в чем смысл фильма антихрист
В чем смысл концовки фильма «Антихрист» Ларса Фон Триера?
Подтекст «Антихриста» завязан на трениях между мифологией и психоанализом, в которых мифология в конечном итоге побеждает — то есть, рациональное начало в лице героя Дефо может быть и выживает физически, но проигрывает по факту.
Во-первых, его попытки излечить Генсбург не только не увенчались успехом, но и ударили по нему же. Во-вторых, даже в своей смерти она добилась от него признания её правоты: он не просто убивает её, но и сжигает на костре. Совсем как ведьму. Ну а в-третьих, и в-самых-страшных, мифология Генсбург оказывается не внутри, а снаружи: её объективность подчёркивается всеприсутствием Трёх Скорбей — оленя, ворона и лисицы.
Иными словами, рациональное мышление, хочет сказать нам Триер, находится в полной жопе. Оно не способно ни спасти, ни объяснить, оно может только строить, пока что-то большее не пройдёт мимо, и не разнесёт это всё к чертям.
В одном из своих интервью Триер упомянул, что фильм был для него попыткой справиться с собственными патологическими фобиями, которых у Триера даже не одна, а несколько. В процессе работы он пришел к выводу, что выхода из них нет, и скорее всего, они останутся с ним на всю жизнь. Казалось бы, перспектива не слишком удачная.
Но именно эта концовка предлагает оптимистическую альтернативу. Да, мир нельзя описать рационально, и жить в нём рационально, по-видимому, тоже нельзя: мир больше, рано или поздно оно догонит. Зато внутри своей мифологии у мира, тем не менее, есть идеальное состояние, которое на мгновение удаётся увидеть Дефо. Это шествие знающих, движущихся через мир в соответствии с его неуловимыми, необъяснимыми законами и природой. Символом этого знающего оказывается женщина — не столько по гендерному признаку, сколько просто внутри символики самого фильма (известно, что шаманов во многих культурах считают или бесполыми, или двуполыми, или сменившими пол).
А самое главное, что мир, по которому они идут — это уже не «Церковь Сатаны», а нечто целиком гармонизированное, в котором уже нечего бояться, и Дефо, глядя на них, в первый раз за весь фильм открывает для себя что-то новое, и от этого нового ему становится легче.
Рецензия на фильм «Антихрист»
«Антихрист» Ларса фон Триера, не случайно посвященный Тарковскому, предлагает прогулки по лесу, в которых можно найти самые неожиданные вещи.
Трейлер
То, что «Антихрист» /Antichrist/ (2009) – это вам не «Смешарики» было понятно сразу, по жалобным крикам каннской общественности, которую Триер обидел своим фильмом до пунцовых щек. К счастью, все оказалось гораздо более жутко, чем можно было ждать по вскрикам нервной фестивальной публики.
Под Генделя и пушистый снег, падающий за окном, мужчина и женщина занимаются любовью. Их маленький сын, восхищенный возможно первым в своей жизни снегопадом, выбирается из кроватки, влезает на подоконник и падает из окна. На похоронах мать упала в обморок. Недовольный тем, что депрессию жены лечат таблетками, муж-психоаналитик решает спасать ее сам: забирает из больницы, начинает сеансы терапии и увозит в Эдем – маленький домик в лесу. Здесь терапия дойдет до своей кровавой кульминации, начнутся разговорцы о том, что природа – храм сатаны, а ведьмы, о которых женщина писала свою диссертацию, не жертвы, а послушницы этого храма.
Отсмеявшись вместе с залом, вместе с Каннами, вместе с ММКФ на сценах самой порнографической и невообразимой жестокости, какую только можно представить себе в залах с плюшевыми креслами, вы окажетесь у камня и трех дорог, как в сказке. Налево пойдешь – ничего не найдешь: сюда тем, кто предпочтет непреклонное «дурак какой-то, ему лечиться надо». Направо пойдешь – коня потеряешь: сюда повлечет вас необузданная образованность, желание приплести гностиков, Заболоцкого («Лодейников прислушался. Над садом Шел смутный шорох тысячи смертей. Природа, обернувшаяся адом, Свои дела вершила без затей».), театр жестокости и все такое.
