в чем асылбек кожахметов видит смысл образования
Асылбек Кожахметов: Не контролировать, а дать свободу в образовании
Не может быть, чтобы при частой смене министров образования, вектор реформ в этой сфере оставался все время один и тот же. Выходит, кто-то настойчиво ведет свою линию перемен, ведущую всю систему образования если не в пропасть, то уж точно к пропасти. Сможем ли мы остановить столь серьезные сигналы о том, что будет через лет пять-десять? Об этом и другом читайте в эксклюзивном интервью президента AlmaU, президента Гражданского Альянса Казахстана Асылбека Кожахметова.
— Асылбек Базарбаевич, что вы знаете о реформе образования в школах?
— Я занимаюсь больше высшим образованием, и не могу сказать, что сильно погружен в нюансы реформирования школьной программы. Знаю про трехъязычие, и одобряю. Очень хорошо, если все наши выпускники будут знать три языка – казахский, русский, английский. А если национальная школа, например, узбекская, то у них будет четыре языка.
Другое дело, что любые реформы не нужно делать «с кандачка» и стремиться отрапортовать. Нельзя без педагогов, знающих языки, начинать программу обучения на трех языках. Когда самый правильный вопрос внедряют не системно и быстро, то и правильное направление становится неправильным. Имею ввиду, что не расписано по этапам внедрения, не подготовлены преподаватели, учебники, но обучать начали…
Учителей, которые будут преподавать на английском, учат английскому языку за три месяца, летом. Все-таки нужно делать более основательно. И те деньги, которые пошли на такое обучение, наверное, были выброшенные деньги. Миллиарды…
— Я понял вас, но я вас не поддержу. Во-первых, нам нужно менять образование, кардинально менять.
— Это и есть основной вопрос: стоит ли дальше менять форму образования?
— Сейчас рыночная экономика, темп изменений ускорился, и поэтому нам нужно менять и содержание, и подходы как в системе школьного образования, так и в системе вузов.
Те реформы, которые были, они не в сторону соответствия внешней среды. Это были реформы какие-то… Сложно назвать их реформами. Это псевдореформы, поэтому они не прижились. Поэтому и ругаются. Но я за реформы. Нужно делать реформы каждые пять лет.
Давайте не отставать от мира, это нормально. Вообще, скорость всего увеличилась, поэтому реформы могут быстро идти, чаще внедряться. И я бы хотел сказать, уважаемые родители, не отставайте от жизни, не держитесь за прошлый век.
-Вы читали книгу «Богатый папа, бедный папа»?
— Конечно, читала. Кийосаки?
— Такого нет, ведь все родители сейчас возмущены.
— Они возмущены, потому что не хотят входить в курс дела. Они должны управлять школами, влиять на советы попечителей, влиять на все. Но они же просто жалуются вместо того, чтобы создавать. Уже по закону советы попечителей есть, уже можно идти к директору и говорить, мы хотим создать совет попечителей нашей школы. И тогда автоматически некоторые управленческие вопросы к ним переходят. Но они же предпочитают не влезать в дела, а критиковать.
— Думаю, вы ошибаетесь, родителям никто не дает информацию о том, что реально происходит.
— Им не надо информации, им нужно один закон прочитать, что в школе должны быть советы попечителей. И они должны сказать, мы хотим создать совет. Ни один человек не может выступать против. А если совет создали, управление переходит к родителям, а не к директору. Но естественно, хотелось бы, чтобы в этом совете были грамотные, успешные, неравнодушные люди, те, которые идут в ногу со временем.
— Как они будут грамотные, неравнодушные, если у их детей есть СОРы и СОЧи, где надо ставить галочку, вместо того, чтобы смотреть, анализировать и решать?
— Этого никто и не говорит. Нужна корректировка реформы, а не так, что просто взяли и отменили. Как ректор вуза можете ли вы точно сказать, сколько представителей рабочих профессий выпускают высшие учебные заведения? И сколько нужно?
— То есть, вы считаете, что в стенах вуза человека нужно готовить к жизни?
— Бакалавриат четыре года, магистратура два года, итого шесть лет. Молодой человек сначала учится жизни, а потом профессии?
— Да. Но если он обучился жизни, следующие профессии он будет легко получать. Он не будет переживать, что потерял работу, потому что понимает, это требования рыночной экономики. Он будет заранее учиться, чтобы перейти туда, что приносит ему не успех, а счастье. То есть, нужно другое отношение к жизни.
