в чем ошибка павлова
Месяц войны генерала Павлова
Накануне трагической даты – 22 июня – 80-летия со дня нападения Германии и её союзников на Советский Союз, в средствах массовой информации рассуждали о первых днях войны многие историки. По радио и на ютуб-каналах выступали Егор Яковлев, Клим Жуков. Видный военный историк к.и.н. Алексеей Исаев размышлял о реальных и мнимых ошибках командующего Западным фронтом, расстрелянного 22 июля 1941 года. Он в своем выступлении уделил много внимания командующему Западным округом генералу армии Павлову. Чем же так «прославился» этот военно-начальник?
И начнем, во-первых, с того, что никакой директивы от 18 июня 1941 г. в архивах не обнаружено. А во-вторых, для принятия радикальных мер 18 июня 1941 г. было уже поздновато. Вопреки распространенному заблуждению, численность войск особых округов, даже в случае приведения их в боевую готовность с занятием обороны на границы, не обеспечивала устойчивой ее обороны.
Средняя плотность построения армий прикрытия составляла около 30 км на стрелковую дивизию вместо 8-12 км по уставным нормам. Такая разреженная оборона легко проламывалась немецкими соединениями, обладавшими нужным численным превосходством. Для построения войск с уставной плотностью требовалась переброска дивизий из глубины, которая к утру 22 июня 1941 г. еще далеко не была завершена. Даже с учетом построенных укрепрайонов ожидать от армий особых округов удержания границы не приходилось.
При такой разнице в соотношении сил любые советы в игре были мало применимы на практике в июне 1941 г. Кроме того, события игры разворачивались западнее, большей частью на территории оккупированной немцами Польши. Контрудар, позволивший ему выйти победителем в игре, Г.К. Жуков наносил на небольшую глубину, совсем на других направлениях. Танковые группы, являвшиеся в первые дни войны главной ударной силой ГА «Центр», в игре отсутствовали вовсе.
Одним словом, тот опыт никак не мог подсказать Павлову верное решение.
Известно, что вечером 21 июня 1941 г. генерал Павлов находился в театре. Но считать это предосудительным можно лишь при отсутствии документов и не зная хронологии событий. Серьезную задержку в приведении войск в боевую готовность в последние часы перед войной дал не отъезд Павлова в театр, а необходимость расшифровки поступившей из Москвы Директивы №1 (правильнее ее называть «директива без номера»). Получена она была только около часа ночи 22 июня 1941 г.3, много позже прибытия Д.Г. Павлова из театра. Сам запуск процессов шифровки и дешифровки текста директивы в округах вместо условного приказа о вводе в действие плана прикрытия был сомнительным решением Москвы, повлиявшим не только на Западный округ, но и на Киевский.
Дешифровки требовали дополнительные указания «не поддаваться на провокации».
Дислокация войск группы армий «Центр» и Западного особого военного округа на 21 июня 1941 г.
Чего никто не мог предполагать и предусмотреть, так это скачкообразно катастрофического развития обстановки в воздухе. ВВС Западного особого округа насчитывали 1789 самолетов. Противостоявшую Д.Г. Павлову ГА «Центр» поддерживали 1628 машин 2-го воздушного флота4. Казалось бы, у советских ВВС есть небольшое преимущество. Но это иллюзия: отмобилизованные Люфтваффе располагали в июне 1941 г. более многочисленным наземным персоналом, что позволяло выполнять наличным числом самолетов больше боевых вылетов в сутки. «Мессершмитты» и «Юнкерсы» могли подниматься в воздух по 5-6 раз.мецкие бомбардировщики «Юнкерс» Ju-87B.
Это нивелировало формальное небольшое численное превосходство ВВС Западного округа, даже с учетом действий части сил 2-го воздушного флота немцев в Прибалтике.
Однако это было только одним аспектом проблем. Весной 1941 г. в СССР был запущен масштабный проект строительства бетонных взлетных полос на части авиабаз. Идея изначально разумная: ликвидировать пропуски в учебе пилотов весной и осенью в период распутицы, когда аэродромы раскисали. Хуже было с практической реализацией, порученной НКВД. В отчете о деятельности ВВС Западного фронта за 1941 г. есть такие слова:
«Несмотря на предупреждения о том, чтобы ВПП строить не сразу на всех аэродромах все же 60 ВПП начали строиться сразу».
