дэйзи Бенджамин был любовью всей жизни, так же как она для него. Тем не менее зрители иногда недоумевают: почему Бенджамин начал свою «мужскую» биографию с девицей из борделя, а не подождал, пока Дэйзи вырастет? И почему Дэйзи отвечает на чувства героя лишь тогда, когда авария пресекает ее балетную карьеру, а до того он ей был как бы и не особенно нужен?
Такие вопросы отпадут, если понять, что при всей фантастичности исходного пункта «Загадочная история Бенджамина Баттона» — реалистический фильм, показывающий жизнь с теплом и любовью, но без сантиментов. И чувство главных героев — не условно-романтическое, а психологически достоверное и житейски правдоподобное. Мы можем встречаться с другими и переживать самые разные приключения, но в назначенный час тысячи случайностей сложатся так, что мы все равно будем вместе с тем, кто сужден нам судьбой.
В чем смысл последних кадров фильма?
Чтобы понять финальные кадры, следует вспомнить сказанную ранее Бенджамином фразу: «Жизнь — это серия пересекающихся судеб и случайностей, не подвластных никому». Мы видим всех людей, с которыми судьба свела Бенджамина, на которых он повлиял так или иначе — и которые повлияли на него. Все они уникальны, как уникален каждый человек, и совершенно неважно, для чего он послан на Землю — плавать, рисовать, сидеть у реки, быть матерью или танцевать.
Каждый из нас заслуживает любви, памяти и сочувствия, и часы, идущие в обратном направлении — символ этой памяти. Пусть время — это стихия, которая, подобно наводнению, стремится унести все в небытие: человек жив до тех пор, пока есть кому про него помнить. В этом плане дневник Бенджамина, унаследованный его дочерью, можно рассматривать и как символ победы памяти над Временем, а жизни — над смертью.
Загадочная история Бенджамина Баттона
В блогах уже упоминали про этот фильм.После просмотра я был в таком восторге, что не мог не написать про этот шедевр! Давно я не получал такую волну эмоций.Дэвид Финчер создатель Семи, Бойцовского клуба, Игры представляет нам удивительную историю.
Все боятся смерти, не хотят стареть, потому что теряют близких людей, потому что изменяется привычный мир, а в новом порой так сложной найти себе место. Но какого это, когда рождаешься уже старым и начинаешь проделывать свой путь наоборот, как стрелки часов, которые идут в обратную сторону?
Бенджамин Баттон родился стариком, но его жизнь начиналась с тех же вещей, что у нормальных детей: семья, первые слова, первые шаги. Он жил беззаботно, понимая, что может умереть, но потом осознал, что он продолжает свою жизнь, а близкие ему люди уходят. Такова жизнь…
Сама задумка фильма, сценарий, который был написан тремя разными людьми, поражает своим новаторством. Взгляд на человеческую жизнь с такого ракурса удивителен и необычен. Мир изменяется, люди приходят и уходят, остается лишь любовь… любовь, которая проходит вместе с нами всю жизнь и остается еще на долгие годы в сердцах тех, кого мы любили.
Весь мир, множество городов, стран и занятий, десятки людей, которые окружали Бенджамина внесли отпечаток в его жизнь. Столько мест и столько характеров, люди, которые любили его и которых любил он сам. Такую гамму человеческих образов увидишь далеко не в каждом фильме.
Бред Питт сыграл так, как не играл очень давно, с душой, проникновенно. Это не какая-то эпизодическая роль или роль ради славы, это роль для себя. Столько эмоций, переживаний, трудно описать словами.
Кейт Бланшетт сыграла не менее удивительно, взгляд ее прекрасных глаз вводил в оцепенение, а блеском этих глаз пропитан весь фильм. Ее красота и грация не покидали ее даже с возрастом, который у ее героини изменялся на протяжении всего фильма.
Пятнадцать номинаций на Оскар говорит о многом. Три часа пролетают за несколько минут, события меняются плавно, но кажется, что они летят с огромной скоростью, открывая дорогу всему новому.