Прямо пойдешь – сам пропадешь: сюда тем, кому жалко попусту потратить деньги за билет. На этой дороге можно наблюдать, как Триер упражняется в самой сатанинской части арифметики – в вычитании. Разум (Уиллем Дефо) и Безумие (Шарлотта Гинзбур) ведут тут содержательные беседы, совокупляются, гуляют по лесу и мучают друг друга. Разум спесив, жесток и простодушен. Безумие самоупоено и до ужаса банально. Их разговор завораживает. При этом, Триер всегда был гуманистом в силу прекрасно осознаваемого им факта, что искусство, в отличии от подлинного божественного акта творения, не существует без зрителя, что безнадежно подрывает тщеславную конкуренцию художника с богом. Это вычитание – самый трогательный аттракцион. Посвятив фильм Тарковскому и сделав картину абсолютного визуального совершенства, Триер показывает, что внутри «Зеркала» (1974) прячется забавный хоррор (кто еще помнит летящую над кроватью Терехову и сцену с разлитым молоком, тот оценит). Искусство лживо, потому что может захватывающе-красиво показать падение ребенка из окна и заставить смеяться в голос на чудовищных по жестокости и непристойности сценах.
И когда все уже вычтено, остается зритель – тот, кто всегда интересовал Триера больше всего, неизбежная зависимость от взгляда которого сводит его с ума. Если тут и есть Антихрист, то это зал, с одинаковым сатанинским любопытством взирающий на все, что может предложить экран: кровь, мультфильмы или самораспявшегося от отчаяния шута горохового Ларса фон Триера.
Впрочем, будучи гуманистом, он оставляет выход себе и другим. Спасение – по краям кадра, на периферии зрения, там, где кончаются слова и вещи, и есть только бьющиеся под порывами ветра кусты, ощущение тайны, застывший взгляд Уиллема Дефо, получившего в конце фильма бесценный дар – возможность, наконец, заткнуться и просто смотреть на мир.
Германия, Дания, Швеция, Франция, Италия, Польша, 2009
Режиссёр: Ларс фон Триер
В главной роли: Уиллем Дефо, Шарлотта Генсбур
Жанр: драма, притча
Ты когда-нибудь в детстве кричал от того, что эмоции переполнили твою душу? Неважно – эмоции это радости или страха. Но важно, что в какой-то момент они стали совершенно непереносимы, их стало невозможно держать в себе. Если да, тогда ты поймёшь, о чём я. Фильм «Антихрист» можно назвать прекрасным, и это будет правдой. Но с другой стороны, это будет ложью, так как он одновременно, и отнюдь не в меньшей степени, ужасен. Это та грань, где прекрасное и ужасное сливаются между собой, становясь невыносимым. Вообще не понимаю, как Триер это снимал. Кажется, что голыми нервами, не иначе. И он сумел это ощущение передать зрителю. И смотреть временами невозможно, зашкаливает чувства. Недаром четверо зрителей упали в обморок при показе «Антихриста» на Каннском фестивале. Шок, который испытываешь, словами трудно передать. Когда я смотрела эту картину в первый раз, то три или четыре раза останавливала её, начинала заниматься другими делами, отвлекалась, чтобы немного придти в себя. Иначе невозможно, не вынести. Правда, есть вариант. У многих срабатывает защитный рефлекс, и они просто не воспринимают этот фильм, ставят между ним и собой стенку. И тогда картина проходит мимо.
— Как больно!
— Я знаю. Это неизбежно.
— Я тоже хочу умереть.
— Я тебе не позволю.
— Так будет продолжаться вечно?
— Нет, всё изменится.
— И станет ещё хуже?
— Да, станет.
Актёров в фильме только двое (Уиллем Дефо и Шарлотта Генсбур), и роли обоими сыграны замечательно. Саундтрека нет (только в прологе звучит ария из оперы «Ринальдо» Генделя), но звуковое оформление фильма потрясающее, создаёт постоянное напряжение и соответствующее содержанию настроение. Просто потрясающая операторская работа, местами фильм невероятно красив. И, конечно, следует отметить влияние на эту работу Триера – Андрея Тарковского, это практически сквозит на протяжении всей картины, которая ему и посвящена.
В фильме достаточно откровенных и шокирующих сцен, он не для каждого, поэтому рекомендовать его как обязательный не буду. Но это настоящее кино, без дураков, очень мощная работа.
