в чем различие гипотетического и категорического императивов

Гипотетические и категорические императивы

И. Кант различает гипотетические императивы, которые говорят, что действие хорошо для возможного или действительного намерения, и категорический, «который представляет действие как [необходимое] само по себе, без отношения к иной цели, как объективно необходимое».

Философ объясняет категорический императив, высший нравственный закон, в трех его формулировках. Первая звучит следующим образом: «Поступай только по такой максиме, относительно которой ты в то же время можешь желать, чтобы она стала всеобщим законом». Другими словами, если мы будем совершать поступки, имея перед своим внутренним взором идею всеобщности и ориентируясь на осуществление блага всех разумных существ, тогда и только тогда мы будем поступать нравственно, согласно нашему внутреннему долгу. И. Кант поясняет всеобщность категорического императива во второй версии его первой формулировки: «Поступай так, как если бы максима твоего поведения по твоей воле должна была стать всеобщим законом природы».

Фундаментальное значение в построении кантовской «метафизики нравственности» как учения об априорных основаниях последней имело понятие «добрая воля». Добрая воля составляет непременное условие того, чтобы человек был достоин быть счастливым.

Как практическая способность, т.е., как способность, которая должна иметь влияние на волю, человеку дан разум. Его истинное назначение должно состоять в порождении воли как не средства для какой-нибудь другой цели, а доброй воли самой по себе. Добрую волю философ понимает как стержень нравственности. Суть ее состоит в том, что она всецело и исключительно определяется моральным законом (категорическим императивом), с которым оказывается почти тождественной. Другой причиной, определяющей добрую волю, является практическое осознание того, что существуют свобода воли, бессмертие души и божественный нравственный мировой порядок, способствовать осуществлению которых есть бесконечная задача нравственного разума.

В один ряд с понятиями доброй воли и морального закона И. Кант ставит также понятие «долг», отмечая, что оно содержит в себе понятие доброй воли, показывая его в еще более ярком свете. Веление долга представляется ему во всем его значении как требующее безусловного повиновения, самодовлеющее и не нуждающееся ни в каком постороннем влиянии.

Принципиальная новизна этико-нормативной программы И. Канта состоит именно в том, что вместо сопоставления разных эмпирических мотивов поведения, попытки найти среди них те, которые обладают нравственным качеством или более предпочтительны с точки зрения морали, она ориентирует на долг как единственный моральный мотив, который обнаруживает себя независимо от всех прочих мотивов, располагается поверх их и даже действует вопреки им. Основную нравственную проблему, которая стоит перед человеком, философ видит в том, как сохранить чистоту морального мотива и не позволить склонностям занимать то место, которое законно принадлежит долгу.

Важно отметить, что все философско-педагогические положения И. Канта тесно связаны с идеей безусловной самоценности человеческой личности. Понятие личности совпадает у философа с понятием нравственного субъекта. Он приходит к выводу о том, что «человек по природе есть существо вовсе не моральное; он лишь становится таковым, когда его разум поднимается до понятий обязанности и закона». Важно то, чтобы человек пришел к признанию категорического императива, как бы раскрыл его в себе.

Основной педагогической идеей И. Канта, выявляемой в его философских произведениях, является положение о том, что «в воспитании кроется великая тайна усовершенствования человеческой природы». Единственное педагогическое сочинение философа, трактат «О педагогике», было издано в 1803 г., еще при жизни философа. Данный трактат не является всего лишь собранием замечаний о сущности и воспитании человека, но он не представляет собой и цельного произведения. Можно предположить, что это были заметки И. Канта, послужившие ключевыми мыслями для его лекций, которые он читал студентам в зимнем семестре 1776/77 учебного года. Тем не менее, при более внимательном рассмотрении этот трактат играет большую роль в понимании философско-педагогических взглядов И. Канта, которые могут быть приведены в стройную систему. Данная работа тесно взаимосвязана и взаимообусловлена с его «Критикой чистого разума» (1781), «Основоположениями к метафизике нравов» (1785), «Идеей всеобщей истории во всемирно-гражданском плане» (1784), «Критикой практического разума» (1788), «Антропологией с прагматической точки зрения» (1798) и написанными позднее «Религией в пределах только разума» (1793) и «Метафизикой нравов» (1797). Вопрос о назначении педагогики, ее распределении и основных понятиях, как их рассматривал И. Кант, может быть разъяснен далее только в связи с этими сочинениями.

