в чем преимущество цифрового государства
«Цифровые государства»: с чего все началось
Иллюстрация: Жан Гранвиль PD 
Консалтинговая компания Deloitte в конце 2017 года выпустила доклад о технологиях в международном государственном секторе. Главный тренд на 2018 год — то, что исследователи называют symphonic enterprise. Эта концепция подразумевает достижение кумулятивного эффекта от внедрения государством и бизнесом таких технологий как, например, блокчейн и системы искусственного интеллекта. Цель — повысить эффективность работы всего «цифрового государства» — от взаимодействия граждан, госструктур и бизнеса до реализации базовых задач по электронному документообороту.
Сегодня мы расскажем, как появлялась концепция «цифрового государства» (ЦГ), поговорим о первых примерах отдельных систем и возможностях для их интеграции.
Культурные истоки «цифрового государства»
Тема государства, в котором технологии выдвинуты на первое место, занимает особое положение в литературе. Летающий остров Лапута из «Путешествий Гулливера» Джонатана Свифта — одна из первых теоретических моделей государства будущего, в котором главную роль играют технологии. Кстати, в самом произведении ни к чему хорошему это не привело — жители острова не справились с бытом, несмотря на все успехи в научной сфере, а власть сосредоточилась в руках одного правителя.
Элементы цифрового государства можно найти практически во всех классических антиутопиях: «О Дивный новый мир» Олдоса Хаксли, «Мы» Евгения Замятина, «1984» Джорджа Оруэлла. В основном писатели останавливались на средствах слежения за гражданами и утрировали их негативное влияние на свободу во всех ее проявлениях.
Роман «Дом в тысячу этажей» Яна Вайсса вышел в 1929 году. Как и другие антиутопии, он рассматривал актуальные на момент написания проблемы через призму возможного будущего. Единый центр, из которого управляется огромный небоскреб-дом, можно сравнить с платформой или командным центром управления службами в современном цифровом государстве, например, в Сингапуре.
С антиутопиями всегда соседствовали утопии — книги о прекрасном технологичном мире будущего. С появлением первых компьютеров стало появляться все больше авторов, видящих в компьютеризации и роботизации если не благо для человечества, то, как минимум, норму. К таким писателям относятся десятки классиков жанра научной фантастики — например, Айзек Азимов (и его первый закон робототехники).
Популярность художественных книг и работы философов-теоретиков помогли обществу начать активное осмысление различных возможностей, которые предоставляют новые технологии, и связанных с ними рисков. Параллельно с ними начала появляться теоретическая база и практические работы, которые решали конкретные задачи и еще не могли учитывать и воплощать весь масштаб концепции «цифрового государства».
От концепций к реальным системам
Нельзя говорить о том, что теоретическая основа концепции цифрового государства развивалась и задумывалась целенаправленно как единое направление. Наоборот, такие характеристики она приобретает только сейчас, впитывая знания и опыт ряда отдельных теорий и дисциплин. Они появились не пару лет назад и прошли достаточно долгий путь до того, как было решено использовать их для цифровизации государств.
Например, кибернетика, известная нам сегодня в том виде, который был предложен Норбертом Винером в 1948 году, ранее подразумевалась как дисциплина, отвечающая за управление государством — это видение термина в 1830-х ввел Андре-Мари Ампер, французский физик, математик и естествоиспытатель. Развитие кибернетики шло вме-сте с осмыслением того, что из себя представляет «информационное общество» — это понятие зародилось в 1940-х годах. Оно связано с такими учеными как Клод Шеннон, Джон фон Нейман, Алан Тьюринг и другими именитыми представителями начала эпохи информатизации.
Одним из возможных прототипов цифрового государства в СССР была концепция первой Единой государственной сети вычислительных центров. Ее автор — Анатолий Китов. В 1956 году была опубликована его книга «Электронные цифровые машины», которую затем перевели и опубликовали во множестве стран, в том числе и в США. В 1959-м Китов предложил создать единую автоматизированную систему управления для вооруженных сил и народного хозяйства страны, но власти не поддержали идею.
