в чем смысл фильма вавилон
Россыпи литер
Заметки о классиках и современниках
О фильме «Вавилон» Алехандро Гонсалеса Иньярриту.
Фильм этот вышел в прокат в 2006 году, уже не новый, но я посмотрела его недавно. Всегда интересно, за что те или иные произведения киноискусства получают премии на престижных фестивалях. Когда смотришь эту картину, возникает много вопросов, самый главный — о названии. Название у мастера, у талантливого художника, всегда несёт смысловую нагрузку, зачастую при анализе надо идти от названия.
Вспомним легенду о строительстве Вавилонской башни: Бог дал людям разные языки, и они перестали понимать друг друга. Не случайно в фильме постоянно мелькают не похожие друг на друга лица с разным цветом кожи, с разным разрезом глаз, эти люди говорят на разных языках… и не понимают друг друга. Нет понимания между супругами, путешествующими по Марокко, мы это чувствуем в начале фильма. Какие-то враждебные отношения между двумя братьями — виновниками последующих трагических событий. Разверзлась пропасть непонимания между глухой японской девушкой Чиеко и окружающим миром. Отец двух американских ребятишек не отпускает их няню-мексиканку на свадьбу её сына. Когда мы видим эту мексиканскую свадьбу, то понимаем, какое это событие для родственников жениха и невесты, что невозможно было такую свадьбу пропустить. Но и няня говорит: «Я вас понимаю…» Да только звучит это неубедительно. Ричард не увидит понимания и со стороны своих соотечественников — туристов из злополучного автобуса, обстрелянного мальчишками. Каждый будет думать только о себе и прикрываться лживыми фразами типа: «Нам нужно позаботиться о своих детях…» На самом деле все они оцепенели от ужаса, когда случайно увидели другой мир, тот, который обычно не открывается перед туристами: глухую деревню, словно из позапрошлого века, совершенно не похожих на них людей, ведущих какую-то непонятную для них жизнь. Они сбегают оттуда, бросив семейную пару, попавшую в беду. Хотя и язык у них один, и страна одна, должны были бы понять и поддержать друг друга…
Настоящую поддержку американец получит от марокканского переводчика, который и не обязан был тащить этих людей в свою деревню, в свой дом, но зачем-то это сделал. Может, подумал в тот момент о своей жене, матери пятерых детей? Чаще всего мы способны понять другого человека только в том случае, если сами испытали что-то подобное. Когда американский самолёт всё-таки прилетит, Ричард, прощаясь, протянет переводчику деньги. А тот не возьмёт. Потому что милосердие и понимание не продаются. С переводчиком связана ещё одна символичная, на мой взгляд, сцена: когда полицейский говорит о том, что машины скорой помощи для раненой женщины не будет, марокканец при переводе пытается скрыть правду. Но Ричард кричит: «Не лги мне. » Есть моменты, когда слова не нужны, люди понимают друг друга без них, наверное, потому что очень хотят понять.
Томятся от плотских желаний диковатый мальчишка, пасущий овец, и девушка, живущая в высокотехнологичном мире. Мы знаем, что рано или поздно каждый испытывает нечто подобное.
Все герои фильма, такие непохожие, такие разные, связаны друг с другом незримыми нитями. В какой-то момент взаимопонимание найдено. Прощают друг друга муж и жена, попавшие в трагические обстоятельства. Властям двух стран удаётся прийти к согласию — и вертолёт благополучно приземляется в марокканской деревне. Раненая женщина спасена. Протягивает руку отцу глухая девочка, стоящая на краю пропасти. Обнимает няню-мексиканку её хозяин… Но мир, как был, так и остаётся Вавилоном. Невольно вспомнишь ставшее классическим: «Счастье — это когда тебя понимают».
Здесь, наверное, нужно что-то сказать об игре актёров. В главных ролях Бред Питт и Кейт Бланшетт. Думаю, комментарии излишни.
Рецензия на фильм «Вавилон»
«Nicht verstehen!»