А. Нитхаммер, рассматривал трактат И. Канта «О педагогике» как подготовительную школу для нравственного преображения, осуществить которое исключительно во власти самого индивида, и определяем его центральную тему как «чувственную подготовку к нравственности».

Вывод

Гуманистические идеи И.Канта оказали огромное влияние не только на немецкую классическую мысль, но и на последующее развитие всей духовной жизни человечества. Можно смело утверждать, что после И.Канта в Европе изменился весь стиль мышления. Антропологическая ориентация его учения проникла не только в философию, но и в другие формы общественного сознания и культуры. И. Кант дал мощный импульс развитию педагогики того времени, поскольку он сумел извлечь ее из сферы опыта, связать с философией, дав педагогам возможность рассмотреть теорию образования в определенной системе. Он заложил фундамент педагогической антропологии, в основе которой была идея воспитания личности в ее целостности.

2. Кант И. Заметки в книге «Наблюдения над чувством прекрасного и возвыщенного». 1764 // Соч.: В 8 т. М., 1994. Т. 2. С 353-392.

3. Кант И. Две статьи относительно «филантропина». \116-\111 II Соч.: В 8 т. М., 1994. Т. 2. 345-352.

5. Кант И. Критика чистого разума. М., 1998. 655 с.

6. Кант И. Идея всеобщей истории во всемирно-гражданском плане. 1784 // Соч.: В 6 т. М., 1966. Т. 6. 5-23.

7. Кант И. Основоположения метафизики нравов. 1785 // Соч.: В 8 т. М., 1994. Т. 4. 153-246.

8. Кант И. Критика практического разума. 1788 // Соч.: В 8 т. М., 1994. Т. 4. 373-565.

9. Кант И. Критика способности суждения. 1790 // Соч.: В 8 т. М., 1994. Т. 5. 5-372.

10. Кант И. Критика способности суждения 1790 // Соч. на немецком и русском языках. М., 2001. Т. 4. 1120 с.

Источник

Категорический и гипотетический императив. Формулировки категорического императива

«Практическими принципами» Кант называет общие детерминации воли, в подчинении которых есть множество частных практических правил. Например, общее правило — позаботься о собственном здоровье сам — можно специфицировать: занимайся спортом; питайся умеренно, в соответствии с возрастом; избегай чрезмерных вожделений и т. п.

Кант делит практические принципы на максимы и императивы.

«Максима есть субъективный принцип воления», относящийся к отдельным индивидам, а не ко всем вместе. Например, максима «отомсти за всякое нанесенное оскорбление» предполагает соответствующий тип характера, не желающий терпеть обиду; или в более близкой нам формулировке: будь хитрее обидчика.

Императивы, напротив, — объективные практические принципы, значимые для всех: «Представление об объективном принципе, поскольку он принудителен для воли, называется велением разума, а формула воления называется императивом». Эти веления, или долженствования суть правила, выражающие объективную необходимость действия.

Если бы разум мог всегда направлять волю, то все действия были бы безупречными (чего на самом деле нет из-за вмешательства эмоциональных и эмпирических факторов, почти всегда коррумпирующих волю).