/ Flickr / Seattle Munici-pal Archives / CC
В 1960-х в США начали появляться первые научные работы по электронному делопроизводству и проекты по внедрению компьютерных систем в работу госструктур. Статья сотрудника одного из подразделений министерства финансов США Хорварда Гэммона (W. Howard Gammon) «Автоматизация документооборота на предприятии» от 1954 года считается одной из первых работ, которую можно условно отнести к направлению цифровизации госуслуг.
В начале 1970-х в Калифорнийском университете в Ирвайн (Калифорния, США) была образована одна из первых крупных исследовательских групп по вопросам внедрения автоматизированных систем управления в муниципальные и государственные учреждения. Она называлась URBIS (Urban Information Systems), а ученые, которые входили в эту группу (K.L. Kraemer, G. Howe и другие) считаются одними из первых теоретиков в области цифрового государства.
В это время (начало 70-х) появились и первые европейские исследовательские группы. Здесь в лидеры вырвались Германия и Австрия — другие ведущие страны Европы присоединились к ним только в 80-е. Подробнее об истории научных работ по теме — в этой статье — «Information Technology and Government Research: A Brief History».
С развитием сетевых технологий начали появляться новые тематические направления, которые были связаны с решением отдельных задач цифровизации. Например, с подачей налоговых деклараций. Такое направление называется «efile» или «electronic filing». Его история началась с эксперимента в 1986-м году. Участвовали 5 специалистов по подготовке деклараций из Цинциннати (город на юго-западе штата Огайо, США), Роли (столица штата Северная Каролина) и Финикса (столица и крупнейший город штата Аризона).
В ходе эксперимента им удалось обработать 25 000 деклараций, а также сэкономить время и ресурсы на пересылку документов в печатном виде — и уже в следующем 1987 году количество специалистов, участвовавших в проекте, выросло до 66 человек. В 1990-м «efile» обработал 4,2 млн налоговых деклараций. В 2013-м — более 122 млн.
В СССР внедрение систем электронного документооборота (СЭД) и автоматизации делопроизводства началось в 1980-х годах в аппарате ЦК КПСС. Первые системы обладали весьма скромными возможностями — секретарь мог вводить регистрацион-но-контрольные карточки, производить поиск по ним и вести реестр документов. Только через 8-10 лет после этого начали появляться первые СЭД на предприятиях, а полноценный рынок СЭД в России зародился уже в 90-е. Впоследствии электронный документооборот охватил сферу управления знаниями и бизнес-процессами и стал весомой составляющей цифрового государства, которое начинало формироваться на пересечении разных сфер.
Завершаем минуткой терминологии
Сегодня для обсуждения темы всеобщей цифровизации используют сразу несколько близких по смыслу понятий, например — «цифровое государство» (ЦГ) и «электронное правительство» (ЭП). На самом деле, ЦГ и ЭП не являются синонимами. Это — более общее и частное понятия. Первое (ЦГ) подразумевает включение в себя второго (ЭП), но не наоборот.
Вопрос о том, что конкретно входит в состав электронного правительства, вызывает дискуссии даже среди научного сообщества. Например, ряд участников тематического форума на платформе Research Gate выдвигают гипотезу о том, что в электронное правительство входит 4 направления:
Например, правительство Австрии сформировало платформу «Digital Austria». Она координирует работу правительства, региональных властей и муниципалитетов в формате специальной комиссии, отвечающей за 4 направления:
Цифровое государство для аналоговых людей. Часть 4
Предлагаем вашему вниманию четвертую (заключительную) из серии написанных специально для D-Russia.ru статей вице-президента по стратегическим инициативам ПАО «Ростелеком» Бориса Глазкова на тему цифровизации государственного управления.