Где пролегают границы между людьми и где они преодолеваются? В своей новой картине «Вавилон» Алехандро Иньярриту ставит этот вопрос и сам же на него отвечает. Название фильма отсылает зрителя к библейской легенде о Вавилонской башне и смешении языков. Но Иньярриту не просто напоминает о том, что давным-давно люди утратили взаимопонимание. Режиссер берется пересмотреть эту печальную аксиому. Он находит и выявляет то, что объединяет между собой людей разных полов, возрастов, национальностей. Нельзя не отметить оригинальность режиссерского взгляда на проблему. Иньярриту во всем идет от противного. Показывает сходство через различия, общность – через разделение, надежду – через отчаяние. Как и в предыдущих картинах, «Сука-любовь» и «21 грамм», в «Вавилоне» режиссер беспощаден к своим героям, но именно так заставляет вспомнить о том, что люди заслуживают пощады.
В «Вавилоне» Иньярриту взялся совместить несовместимое. И преуспел, если не считать того, что фильм в результате получился непомерно тяжелый. Он поместил в один кадр Брэда Питта и непрофессиональных марокканских актеров, а Гаэля Берналя заставил смешаться с толпой подвыпивших мексиканцев. «Белую лилию», Кейт Бланшетт, перемазал в крови и грязи и крепко сплел ее судьбу с судьбой двух мальчишек-марроканцев, которые однажды неудачно испробовали дальнобойность ружья. «Вавилон» построен на контрастах – языковых, культурных, эмоциональных. Виды ночного Токио здесь сменяются видами африканской пустыни, ухоженные лица американских детей – пыльными лицами жителей Марокко, жестикуляция мусульманского пастуха – языком глухонемых, на котором говорит японская девушка. Различий так много, что они перестают бросаться в глаза, а внимание зрителя исподволь сосредотачивается на сходствах.
Многоголосье «Вавилона» отнюдь не звучит какофонией. Три истории, из которых состоит картина, тончайшим образом переплетены между собой. Причем не только на сюжетном уровне (герои, разбросанные по трем континентам, в результате оказываются старыми знакомыми или родственниками), но и на уровне замысла: все они говорят о преодолении границ. Множество границ и рубежей разбросаны по всему фильму, и герои постоянно вынуждены их преодолевать. В этом смысле, прорыв через пограничное заграждение равен выстрелу из ружья в далекий (и как будто игрушечный) автобус, а тот, в свою очередь, равен хриплой реплике, нарушившей ледяное молчание между супругами. Все это – попытки вырваться за пределы собственного замкнутого мира.
Пересечение и разрушение границ, созданных предрассудками, глупостью, эгоизмом, производит шокирующее воздействие. Это происходит, когда глухонемая японка Чиеко на приеме у стоматолога вдруг лижет доктора в губы. Когда мусульманский мальчик подсматривает за переодеванием сестры. Когда на глазах у американских детишек веселый мексиканец свинчивает голову курице. В ответ на постороннее воздействие каждый отдельно взятый мирок начинает конвульсивно сокращаться: дети кидаются в рев, обезглавленная курица мечется по двору, маленький шпион получает пощечину, врач в холодном бешенстве вышвыривает девушку вон из кабинета. Так проявляется стремление вернуться в свои границы, сохранить их неприкосновенными. Две противодействующие силы (одна направлена внутрь, другая – во вне) придают «Вавилону» мощь пушечного выстрела. Два с лишним часа, которые идет фильм, переживаются как длительный и трудный рывок куда-то за пределы.
Больше новостей и быстрее, чем на сайте, в Telegram-канале Настоящее кино. Подписывайтесь!
Вавилон как состояние ума
Продолжительная овация, устроенная «Вавилону» после первого каннского показа навеяла задумчивое отчаяние. Казалось, это хлопает ускользающая Европа, ускользающая западная цивилизация, вступить в ментальный контакт с которой (при всех общих формальных атрибутах) русскому человеку по-прежнему не дано. На пресс-конференции Иньярриту поздравляли с Пальм д’Ор (попавшей в итоге, в другие руки), в кулуарах шептали: «This film is so important».