«Антихрист»: Рецензия Киноафиши
Ларс фон Триер, великий провокатор и священный бык гипнотизируемой им Европы, решил сказать очередное новое слово в кино. Жанр этого нового слова тоже не вполне обычен: глядя на «Антихриста», каннская публика на собственной шкуре познала, что такое фильм-пытка и чем вышеозначенный жанр отличается от всяких там road movies и love stories. Однако главная новация фон Триера состояла, безусловно, в другом: тщательно проштудировав «Молот ведьм», он собрался продемонстрировать, какова в действительности женская природа и почему женщина, говоря словами Тертуллиана, «врата ада». Здесь сразу следует предостеречь некоторых озабоченных сюжетом читателей: поскольку «Антихрист» не детектив и даже не триллер, хотя и может казаться таковым поначалу, мы в последующих абзацах бодро опишем все основные сюжетные ходы, включая финал, ибо иначе смысл данного произведения выявить невозможно. Так что пусть не смотревшие фильм отложат на время чтение и вернутся к нему лишь после просмотра, дабы невзначай не исторгнуть вопль разочарования, гнева и досады, чему свидетелем мы сами не раз становились…
Во-первых, говорит Ларс фон Триер изумленному зрителю, женщина вовсе даже не человек. По крайней мере, только так можно истолковать фразу о том, что раньше целенаправленно «люди убивали женщин». Во-вторых, говорит Ларс фон Триер все тому же изумленному зрителю, всякая женщина по природе своей ведьма и служительница сатаны, в доказательство чего обрушивает на лесную избушку, где происходит основное действие картины, несколько килограммов желудей. Поскольку, впрочем, желудями в наш пресыщенный век уже никого не удивишь, Триер прибегает к массированному избиению зрителя ниже пояса. Однако, как любил говаривать маркиз де Сад, внесем-ка, друзья, порядок в наши удовольствия.
Еще в древности многие задумывавшиеся о том, откуда в мире зло, приходили к выводу, что благой Бог никак не мог сотворить всех тех кошмаров, какие мы ежедневно имеем счастие наблюдать. Следовательно, мир – продукт злой воли, воли дьявола. Триер так прямо и провозглашает: «Природа – церковь сатаны». Название же «Антихрист» в данном контексте отсылает не только к Откровению Иоанна Богослова, но и к одноименной фильму книге Ницше, заглавие которой русские переводчики до последнего времени стыдливо переводили как «Антихристианин». Но объявить, вслед за гностиками и манихеями, мир церковью сатаны – лишь первый шаг. Триер хочет найти проводника сатанинской воли, главного агента дьявольского влияния. И он этого агента дьявольски быстро находит. Все женское начало как таковое – антихристово изобретение. Поэтому Триер не говорит «мир», но – «природа» (nature). Вспомним, что латинское natura («природа») первоначально означало, в числе прочего, еще и «влагалище». Вся природа в современном смысле слова, то есть окружающая среда, – живое свидетельство о сатане. Здесь Триер мобилизует себе на подмогу практически целый зоопарк: на авансцену мировой истории выходят лисица, олениха и ворониха, символически связанные с великими «тремя нищими» – болью, скорбью и отчаянием. Причем лисица ровно в середине фильма произносит не/человеческим голосом: «Chaos reigns!» («Хаос правит всем!»).
Но говорящей лисицы тоже, как прекрасно понимает Ларс фон Триер, недостаточно для мощного внушения, хотя это и более эффектный прием, чем желудевый артобстрел. И тогда в дело вступает ОНА – героиня Шарлотты Генсбур. ОНА изучает процессы над регенсбургскими ведьмами, вызывавшими бурю. ОНА штудирует материалы о женоубийстве, причем в процессе этих штудий выясняет, что женщина – враг человека (вот, кстати, и ответ на вопросы немецкого трактата на тему «Человек ли женщина?», который предлагал перевести Раскольникову Разумихин для книгопродавца Херувимова). ОНА, занимаясь сексом с мужем, безучастно наблюдает, как падает из окна их родной сын. ОНА чувствует вину и ножницами отстригает себе клитор – корень вселенского зла (если лисица, возвещавшая правление хаоса, была встречена на премьерном показе в Петербурге нестройными смешками, то эта исправительная операция вызвала саркастический хохот, которому, впрочем, не удалось заглушить назидательный призыв из центра зала: «Маша, никогда так не делай!»). Но ОНА же лупит мужа тяжелыми предметами по гениталиям, дергает супружеский пенис, пока оттуда не брызнет кровь, и ввинчивает штырь в ногу благоверного. Периодически, правда, прося прощения за свои действия, что придает этому половому спектаклю легкий оттенок горячего режиссерского помешательства, особенно на фоне финального посвящения картины Андрею Тарковскому.
