в чем смысл фильма двойник
Двойник
Жанр: абсурдистская трагикомеди
Двойник
Сюжет: В кафкианском обществе будущего ничем не примечательный клерк Саймон обнаруживает, что его новый коллега Джеймс внешне похож на него как две капли воды — и, более того, вовсю пользуется этим сходством.
Дебютировав в большом кино безумной (даром что вполне реалистической) «Субмариной» (2011), британец Ричард Айоади решил замахнуться на Фёдора нашего Михайловича и экранизировал фантасмагорию Достоевского о жизни и приключениях титулярного советника Якова Петровича Голядкина, повстречавшего как-то своего двойника. Реалии царской России замещены тут условными европейскими, но и те условны настолько, что картина воспринимается вне какого бы то ни было национально-культурного контекста. Действие разворачивается в непонятной стране в неопределённую эпоху в ретрофутуристических декорациях. Героя зовут Саймон, его двойника — Джеймс, их шефа — мистер Пападопулос, их возлюбленную — Ханна; работают герои на некоего Полковника, который одновременно и глава фирмы, и её маскот. Слоган компании — «Полковник знает, что нет особенных людей, есть просто люди» — намекает на традиционную для антиутопий тотальную обезличенность зябкого, сумрачного, будто подземного (ни единой сцены при солнечном свете!) бытия.
Сюжет Достоевского о том, как раскрепощённый двойник выдавливает робкого героя на периферию жизни, захватывая по очереди его работу, дом и любовь, на таком кафкианском фоне разыгрывается как по нотам. Джесси Айзенберг умудряется создать два очень непохожих и очень неприятных образа. Джеймс — экстраверт, циник, хитрец — явно опасен (и похож на Цукерберга из «Социальной сети»). Саймон, напротив, подавляет своей почти идиотической нерешительностью, своей ничтожностью. Ему вроде и надо сочувствовать, но через пять минут начинаешь понимать, почему и мать к нему не прислушивается, и босс не помнит его имени, и Ханна (милая Миа Васиковска) не способна полюбить эдакую серость. То ли дело Джеймс! Остроумие, наглость, стиль. Сразу видно, что это не «просто человек», но «человек особенный», не тварь дрожащая, а нечто, «имеющее право».
Имитируя Достоевского, но не копируя сюжетные ходы, Айоади проводит Саймона через все круги ада: от бессильной злобы на удачливого двойника до падения в пучину безвестности, когда вся информация о Саймоне исчезает из всеобщей базы данных — «системы», и он, будучи никем внутри, оказывается никем ещё и снаружи. «Верните меня в систему!» — умоляет он служащего. «Не могу, — отвечает тот. — Система абсолютно надёжна. Если она говорит, что вас нет, значит, вы не существуете». Как тут не вспомнить Маяковского: «Единица — вздор, единица — ноль. » Но и этот ноль способен на бунт, особенно если противостоит нулю, по сути, такое же (или то же самое) ничтожество.
Помимо прочего фильм сообщает нам то, о чём Достоевский догадался задолго до возникновения моды на антиутопию: её архетипы — маленький человек и большой тиран, вечное сомнение и безбрежное самомнение — две стороны одной медали, половины одной души. Поневоле задумаешься, с каким именно Старшим Братом боролся в «1984» Оруэлл и каких тиранов истреблял смехом Набоков. Это открытие даёт ключ к фильму самого Айоади: что, если тусклый клаустрофобный мир — не реальность, а ущербное восприятие героя, бледная тень реальности?
Итог: «Двойник» идеально встаёт в ряд кафкианских фильмов наряду с «Бразилией» и явно оставит след в истории кино. Он получился слишком артхаусным, чтобы прославить Айоади среди массовой аудитории, но своего зрителя это атмосферное кино найдёт.
«Эй, ты, лентяй! Проснись! Ты работаешь на полковника!»
Два Айзенберга, несмотря на сходство, разнятся, как лёд и пламень.