С нашей же провинциальной колокольни, отстоящей от основных магистралей, важность момента совершенно не чувствовалась — головой понимаешь, что такое «интимная глобализация», но присоединиться к аплодисментам не получается: режет глаз чудовищная фальшь и механическая расчетливость картины Иньярриту. Вот в этом-то и была загвоздка: неужели, думалось, серьезность затронутых тем важнее для западной публики, чем эмоциональная несостоятельность раскрытия?
На следующий день появились первые рецензии, и стало ясно, что пропасть не так велика — «Вавилон» называли и «амбициозным» (Variety) и «манипулятивным» (Village Voice).
Именно груз режиссерских амбиций и погубил неплохой, в сущности, замысел сценариста Гилльермо Аррьяги, вполне себе андерсоновскую историю одной вещи — старого ружья, выстрелившего в неожиданном месте в ненужное время. Рукотворный предмет (причем, предмет по определению опасный) при надлежащем обращении мог бы стать сильной метафорой тех процессов, которые Иньярриту описал без иносказаний, в лоб, с таперской грубостью ударяя по всем известным клавишам зрительской души. Вместо одного неодушевленного, но потенциально красноречивого персонажа, режиссер вывел на сцену полчище протагонистов, перекрикивающих друг друга с разных континентов.
Предполагается, что каждый из этих персонажей — и есть участник процесса «интимной глобализации»: выходит, что скованы цепью рукопожатий не только лидеры Восьмерки, но и простые, живущие на максимальном удалении друг от друга, люди. Но вот незадача — фильм, вроде бы акцентирующий внимание на человеческом аспекте, именно человечности лишен начисто: герои Иньярриту на самом деле не живые существа, а функции, носители слишком внятно, по слогам, проговариваемых режиссерских концепций.
Мексиканская няня — воплощенная нелегальная эмиграция, упрек жесткому американскому законодательству. (Она годами жила в стране без документов, но воспитала несколько поколений белых детей и пострадала именно по причине своей лояльности.)
Светловолосые младенцы (настолько светловолосые, что с их появлением не остается никаких сомнений — мы имеем дело со спекуляцией) — это недоумение и страх белой Америки перед лицом неотвратимой угрозы с юга. (Один из самых ярких эпизодов фильма: наивная девочка ловит курицу, и герой Гаэля Гарсии Берналя ловким движением отворачивает птице голову — в глазах ребенка немой ужас.) Американская пара (Брэд Питт и Кейт Бланшетт) — это внешняя политика правительства США, в любом недоразумении готового видеть террористическую угрозу. Марокканские пастухи — третий мир, дикий, гордый, бесконечно опасный, но пока еще подконтрольный и подавляемый без всякой презупмции невиновности. Второстепенные полицейские разных национальностей — тупая государственная машина, во всех концах света одинаково враждебная по отношению к простому человеку. Богатые богатеют, бедные беднеют. Самые незащищенные погибают первыми, сильный устанавливает свои правила — могло бы попахивать социализмом и крамолой, если бы не в глаза не бросался расчет.
Японские эпизоды несколько выбиваются из общей концепции, они притянуты за уши и выдают поверхностное знание предмета. Образ Токио воссоздается по азиатским (чаще всего экспортным) кинокартинам — неоткуда больше взяться сексуально озабоченной глухонемой девочке в белых пузырящихся гольфах. Логика, по которой эти главы пристегиваются к «Вавилону», приблизительно такая: «А вот, еще есть Япония, и она тоже — часть глобальной деревни».
«Интимная» составляющая иньярритовского концепта таким образом провалена — живые люди в «Вавилоне» раздавлены грузом идей. С составляющей «глобальной» тоже не все так просто, как может показаться по прочтении синопсиса, пестрящего географическими названиями.