В предыдущих частях (часть 1, часть 2 и часть 3) мы посмотрели на государство как на огромную учётную систему, а на государственные услуги – как на точки контакта государства с гражданами и организациями, которые нужны, чтобы учётная система могла вовремя учесть наши права и обязанности. Всё бы хорошо, но такие «точки контакта» создают транзакционные издержки в экономике и снижают её эффективность. С этой точки зрения, главная цель цифровизации государственного управления в рамках построения цифровой экономики – минимизация временных издержек граждан и организаций при их взаимодействии с государством. Мы рассмотрели возможности сокращения количества государственных услуг и передачи их на аутсорсинг в коммерческие организации. Теперь пройдём дальше и посмотрим на другие варианты оптимизации временных издержек.
Когда ни отменить, ни отдать нельзя, то можно спрятать!
Итак, если в имущественном или гражданском статусе человека ничего не меняется, у государства нет необходимости менять что-то в своих учётных системах. То есть государственные услуги становятся необходимыми в более широком контексте возникновения какой-то бытовой жизненной ситуации. При этом разрешение возникающих бытовых ситуаций сегодня сопряжено с получением не только государственных услуг, но и коммерческих.
Например, при рождении ребёнка родители решают вопросы получения не только государственных услуг (получение свидетельства о рождении, регистрация по месту жительства, оформление гражданства, выплаты и пособия, очередь в детский сад, полис ОМС), но и вполне коммерческих (полис ДМС, прокат оборудования, туристические путёвки, билеты, кредиты, ипотека). При открытии нового бизнеса требуется ещё больше сервисов: со стороны государства — регистрация юридического лица, присвоение ИНН, регистрация контрольно-кассовой машины, регистрация прав на недвижимость, прав на автотранспорт, получение патентов для иностранцев и многое другое, в зависимости от специфики деятельности предприятия. Получаемые параллельно коммерческие сервисы могут включать бухгалтерское обслуживание, юридическое сопровождение, банковское обслуживание, сдачу в аренду офисных помещений, аудиторские услуги и многое другое, вплоть до изготовления штампа печати.
Получается, что для успешного разрешения возникшей жизненной ситуации гражданину или организации необходимо получить целый набор сервисов от разных поставщиков, включая государственные органы. А что если объединить все эти сервисы в пакет (bundling) под видом некого комплексного сервиса, который предоставлялся бы гражданину или организации при возникновении соответствующего жизненного события?
Это возможно, только если все сервисы в нем будут электронными, или хотя бы позволят решать сразу все вопросы через одну физическую точку входа. Предоставлять такой комплексный сервис мог бы рыночный игрок (агрегатор сервисов), заинтересованный в том, чтобы его отдельные коммерческие сервисы были более востребованы, а возможность предоставить клиенту удобство по принципу «всё в одном» привлекала бы больший пользовательский трафик. Задача агрегатора — бесшовно объединить совокупность разнородных государственных и коммерческих цифровых сервисов, закрыв все «болевые точки» клиента, возникшие в данной жизненной ситуации. Например, для приведённых выше ситуаций — рождения ребёнка и открытия бизнеса — можно было бы создать маркет-плейсы (в виде интернет-порталов), на которых в виде пошагового алгоритма был бы реализован оптимальный сценарий действий клиента.
Рогир ван дер Вейден. Святой Лука, рисующий Мадонну. Святой Лука, оформляющий Мадонне свидетельство о рождении Христа. Пример типовой жизненной ситуации «рождение ребёнка», актуальный во все времена.
Обращаясь на такой маркетплейс, гражданину или организации не надо знать и думать о взаимодействиях с государством: государственные услуги спрятаны в сценарий, ориентированный на решение жизненных задач именно гражданина (организации), а не государства. В бизнес-среде такой подход называется клиенто-центричным. При этом получателю комплексного сервиса кажется, что его временные издержки на взаимодействие с государством практически отсутствуют. Но это не значит, что они исчезают или существенно снижаются на самом деле.
На портале госуслуг Эстонии доступен сервис «Жизненные события». Пользователь выбирает нужную вкладку и получает информацию и услуги онлайн. Например, при переезде гражданам предлагаются такие онлайн-услуги, как смена семейного врача, подача заявления на место в детском саду, регистрация нового места жительства, подача заявления об изменении записи на портале для предпринимателей. Заболев, пользователь может получить услуги записи к врачу, компенсации по нетрудоспособности, запросить данные о медицинском страховании, семейном враче, больничных листах и направлениях.