— Он миссию свою должен найти?
— По статистике, 60 % выпускников не могут трудоустроиться, есть ли тут связь с профессиями, к которым их готовят?
— Я не говорю, что люди не должны трудоустраиваться. После бакалавриата не обязательно, на магистратуре, такое требование на магистратуре – правильное. Он два года специальности уделяет. На этом ты готовишься к жизни. Зачем? Когда абитуриенты поступают, они неосознанно, неправильно выбирают профессию. То, что «подешевле», «родители сказали». Студент, проучившись три-четыре года, говорит, «блин, я вот это хотел». А мы говорим ему, вот теперь иди в магистратуру.
— После трех-четырех лет у него наступает понимание, чего же он хочет?
— Да. И, заметьте, за эти четыре года, которые он учится. На самом деле, если мы говорим, что мы учим профессии, так за четыре года ваша профессия, знаете, куда ушла?
Нужен более короткий срок для профессии. Более универсально подготовить человека, чтобы он быстрее осваивал профессию. Если у него мышление правильное, отношение к работе, ответственность, он инициативный, то на любой работе востребован и быстрее осваивает профессию.
А если человеку все «до лампочки», то он так и будет ходить так тень, получать зарплату.
Теперь смотрите. Если он хочет быть предпринимателем, он какую профессию должен закончить? Вот у нас говорят, у нас в среднем 25-30 работает в среднем бизнесе, а к 2050-му году будет 50%, так они же из этих вузов будут.
Они не должны идти в профессию, они должны идти в предпринимательство. Чем хорошо предпринимательство? Человек-предприниматель говорит: «Государство, я отвечаю за свою жизнь, не надо меня трудоустраивать, не надо мне какие-то там зарплаты давать».
— Если как у нас в вузе: 3-5% в предпринимательство идут, то есть нам надо развиваться. Мы пока еще не дошли до этого. Но и эти 3-5% сразу создают рабочие места для других, от двух до четырех человек они вовлекают, в том числе, своих однокурсников.
— Вернемся к вопросу о нынешнем высшем образовании. Если студент определился к 3-4 курсу, чего он хочет, а дальше у него нет денег на магистратуру… Папа с мамой взяли кредит на его обучение и говорят: «Как отучишься, пойдешь работать или делать бизнес». Он не может дальше себе позволить учиться. Кто прошел ЕНТ, могут рассчитывать на гранты, или этого тоже уже нет?
У нас есть национальные университеты, которые получают большую часть грантов. У нас есть частные университеты, которые тоже что-то получают. Либо частные университеты, приближенные к государственным, получают очень много грантов.
Во-вторых, когда я выступаю перед абитуриентами, я всегда говорю, не гонитесь за грантами. Если вы гонитесь за грантами, вы просто идете поступать туда, где легче всего поступить на грант. И, возможно, это не ваша мечта. Они спрашивают, а что нужно? Я отвечаю, у нас есть очень хорошая система, в ней есть недостатки, но очень хорошая система кредитов от государства. Когда кредит, ты идешь, куда хочешь. Ты вернешь этот кредит потом, после окончания, он тогда уже в цене упадет. Если вы сейчас берете кредит 10 тысяч долларов, возвращать будете 5 тысяч.
Многие люди боятся этого. Мы в предпринимательском университете говорим, чего вы боитесь? Вы в себя верите? Верим. Вы создадите предприятие? Создадим. Тогда вперед, создавайте предприятия и возвращайте эти кредиты. Но вы их вернете гораздо быстрее, чем вы создадите предприятие, которое вам по душе. Вы создадите коллективы людей, которые вместе с вами работают, вы создадите экономику.
Давайте ее делать так: не надо молиться на образование, надо молиться на личность. Личностный подход в образовании это главное, профессиональный подход на втором месте.
— Что вообще важно в системе образования?
— Считаю, нельзя, чтобы у нас было министерство среднего образования вместе с министерством высшего образования. Почему нельзя?
— Высшего образования и человеческих ресурсов, я бы сказал. То есть то, чем занимается министерство после высшего образования. И это не я придумал, просто нужно изучить международный опыт, сейчас многие страны делают так, и в России, и в Узбекистане. Один Казахстан пытается удержать…
— Вы же не допустите этого?