Есть два типа императивов: гипотетический и категорический. Императив гипотетический, если он определяет волю при условии наличия определенных целей. Например, «если хочешь преуспеть, потрудись научиться», «хочешь стать чемпионом, качай мускулы», или «хочешь беспечной старости, научись экономить» и т. п. Эти императивы имеют объективную силу для всех, кто заинтересован именно в этих целях: иметь или не иметь, желать или не желать. Они относятся к воле, значит, их объективность и необходимость обусловлены. Гипотетические императивы выступают как а) правила искушенности, когда отнесены к определенным целям; б) советы предосторожности, как, например, в поисках счастья с элементом неопределенности, или: «будь вежлив с другими», «старайся быть благожелательным, дави в себе эгоиста»

Категорический императив, напротив, детерминирует волю не в видах определенной желаемой цели, а просто волю как таковую независимо от эффектов. Не «если хочешь, то должен», а «должен просто потому, что должен», — вот формула императива как категорического предписания. Только категорические императивы безусловны как практический закон для существа, осознающего себя разумным. Никогда нельзя знать наперед, будет достигнута та или иная цель или нет, это и не важно; важна лишь чистая воля к действию по правилу, признанному в качестве закона.

Категорические императивы это моральные законы, всеобщие необходимые, но не в том смысле, в каком необходимы законы естественные. Последние нельзя обойти, но моральные законы могут и не реализоваться, ибо человеческая воля подчинена не только разуму, но и чувственным капризам, когда воля отклоняется, поэтому моральные законы императивны, выражают долженствование (немецкое слово mussen — естественная необходимость, в отличие от sollen — морального долга). Примером первой может быть сентенция «люди должны умирать», предписание второго типа — «все люди как разумные существа должны свидетельствовать правду».

Формулировки

· «Поступай так, чтобы максима твоей воли всегда могла стать принципом всеобщего законодательства»

· «Поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своем лице и в лице всякого другого так же, как к цели, и никогда не относился бы к нему только как к средству».

· «Поступай согласно такой максиме, которая в то же время сама может стать всеобщим законом».

Очевидно сходство формулировок, но если первая акцентирует волю, то третья — закон. Это значит, что мы не только подчинены, но сам закон есть не что иное, как плод нашей рациональности, следовательно, зависит от нас: каковы люди, таковы законы. Мы своим разумом и волей предписываем себе законы для немедленного исполнения. Отсюда автономия морального закона, вопрос о чем Кант поставил с максимальной логической строгостью.

Билет 26

«Феноменология духа» Гегеля. Саморазвитие духа. Познание и свобода.

Гегель создал классическую философскую систему в рамках немецкой классической философии, объяснявшую из единого начала все мироздание, все сущее. Одной из основных работ Гегеля являлась«Феноменология духа».

Философская система Гегеля состояла из системы и метода. Главная идея, которая вдохновляла Гегеля — концептуальная система Фихте.(первичным является некий дух, который будучи деятельным реализует свою свободу, отчуждая себя в тех или иных результатах своей деятельности, и результаты этой деятельности выступают как застывшая свобода духа, как необходимость в которой кристаллизуется изначальная свобода.) В основе системы Гегеля лежит Абсолютный дух, что есть все, он содержит в себе все многообразие духа. Но первоначально этот дух есть Дух в себе, он не знает, что из себя представляет. Задача Духа — самопознание, чтобы стать духом для себя. (Например возьмем ребенка, который не знает своего потенциала. И чтобы понять, кто же он есть на самом деле ему нужно реализоваться, породить плоды своей деятельностью).

Абсолютный дух, будучи духом в себе пытается стать духом для себя, что происходит за счет развития духа, его «самообнаружения». Первый этап в которым реализуется абсолютный дух- природа, затем общество и третий этап: человеческое мышление. Общество и человеческое мышление направлены на развитие, а критерием развития общества является нарастание роли свободы в нем. Развитие мышление: возникновение различных форм общественного сознания, таких как мораль, право наука. Философия по Гегелю — вершина развития человеческого духа. Система мироздания по Гегелю построена на том, что Абсолютный дух реализует себя в природном мире, обществе и человеческом мышлении, и через развитие человеческого мышление приходит к самопознанию.

Согласно философии Гегеля, саморазвитие духа (человеческого сознания) проходит три последовательных, прогрессивных этапа: субъективного духа, объективного духа и абсолютного духа

Методом философии Гегеля является диалектика. (Диалектика как общая теория развития).То есть метод Гегеля — диалектический.

