в чем обвиняли стригольники представителей официальной церкви
Стригольники: что надо знать о «протестантах» Средневековой Руси
В XIV столетии на Руси властвовала безнравственность представителей духовенства. Такое положение дел не устраивало ни прихожан, ни некоторых рядовых служителей церкви. Их недовольство возрастало и со временем превратилось в полноценное движение – стригольничество.
Греховные служители церкви
В XIII столетии в рядах священнослужителей русской православной церкви начал наблюдаться раздор. Ситуация возникла из-за того, что одна половина духовенства злоупотребляла собственным положением. Остальные же оказались крайне недовольны подобным отношением, и считали, что их «братья» поддаются греху. Самым главным среди грехов на тот момент считалась симония – торговля церковными должностями. В связи с этим Владимирский собор, который был в то время высшим религиозным органом иерархического управления, даже распорядился об установлении фиксированной цены. В итоге, симония так и не была отменена, а новоиспеченные священники и дьяконы обязывались выплачивать некую сумму при вступлении в свои обязанности.
Протоиерей из Новгорода Вавила был одним из тех, кто был против оплаты сана. В результате он в 1311 году вдохновил местного епископа Тверскиго Андрея на активные действия. Тот при поддержке небольшого количества мирян и честного духовенства обвинил митрополита из Киева Петра в грехопадении. Эта небольшая группа людей обратилась и к Константинопольскому Патриарху с соответствующей жалобой.
Свидетель тех событий, Василий Татищев, описывал свои впечатления от уведенного: «Вавила, будучи еретиком и протопопом появился в городе. К нему примкнул простой люд и церковный причт, а помогал ему епископ Андрей. И слышались возгласы «рай на земле исчез». Монашеский чин поддавался порицанию и назывался сатанинским учением».
Со временем действия архиереев начали критиковать и светские личности. Сам князь Дмитрий Иванович звал их «продажными греками». Подобная ситуация наибольшим образом повлияла на низшие сословия духовенства. Именно оттуда и начался раскол, который повлек за собой образование стригольников. Проповедники движения развернули изначально свою деятельность в Новгороде, где на тот момент пребывал архиепископ Моисей, котрый все свои силы и средства отправлял на борьбу с еретиками.
Первые писания о стригольниках датированы серединой XIV столетия. Священнослужитель Иосиф Волоцкий в своей работе «Просветитель» утверждал, что они появились в городе Псков: «Был мужчина, наполненный гнусными помыслами. Называли его Карп. Владел мастерством стригольника. Этот окаянный муж стал прародителем мерзкой и прескверной ереси».
Еретики-парикмахеры
Термин «стригольник» по сей день вызывает бурные споры среди историков. Существует несколько версий его происхождения. Первая гипотеза утверждает, что название непосредственно связанно со стрижкой, которую имели представители движения. Предполагается, что она была схожа с католической тонзурой. Вторая – говорит, что некоторые участники были мастерами стрижки овец.
Также есть версия, что «стригольник» — понятие, которое имеет еврейские корни и означает «скрывать» или «быть изгнанным». Некоторые полагают, что слово связанно с процессом пострига в низший духовный сан (причетники). Рыбаков, изучающий данный вопрос говорит, что Карп, прежде чем стать одним из родоначальников движения, был расстрижен. Иными словами, его превратили в расстригу или стригольника.
Самая правдоподобная теория принадлежит профессору истории Евгению Голубинскому. Он выяснил, что стригольник – это тот самый цирюльник. Только стриг он исключительно волосы на голове. На Киевской Руси брить бороду запрещалось аж до времен правления Пера І.
Суть существования движения
Исследователи стригольнического движения несколько скептически относятся к их деятельности. Они утверждают, что их учение не имело четкой направленности. А действия, в большинстве случаев, основывались на критике церковных порядков. Стригольники утверждали, что все священнослужители были автоматически лишены своей благодати из-за того, что симония была одобрена их верхушкой.