В их числе оказались 16 основных аэродромов, на которых были сосредоточены запасы частей округа. В итоге сильные авиабазы округа оказались за несколько недель до войны выведены из строя, а самолеты теснились на оставшихся, не перекопанных и не перегороженных строительной техникой.
Разгром страшный и совершенно не удивляет самоубийство командующего ВВС Западного фронта И.И. Копца в конце дня 22 июня 1941 г. Однако причины его лежат не в плоскости решений Д.Г. Павлова и даже И.И. Копца. Точно такие же перекопанные взлетно-посадочные полосы были в полосе соседнего Юго-Западного фронта. Лишь ввиду лучшего соотношения сил там обошлись меньшими по абсолютным величинам потерями. Д.Б. Хазанов указывает на 277 потерянных в первый день войны на земле самолетов11 «по неполным данным». В «Справке о потерях материальной части ВВС ЮЗФ с 22 по 30.6.1941 г.» указывается, что 22 июня на земле было безвозвратно потеряно (т.е. уничтожено противником) 135 самолетов и повреждено еще 102 машины.
Картина разгрома похожа, а масштаб зависел от силы удара противника. Немцы выставили против 2003 самолетов Киевского особого округа немногим больше 600 своих самолетов.
Конечно, ошибочные решения в штабе Западного фронта тоже имели место. Роковую ошибку штаб Д.Г. Павлова в итоге допустил уже в первый день войны. Это переоценка группировки противника под Гродно. В вечерней (20.00) разведсводке Западного фронта от 22 июня 1941 г. утверждалось, что на гродненском направлении действуют две танковые и две моторизованные дивизии.
Это утверждение не соответствовало действительности.
Под Гродно находились только пехотные соединения вермахта, пусть и усиленные мощной артиллерийской группировкой, включавшей 14 дивизионов тяжелой и сверхтяжелой артиллерии, а также полк реактивных минометов. Именно рев тягачей тяжелых орудий был принят за звук танковых двигателей. Полугусеничные тягачи же, вероятно, были неверно опознаны советскими летчиками как бронетехника противника. В отчетных документах уверенно утверждалось:
«Воздушная разведка в первые же дни войны своевременно вскрыла Сувалкскую группировку мотомехвойск противника».
Эта ошибка имела далеко идущие последствия. В реалиях Второй мировой войны ключевую роль играли подвижные соединения, способные передвигаться с темпом до 100 км в сутки. Они составляли около 10% соединений сухопутных войск, но именно они решали глубокими ударами исход сражений. Обороняющемуся, как в случае с Западным фронтом в июне 1941 г., нужно было максимально точно знать, где находятся танковые и моторизованные дивизии врага. Требовалось противодействовать им в первую очередь, в том числе своими подвижными соединениями.
Д.Г. Павлов принял кажущееся вполне логичным решение и направил на Гродно свой единственный боеспособный 6-й механизированный корпус М.Г. Хацкилевича, укомплектованный автотранспортом и значительным числом новых танков (114 КВ и 238 Т-34). Первоначально 6-й мехкорпус был направлен на левый фланг, Д.Г. Павлов интуитивно направил его в полосу наступления 2-й танковой группы. Однако разведка действий танков под Брестом не вскрыла и ценный резерв выдвинулся под Гродно. Там корпус встретил плотные массы наступавшей немецкой пехоты и огонь зениток на прямой наводке. Тем временем танковые соединения Г. Гудериана двигались к Барановичам и далее на Минск, оставаясь незамеченными разведкой.
Являлась ли такая ошибка непростительной для командующего фронтом? Объективно она была типичной. Командование соседнего Юго-Западного фронта также неверно оценивало направление ударов противника. На Северо-Западном фронте катастрофические последствия имел незамеченный прорыв LVI моторизованного корпуса Э. фон Манштейна к Двинску (Даугавпилсу). Позднее, под Ленинградом, длительное время двигался незамеченным и замкнул блокаду города XXXIX моторизованный корпус.
Сведения о грозящей войскам катастрофе попали к командованию Западного фронта лишь волей случая. Командир 155-й стрелковой дивизии генерал-майор П.А. Александров в 8.30 24 июня 1941 г. доложил: «Подобрано в машине две польских карты. Одна из них с нанесенной обстановкой. «
Под «польскими» имелось в виду происхождение карт, на которые наносилась обстановка. Немцы пользовались армейскими польскими картами Белоруссии и Украины, захваченными ими как трофеи в 1939 г. Захват карты, на которой были обозначены три моторизованных корпуса танковой группы Г. Гудериана, резко менял оценку оперативной обстановки. Ранее на брестском направлении советской разведкой отмечалась всего одна танковая дивизия.
