в чем смысл фильма нимфоманка
Возможно это особенности именно моего восприятия, поскольку в собственной практике наблюдал похожие случаи, с теми или иными вариациями, на одну и ту же тему.
Случаи когда нимфомания обнаруживается ещё в детском возрасте и преследует женщину всю жизнь довольно редки, а в фильме описан именно такой случай.
Да и мне посчастливилось в первый раз познакомится с таким «чудом» в собственном дворе, и наблюдать за ним было довольно интересно.
Эта сексуальная зависимость очень напоминает алкоголизм или наркоманию. Женщина нимфоманка постоянно думает о сексе, и он занимает в её жизни самую важную роль, и по сути формирует её жизнь. Круг интересов таких женщин отличен от большинства, и как правило они становятся изгоями женского сообщества, да и общества в целом, их поведение слишком вызывающее даже для запада где терпимость к отклонениям сексуального поведения если не культивируется, то пропагандируется.
Несмотря на многочисленные связи друзей, у таких особей, и среди мужчин, также не бывает. Долгосрочные отношения, это не для них, ведь чтобы получать хоть какое то удовлетворение им необходима смена партнёров и новые впечатления.
Забавно, то что если они находят мужчину с похожими проблемами, идеальной пары из этого союза не получается, хотя они и могут довести друг друга до полного истощения.
Интересен и факт, что нимфомания может сочетаться у женщины с весьма высоким интеллектом, и такое сочетание даже характерно для нимфоманок. Полагаю, что более интенсивное проявление мышления связано с особым гормональным статусом у таких женщин.
Часто высота продуктивного мышления у мужчин, и способность к творческой деятельности, тоже сочетается с половой потенцией редко встречающейся у большинства, но в этом процессе главный половой гормон тестостерон играет не ведущую роль, и задействована более сложная биохимия управляющих гормонов мозга.
Пока эта загадка природы не разгадана, почему среди сотен мужчин и женщин рождается один супермен, или нимфоманка.
И эта мысль была озвучена в фильме, если бы героиня родилась мужчиной, то её поведение легко бы вписывалось в общепринятые рамки. О правителях востока которые имели десятки жён и тысячи наложниц ходят легенды, их мужской силой восхищаются даже офисные клерки просвещённой Европы.
А вот женщина которая переспала с несколькими сотнями мужчин у нас такого восхищения почему то не вызывает.
Теперь вы поняли почему доктор Фрейд был так востребован!
Рецензия к фильму «Нимфоманка: Часть 1» от Constance
Поговорим о любви
Любопытная эволюция происходит в современном кино. Мартин Скорсезе, признанный мастер жесткого мужского кино, делает блестящий гламурный блокбастер «Волк с Уолл стрит«. Дэвид О.Рассел, известный скорее камерными психологическими историями, снимает довольно дерзкий и безбашенный водевиль «Афера по-американски«. Бразилец Жозе Падилья, мастер крутого экшена, делает в качесте голливудского дебюта перезагрузку вневременной фантастики «Робокоп« от ироничного Пола Верховена почти социальным памфлетом с гуманистическим подтекстом. А знаменитый датчанин Ларс фон Триер, аутист со склонностью к эпатажу, впускает, наконец, зрителей в свой мир и предлагает нам трогательно-теплую философски-комедийную притчу «Нимфоманка. Часть 1«. Не стоит обманываться на его счет — во второй части он жестко компенсирует эту расслабленность, но, пока она есть, воспользуйтесь случаем и познакомьтесь с этим неожиданным Триером.
Профессор Селигман (любимый Триером Стеллан Скарсгард) подбирает в подворотне избитую Джо (возлюбленная Триером Шарлотта Генсбур), окружает ее заботой — чистой пижамой, чаем с молоком, легким разговором на первый взгляд ни о чем. И своим заинтересованным сочувственным вниманием побуждает ее на откровения, почти исповедь, о греховной порочности натуры и богатом опыте общения с мужчинами, которую можно озаглавить «Нимфоманка: история восхождения«. Правда, по ходу дела мы многократно имеем возможность убедиться, что «грех« и «порок« как и все в этой жизни, понятия относительные и имеют две стороны.