По Гегелю свобода как познанная объективная необходимость, как способность принимать соответствующие решения со знанием дела. Свобода, это, прежде всего желание осуществление своей мечты, желание сделать что – либо, что необходимо для собственного «я» для души человека. Но самая главная цель, это получить её. Иметь право на свободу, право на то что бы совершать те или иные поступки. Именно поэтому, человек с самого начала создан для неё. Свобода – это субстанция духа, заявляет Гегель.

Билет 27

«Господство» и «рабство». Их значение для самосознания

Гегель говорит, что наше сознание поднимается наконец до той формы, которая является противостоянием двух сознаний, т е это не сознание и пассивные вещи (то, что является предметом диалектического), а взаимодействие двух спонтанных, самостоятельных, наделенных свободой сознаний. И здесь отношение между ними не является знанием, а является признанием. И логика признания совершенно иная, чем логика знания.

По мысли Гегеля, самосознание, противостоящее другому сознанию, может мыслить себя только через признание другого, т е как будто в зеркале. И потому самосознание в смысле признания работает как ограничение.

Самосознание есть прежде всего простое для-себя-бытие, равное себе самому, благодаря исключению из себя всего другого. Это особая форма знания, которая возникает в результате противостояния двух сознаний. Самосознание есть в себе и для себя потому и благодаря тому, что оно есть в себе и для себя для некоторого другого самосознания, т.е. оно есть только как нечто признанное.

Природа теоретического знания состоит в том, что человек говорит, какова данная вещь сама по себе и она пассивна, но человек является носителем свободной спонтанной воли. И в результате этого знание другого это нечто иное, чем знание в теоретическом плане, потому что другой как свободный никогда не может быть для нас средством, а всегда только целью. Однако, знать другого значит знать себя, а знать себя значит исключить из себя все другое. Человек воспринимает другого только как Альтер-эго себя самого, он исключает все другое из себя.

Диалектика «господина» и «раба».

Это формирующее действование есть в то же время единичность или чистое для-себя-бытие сознания, которое теперь в труде, направленном вовне, вступает в стихию постоянства, работающее сознание приходит, следовательно, этим путем к созерцанию самостоятельного бытия как себя самого.

Билет 28

Общие условия выбора системы дренажа: Система дренажа выбирается в зависимости от характера защищаемого.

Организация стока поверхностных вод: Наибольшее количество влаги на земном шаре испаряется с поверхности морей и океанов (88‰).

Поперечные профили набережных и береговой полосы: На городских территориях берегоукрепление проектируют с учетом технических и экономических требований, но особое значение придают эстетическим.

Источник

Этика Канта. (Категорический императив и гипотетический императив).

В «Критике практического разума» Кант излагает теорию этики.

Практический разум в учении Канта — единственный источник принципов морального поведения; это разум, перерастающий в волю.

Этика Канта автономна и априорна, она устремлена на должное, а не на сущее. Её автономность означает независимость моральных принципов от внеморальных доводов и оснований. Ориентиром для кантовской этики являются не фактические поступки людей, а нормы, вытекающие из «чистой» моральной воли. Это этика долга. В априоризме долга Кант ищет источник всеобщности моральных норм.
Императив — правило, которое содержит «объективное принуждение к поступку». Нравственный закон — принуждение, необходимость действовать вопреки эмпирическим воздействиям. А значит, он приобретает форму принудительного веления — императива.

® Гипотетические императивы (относительные или условные императивы) говорят о том, что поступки эффективны для достижения определённых целей (например, удовольствия или успеха).
Принципы морали восходят к одному верховному принципу

Категорический императив гласит:

«поступай только согласно такой максиме, руководствуясь которой ты в то же время можешь пожелать, чтобы она стала всеобщим законом» [варианты: «поступай всегда так, чтобы максима (принцип) твоего поведения могла стать всеобщим законом (поступай так, как ты бы мог пожелать, чтобы поступали все)»];

«поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своем лице, и в лице всякого другого также, как к цели, и никогда не относился бы к нему только как к средству» [вариант формулировки: «относись к человечеству в своем лице (так же, как и в лице всякого другого) всегда как к цели и никогда — только как к средству»];

принцип воли каждого человека как воли, всеми своими максимами устанавливающей всеобщие законы«: следует «совершать всё, исходя из максимы своей воли как такой, которая могла бы также иметь предметом самое себя как волю, устанавливающую всеобщие законы».