Построить комплексный сервис — значит создать новый цифровой продукт. Сделать это эффективно сможет только коммерческий игрок с опытом разработки и вывода на рынок цифровых сервисов, с одной стороны, и с налаженным взаимодействием не только с бизнес-партнёрами, но и с государственными органами, с другой стороны. Ведь государственные органы в этой модели также становятся для агрегатора в некотором роде младшими партнёрами, которым необходимо будет подписываться на SLA (service layer agreement, соглашение об уровне качества услуги) с агрегатором, оптимизировав собственные процессы для того, чтобы такому SLA соответствовать.
Существует риск, что создание комплексного сервиса может осложниться из-за противоречия в целях между государством и его партнёрами: какие жизненные ситуации оцифровывать первыми. Если государству целесообразно исходить из критерия массовости и время-ёмкости предоставления услуг, то частные партнёры будут исходить исключительно из критерия потенциальной выгоды от предоставления сопутствующих коммерческих сервисов. Если оба набора критериев дают общий позитивный результат, для взаимовыгодного партнёрства государства и агрегатора есть надёжная основа. Но если у агрегатора не сходится бизнес-кейс, то государству придётся полагаться только на собственные силы в цифровизации своих услуг.
За последнее десятилетие эта дорожка в нашей стране хорошо протоптана. Только на Едином портале государственных и муниципальных услуг опубликовано более 28 тысяч электронных сервисов федеральных и региональных органов власти. Из них региональных услуг — около 27 тысяч, а всего регионов представлено — 56, то есть в среднем около 480 услуг на субъект федерации! А ещё есть более 50 отдельных региональных порталов государственных и муниципальных услуг органов исполнительной власти, на которых тоже можно получить услуги в электронной форме.
Иероним Босх. Сад земных наслаждений. Левая створка, 1500-1510 годы. Спустя 500 лет мы можем наблюдать зоопарки не только с животными, но и с цифровыми сервисами.
Однако многообразие интерфейсов и точек входа кажется странным, когда понимаешь, что для региональных услуг субъектов Российской Федерации по сути одна и та же услуга каждый раз переводится в электронный вид заново, с новым бюджетом на информатизацию. Например, чем отличается услуга «Единовременное пособие при рождении ребенка» в Туле от «Единовременная денежная выплата на рождение ребенка из средств бюджета городского округа» в Ленинградской области? Создаётся впечатление — чем больше этот «зоопарк» электронных сервисов, тем лучше, ведь так просто отчитываться численными показателями услуг, переведённых в электронную форму! Но мы уже знаем, что ценно не количество государственных услуг, а время, которое гражданин или организация не потратят на их получение. И «электронизация» государственных услуг — отличный способ сэкономить время граждан и организаций, но только после того, как выяснилось, что нельзя вообще услугу отменить, отдать её на аутсорсинг или включить в состав комплексного сервиса, создающего конечный результат для клиента (гражданина или организации).
Возвращаясь же к теме «зоопарка» государственных электронных сервисов, хотелось дополнительно отметить, что дальнейшая деятельность по переводу госуслуг в электронный вид без одновременной их унификации для регионов и муниципалитетов может окончательно поглотить ресурсы и внимание государства, столь необходимые для разбора и оптимизации его собственных бизнес-процессов, лежащих в основе этих услуг.
Усовершенствовать механизм работы государственной услуги в электронном виде можно также, предоставляя ее проактивно. Предполагается, что в ряде случаев с большой надёжностью можно предсказать, что гражданин (организация) обратится за услугой, тогда почему государственному органу не подготовить всё заранее и самому обратиться к гражданину через цифровой интерфейс (портал, приложение) с предложением услугу получить? С точки зрения клиента (гражданина, организации) это более удобно, поскольку не надо держать в голове лишнее, а услуга «придёт к тебе сама», когда настанет время.
С 2017 года в Казахстане проактивно оказываются услуги, связанные с рождением детей. Все необходимые сведения о родителях новорожденных «подтягиваются» из информационных систем госорганов, а недостающие запрашиваются через SMS.