В чем смысл фильма двойник
Не думайте, что «Двойник» тяжёл, хотя сюжет происходит из повести Достоевского. Стиль похож скорее на Кафку, нежели на Достоевского. В то же время режиссёр и соавтор сценария Ричард Айоади выдумал много такого, что ни Достоевскому, ни Кафке присниться не могло. Если этот фильм на что-то и похож, но на непредсказуемый сон, где герою, который лишён супергеройских дарований, удаётся победить не то что суперзлодея, а целый выводок злодеев, собственное отражение. Айоади наверняка знаком с тёмным Человеком-пауком Сэма Рэйми.
Ричард Айоади известен у нас за роль Мосса в сериале IT Crowd, и его любители должны остаться довольны: в «Двойнике» в одном из эпизодов есть Крис О’Дауд в роли медбрата, а отсылок к графическому стилю сериала предостаточно, не говоря о прыжках с высоты. Пишут, что есть множество отсылок к Кафке, Оруэллу и их экранизациям: вероятно, и к балабановскому «Замку» в музыкальном отношении. Выдуманное фантастическое шоу The Replicators в стиле сериалов полувековой давности явно стоило бы посмотреть целиком.
В мире, где все правила трактуются против героя, а квантовая неопределённость Вселенной порождает его двойника, можно рассказать любую по степени бредовости историю, и Айоади надо отдать должное: он выбирает вариант наименьшей надуманности и наибольшего сочувствия своим героям. Каждый раз, когда кажется, что в мире начинает происходить совершеннейший абсурд, фильм то демонстрирует прекрасную девушку Ханну (Миа Васиковска), то не менее прекрасных полицейских, которые заняты делами о самоубийствах. Какое может быть одиночество, когда в квартале столько коллег-самоубийц?
Концепция «Двойника» легко переворачивается наизнанку: наряду с очевидной нитью фильма можно легко развернуть его смысл до обратного, представить героя злодеем, а обаятельных женщин жестокими насмешницами. Что произойдёт с героями дальше? Куда едет скорая? Что касается морали, я уяснил для себя одно: использовать для сексуальных игр настоящие наручники — зло.
Кинематограф «Двойника» идеален, и примеры здесь будут излишними: просто посмотрите на него. Звук, монтаж и цвета этого фильма настолько подходят друг другу, что даже в надуманности его не обвинишь. Аналоги в области света и отражений можно найти среди немого кино почти столетней давности, но не среди современных фильмов. Обыденные шумы The Double превращает в кошмарную часть действия, а оригинальная музыка удачно переплетается с полузабытыми японскими композициями, которые слышатся свежо и ярко. Такому режиссёру, как Айоади, можно безбоязненно отдать какой-нибудь блокбастер уже сейчас и посмотреть, что из этого выйдет (надо надеяться, в ближайшие лет пять кто-то устроит подобный эксперимент).
Хотелось бы написать в конце какое-нибудь зловещее «но», но это «но» нельзя придумать. Зловеще то, что подобное кино (не очень, в общем, и дорогое) никогда не сняли бы в России, потому что в России снимать его некому. А если из-за этого отзыва у вас сложились завышенные ожидания, отбросьте их и смотрите «Двойника» с чистым сердцем: друзья говорят, что больше всего я люблю плохие фильмы.
«There aren’t too many like you, are there, Simon?»
Ричард Айоади: «Вопрос в том, что на самом деле является двойником»
1 мая в прокат выходит новый фильм Ричарда Айоади «Двойник» по одноименной повести Достоевского. Корреспондент «Известий» дозвонилась режиссеру в Лондон.
— Как появилась идея «Двойника»?
— Всему виной Эви Корин, с которым мы вместе работали над сценарием. Он всегда был фанатом Достоевского, но ему особенно нравилась эта повесть. Я услышал о ней, когда он представил несколько набросков — и страшно заинтересовался. Прочел Достоевского, меня впечатлило: идея ведь очень интересная — о человеческой уникальности, одиночестве и потерянности, когда вдруг появляется двойник.
— А что-нибудь еще из русских писателей вы читали?
— Да. Из Достоевского, наверное, как и все: «Преступление и наказание», остался под огромным впечатлением. И еще мне запомнилась «Война и мир» Толстого. Хотя в России столько прекрасной литературы.
— Фильм получился очень темным: мы ни разу не видим в нем солнечного света. Откуда такая идея?