Дэвид Финчер удивил, показал что-то новое, то, что запомнится и заставит задуматься. «Загадочная история Бенджамина Баттона» — фильм о жизни, любви и возможностях, которые открыты перед совершенно каждым человеком, все зависит лишь от того, воспользуются они ими или просто упустят драгоценные шансы и время, время, которое никогда не вернешь…
Чего бы это не стоило — никогда не поздно, или, в моем случае — никогда не рано, — стать тем, кем ты хочешь стать. Временных рамок нет, можешь начать, когда угодно. Можешь измениться или остаться прежним — правил не существует. И из плохого можно сделать что-то хорошее. Надеюсь, у тебя все будет хорошо. Надеюсь, ты увидишь то, что удивит тебя, почувствуешь то, что никогда раньше не чувствовала, познакомишься с людьми с другим мировоззрением. Надеюсь, ты проживешь жизнь, которой сможешь гордиться.
Мне особо нечего оставить — несколько вещей и почти никакой суммы денег. Я покину этот мир так же, как и пришел в него — в одиночестве и пустоте. Все, что у меня есть — это моя история, которую я и записываю сейчас, пока еще помню.
Большую часть времени ты будешь один. Так оно и есть, когда ты не такой, как большинство. Но я открою тебе секрет: толстые люди, худые, высокие, белые — тоже так же одиноки, как и мы, только их это пугает до смерти.
Никогда не позволяй никому говорить тебе что-либо другое! Ты рожден для того, для чего рожден, а я рожден для того, чтобы быть чертовым художником!
Бенджамин, нам суждено терять тех, кого мы любим, а иначе откуда нам знать, что они так важны для нас?
Не трать времени на раздумья о том, как вкусны сыр и вино, потому что на самом деле они заурядны. А вот икра и водка… вот что на самом деле чудесно.
Некоторые люди родились, чтобы сидеть у реки, некоторых бьет молния, некоторые живут музыкой, некоторые просто странные, некоторые плавают, некоторые знают пуговицы, некоторые знают Шекспира, некоторые становятся матерями, а некоторые танцуют.
Ничто не вечно, и это безумно обидно.
Жизнь не была такой уж сложной, при желании можно было сказать, что я нахожусь в сказке.
Можно злиться, что всё пошло так, а не иначе, можно материться, проклинать судьбу, но когда понимаешь, что конец, нужно смириться
рецензия на фильм «Загадочная история Бенджамина Баттона»
Обложенная подушками монументальная старуха Дэйзи (Кейт Бланшетт) умирает в американской больнице под надзором сиделки и дочки (Джулия Ормонд), которую просит зачитать ей вслух дневник некоего Бенджамина Баттона – чуда природы, родившегося глубоким стариком в день окончания Первой мировой войны, и умершего грудным младенцем аккурат, когда началась американская оккупация Ирака. Чтение перемежается пространными флэш-бэками, по-очереди живописующими весь ХХ век: Нью-Орлеан 20-х, Великую депрессию, Вторую мировую, 50-е, 60-е и т.д. Ближе к середине этого эпохального списка поэтапно молодеющий старик, все больше и больше смахивающий на актера Брэда Питта, омолодился наконец до цветущего мужчины, сравнявшись в возрасте с девушкой своей мечты – той самой Дэйзи. С ней он и проводит самые счастливые годы своей жизни, пока не дала знать о себе растущая разница в возрасте. Меж тем на больницу, где зачитывают вслух дневник, надвигается еще одно крупное историческое событие – ураган «Катрина».
Дэвид Финчер, как какой-нибудь упрямый селекционер-мичуринец все пробующий и пробующий привить глупому мэйнстриму какую-нибудь заковыристую «стори», на этот раз явно промахнулся и переоценил возможности, которые заложил в свой сценарий в меру умный, но вполне мэйнстримовый голливудский сочинитель Эрик Рот. Если вы уже клюнули, как, наверное, и сам Финчер, на «загадочность» представленного случая, то будете весьма разочарованы: в жизни добропорядочного мистера Баттона не было ничего загадочного, кроме, пожалуй, его собственного состояния здоровья. Во всем остальном история Бенджамина Баттона проста и состоит из трех банальных вещей – родился, жил, умер. И то, что герой рождается ветхим старцем, а умирает розовым младенцем, не прибавляет к ней никакого дополнительного смысла. Какая, собственно говоря, разница, куда вести отсчет, если «мы все умрем в подгузниках», как правильно замечает героиня Бланшетт?