На Тайване уже больше десяти лет действует сервис e-HouseKeeper. На сайте msg.nat.gov.tw граждане настраивают персонализированную рассылку с последними новостями, объявлениями биржи труда, информацией об изменениях законодательства. Сервис также уведомляет подписчиков о необходимых платежах и сроках подачи важных заявлений.
Решение задачи оптимизации
Итак, предлагаю считать основной целью цифровизации государственного управления в рамках построения цифровой экономики минимизацию с использованием цифровых технологий временных издержек, которые создает вмешательство государства в хозяйственную деятельность граждан и организаций, без увеличения других видов издержек. Для решения соответствующей задачи (которая в математике относится к задачам оптимизации) можно использовать следующие пять последовательных шагов.
Если ничего не получилось, то оставить всё, как есть. Иногда и это не плохо.
Именно в такой последовательности следует строить проект цифровизации государственного управления (в части государственных услуг), если исходить из того, что цифровизация должна экономить время граждан и организаций. Заложена ли эта логика или вообще какой-то альтернативный системный подход в федеральный проект «Цифровое государственное управление» – судить вдумчивому читателю.
Напоследок добавлю, что и без этого большой объём материала не позволил мне рассмотреть другую плоскость цифровизации государственного управления — цифровизацию его собственной хозяйственной деятельности. Тема увлекательная и достойная внимания, особенно для страны, где государство значительно участвует в экономике как собственник. Тут и управление государственным имуществом, и государственные закупки, и управление самими органами власти, и многое другое. Но, справедливости ради, отмечу, что эту тему во многом обходит стороной и упомянутый выше федеральный проект.
Цифровое государство для аналоговых людей. Часть 2
Предлагаем вашему вниманию вторую из серии написанных специально для D-Russia.ru статей вице-президента по стратегическим инициативам ПАО «Ростелеком» Бориса Глазкова на тему цифровизации государственного управления.
В прошлый раз мы посмотрели на государство как на огромную учётную систему, которая стремится пересчитать и учесть всё вокруг для защиты прав и реализации обязанностей своих подданных. В этом контексте процессы взаимодействия с государством, которые принято называть государственными услугами, можно рассматривать в виде алгоритмов, которые государство намеренно вставляет в жизнедеятельность граждан и организаций, чтобы получать информацию для своих учётов и снабжать метками сами объекты учёта. Попробуем пройти дальше и определить, как может выглядеть основная цель цифровизации государственного управления в этом свете.
Самый ценный ресурс
Сегодня модно называть данные новой нефтью, основным сырьём для цифровой экономики. Но как именно данные создают для экономики пользу? Для чего вообще они нужны? Если нефть нужна во многом для обогрева (в широком смысле), то данными-то как согреться? Напомню несколько прописных истин:
1. Информация нужна для принятия решений. Единственное, что вы можете сделать с данными, — использовать их для ориентировки в окружающей среде, чтобы решить, как действовать или не действовать вовсе.
2. Решение – это аллокация ресурсов. Разговор становится решением тогда, когда перераспределяется какой-то ресурс. В противном случае, это не решение, а именно что разговор. Вот, например, 1 триллион рублей, выделенный на программу «Цифровая экономика», – это решение. А комплексные программы научно-технологического развития – это пока разговоры, так как для них нет выделенных ресурсов. Чем больше информации мы получили и чем качественнее её обработали, тем более эффективное решение можем принять, тем более эффективно распорядимся ресурсами.
3. Какой же ресурс является самым ценным и невосполнимым для экономики? Только не говорите про человеческий капитал! Да, ресурс дорогой и долго нарабатываемый, но восполняемый. Самым ценным в силу своей невосполнимости является время. Чем больше в экономике времени тратится на создание и обмен ценностями и чем меньше — на сопутствующие транзакционные издержки, тем экономика эффективнее. Именно временные издержки — самые обидные. Нагнать упущенное сложнее всего, а в конкурентной среде возможно только благодаря ошибкам соперников.