Фильм первый не столько о нимфоманке и женской сексуальной ненасытности, сколько о жизни в ее многобразии, сложных хитросплетениях нашего мироздания и сознания. В нем понемногу философии, психологии, медицины, эзотерики, религии, законов музыкальной полифонии от Баха до Rammstein, магии чисел от Фибоначчи, мистики, флоры и фауны, сексуальных опытов, искусства флирта, искусства рыбалки. и любви во всех ее проявлениях. Любви к гармонии, красоте, противоположному полу, со всеми ее неожиданностями, сложностями и недоразумениями, взлетами и падениями. Не ждите от фильма жестких порнографических «откровений« и блуда, они присутствуют вскользь без самоцели как часть нормальной жизни взрослого человека. И как следует из финальной реплики первой части фильма «Я ничего не чувствую«, сказанной нашей нимфоманкой, задуманная Триером история куда сложнее и на порядок глубже, чем можно было предположить в начале.
Никогда не была поклонницей Триера, воспринимая его картины как талантлиый, но рассудочный и холодный вызов. Тем неожиданнее впечатление от волнующей эмоциональности и теплой интимности «Нимфоманки«. Триер вовлекает зрителя в тонкую интеллектуальную игру, обставленную как театрализованный сеанс у дорогого психотерапевта. Очаровывает и подкупает игрой музыки, цвета, света, необычных деталей, визуальных метафор и аллегорий, неожиданно выстроенных кадров — каждый раз неожиданно разных, все в лучших традициях классического авторского кино. Спасибо команде Триера оератору (Мануэль Альберто Кларо) и монтажерам (Мортен Хейбьерг, Молли Марлен Стенсгаард).
Хотя Триера упрекают в беззастенчивом подражании Тарковскому, язык не повернется назвать это плагиатом или имитацией, настолько все визуальные решения выглядят безальтернативными. При этом привычный зрителю саркастичный и язвительный Триер никуда не уходит, наблюдая за развитием событий и время от времени подавая колкие реплики.
Шарлотте Генсбур в первой части отведены реплики без действия. Ее героиню в юности удачно играет дебютантка-француженка Стэйси Мартин — невозмутимая и довольно бесстрастная исследовательница своей сексуальности, почти в духе корифеев сексологии Уильяма Мастерса и Вирджинии Джонсон или Альфреда Кинси, но вообще по жизни человек впечатлительный и добрый.
Великолепные яркие запоминающиеся персонажи в исполнении профессиональных звезд. Стеллан Скарсгард — гуру актерского мастерства в роли ироничного и доброжелательного интеллигента-энциклопедиста. Ума Турман — обманутая и психически неуравновешенная жена одного из любовников Джо взрывает экран двадцатиминутным монологом. Кристиан Слейтер — любимый и любящий отец Джо будет одной из самых запоминающихся ролей в его фильмографии, во избежание спойлеров опускаю детали. Шайя ЛаБаф в роли бойфренда юной Джо своей игрой заставляет забыть о собственных прегрешениях за кадром. Хороша даже «многопытная« несмотря на возраст подружка Джо — Софи Кеннеди Кларк, которая уже успела засветиться на экране в хитах последних двух лет. Все прочее сладкое, чтобы слишком не перегружать наш желудок, Триер подаст во второй части.
«Нимфоманка: Часть 1« гармоничное и самодостаточное творение от узнаваемого и одновременно не слишком знакомого Триера. Восхитительно-талантливое, проникающее до глубин, оно еще и томительное предчувствие новых измерений творческой фантазии Ларса фон Триера. Жду уже сейчас!
Роман Волохов написал отличную рецензию, но я не могла остаться в стороне от темы «Ларс фон Триер как чудо«.
Маниакальная витальность. По поводу фильма Ларса фон Триера «Нимфоманка»
Про Достоевского в его время писали: «жестокий талант». Про Ларса фон Триера можно сказать: «злой гений». Совершенно беспощадный к своим героям и готовый разверзать адовы бездны внутри них. Человек не просто уступает давлению зла, он им одержим, он реализует себя во зле и разрушении.