— Если нас услышат. С каждым годом система начинает слышать нас. Давайте разделим, что главное для высшего образования?
Для высшего образования главное – автономность. Вузы должны быть автономны.
16 лет, 11 министров и постсоветская пророссийская система образования
“Министерство образования – это посольство ада на земле”
“Преподаватель должен учить, как выживать, как жить, находить информацию”, — считает Асылбек Кожахметов, представший на очередном заседании дискуссионного клуба “АйтPARK” в качестве эксперта в области образования. Преподавателя тоже надо учить. К тому же “нищие, бесправные учителя не могут вырастить свободных и богатых граждан”. “Самоуправление и саморегулирование – ключевые моменты системы образования”.
“Тема, о которой могут говорить все – от президента страны до бабушки у подъезда”, — с такой вводной Нурлан Еримбетов, модератор “АйтPARKа”, передал слово Асылбеку Кожахметову. Правда, гость дискуссионного клуба стоял у истоков создания в Казахстане бизнес-образования, в силу чего не может рассматриваться как дилетант в образовательной сфере.
“У нас в государстве все декларируется. Я говорю о том, что должно работать”, — оттолкнувшись от этого посыла, г-н Кожахметов поведал про образование много, системно и подробно. “Образование должно носить общественно-государственный характер”, — одно из ключевых положений доклада. Специалист считает нездоровой ситуацию, когда министерство образования функционирует по принципам, сходным с министерством обороны (“Требуется другая культура общения”). Министр должен оставаться человеком, принимающим решения, но под контролем общественности в лице специального совета из представителей ассоциаций преподавателей, учителей, деканов, попечительских советов, родительских комитетов, студенческих советов самоуправления и т. п. Максимально возможные открытость и подотчетность.
Педагог не должен ассоциироваться с нищетой и бесправием. “Без информатизации системы управления образованием не обойтись”. В “разнокалиберных” (в смысле разные языки преподавания) школах учеников можно учить до 4-6 класса. Дальше единые общереспубликанские школы, где примерно на 60% обучение дается на казахском языке, а остальное русский, английский, китайский, арабский, фарси… То есть не ограничивать себя “трехъязычием”, но при этом “Абая, Пушкина, экономику изучать на языке оригинала”.
Интегрироваться в международную систему образования – принципиальный акцент выступления. Государству следует рассчитать прогнозную потребность в госслужащих, врачах, учителях, социальных работниках, кадрах для крупных корпораций (по малому и среднему бизнесу что-либо достоверно рассчитать сложно) и действовать исходя из этих параметров. Совокупность независимых рейтингов позволит отслеживать качество знаний в высшей школе. Г-н Кожахметов предлагает разработать систему, которая обеспечит в Казахстан приток “мозгов” из стран Центральной Азии. Отдельным блоком был вопрос по академическим правам и свободам преподавателей, системе повышения их квалификации. Профессионально-техническое образование должно быть бесплатным.
Действующую в Казахстане систему образования г-н Кожахметов называет “постсоветской пророссийской”. Даже методологические документы на 80-90% копируют российские образцы. Чиновники от образования объясняют это тем, что не видят смысла в изобретении велосипеда и адаптируют на местную почву российские разработки. Западные они не используют в силу языкового барьера. Таким образом, декларируется образовательное движение в Европу, а реализуется пророссийский ориентир.
Государство тратит на образование 3,5% от ВВП (раньше было меньше). Нурлан Еримбетов заметил, что по проценту расходов на сферу образования от ВВП Казахстану из постсоветских стран уступает только Таджикистан. Асылбек Кожахметов считает целесообразным довести эту долю до 10% (в развитых государствах тратят порядка 7%). При этом гость дискуссионного клуба отметил, что нельзя просто механически поднять зарплату педагогам в 5 раз. В условиях, когда директор школы ежегодно заключает с учителем новый контракт, это приведет лишь к росту взятки в 5 раз. Учителю необходима определенная автономия и защищенность.
“В образовании важен процесс. Здесь нельзя получить итог за 1 год или 3. Нужно строить лет на 15-20, но с разбивкой на этапы”, — обратил внимание г-н Кожахметов. Хотя отечественное образование зареформировано уже “почти совсем”, гость “АйтPARKа” только программу на 2005-2010г.г., принятую в период, когда министром образования был Жаксыбек Кулекеев, считает похожей на реформу. В остальном он согласен с модератором, что слова “реформа” и “потуги” для системы образования стали синонимами.