— На мой взгляд, это соответствует литературному первоисточнику. С одной стороны, я ощущаю всю историю, которая происходит с главным героем, как некий нескончаемый ночной кошмар. С другой стороны, большинство событий происходит именно по ночам. И, наконец, даже пространство, в котором работает герой, полностью изолировано от улицы — за толстые стены этой компании не проникает солнечный свет. Так что всё выглядит крайне неестественным, механическим и, как следствие, лишенным уникальности. Мне хотелось создать особую атмосферу, схожую чем-то с атмосферой больших городов: по ночам там никогда не бывает достаточно темно, всегда есть множество источников света, но ты не можешь определить, откуда он идет — вокруг множество зданий. От этого отношения внутри корпорации также строятся неестественно.
— Почему к работе над «Двойником» вы решили пригласить тех же актеров, которые снимались в вашем дебюте — «Субмарине»?
— Главная причина — потому что они действительно хороши. Но, конечно, если ты уже работал с актерами прежде, то и работа режиссера будет легче: ты хорошо их знаешь, понимаешь, на что они способны. Когда артисты друг друга знают и приятны друг другу, на съемках царит совсем иная атмосфера — как в театральных общинах, и люди выдают лучший результат, можно двигаться глубже.
— Однажды вы сказали, что лучшее слово, чтобы описать «Двойника», — «странный».
— О, как бы я хотел, чтобы хоть что-то в этом мире можно было бы описать одним словом. Я надеюсь на это. Наша история — немного смешная, при этом драматичная и не чисто реалистичная.
— Актуальна ли она сейчас?
— Думаю, любая интересная история всегда актуальна. В «Двойнике» поднимаются вопросы взаимоотношений, это никогда не утратит актуальность. В любое время мы будем страдать и думать, почему кто-то относится к нам так, а кто-то — иначе, и как сделать так, чтобы это изменить. Сейчас, в пору активной онлайн-жизни, особенно актуально задуматься о том, как люди взаимодействуют между собой. Что нас объединяет. И что в итоге делает тебя таким, какой ты есть. Уникальным.
— Вы знаете мистическую версию о том, что у каждого человека в жизни есть двойник?
— Да, конечно. Но для меня главный вопрос все-таки в том, что именно является твоим двойником. Ведь можно сказать, что подходящие друг другу мужчина и женщина — тоже двойники. А можно сказать, что повесть Достоевского и наш фильм описывают устройство Вселенной. Подобно тому, как наш герой появляется в компании, человек приходит в мир, где вокруг также есть люди, они уже обладают знаниями, и ты вынужден сражаться за место под солнцем. За свое настоящее.
— И убивать, как это делает Саймон?
— На какую зрительскую аудиторию вы рассчитываете в России? Фильм получился не самый легкий для восприятия.
— Когда ты что-нибудь создаешь, то держишь в голове абстрактный образ зрителя, пытаешься ему что-то объяснить. Но в итоге я надеюсь, что придут просто заинтересованные зрители. Кто угодно, кому это будет интересно.
— Однажды вы сказали, что пишете книгу о себе.
— Я действительно пишу книгу, но книга не о моей жизни. А скорее комедийный памфлет, где я рассказываю о своей работе, о кино. Сейчас она занимает все мои мысли, и, надеюсь, удастся выпустить ее в этом году.
— Планируете ли презентовать ее в России?
— Хотелось бы, я ведь никогда не был в вашей стране. Но я не знаю, будет ли она переведена на русский. Вот книги Вуди Алена переводят на русский? Надеюсь, моя окажется не хуже.
— У вас есть секрет успеха?
— Не знаю, очень трудно сказать. Думаю, пока об этом рано говорить: мне кажется, осознать, успешен ты или нет, можно только в 80.
Такой разный Саймон-Джеймс
В основе фильма — история обычного рабочего по имени Саймон Джеймс (Джесси Айзенберг), честно работающего на пользу корпорации. Вся жизнь Саймона — история недоразумений и невезения. Девушка Ханна (Миа Васиковска) не обращает на него внимания, босс (мистер Пападопулос, Уоллес Шон) пользуется доверчивостью и безотказностью, мама периодически звонит из психбольницы, чтобы сказать, насколько Саймон большое разочарование в ее жизни. И даже лифт не желает выполнять его приказания.