Тут Триер безоглядно пускается в пучины метафизики. Ближе к финалу выясняется, что героиня постоянно надевала ботинки маленькому сыну не так, как следует, то есть левый ботинок – на правую ногу, а правый, соответственно, на левую. Эта кажущаяся мелочь имеет, однако, принципиальное значение. Дело в том, что в традиционных культурах оппозиция правого и левого есть оппозиция добра и зла. В древнегреческом, например, слово «левый» было вообще табуировано. Когда Ефрем Сирин пишет в 60-х годах IV века на сирийском языке свой знаменитый «Юлиановский цикл» об императоре Юлиане Отступнике и его гонениях на христиан, именем Левый он называет сатану. Спутать правое с левым значит уничтожить в мире порядок, продиктованный разумом и светом. Таким способом, даже просто надевая ребенку ботинки, женщина вносит в мир хаос. В финале несчастный герой Уиллема Дэфо и вовсе становится свидетелем того, как огромное число женщин в стройном боевом беспорядке поднимается на холм, служащий аналогом Лысой горы, – не иначе, разумеется, как чтобы учинить ведьмовской шабаш. Сложно сказать наверняка, означает ли этот кадр начало апокалипсиса, но то, что Ларс фон Триер явил здесь парад мирового зла, можно сказать без всякого сомнения.
«Антихрист» Ларса фон Триера
Арт-хаус в кино >>
Непонятно, как оставшийся в большом кино после «Догвилля», главный и, скорее всего, лучший режиссер последних двух десятилетий Ларс фон Триер считает «Антрихриста» своим самым сильным фильмом. Снимая его в перерывах между лечением, датчанин, кажется, впервые предстал не обвинителем, а обвиняемым. Всегда присутствующий как бы за кадром Триер не раз выходил на прямой диалог со зрителем (будь то манифесты перед выходом его первых фильмов или комментарии в «Королевстве» и «Самом главном боссе»). На этот раз он остался исключительно внутри своей картины. А на навязчивые расспросы журналистов в Каннах заявил, что просто не хочет ничего говорить о своем фильме. Будучи всю свою жизнь приверженцем совершенно непопулярной идеи как-то пояснять свои работы (пускай весьма иронично и туманно) в свой последний на данный момент выход Триер остался безмолвен. И уверения режиссера о том, что каждый раз он списывает своих героинь с себя на этот раз звучат максимально серьезно. Возможно, виной тому трясущиеся руки и нездоровый вид датчанина на пресс-конференции в Каннах. И если это очередная уловка режиссера, то уловка воистину дьявольская.
Постаравшись втолкнуть себя в рамки жанра, Триер избегает сложных метафор и действует максимально прямо и мощно. Два мира разделяет мост, загадочный лес называется Эдем, а возвращается туда пара – датчанин словно топором прорубает тропинку к основному действию. Шоковая терапия – пожалуй, самое точное определение как и «Антихристу», так и методике главного героя картины. Но, окунув зрителя в бессознательное, Триер не стремится что-то объяснить, оставляя его наедине с картинкой, насколько прекрасной настолько и пугающе отталкивающей. Самые жестокие сцены действуют у Триера по отличным от обычных правилам. И, если самыми яркими и сильными впечатлениями от какого-нибудь «Груза 200» являются сцены с бутылкой и очередным изнасилованием, то у Триера самое страшное – это кадры с зависшей над мостом Шарлоттой Генсбур. Что до набивших оскомину вырезания клитора и балки, завинченной в ногу – то это, кажется, происходит само собой и недоумений по поводу патологий режиссера вызывать не должно.
Технарь-Триер в плане картинки не представил зрителю ничего нового. Если угодно, Триер-постановщик «регрессировал» до «Европы», на которую «Антихрист» походит больше всего. Исключение – небывалая цветовая палитра, настолько точно и тонко передающая настроение картины, что впору было бы в качестве описания показывать кадр с лесом и парящим над ним Генсбур. Картинка в «Антихристе» аутентична происходящему на экране – оторваться от этого невозможно, как бы сильно и не хотелось. Триер вновь возвращается к гипнозу как к средству воздействия на зрителя, а шоковые сцены – всего лишь капли в море, не больше.
Пару раз неудачно пошутив на тему подсознательного и Фрейда, Триер пишет свой мир совершенно по другим правилам, и когда в кадре появляется говорящий голосом автора лис – действие переходит на кардинально иной уровень. Природа и разум борются в «Антихристе» на равных, причем, одно ни в коем случае не является частью другого. Набрасываясь на героя Уиллема Дефо, героиня Генсбур не имеет в виду конкретного человека, страсть к которому погубила их ребенка – это борьба мужчины и женщины, природы и ее антагониста человека. Талант Триера говорить о давно сказанных вещах по-новому здесь достигает небывалого уровня. Кто бы еще догадался сделать это именно так?
В определенный момент «Антихрист» начинает вызывать сомнения в трезвости ума Триера, но последние кадры и посвящение сами знаете кому в финале, являются вернейшим подтверждением дееспособности датчанина.