Теперь выяснилось, что их в шесть раз больше.
Что стал бы делать в такой ситуации любой другой командующий? Ответ однозначный: запрашивать Москву. Именно так поступал И.С. Конев под Вязьмой в октябре 1941 г. Командующий войсками Юго-Западного фронта М.П. Кирпонос даже усомнился в приказе отходить, не оформленном письменно. Это только усугубило и без того катастрофическую обстановку под Киевом в сентябре 1941 г.
Командующий Павлов на обращение в Москву время тратить уже не стал. В 15.40 25 июня 1941 г. он отдал распоряжение напрямую командиру 6-го мехкорпуса: «Немедленно прервите бой и форсированным маршем, следуя днем и ночью, сосредоточьтесь [под] Слоним. Начало движения, утром 26 и об окончании марша донесите». Вскоре следует общий приказ на отход всем оказавшимся под угрозой окружения войскам Западного фронта. Д.Г. Павлов не стал перекладывать ответственность и делить ее с Москвой. Обстановка и так ухудшалась с каждым часом. При этом верховное командование он о принятом решении, разумеется, информировал.
Сейчас, в ретроспективе можно констатировать, что решение на отход и прорыв было обоснованным. Резервов для предотвращения замыкания намечавшегося «котла» под Минском у командования Западного фронта не было. Резервы Ставки сосредотачивались далеко позади, на рубеже Днепра и под Витебском. Отход был единственным осмысленным вариантом действий, дающим надежду на спасение.
Столь же разумным было использование 6-го мехкорпуса в качестве тарана прорыва из окружения. Танкист Павлов понимал, что делает.
Солдаты командующего
Бой на улице Слонима.
Во-первых, это срыв плана германского командования по рассечению большого Белостокско-Минского «котла» надвое пехотой. Немецкий историк, непосредственный участник событий июня 1941 г. в Белоруссии писал: «На оперативном уровне, однако, советские атаки принесли успех. Германский ХХ АК оказался настолько серьезно скованным, что лишь 27 июня оказался в состоянии вновь перейти к наступлению. Таким образом, он потерял 3,5 дня».
Во-вторых, как следствие, произошло перетекание части сил советских 3-й и 10-й армий в западную часть «котла» через незамкнутую «горловину» южнее Гродно. Здесь, ближе к Минску, кольцо окружения было менее плотным, что способствовало прорывам в направлении Припятской области.
По существу, решение генерала армии Павлова спасло немало жизней тех, кто пробивался из окружения, в том числе В.И. Кузнецова, будущего командующего 3-й ударной армией и покорителя Рейхстага.
Когда две танковые группы повернулись против Юго-Западного фронта, последовал киевский «котел».
Когда две танковые группы были сосредоточены под Вязьмой против Западного и Резервного фронтов, последовал вяземский «котел».
Соотношение сил в воздухе также было наихудшим среди особых округов и стремительно ухудшалось по мере разгрома аэродромов и уменьшения числа самолетов в строю.
Неверная оценка направления главного удара противника была вполне типичной для советских командующих в 1941 г. В целом приходится констатировать, что арест и расстрел Д.Г. Павлова не был обоснован с точки зрения его личных промахов. Речь шла лишь о попытке скрыть системные проблемы наказанием конкретных личностей, якобы совершивших непростительные ошибки.
Сейчас, когда картина событий достаточно точно восстановлена по документам обеих сторон, перекладывание на Д.Г. Павлова и его штаб ошибочных и запоздалых решений верховного командования представляется далеким от действительности.
За что Сталин казнил Героя Советского Союза генерала Павлова
4 июля 1941 года по приказу Сталина был арестован командующий Западным фронтом генерал армии Дмитрий Павлов. В один миг участник войны в Испании, Герой Советского Союза и один из самых перспективных советских военачальников оказался в опале и был брошен в Лефортово. К этому времени Павлову было 43 года, половину жизни он отдал армии. «За что?» — вот главный вопрос, который он и его сослуживцы наверняка задавали себе.