Представители стригольничества активно обвиняли всех представителей церкви в «духопродавчестве». По их мнению, существовал лишь единственный способ очистится от греха – отречься от сана и церкви. Карп говорил, что если местный священнослужитель не подготовлен, то его обязанности может взять на себя любой из мирян, обученный грамоте и нравственности. А таких людей в городах Новгород и Псков было немало судя по большому количеству найденных грамот.
Философия движения опиралась на острые писания некого монаха с Твери Акиндина. В своих трудах тот эмоционально описывал необходимость симонии. В многочисленных цитатах говорил о роковых последствиях ее исчезновения. Стефан Пермский (епископ), который был противником стригольников, заявлял, что среди участников не было ни единого священника или епископа. Ни один из них никогда не проводил евхаристию и поэтому не может знать всю суть тяжелой работы Церкви.
Активное подавление движения
В царь-книге Иона Грозного под названием «Лицевой свод» присутствует изображение, которое описывает события 1375 года. Рисунки показывают группу людей, сбрасывающую в воду двух связанных жертв. Неподалеку от них стоят еще пятеро, ожидающих своей участи. Под изображением есть пояснение, которое говорит о том, что миниатюра показывает процесс казни родоначальников стригольников.
Борис Рыбаков на этот счет поделился собственным мнением. Он утверждал, что казнь не состоялась бы без разрешения главы Церкви. На время казни им был служитель из киевского Софийского собора – ключарь Алексей.
Последнее дыхание движения
Несмотря на свою живучесть и наличие последователей религиозное движение не было сильно распространено среди верующего народа. Основной причиной этому были строгие нравственные критерии к каждому.
После информации о смерти Карпа его последователи исчезают из летописей, и только в 16 году XV столетия появляется информация о них. Митрополит из Киева Фотий вскользь упомянул в своем послании к псковским служителям о стригольниках. Он призывал простой народ бороться с местными сектантами с таким же усердием, которым обладали стригольники. Диаконов, которые рассматривали еретические взгляды, Фотий хотел отдавать в руки народного правосудия. Однако, под конец своих писаний он несколько пересмотрел взгляды. Митрополит осознал, что смертная казнь часто оказывается безрезультатной. А на сознание больше действует длительное заточение.
О стригольниках после 1492 года вовсе нет упоминаний ни в документации церквей, ни в летописях. С 30-ых по 50-ые года XV столетия все больше были заняты обсуждением событий, которые повлекла за собой Флорентийская уния. Она, как известно, сильно повлияла на жизнь православия. После XV века И. Волоцкий и его «Просветитель» говорит о том, что ересь была уничтожена только после полного истребления стригольников.
Анализ деятельности стригольников
Некоторые исследователи полагают, что движение имело дуалистическое мировоззрение. А этот факт приближает их с участниками антиклерикального религиозного движения, действовавшего в средние века в Европе. Но в отличие от европейцев они так и не сумели разработать собственную систему работы.
Федор Успенский – профессор и академик, специализирующийся на византийской истории и культуре – писал, что они, как богомилы пренебрегали всеми институтами Церкви. Мало того, считали ее сословие ненужным. Отвергали полностью культ иконы и молитву, не признавали необходимость в причастии. Не считали нужным посещать церковь, считая ее обителью зла.
Евгений Голубинский в свою очередь защищает движение, утверждая, что его участники боролись с главными пороками священнослужителей. Марина Каретникова в книге под названием «Русское богоискательство» сообщает о том, что после освобождения Руси от навалы Золотой орды сменилась и религия. На смену русскому православию пришло православие Москвы, обладающее большим количеством недостатков. Стригольники в связи с этим стремились вернуть простоту русской религии.
Стригольники
Стриго́льничество (стриго́льники, стриго́льниковы учениќи) — религиозное движение XIV века, возникшее в Новгороде и Пскове; одно из самых известных, наряду с жидовствующими, еретических движений в средневековой Руси. Стригольники отвергали церковную иерархию и монашество, выражали недовольство практикой симонии, отвергали таинства.