Когда будущее приравнивается к прошлому, история посередине перестает быть интересной, интрига вырождается в трюизмы, а вместо загадки остается пустой аттракцион – развлечение, с которым кино имело много общего на ранних стадиях своего развития. Так, цирковой паноптикум из женщины-змеи, сиамских близнецов и негра-обезьяны (который, кстати, в фильме тоже появляется) режиссер Финчер пополнил стариком-младенцом, на которого в реальном времени глазеть, понятное дело, глупо. Человек, как человек, ничего особенного.
Но если обещать публике, что первый превратится во второго за один вечер, уже можно продавать билеты на «самое загадочное в мире шоу». Технологии, как известно, не стоят на месте. Собственно, фильм Финчера, если отбросить декорации и вычесть шикарный реквизит истории, а также спорадические претензии на глубокомысленность и прочее сентиментальное не о чем – и есть аттракцион по омоложению Брэда Питта: его душераздирающим стариком-младенцем останутся довольны как беременные женщины, так и прочие впечатлительные зрители, которым на два с половиной часа стоит запастись слоновьим терпением и самым объемистым носовым платком.
И, без всякого сомнения, стареющие американские киноакадемики.
«Загадочная история Бенджамина Баттона»: Рецензия Киноафиши
Это может прозвучать довольно забавно, но, кажется, на сей раз российские прокатчики уловили в прокатываемом фильме то, что отличает его от литературного первоисточника. Название компактного рассказа Фрэнсиса Скотта Фицджеральда, опубликованного в 1922 году, следует, конечно, переводить не как «Загадочную историю…», а как «Занимательный случай (или, если делать русскую кальку с The Curious Case, «Курьезный казус») Бенджамина Баттона». Для Фицджеральда, создавшего странное жизнеописание человека, родившегося семидесятилетним стариком (своего отца новорожденный старец приветствует в рассказе такими словами: «Если ты мой папа, забери меня поскорей отсюда или хотя бы вели им поставить здесь удобное кресло») и умершего младенцем, важна была социальная ирония: в зависимости от возрастной категории героя менялись его ориентиры и роль в обществе, он «примерил» на себя едва ли не всю последовательность проживаемых среднестатистическим человеком социальных масок, только «задом наперед». От стариковского чтения Британской энциклопедии и выкуривания папиных гаванских сигар фицджеральдовский Баттон, прозываемый то Вечным Жидом, то Мафусаилом, двигался к занятиям скобяным бизнесом и генеральской карьере, далее – к успехам на поприще собственного образования, а оттуда уже прямиком к детскому саду, песочнице и колыбели.
Маститый кинодраматург Эрик Рот, переписавший рассказ до неузнаваемости, вложил в свою адаптацию совершенно иной смысл. Основной нерв «Загадочной истории…» – выходящее из-под юрисдикции разума противостояние человека и времени, попытка повернуть время вспять не в метафорическом, а в буквальном, физическом смысле. Сатирический этюд («За месяц перед тем Америка примкнула к союзникам, и Бенджамин решил пойти добровольцем, но, увы, для этого нужно было иметь хотя бы шестнадцать лет от роду, а он выглядел заметно моложе. Однако если б он сказал правду – что ему пятьдесят семь, – его не взяли бы по старости») превратился у Финчера и Рота в почти трехчасовое и почти эпическое полотно – завораживающую, хотя и неудачную, попытку изобразить человека с «генетически модифицированной» сущностью на фоне мировой истории. Нечто похожее, только без мистического компонента и с гораздо бóльшим толком, Эрик Рот уже предпринимал в первой половине 90-х, когда переделывал для Роберта Земекиса роман Уинстона Грума «Форрест Гамп». В «Загадочной истории…» подобных нестандартных фруктов, кстати, не один и даже, скорее всего, не два: по крайней мере, старик, в которого семь раз попадала молния и который на первый взгляд воспринимается лишь как машина по производству комических эффектов, на деле не столь уж сильно проигрывает главному герою в «загадочности» и «занимательности». В эпилоге авторы дают понять, что таковы все их персонажи и что занятия балетом, совершение добрых поступков или накалывание татуировок на свое капитанское тело – дела ничуть не менее основополагающие, чем проживание жизни вспять, от конца к началу.