Когда же в конторе появляется новый сотрудник по имени Джеймс Саймон, для прежнего работяги и вовсе начинается темная полоса: похожий на Саймона как две капли воды, Джеймс сперва учит того жизни, но в конце концов лишь доказывает его несостоятельность.
В итоге отличить реальность от больного воображения Саймона становится практически невозможно и вопрос существования Джеймса, в отличие от повести Достоевского, так и остается без ответа.
Мучения основного героя режиссер сдабривает порцией юмора, часто — черного. Сюрреалистические диалоги, упоминания Пиноккио («я как Пиноккио, словно и не человек»), безразличие и цинизм полицейских, расследующих самоубийство, раскрашивают историю в новые цвета. Хотя по большому счету цвета в ней всего два: черный и серый. Отсутствие солнечного света, кажется, сказывается на психике не только героев, но и зрителей: к сцене, когда мать Саймона решают по завещанию хоронить посреди ночи, это уже не кажется чем-то необычным.
Единственное, с чем не хотелось бы торопиться — так это называть «Двойника» обязательным к просмотру всем и вся. Все-таки это — фестивальный фильм: недаром он успел объездить форумы в Торонто, Лондоне, Токио, Абу-Даби. В России премьера также состоялась в рамках фестиваля «Новое британское кино» еще в 2013 году. Да и любители внимательного к деталям Достоевского вряд ли будут удовлетворены нарочито угнетающим минимализмом обстановки, скорее наоборот.
А вот то, что Абу-Даби Джесси Айзенберг получил премию как лучший актер, справедливо и заслуживает внимания. Несмотря на одинаковую одежду и прически, идентифицировать Саймона и Джеймса не составляет труда. И, пожалуй, в итоге к актеру остается лишь один вопрос: кого видит Айзенберг каждый день в зеркале?
Все отзывы о фильме Двойник
Рецензия «Афиши» на фильм
Робкий, вечно заикающийся Саймон (Айзенберг) носит пиджак на пару размеров больше необходимого, служит клерком в конторе, где остальные сотрудники старше его в два раза, а вечерами возвращается в пустую квартирку — если не едет навестить безумную старушку-мать в соответствующее заведение. Саймон влюблен в Ханну (Васиковска), которая работает на другом этаже, а живет прямо напротив, в поле зрения его подзорной трубы, но он боится и не умеет разговаривать с девушками. Вдобавок у него появляется двойник Джеймс — он выглядит точно так же (хотя никто этого не замечает), но самоуверен и изворотлив, а потому немедленно достигает всего того, о чем Саймон только мечтал, и на службе, и в личной жизни.
Над нашумевшим дебютом Эйоэйда «Субмарина», очевидно, витал дух Сэлинджера и его современных апостолов — Уэса Андерсона и Ноя Баумбаха. В «Двойнике», вольной экранизации одноименной повести Достоевского, от них остался только Айзенберг в роли условного Голядкина, и компанию себе амбициозный англичанин выбрал еще солиднее: фильм отсылает то к «Бразилии» Гиллиама, то к «Процессу» Уэллса — ну и кто тут хипстер? Действие фильма происходит в безвременье, визуально напоминающем, пожалуй, 1970-е, причем в Восточном блоке или какой-нибудь Финляндии — не раз и не два мелькает, кажется, тень Каурисмяки. Это бедный, аккуратный и бесприютный мир, в котором явно экономят электричество.
«Двойника» толком никогда не экранизировали и на Западе, по-видимому, мало читали, но опосредованно — через Стивенсона, Набокова и так далее — он основательно осел в культурной памяти. Поэтому Эйоэйд не столько пересказывает историю, сколько сочиняет для нее новую аранжировку — чертовски изобретательную, часто очень смешную, а местами даже и пронзительную, каким бы нафталиновым ни выглядел в 2014 году весь этот Франц Оруэлл. И каким бы ограниченным ни был актерский диапазон Айзенберга, в нем он все-таки очень хорош. Хочется верить, что человек с таким фактурным носом доберется и до Гоголя.