Это три разных способа представлять один и тот же закон, и каждый из них объединяет в себе два других. Существование человека «имеет в себе самом высшую цель. »; «. только нравственность и человечество, поскольку оно к ней способно, обладают достоинством», — пишет Кант.
Долг есть необходимость действия из уважения к нравственному закону.
В этическом учении человек рассматривается с двух точек зрения:
-человек как явление;
-человек как вещь в себе.
Поведение первого определено исключительно внешними факторами и подчиняется гипотетическому императиву. Поведение второго должно подчиняться категорическому императиву, высшему априорному моральному принципу. Таким образом, поведение может определяться и практическими интересами, и моральными принципами. Возникают две тенденции: стремление к счастью (удовлетворению некоторых материальных потребностей) и стремление к добродетели. Эти стремления могут противоречить друг другу, и так возникает «антиномия практического разума».

Источник

ГИПОТЕТИЧЕСКИЙ И КАТЕГОРИЧЕСКИЙ ИМПЕРАТИВЫ

Все императивы, далее, повелевают или гипотетически, или категорически. Первые представляют практическую необходимость возможного поступка как средство к чему-то другому, чего желают (или же возможно, что желают) достигнуть. Категорическим императивом был бы такой, который представлял бы какой-нибудь поступок как объ­ективно необходимый сам по себе, безотносительно к какой-либо другой цели (IV, ч. 1, стр. 252).

[. ] Существует императив, который, не полагая в основу как условие какую-нибудь другую цель, достижи­мую тем или иным поведением, непосредственно пред­писывает это поведение, Этот императив категорический. Он касается не содержания поступка и не того, что из него должно последовать, а формы и принципа, из кото­рого следует сам поступок; существенно хорошее в этом поступке состоит в убеждении, последствия же могут быть какие угодно. Этот императив можно назвать импе­ративом нравственности (IV, ч. 1, стр. 254—255).

[. ] В отношении счастья невозможен никакой импера­тив, который в строжайшем смысле слова предписывал бы совершать то, что делает счастливым, так как счастье есть идеал не разума, а воображения. Этот идеал покоится только на эмпирических основаниях, от которых напрасно ожидают, что они должны определить поступок, посредст­вом которого была бы достигнута целокупность действи­тельно бесконечного ряда последствий.

Вопрос же о том, как возможен императив нравствен­ности, есть, без сомнения, единственный нуждающийся в решении, так как этот императив не гипотетический и, следовательно, объективно представляемая необходимость не может опереться ни на какое предположение, как при гипотетических императивах (IV, ч. 1, стр. 257—258).

Если я мыслю себе гипотетический императив вообще, то я не знаю заранее, что он будет содержать в себе, пока мне не дано условие. Но если я мыслю себе категорический императив, то я тотчас же знаю, что он в себе содер­жит.

[. ] Существует только один категорический импера­тив, а именно: поступай только согласно такой максиме, руководствуясь которой ты в то же время можешь поже­лать, чтобы она стала всеобщим законом.

ОТЛИЧИЕ МАКСИМЫ ОТ ОБЪЕКТИВНОГО ПРИНЦИПА ПОСТУПКОВ

Максима ость субъективный принцип [совершения] по­ступков, и ее должно отличать от объективного принципа, а именно от практического закона. Максима содержат практическое правило, которое разум определяет сообразно с условиями субъекта (чаще всего с его неведениемилиже его склонностями), и, следовательно, есть основоположение, согласно которому субъект действует; закон же ость объективный принцип, имеющий силу для каждого разумного существа, и основоположение, согласно кото­рому такое существо должно действовать, т.е. императив (IV, ч. 1, стр. 260).