Теорию транзакционных издержек разработали экономисты Рональд Коуз (Ronald Harry Coase) и Оливер Уильямсон (Oliver Eaton Williamson). Базовой единицей анализа в этой теории признается акт экономического взаимодействия, сделка, транзакция.
Категория транзакции понимается предельно широко и используется для обозначения обмена как товарами, так и юридическими обязательствами. Затраты и потери, которыми может сопровождаться такое взаимодействие, получили название транзакционных издержек. Ключевое значение транзакционных издержек для работы экономической системы зафиксировал Коуз в статье «Природа фирмы». Первоначально он определил их как издержки пользования рыночным механизмом. Позднее понятие приобрело более широкий смысл и стало обозначать любые виды издержек, сопровождающих взаимодействие экономических агентов независимо от того, где оно протекает.
Рональд Гарри Коуз (1910-2013) 
Оливер Уильямсон (род. 1932)
Таким образом, главная цель цифровизации государственного управления — минимизировать с использованием цифровых технологий временные издержки в экономике, не увеличив при этом все другие виды издержек. И поскольку государство представляет собой опутавшую экономические процессы граждан и организаций огромную учётную систему, то необходимо оптимизировать учётные процессы по параметру времени, которое граждане и организации тратят на обслуживание этих самых процессов.
Антонио Переда. Натюрморт с часами, 1652 год. Средство измерения временных издержек в экономике образца XVII века.
Незаметность в обмен на прозрачность
Достижение этой сверхцели в пределе может привести к полной незаметности государства для граждан и бизнеса. В самом деле, если временные издержки на стороне бизнеса и граждан при обслуживании государственных учётных процессов равны нулю, мы забываем о том, что такое государственные услуги, не тратим время на изучение сайтов и сдачу отчётности в контрольно-надзорные органы. Всё это происходит как-то само собой, и государство справляется с учётами, не отвлекая наше время, а мы перестаём замечать государство.
Подобная незаметность потребует от граждан и бизнеса небывалой доселе степени прозрачности для государства: всё больше данных о себе и своём бизнесе придётся интегрировать в государственные учёты. Хотите, чтобы государство справлялось с учётами само и не надоедало процедурами, дайте ему доступ к банковскому аккаунту (и оно будет видеть ваши доходы и расходы), превратите учётную запись на портале госуслуг в целый цифровой профиль (и оно сможет вовремя реагировать на возникшие жизненные ситуации), дайте взимать с вас налог автоматически. Если вы владеете бизнесом, дайте государству доступ в ERP-систему (чтобы не сдавать отчетность) и подключите его сенсоры к производственным установкам (для дистанционного контроля). Короче говоря, пустите Великую учётную систему в жизнь глубже, чем когда бы то ни было, станьте прозрачными для неё.
В 2007 году управление внутренних доходов Сингапура (IRAS) запустило сервис my Tax Portal. Налогоплательщики в режиме 24/7 подают налоговые декларации, обновляют персональную информацию, предоставляют запрашиваемые документы и уплачивают налоги без взаимодействия с сотрудником службы. По данным IRAS за 2015-2016 финансовый год, 97% налогоплательщиков подают декларации в электронной форме, 17% из них используют для этого смартфоны. Кроме того, за налогоплательщиков, единственный доход которых — зарплата, декларацию в автоматическом режиме подает работодатель.
В 2011 году IRAS внедрило электронный сервис Electronic Tourist Refund Scheme (eRTS) для возмещения TaxFree на товары и услуги, приобретенные в Сингапуре. Процедура оформления и возврата сократилась в среднем с 20 до 3 минут.
В России с 2018 года внедряется сервис «Налоговый мониторинг», который заменяет традиционные проверки на онлайн-взаимодействие через удаленный доступ к информационным системам и отчетности налогоплательщика. Это снижает объём требуемых документов и дает налоговикам возможность сосредоточиться на проверке операций с элементами риска.
Если её будут настраивать грамотные и порядочные чиновники, вы перестанете замечать государство, а оно будет получать информацию для учётов и принятия решений, не отбирая у вас время. А если безграмотные и непорядочные?