Лучшие отзывы о фильме «Двойник»
Ни то в мнимом прошлом, ни то в унылом беспросветном настоящем, а скорее в очень условном будущем, среди стеклянных безжизненных небоскребов, среди однообразных офисов и стерильных урбанистических пейзажей большого города, в котором огни давно не светят ярко, живет Саймон Джеймс. Среднестатистический, неприметный клерк, один из миллиарда лиц и двух миллиардов глаз. Объект его очарования и внимания, милая коллега Ханна, его вовсе в упор не видит. Появившийся буквально из ниоткуда некто Джеймс Саймон, являющийся его полной внешней, но не внутренней копией, постепенно превращает его жизнь в истинное безумие.
Предтеча стивенсоновской «Странной истории доктора Джекилла и мистера Хайда», повесть одного из самых экранизируемых писателей русской классической литературы Федора Достоевского «Двойник», в 2013 году в руках известного британского актера и режиссера Ричарда Айоади обрела свое единственное и весьма необычное прочтение.
Не представляя из себя дотошную и дословную экранизацию, а будучи скорее вольной интерпретацией, эдакой историей по мотивам, пронизанной духом произведений Достоевского, «Двойник» нетривиальными художественными методами раскрывает тему дуалистичности человеческой природы, разыгранной на фоне кафкианского кошмара полной бессмысленности жизни, отсутствия всяких перспектив и надежд в ярко воссозданном на экране иллюзорном мире полуреальности и недореальности, подчиненной логике всеобщего тоталитаризма. Предсказуемый сюжет обретает черты мощно и стильно обволакивающей зрителя своей гнетущей атмосферой, удушающим настроением картины, находящейся в межжанровом пространстве. Едва ли «Двойник» является психопатологическим триллером или мистическим детективом в чистом виде, хотя эти жанровые элементы в фильме есть; по многим своим параметрам, фильм Ричарда Айоади является с одной стороны жуткой трагикомедией о поиске своего Я в мире, подчиненном правилам мертворожденной бюрократической и корпоратократической машины, и режиссер изящно цитирует в «Двойнике» как Терри Гиллиама, так и Дэвида Линча, обходясь без эксцентрики первого и извращенных игр с сознанием второго, не опускаясь до незатейливого синефильства, и делая ленту самобытной, оригинальной и интересной вне любого кинематографического контекста, в который, впрочем, фильму придется быть вписанным априори.
Но с другой стороны «Двойник» воспринимается и как искусная притча о полной бессмысленности и абсурдности человеческого бытия, о том, что маленькому человеку так и суждено умереть таковым, тихо и незаметно, в затхлом одиночестве собственного ничтожного микромира, если он не решится таки на спасительный поначалу, но разрушительный в финале бунт. Айоади же предпочитает сохранять формальный нейтралитет ни сочувствуя, ни осуждая главного героя, сыгранного Джесси Айзенбергом; идет лишь неизбежная отстраненная констатация факта, что в человеке есть не только две стороны, а много больше, и что бунт маленького человека, разыгранный в условном мире, в мире реальном приведет еще к более ужасающим последствиям.
Из рассказа о самоидентификации маленького человека, в котором пробудилось не невольно, а добровольно, с его согласия, чудовищное зло, его же и погубившее впоследствии, вырастает мрачный вызов и обществу современному, в котором все сложнее оставаться самим собой, а излишне выпячивать собственную индивидуальность не всегда полезно для общего состояния здоровья. В конце концов, что из себя представляет современный мир — более виртуальный, чем реальный? Набор очевидных истин, нарочитой лжи, лживой правды и полуправды, мир корпораций и всеобщей свободы, которой стало так много, что хочется уже ее поменьше. Извилистые лабиринты новой-старой реальности, продемонстрированной Ричардом Айоади, очень похожи и на сознание большинства людей ныне: все путано, темно и мрачно. И двойник, этот призывающий к провокациям доппельгангер, почти ты, но, увы, не ты, оказывается на деле намного безобиднее оригинала, в душе которого давно Сатана устроил свой последний и самый блестящий бал.