От Первой мировой до Испании
Он родился в крестьянской семье под Костромой на исходе XIX века — в 1897 году. Рос смышлёным пареньком, окончил школу, затем — училище и смог экстерном сдать экзамены за несколько классов гимназии. Когда в 1914 году началась Первая мировая война, Павлов пошёл добровольцем на фронт — драться с немцами. Воевал в пехоте, в кавалерии, дослужился до унтер-офицера, в 1916 году попал в плен и только через три года возвратился домой, тут же вернувшись к привычному ратному труду — вступил в РККА. Служил рядовым, но его быстро заметили и отправили учиться на офицерские курсы в Кострому, а потом — в пехотную школу в Омске. Уже в 1920 году он стал командиром взвода, через два года — командиром полка.
После восстановления мира на Дальнем Востоке Павлов получил назначение в Белоруссию и после переподготовки возглавил 6-й механизированный полк в Гомеле. В 1934 году его перевели в Бобруйск командиром 4-й механизированной бригады. Танкисты бригады Павлова быстро стали лучшими в РККА: на больших манёврах 1936 года в Киеве они показали прекрасные результаты. За отличную боевую подготовку Дмитрия Павлова наградили орденом.
Но широко известным среди военных Дмитрий Павлов стал после командировки в Испанию, где шла гражданская война между республиканцами и поднявшим фашистский мятеж генералом Франко. Под псевдонимом Пабло он почти год командовал танковой бригадой и отличился во время сражений под Махадаондой и Гвадалахарой. За выполнение боевых задач ему присвоили звание Героя Советского Союза. Вообще, Испания сыграла особую роль в его жизни — он благополучно «проскочил» эпоху «большой чистки» и вернулся в страну, когда СССР крайне нуждался в талантливых командирах.
Вернувшись из Испании, Павлов продолжил восхождение по карьерной лестнице: стал начальником Автобронетанкового управления. А за год до начала войны с Гитлером Сталин назначил генерал-полковника бронетанковых войск Павлова командовать Особым военным округом в Белоруссии. В обороне страны это было самое важное направление — СССР готовился к нападению Германии, и территории округа отводилось особое значение — здесь строили дополнительные укрепления и сосредотачивали лучшие силы. То, что именно этого человека назначили на важный пост, говорило о том, что Сталин доверял генералу и считал, что тот справится с огромной ответственностью, которую на него возложили. Тут надо сказать, что Сталин рисковал, делая такое назначение. До 1940 года Дмитрий Павлов никогда не командовал ни корпусом, ни дивизией. Самое крупное соединение, которое он возглавлял, было танковой бригадой (от 49 до 53 танков. — Прим. авт.).
Воодушевлённый Павлов приступил к обучению частей округа и подготовке личного состава. Конечно, он уделял особое внимание «любимым» бронетанковым войскам. Как вспоминал Хрущёв, «Павлов буквально летал на своих танках по болотам». Генерал разрабатывал новую стратегию и тактику боя, писал докладные записки руководству, убеждал, что танк Т-26 следует усиливать пехотой, на Т-28 надо поставить более мощные пушки, Т-35 нуждается в другом орудии.
Понимая, что грядущая война будет войной техники, он настаивал на том, чтобы в СССР как можно быстрее было освоено производство мощных и маневренных танков. К сожалению, производство таких танков было налажено только во время войны — ими стали легендарные Т-34.
К началу войны Павлов был уже генералом армии. За день до нападения Германии его округ был преобразован в Западный особый — в него кроме Белорусской ССР вошла ещё и Смоленская область. Не самое лучшее время для реорганизации. К тому же Западный округ оказался под ударами самых отборных частей гитлеровских армий группы «Центр». Советские войска стояли насмерть, но маневренность врага и мощь первых ударов вермахта показали слабые стороны РККА и командования. Войска Западного округа терпели поражения, фашисты стремительно продвигались к столице Белоруссии — Минску.
Остановить их не получилось — Павлову не хватало опыта. Он совершал ошибку за ошибкой — бросал на танковые колонны врага бомбардировщики, забывая о прикрытии, терял самолёты и войска.