Алехандро Гонсалес Иньярриту вошел в мировой кинопроцесс в самом начале текущего столетия, когда национальная специфика сама по себе служила пропуском в индустрию. В «Суке-любви» (2000) он показал Мехико, раскаленный ад бедных улиц, залитых потом и кровью (линия с аппер-мидлом и фотомоделью получилась слабее). Теперь, после третьей картины можно сделать вывод, что весь путь бегло говорящего по-английски Иньярриту — это вымывание из себя мексиканца. Той самой почвенности, за которую его полюбили критики и зрители. Кастинг симптоматичен: карьера режиссера — переход от безвестного (на момент «Суки-любви») Гаэля Гарсии Берналя, через адаптированного латиноамериканца Бенисио дель Торо (в «21 грамме») к триумфатору таблоидов Брэду Питту. Томми Ли Джонс, снявший по сценарию того же Аррьяги свои «Три могилы» оказался в итоге лучшим мексиканцем, чем Иньярриту.
Трех полнометражных картин недостаточно, чтобы вручать создателю приз за вклад в киноискусство. Тем не менее, режиссерская Золотая Пальма Иньярриту кажется именно наградой по совокупности — за все то немногое, что он уже успел сделать. Потому что с точки зрения режиссуры «Вавилон» — стопроцентный самоповтор, заученное действие, произведенное механически, без малейших погрешностей. Слоеный пирог из крупных планов, помноженных на нелинейную композицию — исходя из этих характеристик «Суку-любовь», «21 грамм» и «Вавилон» можно объединить в формалистскую трилогию, созданную на основании одной и той же режиссерской стратегии.
Иньярриту повторился не только стратегически, он не постеснялся повториться в деталях. Зрелый мужчина в состоянии страстного отчаяния (сыгранный сорокалетним актером, старательно загримированным под сорокалетнего персонажа) — его постоянный герой. Нагромождение фатальных недоразумений — постоянный сюжет. И даже агонизирующего белого человека, покрытого копотью и потом, мы уже видели — в «Пороховой бочке», рекламном ролике, снятом Иньярриту для BMW.
Искусность вместо искусства и неперевариваемый комплекс проблематики — таким получился третий, и самый амбициозный проект самого амбициозного латиноамериканского режиссера. Незатейливая метафора в названии (город смешавшихся языков разросся до масштабов планеты) против воли режиссера оборачивается самохарактеристикой. Это он, Алехандро Гонсалес Иньярриту, наследник библейских гордецов, захотел построить Вавилонскую башню и сделать себе имя, прежде чем рассеяться по лицу земли.
Вавилон / Babel (2006)
2006. США / Мексика. 142 минуты.
Жанр: ахтунг / драма.
Режиссер: Алехандро Гонзалез Иньярриту.
Сценарий: Гильермо Арриага, Алехандро Гонзалез Иньярриту,
Оператор: Родриго Прието,
Композитор: Густаво Сантаолалла.
В главных ролях: Кейт Бланшетт, Брэд Питт.
В ролях: Мохамед Ахзам, Питер Уайт, Харриет Уолтер, Тревор Мартин.
Награды:
МКФ в Канне — лучший режиссер, приз экуменического жюри, приз за лучший монтаж.
Золотой глобус — лучший фильм.
National Board of Review, USA — лучший дебют (Ринко Кикучи).
Gotham Awards — лучший актерский состав, лучший дебют (Ринко Кикучи).
Худший фильм 2006 года.
Подлинная аватара бесмысленного артхаусного дерьма, удосужившегося каким-то образом получить на последнем фестивале в Каннах целых два приза — приз за режиссуру и приз экуменического жюри. Еще одно подтверждение того факта, что в современном кино смысловое содержание и форма не имеют никакого значения. Имидж — все, засохни как собака.