Выстраивая повествование, поданное в форме дневника Бенджамина Баттона, как психологический роман-сагу XX века (с весомым, досконально продуманным и нюансированным, даже несколько тяжеловесным языком), Финчер и Рот живописуют настоящую битву двух временных потоков – того, который идет из прошлого в будущее, и того, который идет как бы из будущего в прошлое, хотя понятно, что разница между ними условна: начал ты жить с младенчества или со старости, в любом случае закончишь пеленками и полным бессилием разума. К тому же четкая, расписанная по секундам (как в случае с аварией, лишившей Дэйзи возможности танцевать) механика судьбы или неисповедимый промысл Божий предполагают для человека не столько действие, сколько смирение и понимание. Именно изнутри этой механики или этого промысла слепому часовщику, конструирующему большие вокзальные часы, удается – пусть в рамках одной-единственной жизни – развернуть время назад, дабы американские сыновья, погибшие в Первой мировой, получили шанс вернуться и начать существование заново, вправили (позволим себе гамлетовский образ) вывихнутый сустав века. Солдаты, разумеется, так и не вернутся с войны (иначе все здорово смахивало бы на киноновеллу Джо Данте «Возвращение домой» по мотивам рассказа Дейла Бэйли «Смерть и право голоса», где убитые в Ираке воины армии США встают из могил, чтобы проголосовать на выборах против Буша), зато любовная история заглавного героя окажется центральной ареной столкновения вышеупомянутых временных потоков: пока Бенджамин Баттон молодеет и холодеет при мысли о скорых юношеских прыщах и неизбежных подгузниках, его возлюбленная стареет с тяжелым ожиданием морщин, седин и старческого маразма. Встретившись когда-то стариком и маленькой девочкой, персонажи расстаются старухой и маленьким мальчиком, а в последнем кадре водный поток (универсальный символ времени) заливает выброшенные на свалку большие вокзальные часы, по-прежнему идущие назад. Этот финал, буквально распираемый символами и метафорами, концептуально примиряет зрителя с неумолимым ходом угасания и смерти, в каком бы направлении ни совершался подобный ход.
Впрочем, надо заметить, философские драмы удаются Дэвиду Финчеру лишь в более жестком жанре – том, в котором были сняты «Игра», «Семь» и «Бойцовский клуб». Интонация благодушного умиления в сочетании с мягким, разряжающим атмосферу юмором этому режиссеру определенно не к лицу. Периодически, в процессе чтения баттоновских записей больной старой женщине, картина становится похожей на «Титаник» Джеймса Кэмерона и «Дневник памяти» Ника Кассаветеса, хотя важнее тут другое: у Финчера словно бы реинкарнировался главный герой «Молодости без молодости» Фрэнсиса Форда Копполы, только раздвоившись на человека, в которого попала молния, и человека, вдруг ставшего молодеть в престарелом возрасте. Однако в отличие от копполовского профессора филологии, начинающего долгий путь восхождения к праязыку и абсолютному познанию, персонаж Брэда Питта мирно плывет по течению жизни, ничего, в сущности, не делая и даже никак не меняясь психологически. «Загадочная история Бенджамина Баттона» хороша сочными деталями (например, фамилия Button означает «пуговица»: отсюда и могучий пуговичный бизнес, и яхта под названием Button Up, что переводится как «Застегнись (или застёгнут) на все пуговицы»), но умильность, характерная для слишком многих образцов голливудской продукции, в данном случае лишь отвлекает зрителя от работы мысли, которая все же на протяжении фильма подразумевается. Кроме того, время от времени Финчера с Ротом заносит в область какой-то нехорошей фантастики: негритянка, на собственные средства содержащая в начале XX века приют для престарелых белых женщин и мужчин, – явный нонсенс, не говоря уж о мурманском отеле «Зимний Дворец», функционирующем в сталинские времена так, как если бы советской власти не существовало на свете вовсе. Учитывая, что фильм и без того снят в стиле своеобразного «магического реализма», добавлять сюда еще какую-то магию второго порядка было, кажется, совершенно ни к чему.