Вакханалия любви: Почему в раннем СССР не могли решить вопрос с проститутками и какие из них были востребованы
Маршал Георгий Жуков в мемуарах позже писал, что за полгода до начала войны высшее командование проводило учения — игру на картах, в которой была схожая легенда — отражение нападения Германии на СССР. Жуков писал, что Павлов уже тогда проявил себя неподготовленным к масштабным боевым действия — его приказы были непоследовательны и непонятны. Штабную игру он проиграл и многие промахи буквально повторил в июне 1941 года. Однако генерала защищал другой свидетель событий — генерал-майор Семёнов, начальник оперативного отдела штаба Западного фронта, который писал: «Я лично от начала и до конца был непосредственным участником событий. Со всей ответственностью могу сказать, что ни паники, ни растерянности со стороны Павлова и его заместителей не было. Всё, что можно было сделать в тех тяжёлых условиях, делалось, но было поздно, мы расплатились за упущенное время и за то, что были успокоены и верили, вернее — нас заставляли верить, что немцы — наши чуть ли не друзья».
Поэтому не успели фашисты занять столицу Белоруссии, как Сталин вызвал Павлова в Москву, затем, правда, вернул на фронт — всего на два дня. Видимо, генерал убедил вождя, что «вину искупит кровью». Но через два дня Сталин поменял решение, Павлова арестовали и доставили в Москву. Вместе с ним были задержаны офицеры его штаба: генералы Климовских, Григорьев и Коробков.
ВИНА ГЕНЕРАЛА ПАВЛОВА
Семен КИПЕРМАН, Хайфа
Приближается 22 июня — 70-летие с того рокового дня, когда нацистская Германия развязала войну против СССР. Великая Отечественная война продолжалась 1418 дней и ночей, навсегда оставшихся в памяти народов Советского Союза. Первые месяцы войны оказались наиболее тяжелыми для Красной Армии и всей страны. Введенные в научный оборот материалы, ранее глубоко засекреченные, свидетельства участников и очевидцев событий позволили прояснить правду о тех днях. Особенно тяжелое положение сложилось в полосе Западного фронта. Против него была развернута наиболее мощная вражеская группировка армии «Центр», которая включала почти 650 тысяч человек, более 800 танков, 13 тысяч артиллерийских и минометных орудий, 1700 самолетов.
Ныне отмечается: несомненно, ответственность за катастрофу на Западном фронте во многом лежит на Сталине и его ближайшем окружении, которые назначили недостаточно компетентных руководителей и к тому же сковывали их инициативу даже тогда, когда она была вполне уместной. Об этом много писали. Однако нельзя снимать долю ответственности и с фронтового командования. В какой же мере лежит ответственность на командующем Западного Особого военного округа генерале армии Д.Г.Павлове?
Дмитрий Павлов начал службу в Красной Армии в августе 1919 г. В 1920 г. окончил пехотные курсы комсостава. Воевал на Южном фронте. В 1921-1925 гг. учился в Омской военной школе. Затем командовал полком кавалерийской дивизии. Участвовал в боях против банд Сальникова на Алтае, против басмачей в Средней Азии. В 1925-1928 гг. учился в Военной академии им. Фрунзе. В 1929 г. участвовал в боях на КВЖД. Командовал механизированным полком, мехбригадой. В октябре 1936 — июне 1937 г. Павлов под именем танкового генерала Пабло воевал в Испании. 30 июня 1937 г. стал комкором, ему было присвоено звание Героя Советского Союза.
С июня 1940 г. Д.Павлов — командующий войсками Белорусского (с июля 1940 — Западного) Особого военного округа. В середине июня 1941 г. им были направлены две шифровки Сталину и в Наркомат обороны с просьбой о выводе войск на полевые позиции округа с соответствующим вооружением. Генерал пытался добиться разрешения на частичное отмобилизование частей округа, просил дополнительно усилить округ частями связи и танками. Однако, имея разведанные о возможности нападения немцев 22-23 июня, нарком Тимошенко ограничился указанием собрать состав штаба округа, «на всякий случай может, что-нибудь случится неприятное».
Что же в действительности произошло на Западном фронте, который сразу начал разваливаться от первых ударов наступавших войск вермахта?
Открытие архивов и анализ дела генерала армии Д.Г.Павлова, включавшего в себя протоколы допросов, судебного заседания от 22 июля 1941 года, заключение Генерального штаба Вооруженных сил СССР 1956 г., свидетельства и очевидцев событий, выявили следующее.
Конечно, можно согласиться с мнением генерала Кузнецова, что Павлов и его штаб не справились с ситуацией в начальный период войны. Однако истоки трагедии Западного фронта закладывались в предвоенное время, и генерал Павлов не сделал всего возможного для предотвращения наихудшего развития сценария боевых действий после начала внезапного вторжения врага.