Касаясь министров образования, а за непродолжительные годы независимости их было 11 человек, Асылбек Кожахметов положительно отозвался только о Ережене Мамбетказиеве (центр тестирования, региональные университеты) и Жаксыбеке Кулекееве (правильная концепция). Крымбек Кушербаев и Бырганым Айтимова не принесли вреда, а все остальные руководители данного ведомства, по мнению г-на Кожахметова, сыграли отрицательную роль.
Асылбек Кожахметов: «Не надо молиться на зарубежное образование»
11:38 26 Май 2016 5639
Автор:
Бизнес «по-крупному» требует знаний
— Асылбек Базарбаевич, в последнее время у нас много говорят о развитии малого и среднего бизнеса, о создании благоприятных условий для предпринимателей. Какую роль, по-вашему, здесь играет бизнес-образование?
— Cнижение административных барьеров и создание благоприятной экономической среды, конечно, зависит от государства. Но успешным предприятие может сделать только сам руководитель, обладающий бизнес-навыками и знаниями. Сегодня мало создавать продукт, он должен быть качественным, интересным покупателю, его нужно подавать в удобной упаковке, обеспечить удобную форму доставки. Поверьте, для этого недостаточно прочитать стандартный курс, скопировать западные продукты и методы продвижения. Здесь нужны знания местного рынка, отрасли, необходимо уметь находить нужных специалистов, привлекать финансирование под свои проекты. Неважно, кем был руководитель до открытия своего дела, гуманитарием, философом, или экономистом, у бизнеса есть свои правила и законы, которым нужно учиться.
Не спорю, в Казахстане много одарённых людей с предпринимательской жилкой, которые способны вывести предприятие на средний уровень. Но выйти в крупный бизнес, и удерживать высокие позиции без профессионального управленческого образования, невозможно. Кстати, управленцев сегодня готовят по программе МВА.
— Насколько дорого сегодня обучаться по этой программе?
— За рубежом очень дорого. Стоимость курсов МВА там варьируется от 15-20 до 200 тысяч долларов. На мой взгляд, некоторые школы сильно переоценены. Но многих казахстанцев, особенно политическую и бизнес-элиту, как оказалось, это вовсе не смущает. Количество людей, которые сдают GMAT, стандартный экзамен для поступления на зарубежные программы МВА, ежегодно растёт. И в первую очередь за счёт Азии. Кстати, элитные программы предполагают дополнительные расходы. Если это хорошая школа, то один модуль вы проучитесь в Америке, второй будет проведён в Китае, а третий в Европе. При этом дорога и проживание в стоимость обучения не входят.
Но не надо молиться на зарубежное образование. В Казахстане можно получить те же знания, и намного дешевле. При этом наши слушатели тоже выезжают в зарубежные школы, с которыми у нас есть договорённости. Например, в Японию, Корею, Францию, Латвию и Нидерланды.
— Какими минимальными знаниями и навыками должны обладать бизнесмены, управленцы? И готовы ли успешные казахстанцы сесть за парту?
— В Казахстане люди постоянно учатся. Сегодня они получают одну профессию, если ничего не получается, учат право, потом идут на экономику, финансы. Но, к сожалению, сегодня мало кто понимает, что управленческое образование учит управлять не только бизнесом, но ещё и собственными знаниями, карьерой.
Хороший управленец должен обладать технологическими знаниями. Если он занимается торговлей, он должен быть силён в логистике, если частным извозом, в автомобилях. У него должны быть коммуникативные знания. Умение общаться с людьми, работать по горизонтали, мотивировать коллектив важно. А также обладать концептуальными знаниям. У него должна быть своя философия, видение того, что он хочет получить в результате, стратегия развития.
Кроме этого, есть универсальные знания, роль которых сегодня сильно растёт. Это знание языков. Если ты топ-менеджер и не знаешь английского – вы уже не топ-менеджер. Также, если вы работаете преимущественно в казахскоязычном регионе и не знаете казахского языка, вам будет сложно. Нужно хорошо разбираться в информационных технологиях. К сожалению, я часто вижу, как руководители высокого уровня в сфере образования не умеют пользоваться тем же iPhone, за них всё делают помощники. Управленец должен понимать, как работают электронные рынки, быть финансово-грамотным. Нельзя свысока относиться к финансам, не понимать термины, которые в нашей стране в последнее время звучат всё чаще. Можно не дотягивать до уровня финансистов, но не уметь управлять собственными финансами, непростительно.