Капкан времени — «Загадочная история Бенджамина Баттона»
В нашей коллекционной серии «Сеанс. Лица» обновление — сборник, посвященный Дэвиду Финчеру (купить его можно здесь). Публикуем одну из вошедших в книгу статей: Максим Семеляк рассуждает о «Загадочной истории Бенджамина Баттона» в контексте финчеровской фильмографии.
«Загадочная история Бенджамина Баттона» с отчаянным всхлипом разрушает одну из хрустальных фантазий человечества — о прелестях обратной перспективы и течения времени вспять. Безумный часовщик, потерявший на Первой мировой сына, с горя конструирует брегет‑оксюморон, где стрелки идут справа налево. В день окончания войны в Новом Орлеане на свет появляется ребенок‑старец с артритом и катарактой. Отец сдает его в дом престарелых, где новорожденный начинает жить задом‑наперед, как пела остроумная французская рок‑группа Stinky Toys — getting younger every day, — с тем, чтобы спустя 85 лет умереть младенцем с деменцией.
Фильм формально снят по рассказу Фрэнсиса Скотта Фицджеральда, но сценаристы Эрик Рот и Робин Сквайрод сделали все, для того чтобы перевести стрелки с достаточного язвительного первоисточника на куда более трепетные и мучительные переживания (в конце концов, не зря же у Рота за спиной была экранизация «Форреста Гампа»).
Оригинальный текст по настроению больше напоминает историю про Вечного Жида из «Золотого теленка», а если говорить о невольной метафорической (и при этом весьма точной) экранизации, то таковой может послужить знаменитая сцена, где Гарольд Ллойд висит на стрелке часов (из фильма «Безопасность прениже всего!», он был снят в 1923‑м, рассказ Фицджеральда опубликован за год до). Фицджеральд написал обычный ехидный рассказ о нравах своей (да и всякой другой) эпохи. Вот характерная цитата:
Одно лишь тревожило Бенджамина Баттона: он больше уже не испытывал влечения к своей жене. К этому времени Хильдегарде исполнилось 35 и у нее был 14‑летний сын Роско. […] «Подумать только! — говорили вокруг. — Какая жалость! Такой молодой человек, а женат на 45‑летней старухе! Да ведь он лет на двадцать ее моложе».
Рот и Финчер перенесли действие из сталелитейного Балтимора в чувствительный Новый Орлеан. Возлюбленная Баттона из Хильдегард превратилась в Дэйзи (тоже в общем фицджеральдовское имя, но из куда более душещипательного текста). Осмеянное же Фицджеральдом «влечение» обернулось одной из самых пронзительных любовных историй, когда‑либо показанных на экране: «Я была так молода, а ты был так стар».
«Загадочную историю Бенджамина Баттона» можно включить в своеобразную идеологическую трилогию, затрагивающую различные аспекты хронореальности. В нее также войдут «Необратимость» (2002) Гаспара Ноэ с его приведенным в исполнение приговором «время разрушает все» и «Довод» Кристофера Нолана (2020) с его идеей инвертированного времени. Эти три режиссера — ключевые поп‑культурные герои 2000‑х (Финчер, впрочем, раскрылся еще в 1990‑х, но многие отмечали, что ранние его фильмы как раз опережали свое время, ненамного, лет на десять).