Стригольники объединялись в особые группы, во главе которых стояли наставники — «простецы». Основными идеологами стригольников считались новгородские дьяконы Никита и Карп.
Содержание
История
Представители Русской Церкви в своих посланиях связывали идеологию еретиков либо с иудеями, либо с происками латинян. Духовенство называло новую ересь «прямой затеей сатаны», её участников — «злокозненными хулителями церкви», «развратителями христианской веры». В Никоновской летописи повествуется о зверствах, творимых православной церковью по отношению к борцам со стяжательством и мздоимством в среде церковных служек, а именно о том, как в 1375 г. православные священники потопили в Волхове стригольников-еретиков, в числе которых были представители духовенства, развращавшие своими проповедями простолюдинов (дьякон Карп был сброшен вместе со своим приверженцем Никитой с Великого моста в реку Волхов). Будучи разгромлено в Новгороде, стригольничество нашло себе почву в начале XV века в городе Пскове.
После казни руководителей ереси движение стригольников не прекратило своего существования. Для решения вопроса был созван собор в Новгороде, на котором против еретиков выступал митрополит Киприан, а также представители Константинопольского патриархата.
Вслед за решением Собора светские власти расправились с остатками еретиков. Однако в Пскове стригольники продолжали существовать и в начале XV века.
Вероучение
Происхождение названия
Академик Б. А. Рыбаков, опираясь на сочинение пермского епископа Стефана «Мерило праведное», доказывает, что духовный лидер стригольников диакон Карп после отлучения стал расстригой или стригольником. Отсюда его последователей стали называть «стригольниковыми учениками». Есть версия, что это название было дано сообразно с ремеслом («стригаль сукна» — суконщик) одного из основателей секты
Стригольники: «протестанты» Средневековой Руси
В XIV столетии на Руси возникло движение стригольников, основным мотивом которого была борьба с злоупотреблениями в Церкви. Выступая против безнравственности духовенства, стригольники предвосхитили Реформацию, которая охватит Европу двумя столетиями позже.
«Продажные греки»
В 1311 году на Переславском соборе большая группа русского духовенства и мирян во главе с епископом Тверским Андреем выдвинула обвинения против Киевского митрополита Петра в поощрении симонии, одновременно обратившись с жалобой к Константинопольскому Патриарху. Инициатором обличения высшего духовенства стал новгородский протоиерей Вавила.
Вот как эти события описывал историк XVIII века Василий Татищев: «В тот же год явился в Новгороде еретик Вавила, протопоп новгородский, к нему же пристали многие от причта церковного и мирян, и епископ тверской Андрей помогал им, говоря, «вот как рай на земли погиб», и святой ангельский монашеский чин ругали безбожные и учением бесовским именовали. И многие, от иноков выйдя, женились».
Позднее архиерейские нравы открыто обличали и светские лица, в частности, великий князь Дмитрий Иванович (Донской), называя архиереев «продажными греками». Все это оказывало влияние на низшие слои духовенства, в среде которого зрел раскол.
На волне антицерковных настроений и возникает движение стригольников, первые упоминания о котором относятся к середине XIV века. Свою проповедническую деятельность стригольники развернули в Новгороде во времена архиепископства Моисея (1352-1358 гг.), который всеми средствами боролся с опасными еретиками.
Иосиф Волоцкий, святой Русской Церкви, в книге «Просветитель» писал, что стригольники впервые появились в Пскове: «Так, был некий человек, исполненный гнусных и скверных дел, по имени Карп, по ремеслу стригольник, живший во Пскове. Он, окаянный, стал родоначальником скверной и мерзкой ереси».
Парикмахеры-еретики
Исследователи выдвигают несколько версий о происхождении термина «стригольник». Есть гипотеза, что название связано с особой стрижкой, которую носили стригольники, возможно, наподобие католической тонзуры. Другие предполагают, что некоторые стригольники занимались стрижкой овец.