Враг 2013 — скажи мне, кто твой недруг, и я скажу, кто ты
Кинокартина «Враг», вышедшая на большой экран в 2013 году – детище франкоканадского режиссера Денни Вильнева. С первых минут просмотра этого психологического триллера становится ясно, что ничего не ясно. Смысл фильма «Враг» постоянно ускользает, прячется за иносказаниями и образами в виде пауков и паутин. Давайте разбираться.
Описание истории
Сюжет фильма «Враг» развивается вокруг профессора исторического колледжа Адама Белла (Джейк Джилленхол). Его жизнь однообразна и ничем не примечательна. Стабильная работа, постоянная партнерша Мэри, которая при этом не требует серьезного продолжения их отношений. Этакий день сурка. В целом вся картинка начала фильма выдержана в мутных пыльных тонах. С минимумом динамики и движений. Но все преображается за несколько минут.
Двойник
Просматривая низкопробный фильм, взятый в прокате, Адам замечает в одной из незначительных ролей актера, один в один похожего на него. Заинтересованный наличием своего двойника, Белл начинает расследование по его поиску. Не понимая, что погружается в настоящую паутину тайн и безумия.
Я – это он!
И Адам, и Энтони – две личности одного и того же человека. Психологический надлом произошел у героя, когда Хелен объявила ему о своей беременности. Привыкший к свободному активному времяпрепровождению, Энтони ощущает себя загнанным в угол. Ведь ребенок окончательно привяжет его к жене, которая уже давно не привлекает его. Добавит ответственности на плечи. А, возможно, и лишит мечты. Эмоциональная перегрузка оказывается столь велика, что герой просто сбегает и… амнезирует все неугодные ему воспоминания. Забвению предаются:
И в этот момент появляется Адам Белл, абсолютный антипод Энтони. Ему незнакомы амбиции. Он довольствуется жизнью простого преподавателя. Все, что когда-то любил и хотел Энтони – чуждо для Адама, вплоть до гастрономических предпочтений (черника).
Прежняя личность все же прорывается наружу. Адам увлеченно рассказывает своим студентам о тотальном контроле, которого ему удалось избежать (прощай, Хелен!). Также у героя остается его привязанность к матери.
Пауки
На протяжении всего фильма режиссер постоянно подсовывает зрителю пауков и их паутины. Первые членистоногие появляются в начале фильма на сцене ночного клуба. Далее они или незримо присутствуют в кадре — разбитое стекло в виде паутины. Или ощутимо давят — гигантский паук над городом.
На заметку! У Национальной галереи в Канаде установлена скульптура «Maman», которая идентична нависающему над городом членистоногому из фильма. Ее автор — Луиз Буржуа – росла в семье с властной трудолюбивой матерью и вечно изменяющим ей отцом.
Согласно теории Фрейда (кого же еще?) паук – женский символ. Он включает в себя с одной стороны страх быть брошенной, а с другой – материнские эмоции и чувства. Главный герой окружен властными женщинами:
Именно из проблем взаимоотношений в семье у него и возникает психическое расстройство. Не в этом ли еще один смысл фильма «Враг»?
Концовка и скрытый смысл
Личность героя собирается воедино во время встречи в мотеле Энтони и Адама. Они меняются местами, понимая, что должны это сделать. Адам возвращается к Хелен. Та, замечая изменения, произошедшие с ним, убеждает его остаться в семье. И в этот момент Энтони погибает в автокатастрофе.
Возможно, целостность героя восстановилась, и вторая личность канула в лета за ненадобностью. Возможно, он обрел душевное равновесие и психической спокойствие, избавившись от импульсивности и дерзости Энтони. Но почему же тогда на стекле разбитой машины расползлась паутина? Не значит ли это, что герой снова попал в ловушку? Сможет ли он выбраться из нее?
Ответ зрителю дает то, чем закончился фильм «Враг». Адам находит ключ от приватной комнаты ночного клуба, принадлежащий Энтони. Вот и выход из ловушки, верно? Он сообщает Хелен, что хочет прогуляться. Но вместо нее видит в комнате… Стойте, опять паук? Да, но на этот раз маленький и испуганный. Наверное, один из своих страхов главному герою все же удалось победить.