“Круговорот” — это новый фильм мексиканца Иньярриты, завершающий его “трилогию смерти”. Ту самую фестивальную трилогию, начатую несколько лет назад картинами “Сука-любовь” и “21 грамм”. Только в отличии от этих картин новый фильм был снят на хорошие американские деньги, с Брэдом Питтом и Кейт Бланшетт в ключевых ролях и практически без постоянного иньярритовского соавтора на борту. В итоге, получилось то, что получилось. То бишь авторский винегрет из четырех независимых сюжетных линий.
“Всем, что движется” оказался туристический автобус, на котором ехала американская супружеская чета. Питт и Бланшетт приехали в Марокко, чтобы восстановить свои отношения после смерти их ребенка. Бэнг-бэнг! Восстанавливать отношения им пришлось в старой полуразваленной хибаре, куда истекающую кровью Бланшетт сгрузили с автобуса и оставили ждать “скорой помощи”.
Бэнг-бэнг! В это время из-за неожиданной задержки Питта и Бланшетт мексиканская няня их оставшихся детей была вынуждена загрузить их в машину и отправиться в их компании на свадьбу своего сына. Кончилась эта поездка для всех очень плохо. Еще хуже, чем путешествие в Марокко.
Бэнг-бэнг! А в это время в далекой Японии глухонемая японская школьница пытется найти свою любовь. Вот только из-за ее недуга все сверстники девушки смотрят на нее как на уродку, поэтому она в отчаянии готова дать любому встречному… Какое отношение эта история имеет к событиям в Марокко? Вы узнаете об этом за десять минут до конца фильма.
Картина идет два с половиной часа. Каких-либо сюжетных ходов при этом в ней очень мало, и все они легко предсказуемы уже в первые 20 минут экранного времени. Оригинальное визуальное решение? Нет. Глубинный метафизический смысл? Ничего подобного. Прекрасные диалоги или удачные актерские роли? Тоже вроде бы нет. Что же есть? Бесконечные авторские амбиции.
Если человек снимает коммерческий фильм, где много персонажей и бесконечное число сюжетных линий, то все обычно морщат нос, неизбежно сравнивая его с Тарантино или Гаем Риччи. Этим проявляется типичный синдром двойных стандартов, так как говорящие подобную ересь люди наверняка знают десятки фильмов, применявщих подобный прием задолго до Квентина. Вспомните хотя бы раннего Джима Джармуша.
На протяжении последних нескольких лет подобная мультисюжетность стала в большом кино модным трендом, принося работающим в этом стиле авторам одну награду за другой. Помните фильма “Часы”? А может “Столкновение” Пола Хаггиса или хотя бы ту же самую долбаную “Сириану”? “Круговорот” — это клон всех перечисленных только что фильмов, но только клон пустой, вторичный и начисто лишенных каких-либо собственных черт. Бэнг-бэнг!
Тогда, поглядев первый фильм Иньяритту, одноимённый с альбомом Михея «Сука-любовь», я был приятно поражён иньяриттовской энергией, простотой и напористостью. Мне даже пришла в голову прекрасная мысль — что Иньяритту — это Тарантино снимающий не в понарошку, ради стёба, а по-настоящему. Почудилась мне в нём древнерусская витальная мощь, кровь с молоком и сермяжная правда жизни. Но поглядев «Вавилон» я всерьёз усомнился в своих тогдашних выводах, позволявших мне одно время наперекор хоронящему кино Гринэвэю грозить приходом новых Брессонов и Ренуаров. Заменив мексиканских гопников гламурными голливуцкими звёздами и некрасивыми японскими школьницами, Иньяритту словно бы показал мне с экрана ярлык о заключении сделки с дьяволом. Его картинка стала совершеннее, размах хвантазие объял весь земной шар, но вот энергия перешла из кинетической в потенциальную, отчего «Вавилон» намертво пристал к нёбу, словно это и не фильм вовсе, а холодный козлиный жир. Выхолощенное рафинированное действо не вызвало ровным счётом никакой эмоции, хотя было поставлено по всем правилам слёзовыжимания. Самое время вернуться к трагедии Пушкена «Моцарт и Сольери» и позлорадствовать, что не всякую гармонию поверишь алгеброй. Фауст продал свою душу, чтобы познать истину. Иньяритту же, такое впечатление, что продал свою душу, чтобы истину забыть. Прекрасный антибаррочный символ.