Впрочем, нельзя сбрасывать со счетов и другие гипотезы. По одной из них слово «стригольник» отражает еврейские понятия «делать тайным», «скрывать» и «открывать», «быть изгнанным». Еще одна версия связывает это слово с постригом в причетники или по церковной терминологиии «стрижники» — низший духовный сан. Академик Борис Рыбаков утверждает, что духовный лидер стригольников Карп после отлучения от Церкви был расстрижен, превратившись в расстригу, то есть в стригольника.
Репрессии
Па мнению Бориса Рыбакова, вопрос о казни «развратников веры христианской» никоим образом не мог быть решен без санкции главы новгородской Церкви архиепископа. С 1359-го по 1388 годы архиепископом Новгорода был выбранный из ключарей Софийского собора владыка Алексей.
Примечательно, что, утопив еретиков в Волхове, новгородцы буквально исполнили слова Евангелия: «Аще кто соблазнить единого от малых сих, лучше ему, да обвесится камнем жернова на выи его и потоплен будет в море».
Учение
По мнению исследователей, еретическое зерно учения стригольников не поддается прямому выявлению. Их логика – это придирчивая критика внешних церковных порядков, в первую очередь, симонии. Раз симония установлена в том числе церковным Собором, значит, по мнению стригольников, вся иерархия лишается своей благодати.
Стригольники обвиняли весь «священный чин», что «не по достоянию поставляются, ибо духопродавчествуют». Чтобы не оскверниться от попов-еретиков, единственный выход – отделиться от Церкви. Подобная религиозная революция оправдывалась стригольниками с точки зрения высшего евангельского идеала.
Карп учил, если священник не подготовлен, то руководство паствой можно поручить образованным и нравственным мирянам. А таких людей в Пскове или Новгороде, судя по многочисленным находкам берестяных грамот, было немало.
Диалектика стригольников опиралась на писания тверского монаха Акиндина, который темпераментно доказывал факт узаконенной симонии и многочисленными цитатами из канонической литературы предостерегал Церковь от роковых последствий.
Епископ Стефан Пермский, осуждая стригольников, сообщает, что они не имели в своей среде ни епископов, ни священников, никогда не причащались и не совершали евхаристию, а поэтому у них не было права учительствовать.
Строгая требовательность стригольников к нравственному состоянию верующего была главной причиной их неширокой распространенности. Тем не менее живучесть этой секты достойна восхищения. Более половины столетия после казни своих лидеров движение упорно держалось в псковской земле, продолжая досаждать московским митрополитам.
Последнее явление
После сообщения об утоплении Карпа стригольники надолго пропадают из летописей. Только в 1416 году Киевский митрополит Фотий в послании к псковским властям упомянул стригольников, призывая псковичей бороться с сектантами, уверять, наставлять на истинный путь, а в случае упорства повелевал «отженуть» их от православной веры.
Священников и диаконов, которые поддались прелести еретического учения, Фотий предлагал отдавать гражданским властям, с тем, чтобы грешник «от мирския власти уцеломудрен будет», а непокорившихся он повелевал «продати смерти их казнию». Однако позднее Фотий, понимая, что крайние меры оказываются безуспешными, призывает исключить смертную казнь, а «всяко и заточеньями приводити их в познание».
После 1429 стригольники не упоминаются ни в летописях, ни в церковных документах. В 30-50-х годах XV века церковная иерархия и русское общество больше заняты обсуждением драматических событий Флорентийской унии, которая напрямую влияла на судьбы православия.
Только в конце XV века в «Просветителе» Иосифа Волоцкого говорится, что «ересь удалось уничтожить лишь тогда, когда посадники, по совету благочестивых князей и святителей, и иных именитых христиан велели схватить стригольников и не оставили ни одного, но всех заточили в темницу до самой смерти их».
Современный взгляд
Некоторые исследователи считают, что стригольникам было не чуждо дуалистическое мировоззрение, что сближает их с антиклерикальным движением богомилов в средневековой Европе. Однако в отличие от последних стригольники не разработали целостной системы эсхатологических и космогонических представлений.