И в то же время фильмы фон Триера странно созвучны с «благой вестью» христианства, вызывают своего рода апокалиптический катарсис. Бог – не добрый человек. Бог есть Любовь, но он Живой, а не добрый. Триер настолько радикален в изображении зла и ужаса, что оставляет место только одному исходу: иррациональной любви. Ничто не спасет нас от нас самих, жестоких и сладострастных. Убийц и растлителей. На нас нет управы. Здравый смысл бессилен. Мораль бессильна. Церковь бессильна или своекорыстна. Ад – это не только другие: каждый человек – сам для себя ад. Он маньяк, ищущий власти и наслаждений, которые превращают его в страдальца, в жертву своего порока. Нет никого несчастнее человека, одержимого похотью, или злобой, или страхом. Он захлебывается в истерике. Его трясет от отвращения к себе, которое он вымещает на других. Остается только уничтожить этот проклятый мир, где люди не умеют жить, не причиняя адской боли себе и другим.
Но когда мир полностью изойдет во зле, опустошится – тогда и начинает звучать у Триера эта хрустальная нота: мир должен начаться с начала, и началом этим может стать только любовь. Все остальное обречено. Все остальное слишком рационально. Человек – иррациональное существо, подпольная крыса, перегрызающая горло себе подобным. Ничто рациональное его не спасет, напротив, только усугубит его мучения, поскольку послужит орудием иррациональному злу. Единственное, что может спасти от иррационального зла – хотя шанс на это ничтожно мал – это иррациональность любви. Безотчетной, беспричинной. Все остальное – ложь и лицемерие.
Но вскоре нимфоманка Джо слышит страшный, нечеловеческий крик отца. Это припадок страха перед смертью. Он впадает в истерику, он бьется в конвульсиях, пытаясь вырваться из силков смерти. И таким, бесконечно жалким, измазанным в собственном дерьме, он и умирает, мудрый и добрый врач, отец, ученый. А его дочь, выслушав наставления умирающего отца и глубоко сострадая ему, хватает первого попавшегося санитара, чтобы немедленно предаться судорогам наслаждения в той же больнице, где корчится от судорог страха отец.
Рядом с ними большинство людей чувствуют себя полуживыми, ни холодными, ни горячими, оправдывая свою вялость и апатию соображениями морали, которая, дескать, запрещает им жить на пределе дарованных человеку сил. Почти все мы лицемеры, вроде друзей Иова, выпрямляющих неведомые им пути Бога, который на самом деле ничего не знает о морали, навязанной ему человеческой трусостью. Фильмы Триера – это вопль Иова, раздирающего на себе одежду, чтобы показать Господу свои язвы: где твое милосердие? где твоя справедливость? Но Триер идет дальше: его герои – не экзистенциальные праведники, а маньяки, онтологические злодеи, пожиратели чужих тел и душ и истребители своей собственной души.
Рецензия к фильму «Нимфоманка: Часть 2». Без романтических иллюзий
Совершенно некорректно говорить о двух покромсанных кусках семичасовой эпопеи как о фильме один и фильме два, но прокатчики не оставляют нам иной возможности, поэтому. Часть 2 уже не имеет того эффекта неожиданности и лишена остроты, свежести, тепла, очарования, легкости, гуманности и эстетского вызова, как часть 1. Все тайны персонажей и их глубокое подсознательное раскрыты, паттерны поведения не меняются, и мы только накапливаем количество, то есть топчемся на месте, повторяя с небольшими вариациями одно и то же вновь и вновь.
Галопом о религии и иконописи, Бонде и оружии, психотерапии, любовниках-афроамериканцах, не владеющих английским, материнской любви, невинных лесбиянках, тайных педофилах, и снова мелькают числа Фибоначчи, рыболовный крючок и проч. В финале вроде бы просачивается новая мелодия о жертве и насильниках, которые меняются местами, но в сущности это только точки над «и», которые окончательно дописывают психологический портрет изучаемых персонажей при полном освещении, оставляя открытым вопрос об их адекватности и психологической полноценности.