Название фильма так же ставит в тупик. В иноязычных афишах ясно написано «Babel», русские же с присущей им страстью к самобичеванию заменяют автора «Конармии» нейтральным Вавилоном с его вавилонской блудницей. И вот вместо будней красных кавалеристов или романтических одесских бандитов мы смотрим на некрасиво стареющего Питта, марокканских козлолпасов и японских школьниц с небритыми пелотками жаждущими любви. Логичен вопрос — кто же из героев баёпика Бабель? Очевиден ответ — как судьба Бабеля (по версии первого канала) фактически является расплатой за содомский грех с Евгенией Гладун во время его корреспондентской поездки по странам капитализма (Гладун потом стала женой Ежова, что косвенно послужило причиной преследования Бабеля со стороны наркома, с которым они умерли в один день и их прах смешан на дне одной ямы), так и тут судьба героев картины является расплатой за содомский грех, совершённый японским туристом с марокканским проводником (винтовка, очевидный фрейдистский символ, иносказательно метафоризирует палку закатанную япошкой в шоколадную пещеру невинного пейзанина). Квартира японского путешественника увешена сомнительными охотничьими трахеями: таксидермированными тушками и фотографиями, на которых он изображён со своими случайными пассиями — они и составляют его жизнь. По фантазии первого канала, Бабель тоже не просто так катался по заграницам — целью его поездок был Горький, которого Бабель де уговорил вернуться на родину и который стал Бабелю надёжной защитой. Так и тушки архаров и вилорогов защищают японского охотника от экзистенции. Ясно, что дочка его на этом фоне растёт глубоко несчастной и невостребованной. Как и дочь героя «Сталкера» в наказание за грехи отца она поражена страшным недугом — никак не может лишиться девственности. В довершение ко всему она глухая, но в отличие от Яи, героини «Страны глухих» не умеет использовать эту особенность в свою пользу, поэтому мается и томится, грозясь перезреть и утратить навсегда страсть к плотским утехам. Отец, занятый трофеями и работой не может ничем помочь своей дочери, его стволы направлены в иные области.
Марокканский компаньон японского бизнесмена в трудный момент избавляется от винтовки, как избавился от Гладун Бабель, отжив своё в Париже, вынужденный вернуться на родину. Он продаёт ружьё за 500 дирхамов и козу местному баю, словно передавая ему эстафетную палочку в череде бед и несчастий. Марокканский бай имеет жену, двоих сыновей (при чём младший смышлёней и умелестей туповатого старшего) и склонную к эгзибиционизму дочь, которая по причине жизни на хуторе и отсутствия соседей реализует свои склонности на младшем брате, который потом благодарно рассеивает своё семя по бесплодным каменистым предгорьям Высокого Атласа (сравни с ранним рассказом Бабеля «В щёлочку», где герой за пять рублей выменивает у хозяйки право подсматривать за жизнью проституток, снимающих соседнюю комнату). Бай отдаёт винтовку сыновьям, чтобы они охраняли большое козлиное стадо от прожорливых шакалов, однако винтовка заражена проклятьем Бабеля и неуклонно ведёт бедуинских ребят к самому краю пропасти. Соревнуясь с младшим братом за первенство в их маленькой группе, старший затевает стрельбу сначала по камням, потом по дороге, потом по автобусу. В каждом виде младший терпит сокрушительную победу, однако последняя оказывается с привкусом горечи — в автобусе ехали американские туристы и теперь несчастных мальчуганов ждёт неминуемое наказание, как настигло оно и Бабеля. В Библии Бог открытым текстом говорит Каину, что за его грехи будут страдать ещё многие поколения. Иньяритту предлагает не вертикальное, а горизонтальное распространение ответственности — от одного героя картины к другому в режиме реального времени.