Авторитетный византинист академик Федор Успенский пишет, что «подобно богомилам стригольники отрицали институты Церкви и считали церковное сословие излишним. Они не признавали причастия, в котором не находили ничего святого, отвергали культ икон, считали излишним посещать церкви, так как там обитала злая сила, — утверждение вполне в духе их дуалистических представлений».
Историк Евгений Голубинский высказывается исключительно в пользу русского генезиса стригольников, а основным мотивом русских протестантов видит исключительно борьбу с симонией. Именно это злоупотребление церковников было главным возбудителем полемики против архиереев и митрополитов.
Автор книги «Русское богоискательство» профессор богословии Марина Каретникова пишет, что после обретения Русью независимости от Золотой Орды на смену «книжному», «евангельскому» православию времен Киевской Руси пришло православие Руси Московской, полное обрядовости. Стригольники выступили против установившегося на Руси «обрядоверия» и призывали вернуться к простоте первохристианства. По мнению Каретниковой, движение стригольников в своих поисках высшего духовного смысла почти на два столетия предвосхитило европейскую Реформацию.
Стригольники
Половина XIV века снова дала обильный материал для сектантской агитации против корыстолюбия архиерейской власти. B правление митр. Алексия (1353-1379 гг.) разгорелся шумный спор по поводу возведения в сан митрополита в Литовской Руси Романа, а за ним неожиданное прохождение на Московскую кафедру митр. Киприана, при негодовании московских князей на продажность цареградской патриархии. Все это было благодарным материалом для притаившегося и тлевшего под покровом монастырей богомильского отрицания церковной иерархии. Открытое обвинение вел. кн. московским Дмитрием Ивановичем в продажности греков подливало масла в огонь критики архиерейских нравов в среде низшего духовенства. Не лишено симптоматичности хронологическое совпадение открытия как бы новой антиерархической секты в Новгороде, отмеченное в летописи под 1375 г. Здесь власти церковные и гражданские казнят путем утопления в Волхове «трех развратников христианской веры». Им прилеплен ярлык «стригольники». Двое из них названы по имени: диакон Никита и Карп — стригольник. По свидетельству жития новгородского архиеп. Моисея, еретики завелись в Новгороде еще лет за двадцать до этой смертной казни, когда архиепископствовал там Моисей (1352-58 г.), который тогда боролся с еретиками. Значит, эта борьба архиеп. Моисея происходила в те же годы, как и «снем» на Москве 1353 г. «про причет церковный». О том же свидетельствует и вышеупомянутая «Власфимия», документ того же времени. Отлучение от церкви и смертная казнь вождей секты не помешали секте жить и расширяться. Гнездо ее было, по-видимому, в Пскове. Иосиф Волоколамский называет Карпа-стригольника псковичем. Митр. Фотий, пишущий послания против секты, характеризует ее, как секту в Пскове. Соблазнительные скандалы на русской митрополии по смерти митр. Алексия, доказывавшие наличность симонии в высших сферах церковного управления, давали секте основание подымать голову. B 1383 г. архиеп. суздальский Дионисий, будучи в Царьграде, по просьбе новгородского архиеп. Алексия, выхлопотал от патриарха вселенского две увещательных грамоты против еретиков, обращенные ко всему населению Пскова и Новгорода. Видимо, секта была довольно популярна и заразительна. А греки, получавшие значительные доходы от русской церкви, были прямо заинтересованы, чтобы право ставленнических и вообще церковных пошлин не опорочивалось.
Когда в 1386 г., по делам своей ново основанной Пермской епископии, прибыл в Новгород из Великого Устюга Святитель Стефан, его, как человека начитанного и знавшего по-гречески, архиеп. новгородский попросил взяться за перо и написать полемический трактат против сектантов. Св. Стефан исполнил поручение, назвав свое сочинение «Мерило Праведное». С этого времени до правления митр. Фотия (1408-1431 г.) новых сведений о секте не имеем. Но то, что митр. Фотий очень был ею обеспокоен и принимал против нее ряд мер, показывает, что секта была живуча и чем-то привлекательна.