— Вы хотите сказать, что управленческое образование является панацеей успеха в бизнесе?
— Само по себе нет. Но вкупе с другими знаниями вполне. Могу назвать ещё один важный плюс в пользу управленческого образования. Я знаю много людей, которые постоянно учатся, потому что им нравится атмосфера, ощущение, что они стали еще круче, ещё интеллектуальнее. Они сыплют красивыми словами, много говорят, дипломы показывают. Но когда даёшь такому человеку конкретную задачу, поскольку он очень умный, у него найдется куча вариантов объяснить, почему он не смог ничего сделать. Образованного руководителя водить за нос не получится. Этот номер пройдёт лишь в отношении того, кто знаниями не обладает, и целиком доверяет своим работникам.
— Зачем учиться в бизнес-школе, ведь можно все эти знания получить из книг.
— Да, в наше время не существует понятия дефицит. Есть интернет, по которому можно заказать редкую книгу, а при непонимании слова найти на него 25 страниц текста и 10 интерпретации. Но где найти столько времени, чтобы перечитать всё, и как найти ту книгу, которая бы подошла вашему образу мышления, жизненному опыту, экономике страны? Можно перечитать десятки умных пособий, но ничего из них так и не почерпнуть.
— А что вы можете сказать про иностранных преподавателей, которых в последнее время часто стали приглашать в казахстанские вузы. Неужели они учат чему-то такому, чему не могут научить наши специалисты?
— Отрицать не буду, за рубежом специалисты сильные. Но преподаватель, который выходит с борта самолета и идет в аудиторию, практически ничего не знает про Казахстан, максимум то, что прочитал в новостях. Они не знают, что Байконур находится в Казахстане, и удивляются, что Алматы современный город, а не степь с верблюдами и баранами. Они не знают ни экономику Казахстана, ни наш менталитет. Конечно, есть иностранные преподаватели, которые хорошо изучили мир, бывали и в Казахстане, и в странах с развивающимися экономиками, и даже в Советском союзе. Но такие люди на вес золота, и стоят очень дорого.
При этом наши, казахстанские преподаватели читают лекции за рубежом на английском, закончили те же школы бизнеса, что и западные специалисты, постоянно бывают на зарубежных конференциях, ездят на тренинги, а по приезду обмениваются информацией с коллегами. То есть знают ситуацию в мире, в Казахстане. И это не просто красивое словцо.
Рейтинги нам только снятся
— То есть, наши преподаватели ничем не хуже своих зарубежных коллег. Это радует. Ну а что вы можете сказать о казахстанском и российском бизнес-образовании. Где школы сильнее?
— Казахстанцы, которые рвутся в Россию, платят огромные деньги, считая, что получают сверхъестественные знания, ориентируются по старинке. Те времена, когда российское образование считалось лучшим, уже прошли. Представьте, в Москве из 100 школ бизнеса только 8 имеют аккредитацию AMBA, признаны ассоциацией программ МВА, обучающих профессии управленца. Остальные работают без такой аккредитации. Считается, что без этого вуз предоставляет псевдопрограмму МВА, то есть выдаёт «суррогатный» диплом управленца. Вместо положенных полутора лет их программа длится девять месяцев, вместо 600 часов всего 300, а преподавателей туда набирают по принципу «на ранг сильнее тех, кто сидит в обычной аудитории». Выводы делайте сами.
Конечно, в Казахстане не так много бизнес-школ, где-то около шести. И из них пока аккредитацию АМВА имеет только наша высшая школа экономики. Меня часто спрашивают про «крутой» Назарбаев Университет, почему у него нет аккредитации. Университет, может, и не плохой, но по требованию аккредитационных агентств у претендентов должно быть за плечами не менее трёх выпусков. У них же пока только один. Получается, заявку на аккредитацию они смогут подать не раньше, чем через два года.
Вряд ли найдётся вуз, который не хотел получить признание. Все понимают, что это не просто печать, а поручительство международного агентства на международном уровне. Но АМВА просто так свои гарантии не раздаёт. При проверке они смотрят, как выстроен процесс обучения, на качество образования, на политику отбора преподавателей. Их гарантия означает, что вуз будет существовать ещё пять лет, и качество не будет снижено.