Бабель в жизни много маялся и метался между женщинами — то возвращался в Париж к Евгении Гронфайн, то кидался в объятья Антонины Пирожковой. Так и герой Бреда Питта, американский турист то уходит от жены, то едет с ней в Марокко наладить отношения, где на экскурсии её и настигает шальная пуля юного арабского онаниста. Мучения супругов, застигнутых болезнью в стране третьего мира в своё время уже были подробнейшим образом иллюстрированы противным Берталуччо в кинофильме «Под покровом небес» с участием Джона Малковича и Дебры Вингер. Только там болести подвергся герой Малковича, а не героиня Бланшетт, однако внезапная пустота и метафизический ужас который овладевает белым чужаком с далёкого запада в Магрибе там и там показана одинаково. Возможно интерес Бабеля к красным комиссарам, Конармии, НКВД и его дружба с женой Ежова были попыткой «американского туриста» стать «арабом», обрести твёрдую почву под ногами, оказавшись в чуждом и непонятном мире. Платонов пытался подстроить реальность под себя, рисуя в романах чудесный и чудовищный новый мир, Бабель же гибко пытался подстроиться сам под мир — но какой ценой, не становясь ли чудовищем? Ещё момент — для понимания сути картины важно то внимание, перерождающееся в истерию, которым окружено банальное ранение американской туристки. Сразу возникает террористическая паранойя, на ружья становится чуть ли не вся марокканская армия. Как не зарифмовать эту паранойю с ситуацией, имевшей место в обезумевшем от шизофрении совецком обществе 30-50 годов? За каждым событием искали заговор, врагов народа. Прошли года, сменились километры, а охота за воображаемыми ведьмами не прекращается. Бабель был обвинён в троцкизме и шпионаже. Мальчик обвинён в терроризме. А ведь оба просто хотели прожить свою жизнь так, чтобы не было мучительно больно.
Рецензия на фильм «Вавилон»
Фильм Алехандро Гонсалеса Иньярриту позволяет взглянуть на современную цивилизацию из космоса. С разным уровнем приближения. Издалека планета кажется единым целым, точкой во вселенной. Чуть ближе – и можно рассмотреть границы между материками и океанами. Еще ближе – между отдельными государствами, городами, семьями. Все больше и больше линий на карте, все больше и больше границ. Выход третьего по счету фильма мексиканского режиссера, дал критикам повод объединить все его творчество («21 грамм» /21 Grams/ (2003), «Сука любовь» /Amores perros/ (2000) и «Вавилон» /Babel/ (2006)) в трилогию. Почему бы и нет – один сценарист (Гильермо Арриага), похожая структура, перекликающиеся мотивы. Но вот парадокс: с одной стороны новую картину от предыдущих отличает интимность и камерность повествования, с другой – масштабность.
Кадр из фильма «Вавилон»
Кадр из фильма «Вавилон»
В «Вавилоне» вообще нет случайных для режиссера стран. В Марокко он впервые попал в 17 лет и уже тогда решил, что обязательно снимет здесь фильм. В Японии Иньярриту бывал неоднократно. Во время одного из посещений, на горе Хаконе он увидел странную пару: умственно отсталую девочку и старика, трогательно за ней ухаживающего. Так родилась японская новелла. К тому же каждую страну режиссер воспринимал как съемочную площадку, стараясь сделать так, чтобы в кадр попали самые яркие, наиболее характерные ее черты.
«Вавилон» – это фильм о стирании собственных границ. О любви и горе, объединяющих как ничто другое. И зритель, наблюдающий за этим процессом со стороны, чувствует себя бесконечно мудрым, поскольку видит с самого начала мнимость пропастей, которыми герои сами же себя окружают. И чтобы преодолеть это расстояние, не нужно проектировать огромные мосты и конструировать самолеты, достаточно лишь протянуть руку. Однако именно эти несколько сантиметров иногда кажутся бесконечными.
Выйти из скорлупы собственной нации или культурной группы гораздо легче, чем перейти собственную границу…