Еретическое зерно ее не поддается прямому уяснению. На первый план выступают просто нападки практического характера на церковные грехи. Логика еретиков развивается типично по линии придирчивой критики внешних порядков в церкви, именно: симонии. Уже из этого факта делаются безудержные радикальные выводы. Раз симония установлена, то вся иерархия, по букве канонов, потеряла свою благодатность, перестала быть действительной. Отсюда смелый вывод: христиане вынуждены жить без иерархии, т. е., как наши позднейшие раскольники, стать беспоповцами. Безжалостная диалектика продолжалась. Отвергался ряд церковных догматов, стоящих на пути такой без иерархической свободы. Об этом сектанты не только проповедовали, но и писали. Святитель Стефан говорит о Карпе, что он «списал писание книжное на помощь ереси своей». Оно погибло для нас, и мы о содержании ереси узнаем из «Мерила Праведного» и из посланий патриарха Нила. Стригольники обвиняли «весь вселенский собор — патриархов, митрополитов, епископов, игуменов, попов и весь священный чин» за то, что «не по достоянию поставляются, ибо духопродавчествуют». Необходимо отделиться от церкви, чтобы не оскверниться об архиереев и попов-еретиков. После такого решительного вывода, для оправдания своего права на церковную революцию, начинается беспощадное обличительство иерархии с точки зрения высшего евангельского идеала. Это обычная судьба всякого рода раскольников и еретиков: видеть сучек в глазе брата и не замечать у себя бревна. Стригольники отрицали реальность священнодействий иерархии потому, что не видели в ней евангельской нестяжательности: «недостойны их службы, яко не нестяжаша, но имения взимают у хрестьян, подаваемое им приношение за живыя и за мертвыя». «Сии учители пьяницы суть, едят и пьют с пьяницами и взимают от них злато и сребро и порты от живых и от мертвых». Обычная диалектика сектантов: сначала подкоп под самый принцип иерархической власти, а затем крайне ригористическое требование святости от служителей церкви. Надо признать, что идейный полемический аппарат вручен был недалеким в науке стригольникам темпераментными писаниями тверского монаха Акиндина. Он не только утверждал факт узаконенной симонии в церкви, но с большой начитанностью собрал цитаты из канонической литературы о роковых последствиях симонии. Последствия симонии, по Акиндину, радикальны. И поместные и вселенские соборы и ставящих и поставляемых симониан «везде прокляша и отвергоша, ставя бо и взимая ставленное, то уже извержен, а поставленный от изверженнаго никоеяже имать пользы от поставленя. И приобщаяйся пречистых Таин от него, ведая (т. е. зная, какого он поставления), с ним осудится…» «Возмет хотя и мало что от поставления, то уже епископ не епископ, и приобщаяйся от него с ним осудится». Такие епископы уже еретики, последователи Симона Волхва, проклятые и отверженные, и с ними нужно разорвать. В Тактиконе Никона Черногорца утверждалось на основании слов Афанасия Великого: «Аще епископ или пресвитер, сущии очи церковныи, неподобно живут и соблазняют люди, подобает изврещи их, уне есть им без них собиратися во храм молитвенный, неже с ними воврещися, яко с Анною и Каиафою, в геенну огненную». Так получает вид канонической доказанности отвержение иерархии и дерзание спасаться вне церкви и священства.