А в тылу советских войск уже действовали немецкие диверсионные отряды, которые стали перерезать связь, перехватывать и убивать посыльных. Несмотря на меры, принятые начальником штаба Округа Б.Климовских, начальником войск связи А.Григорьевым, командующий 4-й армией получил распоряжение о приведении войск в боевую готовность в 3 часа 30 минут, а командующий 10-й армией — только в 10 часов 30 минут 22 июня. Связь с командующим 3-й армией вообще установить не удалось.
Артиллерийский огонь войск вермахта, удары с воздуха застали все части врасплох. Скудные и отрывочные данные об обстановке не позволили принять кардинальные решения. Павлов смутно представлял себе ситуацию на фронте. Архивные документы воссоздают ход событий. Только в 5 часов 25 минут Павлов попытался взять ситуацию в руки, отдал штабам трех названных армий боевое распоряжение:
«Ввиду обозначившихся со стороны немцев массовых военных действий приказываю поднять войска и действовать по-боевому».
Но война уже шла полным ходом. В результате вражеских налетов 22 июня только авиация Западного Особого военного округа потеряла 738 самолетов, из них 528 — на аэродромах. За один день танковые дивизии немцев проникли на 25-30 км. Значительны были потери в личном составе.
М.Мягков по этому поводу пишет:
«Неизвестность, отсутствие точной информации, неразбериха и паника стали главными особенностями в управлении соединениями Западного фронта 22 июня 1941 г». (см. «Новая и новейшая история» номер 2, 2011).
Для уточнения действительного положения дел, контроля и оказания помощи по личному указанию Сталина к Павлову во второй половине дня прибыли зам. наркома обороны СССР маршалы Б.Шапошников и Г.Кулик. Представители Центра не сумели разобраться во всё ухудшавшейся фронтовой обстановке. Западный фронт в соответствии с директивой наркома, потребовавшего сосредоточенными ударами войск Западного и Северо-Западного фронтов окружить и уничтожить Сувалковскую группировку противника. Павлов отдал приказ войскам. Но выполнить этот приказ нельзя было, ибо он не отвечал сложившейся ситуации. Не понятен был поступивший вечером 22 июня приказ, требовавший «госграницу до особого разрешения не переходить» (см. Н.Асташин «Брестская крепость» — «Великая Отечественная война. Энциклопедия». М., 2010, с. 91-93).
Это лишь свидетельствовало, что ни в штабе фронта, ни тем более в Москве не имели верного представления о ситуации на границе.
23 июня Сталин дважды пытался связаться с Павловым, но из Штаба фронта отвечали, что «командующий находится в войсках». Не мог прояснить обстановку и начальник штаба фронта Климовских. Пытаясь переломить ход событий на фронте и овладеть ситуацией, Павлов принимал немало ошибочных решений. Разбросанность дивизий, недостаток времени на подготовку и развертывание сил, отсутствие средств связи не позволяли выполнять приказы. Это угнетающе действовало на командующего фронтом. Из штаба фронта войска получали недостаточно четкие приказы: «Почему мехкорпус не наступал, кто виноват. Надо бить врага организованно, а не бежать без управления. Запомните, если вы не будете действовать активно, Военный совет больше терпеть не будет». Но проводить активные действия становилось все труднее. Оказывая упорное сопротивление немецким войскам, части трех армий — 3-й, 10-й и 4-й — в бесплодных атаках изматывали свои силы, теряли личный состав и боевую технику. Уже располагая уже информацией о тяжелом положении 4-й армии, лишенной авиационного прикрытия, боеприпасов и горючего, Павлов отдает приказ не только остановить противника, но и атаковать его от Ружан в направлении Пружан. Однако разрозненные силы не сумели выполнить приказ.
Положение еще более осложняется, когда немецкая танковая группа прорвалась с северо-запада на Минск. По воспоминаниям участников тех событий, вместо организации обороны на молодеченском и барановичском направлениях, отвода частей 3-й и 10-й армий из белостокского выступа, что больше отвечало сложившейся обстановке, руководство Западного фронта наращивало в районе Лиды и Волковыйска вторые эшелоны, обрекая их на разгром и отступление разрозненными группами.