— Рейтинги, действительно, модная тема. Как вы относитесь к ним? И в каких рейтингах присутствует ваш университет?
— Ну, прежде чем говорить о позиции в каком-то рейтинге, необходимо понимать, какого он уровня. К примеру, среди Шанхайского, Times Hight Education и QS рейтинга, которые оценивают университеты, последний считается не самым сильным. И говоря, что мы на лучших позициях в QS рейтинге, мы хорошо понимаем, что это означает. И мы ставим себе цель попасть в лучшие рейтинги.
— Как вы думаете, есть ли у казахстанских вузов перспектива войти в топовые рейтинги?
— Говорить, что мы войдём в топ-рейтинги массово, было бы чересчур оптимистичным. В ближайшие 10-20 лет нам это точно не светит. Но по отдельности многие университеты уже заходят в средние рейтинги. Мы по бизнес-образованию, кто-то по юриспруденции, кто-то в технические рейтинги, кто-то в рейтинги Германии, а другие получают аккредитации Австрии. И это хорошо. Как правило, любая международная аккредитация, пусть и не идеальная, будет посильнее казахстанской. Но чтобы этот процесс пошёл ещё быстрее, нужно всерьёз заняться качеством казахстанского образования. Вроде об этом говорит население, бизнес, и правительство, и сдвиги есть, но этого недостаточно. Даже, если отдельные вузы, вроде Назарбаев Университета, начнут получать аккредитации, это не будет означать, что в казахстанской системе образования что-то изменилось.
Будущее за бизнес-университетами
— Так какие же перемены, по-вашему, должны произойти в высшем образовании?
— Нужны серьёзные перемены. В России, к примеру, три года назад была создана программа 5/100. Предполагается, что до 2020 года пять российских вузов войдут в 100 лучших вузов мира. Поэтому 15 лучших вузов усиленно финансируются и в течение года соревнуются друг с другом. Кто не показал результата, уступает место более сильному университету, который работал вне программы. И постепенно так они выровняли ситуацию с образованием.
— Насколько я знаю, вы предлагаете это уже не первый год. Есть какие-то сдвиги в этом вопросе?
— К сожалению, систем а конкуренции пока не создана. Но новый министр обещает, что вузам будет предоставлена автономия, и они будут делиться на плохие и хорошие, а не на государственные и негосударственные. Он намерен более демократично выделять деньги на гранты, то есть средства будут идти за студентом, а не за университетом. Эти программы уже объявлены, и они правильные. Но было бы здорово, если бы такие последовательные и системные шаги делались в сторону открытой конкуренции и прозрачности вузов.
В этом году был создан казахстанский фонд развития менеджмента (KFMD), председателем которого я являюсь. Мы намерены вывести Казахстан в 30 лучших стран по образованию. Сейчас в глобальном индексе конкурентоспособности (ГИК) мы находимся в районе 100 места из 180 стран. Мы до сих пор ориентируемся на западный консалтинг, потому что свой не сильно развит. К примеру, у нас так почитается компания McKinsey, предоставляющая услуги в области управленческого консалтинга, которая в развитых странах совсем не успешна. Зачастую они просто берут кальку с других стран, передают её нам за серьезные деньги и пожинают плоды. Но не все это понимают, может, не знают, и поэтому к их рекомендациям относятся, как к рекомендациям самого высокого класса.
По программе «Болашак» произошли кое-какие изменения. Раньше ставка делалась на академическое образование. Сейчас пришло понимание, и управленческое образование включили в программу.
— Асылбек Базарбаевич, вы, как президент предпринимательского университета, что можете сказать о будущем такого вида учебных заведений?
— Будущее, однозначно, за предпринимательскими университетами. Они в отличие от других университетов стопроцентно ориентированы на вклад в экономику, так как производят предпринимателей, незашоренных, которые не боятся новых знаний, и постоянно развиваются. Предпринимательские университеты могут создавать предприятия, и в последующем получать от них прибыль.
Мы уже начали строить такую модель университета в AlmaU. Но мы не собираемся что-то производить у себя, захлопывать двери, никому ничего не показывать, и быть самими собой довольными. У нас уже есть примеры «закрытых» вузов, которые пытались создать государство в государстве, и не вышло. Мы готовы делиться с коллегами информацией, рассказывать, объяснять, двигаться вместе, потому что не хотим быть единственными, мы хотим быть одними из лучших.