А может, ну его. Ну то есть совсем!
Чтобы сократить временные издержки на общение с Великой учётной системой, надо начинать с анализа и оптимизации самых время-ёмких бизнес-процессов общения с государством.
Первый вопрос, который я задал бы себе на месте цифровых трансформаторов государственного управления: на какие взаимодействия с государством у граждан и бизнеса уходит больше всего времени? Что у нас тянется подолгу, какие государственные услуги и функции либо поедают наше время часто и по чуть-чуть, либо редко, но очень помногу?
Навскидку две идеи. Для бизнеса – подача отчётности и прохождение проверок в контрольно-надзорных органах. Делать надо регулярно, времени отнимает прилично. Вторая идея касается и граждан, и юридических лиц – судебные процессы: вот что может тянуться годами, отнимать время как в тактике (необходимость очного присутствия, например), так и в стратегии (судебного решения можно ждать годами). К счастью, судебные тяжбы в нашей жизни в среднем не столь регулярны, но если уж попал в процесс, то надолго. Вот вам и целый «букет» кандидатов на цифровизацию.
Тут важны не конкретные примеры, а принцип: первым делом определить самые время-пожирающие точки контакта граждан и бизнеса с государством – именно это позволит правильно приоритезировать задачи, а не распылять усилия на громкие проекты без существенной отдачи.
Следующий вопрос, который приходит в голову, когда обдумываешь цифровизацию той или иной государственной услуги: а нужна ли эта услуга/функция вообще? Имеет ли выраженное ею государственное вмешательство в жизнь граждан и бизнеса актуальное политическое, экономическое, какое-то ещё значение? Может, надо не цифровизовать, а просто отменить? Отменили же необходимость общаться с государством при сборе валежника. А что, вполне себе была государственная услуга. Фактически её можно было формулировать как получение разрешения на сбор валежника. А юридически всё выглядело как заключение договора аренды участка леса. Ну было же почему-то важно государству знать всех, кто собирает валежник, была такая потребность у Великой учётной системы. А с 1 января 2019 года стало неважно.
Южная Корея с 2013 года реализует план «Правительство 3.0». За это время существенно сократилось количество точек и время соприкосновения государства и граждан. Например, отменили проверку зрения и слуха водителей при выдаче лицензии, если эта информации уже есть в медицинской информационной системе.
Австралия и вовсе готова отказаться от бумажных водительских прав. В стране проходят испытания технологии цифровых удостоверений. Принятый в мае 2018 года закон позволяет применять технологии распределённого реестра для создания государственных сервисов. Граждане смогут предоставлять проверяющим цифровые учетные данные через мобильное приложение, использовать их можно для проверки в полиции, в барах и клубах.
Именно поэтому цифровым трансформаторам, прежде чем переводить что-то в электронную форму, надо требовать от отраслевых специалистов доказательств того, что объект цифровизации по-прежнему имеет право на жизнь. Иначе мы получим цифровую услугу заключения электронного договора о сборе валежника. В XXI веке. С биометрической аутентификацией сторон и фиксацией текста договора в распределённом реестре. Биометрически аутентифицировались, в блокчейне валидировались, а потом в лес, на свежий воздух, за валежником!
Питер Брейгель Младший. Крестьяне, связывающие хворост. 1652 год. А вы оформили разрешение на госуслугах?
Итак, основной целью цифровизации государственного управления можно считать минимизацию временных издержек в экономике, связанных с проникновением государства в жизнь граждан и организаций. Очевидно, что государство с трудом будет отказываться от своих учётов, мотивируя это необходимостью гарантировать защиту наших прав в стремительно меняющемся мире. Поэтому цифровые технологии в первую очередь должны решать следующую задачу: снижать количество транзакционных издержек на стороне бизнеса и граждан в экономике, вызванных присутствием государства, сохраняя для него возможность качественно вести свои всеохватывающие учётные системы. Эффективные решения этой задачи могут лежать в тех областях, где взаимодействие с государством отнимает у граждан и организаций либо очень много времени, но редко, либо немного времени, но очень часто.