Если же говорить о высоком градусе чувства, то ближайший фильм‑побратим «Баттона» — это снятые за десять лет до него «Любовники полярного круга» (1998) Хулио Медема. Как и Финчер, Медем тестирует идею палиндромичности жизни, где даже имена героев читаются в обе стороны: Ана, Отто, наконец, сам Медем. Как и Финчер, он понимает, что любая сконструированная обратимость лишний раз свидетельствует о том, что никто не придет назад.
В «Загадочной истории» за кадром сказано: «Взросление — странная вещь: смотришь на человека, и вдруг кто‑то другой занимает его место». Общее время к нам абсолютно безразлично, оно занимается подменой вплоть до полного уничтожения субъекта. Однако внутри этого линейного исторического времени у нас остается шанс нащупать собственную темпоральность. Финчер здесь как будто вторит Витгенштейну, для которого реальность — понятие более сложное, нежели мир как таковой. Реальность может включать в себя вымысел и различные потенциальные возможности — словом, все то, чего не может быть. Другой его ориентир — теоретик времени Джулиус Фрейзер, как раз писавший о том, что у каждого человека может быть своя темпоральная особенность, и в этом смысле каждый из нас — Баттон, потому что наше личное время не обязано совпадать с временем историческим.
Общее время губительно. В «Загадочной истории» есть не только античасы, запущенные вспять и тонущие в финале в реке времен, но и куда более скромный, но не менее фатальный будильник, который забыли поставить вовремя, в результате чего из‑за нашей неизбежной чувствительности к начальным условиям Дэйзи попадает под машину и больше не может танцевать. (Кстати, в финчеровской «Игре» герой Майкла Дугласа делает один из последних шагов к своей подлинной человеческой сути, избавившись наконец в Мексике от золотых часов).
Голос Баттона‑рассказчика здесь странным образом напоминает советский документальный фильм «Стрела времени» (1986): там за кадром Смоктуновский каменным голосом зачитывал из книги Экклезиаста про время обнимать и время избегать объятий. Финчер, по сути, предлагает то же самое утешение — на выбор. Как говорит в «Загадочной истории» капитан судна, на котором служит Баттон: «Когда понимаешь, что конец, надо смириться». Однако смириться можно только после того, как почувствуешь себя кем‑то. Умирает не просто забитый татуировками капитан буксира — в своем автономном времени он был художник. Чтобы обрести этот отрезок автономного времени, нужно воплотить в себе некое свойство или просто создать конфигурацию события. Об этом и говорит в финале Баттон‑Питт: «В некоторых ударяют молнии, у кого‑то есть музыкальный слух, некоторые плавают, некоторые знают толк в пуговицах, некоторые матери, а некоторые танцуют». Смирение, о котором говорил капитан, по всей видимости, и заключается в формировании своей единичности и связанной с этим внутренней длительностью.
Когда непристойно омолодившийся Бенджамин приходит в школу танцев к постаревшей Дэйзи (у Юрия Трифонова в романе «Время и место» есть выражение «нестерпимо старый» — так вот Питт в этой сцене именно что нестерпимо молодой), это своего рода пародия на появление того же Питта в виде Тайлера Дердена в мехах в соответствующем эпизоде «Бойцовского клуба», да и финальная реплика оттуда («Ты встретила меня в очень странное время моей жизни») очень подходит герою «Баттона».
Дэйзи объясняет Баттону: «Вся суть танца в равновесии: рано или поздно ты это равновесие потеряешь и больше никогда его не вернешь». Равновесие — это основа любви, которая в свою очередь есть высшая форма хронологического совпадения. Его в фильме описывают словами: «Мы догнали друг друга». Сломанные часы показывают правильное время дважды, а те, что на ходу, то есть часы биологические, — без разницы, в какую сторону они идут, — только один раз.
Что касается того внутреннего времени, которое не отражается на часах, о нем лучше всего сказано у Филипа Рота в позднем романе «Людское клеймо»: «Ничто не длится — и ничто не проходит. Не проходит именно потому, что не длится».