24 июня танковые части немцев уже двигались на Молодечно. Создалась угроза окружения 3-й и 10-й армий, отдельные части 4-й армии вели тяжелее бои уже в тылу противника. Связи со штабами армий и дивизий не было.
Документы из военного архива говорят:
«Войска армии оказывали сопротивление до 26 июня, после чего началось беспорядочное отступление. Панике способствовало то, что в ночь с 22 на 23 июня позорно сбежало все партийное и советское руководство Белостокской области. Все сотрудники органов НКВД и НКГБ, во главе с начальниками органов, также бежали. Враждебные элементы подняли голову. Освободили из тюрем 3 тыс. арестованных, которые начали грабежи и погромы, открыли стрельбу из окон по проходящим частям и тылам».
25 июня находившийся в штабе фронта маршал Шапошников доложил в Ставку главного командования о сложившейся критической обстановке и просил разрешения на отвод войск из белостокского выступа на линию старых укрепрайонов. Разрешение было дано, и Павлов отдал распоряжение об отводе войск. Понеся тяжелые потери, войска уже отходили на восток, часто беспорядочно. Не удалось предотвратить окружение части войск 3-й и 10-й армий. И все же 28 и 29 июня отступавшие части продолжали сражаться, сковывая силы группы немецких армий «Центр». Так произошло в Брестском укрепрайоне. О героическом сопротивлении защитников Брестской крепости известно многим.
30 июня состоялся нелегкий разговор Жукова с Павловым. Последний подтвердил серьезность обстановки. Жуков передал требование Ставки в кратчайший срок собрать все войска фронта и привести их в надлежащее состояние, не допустить прорыва вражеских сил в район Бобруйска. В тот же день 30 июня Сталин приказал Жукову вызвать в Москву Павлова. На первом заседании ГК обороны было принято решение об отстранении Павлова с поста командующего Западным фронтом.
3 июля, рассказывала жена Павлова Александра Федоровна, муж возвращался на фронт на машине в сопровождении полковника для особых поручений и водителя по автостраде Москва-Минск в сторону Смоленска. Вслед за ним была послана машина, и, не доезжая Смоленска, его арестовали посланцы Берии. 4 июля был произведен обыск на квартире Павлова и изъяты все правительственные награды, значок депутата Верховного Совета СССР.
5 июля следователь управления НКО СССР Павловский подготовил постановление на арест. В нем, помимо других грехов Павлова, перечислялось: пребывание в немецком плену в 1916-1919 гг., примыкание к анархизму, привлечение к партийной ответственности за примиренчество к правому уклону. Павлов пользовался покровительством «лидера военного заговора» в армии И.Уборевича и, по утверждению С.Урицкого, Я.Берзина и других «врагов народа», сам являлся участником заговора.
6 июля Мехлис прислал на имя Сталина телеграмму, в которой сообщалось, что Военный совет фронта решил арестовать и предать суду своих предшественников. Ответ на имя нового командующего Тимошенко и двух членов Совета фронта Мехлиса и Пономаренко последовал в тот же день:
«Государственный Комитет Обороны одобряет ваши мероприятия по аресту Климовских, Оборина, Таюрского и других и приветствует эти мероприятия как один из верных способов оздоровления фронта».
Московский историк В.Анфилов отмечает:
«Безусловно, что это «мероприятие» не оздоровило, а ослабило управление и штаб Западного фронта».
7 июля на допросе Павлов показывал, что в первый день выявилось значительное превосходство крупных механизированных соединений противника, выступавших в район Бреста, а также в направлении Сопоцкин-Гродно. Вражеская авиация «обрабатывала» расположение советской пехоты, уничтожала артиллерийские орудия. Сказалась и растерянность армейских командиров.
Но следователь грубо прервал бывшего командующего фронтом:
«Довольно молоть чепуху! Не является ли поражение и отступление руководимых вами войск результатом изменнических действий с вашей стороны?»
Павлов оставался тверд:
«Измены и предательства я не совершал. Прорыв на моем участке фронта произошел по вышеизложенным причинам. «
Допрос, видимо, показал генералу Павлову, что его стремились сделать «врагом народа». Правда совершено не интересовала следователя.