(ПРИНЦИП НРАВСТВЕННОСТИ НЕ МОЖЕТ ВЫТЬ ЭМПИРИЧЕСКИМ)

[. ] Все эмпирическое не только совершенно непригодно как приправа к принципу нравственности, aft’я высшей степени вредно для чистоты самих нравов; ведь в нравах подлинная и неизмеримо высокая ценность безусловно доб­рой воли как раз в том и состоит, что принцип [соверше­ния] поступков свободен от всех влияний случайных при­чин, которые могут быть даны только опытом. Никогда не­лишне предостерегать от этой небрежности или даже низ­менного образа мыслей, при которых принцип ищут среди эмпирических побудительных причин и законов; ведь че­ловеческий разум, когда устает, охотно отдыхает на этом мягком ложе и в сладких обманчивых грезах (которые за­ставляют его, однако, вместо Юноны обнимать облако) подсовывает нравственности какого-то ублюдка, состря­панного из членов совершенно разного происхождения, который похож на все, что только в вен хотят видеть, но только не на добродетель для тех, кто хоть раз видел ее в ее инстинном облике (IV, ч. 1, стр. 266—267).

Источник

В чем различие гипотетического и категорического императивов

Гипотетический императив и категорический императив

Иммануил Кант
Immanuel Kant
Основы метафизики нравственности (1797)

Таким образом, нам придется исследовать возможность категорического императива всецело a priori: если бы действительность этого императива была дана нам в опыте, то возможность была бы нам нужна не для установления [его], а только для объяснения; но в таком выгодном положении мы не находимся. Тем не менее пока ясно следующее: что один лишь категорический императив гласит как практический закон, все же остальные могут, правда, быть названы принципами воли, но их никак нельзя назвать законами; ибо то, что необходимо сделать для достижения той или иной цели, само по себе может рассматриваться как случайное и мы всякий раз можем не быть связаны с предписаниями, если только откажемся от этой цели; безусловное же веление не оставляет воле никакой свободы в отношении противоположного [решения], стало быть, лишь оно и содержит в себе ту необходимость, которой мы требуем от закона.

Поставив эту задачу, мы сперва попытаемся узнать, не подскажет ли нам, быть может, понятие категорического императива также и его формулу, содержащую в себе положение, которое одно только и способно быть категорическим императивом; ведь решение вопроса о возможности такого абсолютного веления, хотя бы мы и знали, как оно гласит, потребует еще особых и больших усилий, но мы откладываем их до последнего раздела.

Таким образом, существует только один категорический императив, а именно: поступай только согласно такой максиме, руководствуясь которой ты в то же время можешь пожелать, чтобы она стала всеобщим законом.

Если же все императивы долга могут быть выведены из этого единственного императива как из их принципа, то мы, хотя и оставляем нерешенным вопрос, не пустое ли понятие то, что называют долгом, можем по крайней мере показать, что мы мыслим посредством этого понятия и что мы хотим им выразить.

Так как всеобщность закона, по которому происходят действия, составляет то, что, собственно, называется природой в самом общем смысле (по форме), т. е. существованием вещей, поскольку оно определено по всеобщим законам, то всеобщий императив долга мог бы гласить также и следующим образом: поступай так, как если бы максима твоего поступка посредством твоей воли должна была стать всеобщим законом природы.

* Не предполагая условия из какой-нибудь склонности, я связываю с волей действие a priori, стало быть, необходимо (хотя только объективно, т. е. руководствуясь идеей разума, который имел бы полную власть над всеми субъективными побудительными причинами). Таким образом, это есть практическое положение, которое не выводит воление поступка аналитически из другого, уже предположенного воления (так как мы не обладаем такой совершенной волей), а связывает его непосредственно с понятием воли разумного существа как нечто в нем не содержащееся.

** Максима есть субъективный принцип [совершения] поступков, и ее должно отличать от объективного принципа, а именно от практического закона. Максима содержит практическое правило, которое разум определяет сообразно с условиями субъекта (чаще всего с его неведением или же его склонностями), и, следовательно, есть основоположение, согласно которому субъект действует; закон же есть объективный принцип, имеющий силу для каждого разумного существа, и основоположение, согласно которому такое существо должно действовать, т. е. императив.

Источник