Началось смелое творчество. Возникает вопрос; чисто ли оно оригинальное, имеет ли что-нибудь от тайного богомильского предания, или в нем можно усмотреть какое-то внешнее еретическое влияние, какую-то новую пропаганду западного происхождения? Наука до сих пор еще не нашла на эти вопросы удовлетворительного ответа. Из полемики св. Стефана Пермского узнаем несколько черт еретического богословия и практики. Как еретики, отвергая иерархию, думали об обычных для мирянина таинствах: крещении, браке, покаянии, причащении? Исповедываться они советовали матери-сырой земле. В этом изобретении сквозит дьячковское начетчичество в богослужебных книгах. В тексте древнерусских молитв на Троицкой вечерне, напр., читаем: «И тебе, земля-мати согрешил есми душою и телом». По-видимому, о замене других таинств стригольники еще ничего не придумали. Св. Стефан иначе наверное обрушился бы на них. Он обличает еретиков только в следующих видах беспоповщины. По словам Стефана, еретики запрещали церковные молитвы и поминания умерших: «недостоит, говорили они, над мертвыми пети, ни поминати, ни службы творити, ни приноса приносити к церкви, ни пиров творити, ни милостыни давати». Видимо, еретики физически не могли осуществить своего максимализма, т. е. вырвать покойника у церкви для бесцерковного погребения, и могли надеяться только на запрет добровольных поминальных молений. В таком же порядке пассивного укрывательства от церковных таинств они надеялись реализовать свою доктрину: по возможности избегать крещения, говения и браковенчания в церкви, или делать это по тайному богомильскому преданию наружно и обманно, почитая такой обман вынужденным гонением со стороны церкви.
Полемические возражения еретикам, выдвинутые как в грамотах патр. Нила, так и у Стефана Пермского, были для еретиков неубедительны, ибо и тот и другой не отрицали факта «каких-то» узаконенных пошлин. Факт был налицо, и еретики предпочитали свое собственное его истолкование. Формулировка патриарха звучала так: «рукополагающих за деньги, как продающих непродаваемую благодать Всесвятого Духа, мы полагаем в один ряд с Симоном и Македонием и прочими духоборцами…. Но, если рукополагаемые сами от себя, никем не будучи понуждаемы, часто делают благословные расходы на свечи, на церковное вино, на обеды и на подобные издержки, то эти траты не могут ставиться ни в какую укоризну, потому что самое рукоположение бывает даром. Ибо иное дело взять за рукоположение и иное — издержки на необходимые траты», Для сектантов, достаточно вчитавшихся в каноническую литературу (Номоканон, Пандекты и пр.), такая аргументация до крайности слаба. Напр., 90-ое правило св. Василия Великого особенно осуждает тех, кто творит неправое дело под благовидным прикрытием добра. И другие авторитеты предупреждают против ухищренных и лукавых перетолкований церковных правил. Св. Стефан пробует иным методом сбить с позиции еретиков. Он не отрицает факта всеобщности обычая ставленных пошлин. Но диалектически хочет обескуражить еретиков доведением их мысли до абсурда. Он спрашивает стригольников: «если ставленная пошлина есть по-вашему симония, а все священники ее платят, то значит на всей земле уже нет ни одного истинного священника? Где же их взять? Ведь не придет во второй раз Христос на землю и не сойдет ангел для посвящения кого-либо заново?» Еретики на это могли бы сказать: «ну да, это самое мы и утверждаем: священство истреблено».