Не исключено, что Павлов не выдержал унижений и, наверное, физических пыток, но он изменил свои первоначальные показания. Протокол допроса 9 июля 1941 г. показывает, что он счел необходимым рассказать следствию о своих предательских действиях по отношению к партии и советскому правительству. Начало этих действий относил к середине 30-х годов, когда поддерживал связь с Уборевичем и Мерецковым (И.Уборевич был расстрелян в 1938 г., а Мерецков находился тогда еще под арестом. — С.К.). Происшедшие на Западном фронте события Павлов расценивал как свое преступное бездействие и невыполнение указаний ЦК о постоянной мобилизационной готовности, что привело к прорыву немцев.
Историк Дм. Волкогонов, весьма подробно описавший катастрофическое начало войны, указывает, что 10 июля Сталин вызвал своего секретаря Поскребышева и потребовал документы военного трибунала по делу Павлова. Там говорилось, что, установив виновность Павлова и Климовских в совершении ими преступлений, «Военная Коллегия Верховного Суда СССР приговорила Павлова Д.Г., Климовских В., Григорьева А.Т., Коробкова А.А. — лишить воинских званий. и подвергнуть всех четырех высшей мере наказания — расстрелу с конфискацией всего лично принадлежащего имущества. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит».
Ознакомившись с этим документом, Сталин сказал Поскребышеву:
«Приговор утверждаю, а всякую чепуху вроде «заговорщицкой деятельности» Ульрих чтобы выбросил. Пусть не тянут. Никакого обжалования. А затем приказом сообщить фронтам, пусть знают, что пораженцев карать будем беспощадно».
Проведенное 22 июля заседание закрытого суда без защиты, без вызова свидетелей было формальностью.
В 0 час. 20 мин. 22 июля 1941 года Ульрих открыл заседание. На вопрос, признает ли Павлов себя виновным, последовало заявление:
«Виновным себя не признаю. Я хотел скорее предстать перед судом и ему доложить о действительных причинах поражения армии. Мы сидим на скамье подсудимых не потому, что совершили преступление в период военных действий, а потому, что недостаточно готовились в мирное время к этой войне».
Просьба подсудимых направить их на фронт в любом качестве, где они докажут своей кровью преданность родине и воинскому долгу, грубо прерывалась зевающим Ульрихом:
После непродолжительного перерыва Ульрих огласил приговор, в котором отразилась сталинская трактовка «вины». Все вышеназванные генералы были приговорены к расстрелу.
Той же июльской ночью Д.Павлова расстреляли.
Заслужил ли Павлов упрек в неумелом командовании войсками Западного фронта? Представляется, что в этом не вина, а беда Павлова. Стремительное восхождение после 1937 г. объясняется устранением Сталиным всех командующих военными округами, репрессиями, в результате которых была уничтожена пятая часть офицерских кадров. Патриотизм, храбрость и мужество Павлова, как и других генералов (Кузнецова, Кирпоноса), не были в достаточной мере подкреплены опытом командования крупными воинскими соединениями.
Правомерным представляется утверждение Дм. Волкогонова:
«Сталин, более всех повинный в катастрофическом начале войны, проявил исключительную жестокость по отношению к тем, кто стал жертвой его просчетов».
Не переставая искать виновных, Сталин вслед за расправой с Павловым отстранил от должности Северо-Западным фронтом генерала Ф.Кузнецова. А через полтора месяца был отстранен новый, назначенный им же, генерал П.Собенников.
Спустя несколько недель после расстрела бывшего генерала Павлова добрались и до его семьи, которую выслали в Красноярский край.
После смерти «гениального полководца», «вождя народов» Сталина и разоблачения Берии вдова Павлова обратилась в военную прокуратуру с просьбой о реабилитации покойного мужа. Последовали изменения мотивировок приговора. 8 мая 1954 г. военная прокуратура в ответ на запрос семьи сообщила, что Павлов был осужден в июне 1941 г. за совершение тяжких должностных преступлений, а не как «враг народа». Потребовались еще многократные проверки и только через 10 лет поступило хранящееся в архиве министерства обороны заключение по делу Павлова, вынесенное 5 ноября 1956 г. Генеральным штабом:
«Обвинение генералов Павлова, Климовских, Григорьева, Коробкова и Клича основано только на их показаниях, в которых они признавали некоторые свои упущения по службе.
Никакими объективными доказательствами эти показания не подтверждены».
Определением Военной коллегии Верховного Суда СССР от 31 июля 1957 г. приговор по делу Д.Павлова и его соратников был отменен и дело прекращено за отсутствием в их действиях состава преступления. Таким образом, все они были посмертно реабилитированы.