Жесткость и депрессивность фильма отчасти связана с тем, что розовое детство героини осталось в прошлом вместе с романтическими иллюзиями. Вместе с романтическими иллюзиями осталась в первой части и Стэйси Мартин — юная, чувственная, женственная, с точеным телом, первозданно-невинная вопреки своей маниакальной страсти, притягивающая сочувственное внимание. Во второй части её в мгновение ока подменяют Шарлоттой Генсбур — только была Мартин, а в следующем кадре Генсбур. Шарлотта великолепная актриса, но делит со зрителем весь груз своего жизненного и профессионального опыта, и место таинства надежды, которое одним своим видом дарила Стэйси, занимает серая безысходность.
Кажется что и простодушный профессор Селигман (Стеллан Скарсгард), слушающий исповедь героини, уже не так рьяно отстаивает ее «святость» и право на свободный выбор. Хотя до последней точки в рассказе Джо он настаивает (по инерции или усыпляя ее бдительность?) на том, что при всей порочности, пустоте и мрачности ее жизни в глубине души она неиспорчена, заслуживает снисхождения и прощения, а в его лице имеет преданного сочувствующего друга.
Появляются, наконец, так долго жданные Уиллем Дефо и Джейми Белл. У Дефо небольшая роль, в оскопленном варианте картины почти камео, и воспринимается как визитная карточка и талисман Триера. От Джейми Белла, в настоящем счастливого супруга и молодого отца крошечной дочки, роль с таким маниакально-садистическим рисунком потребовала, видимо, полного перевоплощения и психологического напряжения, не типична для его фильмографии, но выглядит вполне убедительно.
Ощущения порочности и дерзкого троллинга от фильма не остается — кажется вместе с Триером мы побежали марафонскую дистанцию со спринтерской скоростью и еле дотянули до финиша. Жесткого рейтинга не чувствуется — сегодня даже вступающие в сексуальные отношения 14-летние подростки теоретически знают о биологической стороне изучаемого Триером предмета больше, и особых «визуальных сюрпризов» фильм не предлагает.
В итоге имеем не новую историю, трактуемую в депрессивном ключе, помещенную в контекст божественной и светской «философии« мироздания, которую с большим или меньшим энтузиазмом рассказывают хорошие актеры, поощряемые ироничной улыбкой Ларса фон Триера. Но некоторые эпизоды, отдадим должное Триеру, довольно сочные!
«Нимфоманка»: Без всякого ореола эротизма
Фестиваль современного независимого кино «2morrow»/Спецпоказ
«Нимфоманку», новое творение датского гения Ларса фон Триера, в мире приняли в целом смешанно. Указывали на то, что он не оригинален, повторяется, безуспешно пытается шокировать, стал скучен и предсказуем. Однако многое из этого относилось к театральной, а не режиссерской версии, разбитой на две части, меж тем от начала до конца в том виде, в котором задумывался автором фильм был показан считанное количество раз, в том числе и на «2morrow». Эта пяти с половиной часовая версия не оставляет сомнений в том, что Триер в прекрасной форме, а «Нимфоманка» один из важнейших фильмов года.
Воспринимается «Нимфоманка» как масштабный кинороман, который невозможно охватить в одной рецензии, можно лишь выделить отдельные темы и нюансы. Открывается долгим черным экраном, протяжными планами захолустной улицы, медленно начинает падать снег, как вдруг раздается грохот песни группы «Rammstein». На земле лежит побитая женщина (Шарлотта Генсбур), которую подбирает сердобольный прохожий (Стеллан Скарсгард) и отводит к себе домой, где помогает ей прийти в себя. Постепенно в завязывающемся диалоге Джо начинает рассказывать как она дошла до такой жизни, а Селигман (с идиша переводится как счастливый) выступает как внимательный слушатель. Ее история, конечно, драматична: индифферентная мать, тяжелое переживание кончины отца (Кристиан Слейтер), но главный элемент ее жизненный трагедии – одержимость сексом, причем с детских лет. Именно это определяет ее поведение в период подросткового бунта (молодую Джо прекрасно сыграла Стейси Мартин), постоянно подталкивает к новым экспериментам в интимной сфере, и, позднее, очевидно губительно сказывается на семейной жизни (мужа Джо исполнил Шайа ЛаБаф).