Сектантская критика идет обычно по линии ригористической придирчивости к слабостям среднего христианского быта и предъявляет недосягаемый идеал святости апостольских времен. Эту моральную напряженность первых дней сектантства и замечает Стефан Пермский. Он только старается обесценить эти плюсы привлекающего массу морализма: «Таковы же беша еретицы: — постницы, молебницы, книжницы, лицемерницы, пред людьми чисти творящеся. Аще бо не чисто житие их видели люди, то кто бы веровал ереси их». Tа же строгая требовательность стригольников была причиной и их неширокой распространенности. Но живучесть секты и упорство ее меньшинства достойны удивления. Целое пол столетие после первой казни секта упорно держится в псковской области и продолжает озабочивать московских митрополитов. Особенно наличность сектантства беспокоила чувствительного и пламенного митрополита — грека Фотия (1408-1431 г.). Около 1416 г. он узнал, что некоторые монахи в псковских монастырях почему-то уклонялись от исповеди и причащения. Очевидно, из докладов духовенства митрополит видел, что это не простая небрежность, а предумышленное сопротивление церкви, параллельное явному сектантству-стригольничеству. Митр. Фотий пишет наставительное послание к псковским властям, священству и всем православным людям, возлагая на них долг — возвращать сектантов на правый путь, а в случае упорства «отженуть» их от церкви. Это «отженутие» Фотий разумел и в каноническом и в гражданском смысле. Ссылаясь на каноны, митрополит приглашает упорствующих возмутителей мира церковного предавать «мирским властелем» для тюремного заточения. Вероятно, какая-то часть была арестована и заточена, а другие разбежались. Прошло 11 лет, и митр. Фотий в 1427 г. пишет второе послание, рисует прежнюю картину и предлагает те же меры. Псковичи опять проделали и аресты, и заключения, и телесные наказания, и доносили митрополиту, что и скрывавшиеся еретики и вновь захваченные проявляют удивительное упорство и нераскаянность: «на небо взирающе, тамо Отца себе нарицают». Очевидно, по-прежнему беспоповствуют и даже в какой-то мере противятся и государству. В том же году Фотий пишет третье послание. В нем благословляет и «внешние казни», но только не смертную казнь. Но все меры оказываются довольно безуспешными. Через два года митрополит пишет четвертое послание. B нем подтверждает обращение к гражданским казням, но никоим образом не к смертной казни. Это характерно для восточной богословской мысли и практики. «Но инако», т. е. исключая смертную казнь, говорит м. Фотий, «всяко и заточеньями приводити их в познание». После 1429 г. не находим в памятниках упоминания о стригольниках, как об особом сектантском обществе. В 30-50 годах XV века русская иерархия и русское общество были поглощены драматическим переживанием Флорентийской унии. Но вот в 60-х гг. первый же после митр. Ионы dе fасtо автокефальный митр. Феодосий терпит служебный крах из-за мер строгости, которые он применил к массе духовенства. В чем дело? Мы можем без большого риска предполагать, это этот ригоризм объяснялся особой тревогой главы русской церкви за престиж православия. Только что русские литературные перья воспели победный гимн Москве — ІІІ-му Риму. А из сектантского подполья по-прежнему раздавалось шипение о язве симонии и падении церкви. Надо было героически почистить нравы: и покарать случаи обычной взяточной «симонии», и двоеженства и соблазнительной нетрезвости в духовенстве. Устранение ригористичного митр. Феодосия возвращало церковный быт к будничным интересам русского благочестия, которое любовно влеклось к вопросам обрядовым. В 70-х годах при митр. Геронтии мы видим шумный эпизод обрядового спора о посолонном хождении. Но подспудно живет не только в чистом сектантстве, но и среди церковных книжных людей некая тревога, питаемая сектантскими низами, а именно — внутренняя критика нравов церковных. Под 1481 годом в летописи, так называемой Типографской, читаем необычную приписку. Сообщая о поставлении митр. Геронтием трех епископов: — Иоасафа Ростовского, Герасима Коломенского и Симеона Рязанского, летописец элегически от себя прибавляет: «Увы, увы, погибе благоверный от земли, грех ради наших, по Давиду: спаси мя Господи, яко оскуде преподобный, яко умалишася истины от сынов человеческих, суетная глагола кождо ко искреннему своему». Голубинский поэтому замечает: «Этот загадочный плач может быть понимаем двояко: или, что в епископы были поставлены люди недостойные, или что они достигли епископства путями недостойными». Тут чувствуется эхо неумирающей стригольнической критики церкви и беспокойства в самой церковной среде.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Продолжение на ЛитРес
Читайте также
Стригольники
Стригольники В городских движениях средневековой Европы тесно переплетались борьба горожан с феодалами, классовая борьба черных, «тощих» людей с «жирными» и шедшие из разных слоев города выступления против обмирщенной церкви и офеодалившихся монастырей. На русской