Триер, пользуясь брехтовским отстранением зрителя, регулярно перебивает рассказ Джо ремарками и вопросами Селигмана, чтобы помешать эмоциональному сопереживанию героине и склонить аудиторию к рациональному анализу происходящего, для чего он также до бесконечности расширяет спектр тем их разговора через Селигмана (объясняя это его асексуальностью и потому беспристрастием), который постоянно находит отдельным фактам биографии Джо аналоги в мировой истории и общефилософском дискурсе. Что совсем не значит, что умствования Селигмана не есть легкая издевка режиссера над фантазиями многочисленных интерпретаторов его фильмов, когда Триер вкладывает в уста своего персонажа совсем уж нелепые аллюзии. Это придает «Нимфоманке» определенную долю комичности и фирменной триеровской ироничности, некоторые моменты и вовсе целиком и полностью комедийны, например, эпизод с Умой Турман, играющей брошенную жену, которая пришла вместе с детьми устраивать скандал в доме разлучницы Джо.
Триер без стеснения меняет в каждой новой главе тон повествования Джо, которую порой можно заподозрить в утрировании ситуаций, на что обращает внимание Селигман и получает резонный ответ, что поверить ей или нет его выбор, но, поверив, он выиграет несоизмеримо больше, чем усомнившись. Это можно считать и комментарием режиссера к взаимоотношениям автора (причем заведомо ненадежного рассказчика, коим Триер себя, безусловно, считает) и зрителя, так и, в более широком смысле, к вере как таковой.
Рассказ Джо – это так или иначе исповедь, раскаяние в грехах, которые она усматривает в своем прошлом, однако Селигман упорно отказывается от такого подхода, отрицая концепцию греха, и раз за разом оправдывает поступки Джо, универсализируя их. Он настаивает на том, что ей не за что чувствовать себя виноватой. Немаловажно, что Селигман иногда все-таки выражает некоторое несогласие или непонимание действий Джо (его смущает слово «негр», возможность оправдания педофила, подробности процедуры аборта, симпатия к диктаторам), чем он выдает свое обывательское лицемерие (по крайней мере, по мнению героини) и открывается как не столь уж глубокая и цельная личность, какой ему хочется казаться.
Пара Джо и Селигман становится для Триера олицетворением излюбленного противостояния интеллекта и природы, где победа неизменно остается за последней, при этом режиссер не превращает фильм в апологию плотского. Если принять тезис, выдвигаемый в ленте, что Восточная Церковь есть Церковь радости, а Западная Церковь страдания, то путь Джо пролегает с Востока на Запад. И причина этого в том, что чувственное, телесное неспособно полностью насытить человека, а тем более ту, которая «всегда требовала от заката большего», и это неизбежно приводит в конечном счете именно к страданию личности. Любовь тоже для Джо всегда оборачивалась болью и страданием, что, можно сказать, подтвердило ее тинейджерский протест против растиражированногообраза любви, пропагандируемого обществом. Поэтому ближе к финалу она формулирует свое желание, несмотря ни на какие трудности, полностью в себе преодолеть сексуальность в теле, уме и душе для того, чтобы жить по-настоящему, имея наконец шанс заполучить то самое «большее» от заката, и уж кто-кто, а она понимает о чем говорит.
Помимо прочего, Триер привнес в фильм автобиографичные элементы (болезнь родителя, бунтарская «Догма 95», затяжная депрессия), самоцитирование («Антихрист», «Разбивая воны») и отсылки к другим лентам («Пианистка» Ханеке) в легкой, почти веселой манере. Хотя, конечно, мир в триеровский перспективе все также беспощаден, как и сам режиссер к зрителю, закончив фильм неожиданно бескомпромиссно и жестко, чем, естественно, вызвал возмущение многих.
Так Ларс фон Триер, собрав самый звездный актерский состав, решившись на огромный хронометраж и откровенные порнографические сцены, не побоявшись быть обвиненным в банальности или повторении, снял очередной шедевр. Остается лишь воскликнуть: «Браво!».
8-ой Международный фестиваль современного независимого кино «2morrow/Завтра» проводился с 20 по 25 января в «Музее Москвы» и «Центре документального кино». Соорганизатор фестиваля – «Музей Москвы». Фестиваль проходит при поддержке Департамента Культуры города Москвы, Фонда Ивана Дыховичного, Благотворительного фонда «Искусство, наука и спорт».